ГЛАВА 1

— Нарвешься ты на неприятность, Нугоя. Лучше не играй у меня на нервах. Работу я сделал, и ты должен мне заплатить сполна.

Ногар Раджастан непроизвольно царапнул когтями сиденье кресла. Как и весь интерьер бара «Зеро», виниловая обивка кресел и стенок кабин была блестящей, кричаще безвкусной и дешевой. Материя податливо расползлась под тигриными когтями, и Ногар вдруг ощутил острое желание разодрать таким же вот образом наглую рожу сидящего напротив него подонка.

Нугоя нарочито неторопливым движением поправил воротник небрежно накинутой на плечи черной куртки и покачал головой. Он был похож на человека, но лишь на первый взгляд. При ближайшем рассмотрении всякий обратил бы внимание на преувеличенно большие суставы, не соответствующие пропорциям тела обычного человека, и на змеящиеся, наподобие пучков толстой стальной проволоки, толстые мышцы. Верхний свет отражался от желтой радужной оболочки узких искусственных глаз.

— Я нанял тебя для того, чтобы ты разыскал мою девку. Ты же нашел только ее труп. А труп мне ни к чему. Так что я ничего тебе не должен.

Уже в который раз Ногар мысленно обругал себя за то, что связался с «франком», да к тому же и японцем. Япония оставалась одной из немногих стран, упорно игнорирующих запрет ООН на эксперименты с человеческим «материалом». Федеральная Иммиграционная Служба (ФИС) ввела строжайшие ограничения на въезд в Штаты Франкенштейнов — искусственных существ, выведенных на основе генной инженерии, — а те, которым все же удавалось пробраться в страну, не имели здесь практически никаких прав.

Даже в отношении «моро» — животных с генетически мутированной структурой мозга, интеллект которых ни в чем не уступал человеческому, — существовала конституционная поправка, согласно которой они считались полноправными гражданами, хотя на деле люди относились к ним как к существам «второго сорта». Ногар Раджастан был тигром-моро.

Да, не следовало доверять франку, запоздало решил Ногар, уже с трудом сдерживающий свой гнев.

— А издержки? А четыре дня беготни по трущобам и притонам? — добавил он.

— Я тебе ничего не должен, — упрямо повторял Нугоя. — Более того, мне следовало бы потребовать назад «штуку», которую я выдал тебе в качестве аванса. Ты просто-напросто самонадеянный кот, а не сыщик. Находись мы в какой-либо другой стране, тебе пришлось бы относиться ко мне с уважением и заплатить за свой промах. — Нугоя поднял искалеченную правую руку, на которой недоставало двух пальцев.

Ногар уже начал исподтишка оглядывать бар и без особого труда; легко вычислил подручных Нугои. Все они были моро — ни один мало-мальски уважающий себя человек не станет работать на франка.

— С тебя двадцать пять сотен, Нугоя, — продолжал гнуть свое Раджастан.

Был вторник, два часа ночи. Посетители-люди старались обходить кабину Нугои стороной. Не удивительно, поскольку неподалеку от столика околачивались двое громил Нугои: Один — тигр, как и Ногар. Вторым был громадный темно-коричневый, почти черный медведь, который никак не мог встать в полный рост, несмотря на относительно высокий потолок. За стойкой бара стоял лис — третий член шайки Нугоя, — а за столиком у самого выхода сидела троица огромных белых кроликов. Откуда-то, вероятно из кухни, доносился еле уловимый собачий дух.

— Нет, ты облажался. Больше никаких денег ты не получишь.

Ногар сказал себе, что нужно просто встать и уйти. Заткнуться, встать и уйти, и дьявол с ними, с деньгами этими. Но так и не ушел.

— Я выяснил, что твоя сучонка приторговывала наркотиками. Только не знаю, какими именно. Героином? Ангельской пылью [2]? А может, флашем? Ты и ее посадил на иглу. Так вот, во время последнего «улета» ее и прикончили в Моро-Тауне. В ее смерти виновен прежде всего ты сам.

Нугоя стиснул зубы, и Ногар буквально ноздрями учуял его ярость. Нугоя медленно встал. Куртка его соскользнула с плеч, открывая взору Ногара искусственную левую руку и несколько шрамов на шее.

— Как смеешь ты, животное…

Терпение Ногара иссякло, и он не дал франку возможности закончить фразу.

— Откуда столько высокомерия, Нугоя? И у кого? У ничтожества, у полупинка.

Моро называли всех представителей биологического вида homo sapiens пинками — розоватыми, — невзирая на цвет кожи.

Нугоя, брызжа слюной, прорычал что-то нечленораздельное. Вероятно, по-японски.

Ногар понял, что через несколько секунд в баре начнется заваруха, от которой чертям станет тошно. И зачем он распустил длинный свой язык? Ногар предпринял еще одну попытку разрешить конфликт мирными средствами.

— Послушай, Нугоя, я лишь хочу получить причитающиеся мне деньги. А ты обращаешься со мной, как с одной из своих шлюх, которые отстегивают тебе большую часть заработка.

Проблема Нугои заключалась в том, что, несмотря на свои чрезмерные амбиции, он не мог занять в обществе положение выше сутенера средней руки. Он не был человеком. Не был он и моро. Как люди, так и большинство разумных животных не считали его равным себе, а посему ему приходилось довольствоваться лишь крупицами власти — власти над несколькими десятками проституток.

— Я больше не намерен терпеть подобную наглость. Проваливай отсюда, иначе тебя вынесут вперед ногами.

Нугоя сделал знак своим прихлебателям. Тигр медленно двинулся в направлении Ногара, а медведь запустил лапу под стол и извлек оттуда нечто большое и явно имевшее отношение к огнестрельному оружию.

— Ты болван, Нугоя. Надменный болван. Полагаешь, что весь мир должен уважать тебя. А что ты, в сущности, такое? Предмет одноразового употребления, изготовленный какой-то задрипанной японской корпорацией.

Эти слова стали последней каплей. Будучи убийцей по натуре, Нугоя взъярился бы и от менее оскорбительного выпада. В былые времена этот искусственный самурай легко одолел бы Ногара в честном поединке. Но времена те давно уже канули в лету, задолго до того, как китайцы уничтожили Токио направленным ядерным взрывом. Теперь Нугоя был далеко не в лучшей форме.

Однако противником он оставался еще довольно опасным. Франк оторвал столик от стены и отшвырнул его в сторону. Приближающийся тигр чуть было не упал, споткнувшись об эту неожиданную преграду. Ногар сидел, не двигаясь. Нугоя левой рукой выхватил из-за голенища сапога нож и ринулся на Ногара, намереваясь вонзить лезвие в правый глаз Раджастана. Действовал он быстро, быстрее любого обычного человека, быстрее большинства моро.

Но моро по имени Ногар Раджастан тоже обладал отменной реакцией.

Прежде чем тигр — подручный Нугои успел преодолеть небольшой завал из обломков стола, а медведь — вскинуть винтовку российского образца, Ногар мгновенно вскочил на ноги, выбросил вперед правую руку, схватил запястье левой руки франка и сдавил его мертвой хваткой. Пальцы Нугои медленно разжались, и нож упал на пол. Блокировав левой рукой удар трехпалой правой кисти, Ногар одновременно с этим резко вывернул левую руку Нугои.

Послышался негромкий хруст ломающейся кости. Нугоя истошно завопил, обдавая лицо Ногара кислым перегаром, и попытался вырваться.

Но Ногар уже схватил его за механическую руку и приподнял над полом. Нугоя неистово засучил ногами.

— Твоя левая ручонка скоро заживет, — сказал Ногар, — а если я сломаю твой протез, вряд ли кто возьмется отремонтировать его. Ну-ка, прикажи своим ублюдкам поумерить пыл.

Нугоя проявил некоторую неохоту, и Ногар легонько дернул его за сломанную руку. Франк яростно замотал головой и крикнул своим «людям» что-то по-японски. Тигр застыл на месте, а медведь положил винтовку на пол.

Тигр медленно вынул из кобуры спрятанный под мышкой пистолет и отбросил его в сторону.

— Считай, что ты уже мертвец, Раджастан, — выдавил Нугоя, морщась от боли.

— Ничто не вечно под луной, — философски заметил Ногар. — Все мы когда-нибудь умрем. Но пока я жив, мне нужны деньги. И ты должен заплатить мне за работу.

Выражаясь шахматным языком, ситуация сложилась патовая. Ногар прикрывался Нугоей, но шестеро подручных франка не позволили бы ему беспрепятственно пробраться к выходу. Кролики пока что не представляли для него непосредственной опасности, поскольку небольшая толпа испуганных посетителей прижала их к двери. Лис-бармен держал в руке револьвер, однако у него хватало благоразумия не нацеливать его в босса, служившего сейчас Ногару живым щитом. Ногар же, в свою очередь, не мог отойти от стены, гарантировавшей ему безопасность сзади.

Росту в Раджастане было 260 сантиметров, а весил он килограммов 300. В рукопашном бою он разделался бы здесь с любым, кроме, пожалуй, медведя. Но от пули никуда не денешься.

Ногар заметил, как у тигра подергиваются ноздри. Да, точно, запах собаки усилился. Медведь повернулся и вперевалку потопал к бару. Посетителей уже давно и след простыл. Равно как и кроликов.

— Скоро подохнешь! — продолжал вопить Нугоя.

Тигр повернулся к выходу. Теперь и Ногар учуял это. Медный привкус крови. Кроличьей крови. Он проникал в раскрытую дверь пустого бара, смешиваясь с ароматами гниющих речных водорослей. Нугоя затих.

Лис медленно обернулся к длинному зеркалу, висящему на стене за стойкой бара. Атмосфера вокруг, казалось, насквозь пропитывается псиной. Ногар вдруг подумал, что собака, может быть, вовсе и не из команды Нугои. Лис, вероятно, услыхал что-то, поскольку направил дуло своего револьвера на зеркало.

— Отпусти меня! — в голосе Нугои зазвучали нотки паники.

С одной стороны зеркала будто заработал отбойный молоток, и оно рассыпалось на мелкие кусочки. Стреляли из автомата, видимо, с глушителем. Лис заполучил по крайней мере три разрывные пули, и по залу разлетелись большие куски лисятины. Автомат продолжал стрелять, несколько пуль угодило в упаковку «Гиннеса». Лис завалился на стойку, истекая кровью.

Запахи кордита [3], пива и расплавленного тефлона волнами поплыли по бару.

Тигр нырнул в кабину напротив Ногара и Нугои.

Для громадного медведя укрытия в баре не нашлось. Все, что ему оставалось делать, так это попытаться поднять свою винтовку и надеяться, что автоматчик промахнется.

Медведь нагнулся. Ногар увидел, как киллер выпрыгнул из разбитого зеркала на барную стойку. Пес. Собака с лохматой серой шерстью, указывающей на принадлежность данной особи к породе афганских гончих. Поверх черного спортивного костюма с выпирающей грудью — бронежилетом — на собаке было длинное черное пальто. Глушитель маленького автомата был в два раза длиннее самого оружия.

Медведь поднял винтовку и выпрямился. Выглядел он устрашающе, но громадные размеры его, внушившие бы ужас любому противнику на поле боя где-нибудь в Азии, здесь, в ограниченном пространстве бара «Зеро», были ему помехой. Медведь не мог повернуться достаточно быстро для того, чтобы выстрелить в собаку.

Пес выпустил короткую очередь в спину медведя, и темно-коричневая глыба тяжело рухнула на пол. Киллер спрыгнул со стойки на пол.

Тигр тоже оказался в незавидном положении. Пистолет его лежал далеко в стороне, и поднять его он не успел бы. Ногар почувствовал исходящий от большой кошки запах адреналина; тигр жаждал крови.

— Нет, — подумал Ногар, — тебе не одолеть эту собаку с автоматом.

Но тигр уже изготовился к прыжку. Ногар видел, как под брюками напряглись мышцы задних лап тигра.

Пес не стал дожидаться начала атаки. Три пули ударили в грудь полосатой кошки. Кровь фонтаном брызнула на стену, и тигр упал навзничь, ломая столик и разбивая стеклянную посуду.

Потом киллер обратил свое внимание на Ногара и Нугою.

Нугоя бился в руках Ногара, как рыба, выброшенная из воды.

— Вытащи меня отсюда, и ты получишь свои деньги, в два, в три раза больше… — лепетал он.

Пес облизнул нос. От мускусного запаха Ногару захотелось чихнуть.

— Брось его.

Ногар не стал спорить.

Нугоя шлепнулся на пол, вскрикнув от боли в сломанной руке. Он повернулся к собаке.

— Гассан…

Пес покачал головой.

— Слишком поздно. Ты уже получил последнее предупреждение.

— Мы можем договориться…

— Нет. Тебе известны правила. Ты занялся не своим делом. Флаш — это наш бизнес. Это мы решаем, кто может им торговать.

Нугоя с трудом поднялся на ноги.

— Мне нужны были деньги на содержание моих девчонок. Я не хотел…

Пес выпустил одиночный выстрел в лицо Нугои. Голова сутенера запрокинулась назад так сильно, что Ногар услыхал хруст шейных позвонков. Правый глаз с желтой радужной оболочкой невидящим взглядом уставился в потолок. Другой — просто отсутствовал, левая половина лица Нугои превратилась в кровавое месиво.

Ногар посмотрел на Гассана.

— Моя очередь?

Пес покачал головой и опустил автомат.

— Не сегодня. Это был урок. А ты — свидетель.

Гассан начал пятиться к выходу, не спуская глаз с Ногара. Достигнув двери, он окинул беглым взглядом учиненную им бойню, потом снова взглянул на Ногара, который по-прежнему стоял у задней стены.

— Мой тебе совет, Тигренок. В следующий раз будь осторожнее в выборе работодателя.

— Спасибо за совет, — ответил Ногар.

Минут через двадцать участок восточного берега Кайахога-Ривер в районе бара «Зеро» озаряли красно-синие вспышки мигалок десятка полицейских машин. Хотя именно Ногар вызвал полицию, сейчас ему приходилось сидеть, поджав хвост, на заднем сиденье очень тесного седана «Шеви Калдера». Хорошо хоть, пинки не надели на него наручники — не то, чтобы они не пытались, просто у полицейских, обслуживающих деловую часть города, что располагалась достаточно далеко от Моро-Тауна, не нашлось подходящих «браслетов» для тигра. Они ограничились тем, что затолкали Ногара на заднее сиденье и держались от него на приличном расстоянии.

Ногар поерзал, стараясь придать хвосту более удобное положение, и выглянул из окна на реку. Несколько сотен метров воды отражали свет полицейских мигалок. На противоположном берегу высились здания делового центра, Вест-Сайда. В эти ночные часы громадные строения были настолько темны, что казались колоссальными черными дырами, вырезанными в ночном небе.

Ногар посмотрел в противоположные окна на вход в «Зеро». Команда полицейских медэкспертов уже работала внутри бара. Мэнни тоже был там. Ногар едва успел перекинуться с ним парой слов, прежде чем его засунули в машину.

Двадцать пять сотен баксов накрылись. Близился конец месяца, а на банковском счету Ногара осталось всего около двухсот долларов. Так тебе и надо, идиот, — горько подумал тигр. Дернул же тебя черт работать на сутенера!

Ногар помотал головой. Ну ладно, хватит самобичевания. И не в такие переделки приходилось попадать. Все образуется.

Начал накрапывать дождик, и отражения на воде подернулись легкой рябью.

Услыхав визг автомобильных покрышек по асфальту, Ногар обернулся и посмотрел в заднее стекло. На огороженную стоянку вихрем ворвался «Додж-Хавьер» тошнотворно-зеленого цвета без левого переднего крыла и замер в нескольких сантиметрах от бордюрного камня.

Харск, скорее всего он, — подумал Ногар.

Так и есть. Дверца со стороны водителя открылась, и из «Доджа» без опознавательных знаков выбрался лысый негр. Ногар никогда не мог понять, чем руководствуются люди, когда хотят определить, красив человек или безобразен. Но даже ему, тигру, черное лицо Харска, напоминавшее бугристый кусок угля, казалось уродливым.

Харск работал детективом в полицейском участке, контролирующем Моро-Таун. В сферу его полномочий входили дела, связанные не только с моро, но и с любым «продуктом» генной инженерии. Поскольку все действующие лица разыгравшейся в «Зеро» трагедии — жертвы, подозреваемый, свидетель — находились в его юрисдикции, именно Харску надлежало раскручивать это дело.

Судя по мрачному виду, такая перспектива мало радовала чернокожего детектива.

Он несколько секунд постоял под усиливающимся дождем, оглядывая место действия — кареты скорой помощи, микроавтобус судмедэкспертизы, патологоанатомический фургон Мэнни, дюжину патрульных машин и несколько полицейских легковушек без опознавательных знаков. Даже с двадцатиметрового расстояния, разделявшего Раджастана и Харска, тигр мог слышать злобное ворчание сыщика.

После беглого осмотра окрестностей Харск наметил себе цель — полисмена в форме, одиноко стоящего у входа в «Зеро». Харску, похоже, требовалось разрядиться на ком-то. Полисмену не повезло. Харск, очевидно, выбрал его в качестве жертвы потому, что парень невозмутимо потягивал кофе из пластикового стаканчика. Харск, набычившись, подошел к часовому и начал ему что-то выговаривать, сопровождая словесную взбучку выразительной жестикуляцией. Бедняга часовой прикусил нижнюю губу и сдержанно кивал, не смея взглянуть в лицо разбушевавшемуся боссу.

Харск указал на «Калдеру», в которой сидел Ногар, и прокричал что-то, чего тигр не смог разобрать. Полисмен пожал плечами и попытался вставить слово в бурный монолог детектива, но Харск оборвал его, выхватил из рук парня стаканчик с кофе и легонько подтолкнул его к двери бара.

Ногар пожалел, что не обладает умением понимать, как глухонемые, речь по движению губ.

Полисмен вошел внутрь, а Харск направился к «Калдере». Отхлебнув кофе, он поморщился, посмотрел в стаканчик, покачал головой и раздраженно отшвырнул его в сторону.

Подойдя к автомобилю, Харск резко открыл дверцу.

— Раджастан, как я догадался, что ты будешь вовлечен в эту заваруху?

— На основе дедуктивного метода, вероятно.

Харск хрюкнул.

— Выметайся-ка на хрен из патрульной машины. Мы совсем недавно получили несколько новых тачек, и не стоит мусорить в них линялой шерстью.

Ногар, согнувшись в три погибели, выбрался наружу и потянулся. Шерсть его сразу же стала намокать от мелкого ровного дождя. Надо было прихватить шинель, отправляясь на встречу с этим ублюдком, Нугоей…

— Не желаешь принести извинения за то, что со мной обращались, как с подозреваемым? Я не заслужил подобного отношения к себе.

— Скажи спасибо, что какой-нибудь из здешних ковбоев не влепил тебе пулю в лоб. Некоторые из этих ребятишек только что закончили полицейскую школу и имеют склонность к медвежьей болезни при виде моро. Впрочем, тебе и не место в этом районе. Какого хрена ты здесь ошиваешься?

— Нугоя был моим клиентом.

Харск внимательно посмотрел на Ногара.

— С каких пор ты предлагаешь свои услуги сутенерам? А дальше что? Продашься торговцам флашем?

Не отдавая себе отчета в том, что он такое делает, Ногар угрожающе поднял правую руку с выпущенными когтями. Лицо Харска искривилось в мерзкой ухмылочке.

— Давай, давай, блудливый котяра. Помнишь, как это называется? Нападение на представителя правоохранительных органов, находящегося при исполнении служебных обязанностей. Давно не любовался небом в крупную клетку? Так я тебе устрою переезд на новую квартиру.

Ногар сделал несколько глубоких вдохов и медленно опустил руку.

— Извини.

— Бог простит, — осклабился Харск.

В дверях «Зеро» показалась гибкая фигура. Вышедший из бара моро был одет в белый лабораторный халат и держал в руке портативный компьютер размером с небольшой блокнот.

— Мэнни! — окликнул Ногар.

Мэнни — полное имя его было Мандви Гуджерат — поднял глаза от дисплея, поводил носом и двинулся через асфальтированную площадку к Ногару и Харску. Мэнни был небольшим стройным существом с короткой коричневой шерсткой, аэродинамической головой и маленькими черными глазами. Люди, впервые встречавшиеся с Мэнни, обычно предполагали, что он выведен из крысы или хорька. Но они заблуждались. Он был мангустом.

Мэнни приблизился, и прежде чем Ногар успел слово молвить, Харск задал мангусту-патологоанатому вопрос.

— Гуджерат, что тебе удалось выяснить насчет тел?

Мэнни волнообразно повел плечами и снова взглянул на дисплей своего блокнота-компьютера.

— Я могу дать лишь предварительные оценки. Три трупа снаружи — перуанские кролики. Судя по белой шерстке и характерной форме черепов, они, думаю, из породы пагоналов, помета 35-го или 36-го года. У всех одинаковая татуировка и многочисленные шрамы. Пехотинцы, имеющие боевой опыт.

Мэнни легонько стукнул пальцем по дисплею, на котором тотчас появилась следующая страница.

— Бармен — лис. Британский, из породы, выведенной для борьбы с ольстерскими террористами. Думаю, второго поколения, но могу и ошибаться. Идентификационные метки своим спецназовцам британцы ставят под языком, а большая часть лисьей головы отсутствует.

— Тигр… — Мэнни бросил быстрый взгляд на Ногара. — Раджастан второго поколения. Индийские войска специального назначения.

— Медведица родом, скорее всего, из Туркмении, России или Казахстана…

— Самка?

— Да. Думаю, она выведена на основе искусственного партеногенеза. Но вид ее не зарегистрирован в официальных каталогах. Может быть, она — результат уникального эксперимента…

Ногар фыркнул.

Мэнни снова повел плечами.

— Теперь насчет Франкенштейна. В нашем банке данных нет на него информации, вроде той, которую мы имеем относительно последних экспериментов корпорации «Сони» в области биоинженерии. Данный индивидуум подвергался почти полной реконструкции после какой-то серьезной травмы. Аппаратная часть его организма стоила несколько миллионов в те времена, когда еще были люди, способные изготовить и установить эту начинку.

Харск кивнул.

— Есть какие-нибудь ниточки к подозреваемому?

— Несколько шерстинок, обнаруженных на разбитом зеркале, указывают на то, что это собака. Судя по всему, это чистокровная афганская гончая. Кандагар, помет 2024 года. Из породы киллеров, разведение которой правительство Кабула якобы прекратило после войны.

— Достаточно, — сказал Харск. — Раджастан твои показания я получу от здешних полицейских. А ты чеши отсюда, пока они не опомнились и не захомутали тебя, как соучастника. Гуджарат, остальную информацию введешь в память нашего участкового компьютера.

Харск направился было ко входу в «Зеро», но задержался на секунду.

— Полицейского участка Моро-Тауна.

Мэнни кивнул.

— Само собой. Какого же еще?

Харск ушел.

Мэнни сложил компьютер и подергал ноздрями.

— Итак, Повелитель Джунглей, что привело вас в эту кровавую баню?

— Дурость и финансовые затруднения, знаете ли. Позволил Нугое нанять меня…

— Постой, постой… Это насчет той вьетнамской собачонки, которая накачалась флашем, после чего ее замочили в каком-то притоне? Ты еще просил у меня данные на нее.

Ногар кивнул.

— Знаю, что ты не послушаешься моего совета…

— Так и не давай мне его.

— Но я нутром чую — происходит что-то крайне опасное. Полагаю, ты не хочешь вляпаться, пусть даже косвенно, в наркобизнес?

Ногар стоял, опершись на «Калдеру». Кожа под шерстью начинала чесаться.

— Говоришь так, будто тебе известно что-то, чего не знаю я.

— Я не уверен, но что-то витает в воздухе. Все банды Моро-Тауна необычайно активизировали свою деятельность. Большинство трупов, которые мне приходилось вскрывать за последние несколько недель, — молодые ребята, моро второго поколения.

— К чему ты все мне это рассказываешь? Я способен постоять за себя.

— Я за тебя беспокоюсь. Ведь ты сам когда-то был таким же уличным парнем второго поколения.

— Я способен постоять за себя, — упрямо повторил Ногар.

Мэнни вздохнул.

— Во всяком случае, нам нужно прекратить встречи при подобных обстоятельствах. Когда ты в конце концов навестишь меня? Угощу обедом, поговорим…

— У меня теперь много свободного времени. Заскочу к тебе как-нибудь на днях.

— Двери моего дома всегда открыты для тебя, ты же знаешь.

— Я знаю.

Мэнни повернулся и пошел ко входу в «Зеро», где несколько полицейских-пинков пытались протащить огромную тушу медведицы через дверь.

— Я знаю, — прошептал Ногар.

Затем поежился, поднял воротник раздражавшей его куртки пинковского покроя и направился к своей машине. Здесь ему больше нечего было делать.

ГЛАВА 2

Крыша «апартаментов» Ногара протекала, пол на кухне прогнулся, а электропроводку следовало поменять еще лет десять назад. Квартира, однако, имела одно преимущество, ради которого Ногар мирился с остальными недостатками. Прежний жилец установил здесь огромную душевую установку из нержавеющей стали, и Ногар мог принимать душ, выпрямившись в полный рост. Четыре часа утра — не вполне подходящее время для водных процедур, но Ногару хотелось побыстрее отделаться от запахов города.

Ногар долго стоял под струями горячей воды, чувствуя, как шерсть его очищается от пота и грязи. Слушая через открытую дверь ванной комнаты новости, передаваемые по видеофону, он попытался забыть о своих неудачах.

«… демонстрации протеста по всей Европе. Однако, несмотря на общественное давление и угрозу вспышек насилия, члены Европейского парламента единогласно проголосовали за отмену большинства ограничений на внутри-европейскую миграцию нелюдей. Германия и Франция озабочены неминуемым увеличением массового притока безработных нелюдей из неблагополучных в экономическом отношении европейских стран.

Министры внутренних дел Германии и Франции выступили с совместным заявлением, осуждающим решение парламента объявить вне закона размещение полицейских кордонов на внутриевропейских границах».

Ногар вздохнул. Пинки в Париже и Берлине опасались нескольких тысяч моро — по большей части относительно спокойных и безопасных моро. ЕЭС имело в своем распоряжении определенное количество разумных животных боевых пород, на случай войны, но Европа никогда не производила слишком много моро. Европейские нелюди предназначались в основном для работы в полиции и отраслях промышленности с условиями, опасными для здоровья и жизни человека.

Европарламент, возможно, по-прежнему относился бы к своим моро не более как к рабам или биологическим машинам, если бы не вмешался Ватикан — и выдвинул постулат о том, что каждый моро, как и любой человек, обладает душой. Даже сейчас, по прошествии пятнадцати лет после того, как остановились производственные линии, ЕЭС все еще не смирилось с решением главы католической церкви.

«… машина, начиненная взрывчаткой, взорвалась сегодня в Берне, Швейцария, рядом со зданием Бернсхаймовского Хранилища Генетических Материалов. Сведений о жертвах не поступило, и ни одна из экстремистских группировок не заявила о своей ответственности за проведенную акцию. Материальный ущерб, причиненный зданию Хранилища, оценивается в миллион долларов США. Бернсхаймовский Фонд опубликовал заявление, в котором заверяет своих клиентов в том, что генетический материал, хранящийся в надежном месте, абсолютно не пострадал. В здании, подвергшемся нападению, располагаются только административные службы. Фонд утверждает, что совершенный террористический акт ни в коей мере не повлияет на общемировой сбор и распределение семени».

«… как сказал сам доктор Бернсхайм, право на воспроизведение себе подобных является фундаментальным для любого разумного существа, независимо от того, к какому биологическому виду оно принадлежит.

А теперь местные новости…»

Ногар отключил воду и оперся спиной о кафельную стену. Он никак не мог выбросить из головы те две с половиной «штуки», на которые нагрел его Нугоя. Чем платить за квартиру? А питаться на какие шиши? Ногар знал слишком много бездомных моро, да и сам в свое время нахлебался уличной жизни по горло.

Ногар отдернул полиэтиленовый полог душа, и на него уставились лукавые глазенки Кэт. Дымчатая кошка лежала, свернувшись клубочком, на крышке унитаза, и выглядела раздражающе безмятежной. Иногда Ногар думал, что, наверно, не следует заводить домашних животных, слишком уж близких твоему собственному биологическому виду.

Ногар врубил сушилку, и Кэт пулей выскочила из ванной комнаты. Так тебе и надо, пушистый комок, злорадно подумал тигр. Ловко устроилась, никаких забот. А хозяин должен ломать голову, чем тебя кормить. Через пару минут Кэт опасливо выглянула из-за дверного косяка, наградив Ногара осуждающим взглядом.

Ногар позволил себе роскошь понежиться перед сушилкой, пока все его огромное тело не высохло полностью. Он старался не вспоминать о том, что у него практически не осталось денег для оплаты счета за коммунальные услуги. Нужно расслабиться и отдохнуть. Слишком он устал, чтобы мыслить рационально.

«… похороны состоятся завтра на кладбище Лейквью. Полиция пока что не может сообщить ничего конкретного. Предвыборный комитет конгрессмена Байндера опубликовал официальное заявление, в котором допускается возможность назначения Эдвина Харрисона, адвоката мистера Байндера, менеджером предвыборной кампании вместо погибшего Дэрила Джонсона.»

«Бывший мэр Кливленда Расселл Гарднер выразил соболезнование своему оппоненту и сказал, что он не намерен использовать в предвыборной борьбе распространившиеся в последнее время слухи о якобы имеющих место нарушениях финансовой дисциплины при формировании предвыборного фонда мистера Байндера.»

«Финансовый секретарь Байндера Филипп Янг отказался дать интервью нашему корреспонденту.»

Ногар выключил сушилку, вышел из ванной в гостиную и рухнул на обшарпанный диван, отозвавшийся протестующим скрипом дерева и жалобным стоном пружин. Тигр повернулся на спину, и Кэт не замедлила взгромоздиться ему на грудь. Ногар чуть поморщился, когда холодные маленькие коготки начали теребить его шерсть. Кэт уютно примостилась на груди хозяина, намереваясь вздремнуть.

Ногар поднял было руку, чтобы смахнуть с себя наглое создание, но, услыхав громкое умиротворенное мурлыканье, ласково погладил свою любимицу.

«… актов насилия сегодня в Ист-Сайде. На Мюррей-Хилле произошла очередная стычка между враждующими уличными бандами нелюдей…»

Только дикторы да политиканы по-прежнему пользовались названием «Мюррей-Хилл». Он уже давно, почти десятилетие назад, стал «Моро-Хиллом». Диктор даже не мог заставить себя произнести вслух слово «моро».

Ногар взглянул на экран.

Пинк — кто же еще — с прилизанными черными волосенками, легким мидвестернским акцентом, мертвыми серыми глазами, походил на графическое изображение, построенное дешевым компьютером. Трупы на заднем плане выглядели более живыми, чем он.

«… пятнадцать погибших, что делает этот инцидент самым кровавым происшествием со времен „Черного Августа“ 2042 года. Лидеры местных общин нелюдей выразили крайнюю озабоченность эскалацией насилия…»

Для подтверждения этой информации в передаче начали показывать отрывки интервью с вышеупомянутыми «лидерами». Ногар презрительно фыркнул: за несколькими исключениями — Отца Шона Мерфи, британского лиса, изменившего ирландским католикам, да одного или двух священников-моро в Штатах — «лидеры общин» все были людьми.

Лицемеры, подумал Ногар, закрывая глаза.

Разбудил его настойчивый зуммер видеофона. Ногар открыл глаза. Сквозь окна струился сероватый дневной свет. Видеофон был по-прежнему настроен на канал новостей. Снова «разборка» между преступными уличными группировками, почти такая же кровавая, как и предыдущая. Ногар, еще не совсем проснувшись, едва осознал, что она произошла всего в трех кварталах от его дома. Взглянув на мигающий индикатор автоответчика, тигр понял, что проспал восемь часов и пропустил два вызова.

Сейчас с ним пытался связаться Роберт Дитрих.

— Включи связь, — скомандовал Ногар видеофону.

Аппарат переключился на канал связи, и на экране появилась улыбающаяся рыжебородая физиономия.

— Мог бы и одеться, мой полосатый друг, отвечая на вызов приличного человека.

Ногар тихонько рыкнул.

— Какого рожна тебе надо, Бобби?

— Что, трудная ночка выдалась?

Ногар закрыл глаза и вздохнул.

— Да уж…

— Слыхал я, как ты славно провел время в «Зеро». Знаешь, Ногар…

— Чего ты хочешь, Бобби?

Бобби кашлянул.

— Я раскопал некоторые сведения относительно Нугои…

— Великолепно. И как раз вовремя.

— Послушай, Раджастан, тебе никогда не говорили, что порой ты бываешь настоящим занудой? Я хотел сказать… — Бобби умолк.

Ногар не стал прерывать паузу.

— Я хотел сказать, что в тот самый момент, когда хотел послать тебе эту информацию, ко мне вломились федералы.

Ногар резко сел, теперь уже окончательно проснувшись. Кэт кубарем скатилась с его груди и юркнула в кухню.

— Проклятье. У тебя неприятности?

Бобби засмеялся и покачал головой.

— Нет, я чист. Как нам обоим известно, я и мой компьютер всегда действуем в рамках закона.

Ногар саркастически хмыкнул.

— Их не я интересовал, — продолжал Бобби. — О тебе спрашивали. От них я и узнал о побоище в «Зеро».

— Обо мне?

— Да. Хотели узнать, чем ты сейчас занимаешься, каковы твои политические убеждения… Короче, всю твою подноготную.

Бобби положил ладонь на лоб и хохотнул.

— Похоже, ты становишься популярным не только среди…

— Обойдемся без комментариев. Что конкретно они хотели выяснить?

— Думаю, разыскивают какого-то наемного убийцу. По имени Гассан. Мне показалось, они считают, будто между вами существует какая-то связь.

— Афганский пес и индийский тигр в одной связке — они что, не понимают, как глупо это звучит?

— Война закончилась 18 лет назад. Многое изменилось. Я просто хотел предупредить, что тобой заинтересовались федералы. Так тебе нужны данные на Нугою?

— Попридержи их пока.

— Смотри, поосторожней с федералами.

— Я постараюсь.

Бобби подмигнул, и лицо его пропало с экрана, уступив место очередной сводке видеоновостей.

Славненькое у меня получилось пробуждение, мрачно подумал Ногар. Мало того, что на мели и со дня на день могу быть выселен из квартиры, так теперь вот и ФБР зачем-то понадобился.

Видеофон продолжал вещать об убитом политикане.

— Заткнись, — буркнул Ногар, и аппарат отключился от канала новостей.

На автоответчике еще оставалось два послания. Одно — из офиса.

— Может, клиент?

Да, как же. Скорее моро выберут в президенты… Но проверить надо.

— Классифицируй-ка вызовы, — приказал Ногар компьютеру.

— Двадцать девятое июля. Два вызова. Вызов первый, десять ноль пять утра. Номер абонента не зарегистрирован…

Металлический голос компьютера звучал ровно и монотонно. Ногар никогда не понимал стремления людей придавать голосам электронной аппаратуры человеческое звучание.

— Воспроизведение, — бросил он аппарату.

Ногару не нравились анонимные звонки. Они обычно означали, что звонящему есть что скрывать.

Этому определенно было что скрывать, ибо на экране появилась лишь контрольная таблица. Парень или не имел видеоприставки, или отключил камеру.

— Прошу простить меня за беспокойство, мистер Раджастан.

Голос, доносившийся из динамика, был какой-то булькающий, словно говоривший находился на дне колодца.

— Мне требуются услуги частного детектива. Если вас не затруднит, приезжайте сегодня, пожалуйста, на кладбище Лейквью, в час тридцать пополудни. Больше пока я ничего не могу вам сказать — это не телефонный разговор. Встретимся у могилы Элайзы Уилкинс.

Все. Конец сообщения.

— Дьявол. Это действительно был клиент.

— Инструкция не понятна. — Компьютер подумал, что хозяин обращается к нему.

— Отключайся, — сказал Ногар, и компьютер покорно выполнил команду.

Это был клиент, и он пожелал остаться инкогнито. В лучшие времена Ногар с ходу отверг бы подобное предложение. Но сейчас, когда он так плотно сел на мель… В конце концов, что он теряет?

Ногар взглянул на часы. Четверть второго. Ничего, успеваю. Даже пешком.

Ему потребовалось две минуты на то, чтобы одеться, и еще пять — чтобы позвонить в контору кладбища и узнать номер могилы Элайзы Уилкинс. Звонил он с отключенным видео. Если бы клерк увидел, что разговаривает с моро, на выяснение ушло бы времени раз в пять больше.

Тигр вышел из квартиры под моросящий дождь, и в нос сразу же шибанул едкий запах горящего пластика. От дыма запершило в горле. Запах исходил со стороны кольцевой транспортной развязки.

На противоположной стороне улицы стоял давно кем-то брошенный здесь проржавевший автобус со свежим грэффити на корпусе: Долой пинков! ЗИППЕРХЕДЫ.

Еще одна банда.

Ногар направился вверх по улице Мейфилд-Роуд, ведущей к кладбищу. Миновав три квартала, он вышел к транспортной развязке и увидел десятка два полицейских-пинков, сгрудившихся у дорожного ограждения. Очевидно, именно здесь произошла последняя стычка, о которой сообщали в выпуске новостей. Горящим автомобилем оказалась «Тойота» устаревшей, довоенной модели. Передняя часть машины расплющилась об один из железобетонных пилонов прямо посреди улицы. Полицейские опасались приближаться к ней, видимо, из-за того, что она могла быть заминирована. Ногара они не остановили, хотя он поймал на себе несколько подозрительных взглядов.

Машина была только прелюдией. Пройдя следующий квартал, Ногар учуял еще кое-что, кроме запаха горящего пластика, — тошнотворные ароматы крови, страха и кордита. Завернув за угол, он увидел три кареты скорой помощи. Санитары-латиноамериканцы спешно загружали в них черные пластиковые мешки с трупами. Ногар успел заметить лицо одной из жертв, молодой лисицы с кровавой раной на месте правого глаза. Выстрел, поразивший лису, был произведен, скорее всего, из малокалиберной винтовки. Молодой санитар, застегивающий молнию мешка, вскинул голову и испуганно посмотрел на тигра. Ногар почувствовал запах ужаса, исходивший от пинка.

Раджастан уже давно приучил себя не обращать внимания на подобную реакцию людей. Однако сегодня, находясь в мрачнейшем расположении духа — после ночи, проведенной в «Зеро», и после того, как он узнал, что ФБР проявляет к нему нездоровый интерес, испытывая всем телом нестерпимый зуд от июльской жары и противного мелкого дождя и помня о том, что может опоздать на встречу с потенциальным клиентом, — Ногар не смог отказать себе в удовольствии немного поразвлечься.

Он широко и плотоядно улыбнулся.

Расположение лицевых мышц большинства моро не позволяло им изображать хотя бы подобие улыбки, но Ногар эволюционировал настолько, что его кошачьи щеки могли растягивать рот в весьма заметную дугу. При этом обнажались два ряда впечатляющих зубов, и наиболее выразительно среди них выделялась пара белых блестящих клыков размером с большой палец взрослого человека.

Санитар стал бледным, как полотно. Ногар начал сожалеть о своей выходке. Парень не заслуживал этого. Раджастан понимал, что у бедняги нервы на взводе уже просто из-за того, что он находится в Моро-Тауне. А тут еще огромный хищный моро смотрит на него, как на аппетитный завтрак. Ногар не стал затягивать немой сцены — чего доброго, санитар со страху наделает в штаны. Да и поторопиться следовало. Клиент может проявить нетерпение и не станет ждать.

Остаток пути Раджастан преодолел почти бегом. Минуты через три он вошел в единственные, открытые с этой стороны ворота кладбища, окруженные по периметру бетонной стеной четырехметровой высоты. Было уже час тридцать две, когда Ногар добрался до нужной могилы, расположенной неподалеку от еврейской секции. На могиле стоял небольшой гранитный памятник с металлической табличкой: «Элайза Уилкинс, 1966-2042, возлюбленная жена Гарольда».

Ногар успел почти к самому началу представления — в нескольких десятках метров от могилы Уилкинс, у подножья холма, хоронили, судя по большому скоплению людей, какую-то важную влиятельную персону. Присутствовали исключительно пинки. Ногару, правда, показалось, что в толпе промелькнул моро, но, приглядевшись, он понял, что это чернокожий пинк с пышной бородой.

Под брезентовым навесом на раскладных стульях сидело человек пятьдесят, еще примерно столько же стояли там же, а около сотни слонялись поблизости — очевидно, полиция и служба безопасности. Пинков, которые знали покойного, Ногар угадал сразу, они носили свои деньги на себе, если можно так выразиться. То тут, то там блестела отполированная обувь и сверкали драгоценности. Пинков, которые хотели знать покойного, тоже довольно легко было распознать. В этой группе, в отличие от первой, уже попадались чернокожие, азиаты и латиноамериканцы. Черные полицейские в дешевых штатских костюмах держались на некотором отдалении. На панихиду и погребение они обращали мало внимания — следили за порядком. Громилы службы безопасности — сплошь белые — были одеты лучше полицейских и занимались в основном тем, что сдерживали толпу люмпенов. И, конечно же, повсюду сновали вездесущие репортеры с видеокамерами и микрофонами наизготовку…

Некоторые из люмпенов — черные и азиаты по большей части — держали в руках лозунги и транспаранты. Похоже, здесь разворачивалось нечто вроде демонстрации протеста. Ногару удалось разглядеть лишь отдельные слова лозунгов. Много «измов» — «расизм», «сексизм», «мороизм». Лозунги без «измов» упоминали какие-то Права с большой буквы.

Какие именно права, Ногар разобрать не смог. Он услыхал, как сзади подъезжает машина, и обернулся, надеясь, что это не автомобиль службы безопасности. Пинкам могло не понравиться, что моро разгуливает в человеческом секторе кладбища. Но это был грузовой фургон без окон, «Додж Электролайн» грязно-зеленого цвета, или с дистанционным управлением, или с программируемым. Подобного рода экипаж Ногар меньше всего ожидал увидеть на кладбище. Автомобиль развернулся, задом подрулил к Раджастану и остановился. С пневматическим шипением открылись его задние двери.

Запах был ошеломляющим. Ногара будто сунули носом в открытый канализационный люк. Благоухания пота, желчи и аммиака плотным покрывалом окутали тигра. Даже пинк сразу же унюхал бы все это.

Ногар не мог себе представить, как должно выглядеть существо с подобным амбре, не мог он так же и предположить, что оно окажется Франкенштейном. Подобные экземпляры попадались довольно редко. Однако то, что он увидел в глубине фургона, не могло быть ничем иным, как франком.

Существо отдаленно походило на гуманоида. Кожа его была серовато-белого цвета, трубчатые конечности, казалось, не имели костей, а пальцы рук соединялись в одутловатые кисти. Франк был одет в человеческий костюм, но одежда с трудом удерживала белую плоть, каскадами нависавшую над поясом, воротником и даже над ботинками. Грушевидную голову «украшали» мутные, словно стеклянные, глаза, бесформенный нос и беззубый рот. Лицо существа казалось абсолютно неспособным выразить какие-либо эмоции. Впечатление складывалось такое, что если с франка снять одежду, то он расплывется на полу огромной вонючей лужей.

А весил он, наверное, больше Ногара, хотя и был на метр ниже.

Кто бы ни сконструировал это уродство, создателям эксперимент, очевидно, не удался. До нынешнего момента Ногар никак не мог понять, почему пинки испытывают страх перед франками. Ему казалось странным, что люди, столь легко и беззаботно манипулирующие генетическим материалом других биологических видов, приходят в ужас, когда кто-то экспериментирует с их собственным. Теперь, глядя на похожего на студень Франкенштейна, Ногар начал кое-что понимать. Может, подумал он, генами пинков вообще нельзя манипулировать.

Голос монстра был такой же, как и по телефону — низкий, булькающий и какой-то вязкий.

— Вы — детектив Ногар Раджастан?

Ногар на секунду задумался, так ли уж он действительно нуждается в деньгах, чтобы наниматься к этому мешку с дерьмом, и решив, что все-таки нуждается и очень сильно, ответил:

— Да.

Из раскрытых дверей фургона струилось тепло, и Ногар понял, что в машине включено обогревательное устройство. В такую жару! Там, где сидел франк, было градусов пятьдесят. Массивная туша франка издала какой-то нутряной, неприятный звук, что-то вроде отрыжки.

— В нашем распоряжении пятнадцать минут, мистер Раджастан. Извините, но я не выйду наружу. Не нужно, чтобы кто-то, кроме вас, видел меня.

Ногар пожал плечами.

— Тогда вам лучше побыстрее изложить суть дела.

По крайней мере, франк совершенно спокойно отнесся к внешнему виду Ногара. В большинстве справочников и телефонных книг не упоминалось, что Ногар является единственным в городе моро с патентом на частную сыскную практику, поэтому франк мог и не знать заранее, что Раджастан — не человек.

— Какого рода работу вы хотите мне предложить? Тайное наблюдение? Поиск пропавшего без вести?

Ногар услыхал, как сместилась плоть при движении франка.

— Вам известно, кого хоронят вон там, у подножия холма?

— Человека. Богатого. Много друзей.

Масса белой плоти исторгла еще один отвратительный клокочущий звук. Может, сей звук у него смехом зовется? — подумал Ногар.

— Усопший — политический деятель по имени Дэрил Джонсон. Он был менеджером предвыборной кампании Джозефа Байндера, который выдвигает свою кандидатуру в Сенат от двенадцатого округа.

Ногар удивился странному акценту франка и тут вспомнил, что слышал имя покойника в новостях.

— Так какая все же работа?

— Мне нужно узнать, кто убил Дэрила Джонсона.

Ногар чуть было не рассмеялся, но понял, что франк говорит вполне серьезно.

— Это не моя специальность.

Да, плакали денежки.

— Я не занимаюсь политическими расследованиями…

— Здесь дело не в политике.

Ногара уже начинало раздражать монотонное бульканье франка.

— Я работаю с моро. Проблемы людей меня не интересуют. Вам следует обратиться к сыщику-человеку.

— Байндер оказывает давление на полицию, они собираются закрыть дело. Мне необходимо узнать, замешан ли кто-нибудь из сотрудников моей фирмы в убийстве Джонсона…

Ногар посмотрел франку прямо в глаза. Обычно людям — да и многим моро — становилось не по себе от такого взгляда, но лицо франка по-прежнему было лишено всякого выражения. До Ногара вдруг дошло, почему ему сразу не понравились глаза франка — они не мигали.

— Позвольте мне закончить, мистер Раджастан. Вы — единственный, к кому я могу обратиться с подобной просьбой. По очевидным причинам я не могу нанять сыщика-человека.

— Только не нужно говорить о солидарности нелюдей…

— Нет-нет, я руководствуюсь чисто практическими соображениями. Ни один квалифицированный детектив-человек не пожелает и говорить со мной. Моя компания называется «Мидвест Лэпидари Импортс». Мы импортируем драгоценные камни из Южной Африки. Мы — частная фирма. Все члены правления — южноафриканские эмигранты.

— И все такие же, как вы?

Франк ничуть не оскорбился явной издевкой.

— Да, все такие же, как я. Мы поддерживаем контакты с предприятиями горнодобывающей промышленности…

В воображении Ногара возникла картина группы южноафриканских биоинженеров, пытающихся создать модифицированного универсального шахтера. Впрочем, данный индивидуум казался отлично приспособленным для работы в шахте, скажем, пятикилометровой глубины.

— Для того, чтобы удержаться на плаву, владельцам «Мидвест Лэпидари Импортс», МЛИ, нужно оставаться как можно более незаметными для общественности. Компания не выживет, если о нашем существовании станет широко известно. Мы подозреваем, что один из наших причастен к убийству Джонсона…

Ногар вздохнул. Каждый день что-то новенькое. Извольте видеть, кучка франков импортирует камешки из Южной Африки, возможно нелегально. Пинки пришли бы в восторг от такой идеи. В Верховном Суде все еще идут дебаты — распространяется ли на франков 29-я поправка к Конституции, имеют ли они какие-либо гражданские права, или абсолютно бесправны. А пока в высших эшелонах власти продолжаются бесконечные дискуссии относительно юридического статуса «людей», созданных посредством генной инженерии, проникшие в страну Франкенштейны становятся преуспевающими бизнесменами.

— Вы сказали, что Байндер блокирует ход следствия. Но что именно обеспокоило вас?

— Если кто-то однажды совершает убийство, он может совершить его снова. Вы не представляете себе, какой это удар для нас, если один из наших непосредственно замешан в убийстве человека.

— Каким же образом ваша организация вовлечена во все это?

— Полиция официально заявляет, что было совершено убийство с целью ограбления, но поскольку из дома жертвы пропало три миллиона долларов, принадлежащих фонду предвыборной кампании Байндера…

— Звучит правдоподобно. — Ногар вдруг поймал себя на том, что в силу своего природного любопытства он уже начинает интересоваться этим делом… Да нет, и речи быть не может. Ведь он еще пока в здравом рассудке.

Громоздкое тело франка простонало и колыхнулось, когда он наклонился к Ногару. От жара и зловония, волнами исходящего от монстра, тигр поморщился.

— Я — главный бухгалтер МЛИ. Трех миллионов, якобы пропавших, никогда не было в доме Джонсона. Финансовые отчеты предвыборной кампании, которые изучает полиция, не соответствуют действительности. Деньги в фонд Байндера поступают от МЛИ, а такая сумма наличными еще ни разу единовременно не снималась с наших счетов. Во всяком случае за последнее время. Мне это известно, как никому другому. Я не могу обращаться в полицию. Пока что я должен действовать инкогнито. Возможно, я ошибаюсь. Не следует будоражить компанию, пока мои подозрения не подтвердятся. Я не имею представления, кто именно из моих коллег вовлечен в это дело. И я нахожусь под постоянным наблюдением…

— А я не имею никакого желания заниматься расследованием убийства. Я не принимаю вашего предложения, подыщите кого-нибудь другого.

— Я даю вам аванс в пять тысяч долларов, а по успешном завершении работы вы получите в пять раз больше вашей обычной ставки.

Ногар замер. Его обычный тариф составлял пять сотен в день. Нет, сказал он себе, эта работа очень дурно пахнет. Ты не занимаешься мокрыми делами. Ты не суешь свой нос в проблемы пинков.

— Удвойте аванс.

Ну вот и все. Такой наглости франк не потерпит.

— По рукам.

Проклятье.

— Плюс издержки.

— Само собой.

Ногар сам загнал себя в капкан.

— Наше время истекает. — Франк протянул тигру конверт! Десять «штук». Главный бухгалтер МЛИ будто заранее знал исход разговора. — Начните с Джонсона и действуйте в обратном порядке, то есть, от Джонсона к нашему сотруднику, а не наоборот. Не контактируйте ни с кем из МЛИ. Я сам свяжусь с вами через несколько дней. Всю информацию о МЛИ будете получать от меня. У нас осталось несколько минут. Вопросы есть?

Ногар все еще ошарашено смотрел на наличность.

— Почему кучка франков поддерживает такого реакционера, как Байндер?

— Quid pro quo [4], мистер Раджастан. Интересы нашей компании будут защищаться Байндером в Сенате. Тот факт, что мы принадлежим к биологическому виду, который Байндер презирает, для нас не имеет никакого значения. Байндеру неизвестно, кто руководит МЛИ. Еще вопросы?

— Как вас зовут?

Ногар услышал, как заработал двигатель.

— Называйте меня Джон Смит, — пробулькал франк сквозь закрывающиеся с пневматическим шипением двери.

Уродливый зеленый фургон быстро покатил в сторону ворот, увозя франка. Но запах «Джона Смита» остался, запах от банкнот, которые Ногар все еще держал в руке.

Если уж взял с клиента деньги, работу надо делать. И он ее сделает, невзирая ни на что.

Ни на что, черт побери.

Положив деньги в один из необъятных карманов своей полушинели, Ногар вытащил из другого портативную видеокамеру, вставил в нее кассету и начал записывать похороны.

ГЛАВА 3

Ближайший банк-автомат находился в минуте ходьбы от жилища Ногара. Вроде бы работает, с облегчением подумал тигр. Во всяком случае свет внутри горит. Раджастан подошел к бронированной двери и, стоя под незрячим взглядом внешней видеокамеры с разбитой линзой, вынул из кармана кредитную карточку и сунул ее в щель контрольного устройства. Механизм заскрипел, словно сустав больного артритом, и Ногар испугался, что аппарат сожрет его карточку, как в прошлый раз. К счастью, этого не произошло — загорелся индикатор, указывая на то, что личность клиента идентифицирована. Ногар набрал на кнопочном пульте свой личный код, в то время как слепая камера следила за каждым его движением.

Дверь со страшным скрежетом поднялась вверх, и тигр протиснулся в крохотную комнатенку. Дверь позади него опустилась на удивление быстро, едва не прищемив Ногару хвост.

Ободранное кресло банка было слишком маленьким для габаритов взрослого тигра. Кроме того, кто-то из предыдущих посетителей страдал, видимо, недержанием мочи, поскольку сиденье, покрытое псевдобархатом, промокло насквозь.

Так что Ногар не стал, естественно, садиться, а ограничился тем, что оперся бедром на ручку кресла, положив хвост на спинку.

Единственный исправный динамик компьютера-клерка затрещал, и раздался заикающийся приглушенный голос.

— Д-д-добро п-п-пожаловать в м-м-местное отделение «Общества б-банковских М-м-машин» — бзт — мистер Ногар Раджастан. Какого рода финансовую операцию вы хотели бы совершить?

— Вклад. Десять тысяч долларов.

— П-п-повторите, п-п-пожалуйста, еще р-р-раз.

— Вклад. На десять тысяч долларов.

— П-п-пожалуйста, н-н-наберите — бзт — запрос на клавиатуре.

Да он меня не слышит, понял Ногар и нажал несколько клавишей на терминале.

— В-в-вклад — бзт — наличными?

Он ему не верил.

— Да, — сказал Ногар и нажал еще раз на те же самые клавиши.

Из-под терминала выдвинулся пластиковый ящичек. По сравнению с большинством банков-автоматов Моро-Тауна этот функционировал просто великолепно.

— Бзт — положите, пожалуйста, банкноты в ящик. Вам придется подождать несколько секунд, пока купюры сканируются.

Ногар положил две пачки долларов в ящик, усмехаясь над нотками удивления в голосе компьютера. Он и сам еще не свыкся с мыслью, что в одночасье стал баснословно богат.

— Ваши банкноты подлинные. Спасибо, что вы решили воспользоваться услугами «Общества», мистер Ногар Раджастан. Н-н-на в-в-вашем — бзт — личном счету десять тысяч сто девяносто три доллара и шестьдесят пять центов. Вашу карточку и квитанцию получите при выходе. Желаю удачи.

Ногар вышел из банка и поднял воротник шинели, защищаясь от внезапно усилившегося дождя. Он снова набрал на дверном пульте свой код, жмурясь от воды, заливающей глаза. Контролер, проскрипев, выплюнул кредитку и квитанцию. Засовывая и то и другое во внутренний карман шинели, Ногар обернулся и заметил двух крыс, подпирающих стенку на противоположной стороне улицы.

В близи функционирующих банков-автоматов всегда ошивался всякий сброд.

Парочка ребятишек-крыс двинулась прямо к нему. Ногар надеялся, что когда они разглядят его получше, их отпугнет его внешний вид. Но они, очевидно, или уже порядочно накачались, или были слишком глупы, а скорее всего, и то, и другое. По мере их приближения Ногар явственно ощущал, что они приняли какой-то гадости, и причем как следует. Ну и, конечно, кулачки зачесались у обоих.

— Котик.

— Симпатичный котик.

Ногар решил не обращать на них внимания. Единственное, чего ему сейчас хотелось, так это вернуться поскорей домой и сбросить намокшую шинель. Он пошел по проезжей части мимо них.

Однако не тут-то было. Крысы забежали вперед и преградили тигру дорогу.

— Нет-нет, не торопись, котик.

У первого крысенка была грязно-коричневая шерсть, маслянисто блестевшая под дождем. Нос его дергался, казалось, в соответствии с нервическими движениями длинного голого хвоста. Одет он был в короткий кожаный жилет и подрезанные выше колен обтрепанные черные джинсы. Он, видимо, взял на себя роль режиссера в этом дурацком спектакле.

— Ты что, в натуре, не знаешь, кто мы такие?

Для Ногара это было более чем достаточно.

— Вы — два мокрозадых грызуна, которые совсем недавно сели на иглу. Если будете продолжать в таком же духе, то скоро сыграете в ящик.

Большому — ну, относительно большому, килограммов 70 веса, с приличным брюшком — такой поворот сюжета определенно не понравился.

— Мы Зипперхеды, землячок, и поэтому тебе лучше отслюнить нам несколько баксов. Мы здесь короли…

На понт берут. Эти ребята были латиноамериканским пушечным мясом. Гондурас, Никарагуа, Куба, Панама — во всех странах Центральной Америки моро-грызуны плодились в огромных количествах и с ужасающей быстротой. Правительства сколачивали из них громадные армии, солдаты которых, в большинстве своем, даже не умели правильно обращаться со стрелковым оружием.

И вот двое таких голохвостых недоносков разевают пасти на того, кто унаследовал боевые навыки от родителей, чьи гены подверглись эволюционному моделированию с целью создания бойцов для элитных войск в составе Индийских Сил Специального Назначения. Просто смешно.

Ногар улыбнулся — зубы и все такое. Он все еще не воспринимал это идиотство всерьез.

— Видишь ли, землячок, я только что положил всю свою наличность в банк.

Первый — Ногар мысленно назвал его Бесстрашным Лидером — начинал терять терпение.

— Не пудри нам мозги, полосатик, иначе мы тебя побреем. А потом устроим фиесту. — И он визгливо захохотал, необычайно довольный собственным остроумием. Второй тоже зашелся в приступе дебильного смеха.

Забалдевшие придурки. «Hasta la vista». Ногар обогнул их и пошел дальше по улице.

— Гребаный котяра.

Щелк. Раджастан медленно обернулся. Большун держал в руке нож с выкидным лезвием, демонстрируя окружающему миру, что может пользоваться оружием. Крысенок начал размахивать длинным острым ножом, как дубинкой.

— Распишу! — заверещал он. — Мы научим тебя, как надо разговаривать с хозяевами улицы. А из твоего хвоста я сделаю себе ремень.

Ногар осклабился.

— Ребята, давайте жить дружно, — протянул он мурлыкающим голосом и принял оборонительную стойку, выбросив вперед левую руку с выпущенными когтями. Тихо рыкнул и замер, ожидая атаки.

Большун медленно приближался, виляя хвостом. От грызуна несло возбуждением и адреналином. Бесстрашный Лидер, у которого мозгов было чуть побольше, держался немного позади дружка. Он тоже возбудился, но до него уже дошло, что этот огромный полосатый кот им не по зубам.

Большун вдруг прыгнул, занеся нож над головой. Ногар левой рукой легко поймал его за запястье правой руки и улыбнулся, вспомнив Нугою. Правая рука тигра описала дугу, и острые когти легонько прошлись по нависающему над ремнем брюху Большуна, оставив на нем четыре кровавые полоски.

— Послушай, мышонок, я ведь могу раскроить тебе животик, чтобы посмотреть, что там у тебя внутри. Впрочем, наверняка ничего интересного, кроме дерьма. Брось перышко.

Нож со стуком упал на мостовую. Ногар стал на него левой ногой и отпустил Большуна. Бесстрашный застыл на месте, а Большун никак не унимался.

— Я поимею тебя в задницу, драный ты кот.

— Фу, какой вы вульгарный, мистер Крыса. Нужно же иметь хоть капельку такта.

Ногар заметил, как Бесстрашный протянул руку за спину. Ясно, сзади за поясом у него ствол. Ногар приготовился уже было прыгнуть на Бесстрашного — он легко мог бы покрыть расстояние, отделявшее его от крысенка, прежде, чем тот успел бы выхватить пистолет, — но тут со стороны ржавого автобуса донесся пронзительный голос, застрочивший, как из пулемета, что-то по-испански.

Все обернулись. К ним направлялась крыса с белоснежной шерсткой, одетая в такие же, как и у обоих самцов, обрезанные черные джинсы и кожаный жилет. Ее голый хвост подергивался, глаза метали молнии. Ногар сразу понял, что белая крыса — главарь. Большун и Бесстрашный мгновенно забыли, казалось, о своей «жертве» и наперебой заговорили с новым действующим лицом, тоже по-испански. Вероятно, оправдываясь. Ногар ни бельмеса не понял, но надеялся, что главарь приказывает своим полудуркам оставить его в покое.

Кошки-мышки — не очень приятная игра, когда в роли мышки выступаешь ты сам. Трое грызунов оживленно обсуждали что-то между собой, а Ногар тем временем решил ретироваться с места фиаско «королей улицы».

Не успел он дойти до двери своего дома, как услышал громкий оклик.

— Раджастан!

Тигр обернулся. Большун и Бесстрашный уже слиняли, но белая крыса осталась и теперь обращалась непосредственно к нему. Она не делала никаких угрожающих движений, так что Ногар просто остановился и смотрел на нее, ожидая, что она скажет.

— А ты счастливчик, сын Раджастана…

Откуда она знает, как она…

— Какого тебе…

— Говорить буду я! А ты просто стой и слушай.

Странно, но некая сила, прозвучавшая в голосе крысы, действительно заставила Ногара оборвать свой вопрос. Крошечное крысиное тело исторгало голос, способный застращать бешеного медведя.

— Твоего тела только что коснулся перст Божий, сын Раджастана. Сильные мира сего сохранили тебе жизнь. Пока. Они проявляют по отношению к тебе необычайную терпеливость.

Крыса умолкла, а Ногар не нашелся, что ответить на эту галиматью. Она стояла, сверля его глазами, похожими на кусочки высокоуглеродистой стали. Ногар повернулся к двери…

— Моли господа, чтобы он не забыл тебя, Ногар. Если ты лишишься Его благословения, Зипперхеды достанут тебя.

Ногар набирал код на дверном пульте. Ему уже порядком поднадоели эти чокнутые грызуны.

— Я достану тебя, Ногар.

И, когда Ногар переступил через порог, белая крыса добавила:

— Тебя или кого-либо, кто тебе дорог.

Он с силой хлопнул дверью. Бред какой-то. А она вообще-то ничего себе девочка. Треугольное личико, изящный носик… Ногар усмехнулся. Ах ты, старый потаскун. Седина в хвост, бес в ребро. Крыска эта — такая же шушера, как и ее идиоты-помощнички. А запах? Дешевые пинковские духи. Так и разит, будто искупалась в них. На кой лад, спрашивается, эти людские примочки крысе-моро?

Ногар глубоко вдохнул относительно свежего воздуха своей прихожей и попытался плотнее закрыть дверь, которая разбухла от сырости. Проклятая штуковина была тяжелее, чем ей следовало бы быть, из-за стальной пластины, установленной под многослойной фанерой, — напоминание о прежнем жильце. Интересно, чего он хотел добиться, устанавливая бронированную дверь в деревянной дверной коробке?

Кэт подбежала к двери и сразу же начала тереться головой о ногу тигра.

— Ты проголодалась или соскучилась? — спросил он, взяв ее на руки и поднеся к лицу.

Громкое мурлыканье дымчатой кошки предложило ему догадаться самому. Ногар лягнул дверь ногой, и она наконец плотно закрылась. Тигр прошел в гостиную. Кэт принялась тыкаться головенкой в его подбородок, и Ногар, бросив взгляд в кухню, на тарелки Кэт, решил, что она не голодна.

— Извини, я немного задержался. Пришлось познакомиться с новыми соседями. — Кэт блаженно закрыла глаза, когда Ногар почесал ее за ушками. — Но нам с тобой повезло. Я нашел работу и получил аванс прежде, чем закончился месяц. Теперь мы оплатим все наши счета.

Кэт начала облизывать большой палец руки Ногара.

— Ну ладно, ладно. Дай-ка я сниму с себя эту пинковскую одежонку. Вот я поставлю тебя на пол, ты только не мяукай на меня.

Ногар опустил кошку, и она замяукала.

Он разделся и посмотрел на индикатор автоответчика. Снова два вызова: тот, который Ногар не успел посмотреть, отправляясь на встречу с клиентом, другой — совсем недавний.

— Включайся, — сказал он компьютеру, сбросив шинель и стаскивая одежду с промокшей шерсти.

— Включился.

Ногар прилег на диван. Кэт не замедлила вспрыгнуть тигру на грудь и замурлыкала.

— Классификация. Вызовы по видеофону.

— Двадцать девятое июля. Два вызова. Последний — три ноль пять, от детектива Ирвина Харска…

— Воспроизведение.

Экран мигнул, и на нем появилась лысая черная голова Харска.

— Жалко, что я не застал тебя, Ногар. — На лице Харска играла улыбка — то ли ироничная, то ли саркастическая, Ногар не понял. — Похоже, ты опять засветился. Мы только что выяснили, что ты положил в банк приличную сумму наличными. Десять штук. Федералы уже интересуются, я тоже. Мы наблюдаем за тобой, так что не забывай вовремя платить подоходный налог.

Слишком уж быстро, даже для ФБР. Впрочем, ничего удивительного. Банк, конечно же, прослушивается. Харск знает, что я чист, но все же уведомил федералов о моем вкладе. Ясно, хочет подстраховаться.

Компьютер спросил, будет ли ответ на последний вызов.

— Да. Записывай.

Ногар прочистил горло.

— Харск, больше мне не звони, пока у тебя не будет ордера. Конец ответа. Отсылай.

Ногар устало откинулся на спинку и закрыл глаза.

— Первый вызов. Воспроизведение, — бросил он компьютеру.

Тигр не смотрел на экран, пока не услыхал хрипловатый женский голос.

— Радж?

— Стоп-кадр!

Ногар распахнул глаза и резко повернул голову к экрану. Вызов пришел около двух часов утра, во время встречи Раджастана с Нугоей. В суматохе последних дней Ногар напрочь забыл позвонить Марии Лемон и отложить их свидание…

Мария стояла в будке общественного видеофона. Ногар видел, как свет уличных фонарей отражается от черной шерстки под ушками молодой пантеры. Бразильцы, в отличие от других латиносов, явно преуспели в разведении пород моро, способных выражать свои чувства подобно людям. Мария плакала. Ногар сомневался, что его собственные слезные протоки могли подобным же образом реагировать на эмоциональные переживания.

Золотистые глаза Марии с почти круглыми зрачками смотрели на Ногара, как ему показалось, с осуждением.

Кэт наклонила вбок голову и бросила на Ногара полный любопытства взгляд.

— Поставь запись с самого начала, — сказал тигр компьютеру.

Компьютер исполнил команду, экран на секунду погас, затем на нем снова появилось лицо Марии. Ногар смотрел, как изящная черная лапка смахивает со щеки влагу. Мария опустила руку и взглянула с экрана прямо в лицо Ногару.

— Радж? Извини, но я не приеду. Следовало бы, конечно, встретиться и переговорить, но я больше не могу этого переносить. Мы снова поссоримся и наорем друг на друга, или… или займемся любовью, все как обычно. Ты мне по-прежнему дорог, но нам, наверное, нужно расстаться на какое-то время, я не хочу…

Голос Марии сорвался, она снова расплакалась. Мария была волевой личностью. Ногар никогда прежде не видел ее плачущей.

— Прощай, Ногар. Я должна уехать, пока воспоминания еще что-то значат для меня.

Мария отключила связь.

У Ногара было такое чувство, будто кто-то только что с размаху заехал ему коленом в пах.

Он познакомился с Марией всего лишь два месяца назад, и почти каждая их встреча заканчивалась скандалом. Все неминуемо шло к разрыву. Мария права.

Кэт, видимо, почувствовала, что хозяин чем-то взволнован, и попыталась по-своему успокоить его. Она потерлась головой о лицо Ногара и принялась лизать его щеку розовым маленьким язычком. Время от времени она смотрела ему в глаза, будто спрашивая, что же все-таки случилось.

Тяжко вздохнув, Ногар приказал компьютеру ввести запись с Марией в блок постоянной памяти. Потом попытался дозвониться до нее, но ему никто не отвечал. Мария, очевидно, решила окончательно порвать с ним. Может, ему удалось бы отговорить ее на этот раз… потом еще раз… а дальше что? Ничего хорошего.

Он сидел несколько секунд в относительной тишине, поглаживая Кэт и слушая высокочастотное жужжание компьютера.

Вместо того, чтобы отключить аппарат, он еще раз запросил у него послание Марии и снова остановил запись в самом начале, в том месте, когда указательный палец правой руки пантеры поймал слезинку. Маленькая капелька уютно устроилась между когтем и подушечкой пальца. Она отражала какую-то неестественную белизну уличного света, падающего сзади, отчего из одного из золотистых глаз Марии, полуприкрытого веком, исходило призрачное сияние. Картина показалась Ногару настолько впечатляющей, что он вдруг пожалел, что в душе у него нет ни капли романтики.

ГЛАВА 4

Спустя несколько минут Ногар решил, что у него найдется более полезное занятие, нежели мечтательное созерцание изображения Марии.

— Распустил нюни, Король Джунглей, — сказал он вслух.

— Инструкция непонятна, — немедленно отозвался компьютер.

Ногар усмехнулся.

— Давай-ка, берись за работу. Задание: выйти на банк данных публичной видеобиблиотеки.

— Задание понял. Приступаю к исполнению.

Лицо Марии исчезло с экрана, и компьютер начал осуществление процедуры выхода на свободный канал связи с библиотекой. На это ушло почти пятнадцать минут, поскольку уже почти наступил «час пик», «прайм тайм» — время максимального количества желающих получить доступ к информационному массиву.

Даже после того, как высветилась эмблема Кливлендской публичной библиотеки, пришлось ждать еще несколько минут. По экрану ползли колонки статистических отчетов об успехах министерства просвещения на ниве ликвидации безграмотности среди моро-эмигрантов. Ногар знал, что в данный момент тысячи других пользователей ЭВМ отчаянно пытаются найти свободный канал, но ему казалось, что только его одного задерживают.

Он поерзал на диване, стараясь придать хвосту более удобное положение. При долгом ожидании чего-либо он всегда испытывал ощущение, будто хвост ему мешает.

Прошло еще две минуты, и наконец после электронного звукового сигнала — словно кто-то протрубил в крошечные фанфары — на экране появилась мультипликационная фигурка. В библиотеке этих анимационных персонажей называли «гидами по информационному меню».

«Гид», возникший на экране, был облачен в древнее одеяние и занимался созерцанием человеческого черепа, когда «заметил» вторжение Ногара. Эффект был испорчен внезапным сигналом помехи. По экрану заметалась ярко-голубая линия, сместившая изображение влево. Ногар вздохнул. У него не было никакого желания проводить время с датчанином, страдающим маниакально-депрессивным психозом.

Он заговорил прежде, чем «Гамлет» успел раскрыть рот.

— Текстовое меню.

Единственным библиотечным «гидом», который ему нравился, была маленькая блондиночка по имени Алиса.

Меню выплыло на экран, и Ногар первым делом заказал глобальный поиск информации о «Мидвест Лэпидари Импортс», несмотря на указание Смита начать с Джонсона. Он хотел найти хоть какие-то данные на работодателя своего клиента, компанию МЛИ, в которой работали возможные подозреваемые.

Пауза длилась около пятнадцати секунд.

— Обнаружены три пункта, — сообщил компьютер.

Ногар недоверчиво покачал головой. Только три? При глобальном поиске? Это означало, что во всей библиотечной базе данных имелось всего три статьи, в которых упоминалась МЛИ.

— Давай первую, — сказал Ногар компьютеру, и экран выдал изображение факса, в котором шла речь об импорте алмазов, легальном и нелегальном.

Автор статьи сфокусировал свое внимание на том, как трудно контролировать перемещение драгоценных камней. Он сетовал на драматическое несоответствие между количеством камней, завезенных в страну законным образом, и числом алмазов, фактически находящихся в обращении. Расхождение это являлось причиной депрессии на рынке драгоценных камней. Статья обвиняла ФБР в неспособности противостоять волне контрабандистов, непрестанно изобретающих все более изощренные методы нелегального провоза алмазов. Ногар где-то раньше читал об одном из таких оригинальных способов — камешки прятали во внешней термоизоляционной обшивке баллистических шаттлов. «Мидвест Лэпидари» упоминалась лишь косвенно, в приведенном в конце статьи списке компаний, имеющих отношение к импорту драгоценных камней.

Во второй статье говорилось непосредственно о МЛИ, но полезной информации — кот наплакал. Статья представляла собой небольшой параграф скупого электронного текста. МЛИ, новая компания, учрежденная в 2038 году. Оптовая торговля драгоценными камнями. Штаб-квартира — в Кливленде. Адрес. И все.

Смит был прав, владельцы МЛИ предпочитают не высовываться. Похоже на то, что «Мидвест Лэпидари Импортс» пытается скрыть сам факт своего существования.

Третий «пункт» оказался видеорепортажем в программе новостей от 2 декабря 2043 года. Репортер следовал журналистской моде времени Восстания: запачканная куртенка «сафари», камуфляжные штанцы армейского образца, трехдневная щетина, солнцезащитные очки. Прикид не имел ничего общего с темой репортажа. Парень стоял в снежном сугробе на фоне пары низких зданий, покрытых синей черепицей. Ногар узнал отрезок Мэйфилд-Роуд позади зданий. Корреспондент вел репортаж с места, расположенного всего в нескольких милях к востоку от Моро-Тауна.

Ногар всегда считал, что там находится какая-то тюрьма.

Парень изо всех сил пытался выглядеть авторитетным обозревателем и говорил суровым многозначительным голосом.

— Я стою неподалеку от лаборатории и здания администрации «Нью Фуд Инкорпорейтид». Сегодня мы получили неожиданное сообщение о том, что эту фирму приобрела корпорация «Мидвест Лэпидари», которая занимается оптовой торговлей драгоценными камнями. Из надежных источников нам стало известно, что прежде чем продать «Мидвест Лэпидари» все свое имущество и патенты, «Нью Фуд» вплотную подошла к грани банкротства. Вскоре после продажи двести служащих компании «Нью Фуд» были уволены, что явилось, как заявляет «Мидвест Лэпидари» в своем пресс-релизе, «вынужденной мерой».

«Нью Фуд», согласно официальному заявлению министерства здравоохранения, опубликованному в начале года, обладала патентом на производство диетического пищевого наполнителя, так называемого «Зеркального протеина». Хотя «Нью Фуд» добилась больших успехов в создании синтетических пищевых продуктов, напоминающих своим качеством натуральные, она находилась в состоянии непрекращающегося конфликта с Минздравом относительно одобрения этих продуктов с медицинской точки зрения. Именно это, по всей видимости, и обусловило финансовые затруднения компании, приведшие в конечном счете к ее продаже. Ни с кем из членов правления «Мидвест Лэпидари» нам связаться не удалось.

И здесь никаких концов.

И снова Смит прав. Нужно начинать с Джонсона и работать в обратном направлении. Поскольку Джонсон был менеджером предвыборной кампании Байндера, Ногар приказал компьютеру провести глобальный поиск, используя имена обоих политиков.

На этот раз пауза длилась почти минуту, и Ногар воспользовался ею, чтобы встать и помассировать основание своего занемевшего хвоста. Кэт не преминула тотчас же прыгнуть на диван и уютно пристроиться в теплой ложбинке между подушками.

Экран высветил результаты поиска — более шести тысяч пунктов. Всю эту огромную массу информации компьютер не мог обработать с ходу, по мере поступления ее по линии связи, поэтому Ногар приказал аппарату записать все данные на дискету. Минут за семь машина заложила в свою память около пятнадцати мегабайт информации.

Теперь Ногар имел свою собственную базу данных на Байндера и его предвыборную кампанию.

Часам к пяти, перелопатив уже достаточное количество единиц информации о Байндере, Ногар лишний раз убедился в том, что этот прожженный политикан — реакционер крайне правого толка. Впечатление складывалось такое, будто врагом Байндера становился каждый, кто позволял себе хоть чуточку усомниться в правильности его политического курса. Байндер мог обрушиться с нападками на любую социальную группу: женщины, иностранцы, либералы, интеллектуалы, черные, азиаты, латиноамериканцы, католики, беднота, сексуальные меньшинства, средства массовой информации — список можно было продолжать до бесконечности. Особенно доставалось от Байндера трем группам: моро, франкам и прочим «продуктам» генной инженерии, которых, будь на то его воля, он лишил бы абсолютно всех прав; гомосексуалистам, чьи сексуальные пристрастия Байндер, судя по всему, считал страшнейшим из всех смертных грехов; и федеральному правительству Соединенных Штатов, которое, по его мнению, бездумно разбазаривало национальное состояние.

Ногар никак не мог свыкнуться с мыслью, что он будет косвенно помогать столь одиозной фигуре, расследуя убийство менеджера предвыборной кампании этого парня.

Информация по Дэрилу Джонсону оказалась более разрозненной. Удалось лишь выяснить, что Байндер завербовал его осенью 2040 года, когда Джонсон учился в колледже «Боулин Грин». Сокурсниками Джонсона были: Филип Янг, нынешний финансовый секретарь Байндера; Эдвин Харрисон, юрисконсульт предвыборной кампании; и Десмонд Томпсон, пресс-секретарь кампании. Джонсон закончил колледж; довольно поздно, в возрасте двадцати четырех лет. Очевидно, из-за того, что на последних курсах увлекся политикой, в ущерб своей специализации — химии. К моменту смерти он достиг зрелого возраста — тридцати девяти лет.

Впрочем, не такого уж и зрелого, поправил себя Ногар. Парень был пинком, поэтому тридцать девять — лишь порог среднего возраста. Для многих же моро это был максимум долголетия.

Ногар решил, что пора связаться с кем-то из непосредственного окружения Джонсона, и сразу же остановил свой выбор на Томпсоне, пресс-секретаре Байндера.

Для разговора с пинком следовало одеться. Ногар поморщился. Одежда была раздражающим фактором, в котором не было бы никакой необходимости, занимайся частный детектив Раджастан делом моро. Одеваться лишь для того, чтобы позвонить кому-то — что может быть глупее?

Он вытащил рубашку с пуговицами из небольшой кучки верхнего белья в углу спальни. Свет в спальне он не стал включать, поэтому не разобрал, какого цвета рубашка — то ли светло-голубого, то ли грязно-белого. Ногар натянул рубашку, застегнул когтями пуговицы и решил пренебречь брюками. Собеседник увидит только верхнюю половину его тела, если не вставать в полный рост.

Пройдя в ванную, он посмотрелся в зеркало и, облизав ладонь, слегка пригладил шерсть на голове. Потом вернулся в гостиную, согнал с дивана Кэт и приказал компьютеру связаться с Десмондом Томпсоном в штаб-квартире предвыборной кампании Байндера, причем так, чтобы вызов проходил через компьютер офиса Раджастана.

Хотя было еще пять минут шестого, в штаб-квартире Байндера никто не отвечал. После почти минутной демонстрации эмблемы предвыборной кампании Байндера автоответчик штаб-квартиры переадресовал вызов Томпсону на дом. Ногар пожал плечами. Какая разница, на дом так на дом.

К его вящему удивлению, Томпсон оказался негром. Ногар узнал в нем того самого пинка, которого он на кладбище ошибочно принял за моро. Десмонд Томпсон, чернокожий пинк с седеющими волосами и пышной бородой, обладал внешностью борца-профессионала и голосом диктора телевидения.

— Мистер, — взгляд Томпсона скользнул по тексту на мониторе, — Раджастан?

Слово «мистер» Томпсон произнес на довольно высокой ноте, что указывало на некоторое удивление внешним видом звонившего, однако уже к концу фамилии Ногара тон его голоса стал ровным, дружелюбным и… насквозь фальшивым.

— Да. Мистер Томпсон?

— Он самый. Я вижу, что ваш вызов переадресован из штаб-квартиры предвыборной кампании. Полагаю, вы хотите побеседовать со мной, как с пресс-секретарем конгрессмена Байндера?

Человек говорил, как официальный пресс-секретарь, но у Ногара никак не укладывалось в голове, что он — черный. Это казалось ему таким же нонсенсом, как если бы еврей представлял в ООН государства Исламской Оси.

— Я хотел бы спросить вас о покойном менеджере предвыборной кампании…

— Да-да, конечно. Я помогу вам, насколько, это будет в моих силах. Правда, после потери нами мистера Джонсона в нашей организации царит некоторый хаос. Нам пришлось на неделю-другую приостановить ход всей кампании, дабы привести дела в порядок. Так что время мое ограничено. К тому же я уверен, что не смогу сообщить вам ничего нового, кроме того, что уже известно и полиции и прессе.

Ногар понял, что ему вежливо дают от ворот поворот.

— У меня всего лишь несколько вопросов. Это не займет много времени.

— Не соблаговолите ли вы представить ваш мандат?

Или Томпсон не поверил в то, что Ногар имеет лицензию на частную сыскную практику, или вежливо искал предлога повесить трубку. К счастью, бумажник Ногара с удостоверением частного детектива лежал на компьютере и тигру не пришлось вставать, чтобы дотянуться до него. Раджастан вставил удостоверение в приемное отверстие факса и нажал кнопку посылки. Томпсон кивнул, получив копию удостоверения.

— Я могу уделить вам 10 минут.

— Благодарю вас. Когда умер Джонсон?

— Согласно заключению судебно-медицинской экспертизы, смерть наступила после двадцатого…

— Двадцатого июля?

— Разумеется.

— Когда Джонсона последний раз видел кто-либо из коллег?

— Как мы уже сообщили полиции, он посетил заседание комитета по фондам 19-го, в субботу. В течение следующей недели он не появлялся в штаб-квартире…

— И никому не показалось это странным?

Томпсона несколько раздражало то, что Ногар перебивает его, но, надо отдать ему должное, внешне он ничем не проявлял своего недовольства.

— Нет, не показалось. Выборы не за горами, и мистер Джонсон, будучи менеджером предвыборной кампании и правой рукой мистера Байндера, проводил все свое рабочее время в кабинете. Ну, вы понимаете, встречи с избирателями и все такое. Частенько он действовал по собственной инициативе…

— Вы знаете, чем именно он занимался?

— Нет. В круг моих полномочий входит только то, что связано с освещением нашей деятельности в средствах массовой информации… Прошу меня простить, но время…

Десять минут, выделенные Томпсоном Ногару, еще явно не истекли.

— Еще один вопрос, если позволите.

Томпсон вздохнул, уже теряя, видимо, терпение.

— Хорошо.

— Я хотел спросить о тех трех миллионах долларов, которые, как утверждает полиция, были украдены…

На этот раз Томпсон прервал собеседника.

— Извините, но я не обладаю полномочиями обсуждать финансовые вопросы компании.

Ногар почувствовал, что уперся в каменную стену.

— Очень жаль. Видите ли, имеющаяся в моем распоряжении информация необычайно противоречива. Я лишь хотел узнать, хранил ли мистер Джонсон деньги кампании у себя дома, наличными…

— Я же сказал, я не имею права обсуждать это.

Попробуем с другой стороны, подумал Ногар.

— Кто имеет допуск к финансовым отчетам кампании?

Томпсон медленно покачал головой и осклабился, сверкнув золотым зубом.

— Я, юрисконсульт, менеджер кампании, его заместитель и, конечно же, финансовый секретарь.

— Благодарю вас.

Томпсон коротко хохотнул.

— Боюсь, они вряд ли вам помогут. Никто, кроме Байндера, не имеет права предавать огласке конфиденциальную информацию, касающуюся финансов.

— Спасибо вам за помощь, — сказал Ногар, внутренне поморщившись от собственной неискренности.

— Не стоит благодарности. Это ведь моя работа. Всегда к вашим услугам, — ответил Томпсон, столь же лицемерно, но с гораздо большим профессионализмом. — Всего хорошего, — добавил пресс-секретарь и отключил связь.

Ногар несколько раз просмотрел видеозапись разговора. Томпсон был прав. Раджастан не почерпнул из краткой беседы ничего для себя нового. Он выяснил лишь одно — Томпсон проживал в шикарном пентхаусе с видом на деловую часть города — камера домашнего видеофона Томпсона была направлена на окно. Раджастан взглянул на часы. Четверть шестого. Пора звонить Мэнни и договориться о встрече. Ногар надеялся, что она будет более продуктивной, нежели общение с пресс-секретарем Байндера.

ГЛАВА 5

За ночь дождь превратился в настоящий потоп. Однако Ногар, направлявшийся к месту встречи с Мэнни, чувствовал себя гораздо уютнее, нежели под противной изморосью во время экскурсии на кладбище. Темное неистовство разбушевавшейся стихии вполне устраивало его.

Раджастан держал путь в район Ковентри, расположенный в восточном Кливленде, где сосредоточивались увеселительные заведения низкого пошиба, посещаемые обитателями Моро-Тауна. Пинки редко забредали сюда. Как всегда, здесь несли вахту две полицейские машины, на случай возникновения беспорядков. Ногар прошел мимо одной из них на пересечении Ковентри-Авеню и Мейфилд-Роуд. Другая, он знал, должна была в этот момент находиться где-то неподалеку от школы, в трех кварталах отсюда.

Как и в районе Ногара, на границах Ковентри стояли железобетонные пилоны трехметровой высоты, оставшиеся со времен Восстания. Огромные прямоугольные блоки были сплошь усеяны разноцветными грэффити.

Несмотря на проливной дождь, жизнь била здесь ключом. К десяти тридцати вечера квартал «красных фонарей» уже был переполнен моро, устремившимися сюда в поисках развлечений. Даже ливень не мог удалить вездесущий запах намокшей шерсти.

Кого здесь только не было: собаки различных пород; разнообразные представители семейства кошачьих; группки грызунов в кожаных жилетах и обрезанных выше колен джинсах — Ногару показалось, что он уловил знакомый запах дешевых пинковских духов; компания уже порядком подвыпивших медведей-гризли; кролик с обвислыми ушами, стоящий на углу с видом проповедника и вещающий что-то небольшой кучке лисиц. Время от времени кто-то приветственно окликал Ногара, который махал в ответ рукой, не особенно стараясь разглядеть, кто именно к нему обращается.

Ногар и Мэнни договорились встретиться в баре «Уотершип Даун», владельцем которого был кролик по имени Жерар Лопес. Причиной, которой руководствовался Ногар, выбирая для встречи это заведение, явилось то, что в отличие от трех дюжин подобных забегаловок эта имела достаточно высокий потолок. Здесь Раджастан мог выпрямиться в полный рост, не рискуя при этом размозжить себе голову или сбить люстру.

Ногар вошел в бар, отряхнул воду с шинели и занял свое обычное место в кабинке в дальнем углу зала. Прямо над столиком, на стене, висела картина в вычурной рамке. Лопес как-то сказал ему, что это кадр из старого мультфильма производства компании «Уорнер Бразерс». Картина представляла собой нарисованную от руки карикатуру: серый кролик, стоящий на задних лапах, задает взбучку лысому круглоголовому человеку. Под картиной Лопес привинтил шурупами медную табличку с выгравированной надписью: «1946 год — Долой Пинков». Ногара всегда коробило от этой недвусмысленной шуточки, и он удивлялся, почему Лопесу сходит с рук такая наглость.

Мэнни поджидал друга у барной стойки. Заметив Ногара, он взял два кувшина с пивом и направился к кабинке. Живые черные глазки окинули тигра цепким взглядом, пока проворный маленький мангуст ставил кувшины на столик.

— Неважно выглядишь, дружище.

Мысли Ногара метались между делом об убийстве Джонсона и разрывом с Марией. Он чувствовал себя раздраженным и обиженным одновременно. Мэнни остался теперь для него единственным близким существом. Мангуст прибыл в Америку вместе с родителями Ногара, и после их смерти взял на себя роль если и не отца, то уж, по крайней мере, опекуна молодого тигра. В юности Ногар почти что ненавидел его за это, сам не понимая почему, да и теперь воспринимал заботу Мэнни со смешанным чувством благодарности и неприязни.

— Мария дала мне отставку.

Ногар налил себе бокал пива и залпом осушил его.

Мэнни скользнул в кресло напротив тигра и сочувственно залепетал:

— В это трудно поверить. Каждый раз, когда я видел вас вместе, мне казалось, что вы идеально подходите друг другу.

— Я сам так думал. Иногда.

— Хочешь поговорить об этом?

— Нет. Мне нужна консультация патологоанатома, а не психиатра.

Мэнни грустно покачал головой и плеснул себе пива.

— Ты уверен, что хочешь говорить сейчас о делах?

Ногар метнул в сторону Мэнни свирепый взгляд.

— Я не нуждаюсь в утешениях. — Тигр с трудом сдержал вспышку гнева. — Извини, старина. Нервы ни к черту. Так ты можешь мне помочь?

В отличие от Ногара, Мэнни не мог изобразить на лице улыбку, эквивалентом её ему служило быстрое подергивание ноздрей его чувствительного носа. Он вынул из-за пазухи плоскую коробочку размером с тетрадь, положил её на стол и щелчком открыл крышку.

— А где твой компьютер-блокнот?

Мэнни как-то виновато повел плечами и сказал извиняющимся тоном:

— Накрылась японская микросхема. Блокнот мой — довоенной модели, во всем округе днем с огнем не сыскать запчастей. Пришлось воспользоваться вот этой рухлядью. Скоро, наверно, вернемся к механическим пишущим машинкам и шариковым ручкам.

Мэнни удрученно покачал головой, сопровождая жест протяжным вздохом. Через несколько секунд портативный компьютер нагрелся, экран его слабо замерцал.

— Ты знаешь имя покойника, на которого тебе нужна информация?

Ногар наполнил свой бокал.

— Да, но учти, дело не совсем обычное. Для меня во всяком случае.

— Но тебе нужны данные на жмурика, так ведь?

— Его звали Дэрил Джонсон.

Мэнни задумался.

— Вот так вот с ходу я не могу припомнить. Его биологический вид?

— Человек.

Мэнни застыл. Странно было видеть абсолютно неподвижного мангуста.

— Что?

— Мне нужен полный отчет судебно-медицинской экспертизы по убийству человека по имени Дэрил Джонсон.

— Какого дьявола?

Ногар видел, как напрягся мангуст, и почти физически ощущал невидимые вибрации мышц небольшого тела Мэнни. Запах страха, исходящий от него, перебивал даже ароматы испарений дешевого пива.

— У тебя есть доступ к такого рода документам?

— Ногар, ты сказал «человек», ты сказал «убийство».

— Да, я же сказал, что дело необычное.

Мэнни молчал, переводя взгляд с Ногара на компьютер и обратно; Ногара несколько удивляла его реакция. Они работали рука об руку и делились друг с другом информацией с того самого дня, когда Ногар получил лицензию на частную практику.

Правда, до нынешнего момента помощь Мэнни заключалась по большей части в том, что он выяснял, не находятся ли трупы тех моро, которых Ногару надлежало разыскать, в морге.

После почти двухминутного молчания Мэнни наконец снова заговорил.

— Ногар, я знаю тебя всю твою жизнь. В детстве и в юности ты был далеко не подарок, но сейчас ты уже вполне сложившаяся, самостоятельная личность, а не желторотый котенок, имеешь собственную практику. Никогда прежде ты не ввязывался в полицейские расследования. Ты никогда не совал носа в дела людей.

— В отличие от тебя, — издевательски бросил Ногар и тотчас же пожалел об этом.

Мэнни, по роду его службы, приходилось работать с пинками. Он был одним из, может быть, полудюжины моро в городе, имеющих медицинское образование, и люди позволяли ему заниматься вскрытием трупов. Правда, только трупов моро. Мэнни частенько — и незаслуженно — обвиняли в том, что он «пинк под мангустовой шерстью». Ногар мысленно клял себя последними словами за свою несдержанность. Ни за что, ни про что обидел друга. Единственного друга.

— Извини, Мэнни. Я немного не в себе от всей этой кутерьмы. Но я получил аванс и обязан довести дело до конца. Мне нужно выяснить, кто убил Джонсона.

Мэнни прикрыл глаза.

— Ты пытаешься выяснить, кто убил человека. А ты знаешь, что произойдет, если об этом станет известно в Моро-Тауне? Ты в курсе, что случается с моро, который не держится от людей на почтительном расстоянии?

— Мне нужна твоя помощь, — упрямо сказал Ногар.

Мэнни понял, что спорить бесполезно.

— Да, тебя не переубедишь. Если уж ты уперся, то…

Мангуст безнадежно махнул рукой.

— Ладно, достану я тебе этот отчет, только… — одна из длинных рук Мэнни схватила тигра за запястье, — … только помни, что в моем доме ты всегда найдешь убежище в случае опасности.

Ногар кивнул.

С секунду Мэнни пристально глядел Ногару прямо в глаза, потом перевел взгляд на компьютер и начал быстро нажимать на крошечные клавиши. Терминал не обладал системой аудио-управления, но, несмотря на это, Мэнни работал на нем очень эффективно. Его тонкие изящные руки, руки искусного хирурга, придавали любому, даже простейшему жесту какую-то неуловимую грацию.

Мангуст вдруг наморщил нос.

— Я что-то не врублюсь. Отчет уже в архиве, а ведь не прошло еще и недели со дня смерти твоего Джонсона.

— Некто очень влиятельный оказывает давление на полицию. Дело собираются прикрыть.

Мэнни хотел, видно, что-то сказать по этому поводу, но передумал и решил просто подвести итоги своей работы с компьютером.

— Ну ладно, что мы имеем? Отчет о результатах вскрытия, список судебно-медицинских улик, отрывок описания места преступления, несколько предварительных показаний соседей, равно как и свидетеля, первым обнаружившего тело жертвы, и так далее. Довольно приличное количество информации.

Мэнни почти незаметным движением извлек из нагрудного кармана своей куртки крошечную дискету и вставил ее в приемное отверстие компьютера.

— Сделаем копию, на всякий случай. Возьми ее себе.

Ногар кивнул, и Мэнни передал ему дискету. Тигр положил ее в бумажник, рядом с еще не просмотренной мини-кассетой, на которую он записал похороны Джонсона.

— Можешь сказать, как умер Джонсон?

— На дискете все есть. Его убили выстрелом в голову. Через витражное окно его гостиной. Мозг разбросало по всей комнате… Постой, постой… а вот это уже интересно…

— Что именно?

В голосе Мэнни прозвучала нотка чего-то похожего на восхищение.

— Ты знаком с оружием израильского производства? Впрочем, откуда тебе знать. Эксперты обнаружили остатки двух пуль от «Левитт-Марка II» пятидесятого калибра. — Мэнни присвистнул.

— Ну так что из того?

— Такими штучками пользовался «Моссад» во время Третьей Войны в Заливе. Пули приводятся в действие сжатым углекислым газом. С расстояния более пятнадцати метров выстрела практически не слышно. Пули изготовлены из чувствительной к ударам пластиковой взрывчатки, начиненной шрапнелью. Применялись «Левитты» в качестве противопехотного оружия. Мне ни разу не попадались раны от них со времен войны. Афганские моджахеды необычайно их уважали; они незаменимы для ночных налетов… Ногар, черт тебя задери, во что ты вляпался?

— Я и сам не знаю.

Ногар понимал, что Мэнни горит желанием отговорить его от этой затеи. Однако мангуст так и не решился сделать это. Ногар терпеть не мог, когда с ним разговаривали менторским тоном, и Мэнни это было прекрасно известно.

Обычно их встречи продолжались по нескольку часов, друзья болтали о разных пустяках, и пиво лилось рекой. На этот раз они прикончили кувшины в относительном молчании. Ногар хотел как-то успокоить мангуста, сказать ему, что будет держать его в курсе событий, но понимал, что это была бы ложь. А лгать Ногар не очень-то умел, особенно своему старому другу.

Так что в четверть двенадцатого — «детское» для них время — друзья покинули «Уотершип Даун» и направились в южный конец Ковентри, к стоянке, где Мэнни оставил свой фургон. Дождь еще больше усилился, разогнав наконец-то праздношатающихся моро.

Замусоренный потрескавшийся асфальт напоминал Ногару фотографии городов времен Пан-Азиатской войны, ожидающих атаки ракет с начиненными биологическим оружием боеголовками.

Они обогнули пилоны на Бульваре Евклидовых высот, и Ногар заметил вторую патрульную машину, находившуюся на ночном дежурстве. Раджастан попробовал представить себе такую работенку — сиди вот так сиднем весь день или всю ночь и жди, пока что-нибудь не взорвется. Запросто может крыша поехать.

Когда они проходили мимо машины, один из полисменов глянул на них из окошка. В этот момент сверкнула молния, и Ногар увидел лицо полицейского, по людским меркам совсем молодого, лет двадцати двух, не больше. Пинк выглядел испуганным. Парень явно понятия не имел, что ему предпринять, вздумай эти два моро — огромный тигр и стройный, небольшого роста зверек, похожий на хорька, — совершить нечто противозаконное.

Ногару стало жалко его. Мало приятного оказаться в такой ситуации неподготовленным.

Друзья добрались до стоянки близ старой школы и остановились у фургона Мэнни. На протяжении всего пути от бара они не проронили ни слова. Сейчас первым заговорил Мэнни.

— Я повторюсь, но знай, двери моего дома всегда открыты для тебя.

— Я знаю.

Мэнни забрался в свой фургон «Додж Электролайн». В темноте непогоды, вдали от уличных огней, фургон напомнил Ногару о встрече с франком на кладбище. Оба автомобиля имели одинаковую грязно-зеленую окраску и пневматические двери сзади. Единственное отличие — в фургоне Мэнни имелась водительская кабина, а на каждой дверце красовалась надпись «Патологоанатом округа Куайахога».

Провожая взглядом фургон Мэнни, покативший в сторону деловой части города, Ногар подумал, что надпись эта, вероятно, оказывает устрашающее воздействие на угонщиков машин.

— Я же сказал, сетка пятнадцать на пятнадцать с трехкратным увеличением!

— Инструкция не понятна.

Ногар чуть было не заорал на компьютер, но вовремя спохватился. Глупо сердиться на машину. Тигр глубоко вздохнул, погладил Кэт и медленно повторил:

— Отобразить на дисплее. Фото тридцать пять. С сеткой. Ячейки сетки — пятнадцать на пятнадцать. Увеличение — трехкратное.

На этот раз компьютер в точности выполнил приказ.

Фото номер тридцать пять получилось неплохим: панорамный снимок, на котором были ясно видны лица всех пинков, сидящих на раскладных стульях под тентом во время похорон Джонсона.

Увеличение показалось Ногару вполне достаточным. Теперь настал черед нудной рутинной работы.

— Смещение сетки. Влево, на пять процентов.

Лицо одного из людей на фотографии оказалось обрамленным ячейкой сетки.

Ногар приказал компьютеру отпечатать портрет человека, и через минуту аппарат выдал фото через отверстие факса. Оставалось отпечатать еще сорок девять.

Почти час Ногар ждал, пока принтер изготовит портреты пятидесяти человек с одного снимка. Он знал, что большинство из них вряд ли ему пригодятся, но сам процесс успокоил его.

Аппарат, тихонько жужжа, исполнял команду, а мысли Ногара тем временем вернулись к убийству Джонсона.

Согласно результатам вскрытия, смерть наступила где-то между 9:30 вечера двадцать второго июля, во вторник, и 10:30 утра двадцать третьего, в среду. Тело было обнаружено пробегавшим мимо дома Джонсона бегуном-джоггером, который заметил разбитое стекло около полудня двадцать пятого июля. Ночью в четверг разразилась страшная гроза, уничтожившая на улице все следы, в том числе и преступника — или преступников, — который, как полагала полиция, украл три миллиона долларов.

В отчете о вскрытии так же указывалось, что Джонсон, прежде чем получить в затылок мини-гранату, недурно провел время. Экспертиза обнаружила повышенное содержание алкоголя в крови, следы порошкообразного наркотика в носу и несколько не успевших перевариться капсул сильного транквилизатора в желудке.

Похоже, Джонсон умер счастливым.

Ногар представил себе, как он сидит за компьютером, спиной к окну. Снайпер занимает исходную позицию, где-то в укромном месте… Баллистическая экспертиза вычислила приблизительную траекторию полета пули, угодившей Джонсону в затылок. Выстрел мог быть произведен с противоположной стороны улицы, из какого-то одного из пяти домов. Однако опрос жильцов не дал никаких результатов. Никто из них не заметил ничего подозрительного. Тогда, может быть, убийца стрелял из проулка между домами?

Итак, дело, скорее всего, происходит ночью. Дэрил сидит за компьютером. Вряд ли он, в такой поздний час, занимается проблемами предвыборной кампании Байндера. Может, смотрит какую-нибудь порнуху, а может… впрочем, это неважно. Снайпер знает, что сигнализация отключена, поскольку Дэрил находится дома. Киллер видит Дэрила через оптический прицел. Он нацеливает оружие в голову Дэрила, — который смотрит на дисплей компьютера. Затем нажимает на курок, и пуля вдребезги разбивает витражное окно.

После этого производит выстрел номер два.

Дэрил получает в голову разрывную пулю, выпущенную из «Левитт-Марка II». Она попадает в затылок, в точку, расположенную в шести сантиметрах выше основания черепа, — «мертвую точку», как назвали ее в заключении судмедэкспертизы.

Пуля поражает Дэрила сзади, пролетев через разбитое витражное стекло гостиной, через столовую и открытую дверь кабинета.

Полицейские эксперты обнаружили остатки двух пуль. Одна попала Дэрилу в голову. Вторая разбила витражное стекло.

В таком ходе событий имеется какая-то неувязка, подумал Ногар. Его смущали эти два слова «мертвая точка».

После первого выстрела Дэрил Джонсон должен был обернуться, чтобы посмотреть, что явилось причиной шума.

Вскрытие показало, что Дэрил, будучи уже порядочно «на взводе», все же не достиг еще такой степени опьянения, чтобы не услышать, как позади него буквально взорвались двадцать квадратных метров стекла. Даже если снайпер произвел второй выстрел сразу после первого, Дэрил успел бы, пусть даже рефлекторно, дернуть головой, реагируя на шум, и пуля сместилась бы вправо или влево от «мертвой точки».

Кроме того, никто из соседей, странным образом, не услышал шума бьющегося стекла. И, наконец, даже в таком престижном и относительно безопасном в криминальном отношении квартале, как Шейкер Хайтс, распахнутый настежь дом не смог бы простоять два или три дня и не подвергнуться ограблению…

Принтер выплюнул распечатку с последним портретом. Ногар встал с дивана и потянулся. Хвост снова занемел, горло саднило от долгих разговоров с компьютером. Нужно будет оснастить его клавиатурой для разнообразия.

Тигр почесал горло и решил, что немного пивка ему сейчас не повредит. Пройдя в кухню, он взял из холодильника последнюю банку пива, сделал несколько глотков и вдруг понял, что страшно проголодался. Из еды остались только тарелка говяжьих костей да последний килограмм рубленого шницеля. Окинув критическим взглядом кости, Ногар схватил кусок шницеля, бросил его в микроволновую печь и снова приложился к банке с пивом.

Холодная жидкость приятно освежила саднящее горло, оставляя во рту привкус ячменя. Одним из немногих достоинств пинков было то, что они додумались изготавливать из зерна алкогольные напитки.

За окном грязной маленькой кухни бушевала гроза.

Ногар потягивал пиво, глядя сквозь замызганное стекло на пелену дождя, прорезаемую вспышками молний. Если Смит прав, утверждая, что в доме Джонсона не было этих трех миллионов, тогда почему Дэрила убили? Что делал Джонсон той ночью, во вторник? Почему ни Джонсон, ни кто-либо из соседей не услышал…

Динь-дон. Печка сообщила, что гамбургер разогрелся. Ногар бросил пустую банку в мусорную корзину и сполоснул под краном руки. Вынув мясо из духовки, отыскал относительно чистую тарелку. Гамбургер начал расползаться по тарелке, едва только Ногар развернул фольгу. От упоительного запаха теплого мяса у тигра потекли слюни, а в желудке заурчало. Ногар оторвал приличный кусок и сунул его в рот, облизывая когти.

Кэт, до сего момента сладко дремавшая на диване, подняла голову, принюхалась и, громко мяукая, метнулась в кухню. Просительно глядя снизу вверх на хозяина, кошка начала тереться о его ногу. Ногар отщипнул небольшой кусочек гамбургера и кинул его в другой конец кухни. Кэт бросилась вслед за ним.

Раджастан жевал сочное мясо, поглядывая в окно и размышляя о Дэриле Джонсоне. Время от времени он кидал Кэт новые порции, чтобы та не отвлекала его от размышлений.

ГЛАВА 6

Утром в четверг дождь прекратился и выглянуло солнце.

Ногар, впрочем, почти не заметил этого. Он провел несколько долгих часов, идентифицируя имена людей, портреты которых изготовил компьютер на основе фотографии номер тридцать пять. Единственным сколь-нибудь интересным результатом этой нудной работы оказался тот факт, что Филип Янг, финансовый секретарь, не присутствовал на похоронах.

Раджастан несколько раз пробовал связаться с Янгом по видеофону, но все его попытки оказались тщетными. На вызовы никто не отвечал.

Ни к Харрисону, юрисконсульту предвыборной кампании, ни к Томпсону, пресс-секретарю Байндера, так же не удалось пробиться.

Оставался только сам Байндер, но о разговоре с ним не могло быть и речи. Этот фашиствующий политикан наверняка считал ниже своего достоинства общение с частным детективом, к тому же моро.

Ногар понял, что нужно искать подход с другой стороны. В конце концов, в предвыборной кампании Байндера задействованы и многие другие люди, кроме ближайших соратников конгрессмена.

Раджастан еще раз посмотрел информацию о Байндере и Джонсоне, полученную им накануне из публичной библиотеки, и остановил свой выбор на фотографии, снятой во время одной из встреч Байндера и его приспешников с избирателями.

Ногар помассировал затекший хвост и бросил компьютеру:

— Пятикратное увеличение.

Изображение увеличенной фотографии было чрезмерно зернистым, но Раджастан разглядел «объект», находящийся рядом с «бандой четырех». Слева от Байндера стояли Томпсон и Харрисон, справа — Янг и Джонсон со своим помощником. К некоторому удивлению Ногара, помощником Джонсона оказалась женщина.

Ногар дал компьютеру команду провести в базе данных по Байндеру поиск всей информации, имеющей отношение к Стефани Вейр — так звали женщину. Как выяснилось, любое упоминание Вейр было связано с Джонсоном, и наоборот.

Эти двое казались неразлучной парочкой.

Итак, теперь Ногар вышел на человека, который должен достаточно хорошо знать Джонсона, возможно даже лучше, чем остальные его коллеги.

Но снизойдет ли она до того, чтобы говорить с детективом-моро?

Вариант разговора по видеофону Ногар отверг сразу, поскольку уже убедился, что так ему ничего не добиться. Подтверждение тому — бесполезный звонок Томпсону, пресс-секретарю Байндера.

Придется нанести визит Вейр. А для этого необходимо облачаться в костюм. Тигр от всей души ненавидел одежду пинков, но ему предстояло отправиться на их территорию, а там существовали свои правила. Ногар открыл платяной шкаф и вынул из него огромный черный пиджак и такого же цвета брюки.

Потянувшись за рубашкой, Ногар помедлил секунду, учуяв резкий мускусный запах, исходивший от валявшегося в углу шкафа купального халата.

Мария ушла, видимо навсегда, но ее аромат остался.

Выбрав галстук и ботинки, Ногар раздраженно хлопнул дверцей шкафа, пытаясь отвязаться от воспоминаний. Но они никак не желали отпускать его. Раджастан знал, что спустя некоторое время он случайно наткнется в своей квартире на один из бюстгальтеров Марии. Она всегда забывала их здесь в жаркую погоду.

Ногар продолжал думать о ней, когда приступил к завязыванию галстука. Сложный ритуал правильного расположения черной шелковой удавки на могучей шее помог тигру несколько отвлечься от неприятных мыслей о разрыве со своей пассией.

Однако, уже выходя из дома, он поймал себя на том, что мысленно сравнивает длинные, цвета воронова крыла, волосы Стефани Вейр, которые он видел на фотографиях, с блестящей черной шерстью молодой пантеры.

Ногару пришлось пройти три квартала, чтобы добраться до своей машины, припаркованной в конце Мэйфилд-Роуд, — сразу же после Восстания власти ввели в Моро-Тауне строгие ограничения на пользование транспортными средствами. Это был пыльно-желтый «Форд Джербоа» с откидным верхом, старая, дешевая и слишком маленькая для габаритов Ногара развалюха, с трудом выдерживающая свой собственный вес в две тонны и без добавочного трехсоткилограммового груза в виде взрослого тигра-моро. Ногару иногда хотелось, чтобы ее кто-нибудь угнал.

Раджастан набрал комбинацию цифр на кнопочном пульте единственной неиспорченной дверцы, которая со скрипом открылась, и втиснулся через нее на сиденье водителя. Включив приемник и покрутив верньером, Ногар настроился на местную радиостанцию. Передавали музыку в стиле реггей. Раджастан узнал группу — «Рэт Уэйлерс», грызуны-моро с Ямайки. Увеличив громкость, тигр завел машину и выехал со стоянки.

Шейкер Хайтс, куда он направлялся, был совершенно другим миром, хотя этот престижный жилой район отделяли от Моро-Тауна всего несколько кварталов, заселенных пинками среднего класса. Въезд в Шейкер требовал от водителя некоторых усилий, поскольку большинство прямых путей, идущих из Моро-Тауна, были блокированы все теми же железобетонными пилонами. Правда, в соответствии с характером фешенебельного района, здесь эти барьеры были облицованы кафельной плиткой и стояли окруженные декоративным кустарником или крошечными ухоженными газонами. Вообще-то Ногару следовало сначала проехать непосредственно в Кливленд, и уж только оттуда свернуть в Шейкер. Но Раджастан не хотел терять времени.

Въехав в Шейкер, он ожидал, что его остановит полицейский патруль, хотя бы один раз. Но ничего подобного не произошло, возможно потому, что Ногар был довольно прилично одет. «Форд Джербоа» медленно катил по ровным чистым улицам, вдоль которых были высажены деревья. Запахов моро здесь, естественно, и в помине не было. Из-за деревьев на Ногара выглядывали уютные коттеджи с ярко-зелеными лужайками и цветочными клумбами.

Стефани Вейр проживала в одном из этих комфортабельных домишек.

«Джербоа» подрулил к бордюрному камню ее дома. Ногар окинул взглядом строение. Кирпичный, на одну семью, семь-восемь комнат, построен лет сто назад. Глядя на такие старые здания, тигр всегда невольно вспоминал, как еще молод, в сущности, его биологический вид — вид разумных животных.

Раджастан почувствовал себя немного не в своей тарелке.

— Ну же, — сказал он себе, — не дрейфь. Всего несколько вопросов, ничего особенного.

Повторив это заклинание несколько раз, он выбрался из машины, потянулся, разминая затекшие мышцы, и, не отдавая себе отчета в своих действиях, начал рвать когтями кору ближайшего дерева. Однако, сколь ни было приятным чувство, которое он при этом испытывал, Ногар заставил себя остановиться, когда до него дошло, что именно он делает. Раджастан яростно замотал головой, стараясь подавить проснувшийся в нем древний инстинкт. Хорошо еще, если эта женщина, Вейр, не видела его дурацкой выходки. Вряд ли она пришла бы в восторг от подобного зрелища: огромный полосатый кот в черном костюме и при галстуке чешет коготки о дерево.

Он отряхнул кусочки коры с подушечек пальцев, подошел к двери и нажал кнопку вызова на панели интеркома.

Динамик с правой стороны двери коротко прожужжал, и послышался женский голос:

— Минуточку!

После довольно продолжительной паузы голос осведомился:

— С кем имею честь?

Ногар отыскал взглядом объектив камеры.

— Меня зовут Ногар Раджастан. Я — частный детектив. Хотел бы поговорить с мисс Стефани Вейр.

Снова долгая пауза.

— Ну, я мисс Стефани Вейр. У вас есть какое-нибудь удостоверение?

Ногар вынул из бумажника пластиковую карточку и протянул ее к объективу.

— Вставьте ее в приемное отверстие.

Небольшая панель под кнопкой вызова отошла в сторону. Ногар воткнул карточку в прорезь.

Пришлось ждать с минуту. Ногар хотел было опять нажать кнопку, но тут дверь широко распахнулась. Раджастан с трудом подавил желание отпрыгнуть назад. Вейр вернула ему удостоверение.

— Чем могу быть вам полезна, мистер Раджастан?

Во всяком случае, фамилию она произнесла правильно, облегченно подумал Ногар, с некоторым, правда, удивлением оттого, что не учуял и намека на страх.

От женщины даже не пахло сильными духами, запах которых Ногар ненавидел. На губах ее играла странная улыбка, и Раджастан в который уже раз пожалел о том, что так и не научился читать выражения лиц людей.

— Я хотел бы поговорить с вами о Дэриле Джонсоне.

Вейр прикусила губу.

— Сложная тема. Вам лучше войти.

Она сделала шаг в сторону, Ногар ступил через порог, и женщина закрыла дверь. Раджастан с удовольствием отметил, что может стоять в прихожей во весь рост, не опасаясь упереться головой в потолок. Интересно, зачем ей такие просторные комнаты? В гостиной работал включенный видеофон. Ногар узнал голос бывшего мэра Рассела Гарднера, соперника Байндера по предвыборной гонке.

— … кризисом. Вторжение китайцев в Японию нанесло нашей технологической инфраструктуре колоссальный ущерб. Для нас это равносильно оккупации китайскими войсками, скажем, Калифорнии. На протяжении почти целого десятилетия мой оппонент проводит политику пассивности правительства. Последние двадцать лет уровень жизни в стране неуклонно понижается. В настоящее время в Соединенных Штатах меньше квалифицированных специалистов — практически во всех отраслях промышленности — чем было на рубеже веков.

— Садитесь, пожалуйста.

Она указала Ногару на диванчик, обитый материей цвета беж, который похоже мог выдержать его вес.

— Я только что собиралась немного выпить. Составите мне компанию?

Ногар присел на диванчик, стараясь придать хвосту удобное положение.

— Если можно, чего-нибудь холодненького.

Гарднер продолжал, найдя еще одну животрепещущую тему.

— … программу исследования космоса в качестве примера. Прошло уже сорок лет с того дня, как благодаря этой правительственной программе — сейчас замороженной вследствие нехватки фондов — удалось обнаружить сигналы, которые, как по-прежнему считают ведущие ученые, являются артефактом внеземного разума. Ядерные космические корабли НАСА вот уже десять лет находятся на Луне в ожидании запуска, а мы не способны…

Ногара не интересовала эта проникновенная тирада. Он попытался не вслушиваться в излияния политикана, а задался вопросом, почему эта человеческая особь женского пола ведет себя при общении с моро так… так — он не смог подобрать подходящего слова — невозмутимо, что ли.

Вейр прошла в кухню, и Ногар проводил ее взглядом. Ему понравилась ее манера держать себя. Ни одного резкого жеста, каждое движение плавно переходит в последующее. Он смотрел, как она достает стаканы из стенного шкафчика. Безупречная линия ее тонкой руки как бы перелилась в легкую зыбь, идущую вниз по спине, потом превратилась в изгиб, ниспадающий к ямочке под коленом, и закончилась на небольшой выпуклости икры.

Вейр сказала что-то, и Ногар, встрепенувшись, спросил себя, о чем это он думает.

— Извините, вы что-то сказали? Я не расслышал.

Вейр, очевидно, решила, что виной тому слишком громкий звук видеофона.

— Отключение, — крикнула она аппарату.

Гарднер заткнулся на полуслове.

— Я сказала, что жду, когда вы скажете об этом.

— Скажу? О чем? — недоуменно спросил Ногар.

Она вернулась в гостиную с двумя высокими стаканами и подала один из них тигру, чуть улыбаясь.

— Ну, я полагала, что детектив несколько удивится тому, что я не особенно удручена потерей Дэрри.

— Я лишь постарался быть тактичным, — солгал он.

На самом деле Ногар так нервничал, что даже не обратил на это внимания. Он пригубил напиток и внутренне поморщился. Какая-то почти безалкогольная бурда, настолько газированная, что углекислота перебивает любой вкус, если он тут вообще имеется.

— Я не привыкла к тактичному обращению.

Она села на легкий стул напротив Ногара.

Теперь он уловил исходящий от нее запах — нечто среднее между ароматом розы и дымом костра. Запах ему понравился.

— Итак, давайте поговорим о Дэрри, — сказала она.

Ногар сделал приличный глоток.

— Вы не могли бы описать характер ваших отношений с ним?

— Ну, мы не были очень уж близки. Во всяком случае, не так близки, как это могло показаться посторонним. Фактически Байндер использовал меня в качестве ширмы.

— В каком смысле?

— А вот в каком — наши так называемые отношения должны были внушать окружающим мысль о том, что Дэрри настолько без ума от меня, что и думать не желает о других женщинах.

Теперь Ногар смог прочитать выражение ее лица. В этом ему помогли горькие нотки, зазвучавшие в голосе девушки.

— Дэрил Джонсон был «голубым»?

Она кивнула.

— Байндер завербовал меня с единственной целью — скрыть наклонность одного из своих приспешников, которую сам он не одобряет, мягко говоря. Так что в глазах общественности мы с Дэрри были эдакими воркующими голубками, влюбленными друг в друга по уши. И все потому, что Байндер, с одной стороны слишком привязан к своей команде, чтобы вышвыривать одного из ее членов, а с другой — слишком реакционен, чтобы терпеть присутствие гомосексуалиста в своем штате. Вот такой вот парадокс.

— Да, подход довольно странный, — сказал Ногар, едва удержавшись от того, чтобы не добавить, — даже для пинка.

— Вы совершенно не знаете Байндера.

— И вы мирились с таким положением вещей?

Женщина грустно улыбнулась.

— Торговля собственными принципами зачастую приносит человеку неплохие деньги, мистер Раджастан. Пока он не умирает, во всяком случае.

Она заметила, что оба стакана пусты.

— Еще выпьете? На этот раз можно чего-нибудь покрепче.

Ногар кивнул.

— Не откажусь.

Вейр встала и направилась к кухне.

— Вы по-прежнему работаете в организации Байндера? — спросил Ногар.

Стефани остановилась и помотала головой.

— Легендарная привязанность Байндера к своим соратникам не распространяется на ширмы. После всего этого дерьма, с которым я мирилась, а особенно после того, как кто-то начал распускать слухи, что я… что я — лесбиянка…

— А вы не являетесь таковой?

Костяшки ее пальцев побелели, и Ногар подумал, что она сейчас запустит в него стаканом. Запах, исходящий теперь от нее, указывал скорее на смущение и страх, нежели на гнев. Вейр быстро взяла себя в руки.

— Мне не хотелось бы в данный момент говорить об этом, — сказала она резким тоном.

Ногару оставалось только гадать, какие струны ее души задел он своим вопросом. Пинки всегда окружают себя минными полями каких-то условностей. Хорошо бы иметь пару этих полей.

— Простите.

Стефани натянуто улыбнулась.

— Не нужно извинений. Мне не следовало огрызаться на вас. Иногда я бываю такой несдержанной…

Она вздохнула.

Ногар попытался вернуть разговор в прежнее русло.

— Я пришел сюда, чтобы поговорить о Джонсоне. Не о вас. Что вы знаете о Джонсоне? Много у него было врагов?

Ногар украдкой наблюдал, как она зашла в кухню и ходит от шкафчика к шкафчику.

— Полагаю, у них с Байндером были общие враги. Байндер завербовал его еще в то время, когда он учился в колледже. С тех пор они не расставались. Дерри был предан ему. Даже чрезмерно предан, принимая во внимание отношение Байндера к гомосексуалистам. Я никогда не могла этого понять. Впрочем, и не старалась. Мне не платили за то, что я понимала. К тому времени, когда я поступила на работу к Байндеру, Янг и Джонсон уже несколько лет состояли в структуре организации.

— А они не состояли друг с другом…

Стефани вернулась с напитками.

— Я действительно не хочу говорить сейчас на подобные темы. Это дело Фила. Бог ему судья. Но ему не следовало пренебрегать похоронами. После пятнадцати лет совместной работы Дерри заслуживал большего, нежели беспокойство Фила о том, что кто-нибудь из посторонних догадается об очевидном.

— Вы не могли бы рассказать мне, чем занимался Джонсон в ту неделю, когда произошло убийство?

— Я не встречалась с ним в течение той недели. Янг говорил, что Дерри собирается встретиться с какой-то важной шишкой, с каким-то толстосумом, который обещал пожертвовать нашей организации кругленькую сумму.

— А когда вы в последний раз видели его живым?

— В прошлую субботу, на заседании комитета по фондам. Он рано ушел, где-то в полдесятого. — Она опустила глаза. — Знаете, что он сказал мне напоследок?

— Что же?

— Он извинился за то, что из-за него я, «привлекательная девушка», как он выразился, не могу иметь «нормальных отношений» с кем-либо, кто мне нравится.

Стефани подняла свой стакан.

— Выпьем за отношения, которые мне следовало бы иметь, — предложила она тост и залпом осушила стакан.

То, как она покачала головой, заставило Ногара сменить тему разговора.

— Вы не в курсе, почему Джонсон хранил три миллиона долларов из фонда кампании у себя дома?

Вейр изумленно воззрилась на тигра, рот ее приоткрылся, глаза слегка округлились.

— О Господи, наличными?

— Согласно полицейским отчетам, да.

Она вскочила со стула и начала ходить туда-сюда по комнате.

— Теперь я действительно рада, что порвала с Байндером… Или он меня вышвырнул, как угодно. Не существует ни одной законной причины для того, чтобы хранить дома такую огромную сумму, да еще наличными…

— Так почему же он хранил?

— Понятия не имею.

— А не может ли это быть как-то связано с тем, что Байндер оказывает давление на полицию, добиваясь прекращения расследования?

— Да-да, я слыхала о том, что он предпринимает такие попытки… Ну что же, вполне вероятно, от Байндера можно ожидать чего угодно.

Ногар встал и, немного поколебавшись, протянул девушке руку.

— Спасибо за помощь, мисс Вейр.

Ее ладошка сжала его лапищу. Ладошка была крошечная, мягкая и теплая. К удивлению Ногара, рукопожатие оказалось довольно сильным для такого хрупкого создания.

— Рада была помочь вам. Мне и самой нужно было выговориться. И прошу вас, не называйте меня мисс Вейр.

— Стефани?

— Я предпочитаю Стефи. Мы еще встретимся?

Ногару вдруг показалась, что ей не хочется, чтобы он уходил. Тигр пожал плечами.

— Думаю, что мне еще не раз придется обращаться к вам за помощью.

Она проводила его к выходу, открыла дверь, и он вышел в сгущающиеся сумерки. Но, прежде чем дверь совсем закрылась, Ногар обернулся.

— Могу я задать вам еще один вопрос?

— Валяйте.

— Почему вы так спокойно восприняли мой… мой внешний вид?

Она от души рассмеялась.

— А почему я должна была нервничать?

— Но ведь я — моро…

— Ну что же, мистер Раджастан, может, вам удастся напугать меня при нашей следующей встрече.

Она захлопнула дверь прежде, чем он успел ответить. После секундного раздумья Ногар нажал кнопку вызова.

— Да? — сказал динамик.

— Называйте меня просто Ногар.

ГЛАВА 7

В пятницу с утра дождя не было. Филипп Янг по-прежнему не отвечал на звонки, поэтому Ногар снова надел свой парадный костюм и отправился с визитом к финансовому секретарю Байндера. Янг проживал в одном из кварталов между Моро-Тауном и Шейкером, совсем недалеко от дома Раджастана, так что тигр решил прогуляться пешком. Однако не прошел он и полпути, как нестерпимый зуд заставил Ногара пожалеть об этом решении. День выдался жаркий и душный. Раджастан снял пиджак, расстегнул рубашку до самого пояса и ослабил узел галстука, который теперь свободно болтался на могучей шее.

Квартал, в котором жил Янг, представлял из себя нечто вроде Моро-Тауна, только для людей. Двух — и четырехэтажные кирпичные дома были старыми и обшарпанными, неухоженные газоны заросли сорняками, кривые деревья носили на себе следы дорожно-транспортных происшествий. Изредка Ногар ловил на себе настороженные взгляды пинков, которые при виде моро спешили перейти на другую сторону улицы.

Ногар почему-то надеялся, что ему не составит особого труда получить от Янга хоть какую-нибудь информацию относительно пресловутых трех миллионов долларов. Гораздо больше Раджастана беспокоило то, как найти правильный подход к Янгу насчет интимных отношений с Джонсоном. Пинки ведь порой так болезненно воспринимают разговоры на подобные темы.

Ногар остановился у дома Янга и окинул взглядом невзрачное двухэтажное строение. Солнце нещадно припекало затылок, вокруг головы роились мелкие противные мошки. Тигр раздраженно пошевелил усами, критически разглядывая жилище Янга.

Странно, однако, что секретарь по финансам — несомненно, ворочающий крупными суммами денег — живет в таком захолустье, в таких задрипанных «апартаментах». Стекла в окнах второго этажа отсутствовали, вместо них оконные проемы закрывали прибитые изнутри куски полиэтиленовой пленки. Серая краска, покрывающая кирпичные стены, почти вся облупилась; доски перекосившегося деревянного крыльца уже начали гнить.

В довершение ко всему от здания исходил кисловатый, смутно знакомый запах, от которого у тигра засвербило в носу.

Почему Янг живет здесь? Может, из практических соображений, чтобы платить поменьше налогов?

Ногар ступил на крыльцо с некоторыми опасениями — оно могло не выдержать его веса. Он начал осторожно подниматься по жалобно стонущим доскам, и правая нога его чуть было не провалилась в насквозь прогнившую секцию.

Наконец он добрался до верхней ступеньки и остановился перед замызганной дверью с допотопным замком, кнопкой электрического звонка и без всяких признаков интеркома. Ногар надавил на кнопку, но звонка не услыхал. Тогда он постучал в дверь, сначала тихонько, потом сильнее. Тоже безрезультатно, никто не отозвался. Может, Янга нет дома? Или адрес Янга в справочнике — всего лишь «липа», и Янг так же живет в своем «доме», как Ногар работает в своем «офисе»? Раджастан осторожно спустился по ступенькам крыльца и заглянул в одно из окон, как он предположил, гостиной. «Меблированная» комната состояла из матраца и карточного столика.

Ногар развязал галстук и обернул им правую руку, намереваясь разбить оконное стекло и пробраться внутрь, и тут он вспомнил, где впервые учуял странный запах, который сейчас становился все сильнее и от которого уже начинали слезиться глаза.

Это было несколько лет назад, когда на углу Мэйфилд-Роуд и Ковентри-Авеню демонтировали заброшенную бензозаправочную станцию. Ногар вспомнил, как наблюдал за рабочими, выкапывающими из земли ржавые резервуары с горючим. Именно тогда он впервые учуял запах бензина.

Инстинкт заставил тигра отпрянуть от окна и попытаться определить, откуда исходит резкий запах. Галстук выскользнул из когтей и упал на землю.

Ногар покрутил носом, принюхиваясь. Ага. Сильнее всего разит слева, из-за дома.

— Из гаража, — понял Раджастан. Он осторожно обогнул угол и направился по заросшему травой проезду к довольно большому гаражу. Здесь запах пропитывал его, казалось, насквозь.

Из глаз ручьем текли слезы, в горле першило, голова слегка закружилась.

Двери гаража были закрыты, но Раджастан услыхал доносящиеся изнутри звуки — всплески, стук металлических канистр, чье-то тяжелое дыхание. До гаража оставалось метров пять, когда шум прекратился.

Ногар пожалел, что не прихватил с собой пистолета. Дверь вдруг распахнулась; Ногара обдало бензиновыми испарениями, и он чуть было не потерял сознание от такого удара по обонянию. Из раскрытых дверей на тигра воззрился Филипп Янг. Ногар вспомнил, что этому человеку нет еще и сорока — далеко не старик по человеческим меркам. Журналисты изображали его эдаким вундеркиндом, благодаря стараниям которого Байндер не имел проблем с финансовыми делами.

Однако человек, представший сейчас перед Ногаром, мало походил на юного гения. Янг был обнажен по пояс, изможденное тело его лоснилось от пота и бензина. Позади него высилась груда намокших картонных коробок, кожаных папок, бумаги и чемоданов, с которых еще капала янтарного цвета жидкость. Безумные, налитые кровью глаза Янга вперились в Ногара; в правой дрожащей руке Филипп держал тупоносый револьвер тридцать восьмого калибра, направленный в грудь тигра.

— Вы разделались с Дэрри. Со мной у вас этот номер не пройдет.

— Поосторожней с этой игрушкой, мистер Янг, — сказал Ногар, стараясь говорить ровным спокойным тоном.

Янг яростно замотал головой.

— Ты ведь с ними заодно, не так ли? Вы все из одной шайки.

У парня явно поехала крыша, подумал Ногар, и если его не остановить, через несколько секунд все взлетит на воздух — и он сам, и гараж, и мистер Раджастан.

— Успокойтесь. Я как раз и пытался выяснить, кто убил Дэрри.

— Лжец!

У Ногара пересохло во рту, когда он услыхал щелчок взведенного курка.

— Вы все им служите. Я видел, как один из вас застрелил Дэрри.

— Вы хотите сказать, что Дэрри убил какой-то моро? Но мне ничего об этом неизвестно. Уберите оружие, и мы спокойно поговорим.

Янг всхлипнул и оглянулся назад, на облитую бензином кучу хлама.

— Я никому не позволю обвинять его, вы понимаете?

— Конечно же, я понимаю, — уверил его Ногар, хотя ничего не понимал.

— Дэрри не знал, что помогает им… не знал, кто они такие. А когда узнал, то захотел выйти из игры.

Янг по-прежнему смотрел вглубь гаража, и Ногар пользуясь тем, что Фил отвернулся, сделал несколько шагов вперед.

— Вы правы, он ни в чем не виноват.

Янг резко повернулся, размахивая револьвером.

— Вот именно! А они будут обвинять Дэрри. Все будут говорить, что он работал на них…

Янг что-то забормотал, почти не обращая внимания на Ногара. Раджастан подошел к нему еще ближе. Хотя глаза слезились и в гараже было довольно темно, ему удалось разглядеть, что некоторые из картонных коробок заполнены компьютерными распечатками, похожими на платежные ведомости. Один из раскрытых чемоданов был доверху наполнен дискетами.

Янг, словно очнувшись от забытья, почти осознанно посмотрел на Ногара.

— Стой где стоишь.

Указательный палец Янга на спусковом крючке напрягся, и Ногар застыл.

— Почему «они» убили Дэрри?

— Он раскусил их. Он изучил финансовые отчеты и все понял.

— Но ведь вы секретарь по финансам. Почему вы не поняли этого первым?

Ошибка. Не следовало так говорить. Янг мелко затрясся с ног до головы и прокричал что-то нечленораздельное. Ногар повернулся и нырнул к земле.

Янг нажал на курок. Ногар услыхал трескучий звук выстрела, и ему показалось, что на левое плечо его обрушилась тяжелая кувалда — Янг попал в него. Спустя долю секунды раздался страшный грохот взрыва, от которого у тигра едва не лопнули барабанные перепонки. Будто огромная огненная рука вдавила Ногара в землю, носоглотку обожгло едким дымом, а от запаха собственной паленой шерсти Раджастан раскашлялся.

Янг пронзительно вопил. От гаража во все стороны метнулись языки пламени, сверху дождем посыпались осколки и мусор. Пытаясь потушить горящую шерсть, Ногар перевернулся на спину; раненое плечо отозвалось на это движение острой болью, кинжальным ударом отдавшейся в шею.

Ногар отключился.

Самым отвратительным запахом на свете для Ногара была вонь больничных дезинфицирующих средств. Как только он начал приходить в сознание, этот химический аромат шибанул в ноздри. Еще не открыв глаза, Раджастан почувствовал, как желудок сжимается в тугой болезненный комок.

Он хотел крикнуть, но с губ сорвался лишь слабый шепот.

— Кто-нибудь, откройте окно, черт побери!

Кто-то подошел к окну и распахнул его. Ногар жадно вдохнул спертый городской воздух и открыл глаза.

Его худшие опасения подтвердились. Он находился в госпитале, в палате с ужасным запахом и полом, покрытым линолеумом. Ногар лежал на узкой кровати под тонкой простынью серовато-белого цвета. Стойкое зловоние химикалий не могло скрыть смрада испражнений и запаха крови. Ногар скосил глаза и увидел два длинных ряда кроватей, на которых лежали обнаженные моро, похожие на туши скота на конвейере бойни.

Ногар ненавидел больницы. Он повернул голову к окну и встретился взглядом с детективом Эрвином Харском. Выражение лица чернокожего пинка было, как всегда, мрачным.

— Я под арестом?

Харск раздраженно фыркнул.

— Нет, но если не прекратишь совать нос не в свои дела, мне придется засадить тебя в кутузку, для твоей же пользы. А пока что ты — случайный свидетель того, как Янг взлетел на воздух вместе со своим гаражом.

— Тогда почему ты здесь?

— Я здесь потому, что ты в последнее время стал слишком часто отлучаться из Моро-Тауна. Кое-кому это не нравится. А поскольку меня считают кем-то вроде эксперта по делам моро, я должен каким-то образом контролировать твои действия. Я не люблю проблем с юрисдикцией. Я не люблю, когда кто-нибудь вторгается в сферу моих полномочий. Я не люблю федералов. Мне не нравятся дружки Байндера…

Ногар с трудом принял сидячее положение, поморщившись от боли в плече.

— При чем тут…

— На меня давят. От меня требуют — пусть этот детектив-моро держится подальше от людей Байндера, иначе может случиться что-то очень плохое. А что именно, я понятия не имею.

— Проклятье.

Харск саданул кулаком в оконную фрамугу. У него был такой вид, будто он хотел кого-нибудь задушить.

— Послушай доброго совета, тигр, — завязывай ты с этим делом. Нутром чую, что от него смердит. Завязывай, пока не поздно, иначе даже я не смогу тебе помочь.

С этими словами Харск направился к выходу, потом на секунду остановился и добавил:

— И еще одно. У ФБР вырос на тебя огромный зуб.

Ногар проводил взглядом чернокожего детектива, не зная, что и думать. Раджастан всегда считал, что Харск постоянно ломает себе голову над тем, как бы получше прищемить ему хвост. А сегодня он ведет себя так, будто хочет оградить его, Ногара, от неприятностей.

Раджастан потрогал больное плечо. Рана под тугой повязкой казалась не очень страшной. Он откинул простыню, покрывавшую тело, и легонько пошевелил хвостом, который был забинтован в шести местах.

Эти повязки да еще прозрачный бандаж на распухшем колене были единственными признаками внешних повреждений.

Принимая во внимание то, как близко он находился от Янга в момент взрыва, Ногар еще легко отделался.

— Дьявол. — Ногар вдруг вспомнил о Кэт. Уходя из дома, он оставил ей еды лишь на полдня. А как долго он торчит здесь? Неизвестно.

Раджастан оглядел палату. Ни врачей, ни медсестер, ни санитаров. Впрочем, это к лучшему. Ногар знал, что когда — или если — больничная администрация решит наконец заняться им, несколько часов уйдет на заполнение различных бланков. Бюрократы проклятые.

Нет уж, к чертям собачьим. Пора рвать когти отсюда. Он свесил ноги с кровати и осторожно поставил на пол правую ступню. Растяжение связок в колене вроде бы не очень сильное. Ногар медленно встал и почувствовал легкое головокружение. Проклятье, неужели сотрясение мозга? Да нет, это из-за мерзкого запаха. Ногар попробовал дышать ртом, стало легче.

Окно располагалось между кроватями — его и соседней. Неясные очертания знакомых зданий на фоне ночного неба — Ногару захотелось выключить в палате свет, чтобы получше разглядеть вид за окном, — подсказали ему, что он находится в Университетском Госпитале, всего в нескольких кварталах от Моро-Тауна. Вероятно, в здании нового ветеринарного отделения.

На горизонте сверкнула зарница. Ногар посмотрел на соседнюю кровать. На ней лежал пес с обритой рукой в прозрачной гипсовой повязке. Пес, как и Ногар, был обнаженным и тоже сбросил с себя простыню — наблюдал за тигром с некоторым интересом. Он заговорил, когда заметил, что привлек внимание Ногара.

— Намереваешься смыться?

Ногар попытался определить по акценту, откуда эта псина родом. Скорее всего, из Юго-Восточной Азии. Очевидно, моро первого поколения.

— Да, — ответил Ногар, отыскивая глазами указатель выхода.

— Ну и правильно. Лечение здесь дерьмовое. Пинкам на нас наплевать. Лучше самому залечивать свои болячки.

Ногар слушал пса вполуха. Он уже определил, где выход.

— Это уж точно. Какое сегодня число?

— Второе августа на исходе. Минут через десять наступит воскресенье.

Ого! Он был в отключке тридцать шесть часов. Наверное, накачали снотворным. Поблагодарив пса, который продолжал что-то болтать, Ногар направился к выходу. Большинство моро спали, однако немногие бодрствующие не преминули сопроводить его уход комментариями, вроде таких, как «тигреночек делает ноги» и тому подобными. Ближе к выходу Ногар даже получил предложение заняться любовью — здесь и немедля. Тигр, торопящийся поскорее выбраться из этого хлева, не успел определить ни биологического вида, ни пола любвеобильного моро.

Он выскользнул из бесшумно распахнувшихся передних стеклянных дверей и оказался в пустынном приемном покое. Слева находились зал ожидания для посетителей и комната дежурной медсестры. Выход на лестницу и лифты располагались как раз напротив дверей палаты.

Ногар заковылял по ковровому покрытию приемного покоя и уже почти добрался до выхода на лестничную площадку, как вдруг двери ближайшего к лестнице лифта с шипением распахнулись. Ногар даже не успел отскочить в сторону, замер, уставившись на единственного пассажира лифта.

Кого угодно ожидал он встретить здесь, только не Стефани Вейр. Однако это была именно она.

Девушка сделала неуверенный шаг вперед и остановилась, глядя на тигра округлившимися от удивления глазами. Ногар подумал, что он сам, вероятно, выглядит столь же удивленным. Так они оба и стояли, не двигаясь, пока двери лифта не начали закрываться.

Опомнившись, Ногар прыгнул в лифт, крикнул:

— Вниз! В гараж! — и нажал на кнопку, на тот случай, если машина не реагировала на устные приказы. Раджастан надеялся, что в ближайшие полминуты никому другому в здании не взбредет в голову воспользоваться именно этим лифтом.

Стефи по-прежнему таращила на него глаза. Ногар подождал, пока лифт начнет двигаться вниз, потом спросил:

— Как вы здесь оказались?

Вопрос вывел ее из состояния шока.

— Я хотела узнать, что произошло с Филом. Ждала внизу два часа, пока детектив Харск не… Боже, а где ваша одежда?

Ох уж эти мне пинковские предрассудки!

— К чему мне одежда в такую жару?

— Что вы такое говорите? Вы же совсем голый!

— Ну не совсем голый. Я бы даже сказал, совсем не голый… пока меня не побреют.

Двери лифта открылись, и Ногар, затаив дыхание, выглянул наружу. Гараж. И снова никого поблизости. Ногар обернулся к Стефи, которая выглядела необычайно смущенной.

— Если хотите узнать, что случилось с Филом, вам лучше поехать со мной.

Он шагнул на холодный бетонный пол и наконец позволил себе дышать носом. Единственными сильными запахами здесь были легкий запах озона от автомобилей да дымно-розовый аромат, исходящий от Стефи.

Она пробормотала что-то и двинулась вслед за тигром.

— Так что же все-таки произошло?

Ногар хотел было ограничиться кратким ответом, но передумал и решил, что девушка заслуживает более обстоятельного объяснения.

— Мне нужно вернуться домой. Если бы я начал разыскивать то, что, может быть, осталось от моей одежды после взрыва, мне не дали бы улизнуть отсюда так быстро. Меня продержали бы здесь дня два. Кроме того, я терпеть не могу заполнять всякие бумажки. А сейчас мне обязательно нужно домой.

— Почему так срочно?

— У меня там кошка голодная.

— Нашли время для шуток, — обиженным тоном сказала Стефи.

Ногар пожал плечами и направился к выходу из гаража, цокая когтями по бетону.

— Ногар, — окликнула она его, — а где ваша машина?

— Думаю, там же, где и была. У моего офиса.

— Вы собираетесь… — она осеклась. — Вы хотите идти домой в таком виде? Вернитесь. Я вас подвезу хотя бы до офиса, не то вас арестуют за нарушение общественного порядка.

Ногар медленно обернулся.

— Полагаете, я помещусь в вашей машине?

— Полагаю, да. У меня «Плимут Антей».

— Вы уверены, что хотите сделать это? Мои соседи…

— Плевать мне на ваших соседей. Нам нужно поговорить о Филе.

Ногар кивнул. Им действительно нужно было поговорить о Филе. И тигр покорно последовал за девушкой к новехонькому, «с иголочки», «Антею».

ГЛАВА 8

«Антей» подрулил к Ногарову «Джербоа» сзади, расплескав глубокую лужицу у бордюра. Стефи не могла подвезти Раджастана поближе к его дому, поскольку дальше уже стояли дорожные заграждения.

Стефи обернулась к Ногару, сидящему на заднем сиденье, стараясь смотреть только ему в лицо.

— Это не похоже на Фила.

— Но именно это и произошло.

— Полиция утверждает, что это самоубийство. А детектив Харск сказал, что Фил стрелял в вас.

Ногар непроизвольно дотронулся до левого плеча:

— Вы можете объяснить, почему он так поступил?

Стефи повернулась к ветровому стеклу и медленно покачала головой. Помолчав несколько секунд, она сказала:

— Он купил этот дом для… ну… для отвода глаз. Он не жил там.

— Он жил с Джонсоном?

— Да. С тех пор, как они стали любовниками, лет пятнадцать назад.

Она по-прежнему смотрела в переднее окно. Снова пошел дождь, поначалу мелкий, но усиливающийся с каждым мгновением.

— Никак не могу поверить, что Фил решился покончить жизнь самоубийством.

— Решился, однако. Это так же верно, как и то, что он целил своим револьвером в мою голову.

У Ногара перед глазами встала картина трясущегося Янга, который говорил, что «вы все» — он явно имел в виду моро — «с ними заодно». «Они» — это, вероятно, кто-то из МЛИ.

— Как он относился к моро?

— Я не знаю… Мы редко с ним общались. Я знала его в основном по рассказам Дэрри. — Она вздохнула.

После продолжительной неловкой паузы она продолжила:

— Думаю, он решился на это не только из-за смерти Дэрри.

— А из-за чего же еще?

— Мне кажется… нет, не знаю. — Стефи обернулась и посмотрела Ногару прямо в глаза.

От нее пахло страхом, нервным возбуждением и смущением.

— Вы считаете меня плохим человеком? — спросила она неожиданно.

Какого черта? С чего это она взяла?

— Конечно же, нет.

— Понимаете, мне ужасно стыдно за то, что я сказала вам тогда о том… о том, что Фил даже не удосужился прийти на похороны Дэрри…

«Ну и что из того? Сказала и сказала», — подумал Ногар. Он попытался изобразить на лице ободряющую улыбку.

— Мы все порой говорим вещи, о которых позже приходится сожалеть. Но это не означает, что мы такие уж плохие.

— Да нет, тут другое. Вся моя жизнь — сплошное лицемерие…

— Что вы хотите этим сказать?

— Я хочу сказать, что мне приходится постоянно кривить душой, поступаться своими принципами. Взять того же Байндера — ведь я далеко не разделяю его взгляды. Если честно, так я просто презираю этого человека. — Она прерывисто вздохнула. — Все мы — я, Фил, Дэрри — все играли в некую гнусную игру. А Байндер нам платил за это. Вот я и думаю — может, Фил решился на самоубийство потому, что не нашел иного способа убежать от всего этого дерьма.

— Ну, а от чего хотите убежать вы? С Байндером-то вы уже расстались.

В глазах ее промелькнула какая-то тень, и Ногар подумал, что опять сморозил глупость, как тогда у гаража, с Янгом. Сейчас тоже раздастся взрыв. Эмоциональный. Но Стефи лишь грустно улыбалась.

— Мне кажется, я пытаюсь убежать от самой себя.

Ногар понял, что снова ненароком дотронулся до чего-то сокровенного, но он был сейчас не в том настроении, чтобы вести душещипательные разговоры. Тигр кивнул, открыл заднюю дверцу и выбрался из «Антея» под дождь, который моментально намочил шерсть.

— Спасибо, что подбросили, — поблагодарил Ногар и добавил: — Я позвоню вам, если удастся что-нибудь выяснить.

Раджастан закрыл дверь и собрался было уйти, но Стефи высунула голову в окно и окликнула:

— Ногар!

Он остановился и оглянулся назад. Выражение лица у нее было такое, будто она еще не совсем верила в то, что Ногар собирается вот так вот «голышом» идти до самого дома.

— Да?

— Нет, нет, ничего… извините…

Она мотнула головой и захлопнула дверцу. Через мгновение «Антей» растворился в темноте.

Ногар пожал плечами и заковылял по мостовой. До дома оставалось пройти три квартала. Здесь он мог уже не опасаться, что полиция задержит его за «нарушение общественного порядка», как выразилась Стефи. Моро настолько небрежно относились к ношению одежды, что неоднократно предпринимаемые властями попытки приучить обитателей Моро-Тауна одеваться подобно пинкам с треском провалились. На тот факт, что Ногар шествовал «обнаженным», случайные прохожие обратили бы внимание лишь потому, что шел дождь. Раджастана волновало сейчас только то, как много посторонних глаз видели его вместе с человеческой самочкой.

Раджастан уже почти добрался до дома…

И вдруг в него с размаху врезался крысенок.

Дьявол, неужели они на самом деле настолько глупы?

Ногар стоял на противоположной от своего дома стороне улицы, между ржавым автобусом и закрытой пиццерией. Врожденная бдительность на этот раз подвела тигра, он не сумел вовремя учуять опасность.

Знакомый Зипперхед, крысенок с темно-коричневой шерстью и в обрезанных джинсах — «Бесстрашный Лидер» — рикошетом отскочил от Ногара.

— Смотрите-ка, кореша, какие киски тут ходят, и без всякой охраны. Ба-а-а, — протянул он с притворным удивлением, — да это же наш знакомый полосатик!

От крысы прямо-таки разило возбуждением. Ногар брезгливо поморщился. Лидер уже явно укололся.

— Этот полосатый матрац не уступил мне дорогу! — визгливо закричал он.

Послышались шаги. Так, еще двое Зипперов, выходят из автобуса. Одного Ногар узнал — Большун. Оба под приличным кайфом, как и Бесстрашный, если не больше.

Большун поигрывал длинным ножом с выкидным лезвием.

— Давайте-ка побреем котика. Снюхался с пинками, рванина.

Незнакомый крысенок снял с пояса металлическую цепь.

— Да, побреем. Надолго нас запомнит.

Бесстрашный Лидер выхватил револьвер двадцать второго калибра и нацелил его в грудь тигра. Опять, раздраженно подумал Ногар. Еще и двух суток не прошло, как в него вот так же целился Янг. Хорошо, хоть здесь бензином не воняет, как там, у гаража.

— Нам не нравятся моро, которые якшаются с пинками. Мы тебя пометим, драный пинковский половик.

Ногар всегда держал свой боевой инстинкт под железным контролем. Он принадлежал к породе тигров, которую природа и индийские биоинженеры вывели для сражений, для охоты, для кровопролитных схваток. Эта животная, инстинктивная часть его натуры, которую Раджастан мысленно называл Зверем, частенько давала о себе знать, вступая в конфликт с интеллектом, со здравым смыслом. Как правило, Ногару удавалось сдерживать Зверя, мечущегося в клетке его разума, но сейчас… сейчас Зверь разъярился, как никогда прежде.

Когда Бесстрашный наставил на него револьвер, Ногар мгновенно почувствовал колоссальный выброс адреналина. Сердце его бешено забилось, кровь больно запульсировала в висках, во рту появился медный привкус, легкие, словно превратившиеся в пылающие горы, выплескивали наружу горячее дыхание.

Зверь рвался на волю, яростно царапая дверцу клетки, которую Ногар всегда держал запертой.

Ногар открыл дверь и выпустил Зверя.

Ночь вдруг превратилась в монохромную, одноцветную картинку. Запахи стали почти осязаемыми. Ногар слышал сердцебиение крысенка так же отчетливо, как и свое собственное. Время будто замедлило свой ход, почти остановилось.

Зверь зарычал.

Ногар зарычал. В зловещем звуке этом не осталось и следа интонаций того голоса, которым говорил Раджастан. Это был крик ярости, рвущий слизистую оболочку горла. Зипперхеды оторопели. От «Бесстрашного» теперь несло страхом. Страхом, который сообщил Ногару, что крысенку никогда прежде не доводилось сталкиваться с моро, пришедшим в неистовство.

Левая рука Ногара метнулась к револьверу Бесстрашного. Ногар схватил ствол оружия и резко отвел его в сторону. Пистолет выстрелил, но прежде, чем пуля пробила дыру в корпусе автобуса, послышался хруст ломающейся кости. Странно, но Бесстрашный Лидер даже не вскрикнул. У парня есть самообладание, с некоторым уважением отметил про себя Ногар. Надо отдать ему должное.

А Зверь по-прежнему жаждал крови, и плевать он хотел на столь лестную оценку противника. Он молниеносно выбросил снизу вверх огромную правую лапищу с выпущенными когтями и ухватил Бесстрашного за промежность. Тигр не просто царапнул податливую крысиную плоть, но глубоко погрузил в нее острые, слегка изогнутые когти. Бесстрашный Лидер истошно завопил, когда могучая длань подняла его высоко над землей.

Теперь Ногар был уже возбужден похлеще крыс. Пятидесятикилограммовый вес Бесстрашного казался легче пуха. Левая рука Ногара все еще сжимала ствол револьвера, в рукоятку которого мертвой хваткой вцепился трепыхающийся на страшных когтях крысенок. Ногар рванул оружие на себя — снова хрустнула кость Бесстрашного — и отбросил пистолет в сторону. Потом, немного отведя правую руку назад, тигр швырнул крысенка в сторону автобуса. Грызун пулей пронесся по воздуху метра два и, влетев в разбитое окно по пояс, застрял. Подрыгал ножонками, длинный хвост его безвольно обвис, и Бесстрашный затих.

Ногар, утробно рыча, повернулся лицом к Большуну, который решился предпринять атаку, беспорядочно размахивая ножом. Раджастан легко увернулся от длинного лезвия и, подняв правую руку над головой, выбросил ее вперед и резко опустил вниз, намереваясь полоснуть когтями по глазам Большуна. Однако тот поскользнулся на мокром асфальте, голова его дернулась, и когти Ногара, вонзившись позади уха крысенка, оторвали большой кусок кожи на левой стороне его морды. Большун рухнул на асфальт и на четвереньках пополз прочь.

Левая рука Ногара блокировала удар цепи, метнувшейся к его голове. Цепь обмоталась вокруг левого предплечья тигра; Ногар правой рукой схватил грызуна за жилет, притянул к себе и вонзил зубы в запястье правой руки атакующего. Крысенок выпустил из руки цепь, и Ногар, мотнув головой, отбросил его в сторону. Зипперхед шлепнулся в лужу.

Ногар оглядел поле боя: Лидер, с чуть дергающимся хвостом, торчит в окне автобуса. Большун с ободранной рожей скорчился у входа в пиццерию. Жалобно скулящий «Цепной» сидел в луже, прижав к груди руку с перекушенными сухожилиями.

Все, битва закончена. Пора загонять Зверя в клетку. Место, Зверь. Зверь неохотно повиновался. Ногар медленно закрыл дверцу и щелкнул замком.

Подавленность, наступившая после страшного возбуждения, напоминала «ломку» наркомана. Ногар весь покрылся холодным потом и затрясся, как в ознобе. Крысы, озабоченные собственными проблемами, ничего не заметили. За тридцать секунд вспышки ярости Ногар получил больше кайфа, чем от двойной дозы флаша. Теперь, однако, придется расплачиваться за этот кайф депрессией.

Ногар снял с левой руки цепь, отшвырнул ее и, прихрамывая, двинулся через улицу к двери своего жилища.

Когда Раджастан вошел в гостиную, Кэт злобно зашипела на него — тигр был с ног до головы испачкан крысиной кровью. Он проковылял в кухню, открыл холодильник, вынул из него коробку «Вискас» и высыпал ее содержимое на пол.

— Проголодалась? Ну, кушай, кушай.

Кэт метнулась в кухню и жадно накинулась на еду.

Ногар, подволакивая ногу с разболевшимся коленом, потащился в ванную, встал под душ, включил холодную воду на полную мощность… И отрубился.

Очнулся Ногар от холода и боли в плече. Он сидел, прислонившись спиной к кафельной стенке, под тугими струями воды. Кэт мирно спала на крышке унитаза. Ногар ощутил терпкий привкус крови во рту и вспомнил ночное приключение. Взглянув на левое плечо, он увидел, что намокшая повязка сползла к локтю, обнажая красную рану в том месте, откуда извлекли пулю, выпущенную из револьвера Янга. Довольно большой участок вокруг раны был обрит, и бледная белая кожа резко контрастировала с коричневато-рыжей с черным шерстью. Ногар быстро отвел от раны глаза. Вид обнаженной кожи вызвал у него отвращение.

Ногар посмотрел на правое колено. Боль поутихла, бандаж на месте. Это хорошо, ибо вовсе не хочется снова загреметь в госпиталь.

Он встал, выключил воду и врубил сушилку. Кэт как ветром сдуло. Ногар стоял под теплым воздухом сушилки, дрожа всем телом. Он попытался внушить себе, что трясется от холода, но себя ведь не обманешь. Ногар знал, что это реакция на то, что он позволил Зверю одержать над ним верх.

Любому моро приходилось, в той или иной мере, иметь дело со Зверем. Некоторым моро, таким как Мэнни, он не причинял особого беспокойства, поскольку биоинженеры наделили мозг — почти человеческий мозг — таких моро способностью легко подавлять инстинкты, в проявлении которых люди, собственно, и не были заинтересованы. Однако у моро, подобных Ногару, врожденные боевые инстинкты были усилены и отточены генной инженерией, и особь, наделенная ими, не всегда оказывалась способной сдерживать их. Вот и Ногар не смог прошедшей ночью удержать Зверя «на поводке». Хотя это случилось с ним лишь второй раз за всю его сознательную жизнь, Раджастан испугался. Ему стало страшно оттого, что он так легко уступил Зверю, что получил такое упоительное наслаждение от схватки, от запаха и вкуса крови. Может, он постепенно превращается в такого же кровожадного моро, каким был его отец…

— Нет, — твердо сказал он своему отражению в зеркале, но категоричное это «нет» прозвучало как-то неубедительно…

Довольно рефлексировать, сказал он себе, забудь об этих крысах. Нужно довести дело до конца. Хотя Ногар и потерял два дня, «знакомство» с Янгом дало ему, кроме огнестрельной раны в плече и растянутого колена, кое-что еще. Бессвязное, на первый взгляд, лопотание Янга натолкнуло Раджастана на одно предположение относительно того, как был убит Джонсон. Но это была лишь версия, и ее предстояло проверить. А вот насчет того, почему убили Дэрила, Ногар пока что не мог выдвинуть ни одной гипотезы. Ногар прошел в гостиную, дал компьютеру команду «включение» и сказал:

— Я потерял свой бумажник, со всеми документами. Задание: послать в муниципалитет уведомление о недействительности утерянных документов и заказать новые.

— Задание понял. Приступаю к исполнению.

Пока машина работала, Ногар просмотрел почтовый файл. Там оказалось несколько счетов, которые надлежало оплатить как можно быстрее, и два аудиописьма.

Первое было от клиента, мистера Джона Смита. Оно пришло в субботу, когда Раджастан еще валялся без сознания в палате ветеринарного отделения Университетского Госпиталя. В булькающем голосе не угадывалось никаких эмоций.

— Мистер Раджастан, я уже знаю о печальном инциденте с финансовым секретарем Байндера и сожалею о том, что вы пострадали. В данный момент я не могу с вами встретиться, но я оплачу все издержки на ваше лечение…

— Стоп, — бросил Ногар аппарату.

Его смущал сильный акцент Смита, который он никак не мог определить. Раджастан, давно уже проживающий в центре Моро-Тауна, в гуще эмигрантов, неплохо разбирался в самых необычных акцентах. К примеру, он сразу же понял, что его сосед по палате — разговорчивый пес — был родом из Юго-Восточной Азии, скорее всего, из Вьетнама. С франком же этим, его клиентом, дело оказалось сложнее. Акцент его вовсе не походил на южноафриканский, хотя франк и утверждал, что он родом из ЮАР. Надо обязательно выяснить, какой язык у Смита «родной», — подумал Ногар. Попробую надавить на него при следующей с ним встрече.

— Продолжай, — приказал он аппарату.

— … я надеюсь, что происшедший инцидент не заставит вас отказаться от продолжения расследования убийства Дэрила Джонсона. Учитывая сложившиеся обстоятельства, я увеличиваю ваш гонорар. Встретимся, когда вас выпишут из госпиталя, тогда и сообщите мне, что вам удалось разузнать. До свидания.

Второе послание было от Марии. Ногар услышал все тот же хрипловатый голос, гораздо более спокойный на этот раз, и ему захотелось увидеть ее лицо.

— Радж, я подумала, что ты заслуживаешь более цивилизованного прощания. Я по-прежнему уверена, что нам больше не следует встречаться. И не кори себя. Это не твоя вина. Мы просто несовместимы. Может, мне было бы легче мириться с твоим вселенским презрением ко всему на свете, не будь ты личностью, достойной всяческого уважения.

Мария сделала глубокий вдох.

— Я уезжаю, в Калифорнию. Общественная атмосфера там гораздо более терпимая, нежели здесь, где моро приходится жить в трущобах, оставленных людьми. Я знаю, что ты не разделяешь моих взглядов, но… но благослови тебя Господь. Извини, Радж. Прощай.

Ногар поморщился. Мария была благочестивой католичкой, и Раджастан часто смывался именно из-за того, что она к месту и не к месту упоминала Бога. Религия, это пинковское средство для «промывания мозгов», всегда раздражала Ногара, и он приходил в ярость, когда о ней разглагольствовали моро. Пинковская религия, по мнению Раджастана, являлась не только инструментом контроля над разумом, но и доктриной, оправдывающей людей вроде Джозефа Байндера, которые считали моро мерзкими, никому не нужными созданиями. Как могут моро верить в Бога, если пинки, подобные Байндеру, заявляют, что моро не имеют права на существование в сотворенном им мире?

Ногар тяжело вздохнул.

— Инструкция не понятна, — сказал компьютер.

Ногар понял, что вздохнул слишком громко.

ГЛАВА 9

Ногар припарковал «Джербоа» у дома Дэрила Джонсона, но выбраться из машины не торопился. Здесь, в Шейкер Хайтс, он по-прежнему опасался, что его может задержать один из полицейских патрулей. Наступило воскресное утро, и неповоротливая бюрократическая машина Университетского Госпиталя уже, вероятно, обнаружила исчезновение пациента, так что скоро и полиция узнает о том, что Раджастан «сделал ноги» из больницы, если уже не знает. Ногар был свидетелем самоубийства Янга, и полицейские следователи наверняка захотят получить от него показания. С другой стороны, если Байндер действительно оказывает давление на полицию, желая прекратить расследование по делу Джонсона, то он не заинтересован и в том, чтобы легавые вплотную занялись Янгом.

Ногар зевнул и царапнул когтем обивку сиденья. Б-и-и-и. Затем бросил взгляд на хронометр. Восемь часов, пора звонить Мэнни.

Он вынул из «бардачка» радиотелефон и набрал номер Мэнни.

— Доктор Гуджерат слушает… Ногар? Где тебя черти носят? Я приезжал ночью в госпиталь, но ты уже смылся…

— Со мной все в порядке, Мэнни. Я хочу тебя кое о чем спросить…

— Наверно, о том, какова вероятность гангрены при недолеченных пулевых ранениях? Проклятье, к чему была такая спешка? Почему ты сбежал?

Ногар покачал головой. По крайней мере, Мэнни не стал ему выговаривать, вроде того, что «Я ведь тебя предупреждал». Хотя, конечно, мангуст был абсолютно прав — напрасно Ногар ввязался в пинковские дела.

— Мне нужно было накормить Кэт.

— Прелестно, просто прелестно. Даже не буду говорить, как по-идиотски это звучит. Меня ты не мог попросить?

Ногар вспомнил Зипперов.

— Нет, не мог.

Мэнни вздохнул.

— Я знаю, как ты относишься к больницам, но время от времени нам всем приходится пользоваться их услугами. Кроме того, медицинское обслуживание значительно улучшилось за последние годы. Уже не допускаются такие ошибки.

Мангуст ступил на «запретную территорию».

«Спасибо за напоминание», — подумал Ногар, едва удержавшись, чтобы не сказать этого вслух.

— Обещай, что позволишь мне осмотреть твою рану, — продолжал Мэнни после недолгой паузы. — Я хотя бы как следует обработаю ее, чтобы не было заражения крови.

— Обещаю.

— Ну ладно, выкладывай, что у тебя там. Не позвонил же ты мне только ради того, чтобы сказать «привет». Чего ты хочешь?

Несмотря на небрежный тон мангуста, Ногар понял, что Мэнни действительно беспокоится за его здоровье.

— Я хотел спросить о времени, когда наступила смерть Джонсона. Насколько точно это можно установить?

Мэнни заговорил профессиональным тоном.

— Зависит от многих вещей. Чем позднее обнаружен труп, тем меньше точность. Нужны данные об окружающей температуре и влажности…

Именно это Ногар и хотел услышать.

— А что, если эксперты ошиблись насчет температуры?

— Это значительно повлияет на правильность оценки.

— В какой степени?

— Зависит от того, какую величину температуры они считали изначальной.

— По крайней мере, тридцать два градуса.

Мэнни задумался.

— Трудно сказать. Видишь ли, Ногар, на установление точного времени наступления смерти влияют многие факторы. К примеру…

— Ладно, Мэнни, спасибо тебе.

— Не за что. Это все, что ты хотел узнать?

— Да, пока все.

— Ну, до встречи. Не пропадай.

Ногар выключил телефон и посмотрел на дом Джонсона. В нем росла уверенность, что он наконец-то нашел ключ к решению одной из проблем: почему никто из соседей, да и сам Джонсон, не услыхал грохота разбивающегося стекла — настоящего стекла, дорогого? Напрашивался единственный ответ — в окно выстрелили после того, как наступила смерть Джонсона, возможно, во время сильной грозы, разразившейся в четверг.

На эту мысль Ногара натолкнули слова Янга. Янг говорил, что видел, кто убил Джонсона. «Один из вас», сказал он. То есть моро. А каким образом Янг смог увидеть, как киллер стреляет в Джонсона? Янг мог увидеть это только в том случае, если он, киллер и Джонсон находились в момент встречи примерно в одном и том же месте. В доме. Если убийца находился в доме, он мог достать Джонсона одним выстрелом — и ни к чему ему было разбивать стекло, чтобы привлечь внимание Джонсона. Джонсон сидел спиной к двери кабинета, лицом к компьютеру, не имея представления, что происходит позади него. И киллер влепил ему пулю в «мертвую точку».

Но как он проник в дом? Взломай он дверь, Джонсон услыхал бы шум. Значит, Джонсон сам впустил его?

С «Левитт-Марком» в руках? Вряд ли.

Джонсон впустил в дом кого-то другого — одного из них, — а тот, в свою очередь, впустил киллера. Да, несомненно, Джонсон сам впустил кого-то. Возможно, того, с кем он хотел обсудить то, что он обнаружил в финансовых отчетах. Янг жил в доме Джонсона, но мало кто зная об этом. Когда пришел гость, Янг спрятался где-нибудь, может быть в спальне, и подсматривал в щелку приоткрытой двери.

Гость — возможно, один из франков «Мидвест Лэпидари» — разговаривает с Джонсоном в кабинете. Франк оставляет входную дверь открытой, с тем, чтобы киллер смог незаметно проскользнуть в гостиную и подготовить «Левитт» к выстрелу. Дверь в кабинет должна оставаться открытой вплоть до последнего момента, дабы киллер успел подготовиться. Янг замечает оружие только тогда, когда франк открывает дверь кабинета, предоставляя моро-убийце возможность прицелиться и выстрелить.

Выстрел поражает Дэрри Джонсона в затылок. Янг в шоке. Франк и моро уходят.

Это произошло в субботу, поздно вечером, в тот день, когда Янг и Джонсон рано ушли с заседания Комитета по финансам. Итак, Джонсона убивают. А что же Янг? Оправившись от шока, он, до смерти напуганный, упаковывает документы и едет в свой пустой дом.

Труп оставался в кондиционированном помещении с постоянной температурой и влажностью, пока киллер не разбил выстрелом из «Левитта» витражное окно. В четверг. Гроза уничтожает следы присутствия киллера в гостиной. Убийство приписывается какому-то анонимному снайперу. Время убийства сдвигается на среду, и никто из экспертов не успевает обратить внимание на явные несоответствия, поскольку Байндер сразу же начинает давление на полицию, вынуждая ее прекратить расследование.

Но почему Янг не вызвал полицию?

Что-то очень напугало его. Если Стефи права, что-то кроме смерти Джонсона. Судя по поведению Янга, это было нечто, связанное с финансовыми отчетами. Нечто такое, что Джонсон понял раньше Янга.

Ногар снова взглянул на разбитое окно, прикрытое сейчас пластиковым прозрачным щитом. Заключение полицейской баллистической экспертизы основывалось на предположении, что оба выстрела были произведены с одного и того же места, откуда-то с противоположной стороны улицы. Но теперь Ногар понял, что снайпер, разбивший — вторым выстрелом, в четверг, а не в субботу — витражное окно, занимал огневую позицию где-то в другом месте, на достаточно большом расстоянии от дома Джонсона.

Раджастан взобрался на пассажирское сиденье своего «Джербоа» и — поскольку верх машины был открыт — смог встать в полный рост и оглядеть окрестности. Теперь предстояло установить, откуда стрелял снайпер.

С чувством растущего разочарования Ногар припарковал «Джербоа» в конце улицы и выбрался из машины. Почти весь день ходил он по улицам, расположенным неподалеку от дома Джонсона, пытаясь определить, где укрывался снайпер.

Очередным объектом исследования, где могла располагаться «огневая позиция номер один», стало здание уже в пределах Моро-Тауна.

Это было сооружение со странным названием «Башня Музыканта», заброшенное двадцатиэтажное строение в форме буквы L, пребывающее в запустении, очевидно, со времен Восстания. «Вполне подходящее место для снайпера», подумал Ногар. Здесь, конечно, ютятся сотни скваттеров [5], но их вряд ли можно считать свидетелями.

Власти, видимо, предприняли вялую попытку воспрепятствовать проникновению бомжей в «Башню» сразу же после того, как сгорело одно крыло здания — равно как и синагога на противоположной стороне улицы. Попытка эта явно не увенчалась успехом, поскольку пластиковые покрытия, которыми запечатаны окна и двери нижних этажей, были оторваны.

Ногар медленно приблизился к главному входу обгоревшего крыла и вошел в длинный вестибюль. Он выглядел так, будто здесь вели бой с применением тяжелой артиллерии. В десятке метров от входа высилась огромная куча бетонных обломков и прочего мусора. На одной из стен какой-то местный шутник начертал черной краской «Добро пожаловать в отель „Моро-Хилтон“.

Духота здесь была невыносимой. Ногар снял рубашку и, тяжело дыша, прислонился к обгоревшему большому автомобилю, который непонятно каким образом попал в вестибюль.

Пустые пивные банки, разбросанные по полу, несколько использованных одноразовых шприцев и свежие выбоины на стенах — следы выстрелов — указывали на то, что вестибюль используется местными бандами в качестве «малины». Нет, не бандами, а бандой, поправил себя Ногар, поскольку на корпусе автомобиля красовалась надпись «ЗИППЕРХЕДЫ».

Неужели эти ублюдки действительно контролируют весь Моро-Таун? Когда Раджастан сам якшался с одной из шаек — «Адскими Котами», — в Моро-Тауне орудовали, по крайней мере, пять банд. Но это было очень давно — за многие годы до того, как сгорело это здание, — и Ногару не хотелось думать о прошлом.

Немного акклиматизировавшись в душной атмосфере, Ногар двинулся ко входу одной из лестниц. На лестничной клетке жара была еще сильнее; пахло ржавчиной, плесенью и гниющим мусором.

Ногар начал медленно подниматься по винтовой бетонной лестнице, и на темной лестничной площадке десятого этажа едва не споткнулся о что-то мягкое, как ему сперва показалось, труп. Тигр присмотрелся. В углу площадки лежал, свернувшись «калачиком», кролик. Едкий запах указывал на то, что кролик (он? она? — Ногар не смог сразу разглядеть в полумраке) обделался. Тщедушное тело слегка подергивалось. Ага, значит еще жив пока, бедолага. У стены валялась пустая ампула.

Заторчавший кролик — это могло бы показаться даже смешным, если бы не было очевидным то, что он принял приличную дозу флаша. Ногар встал перед телом на колени. На ней — теперь Раджастан увидел, что это она, — не было никакой одежды. Темный мех покрывала грязь. Крольчихе ввели дозу и оставили здесь подыхать. Подобные сцены всегда приводили Ногара в ярость, и в такие моменты он с горечью думал, что фундаменталисты, может быть, отчасти правы, считая моро недостойными существования в мире, сотворенном пинковским Богом.

Да, это флаш, вне всякого сомнения. Все классические симптомы налицо — мышечные спазмы, озноб, обезвоживание, непроизвольное опорожнение кишечника и мочевого пузыря, закатившиеся глаза, неглубокое дыхание, легкое кровотечение из носа. Крольчихе еще повезло. Будь доза чуть-чуть побольше, реакция стала бы необратимой. Нервная система просто-напросто не выдержала бы. Тогда Ногар действительно наткнулся бы на труп. Сейчас, однако, кризис миновал, самое страшное осталось позади. Все, что ей нужно теперь, так это вода. Нет, не только вода. Еще свет, поскольку темнота надолго продляет галлюциногенные эффекты флаша.

Ногар поднял крольчиху — вес ее почти не ощущался — и понес наверх, надеясь, что найдет там бочки, в которые скваттеры набирали дождевую воду.

Верхние три этажа сгоревшего здания отсутствовали. Ногар вышел на открытый воздух семнадцатого этажа и сразу же заметил оранжевые пластиковые бочки. Подойдя к одной из них, он взглянул на мелко дрожащую крольчиху и сунул ее головой в бочку.

Как только лицо крольчихи коснулось поверхности воды, уши ее встали торчком. Хороший признак. Ногар держал бедняжку таким образом, чтобы нос ее едва касался воды. Время от времени крольчиха лакала воду, совсем понемногу, и Раджастан понял, что она постепенно приходит в себя.

Так они стояли минут пятнадцать, пока в горле крольчихи не послышался булькающий звук. Ногар надеялся, что она не блюет.

— Послушай меня, — сказал он, стараясь говорить спокойным, убедительным тоном. — Скоро тебе станет лучше. Расслабься. Ты должна обязательно расслабить мышцы, медленно…

— Отпусти меня.

Широкая ступня шлепнула Ногара по груди; крольчиха начинала воспринимать окружающую действительность, возвращаясь из наркотического «улета». Ногар не собирался пока что отпускать ее, но крольчиха вдруг забилась в его руках с энергией, удивительной после состояния, близкого к параличу. Она быстро лопотала что-то по-испански, а по тону ее голоса Ногар понял, что это не слова благодарности. Раджастан осторожно поставил крольчиху на ноги, рядом с бочкой. Она тяжело дышала, колени ее подгибались, и она судорожно схватилась рукой за край бочки, чтобы не упасть.

Ногар потер занемевшее плечо.

— Ты в порядке?

Она подняла голову, посмотрела на него мутными глазами. Левая щека ее была изуродована шрамом, отчего казалось, что она криво усмехается.

— Чего тебе надо, Кисуля?

— Меня зовут Ногар.

Он пожал плечами и направился к остаткам южной стены. Подойдя к краю пола, Раджастан попытался отыскать взглядом дом Джонсона.

Оглянувшись на крольчиху, тигр увидел, что та вытирает свой перепачканный мех какой-то тряпкой. Тряпкой? Да это же моя рубашка! — понял Ногар. А, ладно, все равно сейчас не буду ее надевать, слишком жарко.

— Эй, дорогуша, как тебя зовут? Между прочим, могла бы хоть спасибо сказать.

Она метнула в него свирепый взгляд.

— Пошел бы ты… А зовут меня Эйнджел.

— С тебя причитается за рубашонку, которую ты только что испортила.

Крольчиха посмотрела на мокрую «тряпку», которой вытиралась.

— Да, я у тебя в долгу. Но я верну должок тебе… и кое-кому еще.

— Уж не Зипперам ли?

— Какой ты проницательный, Кисуля. Странно для легавого. Она оглядела себя — мех был почти чистым, — подошла поближе к Ногару и швырнула ему в грудь мокрую рубашку.

— Твой прикид?

Ногар выкрутил рубашку и обвязал ее вокруг талии.

— Спасибо, Эйнджел. Послушай, не могла бы ты мне помочь? У тебя, наверно, зрение поострее, чем у меня?

Эйнджел вздохнула.

— Чего ты хочешь?

— Я не могу разглядеть с такого расстояния один домик в Шейкере, с разбитым окном. Стекло разбилось от выстрела, а стреляли, скорее всего, откуда-то отсюда, из этого здания.

— Стреляли, говоришь? — Она улыбнулась.

— Да. Я не могу…

Она покачала головой.

— Не знала, Кисуля, что легавые пользуются услугами…

— Я не полицейский!

Эйнджел отступила на несколько шагов назад, улыбаясь еще шире, отчего обнажилась пара выступающих передних зубов.

— Чего ты так вскинулся? Я, что, дотронулась до больного места? Кто же ты тогда, если не легавый? И кого ищешь?

— Я частный детектив. Разыскиваю одного снайпера.

Она засмеялась.

— Если я скажу, кто этот снайпер, что я с этого буду иметь?

Ногару хватило полсекунды, чтобы понять, что крольчиха говорит серьезно. Он одним прыжком преодолел расстояние, разделяющее их, и схватил Эйнджел за плечи.

— Ну-ка, выкладывай.

— Не задарма же.

— Чего хочешь ты?

— Раз уж ты взялся за роль спасителя, то играй ее до конца. Мне нужна защита. Ты такой большой, Кисуля, такой сильный. Позаботься о том, чтобы Зипперы не посылали меня больше в такую нирвану.

Ногар посмотрел ей в глаза, и улыбка медленно сползла с ее лица.

— Я защищу тебя, если ответишь на два вопроса. Во-первых, почему Зипперы проделали с тобой такое?

Она пожала плечами.

— Сама виновата. Вернее, сами — вся наша банда, «Стигмата». Слишком понадеялись на свои силы. Хотели разделаться с Зипами, а им пришла подмога. Ну, нам и накостыляли.

— Ну, ладно, с этим ясно. Во-вторых, ты сама-то колешься?

— Я что, похожа на дуру?

Ногар не стал отвечать на это. Ну что же, попробую сыграть роль милосердного самаритянина, подумал он.

— Я найду для тебя убежище.

ГЛАВА 10

Припарковывая «Джербоа» у своего офиса, Ногар не заметил поблизости крыс. Он вспомнил, как давеча разделался с Бесстрашным Лидером и его товарищами, и ему стало немного не по себе. Ну что же, сами напросились. Теперь, наверно, оставят его в покое на некоторое время. А вообще-то кто их знает. Не следует терять бдительность. Ногар вылез из машины и помог выбраться Эйнджел. Он натянул на нее свою рубашку — она была ей «немного» великовата и тащилась по земле — и приказал крольчихе опустить уши.

Так — с опущенными ушами и прикрытым телом — она издали могла сойти за уродливую крысу.

Они благополучно прошли три квартала до жилища Ногара, не встретив на своем пути ни единой живой души, но тигр облегченно вздохнул лишь тогда, когда запер изнутри бронированную дверь.

Кэт, как обычно, бросилась навстречу и изумленно воззрилась на одну из Ногаровых рубашек, которая двигалась сама по себе.

— Брысь! — сказала рубашка, и Кэт попятилась, злобно шипя, но в следующее мгновение предприняла атаку на левую ступню Эйнджел, высунувшуюся из-под края рубашки.

— Ай! Мать твою… Кисуля, убери свою мурку.

— Зовут ее Кэт. Тебе придется разбираться с ней самостоятельно. Меня она не слушается.

Шерсть Кэт встала дыбом, хвост заходил из стороны в сторону, и кошка снова бросилась на странное существо, одетое в рубаху хозяина.

Эйнджел, изловчившись, поддала ей ногой, и Кэт кубарем покатилась в гостиную, жалобно мяукая. Потом наморщила нос и чихнула.

— Ты сам придумал ей такое имя?

Крольчиха расстегнула рубашку, стянула ее с себя и бросила так, что она накрыла кошку с головой. Кэт, вероятно решила, что борьба с рубашкой более увлекательна и менее опасна, нежели наскоки на ноги Эйнджел, и начала кататься по полу, теребя влажную материю. Эйнджел тем временем прошла в гостиную и плюхнулась на диван, а Ногар отправился на кухню, где налил в пустую бутылку воды из-под крана. Вернувшись в гостиную, он подал бутылку Эйнджел, и та присосалась к горлышку, жадно, большими глотками глотая холодную воду.

Не успела она прикончить первую бутылку, как Ногар принес вторую. Из этой крольчиха стала пить не спеша и попутно приступила к своему рассказу.

Эйнджел видела снайпера в четверг, двадцать четвертого июля, во время грозы. К тому времени Зипперы уже практически вытеснили «Стигмату» с мест ее обычных тусовок, и «соратникам» Эйнджел пришлось ограничиваться «Башней Музыканта». Зипперы явно намеревались окончательно «погасить» наиболее влиятельные в Моро-Тауне банды — «Вавилон», «Бешеных лисиц» и «Стигмату». Под контролем Лисиц оставался лишь небольшой отрезок Мэйфилд-Роуд между Кенелуолтом и бетонными заграждениями, Вавилонян Зипперы отбросили в крошечный анклав где-то в районе Моро-Хилла.

Самой стойкой оказалась «Стигмата», хотя Зипперы изрядно потрепали ее за последнее время. Двадцать четвертого «Стигмата» собиралась дать Зипперам «последний и решительный бой», как выразилась Эйнджел.

Стигматовцы установили у входа в «Башню» круглосуточное дежурство. Кто-то из них постоянно стоял «на стреме» в вестибюле, укрывшись за горой мусора, и должен был, в случае вторжения Зиппов на суверенную территорию, подать сигнал остальным, рассредоточившимся на верхних этажах здания.

Однако Зипперы не стали очертя голову ломиться в вестибюль. Они «пошли другим путем», а именно — загнали в фойе горящую машину с дистанционным управлением, предварительно установив в ней взрывное устройство. Эйнджел сообщила Ногару, что подожженные транспортные средства стали чем-то вроде «торговой марки» Зипперхедов, которой они помечали контролируемую ими территорию. Так вот, машина рванула прямо в вестибюле. Взрыв был недостаточно мощным для того, чтобы причинить значительный ущерб помещению, уже и без того основательно разрушенному, но его вполне хватило для того, чтобы Эйнджел отключилась прежде, чем успела подать сигнал своим. Впрочем, они и сами услыхали грохот, но было уже поздно.

Эйнджел пролежала в отрубе всего несколько минут, и крысы за это время полностью овладели ситуацией. Очнувшись, крольчиха услыхала вверху пальбу и поняла, что все кончено.

Трое грызунов оставались внизу, дабы перехватить уцелевших стигматовцев — если кто-то из них еще остался в живых, — вознамерься те улизнуть. Эйнджел из своего укрытия видела эту троицу, охранявшую вход в металлическую клетку, — двое коричневых самцов и белая самка. Крольчиху они не заметили, поскольку ее засыпало мусором, а дым от горящего автомобиля не позволял крысам учуять ее запах. Эйнджел решила снять хоть одного Зиппера — белую крысу. Атаманшу, сказала крольчиха.

И вот только она нацелила свой никарагуанский десятимиллиметровик в голову белой крысы и собралась было влепить ей между глаз «маслину», как на сцене появилось новое действующее лицо.

— Ну, скажу я тебе, Кисуля, этот парнишка действительно крутой. Видал бы ты его «приблуду».

Судя по описанию Эйнджел, «приблуда» эта была не чем иным, как «Левиттом» двухметровой длины и с оптическим прицелом чуть короче руки крольчихи. В одной руке пес держал оружие, в другой — треногу.

Незнакомец явно не вписывался в разборку между уличными бандами. Из рассказа Эйнджел Ногар понял, что генетики, создавшие «этого крутого парнишу», ни в чем не уступали биоинженерам, выведшим породу раджастанов. Значит, пес родом из Пакистана или из Афгана.

У Ногара появилось неприятное ощущение того, что он уже знаком с этой собачонкой.

Эйнджел нарисовала достаточно подробный портрет песика — стройный, с лохматым серым мехом, длинной мордой и зелеными глазами. Росту в нем было метра два, весу — около сотни кило.

— Он сразу же подошел к Терин — белой самке — и спросил: — «Крыша чиста?» Жуткий тип. Никогда его не забуду. Не хотела бы я встретиться с ним на узкой дорожке… Ну вот. Постой, как это Терин назвала его… Хусейн… Хасан… а, Гассан. Что-то вроде этого.

Проклятье, значит, это все-таки Гассан. Тот же самый моро, который замочил Нугою. Ногар покачал головой. Какое имеет отношение сутенер средней руки и бандитские разборки к Дэрилу Джонсону и франкам из МЛИ?

— Вот. Шлюха эта, Терин, начинает спорить с громилой. Я хочу выстрелить, а лохматик этот заслоняет мне белую падлу. Стоит прямо между мной и ею…

— О чем они спорили?

— Чтоб я так знала, Кисуля. Терин прямо-таки кипяточком писает, лопочет что-то, вроде того, что, мол, «никому не позволю вторгаться на мою территорию», глазёнки кровью налились, хвостиком стучит… ну, все такое. А лохмачу-то этому явно наплевать на ее праведный гнев. Он только сказал ей, тихонько так: «Заткнись».

— А она что?

— Ну она и заткнулась. И повела его наверх… Вот тут-то я и пальнула…

— И промахнулась.

— Точно.

Ногар сидел на полу напротив Эйнджел. Кэт, уже подуставшая от борьбы с рубашкой, пристроилась у ноги тигра. Крольчиха дохлебывала третий литр воды.

— Потом они тебя схомутали.

— Да. Я осталась последней из «Стигматы». Теперь Зипперы практически полноправные хозяева Моро-Тауна. С Лисицами они разделались еще в среду.

Ногар вспомнил, как он видел горящий «Субару» и мертвых лисиц на пути к кладбищу. Верно, это было в среду.

— Удивляюсь только, почему они не прикончили меня, — продолжала Эйнджел. — Затащили наверх и накачали флашем… Какой сегодня день?

— Воскресенье.

— Ого! Пятница, суббота… двое суток я там провалялась.

Эйнджел зевнула и растянулась на диване, вполне уместившись на одной его трети.

— Посплю-ка я. По-настоящему, а не в отрубе.

И она мгновенно уснула.

Они могли бы впрыснуть ей наркоты и побольше — но тогда это выглядело бы как убийство, — а они попытались создать впечатление, будто она сама приняла сверхдозу.

Но зачем? Потому, что она видела пса-киллера? Тогда проще было бы замочить ее — и концы в воду.

В мозгу Ногара пронеслась страшная мысль — неужели опять восстание моро?

Раджастан поежился. Он уже прошел через это, еще будучи Адским Котом, и больше не хотел, мягко говоря, оказаться в гуще подобной заварухи. Его собственного отца расстреляли солдаты Национальной Гвардии… Впрочем, поделом.

— Вляпались мы с тобой в историю, — прошептал Ногар кошке.

Компьютер подал сигнал о почтовом извещении — Ногару надлежало явиться в муниципалитет для получения дубликатов утерянных карточек. Служащие муниципалитета — там работали только пинки, — которые вообще-то должны были сами доставлять подобного рода документы, уже давно не отваживались соваться в Моро-Таун.

Ногар не стал будить Эйнджел, когда уходил. Получив новые карточки — удостоверение частного детектива, кредитку и карточку-ключ к своему офису, Раджастан вдруг вспомнил, что ему нечем накормить свою гостью — вряд ли она станет есть мясо, — и поэтому быстренько пробежался по магазинам вокруг Юниверсити-Серкл.

Потом отправился в офис.

Располагалась его «контора» в «Треугольнике», старом мрачноватом кирпичном здании, которое из последних сил сопротивлялось неуклонно наступающей разрухе Mopo-Тауна. Кирпичные стены напоминали одеяло, сшитое из разноцветных лоскутков, — следствие постоянных попыток избавиться от грэффити. Хотя уже темнело, таймеры еще не включили внутреннее освещение.

Ногар поднялся по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж и направился к своему офису, в конец длинного, пустынного в этот воскресный поздний час коридора. Дверь его кабинета не имела даже номера и представляла собой прямоугольник из дымчатого стекла с обычным замком, открывающимся посредством ключа-карточки. Ногар сунул карточку в приемную щель, и дверь открылась с легким пневматическим пыхтением.

Ногар едва помещался в тесной комнатенке, хотя ее меблировка состояла всего из двух предметов — дополнительного компьютера да шкафа с картотекой, который был старше самого здания.

— Включение, — бросил Ногар компьютеру.

В комнате стало немного светлее, когда активировался экран компьютера. Аппарат был немым, ибо синтезаторная микросхема аудиоблока сгорела лет десять назад, а заменить ее было нечем. Неожиданно загорелся индикатор автоответчика.

— Воспроизведение, — сказал Ногар и, к своему удивлению, услыхал голос Стефи Вейр. Почему она позвонила сюда, а не домой?

— Ногар, нам нужно поговорить. Давайте встретимся завтра в полдень, если вы не против. Я буду ждать вас в кафе «Арабика», что на Юниверсити-Серкл.

И все. Хорошо еще, что заведение выбрала такое, куда вход моро не возбраняется. Хотя Ногар не был большим любителем кофе и редко посещал подобные заведения, относительно демократичные студенческие толпы казались ему вполне терпимыми.

Интересно, чего она хочет?

Поскольку больше ничего интересного компьютер ему не сообщил, Ногар решил заняться тем, для чего он, собственно, и посетил свой офис. Он открыл нижний, самый большой, ящик шкафа и вынул из него алюминиевый контейнер, около метра длиной и сантиметров пятьдесят шириной. На крышке контейнера красовалась искусно выгравированная надпись: «Датия Раджастан: Долой пинков».

Электронный замок контейнера испортился почти десятилетие назад, после того, как Датия Раджастан, отец Ногара, был расстрелян взводом Национальных Гвардейцев. Ногар получил контейнер через несколько недель после его разрыва с Адскими Котами.

Ногар приподнял крышку. Она открылась с низким звуком, выпуская наружу запах смазки. Ногар взглянул на оружие. Индийские оружейники разработали карабин «Виндхайя-12» специально для пехотинцев моро. Кисть пинка не могла выдержать его сильной отдачи. Изготовленный из серого металла и керамики, карабин казался необычайно легким при довольно внушительных размерах — один только ствол был длинной семьдесят сантиметров. Обойма содержала двенадцать патронов. В контейнере лежали три полные обоймы. На комбинированной рукоятке карабина было десятка два зарубок.

Раджастан извлек карабин из контейнера, очистил его от смазки, проверил предохранитель и вставил полную обойму. «Виндхайя» находился в прекрасном состоянии, несмотря на то, что им не пользовались десять лет.

В ящике шкафа лежали две кобуры. Кобуру на боевой портупее Ногар не стал брать, а взял другую, поношенную, из потертой кожи, и пристегнул ее под мышкой. Хотя он никогда прежде не надевал ее, она пришлась ему как раз впору.

Ногар открыл один из верхних ящиков шкафа и вынул из него папку, содержащую лист бумаги и небольшую картонную карточку, обернутую в целлофан. Документы — разрешение на хранение огнестрельного оружия и лицензия на право пользования им — все еще были действительными. Ногар успел получить их до того, как власти ввели для моро запрет на хранение и ношение огнестрельного оружия. Теперь это считалось уголовным преступлением.

Он положил карточку в бумажник, засунул карабин в кобуру и надел полушинель. Дождя в ближайшее время вроде бы не намечалось, и Ногар прихватил с собой шинель с единственной целью — прикрыть оружие. Положив в карман две обоймы, Раджастан закрыл ящик шкафа и, запирая его, сказал себе, что никогда не будет стрелять из карабина. Очередной самообман — если бы Ногар действительно верил в это, он никогда бы не открыл контейнер со смертоносным оружием.

Ногар вышел из офиса, ощущая под мышкой оружие, и ощущение это внушало одновременно и тревогу и уверенность.

Когда Ногар вернулся домой, Эйнджел уже проснулась. Как только он открыл дверь, крольчиха начала ругаться по-испански.

— Что за дела, Кисуля? — перешла она на английский. — Мы так не договаривались… — снова несколько слов по-испански. — Ты не должен был оставлять меня одну.

Ногар, с большой пластиковой сумкой в руках, молча прошествовал через гостиную в кухню, на ходу сбрасывая на пол шинель. Кэт последовала за хозяином, надеясь, что тот принес ей чего-нибудь вкусненького.

— Ты меня слышишь, Кисуля? — осведомилась Эйнджел. — Отвечай.

Но тигр словно воды в рот набрал.

Раджастан поставил пакет с продуктами на стол, взял веник и совок и смел остатки сухого кошачьего корма, которые он высыпал на пол прошлой ночью, в небольшую кучку. Отыскав тарелку Кэт, он протер ее кухонным полотенцем и высыпал в нее из совка кусочки «Вискас». Получилась вполне приличная порция. Ногар поставил тарелку на пол, и Кэт набросилась на угощение, не подозревая, что это остатки того самого блюда, которое она давеча не доела.

Эйнджел стояла, прислонившись к дверному косяку. Она только что приняла душ и теперь выглядела гораздо лучше. Уши ее стояли торчком, но даже с поднятыми ушами она была на метр короче Ногара.

Крольчиха продолжала тараторить по-испански, явно что-то нелестное в адрес Ногара.

Он спросил ее, не желает ли она перекусить.

Эйнджел вошла в кухню и заглянула в сумку. Ногар знал, что она страшно проголодалась — одно из последствий интоксикации организма флашем.

— А я-то уже почти поверила, что ты не легавый, — сказала крольчиха смягчившимся тоном.

— Да не легавый я!

Эйнджел запустила лапу в сумку и извлекла из нее целлофановый пакет с помидорами. Она слегка дрожала, и Ногар начал понимать, насколько крольчиха была напугана, проснувшись одна в чужой квартире и не сразу вспомнив, как она здесь оказалась.

Эйнджел не спускала глаз с левой подмышки Ногара.

— Не легавый? А как насчет этой пушки?

Ногар совсем забыл о своем «Виндхайе».

— Если я вооружен, то это не значит…

— Ни хрена себе! Откуда у тебя эта штуковина? Стоит штук пять, по меньшей мере. Только не надо говорить, что ты ее купил.

Крольчиха нагнулась и попыталась погладить Кэт, но та недовольно зашипела — она терпеть не могла, когда ее отвлекали от трапезы.

Ногар начал выгружать из сумки снедь, выбрал полукилограммовый кусок гамбургера — для себя, — швырнул его в открытую дверцу микроволновой печи.

— Я и не покупал вовсе. Карабин остался у моего папаши с войны. Я получил его вроде бы как в наследство, когда предок умер.

Крольчиха за обе щеки уплетала помидоры, большой пакет опустел уже почти наполовину.

— Ты знал своего отца? — спросила она недоверчиво.

— А что тут такого удивительного?

— Насколько я помню, особей твоего биологического вида пинки разводят посредством искусственного осеменения. Каким образом два модифицированных представителя семейства кошачьих, рода PANTHERA TIGRIS, могли сойтись, чтобы сконстролить тебя?

Печь звякнула, и Ногар вынул из духовки разогретое мясо. Эйнджел поморщилась. Она исповедовала вегетарианство.

— Мои родители служили вместе, в одном и том же взводе. Взвод в полном составе — включая и медика — дезертировал, во главе с моим папашей, из регулярной армии. Из всех детенышей, которые родились от него, я — единственный, кто знает своего предка.

По выражению ее лица Ногар понял, что слишком уж распустил свой язык.

— Постой, постой, да ведь это «Винд-12». Ты говоришь о Восстании Раджастанов. Ты знал Датию…

— Да, я его знал. Но я не желаю об этом говорить.

Ногар положил мясо на тарелку и направился в гостинную.

Эйнджел пошла следом, дожевывая помидор.

— Датия — это легенда, первый настоящий вождь моро…

О, проклятье! Истинный вождь! Ногар резко развернулся лицом к Эйнджел.

— Датия Раджастан был настоящим психопатом. Его расстреляли, как бешеного кота, и правильно сделали… Слушай, Ангелочек, если ты еще хотя бы один раз упомянешь его имя в моем присутствии, я тебе пасть порву, а потом скормлю Зипперам мелкими кусочками.

Эйнджел уставилась на него широко раскрытыми, испуганными глазами.

Ногар сел на диван, взял гамбургер и приказал компьютеру включиться и настроиться на канал видеоновостей.

ГЛАВА 11

Утро понедельника уже занималось серовато-стальным рассветом, когда «Джербоа» подрулил к дому Янга.

— Проснись, Эйнджел. Приехали.

Крольчиха, напоминавшая до этого момента безжизненную кучку белья, зашевелилась.

— Который час, Кисуля?

— Пять минут.

Ногар встал и перешагнул через неработающую дверцу со стороны сиденья водителя. От гаража Янга осталось лишь груда обугленного мусора; дом тоже порядочно пострадал — вероятно, горящие обломки попали после взрыва на крышу.

С заднего сиденья «Джербоа» послышался зевок, слишком громкий для существа размерами с кролика-моро.

— Пять минут? Какого?

— Седьмого. — Ногар взглянул на соседние здания — два из них так же задело огнем, но они отделались относительно легкими повреждениями.

— Седьмого… Кисуля, на кой было подниматься в такую рань? Я ни черта не выспалась…

Ногар покачал головой:

— У нас мало времени.

Эйнджел перепрыгнула через дверцу. Крольчиха была одета в купальный халат Марии — единственное, что удалось отыскать в стопке одежды для нее в квартире Ногара. Раджастана немного раздражало то, что Эйнджел теперь и пахла, как Мария.

— У меня глаза слипаются.

— Прекрати ныть. Сама же вчера говорила, что боишься оставаться одна. А я не могу весь день торчать дома.

Эйнджел опять зевнула, открыв рот так широко, что, казалось, к ее росту прибавилось по крайней мере сантиметров двадцать. Она энергично помотала головой, отчего уши ее захлопали одно о другое.

— За каким дьяволом мы сюда приперлись?

Ногар уже направился в сторону сгоревшего гаража. Даже сейчас, спустя двое суток после пожара, в воздухе ощущался запах бензина.

— Хочу посмотреть, уцелело ли что-нибудь в огне.

Он обогнул угол дома. Вся задняя стена здания обвалилась. Эйнджел, семенящая в нескольких шагах позади Ногара, пробурчала:

— Надеюсь, ты не имеешь в виду эту хибару. Домишко еще хуже, чем наша Башня. Его давно надо было спалить.

Ногар имел в виду не хибару.

Совершенно ясно — Янг пытался уничтожить какие-то документы, непосредственно связанные с финансированием предвыборной кампании Байндера. Янг, может быть, и не собирался покончить жизнь самоубийством; просто, находясь в состоянии аффекта, он не учел того, что канистры с бензином могут взорваться. Что-то из документов должно было остаться.

Подойдя к тому месту, где два дня назад стоял гараж, Ногар понял, что не ему одному пришла в голову такая мысль. В куче обуглившегося мусора явно кто-то покопался лопатой, в золе, устилавшей землю, виднелись ровные бороздки — видимо, здесь прошлись граблями.

— Проклятье.

— Какие проблемы?

Ногар внимательно оглядел прилегающую к пожарищу территорию. На газоне, в тех местах, где трава не выгорела, явственно выделялись следы от покрышек грузового автомобиля.

— Кто-то опередил меня, и этот кто-то подобрал все, что Янгу не удалось спалить.

Раджастан не надеялся обнаружить каких-то явных улик, хорошо было бы найти хоть что-нибудь…

Эйнджел бродила по заднему дворику, шлепая огромными босыми ступнями по грязи. Подыскивая ей одежду, Ногар не смог найти абсолютно ничего, что хотя бы отдаленно напоминало обувь, подходящую для громадных кроличьих лап.

— Что мы ищем?

Ногар несколько удивился. Оказывается, Эйнджел хочет ему помочь, а он-то полагал, что ей скучно до смерти.

— Что-нибудь вроде бумаг. Некоторые из них, возможно, отнесло ветром, и те, кто приезжал сюда до нас, могли их не заметить.

Весьма сомнительно. Приезжавшие сюда имели в своем распоряжении весь уикэнд. Они могли просеять каждую кучку золы через сито и тщательно исследовать каждый сантиметр двора. Интересно, кто это был — полиция, люди Байндера, МЛИ или…

— Эйнджел, могут Зипперхеды быть каким-то образом связаны с конгрессменом по имени Байндер?

Крольчиха рассмеялась, и в смехе ее звучали нотки снисходительности.

— Шутишь, Кисуля. Зипперы и политика? Чушь. Такая же, как, скажем, президент-моро. Все, что нужно Зипам, так это свобода действий в торговле наркотой.

Ногар пожал плечами. Он и сам понимал, что такая связь кажется нереальной, но нутром чуял, что она существует, эта связь. Вот только где? Гассан общался с Зипами, и похоже, именно он убил Джонсона. Но Гассан не работает на Зипов, скорее наоборот.

— А что, все разборки между бандами — из-за наркотиков?

— В основном. Зипперы решили взять под свой контроль весь наркобизнес в Моро-Тауне. — Она вздохнула. — И это, судя по всему, им удастся. За ними стоят какие-то большие силы.

Она обернулась и посмотрела тигру в лицо.

— Вот бы «Стигмате» такого защитника, как ты, Кисуля. Тогда бы крысам не удалось расправиться с нами так просто.

Ногар не нашелся, что ответить, и продолжил бесплодные поиски.

К девяти часам они прочесали каждый дюйм двора, причем дважды. Единственной наградой за их усердие стал обрывок факса, который Эйнджел нашла в развалинах задней стены дома. Факс был послан, видимо, Байндеру или кому-то из его коллег неким джентльменом по имени Уилсон Скотт. А может, и не Байндеру, поскольку от документа осталась лишь нижняя половина.

В письме шла речь о «последних вспышках насилия со стороны моро». Моро, мол, убивают пинков, захватывают заложников, занимаются воздушным пиратством и так далее.

Впечатление складывалось такое, будто письмо, датированное пятым августа, было написано во времена Восстания. Год не был указан, адрес Скотта — тоже. Так что утренние поиски оказались пустой тратой времени.

Направляясь в офис, Ногар взял Эйнджел с собой. Теперь, когда у людей Байндера закончились неожиданные каникулы, Раджастан намеревался связаться с кем-нибудь из них. А что касается Эйнджел, так чем меньше она будет мозолить глаза соседям Ногара по Моро-Тауну, тем лучше для них обоих.

С Эйнджел в офисе стало еще теснее. Ногар, не обращая внимания на ее возражения, поднял крольчиху и посадил ее на шкаф — чтобы не мешалась под ногами… и чтобы ее не было видно, когда он будет говорить по видеофону…

Он, правда, предпочел бы не включать видеокамеру. Ногар решил попытаться и выйти на Эдвина Харрисона, юрисконсульта Байндера.

На похоронах Джонсона Харрисон сидел в середине переднего ряда, справа от Байндера.

Со смертью Джонсона Харрисон стал наиболее влиятельным человеком в организации, после самого Байндера, разумеется. Фактически Харрисон исполнял сейчас обязанности менеджера предвыборной кампании.

Ногар приказал компьютеру позвонить — не включая видеокамеры — в приемную штаб-квартиры Байндера. Как это ни странно, но на звонок отозвались довольно быстро. Через пару минут на экране появилось усталое лицо секретарши, которой, очевидно, до чертиков надоело отвечать на бесчисленные вызовы. Ногар увидел за ее спиной мигающие огоньки — по крайней мере двенадцать вызовов.

Ногар попросил соединить его с Харрисоном. Единственным ответом ему стало краткое «ждите».

Во время довольно долгого ожидания — Ногар подавил желание царапнуть по чему-нибудь когтями — экран побаловал тигра эмблемой предвыборной кампании Байндера и скрипучей синтезаторной музыкой.

Наконец на вызов ответили, теперь уже не секретарша, а сам Харрисон.

Эдвин Харрисон был приблизительно того же возраста, что и Джонсон. Оба они закончили колледж «Боулни Грин». Экран показал Ногару мужчину небольшого роста с посеребренными сединой висками, редеющими черными волосами и небольшими шрамами вокруг глаз, оставшимися после коррективной оптической хирургии, — Ногар на секунду пожалел о том, что сам он не может позволить себе подобной операции, дабы исправить свое никудышное дневное зрение. Под деформированным — сломанным по крайней мере один раз — носом у человека щеточкой топорщились неопределенного цвета усики.

Лицо его казалось мокрым, и он потирал правую щеку рукой. Ногар решил, что Харрисон, видимо, только что побрился, следуя дурацкой пинковской традиции, которую Раджастан безуспешно пытался понять на протяжении всей своей сознательной жизни.

Ногар прочистил горло.

— Мистер Харрисон…

Харрисон сел в кресло перед экраном.

— Кто бы вы ни были, вам лучше включить свою камеру, ибо я не намерен разговаривать с контрольной таблицей, в то время как вы преотлично меня видите.

Да, номер не прошел. Ногар чертыхнулся про себя и включил видеоприставку, надеясь, что Харрисон при виде моро не отключит связь немедленно.

Реакция Харрисона, однако, оказалась спокойной, даже слишком. Может, он и удивился, но виду не показал. Все тем же ровным тоном Харрисон вежливо осведомился:

— Мистер Радгастан, верно? Чем могу?

— Раджастан, мистер Харрисон.

Ногар ненавидел, когда пинки коверкали его фамилию, хотя она была, собственно говоря, и не фамилией в общепринятом смысле этого слова, а лишь чем-то вроде родовой «этикетки» для определенного поколения тигров.

— Я хотел бы поговорить с вами.

— Прошу прощения, но у меня очень напряженный график работы. Не соблаговолите ли вы записаться на прием…

«Нет уж, дудки, — подумал Ногар, — без боя я не сдамся».

— У меня всего лишь несколько вопросов о Джонсоне и финансовых отчетах предвыборной кампании.

Харрисон, вероятно, заколебался, решая, дать ли уклончивый ответ или просто выключить видеофон.

— Вам, должно быть, известно, что информация о финансовых операциях кампании не подлежит, по большей части, огласке… кроме той, которую мы уже предоставили прессе и полиции. Я рекомендую вам обратиться к нашему пресс-секретарю. Я уверен, он…

«… отфутболит меня, как и любой другой член вашей долбаной организации», — подумал Ногар.

— Нет-нет, вы меня неправильно поняли. Мне не нужны конкретные данные.

«Ложь, подумал Ногар, мне нужны именно конкретные данные, но от тебя мне их не добиться, верно? Верно».

— Мне хотелось бы лишь выяснить, какой ущерб нанес Янг документации своим поджогом.

На лице Харрисона появилось скорбное выражение.

— Боюсь, я не могу сейчас обсуждать Янга. Ведь еще не закончено полицейское расследование по его делу.

— Янг уничтожил отчеты. Как думаете, за сколько последних лет? Пять? Десять? Пятнадцать?

Харрисон не ответил, но по его лицу Раджастан понял, что, скорее всего, за пятнадцать.

— Как много вам удалось спасти?

Харрисон удивленно приподнял брови.

— Спасти?

Ногар решил идти напролом.

— Полагаю, именно в вашем ведении находится грузовик, на котором увезли с пожарища уцелевшие документы?

— Какой грузовик, какие уцелевшие… Извините, но у меня действительно масса работы…

«Вне всякого сомнения, — подумал Ногар. — Много, наверное, было интересного в тех отчетах, если ты вдруг так побледнел».

Харрисон быстро взял себя в руки.

— Хочу дать вам добрый совет. Держитесь от этого дела подальше — оно вас не касается. Ни вас, ни любого другого моро.

Когда он отключил связь, Ногар сказал вслух:

— Нет, касается. И больше, чем ты думаешь, маленький мешочек с дерьмом.

Сзади послышался храп и Ногар, обернувшись, увидел, что Эйнджел мирно спит на шкафу. Вместо того, чтобы разбудить ее и покинуть офис, Ногар прислонился к стене и задумался.

Что же все-таки заставило Янга сжечь документы?

Можно, конечно, допустить, несмотря на сомнения Стефи, что Янг решился на самоубийство, будучи не в силах перенести утрату любимого человека. Но при чем тут отчеты?

Хорошо, Джонсон и Янг были любовниками, очень долго — на протяжении пятнадцати лет, — и сильно привязались друг к другу, настолько сильно, что смерть Джонсона стала настоящей трагедией для Янга. Янг видел убийцу Джонсона — пса-моро, которого Нугоя назвал Гассаном. Но почему он не вызвал полицию?

Больше того, он не только не вызвал полицию, он почти неделю скрывал факт смерти Джонсона. Янг, по словам Стефи, упоминал, что Джонсон отправился на встречу с каким-то «спонсором-толстосумом».

А потом, через несколько дней, покончил счеты с жизнью.

Некто тщательнейшим образом удалил с места пожара все следы документов, подожженных Янгом. Если в этих отчетах содержался мотив — или мотивы, — который явился причиной убийства Джонсона, тогда вполне вероятно, что уцелевшие документы увезли те, кто несет ответственность за смерть Джонсона. Узнать же о том, что именно пытался уничтожить Янг, они могли от людей Байндера, от самого Янга или от полицейских.

Или они сами приказали Янгу уничтожить отчеты.

— Вы убили Дэрри, но со мной у вас этот номер не пройдет, — сказал Янг.

Страх. Янг был напуган до смерти, когда говорил это — «Вы все заодно». Моро, он явно имел в виду моро и… кого-то еще. Франков? МЛИ? Кто бы они ни были, именно они ответственны за смерть Джонсона… и Янга.

Янг боялся их. И еще одно: Янг патологически боялся того, что Джонсона будут винить в чем-то — Дэрри не знал, что помогает им. Когда он понял это, он попытался выйти из игры. Все будут говорить, что он работал на них.

Почему вдруг такие опасения за репутацию Джонсона? И если это так его обеспокоило, почему Янг не присутствовал на похоронах?

Вина.

Янг чувствовал за собой вину. И Ногар ускорил развязку, своими словами он как бы подтолкнул Янга к самоубийству, о котором тот давно уже думал, но никак не мог решиться, вплоть до последнего момента, когда Раджастан сказал:

— Но ведь вы — специалист по финансам. Почему это понял первым он, а не вы?

И — ба-бах.

Янг, конечно же, знал, что содержится в финансовых отчетах. Именно Янг впустил в дом киллера с «Левитт-Марком II». Янг состоял в заговоре с ними. Джонсон каким-то образом понял это из отчетов и бросил в лицо Янгу обвинение.

Несмотря на то, что они были «мужем и женой», Джонсон решает вывести любимого на чистую воду, а вместе с ним и тех, кто стоит за ним. Янг не может этого допустить… нет, не совсем так, они не могут этого допустить. Они нанимают профессионального киллера-моро. Они убивают Джонсона. Они, возможно, просто приказали Янгу отключить сигнализацию и оставить дверь открытой, с тем, чтобы они могли прийти и выяснить отношения с Джонсоном. После того, как Янг взорвался, убийцы позаботились о том, чтобы на пожарище не осталось никаких документов.

Янг не мог заявить о случившемся в полицию. Кто бы им ни манипулировал, они заставили его заниматься своим обычным делом, будто ничего не случилось. А Янга все это время глодало чувство вины. Он считал себя ответственным за смерть Джонсона.

Инсценировка с разбитым стеклом преследовала единственную цель — замести следы Янга. Дать Янгу алиби.

Все шло как по маслу… вплоть до того момента, когда Янг решил сжечь документы.

Это походило на акт отчаяния, и не только отчаяния Янга…

У Ногара появилось недоброе предчувствие.

Томпсон упоминал о том, что помощница Джонсона, Стефани Вейр, имела такой же доступ к финансовым отчетам, как и «банда четырех». Сама Стефи, правда, утверждала, что ее использовали лишь в качестве «ширмы» при Джонсоне. Ногар был склонен верить больше ей, нежели Томпсону. А что, если они не знают о том, что она — всего лишь «ширма»?

Ногар начинал серьезно беспокоиться.

Что, если они попытаются убрать Стефи, как и Джонсона, считая ее столь же осведомленной в финансовых вопросах, как и остальные приспешники Байндера?

Что, если за ней следят?

Может ли быть простым совпадением то, что Янг взлетел на воздух на следующий же день после разговора Ногара со Стефи?

Раджастан позвонил Стефи. Без ответа.

Он посмотрел на хронометр. Десять тридцать, еще полтора часа до встречи с ней. Проклятье. Ногар ненавидел праздное ожидание. Ему вдруг захотелось исцарапать что-нибудь, вступить с кем-нибудь в схватку. Зверь беспокойно заворочался в клетке, реагируя на выброс адреналина. Ногар едва подавил желание выпустить его наружу. Паршиво. Не следует позволять Зверю так легко возбуждаться, иначе…

Раджастану удалось, с большим трудом, сохранить самообладание, и тут раздался резкий зуммер видеофона — кто-то пытался связаться с офисом Ногара.

— Прием, — бросил тигр компьютеру.

На экране появился Джон Смит. Выглядел он еще более жутко, нежели тогда, на кладбище. Стекловидные мутные глаза уставились на Ногара с лишенного всякого выражения лица на грушеобразной голове. Резиново-белая кожа его влажно блестела. Сейчас, глядя на монитор, Ногар получил возможность получше рассмотреть мерзкое создание. Грушевидную форму головы франка обусловливала массивная волна плоти, нависающая над воротником куртки Смита. Волна жира скрывала подбородок и шею франка, если таковые вообще у него имелись. На коже его не было и намека на волосы. Поры так же отсутствовали. Франк походил на белый полиэтиленовый мешок, наполненный силиконовой смазкой.

Теперь Ногар понял, почему глаза франка не мигают. У Смита не было век.

Равно как и ноздрей.

И ушей.

Непонятно было, откуда звонит Смит, поскольку неяркое освещение выхватывало только студенистую тушу на черном фоне.

— Я рад, что вы не очень сильно пострадали во время вашего визита к Филиппу Янгу.

— Благодарю.

Ногар снова обратил внимание на странный акцент Смита — явно не африканский.

— Вы оплатили мое лечение. Спасибо.

— Не стоит. Я ведь обещал, что буду оплачивать все издержки в ходе следствия.

— Вы, конечно, хотите узнать, как оно продвигается.

Франк попытался кивнуть, отчего плоть верхней половины его туловища отвратительно заколыхалась.

Ногар обстоятельно посвятил клиента в то, что он уже узнал, как ему казалось, наверняка, и в то, о чем он пока лишь догадывался — каким образом был убит Джонсон, кто осуществил акцию, кто мог быть вовлечен в убийство и почему. Последние два пункта как раз и относились к области догадок.

— Ну что же, недурно. Неплохой прогресс за столь короткий отрезок времени.

— А теперь позвольте мне задать вам несколько вопросов. — В данный момент Ногара беспокоило не столько то, что он позволил втянуть себя в дело по убийству пинка — которое само по себе не предвещало для него ничего хорошего, мягко говоря, — сколько то, что он не обладал практически никакой информацией ни о клиенте, ни о его компании МЛИ.

— Хорошо. Что вас интересует?

— Во-первых, вы утверждаете, что кто-то из сотрудников вовлечен в убийство, и вы сказали мне, что являетесь бухгалтером… Имеется ли что-либо в финансовых отчетах предвыборной кампании, связанное непосредственно с МЛИ?

— Только то, что мы финансируем кампанию Байндера. Единственное связующее звено между МЛИ и Байндером — наши деньги, получая которые, он гарантирует защиту наших интересов в Сенате.

Ногар фыркнул. Кучка франков, приказывающих Байндеру, что тому надлежит делать? Граничит с абсурдом.

— Вы диктуете ему, каким образом он должен голосовать в Парламенте?

— Мы требуем от него лишь одного — чтобы он не голосовал против нас… ну, и по мере возможности голосовал бы за. Поддержка нами Байндера зиждется на близости наших общих взглядов.

Байндер разделяет взгляды франков? Вздор. Байндер реакционнее Атиллы и выступает за стерилизацию моро и, возможно, за полное истребление франков.

Несомненно одно — финансовые отчеты являются связующим звеном между Байндером и МЛИ. Этим объясняется и убежденность Смита в том, что некто из МЛИ стоит за убийством Джонсона.

— Во-вторых, я хотел бы узнать, откуда на самом деле родом вы и другие Франкенштейны «Мидвест Лэпидари».

Впервые за все время их общения друг с другом Ногар заметил на лице франка нечто похожее на выражение — мерзкая плоть на какую-то долю секунды словно подернулась рябью. Ага, вроде бы проняло, подумал Ногар. Но в следующее мгновение франк пробулькал все тем же, лишенным всяческих эмоций голосом:

— Я ведь говорил вам. Мы — из Южной Африки…

— ЮАР не подписывала декрет ООН о запрете на экспериментирование с человеческими геномами [6], но она — только один из «неподписантов» среди, по крайней мере, двух десятков государств, обладающих этой технологией. И акцент у вас не южноафриканский.

Туша Смита исторгла звук, который означал, вероятно, вздох.

— Не знаю, радоваться мне или печалиться из-за того, что я нанял столь педантичного и внимательного следователя.

— Не нужно комплиментов. Любой на моем месте заметил бы очевидное.

— Боюсь, информацию по этому вопросу я не могу вам предоставить.

— О, замечательно…

Смит снова вздохнул.

— Пожалуйста, поймите меня правильно. Наше происхождение должно оставаться в тайне. Равно как и мы сами должны быть как можно более незаметными. От этого зависит само существование компании. Нам необходимо выяснить, действительно ли кто-либо из сотрудников МЛИ замешан в убийстве, и лишь после того, как мы в этом удостоверимся, мы сможем сделать это достоянием общественности. А посему, если вы не желаете продолжать расследование без информации о нашем происхождении… ну что же, мы расторгнем договор на данном этапе, и я не буду требовать возврата денег, уже полученных вами.

Ну вот, тигр, у тебя появилась возможность выйти из игры. Завязывай с этим грязным делом, пока не поздно.

И тут Ногар подумал о Стефи.

Он не мог оставить ее на растерзание каким-то неведомым силам.

И он никогда не останавливался на полпути.

— Хорошо. Я продолжу расследование. Но учтите, придерживая информацию, вы значительно замедляете его ход.

— Сожалею, но…

— Когда и где мы встретимся?

— Давайте в среду, в 10:30 вечера, на кладбище. Желаю удачи.

— До свидания.

Итак, Ногар сжег за собой последние мосты.

ГЛАВА 12

Ногар нервничал. Чтобы добраться до кафе «Арабика», где Стефи назначила ему встречу, тигру и крольчихе следовало пройти несколько кварталов территории, контролируемой Зипперхедами. Раджастан чувствовал, что карабин слишком заметен под его плотной зеленой курткой, хотя дома, когда он подбирал подходящую для себя одежду, ему показалось, что она должным образом скрывает «Винд».

У Ногара было такое ощущение, будто на спине его приклеена мишень, по которой в любую секунду могут выстрелить.

Крыс поблизости не было, Ногар не видел их уже со вчерашнего дня, и это становилось подозрительным. Обычно улицы Моро-Тауна буквально кишели грызунами, даже в дневное время.

Под мостом, отделяющим Моро-Таун от Серкла, красовалось новое грэффити. Начертанное под саркастическим «Добро пожаловать в Моро-Таун», оно гласило: «Здесь правят Зипперхеды».

Ногар вспомнил лозунг времен Восстания, «Долой пинков». Сейчас, спустя десятилетие, лозунг этот, уже набивший оскомину, в какой-то степени утратил свой первоначальный зловещий смысл. Раджастан частенько задавался вопросом, отдают ли себе отчет те, кто в настоящее время бездумно пользуется этим лозунгом, что во времена «Черного Августа» он являлся призывом к геноциду, истреблению людей.

Раджастану вдруг показалось, что он вернулся в дни своей юности, когда он был членом уличной банды «Адские Коты», и что в Моро-Тауне скоро снова начнется ад кромешный, как тогда, в дни Восстания. Это чувство не оставляло его даже после того, как они с Эйнджел миновали железобетонные пилоны, означавшие, что Мэйфилд-Роуд кончилась.

Студенческая «вселенная» университета «Кейс Уэстерн Резерв» располагалась всего лишь в нескольких кварталах от Моро-Тауна, но это был уже совсем другой мир.

Они вошли в «Арабику» в начале первого. Ароматы экзотических, редких и искусственных сортов кофе сразу же ударили по обонянию Ногара, но сейчас он был даже рад этому — по крайней мере они отбивали до боли знакомый запах Марии, исходящий от халата Эйнджел.

Наступило время ленча, и в кафе было довольно людно. Ногар заметил, что кроме них с Эйнджел в кафе находился только один моро — седеющий рыжий лис, играющий в шахматы с чернокожим пинком. Некоторые из посетителей с любопытством поглядывали на новую парочку — тигра и крольчиху. Ногару стало несколько не по себе, и он облегченно вздохнул, когда увидел Стефи, сидевшую за столиком в задней части зала.

Раджастан прошествовал к столу и осторожно сел на стул, надеясь, что тот не развалится под его весом. Эйнджел поводила носом у прилавка, пока, вероятно, не вспомнила, что у нее нет денег, потом тоже подошла к столу. Стефи смотрела на крольчиху, но вопрос адресовала Ногару.

— Это ваш друг?

— Она — косвенный свидетель убийства Джонсона.

— Она?

Иногда пинки не могли быстро, с первого взгляда, определить пол животных-моро, вследствие того, вероятно, что самки моро не обладали грудными железами, столь же выпуклыми, как у человеческих особей женского пола.

Эйнджел развернула стул, села на него, положив подбородок на его спинку, и почесала свой шрам, отчего нос ее начал подергиваться.

— Меня звать Эйнджел, Пинки. Кисуля — мой телохранитель.

— Привет. Меня зовут Вейр, Стефи Вейр.

Ногар чувствовал, что девушка нервничает.

— Вы хотели поговорить. О чем?

Она отвела взгляд от крольчихи и посмотрела на Ногара.

— Мне предложили вернуться на работу…

Ногар осклабился.

— Примите мои поздравления…

— Не нужно иронизировать, — оборвала его Стефи. — Мне поставили условие, что я не буду общаться с вами. А мне это не нравится. Меня уже выбросили однажды за ненужностью, как балласт с межконтинентального шаттла. Теперь они пытаются заткнуть мне рот, а я более не намерена поступаться своими принципами.

Эйнджел хохотнула.

— Молодчина, Пинки. Так их, ВП траханых.

Стефи недоуменно воззрилась на крольчиху.

— ВП?

Ногар непроизвольно царапнул когтями столешницу и, бросив в сторону Эйнджел недовольный взгляд, объяснил:

— ВП — власть предержащие. Терминология времен Восстания… Когда вы получили это предложение?

— После того, как я подвезла вас из госпиталя. Предложение исходило от Харрисона, оно было записано на автоответчике.

Стефи улыбнулась.

— Я сразу же позвонила ему домой, в два часа утра, и сказала, куда он может засунуть это свое предложение.

— Вы твердо решили отвергнуть его?

— Да. Я же говорила вам, что меня использовали в качестве ширмы. Признаю, я пошла на это ради денег. Я… Я продалась. Но теперь с меня довольно.

Ногар по достоинству оценил то, что она рассказала ему о предложении Харрисона, снова не погнушавшись общением с моро.

— Говорили вы кому-нибудь о нашей встрече?

Стефи пожала плечами.

— Нет, никому, даже Харрисону… хотя я испытала сильнейший соблазн уведомить его, что он несколько запоздал со своим предложением. Хотелось немного поиграть у него на нервах.

— Стефи, подумайте хорошенько. Вы действительно никому не говорили об этом — ни другу, ни подруге, ни отцу, ни матери?

— Я же сказала — никому… — Она грустно улыбнулась. — Даже моему несуществующему другу.

Беспокойство все больше и больше овладевала Ногаром. Отчаянный поступок Янга и нападение Зипперов казались слишком уж своевременными.

— Однако кто-то узнал о нашей встрече. За вами следят.

— Что?

Ногар вкратце изложил ей свои соображения. Стефи задумалась.

— Ну что же, возможно, вы правы. Думаю, Фил вполне мог пережить утрату Дэрри. Но если он считал себя ответственным… если это действительно было так…

Стефи помотала головой.

— Но я не понимаю, зачем сообщникам Фила вести наблюдение за мной. Из всех приближенных Байндера я была самой мелкой сошкой.

— Послушай, Пинки, — встряла в разговор Эйнджел, — они — подельщики вашего Фила — могут и не знать об этом. Насколько я поняла, ты была всегда на виду, и создавалось впечатление, что ты так же влиятельна, как и остальные прихлебатели вашего босса, тогда как на самом деле тебя держали только для того, чтобы гомика этого, Джонсона, считали гетеросексуалом.

Эйнджел совала нос не в свое дело, но она была права. Ногар заговорил прежде, чем Стефи успела ответить крольчихе.

— Как помощник Джонсона, «официально» вы имели доступ ко всем финансовым отчетам, которые сжег Янг. Они — сообщники Янга — действительно могут не знать, что единственной вашей функцией являлось прикрытие гомосексуализма Джонсона. Кроме того, Янг начал уничтожать отчеты не сразу после убийства, не сразу после того, как было обнаружено тело Джонсона, и даже не сразу после похорон. Янг выжидал после убийства почти две недели…

Ногар выдержал многозначительную паузу, постукивая когтем указательного пальца по столешнице.

— Он приступил к уничтожению документов на следующий день после того, как мы впервые встретились с вами.

— Понимаю, что вы имеете в виду…

— Эй, Кисуля, ты ничего не чуешь?

Ногар взглянул на Эйнджел и уже раскрыл было рот, чтобы приказать ей заткнуться, и тут он учуял. Если бы не ароматы кофе, он сразу бы ощутил этот запах — характерный запах дешевых пинковских духов. Он принадлежал белой крысе.

Терин.

Зипперхеды.

Обернувшись ко входу, Ногар успел заметить, как дверь закрывается. Тошнотворный запах постепенно улетучился.

— Терин? — спросил Ногар крольчиху.

— Терин, — согласилась та.

Ногар увидел припаркованный напротив входа в кафе черный «Джербоа» с закрашенными черной краской окнами. Раджастан услышал стук закрывающейся дверцы; сгорбившаяся фигура метнулась прочь от машины. Ногар не разглядел, кто это был — пинк, моро или один из грызунов. Но он вспомнил «торговую марку» Зипов.

Водитель убегал от машины…

— На пол, Стефи!

Эйнджел уже нырнула под стол, а Стефи словно окаменела. Ногар не стал ждать, пока она придет в себя, и с силой толкнул ее левой рукой так, что девушка отлетела к стене позади столика и упала на пол. Правая рука тигра потянулась к «Винду».

Машина взорвалась. Окна кафе, изготовленные из какого-то прозрачного искусственного полимера, не разбились, как стекло, но просто порвались и дезинтегрировались. Зал кафе наполнился дымом; пинки закричали и завопили.

Ногар, по-прежнему сидевший за столиком, понял, что второго взрыва не последует, поскольку в зияющие бреши оконных проемов ринулись грызуны — четверо Зипперов.

Крысы оттеснили перепуганных пинков к прилавку. Черный грызун с обрезом в руках направился в сторону Ногара, перепрыгивая через опрокинутые столики и разбрасывая ногами стулья. Ногар прыгнул в сторону, надеясь отвлечь огонь «Черныша» на себя.

Раджастан решил, что именно его Черныш выбрал в качестве мишени.

Но он ошибался.

Черныш держал курс на Стефи и уже нацелил в нее свой обрез.

Зверь пинком распахнул дверь, дико зарычал и выхватил «Винд-12». Большой палец правой лапы тигра щелкнул предохранителем. Ногар направил карабин в голову Черныша и спустил курок.

Грохот выстрела оглушил Ногара.

Черныш начал оборачиваться, когда до него дошло, что Ногар вооружен. Пуля угодила Чернышу в лицо, под правый глаз. Обойма «Винда-12» содержала не стандартные индийские бронебойные пули с тефлоновым покрытием, а двенадцатимиллиметровые разрывные «дум-думы». Пуля снесла Чернышу полголовы.

Время будто замедлило свой ход. Ногару казалось, что между ударами его сердца проходит по крайней мере секунды две, но он знал, что «мотор» его работает на пределе, чуть ли не выпрыгивая из грудной клетки. Нервы его гудели, будто перегруженные высоковольтные провода.

Прежде чем Черныш рухнул на пол, Раджастан вскочил на ноги и повернулся лицом к остальным Зипперам. Один из них держал в руках автомат «Узи» и целился им в Ногара.

Раджастан вскинул «Винд» и выпустил из карабина две пули подряд. Первая просвистела мимо уха грызуна, вооруженного «Узи», вторая задела правое колено крысенка, отчего тот завертелся волчком и выронил из рук автомат. Ногар скорректировал третий выстрел, и на этот раз пуля поразила грызуна в грудь, отбросив его метра на два назад, к окну.

Послышался негромкий хлопок — словно кто-то раздавил ногой электрическую лампочку, — и Ногар почувствовал, как в его правое бедро будто вонзили раскаленный добела нож. Вниз по ноге ручьем потекла теплая кровь, пропитывая насквозь коричневато-рыжий мех.

Один из грызунов держал в руке револьвер двадцать второго калибра, другой пытался поймать Ногара на мушку автомата АКМ. Когда Раджастан обернулся, револьвер выстрелил снова, и сверхзвуковое «насекомое» оцарапало шею тигра.

Нужно было сначала обезвредить более опасного противника — грызуна с АКМ. Ногар трижды нажал на курок, и автоматчик заполучил две пули в живот и одну в голову.

Зиппер с 22-м пальнул еще раз, промазал и, бросив револьвер, метнулся к окну.

В обойме «Винда» осталось еще пять патронов. Ногар нацелил карабин в спину убегающего грызуна, потом медленно опустил оружие.

Зиппер нырнул в окно и был таков.

Зверь, порыкивая, неохотно вернулся в клетку, дверь которой со скрипом закрылась за ним.

На улице клубился черный дым от горящего автомобиля. Пинки, отталкивая друг друга, ринулись к выходу из кафе. Ногар услыхал отдаленный вой полицейских сирен.

В отличие от большинства посетителей кафе, Ногар понимал, что все еще далеко не кончено. Нужно было сматываться, пока не подоспели основные силы неприятеля.

— Эйнджел, ты в порядке?

Крольчиха на четвереньках выбралась из-под стола.

— Угу, Кисуля.

— Возьми обрез Черныша, прикроешь нас.

— Есть.

Ногар оглянулся на Стефи. Девушка стояла, вжавшись спиной в стену, и округлившимися от ужаса глазами смотрела на грызуна с развороченной головой.

— Стефи, давайте к черному ходу. Живо!

Она повернула к нему мертвенно-бледное лицо, явно не воспринимая смысла сказанных Ногаром слов. Раджастан подскочил к ней, схватил за плечи и резко тряхнул.

— Вы знаете это кафе, где здесь пожарный выход? Крысы сейчас вернутся!

Эйнджел стояла у прилавка, нацелив обрез на входную дверь.

— Побыстрее, Кисуля. Зипперы не заставят себя ждать.

— На выход! — рявкнул Ногар.

Стефи наконец-то вышла из ступора и двинулась к двери в задней части кафе. Хорошо, хоть в обморок не упала, подумал Раджастан.

— Сюда, — сказала девушка, открывая дверь.

За дверью находилась довольно большая комната, заваленная пустыми мешками и картонными ящиками. Аромат кофейных зерен перебивал здесь даже запах дыма. Стефи указала на огромную кучу пластиковых мешков:

— Выход там.

Ногар мгновенно разметал кучу по сторонам и увидел короткий коридорчик, заканчивающийся пожарным выходом.

Ногар двинулся первым, припадая на раненую ногу; бедро горело, будто кто-то прижимал к нему раскаленный утюг.

— Стефи, где вы оставили свою машину?

— На стоянке позади кафе… Они ведь хотели убить меня, верно?

Ногар приоткрыл дверь пожарного выхода и осторожно выглянул наружу.

— Да. Черныш намеревался разделаться прежде всего с вами. Теперь совершенно ясно — Зипы связаны с убийством Джонсона.

— Если они за мной следили, тогда им известно, где моя машина.

— Пинки права, — сказала Эйнджел. — Нам следует поторопиться. Зипперы и дня прожить не могут без того, чтобы не спалить какую-нибудь тачку, а то и две.

Они вышли из кафе. Ногар приказал Стефи и крольчихе оставаться у двери, а сам обогнул угол здания. Стоянка находилась метрах в тридцати от «Арабики». Ногар отыскал взглядом автомобиль Стефи. Громадный «Плимут Антей» трудно было не заметить — не только благодаря его размерам, но и потому, что в открытом капоте его двигателя производил какие-то манипуляции один из Зипперов.

— Вы были правы, Стефи, — сказал Ногар. — Они хотят заминировать машину. Эйнджел, прикрой меня.

— Заметано, босс.

Им повезло. У грызуна явно что-то не получалось — видимо, он был начинающим минером. Ногар окинул взглядом прилегающую к стоянке территорию. Так, хорошо. Ни единой крысы поблизости, кроме «Минера».

Раджастан несколькими огромными прыжками преодолел расстояние, отделявшее его от грызуна — стараясь не обращать внимания на жгучую боль в правом бедре, — и вот уже ствол его «Винда» упирается в затылок грызуна.

— Замри, крысеночек, не то мозги твои размажутся по ветровому стеклу.

Зиппер застыл, только длинный хвост его мелко подрагивал. Ногар почувствовал, как от грызуна исходят волны ужаса.

— Разбирай свою адскую машину. Ну! — Ногар легонько подтолкнул грызуна карабином.

— С-с-сейчас… — крысенок начал трясущимися руками отсоединять какие-то провода.

Раджастан услыхал вой полицейских сирен, приближающийся со стороны Моро-Тауна.

— Живее! На все про все у тебя пятнадцать секунд.

Ба-бах! — донеслось сзади. В воздухе запахло кордитом.

— Одного я сняла, Кисуля. Поторопись, легавые с минуты на минуту будут здесь!

— Слыхал, ублюдок? Поторопись.

— Готово, уже готово… — Зиппер извлек из капота двигателя афганскую фугасную мину с надписью арабской вязью на корпусе.

— Так. Возьми бомбу, отойди вон туда. — Ногар мотнул стволом карабина в сторону. — И без глупостей.

Трясущийся от страха Минер покорно исполнил приказ. Ногар оглянулся. Эйнджел уже приближалась к нему, Стефи быстро шла следом за крольчихой. Эйнджел направила обрез на голову Зиппера.

— У меня остался один патрон, Кисуля. Замочить подонка?

— Не стоит. Прибереги заряд, он нам может еще понадобиться.

— Слишком ты великодушный, Кисуля. — Крольчиха неохотно опустила оружие.

Стефи открыла дверцу «Антея» и скользнула на место водителя. Эйнджел взгромоздилась на переднее пассажирское сиденье. Ногар, держа дрожащего Зиппера на мушке «Винда», нырнул на заднее сиденье. В глазах у него помутилось от страшной боли в бедре. Стефи завела машину; «Антей» вырулил со стоянки и взял курс в сторону Мейн-Авеню.

Раджастан оглянулся в заднее окно на «Арабику». От горящей машины клубами поднимался дым; белые, коричневые и черные грызуны — около двух десятков — высыпали из кафе и побежали в направлении Моро-Тауна. Очевидно, хотели смыться, пока на место происшествия не прибыла полиция — вдали уже сверкали мигалки патрульных машин.

«Антей» быстро набирал скорость, но Ногар успел заметить еще кое-что — джип с открытым верхом, в котором сидели два моро. Белая крыса и серая собака. Терин и Гассан. Гассан вел машину, а Терин смотрела на удаляющийся «Антей» в военный бинокль, как понял Ногар.

Раджастан вскинул средний палец правой руки в оскорбительном жесте.

— Куда теперь? — спросила Стефи, не оборачиваясь.

Приказав Эйнджел проследить, нет ли за ними хвоста, Ногар дал Стефи адрес Мэнни, в Вест-Сайде.

Если повезет — должно повезти, за рулем все-таки пинк, — полиция не станет нас останавливать, подумал Ногар, прежде чем потерять сознание.

ГЛАВА 13

Ногар очнулся где-то в районе моста на Мейн-Авеню. Кто-то перевязал его бедро — нога была туго забинтована рукавом от халата Марии; кровотечение вроде бы приостановилось…

«Антей» медленно тащился в транспортном потоке за огромным трейлером. По обеим сторонам дороги высились громады небоскребов Вест-Сайда. Яркий солнечный свет отражался от огромных пластин зеркального стекла окон — казалось, что «Антей» ползет через гигантскую микроволновую печь. У Ногара заболели глаза. Чувство было такое, будто чьи-то грубые пальцы давят на них в такт с пульсацией крови в висках. Голова раскалывалась от страшной мигрени, бедро горело.

Приподняв голову, он попытался посмотреть в заднее окно, но зрение его было слишком затуманенным, чтобы хорошенько разглядеть машины, движущиеся вслед за «Антеем». Взглянув на сиденье, Ногар увидел, что все оно выпачкано его кровью. Потом потрогал саднящую шею — револьверная пуля лишь слегка оцарапала ее, ничего страшного. Но рана на бедре, похоже, серьезная. Пуля, видимо, вырвала приличный кусок мяса. Раненое бедро, вкупе с растянутым коленом, сделало правую ногу практически неподвижной.

Ногар скосил глаза на левую подмышку. «Винд», поставленный на предохранитель, торчал в кобуре. Раджастан абсолютно не помнил, когда он сунул его туда. Потом он посмотрел вперед. Стефи вела машину; Эйнджел держалась рукой за ствол обреза, приклад которого стоял на полу, у ее ноги. А она далеко не глупа, эта крольчиха, подумал Ногар. Держит оружие так, чтобы его не было видно водителям соседних машин. По вооруженным моро полицейские обычно стреляют без предупреждения…

Эйнджел первой заметила, что Ногар пришел в себя.

— Эй, Кисуля, с возвращением! Как ты?

— Жить буду.

Ногар попытался принять сидячее положение. Его непроизвольный стон привлек внимание Стефи.

— Ногар, вас нужно срочно доставить в госпиталь. Эйнджел остановила кровотечение, но…

— Об этом не может быть и речи. Ноги моей не будет в пинковском госпитале.

— Пинки, не спорь с «бугром». Раз он говорит «58-я стрит», значит, мы отправляемся на 58-ю стрит. Не перечь боссу, если хочешь остаться в живых.

— Ногар, но ведь вы серьезно ранены.

Раджастан стиснул зубы, сдерживая стон, и наконец сел.

— За меня не волнуйтесь. Мы направляемся в гости к лучшему военврачу афганского театpa военных действий. Нам нужно быть осторожными, за нами может быть хвост.

Эйнджел обернулась и наморщила нос.

— Моро не суются так далеко в Вест-Сайд, Кисуля. Нас не остановили только потому, что Пинки за рулем. «Джип» с Терин и лохматиком отстал от нас, когда они поняли, что мы направляемся в деловую часть города.

— Прекратите называть меня Пинки.

— Смотри-ка, Кисуля, какая чувствительная эта…

Бесцеремонность крольчихи уже начинала действовать Ногару на нервы.

— Послушай, Эйнджел, тебе никто никогда не говорил, что у тебя слишком длинный язык? Попридержи его, сделай милость.

Хотя у Ногара по-прежнему плавали разноцветные круги перед глазами, ему показалось, что Стефи усмехнулась. Интересно, о чем девочки говорили, пока он был в отключке?

— Ну, извини, Пин… Как тебя там, запамятовала…

Стефи выбрала момент, когда слева освободилась часть дороги, и ловко обошла грузовик, водитель которого ответил на такую наглость возмущенным гудком.

— Меня зовут Стефани Вейр. Вы можете называть меня просто Стефи.

— Ладно. Стефи так Стефи…

«Антей» вырулил на Детройт-Авеню. Стеклянные монолиты делового центра уступили место старым кирпичным пакгаузам с наглухо заколоченными окнами и лавчонками мелкого пошиба с замызганными витринами. Свернув направо, на улицу с указателем «Огайо-Сити», «Антей» через пару минут оказался в квартале, где жил Мэнни.

Ногар указал место на обочине дороги, рядом с побеленным известкой зданием, на первом этаже которого располагался бар без какой-либо вывески.

— Остановитесь вон там.

— Что?

— Подождем, пока наши преследователи не нагонят нас.

— Кисуля, я же сказала, они отстали, как только…

— Эйнджел, Зипперы — не единственные, кто замешан в этом деле.

Стефи остановила машину.

— И что теперь?

— Нужно пригнуться, чтобы не было видно снаружи.

— Если вы так считаете… — Стефи припала к полу; Эйнджел последовала ее примеру. Ногар лег на сиденье и чуть приподнял голову, выглядывая в заднее окно.

Через полминуты появилась их «тень» — грязно-зеленый «Додж Электролайн» без опознавательных знаков, запрограммированный или с дистанционным управлением, двигавшийся по Детройт-Авеню со стороны Вест-Сайда. Он притормозил напротив «Антея», постоял около минуты, потом снова набрал скорость и, проехав несколько десятков метров, скрылся за поворотом. Ногар решил, что автомобиль выполнял какую-то программу поиска.

Эйнджел помотала головой.

— А теперь что?

— Теперь мы пойдем пешком, чтобы избежать маршрута, на котором они могут нас засечь.

Стефи вскарабкалась на сиденье.

— Но ведь ваша нога…

— Как-нибудь доковыляю…

Ногар почувствовал, что из раны по-прежнему сочится кровь. Стиснув зубы, он попытался затянуть повязку потуже.

— Фургон, думаю, принадлежит «Мидвест Лэпидари Импортс».

Он набросил на плечи куртку и выбрался из машины, стараясь поменьше опираться на раненую ногу. Джинсы его от бедра до щиколотки насквозь пропитались кровью, и ткань приклеилась к меху. Ногар держался на ногах довольно устойчиво, но кровавые пятна были видны, наверно, из соседнего квартала.

Нужно поскорее убираться отсюда, пока кто-нибудь не сообщил в полицию о подозрительной компании — окровавленный тигр, крольчиха в изорванном халате да девушка-пинк.

Ногар, прихрамывая, повел своих «товарок» через пустую автомобильную стоянку, расположенную напротив безымянного бара, затем по проезду между двумя пакгаузами, потом через какой-то грязный задний дворик, миновав который, они вышли в узкий тупиковый проулок и, протиснувшись через дыру, зияющую в проржавевшем металлическом заборе-стене, оказались в коротком переулке, который упирался в несколько частных гаражей.

— Боже правый, Кисуля. Ты ориентируешься в этих местах лучше, чем Зипперы — в Моро-Тауне. А ведь здесь живут только пинки…

Ногар перевел дыхание.

— Как это ни странно, но когда-то я тоже жил здесь, Эйнджел… — Ногар поморщился и потер занемевшую ногу. — Между прочим, мы уже пришли.

Он ткнул большим пальцем в сторону ближайшего гаража, на стене которого среди непристойных слов, написанных корявым детским почерком, выделялась полустертая надпись черной краской: «Ногар и Бобби, 2033 год».

— Кто это Бобби? — спросила Стефи.

— Первый и единственный мой друг среди пинков. Пошли.

Ногар проковылял к воротам гаража. Они оказались не заперты; фургон Мэнни отсутствовал. Так, значит, Мэнни нет дома и вряд ли он вернется раньше семи вечера, подумал Ногар, но все же прошел к небольшому кирпичному коттеджу, расположенному на противоположной от гаража стороне переулка, и нажал кнопку звонка. Да, Мэнни нет дома. Эйнджел и Стефи ждали у гаража.

— Здесь старый механический замок. Посмотрите, в гараже должен быть запасной ключ. Над воротами, в углублении между кирпичами.

Ногар надеялся, что ключ лежит там, хотя он не пользовался им почти пятнадцать лет. Но им сегодня определенно везло. Через пару минут Стефи направлялась к дому с ключом в руке.

Ногар впустил гостей в дом друга.

Время уже близилось к половине восьмого, а Мэнни еще не вернулся. Незваные гости поджидали его в гостиной. Ногар сидел на полу, подстелив под себя свою куртку, Стефи и Эйнджел пристроились на диване и смотрели выпуск видеоновостей. Новости были впечатляющими.

«В результате стычки между враждующими преступными группировками погибло трое грызунов», — вещал диктор. «Власти крайне обеспокоены участившимися „разборками“. Мэр высказал опасение, что они означают начало широкомасштабной войны между уличными бандами».

Великолепно.

Сообщения о подобных инцидентах пришли и из других городов — Нью-Йорка, Лос-Анжелеса и Хьюстона. В каждом из них фигурировал подожженный и взорванный автомобиль. И крысы-эмигранты из Гондураса.

Сан-Франциско, Дивер, Майами — то же самое. Диктор делал ссылки на «Черный Август» 1042 года.

«Сегодня 4 августа — прошло ровно одиннадцать лет со дня первого восстания в Моро-Тауне».

Что пугало пинков больше всего, так это очевидная скоординированность инцидентов — везде одно и то же название банды — «Зипперхеды», везде — подожженные машины.

От всего этого Ногару стало не по себе.

— Почти десяток лет мы жили относительно спокойно, а вот теперь кучка психопатов втягивает нас в новую бойню.

Эйнджел неотрывно смотрела на экран.

— Кисуля, зачем Зипперам все это нужно? — озабоченно спросила она, забыв на время свой саркастически-снисходительный тон.

— Чтоб я так знал.

— Теперь Байндер сможет протащить в Сенате законопроект о контроле над моро.

Эйнджел повернулась к Стефи.

— Контроль? Какой еще контроль?

— Законопроект включает в себя пункты о полном запрете на иммиграцию моро и принудительной стерилизации.

Ногар отключил видеофон, на экране которого мелькали кадры пластиковых мешков с трупами жертв инцидентов.

— Похоже, кому-то очень выгодно настроить общественность против моро. Боюсь, это начало массовых беспорядков.

Эйнджел нервно хохотнула.

— Брось, Кисуля, какие там массовые беспорядки. Несколько десятков вконец обнаглевших грызунов, вот и все.

Стефи ответила за Ногара:

— Людям вроде Байндера нужен повод, хоть какой-то намек на массовый терроризм моро. В свете последних событий ему не составит труда протолкнуть свой законопроект в Конгрессе.

Скрип открывающейся двери прервал их разговор, а в гостиную ввалился смертельно уставший мангуст, одетый в лабораторный халат, от которого разило кровью, смертью и дезинфектантами. Мэнни мельком взглянул на Стефи, потом на Эйнджел и накинулся на Ногара.

— Ты почему не в больнице, болван?

Ногар так и не удосужился отстегнуть кобуру с «Виндом», но по выражению лица Мэнни — скорее озабоченному, нежели сердитому — он понял, что мангуст пока не связывает его ранение с событиями в «Арабике».

Мэнни кивнул на окровавленную куртку Ногара и многозначительно присвистнул.

— Интересно, что бы с тобой случилось, если бы я не был медиком? Ходить можешь?

— А как бы я добрался сюда? Летать я пока что не научился.

— Остряк, мать твою… Ну-ка, попробуй встать.

Ногар, постанывая, поднялся на ноги, и тут по всей правой стороне его тела прошла волна адской боли. Раджастан рухнул на пол. Обе девушки испуганно вскрикнули; мангуст бросил на них раздраженный взгляд и, выдвинув нижний ящик шкафа, достал чистую простыню, которую расстелил на полу рядом с курткой Ногара. Втроем они с трудом закатили тигра на простыню.

Мэнни прошел в кухню, где хранились его медицинские инструменты, и через минуту вернулся, держа в одной руке шприц с каким-то препаратом, а в другой — медицинский саквояж. Мангуст положил шприц на простыню и опустился на колени возле правой ноги Ногара.

— Представь меня своим друзьям. — Мэнни начал ножницами разрезать штанину Ногаровых джинсов.

Раджастан попытался не обращать внимания на боль, когда мангуст стал отрывать пропитанную запекшейся кровью материю джинсов от меха.

— Это — мисс Стефани Вейр, рядом с ней — Эйнджел, а вот этот доктор, уродующий мои лучшие джинсы, — мистер Мандви Гуджерат, или просто Мэнни.

Мэнни кивнул обеим.

— Рад с вами познакомиться, леди.

Эйнджел, слегка польщенная таким обращением, наморщила нос.

— Ты что, действительно был военврачом?

Мэнни уже разрезал правую штанину Ногара и теперь внимательно изучал импровизированную повязку — рукав от халата Марии, — присохшую к огнестрельной ране.

— Пять лет на афганской границе, пока над Нью-Дели не рванули атомную бомбу… э-э, Стефани? Подайте мне, пожалуйста, пинцет.

Стефи порылась в саквояже и, вынув инструмент, подала его мангусту. Мэнни начал осторожно отдирать насквозь пропитанную кровью повязку.

— Ногар, если бы не твой модифицированный метаболизм…

Мэнни покачал головой при виде кровавого месива на тигрином бедре и встал на ноги.

— Без операции здесь не обойдешься. Придется поработать скальпелем и наложить несколько швов на этот упрямый, безмозглый чурбан.

Он взглянул на Эйнджел.

— Знаете, когда этому шкодливому котенку было шесть лет, он сломал себе лапу и заставил меня лечить ее.

Мэнни снова прошел в кухню, и оттуда послышался шум льющейся из крана воды.

— Откуда такое пренебрежение к больницам? — спросила Стефи.

Ногар взглянул на страшную рану и быстро отвел глаза:

— Не доверяю я им…

Мэнни вернулся, натягивая резиновые перчатки.

— Да, он больше доверяет полу моей гостинной. Более стерильных условий нельзя и представить.

Мангуст обернулся к Эйнджел.

— Позвольте мне?

Крольчиха кивнула.

— Возьмите шприц.

Эйнджел подняла шприц с простыни.

— Стефани, а вас я попрошу надеть мне маску.

Стефи надела на морду мангуста коническую марлевую маску и завязала тесемки на затылке Мэнни.

— Эйнджел, вы умеете обращаться с этой штуковиной?

Эйнджел снова кивнула, и Мэнни приглушенно пробормотал сквозь маску нечто вроде «Не удивительно».

— В руку, — сказал он погромче.

Эйнджел закатала правый рукав Ногаровой рубашки, ловко вонзила иглу чуть пониже локтя и ввела препарат. Перед глазами Ногара все поплыло, и он снова погрузился в небытие.

ГЛАВА 14

Медленно приходя в себя после наркоза и еще не вспомнив, где он находится, Ногар первым делом воззвал к пинковскому богу — в которого не верил, — чтобы тот избавил его от пробуждения в госпитале.

Господь внял молитве безбожника — принюхиваясь, Ногар не учуял вони дезинфектантов. Он унюхал другие запахи — сильный запах алкоголя, слабый медно-ржавый привкус собственной крови и сухой пыльный запах старой одежды и бумаги.

И где-то совсем рядом комбинированный аромат роз и дымящегося костра. Ногар открыл глаза. Он лежал на чердаке, в своей старой комнате, в которой должно было быть жарче, чем в аду. Однако громкое жужжание и легкий бриз, шевеливший его усы, подсказали тигру, что древний вентилятор все еще находится в рабочем состоянии и оказывает достойное сопротивление душной атмосфере тесного помещения.

Ногар скосил глаза влево. Стефи Вейр сладко спала на изодранном чьими-то когтями кресле-кровати, почти рядом с его диваном. Он окинул комнату взглядом и мысленно поблагодарил Мэнни за отсутствие излишней сентиментальности. Стул и диван, на котором возлежал Ногар, были, похоже, единственными предметами, оставшимися от прежней меблировки. Мэнни превратил чердак в последнюю гавань для пустых картонных коробок, старых чемоданов и еще более старой одежды.

Взгляд Ногара остановился на маленьком журнальном столике. Ага, вот еще одно напоминание о прошлом. Несмотря на то, что прошло уже более десятка лет с тех пор, как он был здесь в последний раз, Раджастану казалось, что он может вспомнить каждую царапину на столе, к которому была прикреплена все та же настольная лампа с проводом, обмотанным в трех или четырех местах изолентой.

Небольшой фотографический портрет Орай в дешевой покрашенной золотистой краской рамке стоял тут же, у лампы. «Позолота» шелушилась, обнажая ржавые пятна, усеивающие серый металл под краской. Стекло, покрывающее фотографию, помутнело от пыли, и в полумраке Ногар едва различал черты лица на портрете.

Раджастан сел на край дивана, осторожно свесив ноги на пол, — правое бедро запротестовало, но не очень сильно — и включил лампу, которая, к его удивлению, зажглась. Теперь он смог получше разглядеть портрет. Тигрица была в боевом облачении, но без оружия. В руке она держала край полотнища флага США. Другой край держал ее друг, однополчанин. На заднем плане виднелись Статуя Свободы и очертания небоскребов Манхэттена на фоне голубого неба. Орай и ее друг, тоже тигр, широко улыбались. Слегка выцветшая подпись под портретом гласила: «Орай Раджастан. Март 2023 года, Нью-Йорк». Ногар вздохнул.

Затем услышал, что Стефи проснулась, и обернулся. Девушка вытянула шею, видимо, пытаясь взглянуть на фотографию. Раджастан испытал смешанное чувство. С одной стороны, фотография эта была частью его прошлого, о котором он не любил вспоминать, а с другой — ему хотелось выговориться, поделиться самым сокровенным с девушкой-пинком, которая — Раджастан давно уже понял это — нравилась ему. Он передал ей икону своей юности.

— Она — слева.

Стефи взяла фотографию.

— Кто она?

— Моя мать. Она уже была беременна, когда началось восстание. Ее звали Орай.

Стефи подняла глаза от портрета.

— Вы употребили прошедшее время, значит…

Ногар хотел было уклониться от ответа на этот вопрос, а потом подумал, а почему, собственно, нужно это скрывать? Он прочистил горло.

— Она умерла, когда мне было пять лет — достаточно много, чтобы помнить. Ее оплодотворили, и она собиралась подарить мне братика или сестренку. К тому времени родители уже перебрались в Штаты. Все шло нормально. А потом, три месяца спустя, она легла в больницу на предродовое обследование… — Ногар перевел дыхание. — Эти проклятые идиоты в клинике… вы знаете, что пакистанские генетики сделали с кошачьей лейкемией?

Стефи покачала головой. Лицо ее побледнело.

— Вот и эти болваны-врачи тоже не знали, — продолжал Ногар. — Они поставили предварительный диагноз какому-то ягуару и положили его в одну палату с другими кошкообразными, включая Орай.

Голос Ногара сорвался, но тигр усилием воли взял себя в руки.

— Они должны были изолировать ягуара и ввести в больнице карантин. Но моро, видите ли, не положены отдельные палаты. Кошкообразные начали умирать один за другим. Тогда до этих ублюдков дошло. Но для Орай было уже слишком поздно. Уже почти настал срок разрешения от бремени, но она не дождалась… два выкидыша… двое детенышей, а потом… потом она умерла.

Ногар умолк и закрыл глаза. Он попытался вспомнить, когда и кому рассказывал эту печальную историю полностью. Никто не пришел на ум, даже Мэнни. Впрочем, Мэнни и сам знал ее достаточно хорошо.

Розово-дымный аромат вдруг стал еще ближе. И Ногар почувствовал на своей щеке крошечную прохладную ладонь, погладившую его усы. Он открыл глаза и увидел лицо Стефи. Теплое дыхание девушки щекотало кожу его носа. Глаза у Стефи были светло-зеленые, совсем не похожие на кошачьи, — с различимыми белками и крошечными круглыми зрачками.

Губы ее приоткрылись, и она прошептала:

— Боже, как вы, должно быть, ненавидите людей.

Ногар покачал головой.

— Нет, это не ненависть. Я не знаю…

Стефи убрала руку и поставила фотографию на стол. Потом села на диван рядом с ним. Ногар почувствовал, что она снова нервничает, как и тогда, в кафе «Арабика». Девушка мотнула головой, посмотрела в лицо Ногара и вдруг спросила:

— Ногар, скажите откровенно, кто такая Эйнджел?

— Я же вам говорил, она — косвенный свидетель. Она видела снайпера…

Стефи снова помотала головой.

— Я не о том. Я хочу знать, кто она для вас.

— Что? — Ногар не сразу понял, что Стефи имеет в виду, а когда понял, то засмеялся.

— Мы только вчера с ней познакомились. Мы определенно не любовники… если вы это имеете в виду.

Стефи зарделась, как маков цвет, и сжала кулачок так, что суставы пальцев побелели.

— Извините, я не хотела вас обидеть… я не должна…

Ногар понял, что девушка вот-вот расплачется. Он положил руки ей на плечи, пытаясь успокоить ее.

— Я не обиделся. Но сама мысль о том, что я и эта приблатненная крольчиха… ну, это просто смешно.

Стефи улыбнулась сквозь слезы; лицо ее по-прежнему пылало.

— Почему вы спросили?

Ногар почувствовал, как мышцы ее слегка напряглись под его ладонями.

— Пока вы были без сознания, Эйнджел болтала без умолку, она хвасталась, что… Я просто удивилась, ведь вы принадлежите к таким различным… Ага, вот оно что.

— Различным биологическим видам? Знаете ли, если я и она… ну, если мы… короче говоря, связь между нами была бы несколько необычной, но не такой уж и неслыханной.

— Но ведь это же… это же скотство. Разве такое возможно?

— Некоторые людские табу, вроде наготы, не имеют значения для моро. Так что нередки случаи, когда…

Проклятье. Ногар вдруг и сам почувствовал смущение. Если бы не его шерсть, он, наверно, покраснел бы, как и Стефи. Становлюсь слишком чувствительным, подумал Раджастан.

Стефи пытливо глядела на него; краска начала понемногу сходить с ее лица.

— У вас есть кто-нибудь, Ногар?

Раджастан сразу вспомнил Марию.

— Нет, никого. Теперь никого.

— Значит, вы одиноки, не так ли?

Раджастан хотел было возразить, но он почему-то не мог заставить себя солгать этой девушке. Он кивнул.

— Да. А вы?

Несколько секунд они молча смотрели друг другу в лицо. Ногар снова ощутил на носу ее дыхание. Теперь уже не теплое, а горячее. На лбу у нее выступила испарина, голос понизился до шепота.

— Я тоже.

— Почему вы так обеспокоились, когда я спросил, не лесбиянка ли вы?

— Вы попали почти в точку.

Ногар почти физически ощутил удары ее сердца; оно билось быстро-быстро, как у испуганного котенка или маленькой птички. Его «мотор» тоже гулко застучал, безуспешно пытаясь угнаться за бешеным ритмом ее сердечка. От ее пота в воздухе появился какой-то резкий привкус, незнакомый Ногару, но показавшийся ему очень приятным. Нет, приятный не то слово — возбуждающий, что ли. Раджастан начинал постепенно осознавать, что же, собственно, происходит, и внутренний голос уже начал вопрошать: «Что же он такое делает?»

Ее чуждые — человеческие — глаза смотрели, казалось, в глубины его существа.

— Вы спасли мне жизнь. Я перед вами в долгу.

— Не говорите ерунды. Я сам втянул вас в это дело и теперь несу за вас ответственность.

Она судорожно вздохнула, и губы ее коснулись его губ. Ногар знал по видеофильмам, как целуются люди, и сам попытался проделать это… но структура кошачьего черепа и расположение мышц на лице не позволяли тиграм совершать подобные действия. Стефи помогла ему. Ее маленькие губы разомкнули тигриные, и Ногар ощутил, как в рот ему метнулся крохотный, на удивление гладкий, язычок, коснулся его собственного языка, погладил один из клыков и, отдернувшись назад, на мгновение прикоснулся к носу тигра.

— Ногар, что ты делаешь?

Раджастан проигнорировал возмущенный внутренний голос. Он понял, что она нужна ему, и наплевать, человек она или нет. Он взял голову Стефи обеими руками, понюхал ее, удовлетворенно отметив, что от девушки пахнет сильными духами, и начал лизать ее волосы, как кошки облизывают котят, когда «умывают» их. По вкусу и строению человеческие волосы значительно отличались от меха Марии. Ритуал этот, наверно, казался Стефи столь же странным, как Ногару поцелуи.

Облизав волосы Стефи, Ногар проделал то же самое с ее ушками и шеей. Он ожидал, что прикосновения к голой коже вызовут в нем отвращение, но ощущение, напротив, оказалось очень даже приятным. Сладковато-кислый вкус ее пота и кожа цвета орехового дерева начали возбуждать тигра. Внутренний голос наконец-то заткнулся.

Добравшись до плеч Стефи, Ногар с некоторым удивлением отметил, что у девушки есть своего рода «шерсть» — легкий и светлый, почти незаметный пушок покрывал руки и спину. Блузка Стефи странным образом исчезла, а Ногар даже не обратил внимания, когда.

Они легли на диван, и Ногар принялся лизать ее руки. Кожа Стефи покраснела от быстрых движений его шершавого языка. Он слизнул крошечную лужицу пота между ее грудей, а когда начал облизывать соски, Стефи громко застонала. Ногар подумал, что причинил ей боль, и немного ослабил давление, приподняв голову от груди девушки. Однако Стефи обхватила обеими руками голову Ногара и притянула его лицо к себе.

Он продолжал ласкать ее тело, облизывая теперь кожу живота. Стефи толкнула его голову ниже… еще ниже…

Раджастана всегда удивляло, почему у пинков, утративших в процессе эволюции волосяной покров на большей части тела, остались волосы в причинных местах. Не в силах более сдерживать себя, Ногар повернулся на спину, не обращая внимания на боль в бедре, и потянул Стефи на себя. Когда он вошел в нее, она вся затрепетала, изгибая дугой спину. Рычание тигра слилось с криком женщины.

Ногар проснулся. Он чувствовал рядом запах Стефи, и понял, что ему не приснилось все это безумие. Теперь настало время задать самому себе вопрос. Раджастан открыл глаза и прошептал:

— Ногар, ты отдаешь себе отчет в том, что ты делаешь, идиот?

Стефи лежала, свернувшись калачиком, рядом с ним. Голова ее пристроилась на его груди, длинные черные волосы разметались на коричневато-рыжем меху. В лучах утреннего солнца, струившихся сквозь громадное окно, Ногару показалось, что у них — у него и Стефи — очень похожий окрас. Ее черные волосы и золотистая загорелая кожа прекрасно сочетались с переливами его полосатой шкуры. У них обоих были зеленые глаза…

Стефи пошевелилась и приподняла голову.

— Доброе утро.

— Ты понимаешь, насколько случившееся все осложняет?

Ногар почувствовал, как она легонько сжала носками ног кончик его хвоста.

— Какой ты романтичный, это что-то…

— Я серьезно говорю.

Она ласково поглаживала ступнями неповрежденные участки его хвоста.

— Я понимаю… Но что страшного, собственно, произошло? Ведь ты же сам говорил, что среди моро… ну, что моро различных биологических видов…

— Но ты — не моро, проклятье! Ты — женщина, человек… Что толкнуло тебя на это, и почему именно со мной?

Стефи закрыла глаза.

— Не спрашивай меня. Я не знаю, почему. Пока я не встретила тебя, я думала, что не могу полюбить никого, ни мужчину, ни… женщину.

Она прерывисто вздохнула, помолчала несколько секунд, потом открыла глаза и посмотрела на Ногара.

— Я была лесбиянкой, почти год я занималась любовью с женщинами. Но я не испытывала при этом никакого удовлетворения, так же, как и при общении с «друзьями» мужского пола.

Она лениво теребила пальцами мех на его животе.

— И вот я встречаю тебя. Я уже было примирилась с мыслью, что мне суждено оставаться одинокой до конца дней своих, но тут появился ты, и весь мир будто переворачивается. После первой нашей встречи я места не находила, не могла дождаться, когда мы увидимся снова. Когда я подвозила тебя из госпиталя, мне ужасно хотелось, чтобы ты был человеком. Прошлой ночью я поняла, что мне наплевать на то, что ты не человек.

Ногар не знал, что и сказать. Он и сам испытывал подобные же чувства по отношению к Стефи, однако отдавал себе отчет, что ни к чему хорошему их связь не приведет. Узнай об этом или пинки, или моро… да их просто линчуют или те, или другие.

— Мне следовало бы вышвырнуть тебя отсюда, — пробурчал Ногар.

— Почему же ты не делаешь этого? — спросила она с нотками надежды в дрожащем голосе.

— Потому, что я — сентиментальный болван. Я не хочу с тобой расставаться.

Стефи крепко обняла его, и он совершенно забыл о том, что не следует моро связываться с пинками.

Ногар оставил Стефи, дав ей возможность привести себя в порядок, а сам заковылял на первый этаж, на кухню, откуда доносились упоительные ароматы. Раджастан почувствовал, что страшно проголодался.

Он вошел в кухню и увидел как Эйнджел с благоговением взирает на манипуляции стоявшего у плиты Мэнни. Мангуст предавался одному из своих хобби — стряпне. Эйнджел завороженно наблюдала за процессом приготовления «шеф-поваром» омлета. Оба — и мангуст, и крольчиха — старались не встречаться взглядом с Ногаром. Раджастан понял — они знают, что произошло ночью между ним и Стефи. Впрочем, немудрено — его сладострастный рык вкупе с ее криками и стонами могли разбудить всю округу.

— Нашел себе ученицу, Мэнни?

Мэнни добавил в большую сковороду порядочный кусок гамбургера и посыпал смесь какими-то специями.

— Да, она схватывает все на лету, хотя представления не имеет, что такое, скажем, оливковое масло.

Через пару минут Мэнни достал из шкафчика тарелку и деревянной лопаткой ловко переложил на нее омлет со сковороды.

— Док, а как ты умудряешься делать так, что яйца не прилипают к сковородке? — осведомилась Эйнджел.

— Прежде всего нужно удостовериться, что сковорода не холодная… — пустился мангуст в объяснения, которые Ногар знал, могли быть слишком пространными, но тут сверху спустилась Стефи, и Мэнни умолк.

Раджастан отметил с некоторым удовольствием, что девушка не смущена «обнаженным» видом тигра и крольчихи.

— Завтрак готов, леди и… джентльмены. Прошу к столу, — сказал Мэнни.

Потом, будто вспомнив о чем-то, посмотрел на Эйнджел.

— Вы извините, мисс, чуть было не забыл, что среди нас вегетарианка.

Мангуст открыл холодильник и извлек из него большой пакет с морковью.

— Спасибо, Док, — пробормотала крольчиха, не привыкшая к такому обходительному обращению.

ГЛАВА 15

Стефи сидела на кресле-кровати и наблюдала за Ногаром, который рылся в чердачном хламе в поисках подходящей одежды. Мысли Раджастана вернулись к МЛИ, Байндеру и Зипперхедам. Все они были как-то связаны между собой.

— Ответ нужно искать в финансовых отчетах, — сказал Ногар вслух.

Стефи вздохнула.

— Я знаю. Ты уже в третий раз повторяешь это.

Ногар раскопал в куче старой одежды реликт времен своей юности — потрепанную джинсовую куртку Адского Кота. Примерив ее, тигр убедился, что она ему еще впору и под ней можно спрятать «Винд».

— Ты уверена, что никогда не видела или не слыхала чего-нибудь такого, что может мне помочь?

Стефи покачала головой.

— Байндер и «банда четырех» и близко никого не подпускали к отчетам. Хотя Дэри мне доверял, финансовые дела компании были для меня запретной зоной. Ими занимались только люди из ближайшего окружения Байндера.

— Джонсон тебе доверял?

— Во всяком случае, мне так казалось.

— А как думаешь, Джонсон смог бы решиться пойти против Байндера?

— Не знаю. Дэрри никогда не выказывал особой любви к Байндеру, но и о том, чтобы выйти в отставку, не помышлял. Знаешь, я неоднократно пыталась вызвать его на откровенность, но он всегда уходил от ответа, почему он якшается с Байндером.

— А Янг и Томсон?

— Янг никогда не говорил со мной ни о чем, кроме текущей работы. Думаю, он ревновал меня к Джонсону. Томсон… я не знаю, он какой-то… скользкий… Никогда не слыхала от него дурного слова о Байндере и его организации… но мне всегда казалось, что он знает нечто неведомое другим.

Ногар выудил из кучи одежды черную тенниску с желтой улыбающейся мордочкой на груди. Стефи хихикнула.

Раджастан критически разглядывал потертые, но без видимых повреждений голубые джинсы с отверстиями на заднице, для хвоста. Чертыхнувшись, Ногар натянул брюки на себя.

— А говорил ли кто-нибудь из них в твоем присутствии о «Мидвест Лэпидари» или об уличных бандах моро?

— Шутишь?

Стефи накрыла свои коленки Ногаровой джинсовой курткой и принялась водить пальчиком по вышитому на спине куртки изображению демонического кота с огромными клыками.

— Послушай, я только и делаю, что отвечаю на твои вопросы. А могу я спросить тебя кое о чем?

Ногар надел тенниску. Она оказалась коротковата: не хватало сантиметров двадцать до талии.

— Что ты хочешь узнать?

— Ну, например, ты назвал Бобби своим первым и единственным другом среди пинков…

Ногару показалось, будто его саданули бейсбольной битой прямо по носу.

— Нет, это не совсем так… я имел в виду…

Девушка засмеялась.

— Извини. Я вовсе не хотела, чтобы мой вопрос прозвучал как укор.

Стефи встала и повесила куртку на спинку стула.

— Я просто хотела узнать, кто он, этот Бобби.

— Бобби. Роберт Дитрих… Ну, мы с ним познакомились, когда я пытался поступить в среднюю школу. Мы оба были… Как бы это сказать… неудачниками, что ли. Не вписывались в общепринятые схемы, так сказать… — Он внезапно умолк.

Стефи подошла к Ногару и положила прохладную ладошку ему на плечо.

— Ты в порядке? Я что, коснулась еще одной незарубцевавшейся раны? Извини.

Он помотал головой.

— Нет-нет, ничего.

Ногар вдруг схватил куртку и заковылял вниз по лестнице. Стефи последовала за ним.

— Ты куда?

— Спасибо, что напомнила мне о Бобби. Как это я раньше о нем не подумал? Нужно связаться с ним, и немедленно.

— Ты уверен, что сейчас подходящее время, чтобы будить человека, даже если он — твой старый друг?

Ногар не ответил, пока не добрался до видеофона.

— Думаю, сейчас только он может мне помочь.

Он отключил канал новостей.

— Брысь, Эйнджел…

Крольчиха возмущенно залопотала что-то по-испански, но убралась с дивана.

— Черт побери, Кисуля, мог бы быть и повежливее с дамой.

Она гордо прошествовала на кухню, намереваясь, видимо, выместить свое негодование на каком-нибудь ни в чем не повинном овоще. Ногар, проигнорировав оскорбленные чувства крольчихи, приказал компьютеру набрать номер Роберта Дитриха.

Несмотря на столь ранний час, Бобби ответил почти немедленно:

— Здесь Роберт Дитрих, с кем имею… — Рыжебородая физиономия Бобби расплылась в широкой улыбке, когда он узнал Ногара.

Раджастан тоже был рад видеть старого друга.

— Эй, тигрище, что происходит? Федералы с ног сбились, разыскивая тебя…

— Мне нужны твои услуги в качестве компьютерного пирата.

Бобби изобразил на лице недоумение:

— Что вы такое говорите, мистер Раджастан? Я никогда не занимался незаконной деятельностью и не намерен заниматься ею впредь.

Бобби подмигнул.

— Старик, у меня нет времени на шутки. Так ты поможешь мне?

— Приезжай.

Стефи предложила Ногару воспользоваться ее машиной, но об этом не могло быть и речи. «Плимут Антей» уже примелькался всем — и полиции, и Зипперам и МЛИ. Ногар вызвал такси.

Эйнджел все еще дулась на него. Раджастан подумал, что вел себя с ней слишком уж грубо. Ну ладно, ничего страшного. Тоже мне, принцесса. Потом извинюсь, сейчас нет времени.

Такси не заставило себя ждать. Через пару минут к дому Мэнни подрулил древний «Ниссан Тори» довоенной модели. Ногар втиснулся на заднее сиденье и только тогда увидел, что такси управляется живым водителем.

Грузная негритянка с выкрашенными в ярко-рыжий цвет курчавыми волосами уставилась на Раджастана, сверкая огромными белками глаз. Ногар мысленно обругал себя — нужно было заказать такси с дистанционным или программируемым управлением.

— Ни хрена-а-а себе… — протянула негритянка.

— Только не надо говорить, что у тебя никогда прежде не было пассажиров-моро.

— Мне не сообщили из диспетчерской, что…

Ногар, протянув руку вперед, сунул свою кредитку в счетчик и набрал на клавиатуре приличную сумму. Сейчас он мог себе это позволить.

— Ну что же, они не сообщили тебе потому, что я не уведомил их. А какие проблемы?

Она увидела цифры, выползающие на экранчик дисплея, и удивленно хмыкнула.

— Прошу прощения, мистер… э-э…

— Раджастан.

— … мистер Раджастан, но я просто не ожидала увидеть в этом районе кого-то… вроде вас. Куда ехать?

— Давай к мосту на Мэйн-Авеню.

До места назначения желтый «Тори» добрался минут за пятнадцать.

— Останови вон там, — Ногар указал на вход в узкий проулок и отстучал на счетчике еще сотню баксов. — Если тебя не затруднит, подожди меня здесь.

— Ну что вы, мистер, нисколько не затруднит. Не торопитесь, я подожду.

Ногар выбрался из машины и направился в проулок, который упирался в небольшое, похожее на пакгауз, одноэтажное здание. Подойдя к двери здания, Раджастан нажал кнопку интеркома и посмотрел в объектив внешней видеокамеры.

— Это я, Бобби.

Дверь бесшумно распахнулась, и Ногар шагнул через порог. Изнутри дом не казался маленьким; он представлял собой одну громадную комнату. Окна, изготовленные из десятков небольших квадратов пластика, пропускали в помещение каскады яркого солнечного света, не освещавшего, однако, углы комнаты, в которых затаились темные тени. Большую часть пространства занимали металлические полки, настолько высокие, что едва оставалось место для свисающих с рифленого потолка вентиляторов, которые медленно вращали своими лопастями.

Ногар услыхал негромкое жужжание электромотора и, обернувшись, увидел, как из-за ближайшей полки, заваленной архаическими осциллограммами, вырулило кресло-каталка с восседающим на нем хозяином, мистером Робертом Дитрихом. Бобби подкатил к Ногару и протянул руку. Друзья обменялись рукопожатиями.

— Поехали в мой офис, — сказал Бобби.

Ногар пошел вслед за креслом, которое ловко маневрировало в лабиринте полок и шкафов. Раджастану шибануло в нос характерным запахом старой электроники — сочетание статической пыли, озона, трансформаторов и горелой изоляции. На полках лежали вышедшие из строя электронно-лучевые трубки, клавишные пульты, голосовые телефоны, мотки кабеля и проводов и груды старых печатных плат.

«Офис» Бобби представлял из себя небольшое пространство, ограниченное четырьмя высокими полками. У одной из них стоял обшарпанный стол, за которым матово поблескивали четыре монитора.

Бобби заехал за стол и указал Ногару на кресло напротив. Раджастан осторожно сел, поморщившись от боли в бедре.

— Здесь нас никто не побеспокоит. Ну, рассказывай, что происходит.

Ногар обстоятельно рассказал Бобби, что происходит.

Спустя час Бобби откинулся на спинку кресла и покачал головой.

— Понятия не имею, во что ты вляпался, но от таких политиканов, как Байндер, лучше держаться подальше. — Бобби подъехал к одной из полок, которую почти полностью занимал большой предмет в виде стеклянного колпака. — Впрочем, все политиканы — дерьмо.

— Ты знаешь Байндера?

Бобби запустил руку в нишу рядом с колпаком и вытащил оттуда металлическую тележку с двумя процессорами — один древний, производства корпорации «Сони», другой более современной модели, «Тунья-2000».

— Я ненавижу Байндера. — Бобби презрительно фыркнул. — Фашиствующий ублюдок. Лучше бы ты расследовал дело о ЕГО смерти.

— Но почему именно его ты так ненавидишь?

Ногар вполне разделял чувства Бобби по отношению к Байндеру, но никогда прежде не слышал, чтобы Бобби выражал вслух свои политические взгляды.

— По многим причинам. К примеру, на последнем заседании Палаты представителей он поставил на голосование вопрос о замораживании программы НАСА по исследованию дальнего космоса.

Бобби снял с полки небольшое устройство голубого цвета с парой светодиодных дисплеев и стандартной клавиатурой. Из задней стенки аппарата тянулся волоконно-оптический кабель со штепсельным разъемом на конце.

— Космические корабли уже несколько лет торчат без дела на Луне… помоги мне, пожалуйста. Вот этот разъем нужно вставить в гнездо. Вон там.

Бобби указал на небольшую пластиковую панель в одной из секций пола со старой эмблемой «Ист Огайо Гэс Компани».

Ногар подошел к Бобби, и тот подал ему конец кабеля с разъемом. Ногар нагнулся и приподнял панель, под которой открылась неровная дыра, пробитая в бетонном полу. Сантиметрах в тридцати ниже уровня пола виднелась секция толстого коммуникационного кабеля с вырезанным при помощи ножовки ромбовидным отверстием, в которое была вставлена штепсельная розетка. Ногар стал на колени и вставил в нее разъем.

Какой-то из аппаратов, с которыми манипулировал Бобби, вероятно, голубой ящичек, удовлетворенно откликнулся на действия Ногара громким «б-и-и-п».

— Благодарю, самому мне довольно трудно туда добираться… На чем это я остановился? Ах да, на недальновидности Байндера. Так вот, Байндер и его прихлебатели в Палате представителей почти десять лет задерживали запуск кораблей. В конце концов их содержание и обслуживание стало слишком дорогостоящим, и эти недоумки в Конгрессе собираются вообще похерить проект. Никак не могут понять, болваны, что они сэкономили бы кучу денег, если бы запуск был произведен по графику. Не говоря уж о том, что к нынешнему моменту мы уже получили бы фотографии с Альфы Центавра, а зонд, отправленный к Сириусу, уже начал бы передавать сигналы…

Ногар пожал плечами.

— Я озабочен более приземленными проблемами, меня мало волнуют гипотетические контакты с внеземными цивилизациями.

— Да-да, как это я забыл, что мой дружбан — крайне прагматичный тигр. — Бобби продолжал какие-то манипуляции с аппаратурой, щелкал тумблерами, подсоединял провода.

— Но что хуже всего — я все о Байндере, — начинал он как либерал.

— Ты шутишь.

— Ничуть. В начале своей политической карьеры он исповедовал доктрину о свободе воли, а потом постепенно начал сдвигаться вправо, пока не стал тем, что он есть сегодня.

Бобби щелкнул переключателем, и все четыре монитора ожили, замерцав зеленоватым светом. Внутри стеклянного колпака заметались красные, желтые и зеленые лазерные лучи.

— Ну, и к чему мы приложим шаловливые свои ручонки?

— Прежде всего, мне нужна любая информация о МЛИ.

— Как прикажете… — Бобби извлек из ниши переносной клавишный пульт и водрузил его на ручки своего кресла.

В колонке сформировалась голографическая зеленоватая паутина, по которой вдруг зазмеилась ярко-голубая полоска. Бобби заметил, что Ногар с интересом наблюдает за фантастической игрой разноцветных линий.

— Нравится? Зеленые линии означают каналы оптических данных, желтые — выход на линии спутниковой связи, красные — правительственные или коммерческие каналы.

Голубая полоска резко свернула влево под углом девяносто градусов перед внезапно вспыхнувшим красным пятном.

— Точки пересечения линий — это компьютеры, распределительные блоки и коммутаторы, спутники, офисы и так далее, и тому подобное… Ага! Джекпот! — Бобби победно улыбнулся.

Конец голубой полоски уперся в точку пересечения двух линий, которая тоже засверкала голубым, слегка пульсирующим светом. По одному из экранов пополз текст, и улыбка медленно сошла с лица Бобби.

— Ты дал мне правильное название фирмы?

— Да. МЛИ. «Мидвест Лэпидари Импортс».

Бобби прикусил губу.

— Странно.

Около минуты он с бешеной скоростью стучал по клавишам, потом ввел в компьютер какую-то команду. Ярко-голубая полоска потускнела и превратилась в бледно-зеленую. Бобби покачал головой.

— Компании под названием «Мидвест Лэпидари Импортс» не существует.

— Что ты такое говоришь?

— Никаких данных о ее кредитах…

— Проверь мой кредит. На мой счет кое-кто должен был сделать вклад.

Бобби снова занялся клавиатурой; в колонке замерцали разноцветные огоньки. Закончив поиск, Бобби присвистнул.

— Ого! Как ваша фамилия, сэр? Раджастан или Рокфеллер?

— Что там такое?

— Единственный вклад на твой счет. Вкладчик пожелал остаться неизвестным. Тридцать тысяч баксов, плюс…

Ногар онемел. За суматохой последних дней он совсем забыл проверить баланс на своем счету. Через несколько секунд он вновь обрел дар речи.

— Попробуй проверить еще где-нибудь.

— Будет исполнено. У меня есть выход на окружную Аудиторскую Службу.

Голубая ленточка снова заметалась по паутине, направляясь к небольшому скоплению красных точек в задней части стеклянного колпака. Прежде чем упереться в скопление, голубая полоска сама стала красной.

— Ну вот, говорил я тебе, это невозможно. Экономически невозможно. Не может компания не иметь отчетов о кредитах. Даже о самой «липовой» в мире организации должна быть информация насчет ее долгов кому-либо…

Бобби умолк, когда новая красная линия запульсировала, а по одному из экранов пополз текст.

— О'кей, я не прав. Оказывается, возможно.

— Что?

— Я только что вышел на информацию о налогах МЛИ… ну-ка, ну-ка…

Текст на экране остановился, красная линия поблекла. Бобби снова ударил по клавиатуре; по другому экрану поползли цифры и вскоре тоже остановились. Бобби вытаращился на дисплей, челюсть его отвисла. Ногар взглянул на экран — колонки цифр, которые ничего ему не говорили.

— На что ты смотришь?

— На третью строчку. Отчет об авуарах, который они предоставили Аудиторской Службе.

— Восемьдесят тысяч с небольшим, не так уж много для…

— Эти цифры в миллионах.

Теперь пришла очередь Ногара раскрыть рот от изумления. Восемь… нет восемьдесят миллиардов долларов! В активах! Бобби пробежался глазами по колонкам цифр.

— И еще сорок тысяч миллионов годового дохода… без кредитных отчетов? Фантастика.

У Ногара тоже не укладывалось в голове, что кучка Франкенштейнов имеет многомиллиардные обороты от импорта драгоценных камней.

— И еще одно, — добавил Бобби, — этих парней никогда не ревизовали.

— Значит, они играют по правилам.

Бобби покачал головой.

— Нет, здесь что-то другое. Аудиторская Служба обязательно должна контролировать такие колоссальные суммы. Ее фининспекторы не сидят сложа руки. Им платят за то, чтобы они копались в грязи…

— Тогда почему МЛИ не подвергалась ревизии?

— Именно это меня и удивляет. — Бобби задумчиво посмотрел на экран. — Знаешь, что я думаю?

— Что?

— У них есть свой человек в Аудиторской Службе, который сообщает им, как должны выглядеть их налоговые декларации.

Ногар пожал плечами.

— Но на что они тратят свои деньги?

— Не знаю. Можно проверить список недвижимости, которой они обладают. — Бобби нажал несколько клавишей, и на одном из экранов появился новый текст. — Могу предъявить тебе список служащих компании и приблизительную величину их жалованья.

Ногар посмотрел на колонки имен на экране, надеясь увидеть какое-нибудь знакомое.

— Главное, что мне хотелось бы узнать, — это то, каким образом МЛИ финансировала Байндера.

Бобби пожал плечами.

— Попробуем.

Голубая полоска продолжала курсировать по голографической паутине, на экран выплывали все новые и новые имена. Наконец Бобби прекратил щелкать клавишами. В комнате на некоторое время воцарилась относительная тишина, нарушаемая лишь медленным поскрипыванием вентиляторов, легким гудением голографического стеклянного колпака и высокочастотным жужжанием мониторов. И тут Ногара осенило.

— Можешь ты соотнести список служащих МЛИ со списком вкладчиков в предвыборную кампанию Байндера?

— Конечно, можно сравнить и выявить точки пересечения, если таковые имеются. — Бобби застучал пальцами по клавиатуре — тук, тук, тук.

— Почему бы тебе не оснастить эту штуковину голосовым интерфейсом?

— Зачем? Пустая трата памяти. Мой терминал работает мегагерц на двадцать быстрее любого другого именно потому, что я не пользуюсь голосовым интерфейсом. Кроме того, некоторые изыскания, которые мы с моей аппаратурой предпринимаем, лучше проводить в тишине… Бинго!

На последнем мониторе появился еще один список.

— Да, об этом я не подумал, — сказал Бобби. — Хорошо, что ты обратил внимание… Так, посмотрим. Многие служащие МЛИ вносили определенный вклад…

Бобби внезапно умолк. Ногар почувствовал запах гнева, исходящий от друга.

— Что такое?

— Пожертвования от «Мидвест Лэпидари» составляют семьдесят пять процентов фонда предвыборной кампании Байндера. Эти ребята владеют Байндером. Я знал, что он коррумпирован, но чтобы настолько…

Теперь Ногар уже не сомневался в том, что ключ к разгадке убийства Джонсона нужно искать в финансовых отчетах Байндера. Но почему кто-то из МЛИ был заинтересован в убийстве? Ведь вклады МЛИ в предвыборную кампанию Байндера колоссальные. А теперь он может потерять купленное за такую огромную сумму влияние.

И тут Ногар вспомнил, что говорил ему Смит, — связи МЛИ с Байндером нужно обрубить. Он сказал это накануне покушения на Стефи. Ногар по-прежнему не верил в совпадение, а «обрубить» — зловещий глагол. Не означает ли это того, что и остальные приближенные Байндера подвергаются смертельной опасности?

Ногар посмотрел на мониторы. Итак, имеется три списка. Слева — список лиц, делавших вклады в фонд Байндера, в центре — список служащих «Мидвест Лэпидари», справа — список имен, которые пересекаются в двух предыдущих.

— Как много людей в списке служащих МЛИ?

— Восемь тысяч сто девяносто два.

Правый список заканчивался длинным перечнем фамилий на букву Т.: Торавич, Трамбелл, Траплен, Тревор, Трейси…

Ногар кивнул на правый экран.

— Они идут в алфавитном порядке?

— Да, — ответил Бобби.

— И что ты насчет них думаешь?

— Думаю, что все они вымышленные.

ГЛАВА 16

Ногар пробыл у Бобби почти до полудня. Выяснив домашние адреса нескольких десятков сотрудников МЛИ, он решил отправиться по одному из них, дабы проверить, насколько верно его предположение о том, что список служащих «Мидвест Лэпидари» — ложный.

Выбрал он некую Кэти Торавич, якобы проживающую в Шейкер Хайтс.

Желтый «Тори», к некоторому удивлению Раджастана, все еще ждал его. Впрочем, ничего удивительного, подумал Ногар. Таксистка за полдня заработала больше чем за неделю, и, видимо, не хотела упускать такого щедрого клиента, надеясь — чем черт не шутит — раскрутить его еще на десяток, другой долларов.

Негритянка сидела, откинувшись в кресле водителя, и слушала выпуск последних известий. Ногар открыл дверцу и взгромоздился на заднее сиденье.

— О'кей, мистер, куда теперь? Назад, в Огайо-Сити?

— Нет, в Шейкер…

Она пожала плечами — мол, какая мне разница — и взяла курс на восток. Таксистка была из говорливых и решила посвятить клиента в ход текущих событий. Снова бесчинства Зипперов, еще одна подожженная машина, и так далее.

Когда «Тори» подрулил к заброшенного вида двухэтажному кирпичному коттеджу в Шейкер Хайтс, Ногар добавил на счетчике еще двадцать долларов и снова попросил таксистку-говорунью подождать его.

Выбравшись из машины, он торопливо зашагал к дому Кэти Торавич, дабы поменьше мозолить глаза здешним обитателям. В своем новом — вернее, старом — одеянии Ногар походил скорее на уличного громилу, нежели на частного детектива.

Черный ход дома, равно как и парадный, был заперт. Окна задернуты темными шторами. От пустого гаража не исходил вездесущий запах озона, задний дворик зарос сорной травой. Дом показался Раджастану совершенно необитаемым. Ногар постоял пару минут у черного хода и, решив, что не стоит тратить время на попытки подобрать код на электронном замке, отступил на шаг назад, поднял левую ногу и саданул тяжелым ботинком по замку. Дверь широко распахнулась.

Раджастан, оглянувшись по сторонам, вошел в жилище Кэти Торавич и прикрыл за собой дверь.

Дверь черного хода вела в кухню — практически пустую кухню. Ни стола, ни стульев, ни микроволновой печи, ни холодильника — ничего, кроме водопроводного крана над раковиной из нержавеющей стали, да стенного шкафчика. На полу, покрытом квадратными кусками линолеума, не было и намека на следы мебели и кухонных агрегатов. Ногар включил свет и люминесцентная лампа на потолке мигнула раз десять, прежде чем загореться в полный накал.

Раджастан направился к раковине, и левая ступня его зацепилась за что-то. Он посмотрел вниз и увидел, что один из линолеумных квадратов с каким-то выцветшим абстрактным узором оторвался от бетонного пола, взметнув в воздух маленькое облачко пыли. Ногар отшвырнул квадратик ногой, и тот, ударившись о стену, рассыпался на дюжину мелких кусочков.

Ногар подошел к раковине, покрытой толстым слоем пыли, и открыл кран. В водопроводной трубе что-то завизжало; кран чихнул пару раз, выплюнул сгусток вонючей ржаво-красной слизи с вкраплениями черной грязи и наконец затрясся от напора чистой воды. Ногар завернул кран.

Он открыл шкафчик. На верхней полке лежало пятисантиметровое мумифицированное тельце мыши.

Дом был нежилым; все здесь пахло сухой пылью — даже крошечный мышиный трупик — как на захламленном чердаке жилища Мэнни. На нижней полке валялась сложенная вчетверо газета — настоящая газета, не факс. Ногар взял выцветший ломкий лист и осторожно развернул его. Газета была датирована 12-м января 2088 года. Раджастан пробежался глазами по передовице, в которой шла речь о том, что НАСА только что получила ассигнования на испытания ядерных двигателей для космических кораблей. Предполагалось послать около дюжины автоматических зондов во все ближайшие звездные системы. Сейчас, пятнадцать лет спустя, Конгресс намеревался полностью свернуть программу исследования дальнего космоса, к осуществлению которой НАСА едва успела приступить, доставив корабли на Луну. Ни один из них так и не был запущен.

Последствия Пан-Азиатской войны по-прежнему горячо обсуждались, хотя война уже два года как закончилась. Одна из статей описывала зверства, чинимые китайцами на территории оккупированной ими Японии. В балканизированной Индии шла непрекращающаяся перекройка границ. Саудовская Аравия наконец-то потушила свои пылающие нефтяные скважины. Нефть утратила свое значение как ведущее стратегическое сырье, поскольку весь мир отказался от использования двигателей внутреннего сгорания, которые уступили место электромоторам. Израильтян еще не окончательно сбросили в море, но большая часть оккупированной арабами территории была теперь радиоактивной. Россия подписала мирные договоры с Туркменией и Азербайджаном. Федеральная Иммиграционная Служба США опубликовала последние статистические данные о количестве моро-иммигрантов. В 2037 году оно превысило 1,8 миллиона, и к началу 2038 года численность населения моро в Штатах составила свыше 10 миллионов — больше, чем в любой другой стране мира, за исключением, видимо, Китая, который не предоставлял ООН никаких сведений по данному вопросу.

Молодой, но уже весьма влиятельный политический деятель по фамилии Байндер выразил крайнюю озабоченность бедственным положением моро-иммигрантов. Бобби был прав — в те времена Байндер стоял на либеральных позициях и ратовал за снятие всех ограничений на пересечение беженцами-моро границ США. Но уже пять лет спустя, когда Моро-Таун взорвался вакханалией насилия, Джозеф Байндер, конгрессмен от двенадцатого округа Огайо, выступал за полный запрет на иммиграцию моро.

Ногар раздраженно смял газету в комок. Хрупкая бумага раскрошилась, как высохший кленовый лист. Раджастан отряхнул руки от бумажных крошек и направился в гостиную.

В гостиной с ковровой дорожкой на полу из «мебели» имелся лишь старый компьютер. Ногар подошел к аппарату, вздымая ногами клубы пыли. Вряд ли эта развалюха работает, подумал Раджастан, но надо все же попробовать.

— Включение, — сказал он громко.

Как ни странно, компьютер услышал его — машина ответила на команду негромким щелчком. Ногар осмотрел аппарат, пока тот нагревался. Это был компьютер производства корпорации «Сони», значит, подумал Раджастан, он по меньшей мере лет на пять старше газеты.

Видеодисплей не функционировал, но динамик, потрещав несколько секунд, сказал скрипучим голосом:

— Аппарат включен.

Ногар запросил информацию о количестве вызовов, записанных на автоответчике, — их оказалось сто двадцать восемь.

— Воспроизведение, — приказал Раджастан, и через несколько мгновений из динамика донесся голос, прерывавшийся негромким жужжанием.

— Дорогая мисс Торавич — бззт, я хотел бы выразить вам — бззт — признательность за ваш щедрый вклад в фонд нашей — бззт. — Искренне ваш Джозеф Байндер. — На индикаторе высветилась дата — 19 июля 2053 года.

Ногар улыбнулся. 19 июля, суббота. Именно в субботу Стефи последний раз видела Джонсона живым — на заседании комитета по фондам. И Байндер именно в этот день благодарит несуществующую Кэти Торавич за щедрое пожертвование, пожертвование, которое, вероятно, стало составной частью тех пропавших — или не пропавших? — трех миллионов.

Теперь Раджастан получил в свои руки кое-какие карты. Интересно, как поведут себя Томсон или Харрисон, когда он швырнет им в лицо эту информацию? Однако это было лишь одно из посланий.

— Продолжай, — бросил Ногар компьютеру.

— Мой дорогой друг К — бзт — Торавич, хотя я не имею возможности — бззт — с вами лично, смею вас заверить, что не обману ваших ожиданий. Я намерен всеми — бззт — бороться за права — бззт — избирателей. Я рад, что в этой — бззт — еще есть такие — бззт — как вы, настоящие патриоты. Благодарю вас, — бззт — друг, за ваш вклад в наше общее — бззт — Ваш Колумбия.

Ногар не верил в совпадения. Первые два послания оказались выражением благодарности за финансовую поддержку политических деятелей.

Следующим было послание от некоего Бертольда Шварца из Литтл Рока, штат Арканзас, который благодарил мисс Торавич за помощь в проведении его предвыборной кампании. Он обещал, в случае его избрания в Сенат, сокрушить мягкотелых политиков, выступающих за отмену ограничений на иммиграцию моро.

Прентис Шарват из Джексона, штат Миссисипи, прислал благодарность на той же неделе, что и Шварц. Этот так же выдвигал свою кандидатуру в Сенат. Ногар знал его, как наиболее радикально настроенного против моро конгрессмена Палаты представителей. Шарват не скрывал того, что, попади он в Сенат, он не остановится на стерилизации. Он вынашивал планы полной депортации моро из Штатов — насильственной, если возникнет необходимость.

Раджастан прослушал каждое из посланий, приходивших на адрес Кэти Торавич в течение двух лет. За некоторыми исключениями, все эти послания исходили от благодарных политиков. Ногар насчитал свыше девяноста конгрессменов и трех сенаторов, которые выражали свою признательность Кэти Торавич за ее щедрые пожертвования.

Расходы несуществующей «Мисс Торавич» значительно превосходили размеры ее жалованья.

Ногар проковылял к желтому «Тори», слегка ошеломленный потоком информации о продажных политиканах. Забрался на заднее сиденье и минут десять сидел, не говоря ни слова. Таксистка терпела, сколько было в ее силах, потом не выдержала и осведомилась:

— Так и будем сидеть, или у вас еще какие-нибудь планы?

— Поехали на Мэйфилд-Роуд. За зданием «Треугольника» есть гараж, знаешь?

Она кивнула и снова начала болтать, как только «Тори» выехал за пределы Шейкера. Ногар, погруженный в свои мысли, не обращал на нее внимания. Теперь надлежало навести порядок у себя дома, хотя там Раджастана могли поджидать — или полиция, или Зипперы. Нужно было стереть кое-что из памяти компьютера, забрать оставшиеся обоймы для «Винда» и, конечно, отвезти Кэт в относительно безопасное место — к Мэнни.

Но в свои «апартаменты» ему следовало проникнуть другим путем, и, к счастью, такой путь существовал.

Когда они подъезжали к «Треугольнику», Раджастан увидел свой «Джербоа», вернее, то, что от него осталось, — обгоревший остов у одного из бетонных пилонов под старым железнодорожным мостом. Зипперы уже побывали здесь и оставили свою «визитную карточку». Самих крыс поблизости не было видно, хотя Ногару показалось, что он заметил какое-то движение в конце Мэйфилд Роуд.

Трехэтажный гараж располагался позади «Треугольника». «Тори» подрулил к воротам. Ногар открыл их с помощью карточки-ключа и сказал таксистке проехать на третий уровень. Когда она припарковала машину, Ногар отстучал на счетчике еще сорок долларов.

— Подождешь меня здесь?

— Конечно, мистер.

Раджастан выбрался из машины, проковылял до ограждения на краю третьего этажа и выглянул наружу. Боковые стены каждого уровня гаража представляли из себя металлическую сетку, окутанную колючей проволокой. Хотя гараж был относительно новым добавлением к зданию «Треугольника», один угол сетки на третьем этаже проржавел и оторвался от бетонного пола.

Через эту дыру и выглядывал сейчас Ногар. Внизу, в метре от уровня пола, начиналась гудронированная крыша примыкающего к гаражу жилого дома. От одного запаха у Ногара засвербило в носу. Здание заслоняло Раджастану вид на улицу. Хорошо, значит и оттуда, с проезжей части, его невозможно увидеть.

Ногар приподнял угол сетки повыше и, протиснувшись боком через дыру, ступил на крышу здоровой ногой, слегка поскользнувшись на плавящемся от жары гудроне. Слава богу, что у Мэнни нашлись подходящие ботинки, подумал тигр, иначе невозможно было бы очистить мех от этой гадости.

Ногар осторожно стал на крышу обеими ногами и огляделся. Не заметив ничего подозрительного, он двинулся вперед, оставляя следы от ботинок в мягком гудроне.

Стараясь держаться задней стороны, чтобы его не было видно с Мэйфилд-Роуд, Раджастан прошел по крышам нескольких зданий, отделявших гараж от его дома. Тот был на этаж выше соседних, одноэтажных, и Ногару пришлось взобраться по пожарной лестнице, чтобы добраться до одного из незастекленных, забитых изнутри листами многослойной фанеры окон.

Поднявшись до уровня окна, так, чтобы оно оказалось слева от него, Ногар, держась правой рукой за лестницу, левым кулаком сильно ударил по фанере. Она подалась на удивление легко, и лист упал вовнутрь со страшным грохотом. Раджастан замер, вслушиваясь в пыльный полумрак помещения. Ничего. Если кто и поджидал его в засаде, то они ничем не выказывали своего присутствия. Выждав несколько секунд, Ногар влез через оконный проем в чулан второго — нежилого этажа.

Раджастан постоял немного, переводя дыхание, подошел к двери чулана, приоткрыл ее и выглянул в коридор. Все спокойно. Ногар выскользнул из чулана и направился к лестнице, ведущей на первый этаж, к его квартире.

Осторожно спускаясь по ступенькам, он учуял знакомый запах дешевых пинковских духов…

Ногар выхватил из кобуры «Винд» и вжался в стену. Потом, превозмогая боль в правом бедре, одним прыжком преодолел лестничный пролет, пинком распахнул дверь и оказался в своей прихожей, держа карабин наизготовку. Никого. Входная дверь была раскрыта настежь. Косяк ее, расщепленный каким-то острым предметом, доказывал бесполезность установки бронированной двери в деревянной коробке.

И тут Ногар ощутил привкус крови, смешанный с запахом духов. От дурного предчувствия у Раджастана заныло сердце.

Толкнув ногой дверь гостиной, он ворвался в комнату, мгновенно нырнул на пол и откатился к дивану. В гостиной воняло кровью и испражнениями. Ногар вскочил на ноги, бросился в спальню, потом на кухню. Никого… Зипперы не дождались его.

Подонки бросили Кэт в ванной. Ногар нашел свою любимицу в луже крови, мочи и кала; с груди и со спины несчастной свисали полосы содранной кожи. Ублюдки даже не снизошли до того, чтобы прикончить беднягу. Кэт истекла кровью до смерти.

Зипперы не застали Раджастана и решили отыграться на дорогом ему существе. Они побрили Кэт наголо, не обращая внимания на то, что сдирают при этом и кожу.

Крысы оставили Ногару послание, написанное кровью Кэт на зеркале: «Ты — следующий, котик». Ногар со злостью саданул в зеркало кулаком.

ГЛАВА 17

Зверь яростно метался по клетке, пытаясь вырваться наружу. Он жаждал крови. Ногар с трудом удержался от того, чтобы не выпустить его на волю. Мысли его путались; изуродованная Кэт почему-то ассоциировалась с обнаженным телом Стефи…

Раджастан попытался отвлечься, занявшись методичным исследованием причиненного квартире ущерба. Зипперы вывели из строя компьютер, располосовали диван, изорвали одежду и постельное белье. Особенно удручающее зрелище представляла собой кухня с поломанным столом и стульями — похоже, Зипы собирались развести здесь костер.

Крысы, однако, не предприняли тщательного обыска, ограничившись актами вандализма. Две запасные обоймы для «Винда» лежали там, где Ногар их оставил, — на верхней полке одного из кухонных стенных шкафов.

Убедившись в том, что боеприпасы — это единственное, что ему удастся спасти, Ногар отыскал в куче изодранного белья относительно целую простыню и завернул в нее коченеющее тело Кэт. Материя мгновенно пропиталась кровью. Раджастан обернул окровавленный сверток еще одной простыней и сунул его в наволочку. Он не знал, что будет делать с трупиком, но он не мог оставить его здесь.

На обратном пути к гаражу Раджастан держал карабин наизготовку на тот случай, если грызуны вздумают вернуться. Но Зипперы, видимо, решили оставить его в покое. Пока. Ногар вспомнил кровавую надпись на зеркале — «Ты следующий, котик» — и приглушенно зарычал. Только приблизившись к желтому «Тори», тигр сунул «Винд» в кобуру.

Он уже открыл было дверцу машины, намереваясь забраться на заднее сиденье, но таксистка остановила его.

— Эй, погоди-ка. Что у тебя с рукой? Впрочем, можешь не отвечать… но садиться в машину пока не надо.

— А в чем дело?

— Дело в том, что ты мне все сиденье кровищей испачкаешь.

Она вылезла из машины, обошла ее и открыла багажник. Порывшись в нем, вытащила санитарную сумку.

— С тебя причитаются солидные чаевые за оказание первой медицинской помощи. Поди-ка сюда.

Ногар даже не удосужился перевязать свою правую руку, пораненную разбитым зеркалом, — на тыльной стороне ладони было несколько глубоких порезов. Таксистка обработала раны и перевязала руку.

— А что в этом… свертке?

— Мертвая кошка.

— Если это шутка, то довольно глупая. Положи его в багажник.

И что теперь? Ногар забрался на заднее сиденье и обхватил голову руками, пытаясь собраться с мыслями.

— Куда теперь? — спросила таксистка.

— Не торопись. Дай мне подумать.

Думы его были невеселыми. Уже в который раз Ногар корил себя за то, что ввязался в это дело, — он уже по уши в дерьме, и отступать некуда. Зипперы всерьез взялись за него. Но грызуны — это всего лишь верхушка айсберга. За ними стоит некто гораздо более опасный…

Ногар помотал головой. Не стоит ударяться в панику, нужно трезво оценить создавшуюся ситуацию. Итак, Зипперы вывели из строя компьютер. Это плохо. Терри могла сделать копии с дискет, прежде чем ее громилы уничтожили их. Теперь у Зипов есть база данных на Байндера и его приближенных. Однако, с другой стороны, в этом нет ничего страшного, поскольку грызуны могли получить подобную информацию достаточно просто, через библиотеку. Рано или поздно они не преминули бы воспользоваться такой возможностью.

Гораздо хуже то, что крысы, вероятно, заполучили данные о результатах судебно-медицинской экспертизы. Ногару не хотелось думать о том, что случится, узнай грызуны о его контактах с патологоанатомом округа. С Мэнни.

А хуже всего то, что он понятия не имеет, какие сообщения могли прийти на его домашний компьютер.

Ногар беззвучно выругался, глядя из окна машины на металлическую сетку, отделяющую гараж от здания «Треугольника»…

Минуточку, минуточку. У него ведь есть еще один компьютер!

Почти все вызовы шли через офис, и там обязательно должны остаться копии. Знают ли Зипперы об этом? Вели они наблюдение за офисом? Может, они вообще не знают, что у него есть офис?

— Значит, хочешь получить приличные чаевые?

Таксистка обернулась и одарила клиента несколько снисходительным взглядом — мол, что за глупый вопрос, кто же не хочет приличных чаевых?

— Можешь быстро и без проблем заработать еще сотню баксов.

— Ничего противозаконного?

— Нет. — Ногар вынул из бумажника карточку-ключ от своего офиса в «Треугольнике». — Сходишь в мою контору и принесешь дискету с записями автоответчика.

Поколебавшись пару секунд, таксистка взяла карточку, выбралась из машины и пошла к выходу из гаража.

Она отсутствовала довольно долго; мысли Ногара вновь вернулись к тому, что он оказался в эпицентре какой-то дьявольской игры. Разгул насилия со стороны Зипперов приобретал угрожающие, общенациональные масштабы. Но еще более зловещим Раджастану казалось то, что купленные МЛИ конгрессмены стоят на крайне правых позициях; многие из них даже реакционнее пресловутого Байндера. Чего добиваются франки из «Мидвест Лэпидари»? И какие цели преследует Смит? Нужно как можно быстрее связаться с ним, но прежде…

Таксистка вернулась с дискетой и села за баранку.

— Не знаю, какие у тебя еще дела, да и знать не хочу. Моя смена кончается. Куда тебя отвезти?

— Поехали в сторону Ист-Сайда, — сказал Ногар.

Он решил нанести визит Десмонду Томсону, пресс-секретарю Байндера.

Ногар попросил таксистку высадить его на берегу озера Эри.

Когда машина отъехала, он подобрал с земли порядочный кусок асфальта от потрескавшегося и раскрошившегося тротуара, положил его в наволочку и связал ее концы тугим узлом. Подняв страшный сверток, Ногар оглядел его. Он представлял собой бесформенную массу, но кровь просочилась сквозь несколько слоев материи, и на наволочке начали проступать довольно ясные очертания тела Кэт. Ногар прерывисто вздохнул.

— Прощай, бедолага.

И зашагал по длинному пирсу. Достигнув его конца, Ногар остановился и взглянул на поверхность озера, покрытую здесь толстым слоем бледно-зеленых мелких водорослей, от которых исходила вонь разлагающейся органики. Раджастан размахнулся и швырнул окровавленный узел в воду. Сверток упал метрах в пяти от пирса, расплескав планктон. Наволочка слегка раздулась от оставшегося в ней воздуха, затем быстро прогрузилась в воду, увлекаемая на дно весом тяжелого куска асфальта. Водоросли медленно сомкнулись над образовавшимся в их толще участком чистой воды, и через несколько секунд уже ничего не напоминало о том, что озеро стало могилой Кэт.

Ногар оглянулся.

В нескольких кварталах от озера виднелись массивные кондоминиумы [7] Ист-Сайда. В одном из них жил Десмонд Томсон, пресс-секретарь Джозефа Байндера. К нему и намеревался отправиться сейчас Ногар, уже нисколько не волнуясь о том, как воспримет человек визит моро. Раджастан был слишком разъярен последними событиями, чтобы обращать внимание на недовольство пинков. Ему нужно было выместить на ком-то свой гнев.

И Томсон показался ему в этот момент наиболее подходящей мишенью.

Ногар пошел в направлении кондоминиумов. Солнце садилось, окрашивая окна зданий в зловещий оранжевый цвет. Приближаясь к дому Томсона, Раджастан с некоторым злорадством рисовал в своем воображении, какова будет реакция пресс-секретаря, когда тот узнает, что ему, Ногару, известно, насколько глубоко погрязла организация Байндера в махинациях «Мидвест Лэпидари Импортс».

Раджастан улыбнулся. Скоро об этих политических игрищах пронюхает пресса, и тогда Байндеру и подобным ему подонкам не поздоровится.

Однако, миновав широкий сквер между двумя шикарными кондоминиумами и подойдя к ступенькам парадного входа в дом Томсона, Ногар вдруг понял, что рано радуется. Эти здания, несомненно охраняются. Интересно, как ты вообще собираешься добраться до Томсона? — спросил себя тигр. Мало того, что ты моро, так ты еще и одет как член уличной банды. К тому же вооружен. Охранники могут просто-напросто пристрелить тебя, мотивируя это тем, что действовали в целях самообороны.

Итак, шансы проникнуть в квартиру Томсона фактически равны нулю. Ногар чуть ли не в первый раз за всю свою жизнь пожалел, что он — моро.

Он оказался в гуще величайшего политического скандала века, а предпринять не может практически ничего. Раджастан почувствовал себя совершенно беспомощным.

«И что прикажете теперь делать? — спросил он себя. — Торчать здесь, у входа, всю ночь, ожидая, пока Томсон не отправится утром на работу? Или вернуться к Мэнни?»

И вдруг Ногар учуял запах пинковской крови и псины. Раджастан взбежал по ступенькам и заглянул через стеклянную дверь в вестибюль, покрытый дорожкой, сияющий хромом и мрамором. В глубине вестибюля стоял стол из черного дерева с монитором. За столом никого не было, хотя там обязательно должен был сидеть вооруженный охранник. Ногар попытался открыть дверь. Заперта.

Он нажал на кнопку звонка. Охранник, конечно же, не впустил бы его, но он непременно должен был подойти к столу, чтобы посмотреть, кто звонит. Никто так и не показался в пустынном вестибюле.

Раджастану показалось, что он заметил какое-то движение слева. Прижавшись правой щекой к стеклу, он увидел, что это движутся двери лифта — открываются и закрываются, открываются и закрываются…

Двери были заблокированы рукой в голубой рубашке, высовывающейся из лифта на уровне пола. Это была рука пинка, и в кулаке она сжимала большой револьвер.

— Черт побери, — пробормотал Ногар.

Справа донесся визг автомобильных покрышек по асфальту. Раджастан обернулся и увидел, как из ворот подземного гаража пулей вылетел зеленый «Додж Электролайн», направляясь в сторону крыльца парадного входа. Ногар вжался спиной в стеклянную дверь и выхватил из кобуры «Винд».

Фургон, не доехав до крыльца, резко развернулся и пронесся мимо, в восточном направлении.

Не отдавая себе отчета в бессмысленности того, что он делает, Ногар сбежал по ступенькам крыльца и бросился, с «Виндом» наперевес, вслед за фургоном. Через несколько секунд раненая нога дала о себе знать, да так, что Раджастан чуть было не упал. Он остановился и попытался поймать на мушку удаляющийся «Додж», но тот уже завернул за угол.

Ногар сунул «Винд» в кобуру и, морщась от боли, принялся массировать правое бедро.

И тут сзади и сверху раздался ужасающий грохот. Раджастан резко крутанулся на сто восемьдесят градусов, поднял голову, и то, что он увидел, сразу же заставило его забыть о боли в раненой ноге.

Верхушка дома Томсона извергла огненный шар, за которым взвились клубы черного дыма. Ногар почувствовал, как щек его коснулся горячий бриз, и услыхал похожее на звон колокольчиков звяканье осколков стекла, каскадами падающих сверху. Прогремел второй взрыв, и разбитые окна одного из верхних этажей снова изрыгнули облака черного дыма, который в считанные секунды окутал вершину цилиндрического здания.

По всей прилегающей территории распространился удушающий запах плавящихся синтетических материалов и горящего бензина.

Ногар стоял как завороженный, не спуская глаз с пылающего здания. Лишь через несколько минут он опомнился, услыхав в отдалении громкие завывания пожарных сирен. К этому времени три верхних этажа кондоминиума уже превратились в сплошную дымовую завесу, прорезанную огромными языками пламени. Ногар быстро ретировался в ближайший темный переулок. Вслед за пожарными неминуемо должна была появиться и полиция, а Раджастану меньше всего на свете хотелось сейчас отвечать на какие-либо вопросы.

Спустя пять минут Ногар осторожно выглянул из-за угла. Его опасения были не напрасны — к месту происшествия прибыли с дюжину пожарных экипажей и около двадцати патрульных полицейских машин. Вездесущие репортеры тоже были тут как тут, словно стервятники, слетевшиеся на падаль. Услыхав сквозь треск пламени стрекот, Раджастан поднял голову и увидел три пожарных геликоптера, подлетающих к горящему кондоминиуму со стороны Вест-Сайда.

Вертолеты снизились и, пролетев над Ногаром, — от громкого рева их моторов у него заныли коренные зубы — окружили верхушку здания с трех сторон и направили на дымную завесу стволы пенных пушек. По обонянию Ногара ударили новые запахи — озоновые выхлопы вертолетных двигателей и едкий запах пены, от которых тигру захотелось чихнуть. Но хуже всего была удушающая, тошнотворная вонь горящего здания. Дым от плавящейся синтетики там, наверху, был явно токсичен.

Толстые струи белой пены из пушек ударили в здание одновременно с трех сторон, сместили клубы дыма, и через некоторое время пена начала каскадами вырываться из окон и стекать вниз по стенам кондоминиума.

Десмонд Томсон, пресс-секретарь предвыборной кампании конгрессмена Джозефа Байндера, проживал на верхнем этаже.

Проживал. До недавнего времени. Теперь Ногар испытывал сильное сомнение относительно того, жив ли Томсон вообще.

ГЛАВА 18

Ногар подождал, пока переполох около дома Томсона немного уляжется, и осторожно, прячась в тени домов и за деревьями сквера, вышел на улицу. Следовало как можно скорее убраться с места явного террористического акта — взрыва и поджога, полицейские необычайно заинтересовались бы, что делает моро в этом районе в такое время.

Раджастан довольно быстро, насколько позволяла ему больная нога, добрался до деловой части Кливленда. К счастью, час пик давно уже миновал, и пинки убрались из делового центра до завтра. Патрульных машин тоже не было видно поблизости, вероятно, основные силы полиции, несущие патрульную службу в этих кварталах, отправились к месту пожара.

Ногар подошел к телефонной будке и набрал номер вызова такси. Автодиспетчер ответил секунд через десять, и Раджастан, сообщая свои координаты, ощутил на себе подозрительный взгляд. Оглянувшись, он увидел, что из вестибюля Туркменского Интернационального Банка на него уставился азиатского вида пинк-охранник, скорее всего из японских эмигрантов. После Пан-Азиатской войны в Штаты прибыло довольно много беженцев из Японии и Индии — стран-союзниц, которые китайцы подвергли ядерной бомбардировке. Когда к будке наконец подрулил синий «Крайслер», Ногар вздохнул с облегчением — чего доброго, узкоглазый пинк мог сдуру или с перепугу заявить в полицию.

Машина была совершенно новая; залезая на заднее сиденье, Ногар учуял невыветрившийся запах фабричной краски и чистой обивки кресел, еще не загаженных неаккуратными пассажирами. На этот раз таксомотор был без водителя, с дистанционным управлением.

— Вас приветствует фирма «Кливленд Автокэб». Пожалуйста, назовите точное место вашего назначения.

Компьютер начал повторять сказанное на испанском, японском, арабском…

— 63-я стрит, Огайо-Сити, — назвал Ногар улицу, не слишком близко расположенную от дома Мэнни. Так, на всякий случай…

— Пять километров семьдесят пять метров от данной точки, — определил компьютер.

Ногар мог бы пройти это расстояние пешком, если бы не больная нога и не совсем подобающее этим кварталам одеяние.

— Время поездки — десять минут, — продолжал компьютер. — С вас двадцать долларов.

Ногар вставил свою кредитку и удостоверение в щель счетчика. Прошло секунд тридцать, пока компьютер идентифицировал личность пассажира.

— Благодарю вас, мистер Раджастан.

Автокэб вырулил на Мидтаун-Авеню, покинул пределы деловой части города и выехал на мост Мейн-Авеню, направляясь на запад. Ночь окутала комплекс офисов Вест-Сайда; здания сменили свой цвет с желто-хромового на ониксовый. Легковых экипажей здесь не было, такси Ногара обгоняло лишь огромные трейлеры.

«Крайслер» достиг транспортной развязки, на которую нужно было свернуть, чтобы попасть на 63-ю стрит… но, не снижая скорости — 90 километров в час, — такси продолжало нестись вперед.

— Какого черта? Ты пропустил поворот! — крикнул Ногар.

Компьютер безмолвствовал. Раджастан попробовал изменить курс вручную, на аварийной клавиатуре для пассажиров. Она не функционировала, равно как и микрофон для устных приказаний. Ногар вспомнил, что компьютеру потребовалось слишком много времени, чтобы идентифицировать его личность.

«Все ясно, я в ловушке», — пронеслось в мозгу Ногара.

Он выглянул в заднее стекло. Даже в сгустившихся сумерках ему удалось разглядеть два седана «Додж Хавьер» последней модели, мчащихся вслед за «Крайслером» на расстоянии нескольких десятков метров.

Полиция частенько пользовалась «Додж Хавьерами» без опознавательных знаков.

Глупец. Конечно же, полицейские зафиксировали его при идентификации и, скорее всего, устроили так, чтобы «Крайслер» с дистанционным управлением получил команду из диспетчерской «Кливленд Автокэб» — доставить пассажира в ближайший полицейский участок Ист-Сайда.

Словно читая его мысли, «Крайслер» свернул под мост очередной транспортной развязки, потом въехал на него и помчался на восток. Оба «Хавьера» держали прежнюю дистанцию.

«Если собираешься что-нибудь предпринять, — сказал себе Ногар, — то нужно делать это немедленно. Через несколько минут будет уже поздно».

Теперь Раджастан уже не радовался, что ему прислали новый автомобиль. Машина более старой модели была бы оснащена сиденьем водителя и обычным управлением. Что касается интерьера этого такси, то он представлял собой помпезно-роскошный пассажирский салон. У Ногара почти не оставалось планов изменить маршрут автокэба. Но попытаться стоило.

Он встал на колени между двумя передними сиденьями и ощупал ковровое покрытие пола. Панель управления, через которую на компьютер машины подавались команды из диспетчерской, должна была находиться только где-то в полу. Нащупав шов на толстой ворсистой ткани, Ногар запустил в него когти и, затаив дыхание, с силой рванул ковер на себя. Ткань затрещала и подалась. Раджастан отвернул в сторону большой лоскут покрытия, наступил на него левым коленом и… облегченно вздохнул. Панель управления с клавиатурой и красным мигающим индикатором была здесь. Ее следовало вывести из строя, но… Раджастан заколебался. Обрыв связи с «Крайслером» насторожит диспетчера. Ногар оглянулся в заднее окно на два полицейских «Хавьера». А, черт с ним, с диспетчером. Прежде всего нужно оторваться от преследователей.

Ногар вынул из кобуры «Винд», направил ствол в клавишный пульт панели и, отвернув лицо и закрыв глаза, нажал на курок. Карабин в его руке дернулся, и клавиатура под ним взорвалась. Маленькие пластиковые квадратики с цифрами разлетелись по всему салону. Ногар снова оглянулся на легавых — те уже включили свои красно-синие мигалки.

На месте клавишного пульта панели зияла прямоугольная дымящаяся дыра. Машина наполнилась кислым смрадом горящей изоляции. Ногар запустил руку в остатки клавиатуры, ухватился за металлический корпус панели и вырвал ее.

Свет мигалок приблизился, и Раджастан понял, что полицейские пытаются догнать его и обойти с флангов. Он пригнулся еще ниже. Если легавые услыхали выстрел, они не станут церемониться и просто снесут ему голову выстрелами из своих «пушек».

Под панелью управления открылось электронное нутро компьютизированного водителя. Теперь нужно соображать очень быстро. За боковыми окнами внезапно посветлело — «Крайслер» уже несся по ярко освещенному мосту через Куайяхога-Ривер. Ногар и его преследователи направлялись в деловую часть Кливленда, и скоро все три автомобиля прибудут к полицейскому участку.

Печатные электронные платы имели буквенные обозначения и цветовой код. Ногар вытащил плату с буквами «КОМП», надеясь, что тем самым прерывает подачу сигналов из диспетчерской «Автокэба» на компьютер такси.

«Хавьеры» уже нагнали «Крайслер» и неслись по обеим сторонам от него. Через секунду после того, как Ногар вынул плату, «Крайслер» резко свернул влево и сильно толкнул бампером один из «Хавьеров». Ногара отбросило к правой стенке салона, и тигр застонал от боли в бедре.

Ногар выглянул в боковое окно. Судя по тому, как резко «Крайслер» изменил направление в результате обрыва связи с диспетчерской, автоматически включилась программа возвращения машины «домой» — в таксопарк фирмы «Кливленд Автокэб», а столкновение с «Хавьером» указывало на то, что «Крайслер» утратил способность реагировать на присутствие других машин.

Раджастан услыхал длинные автомобильные гудки и скрежет тормозов…

«К чертям собачьим укрытие, — подумал Ногар, — стенки „Крайслера“ все равно не выдержат выстрелов».

Раджастан сел на сиденье, чтобы хорошенько разглядеть, что происходит.

Такси без остановки пронеслось через перекресток, прямо на красный свет. «Крайслер» более не воспринимал сигналы светофоров, равно как и дорожные знаки — он набирал скорость. Ногар ослепил роботизированную машину и лишил ее слуха. Она мчалась по улицам, полагаясь лишь на свою память.

Раджастан оглянулся. Его преследовал теперь только один «Хавьер». Второго, которого «подрезал» «Крайслер», не было видно. Оставшемуся преследователю пришлось снизить скорость, дабы пробраться сквозь дорожный хаос, учиненный ослепленным «Крайслером» на перекрестке.

Еще несколько возмущенных гудков, и снова скрежет тормозов…

Ногара отбросило на спину, и на этот раз боль от ушибленного раненого бедра волной прошлась по всему телу. На глазах у Ногара выступили слезы, сквозь которые он увидел, как ветровое стекло раскололось пополам и упало на дорогу — такси врезалось бампером в заднее левое крыло медленно движущегося «Фольксвагена», отчего того резко занесло вправо, и с ним чуть было не столкнулся полицейский «Хавьер».

А «Крайслер» понесся дальше. Ногар взглянул на спидометр — 100 км в час, потом посмотрел в заднее стекло. Полицейский отстал, путь ему заблокировал «Фольксваген».

Раджастан снова посмотрел вперед и обомлел. «Крайслер» мчался на ряд металлических заграждений с желтыми мигалками. Здесь, очевидно, производились какие-то дорожные работы…

Электронный мозг так и не понял, что впереди — преграда. Стрелка спидометра приближалась к отметке 120…

И тут Ногар, опомнившись, сунул печатную плату на место и нырнул на заднее сиденье, пытаясь пристегнуть пояс безопасности. Едва он успел сделать это, как «Крайслер» вдруг словно прозрел и осознал, что несется на огромной скорости к дорожному барьеру. Тормоза активизировались почти вовремя…

Трах! «Крайслер» врезался в один из металлических «козлов». Мигалка взорвалась желтой пластиковой шрапнелью, а сам «козел» перелетел через машину. Носовая часть такси накренилась вниз, и ремень безопасности впился Ногару в грудь. Задние колеса «Крайслера» соскользнули с тротуара, и автомобиль медленно завалился на бок, на дно широкой канавы.

Ремень безопасности и тормоза спасли Раджастану жизнь. «Крайслер» врезался в заграждение на скорости всего лишь тридцать пять километров в час. Ногар полежал некоторое время на левой стороне «Крайслера», которая теперь стала полом, ожидая, пока боль в правой ноге немного утихнет, поток отстегнул ремень безопасности. В салоне пахло сухим озоном — значит индукторы двигателя треснули и расплавились. «Крайслер» погиб. Ногар вздохнул. Если даже и удастся ускользнуть от лап полиции — что весьма проблематично — «Кливленд Автокэб» достанет его и отрежет яйца за загубленную машину. Впрочем, сами виноваты — такси с дистанционным управлением, лишившееся связи с диспетчерской, должно остановиться, а не мчаться по городским улицам, не разбирая дороги…

Ногар выбрался на четвереньках через разбитое ветровое стекло в канаву, дно которой покрывала жидкая грязь, воняющая канализацией и разлагающимися водорослями. Поднявшись на ноги, Раджастан увидел впереди круглый бетонированный вход в трехметрового диаметра канализационную трубу. Не колеблясь он направился туда. Провидение давало ему шанс, и он не собирался упускать его.

Ногар ковылял по неглубокому водному потоку в бесцветной полутьме, вслушиваясь в эхо своего собственного дыхания и морща нос от мерзкого зловония гниющих водорослей. Единственным утешением в его путешествии по катакомбам ливневой канализации являлось то, что воздух здесь был прохладным. Сама же вода была даже слишком холодной, и через некоторое время ступни его ног закоченели до состояния тупой пульсирующей боли, совпадающей по ритму с пульсацией крови в раненом бедре.

Ногару вдруг вспомнились опасения Мэнни насчет инфекции.

Главная же проблема заключалась в том, что он не только оторвался от полицейских, но и сам потерялся здесь, в этом вонючем лабиринте. Окажись Ногар под Моро-Тауном, он без труда нашел бы выход, поскольку буквально до последнего дюйма изучил тамошнюю систему канализации, будучи членом банды Адских Котов. Однако он, конечно же, не имел представления о расположении канализационных протоков под деловой частью Кливленда. Ногар потерял чувство ориентации и теперь брел вверх по течению, надеясь, что в конце концов доберется до одного из входных люков.

Несколько раз он испытал соблазн свернуть в одно из боковых ответвлений от главного протока, однако каждый раз отказывался от такого намерения. Поскольку основной проток был прямым, как стрела, Ногар мог вовремя заметить приближение преследователей, откуда бы они ни появились — сзади или спереди. Легкое свечение водорослей давало ему возможность довольно сносно видеть окружающую обстановку на расстоянии двух метров в любом направлении. Пинки же, решись они спускаться под землю, обязательно воспользуются мощными фонарями, свет которых будет заметен с расстояния в сотню метров, а то и больше.

Кроме того, только в главном протоке Ногар мог идти, выпрямившись в полный рост.

Наряду с чувством ориентации, Раджастан утратил так же и чувство времени. Ему казалось, что он тащится по круглому туннелю вот уже целую вечность. Изредка он бросал взгляд на левую кисть, забывая, что часы свои он потерял еще во время взрыва в гараже Янга. А может, их сняли с него, когда он валялся без сознания в Университетском Госпитале…

Ногар все шел и шел, и уже начал было терять надежду найти выход, как вдруг заметил справа ряд неровных отверстий разного размера, вырубленных в бетонной стене главного протока. Раджастан вытащил из кобуры «Винд», целясь в черноту бокового прохода, расположенного напротив отверстия. Все тихо.

И тут слева раздался негромкий всплеск, будто что-то упало в воду. Раджастан резко обернулся в ту сторону, откуда исходил этот звук, и успел заметить краем глаза, как возле бокового прохода метнулась черная тень. Чья-то цепкая маленькая рука схватила тигра за тенниску и мех на груди, а плечо незнакомца ударило его по раненому бедру. Ногар рыкнул от боли и, потеряв равновесие, рухнул ничком в вонючую воду, выронив при этом «Винд». Все произошло слишком быстро. Раджастан едва разглядел, что рука принадлежит пинку. Голова тигра на мгновение погрузилась в воду…

Ногар вскочил на ноги, отплевываясь и протирая глаза, которые после того как обрели способность видеть, округлились от изумления. Перед Раджастаном, в метре от него, стояла, направив ему в грудь его собственный карабин, женщина-пинк с короткими темными волосами — под цвет черного спортивного костюма, плотно обтягивающего ее стройную фигурку. Росту в ней было примерно метр шестьдесят, весу — килограммов пятьдесят, может быть, чуть больше. Однако хрупкая на вид девушка держала в руках тяжелый «Винд» без видимых усилий, и Ногар понял — она выдержит страшную отдачу.

— ФБР, — сказала женщина спокойным голосом. — Вы арестованы, Ногар Раджастан. Вытяните руки вперед. И без глупостей…

Ошеломленный Ногар, повиновался; женщина неуловимым движением сняла что-то с пояса, и через долю секунды Раджастан ощутил, как кисти его рук сковало чем-то холодным. Он опустил глаза.

Потом поднял голову и посмотрел женщине в глаза, расширенные зрачки которых сверкали в тусклом свете. Только теперь он обратил на них внимание.

Глаза пинков не отражают свет подобным образом, как кошачьи… Она — франк.

Раджастан уставился на эту маленькую женщину, которая держала «Винд» так, словно это был игрушечный пугач, и вдруг понял, что напуган до полусмерти.

ГЛАВА 19

Ногар покорно следовал за агентом ФБР, не желая искушать судьбу и пытаться бежать. Он думал о том, что ему придется отвечать на обвинения, которые несомненно предъявит ему «Кливленд Автокэб» за выведенную из строя машину. Он мог заявить, что прервал связь с диспетчерской, желая оторваться от Зипперхедов, которые преследовали его и намеревались убить. Такое объяснение вряд ли убедит полицию и руководство таксомоторной фирмы, но, может быть, удастся таким образом выиграть время, а там можно придумать еще что-нибудь…

Женщина негромко сказала что-то в укрепленный на горле микрофон, видимо, сообщила кому-то, что ведет задержанного, и минут через пять подвела Раджастана к выходу из канализации. Держалась она совершенно спокойно, даже не оглядывалась на арестованного, словно была абсолютно уверена в том, что он не предпримет попытки к бегству.

Они вышли из канализации на берегу Куайяхога-Ривер, неподалеку от бара «Зеро». В воздухе по-прежнему витал призрачный запах кровавой бойни, учиненной в баре несколько дней назад киллером-афганцем.

Ногар заметил, что как только они поднялись на поверхность, женщина водрузила на нос солнцезащитные зеркальные очки, которые, казалось, совершенно не влияли на остроту ее зрения, хотя время уже близилось к полуночи.

На берегу агента ФБР и арестованного поджидали несколько десятков пинков-полицейских, занявших выгодные огневые позиции, с которых можно было поразить выход из туннеля. Они, как показалось Ногару, были несколько разочарованы тем, что первой вышла стройная женщина, а не злобный тигр-моро со страшным оружием наизготовку.

Женщина повела задержанного к скоплению черно-белых патрульных машин. Встречные пинки старались обходить ее далеко стороной, и Ногар учуял легкий запах страха, исходящий от них. Наверно, они знают, что эта федералка не совсем, так сказать, человек, подумал Раджастан.

Не обращая внимания на полицейских в униформе и в штатском, она решительно направилась к «Хавьеру» ядовито-зеленого цвета, на капоте двигателя которого восседал детектив Харск, потягивающий кофе с каким-то синтетическим запахом. Женщина улыбнулась, и на лице ее, напоминавшем безжизненную маску, впервые появилось нечто похожее на человеческое выражение.

— Детектив Харск, если я сказала, что возьму объект под стражу, именно я должна арестовать его. На то есть свои причины и санкция руководства.

Харск хрюкнул и спрыгнул с капота.

— Ишэм, не надо вешать мне лапшу на уши. Я не учу федералов, как нужно правильно сморкаться, но и вы не учите меня, каким образом мне надлежит подтирать мою собственную задницу.

«Значит ее фамилия — Ишэм», — подумал Ногар. Ему показалось, что он уловил легкий еврейский акцент.

Харск медленно закипал, а улыбка Ишэм становилась все шире и шире. Ногар не удивился бы, если бы федералка сама — как и он сам — могла обонять растущее раздражение чернокожего пинка. Харск схватил Ногара за здоровую руку и обратился к Ишэм тоном вынужденной вежливости.

— Я ценю вашу помощь в качестве эксперта.

«Явная ложь», — подумал Ногар.

— Но я намерен действовать согласно инструкции. Особенно по отношению к моро. И в частности после недавних событий.

Какое-то мгновение они оба держали Раджастана за руку. Харск для пинка был достаточно силен и обладал крепкой хваткой. Но и ладонь Ишэм сжимала руку Ногара, будто стальным обручем. Когда она убрала руку, то место, где она держалась, продолжало болеть. Наверно, приличный синяк останется.

Харск бесцеремонно затолкал перепачканного грязью и водорослями тигра на заднее сиденье «Хавьера» и захлопнул дверцу. Ногара отправили в штаб-квартиру полиции деловой части Кливленда.

Два пинка-легавых из Ист-Сайда представляли собой типичное клише из дешевого видеобоевика — плохой полицейский и хороший полицейский. «Плохим» был толстый шотландец по фамилии Мак Интайр, «хорошим» — Конрад — высокий худой негр с синеватым оттенком кожи, что, очевидно, соответствовало мертвенной бледности. Судя по всему, имен их никто уже не помнил, поскольку окружающие обращались к ним не иначе как «Агент Мак Интайр» и «Агент Конрад».

Ногару частенько приходилось общаться с Харском, который хотя и был, мягко говоря, не очень вежлив, но, по крайней мере, отличался деловитостью и профессионализмом. Эти же двое вели себя так, будто принимали участие в каком-то низкопробном спортивном состязании.

Мак Интайр, в полном соответствии со своим имиджем злобного и грубого полицейского, пытался взять Ногара «на понт».

— Мы прищучили тебя, траханый моро. На твоем личном счету более тридцати штук. Неужто ты думаешь, что мы поверим этой туфте — будто ты получил такие бабки законным образом, а не в результате связей с торговцами наркотиками? Выкладывай все начистоту, тигр. Мы все равно выясним происхождение этих денег, как бы хорошо ты ни отмыл их. Учти, чистосердечное признание смягчит твою участь.

Пока что Ногар получил от пинков больше информации, нежели они от него. Похоже, кто-то в Кливленде поставил производство флаша на промышленную основу. Где-то существовала лаборатория — или лаборатории, — которая обеспечивала флашем большинство центральных штатов страны. Зипперы же контролировали продажу флаша на уличном «уровне».

Конрад, в отличие от своего коллеги, пытался воздействовать на Раджастана методом уговоров.

— Ты нам не нужен. Нам нужны лаборатории. Скажи нам, где они находятся, или назови несколько имен, за которые мы могли бы ухватиться. Поможешь нам, и мы поможем тебе — у нас есть возможность договориться с местными судейскими. Отделаешься легким испугом.

Ногар с самого начала допроса заявил, что ему ничего не известно о делах в сфере наркобизнеса. Оба пинка уже до смерти ему надоели, и он старался не обращать на них внимания, сосредоточившись на тщательном подсчете многочисленных дырочек, которые складывались в абстрактные узоры на белом, с ржавыми потеками, фибростекле окна. Ему хотелось вернуться домой, забыть о Зипперах, Байндере, МЛИ. Что еще хуже, он начинал сильно беспокоиться за Стефи. Теперь, когда кто-то спалил Томсона, единственными людьми, имевшими доступ к финансовым отчетам Байндера, оставались Стефи и Харрисон.

Однако, хотя ночь обещала быть долгой и бессонной, а Мак Интайр и Конрад из кожи лезли вон, надеясь «уличить» Ногара, Раджастана это не особенно волновало. Если бы пинки были уверены, что деньги — «грязные», Ногара не держали бы столь долго в комнате допросов штаб-квартиры полиции, а давно бы уже бросили в камеру предварительного заключения федеральной тюрьмы.

Мак Интайр только было собрался в очередной раз принять эстафету допроса от Конрада, когда детектив Харск открыл белую металлическую дверь, впустил в кабинет Ишэм и вошел сам. От Харска буквально пахло гневом. Он ткнул большим пальцем правой руки в сторону двери.

— Мак Интайр, Конрад, выйдем отсюда. Я хочу сказать вам пару ласковых.

На Мак Интайра приказ не произвел впечатления.

— Мы еще не закончили.

— Я сказал, выметайтесь! — рявкнул Харск.

Оба пинка с явной неохотой собрали свою записывающую аппаратуру и вышли из комнаты. Харск последовал за ними. Ногар остался в кабинете наедине с Ишэм. Она швырнула на стол ключ и указала на наручники.

— Сними свои браслеты.

Обернувшись к большому зеркалу на противоположной от Ногара стене, Ишэм сняла свои солнцезащитные очки, легонько постучала ими по зеркалу и сказала, обращаясь явно не к Раджастану:

— Я жду.

Ногар понял, что она приказала убраться из соседней комнаты кому-то, кто наблюдал за допросом через прозрачное с одной стороны зеркало.

Ишэм повернулась к тигру лицом и улыбнулась.

— Теперь мы можем поговорить спокойно.

Ногар наконец-то увидел ее глаза при ярком свете. На первый взгляд они походили на человеческие — круглая радужная оболочка, вполне различимые белки. Но Раджастану не доводилось встречать пинков с желтой радужной оболочкой глаз.

— Так что же, вы не хотите их снимать? Вам так удобнее беседовать?

Ногар совсем забыл о наручниках. Он взял ключ и начал возиться с замком.

— Позвольте один вопрос. Каким образом вы, Франкенштейн, оказались на службе в ФБР?

Она снова надела очки и опять стала почти не отличима от человека. Почти. Во-первых, от нее не исходило никакого запаха. Во-вторых, дышала она совершенно беззвучно.

Ишэм не сразу ответила на вопрос Ногара.

— Не все в этой стране заинтересованы в запрете на макрогенную инженерию. Если бы не этот запрет, определенные службы сами изготавливали бы себе столько агентов, сколько им требуется.

Ногар положил наручники и ключ на стол, пытаясь скрыть свою нервозность, обусловленную общением с этим жутковатым существом — не пинком и не моро.

— И поэтому они довольствуются тем, что нелегально просачивается сквозь границы?

— Ну ладно, довольно об этом. Приступим к делу. Мне нужна информация.

Ногар вздохнул.

— Я ведь уже говорил полицейским, что не имею…

Губы Ишэм растянулись в презрительной улыбке.

— Эти поцы никогда прежде не имели дел с моро. Они абсолютно уверены в том, что все моро знают друг друга и все вовлечены в наркобизнес.

Она сунула руку в карман и, вытащив небольшую цветную фотографию, бросила ее через стол Ногару. Это был снимок лохматого пса, одетого в камуфляжный комбинезон. Гассан.

— Я разыскиваю одного представителя семейства собачьих, который называет себя Гассаном Сабах. Профессиональный киллер, специализация — политические убийства. Начал свою деятельность во время оккупации Северной Индии афганцами. Сотрудничает со всевозможными экстремистами — японские националисты, ирландские республиканцы, южноафриканские белые расисты, перуанские маоисты из группировки «Светлый путь»… список можно продолжать…

Ишэм сопровождала свой рассказ демонстрацией соответствующих фотографий: китайский наместник Йокогамы, взорванный в собственном лимузине; пожар в одном из отелей Белфаста, в результате которого погибли три министра из правительства Соединенного Королевства; полдюжины зулусских партийных лидеров, расчлененных ударами ножей-мачете в Претории; взвод кроликов-пехотинцев, расстрелянных в казарме на окраине Лимы…

— Гассан проник в Штаты в прошлом году с очередным потоком беженцев из Гондураса. Бюро не имело понятия о том, что он находится в стране, пока его не опознала одна моро из Кливленда, уроженка Белфаста. — Ишэм постучала по фотографии Гассана кончиками пальцев. — Он — в Штатах, и он связан с Зипперхедами.

— Так почему же вы хорошенько не потрясете эту вашу моро? — спросил Ногар, хотя уже начал понимать, почему.

Ишэм швырнула на стол еще одну фотографию, которая подтвердила подозрения Ногара. На фото была изображена лисица-моро с кроваво-красной раной на месте правого глаза.

— Она была нашим осведомителем. Молодая лиса из Северной Ирландии. Член уличной банды под названием Бешеные Лисицы… насколько я понимаю, вы знаете, что случилось с Лисицами. Я не успела связаться с ней. — Ишэм на секунду умолкла, затем продолжала. — ФБР предполагает, что в этом деле замешан Гассан. Но в Вашингтоне опасаются, что последней его мишенью является предвыборная кампания Джозефа Байндера. В Бюро считают, что здесь, в Кливленде, функционирует радикальная организация моро. Террористические акции Зипперхедов дают все основания для такой точки зрения.

— А почему вы думаете, что я располагаю информацией о Гассане?

— Ваши с ним пути пересекались по крайней мере трижды. Первый раз — когда Гассан прикончил местного сутенера по имени Тисаки Нугоя. Второй — во время попытки убийства Стефани Вейр, бывшей помощницы покойного Дэрила Джонсона. И, наконец, во время взрыва, в результате которого погиб Десмонд Томсон.

— Поджог дома Томсона — тоже дело рук Гассана?

— Да. Один из охранников успел перед смертью дать показания.

Ногар решил поторговаться.

— Что я получу взамен предоставленной вам информации?

Ишэм сняла очки и оглядела Раджастана так, будто исследовала труп на предмет установления причины смерти.

— Вы получите мое доброе к вам расположение, — произнесла она ледяным тоном.

Ногар внутренне поежился. Поразмыслив немного, он пришел к выводу, что не стоит приобретать врага в лице этой крутой франкенштейнихи.

— Ну хорошо, я расскажу вам, но информация эта — мои предположения, по большей части…

Он ознакомил ее со своим видением хода событий, опустив в своем рассказе все, что касалось МЛИ. Суббота, 19-е июля — Янг впускает Гассана в дом Джонсона. Гассан всаживает Джонсону в затылок пулю из «Левитта». Четверг, 24-е июля — Гассан, во время грозы после разборки Зипперхедов со «Стигматой», занимает огневую позицию в «Башне Музыканта» и выстрелом из того же «Левитта» разбивает витражное окно в доме Джонсона. Четверг, 31-е июля — Янг крадет финансовые отчеты Байндера. Пятница, 1-е августа — Янг сжигает их, а заодно и себя. Понедельник, 4-е августа — Зипперы предпринимают атаку на кафе «Арабика». Руководят ими, скорее всего, Гассан и Терин…

Ишэм сама закончила список.

— Сегодня — Десмонд Томсон погибает в результате взрыва зажигательной бомбы, а «БМВ» Эдвина Харрисона взрывается на Шорвей-Авеню…

— Харрисон мертв?

— Вы разве не слышали сводки последних известий? Он и еще двенадцать человек стали жертвами взрыва на Шорвей-Авеню утром, во время часа пик. На данный момент из всего окружения Байндера в живых осталась только Вейр… Благодаря вам. Вы не знаете, где она сейчас находится?

— Нет, — солгал Ногар, не желая впутывать во все это Мэнни. — Она подвозила меня как-то на своей машине… но с тех пор я ее не видел. Ни ее, ни той крольчихи…

Ишэм явно понимала, что он лжет.

— Если вам станет известно что-либо о ее местонахождении, сообщите мне, пожалуйста. ФБР обеспечит ей должную защиту и…

Разговор был прерван приглушенным воплем, донесшимся из коридора. Кричал Мак Интайр.

— Что-о-о?

Ногар и Ишэм прислушались.

— Я сказал, — это был голос Харска, — что собираюсь отпустить тигра. Вы сами виноваты. Вели себя как желторотые новобранцы…

— Как вы смеете говорить с нами подобными…

— Ах, извините, господа. Я несколько забылся. Может быть, вы лучше поймете меня, если я выражусь несколько по-другому? Так вот, трахал я вас обоих с вашим дурацким расследованием! Трахал я сотрудничество с вашим ведомством, если оно дает мне в помощь таких болванов!

— Детектив Харск… — начал было Конрад.

— Заткнись! У меня есть приказ окружного прокурора: никаких судебных преследований Раджастана за события в «Арабике» — он применил оружие в целях самообороны. Относительно самого оружия проверьте свои досье — Ногар имеет разрешение на его ношение и пользование им с 2043 года. А что касается изуродованного такси, так это целиком ваша вина. Ведь именно вы ворвались в диспетчерскую «Кливленд Автокэб» и устроили так, что компьютер перестал выполнять первоначально заданную программу. Позиция окружного прокурора такова: поскольку вы не представились Раджастану и сделали невозможным переход компьютера на аварийную программу, действия Ногара вполне оправданны. Он не знал, кто его преследует, и просто пытался спасти свою жизнь.

— Вы не понимаете, — снова начал Конрад. — Обвинения, выдвигаемые Раджастану «Автокэбом»…

Голос Харска стал почти ласковым.

— Нет, это вы не понимаете. У вас дерьмо вместо мозгов. «Автокэб» действительно собирается выдвинуть обвинения, но не против Раджастана, а против вас обоих. Хочу вас уведомить, что этим делом уже занялся Комитет Дорожной Безопасности. Самовольное изменение маршрута дистанционно управляемого транспортного средства — уже само по себе является уголовным преступлением. Я уж не говорю о том, что из-за двух растяп-полицейских, не соизволивших представиться подозреваемому, на улицах города создалась чрезвычайная ситуация — неуправляемое такси мчалось со скоростью свыше ста километров в час, не обращая внимания на светофоры и дорожные знаки. Молите бога, чтобы вам не предъявили еще обвинения в угоне или намеренном похищении законопослушного гражданина.

— Неужели вы верите в то, что Раджастан хотел оторваться от преследования, полагая что за ним охотятся Зипперы…

— Идиоты! Не забывайте о том, что моро тоже имеют в этой стране кое-какие гражданские права… Впрочем, чего это я перед вами распинаюсь? Короче, мне не нужна ваша долбанная помощь. Вы только мешаете работать.

— Мы уведомим ваше руководство о вашем недостойном поведении.

— Какое совпадение, ваше руководство уже уведомлено о вашем поведении. Шеф окружной полиции Робинсон желает перекинуться с вами парой слов. Все. Разговор окончен.

Ногар, сбитый с толку, повернулся к Ишэм.

— Если городская полиция начала это дело, тогда почему меня арестовали именно вы, агент ФБР?

— Потому, что полиция попросила ФБР предоставить им специалиста по выслеживанию и захвату моро. А я и являюсь именно таким специалистом. Я прошла обучение в израильской разведке. — Девушка зловеще улыбнулась.

Харск вихрем ворвался в комнату.

— Ишэм, какого черта вы отослали моих наблюдателей из соседней комнаты? Согласно инструкции допрашивающий офицер не должен оставаться наедине с подозреваемым…

— Я — не один из ваших офицеров, а Раджастан, насколько я понимаю, уже не является подозреваемым.

Харск метнул в женщину хмурый взгляд, но обратился к Раджастану.

— Ногар, ты свободен. Окружной прокурор считает, что у нас нет достаточных оснований для того, чтобы держать тебя под стражей.

Ногар встал.

— Спасибо.

— Не нужно пока благодарить меня. Из-за тебя и из-за Байндера на меня столько проблем навалилось… А тут еще Зипперы эти — муниципалитет в панике, пресса как с цепи сорвалась… И у меня складывается впечатление, что все это потому, что ты суешь свой нос, куда не следует. По мне, так я засадил бы тебя в кутузку, от греха подальше. Но… — Харск развел руками, потом повернулся к Ишэм.

— А теперь, с разрешения специального агента Ишэм, я хотел бы конфиденциально побеседовать с мистером Раджастаном в своем кабинете.

Харск церемонно поклонился даме и вывел тигра из комнаты для допросов.

ГЛАВА 20

Офис Харска располагался в подвале того же здания. Пахло здесь бумагой, пылью и плесенью. Когда Харск ввел Ногара в помещение, тому пришлось пригнуть голову, чтобы не задеть водопроводные трубы и кабели электропроводки, змеящиеся по потолку. У обшарпанного деревянного стола стояли два стула, сваренные из тонких хромированных трубок, с сиденьями из красного винила. Стулья выглядели настолько хрупкими, что Ногар не рискнул сесть.

Харск же тяжело опустился на один из них и взял со стола пластиковый стаканчик с давно остывшим кофе. Такие же стаканчики — дюжины две — беспорядочно валялись по всей комнате. Харск пригубил напиток, скривился, но потом сделал еще пару глотков.

— Итак, Ногар, ты полагаешь, что выбрался относительно сухим из воды лишь благодаря своему безупречному образу жизни и доброте душевной…

Раджастан сморщил нос. Ему показалось, что в кофе Харска плавает какой-то мусор.

— А ты полагаешь иначе?

Левый уголок рта Харска слегка приподнялся — это означало у чернокожего пинка улыбку. Детектив осушил стакан и швырнул его в угол комнаты, где стояла доверху набитая бумагой мусорная корзина.

— Хорошо. Положим, ты не понимаешь, хотя я знаю, что ты не такой уж дурачок, каким иногда прикидываешься. Я объясню тебе, почему решено тебя отпустить. И это не имеет никакого отношения к некомпетентности этих двух недоумков…

Харск открыл нижний ящик стола и вынул оттуда Ногаров «Винд».

— Многие ли знают, кем был твой отец?

Меньше всего ожидал Ногар услышать от Харска подобный вопрос.

— А какое это имеет отношение к…

Харск вытащил из стола запасные обоймы к «Винду» и аккуратно положил их рядом с карабином.

— Если ты не понимаешь какое, тогда ты тупее, чем я думал. Неужели до тебя не доходит, что сделают с тобой федералы — не говоря уж о болванах вроде Мак Интайра и Конрада, — узнай они, чей ты сынуля?

— Сыновья не отвечают за своего отца.

Харск бросил в тигра испепеляющий взгляд.

— Смотря какие сыновья. Сейчас в стране насчитывается несколько сотен моро из породы раджастанов, но ни один из них, кроме тебя, не предпринял попытки выяснить, кто был его родителем. А ты, болван, добился этого. Ты сознательно связал себя с историей Датии. И теперь тебе придется иметь с ней дело.

Ногар не нашелся, что ответить на это.

— Что ты имеешь в виду, говоря «узнай федералы»…

— Я имею в виду то, что они не знают. Пока. Возможно, только полдюжине человек в городском департаменте полиции известно, что частный детектив Ногар Раджастан — сын Датии, лидера кровавого восстания моро во времена «Черного Августа». Один из тех, кому это известно, — окружной прокурор. Другой — я. Все мы присутствовали при заключительном акте драмы у «Башни Музыканта». Датия сдерживал напор двух взводов полиции с помощью вот этой вот пушки. — Он кивнул на «Винд». — Потом прибыл взвод Национальной Гвардии, и они подожгли здание, чтобы выкурить твоего папашу.

Ногару не хотелось всего этого слышать. Хорошо еще, что Харск был пинком и не мог учуять, какие эмоции испытывает в данный момент тигр.

— Датия был психопатом, потерявшим половину своего ума в Афганистане. Многие люди так и не поняли, почему сотни моро последовали за его безумными призывами и лозунгами, поверили в то, что он проповедовал. Скорее всего, потому, что слишком уж горячая, слишком нестабильная атмосфера была в то лето в Моро-Тауне. Ситуация была взрывоопасной — во многом похожей на сегодняшнюю, — и оказалось достаточно одной искры, из которой возгорелось пламя.

В комнате воцарилась долгая неловкая тишина.

— К чему ты клонишь, Харск?

Харск грустно покачал головой.

— Ты как слепой, беззубый котенок. Неужели я должен тебе это разжевывать? Шесть человек из департамента полиции и взвод Национальных Гвардейцев присутствовали при последних минутах жизни твоего папаши. В своих предсмертных криках он упоминал твое имя — и это содержится в официальных отчетах. Я удивляюсь, почему до сих пор никто не поднял эти документы. Стоит кому-то сопоставить, насколько похожи последние вылазки Зипперов с действиями твоего предка — и самим чертям станет тошно. — Харск встал. — Слышал ты когда-нибудь такое выражение — «козел отпущения»? Как ты полагаешь, что подумают Мак Интайр и Конрад, если именно они сопоставят эти факты?

Ногару показалось, будто пол уходит у него из-под ног.

— Они подумают, что я…

— … играешь в этой заварухе первую скрипку, дерьмовая ты голова. Тебе страшно повезло, что ни я, ни окружной прокурор так не думаем. Хотя, если бы не эти два фактора, я все-таки засадил бы тебя, как я уже говорил, ради твоей же пользы.

— Какие еще два фактора?

Харск снова сел.

— Мы с прокурором подозреваем, что из тебя хотят сделать великомученика. Если тебя арестуют, или пристрелят, или еще что-то в этом роде, и все моро узнают, чей ты отпрыск, — это как раз и будет той искрой, от которой все взорвется. Пока что нам приходится иметь дело с Зипперами — хотя и этого вполне достаточно.

У Ногара было такое ощущение, что его собственное прошлое наваливается на него; складывалось впечатление, будто он целое десятилетие занимался лишь тем, что убегал от собственного хвоста.

— Ты сказал два фактора…

— Второй — это постоянные свары между различными ведомствами. Ишэм захватила твое оружие, но во всей этой суматохе его не успели зафиксировать как улику против тебя. Тебе не могут предъявить обвинение в незаконном использовании оружия, когда у тебя нет его на руках…

Ногар взглянул на свой карабин, лежащий на столе. Он прекрасно понял намек Харска. Раджастан сунул «Винд» в кобуру и положил обоймы в карман.

— Я могу идти?

— Вали. Только сделай одолжение — перестань быть одной из моих проблем.

Когда Ногар поднялся в вестибюль, снаружи, на улице, уже занялся серо-голубой рассвет. Раджастан огляделся, с удовлетворением отметил, что на входе нет детекторных установок для обнаружения оружия, и направился к будкам видеофонов-автоматов, расположенных неподалеку от лифта. Он намеревался позвонить Мэнни, чтобы застать мангуста, пока тот не отправился на работу.

Видеофоны в вестибюле полицейского участка были в лучшем состоянии, нежели уличные, — это означало, что будки по крайней мере один раз в неделю очищают от экскрементов и замазывают грэффити. На вызов ответила Эйнджел.

— Кисуля, твою мать, где ты пропадаешь?

— Какого хрена ты подходишь к видеофону? — злобно прорычал Кисуля. — Никто не должен знать, что ты у Мэнни…

— Остынь, Кисуля, — попросила Эйнджел. — Что с тобой случилось? Пинки глаз не сомкнула всю ночь, Док тоже места себе не…

Оттолкнув крольчиху, перед камерой появился Мэнни.

— Ногар, черт побери! Где тебя носит! Почему ты не сказал мне, откуда у тебя рана в бедре?

Ногар виновато вздохнул.

— Извини, дружище, не хотел лишний раз тебя беспокоить.

Мангуст презрительно фыркнул.

— Беспокоить! Если бы я знал, я мог бы принять участие во вскрытии и попытаться сам извлечь твои пули… Впрочем, насколько я понимаю, тебе не предъявили обвинений?

— Да. Это была самооборона.

— Тебе еще повезло, не то упекли бы тебя на несколько лет, как пить дать. А сейчас ты где? Выглядишь ты, надо сказать, отвратительно.

— Это диагноз профессионала? — Ногар был по-прежнему весь облеплен водорослями с ног до головы. Воняло от него, наверно, как от выгребной ямы, но Ногар не ощущал этого.

— Когда ты соблаговолишь подробно посвятить меня во все, что происходит? — поинтересовался Мэнни.

— Если хочешь спокойно спать по ночам, то лучше тебе не знать всего. Как там Стефи?

Мэнни пожал плечами.

— Лучше, чем большинство пинков, проводящих столь долгое время в обществе моро. Засыпала меня вопросами, в основном о тебе. — Мэнни огляделся по сторонам и понизил голос. — Глупый, конечно, вопрос, но вы с ней не…

— Да, — сказал Ногар и, спустя пару секунд, повторил: — да.

— Проклятье, — пробормотал Мэнни, отводя взгляд.

Прошло, наверно, около минуты, прежде чем он переварил это откровенное признание. Наконец, он снова посмотрел в лицо Ногару.

— Между прочим, ты знаешь, что расследование по убийству Дэрила Джонсона возобновлено? В МВД заподозрили, что легавые из Шейкера намеренно оставили вторую пулю в доме Джонсона. Конгрессмену Байндеру предстоит отчитаться перед Комитетом по Этике.

— Да, я слыхал что-то по радио.

Они поговорили еще минут десять. Ногар рассказал Мэнни о своих злоключениях и ответил на вопросы мангуста о своих ранах. Никто из них больше не затрагивал тему взаимоотношений Раджастана со Стефи Вейр. Потом Ногар вызвал такси. С водителем.

Через пятнадцать минут к крыльцу здания подрулил знакомый Ногару «Ниссан Тори». Водитель был тот же, что и вчера, — разговорчивая негритянка, вероятно, единственная «живая» таксистка в «Кливленд Автокэб».

— Так и думала, что это ты.

Ногар взгромоздился на заднее сиденье и сунул в счетчик свою кредитку. Машина тронулась и взяла курс на запад, в сторону моста Мейн-Авеню.

— Неслабая была ночка сегодня. Слыхал новости? Какие-то наркоты вломились в диспетчерскую и пытались захватить новехонький «Крайслер» с дистанционным управлением. Чуть не угробили пассажира. Не доверяю я этим дистанционникам, с шоферюгой надежнее…

Ногар задремал под ее болтовню.

Она разбудила его, когда они прибыли на место назначения, возможно, подождав немного, чтобы счетчик отстучал несколько лишних баксов. Ногар не стал спорить, наоборот, дал ей еще 50 долларов чаевых.

— Спасибо. Можешь заказывать меня всякий раз, когда будешь вызывать мотор. Спросишь Руби. Черт побери, ты не так уж и плох для моро.

Ногар постоял напротив безымянного бара и проводил взглядом отъезжающий «Тори». Утренняя жара уже начинала раскалять тротуар, равно как и водоросли, засохшие в тигрином меху. Раджастан взглянул на то место, где останавливался «Антей», принадлежащий Стефи, — на асфальте остались кровавые отпечатки ног Ногара.

Он подковылял к дому Мэнни и не успел позвонить в дверь, как она вдруг распахнулась и Стефи буквально втащила его внутрь. Следуя за девушкой в гостинную, Ногар ощутил что от нее исходят волны беспокойства и страха. Эйнджел сидела на диване. Мэнни уже ушел на работу. Стефи прерывисто дышала.

— Они начали передавать это пять минут назад. По всем каналам…

Эйнджел оттолкнула ее от экрана.

— Шшшшш… тише…

— Сейчас мы покажем вам уникальные кадры разыгравшейся трагедии, — вещал комментатор-пинк. — Наш метеоролог, Тэд Андайк, находился неподалеку от места катастрофы. Вы увидите полную видеозапись произошедшего несчастья.

Комментатор исчез с экрана, уступив место Тэду Андайку — маленькому человечку с прилизанными черными волосами и бегающими глазками. Метеоролог, одетый в куртку «сафари», стоял на крыше какого-то здания неподалеку от международного аэропорта Хопкинс, располагавшегося к западу от Кливленда.

— … обещают повышение температуры до 38 градусов, и Национальная Служба Погоды предупреждает, что… — Шум заходившего на посадку самолета почти заглушил слова Андайка. — Проклятые самолеты, мешают…

Оператор перевел камеру на самолет, показавшийся из-за правого плеча Андайка. Это была модифицированная модель «Боинга-747» с гигантскими электрическими турболопастями на крыльях. С земли взметнулось нечто похожее на молнию и ударило самолет в переднее посадочное шасси…

Вишнево-красный огненный шар поглотил переднюю часть корпуса летательного аппарата, который в этот момент находился примерно на стометровой высоте. Нос 747-го на мгновение окутало облаком черного дыма. Снизу сверкнула еще одна молния, в воздухе расцвел другой огненный шар, и правое крыло отвалилось, будто срезанное ножом. Изображение затряслось — видимо, оператор пытался поймать падающий самолет в объектив видеокамеры.

— О Господи, кто-то сбил его! Кто-то сбил самолет… — вопил Андайк.

Оператор наконец-то поймал в объектив самолет, который, перевернувшись на правый бок, рухнул на взлетно-посадочную полосу и на секунду замер, выставив вертикально вверх левое крыло — словно плавник гигантской акулы блеснул в солнечных лучах. Самолет медленно завалился на левое крыло, которое тотчас же обломилось; потом отделилась хвостовая часть и откатилась в сторону. Послышался грохот взрыва, экран озарила яркая вспышка и изображение затянуло дымом.

Андайк верещал пронзительным голосом нечто нечленораздельное, и на экране вновь появился комментатор.

— По предварительным оценкам, погибло свыше трехсот человек. Мы получили сведения, что на борту «Боинга» находился конгрессмен Джозеф Байндер…

Ногара будто ударили коленом в пах.

— … Байндер возвращался в Кливленд из Колумбуса, где он занимался реорганизацией своей предвыборной кампании, — в делах которой царил хаос со времен убийства менеджера компании Дэрила Джонсона. Представитель Федерального Бюро Расследований высказал предположения, что самолет был обстрелян мини-ракетами класса «земля-воздух»…

Ногар медленно опустился в кресло. Кто-то — скорее всего Гассан — убил несколько сотен человек лишь для того, чтобы устранить Байндера. Раджастан чувствовал, что событиями управляет какая-то непреодолимая сила. К данному моменту все, кто имел хоть какое-то отношение к финансовым отчетам Байндера, погибли. Все, кроме…

Ногар протянул руки к Стефи и заключил ее в объятия.

Раджастан выключил душ. Он наконец-то смыл со своего меха присохшие водоросли. Выглянув из-за пластиковой перегородки, он увидел, что Стефи сидит на стуле и сушит волосы феном.

— Что ты хотела этим сказать — «ты слишком груб с Эйнджел»?

Стефи посмотрела на свои ноги, покачала головой и улыбнулась. Потом взяла полотенце и вытерла остаток водоросли, прилипший к бедру.

— Ну так что? — нетерпеливо спросил Ногар.

Стефи встряхнула полотенце и подала его Ногару.

— Мне просто кажется, что ты не совсем понимаешь, как болезненно она воспринимает все происходящее.

Раджастан начал вытирать полотенцем шерсть, с сожалением вспоминая мощную сушилку в своей квартире.

— Стефи, происходящее — не подарок для всех нас.

— Верно. Но, думаю, ей приходится особенно трудно. Хотя Эйнджел и храбрится, она очень напугана, Ногар. И она так одинока. — Девушка встала и помогла тигру вытереть мех на спине. — Ей снятся кошмары. Не нужно было на нее кричать, когда она ответила на твой вызов по видеофону.

— Слушай, я ведь предупреждал ее, чтобы не высовывалась. Никто не должен знать, что вы обе находитесь дома у Мэнни. И вообще, ее манера вести себя действует мне на нервы.

— Она ведь еще подросток. Ей всего 14 лет.

Ногар вздохнул.

— Стефи, для моро это вполне зрелый возраст.

— Да, в физическом отношении она вполне взрослая. Но в душе она все еще ребенок. Вспомни себя в ее возрасте.

Ногар горько усмехнулся. В возрасте Эйнджел он состоял в уличной банде «Адские Коты». Ну что же, тогда он, возможно, вел себя похлеще крольчихи…

— Так что ты от меня хочешь? — спросил он, мысленно добавив: «чтобы я ее трахнул?»

— Думаю, к ней нужно относиться с уважением. Ей надо, чтобы кто-то верил ей, подбодрил ее. А больше всего… — Стефи взглянула тигру в глаза. — Думаю, она хочет тебе понравиться.

— Она мне нравится… в каком-то смысле.

— Эйнджел должна узнать об этом.

Ногар покачал головой. Он и сам иногда ловил себя на мысли, что воспринимает крольчиху как помеху, чего Эйнджел, конечно же, не заслуживала.

— Стефи, — решил он сменить тему разговора, — вам с Эйнджел лучше уехать из города.

Она склонила голову набок.

— Это необходимо?

— Тебе опасно находиться в Кливленде. Ты осталась единственной из окружения Байндера, кто мог видеть те злополучные отчеты. Гассан сбил «Боинг» лишь затем, чтобы разделаться с Байндером. Сам Господь Бог тебе не поможет, если Гассан — или те, на кого он работает — разнюхает, где ты находишься.

— А я-то думала, что ты — атеист.

Ногар поморщился.

— Это так, речевой оборот. Понимаешь, нам нельзя быть рядом, пока вся эта заваруха не закончится. Я попрошу Бобби, чтобы он подыскал какой-нибудь укромный отель или мотель. Вы с Эйнджел поселитесь там под вымышленными именами…

— Почему я и Эйнджел?

Ногар обнял ее рукой за плечи.

— Я хочу, чтобы тебя кто-нибудь охранял, пока меня не будет рядом. К тому же ты сама говоришь, что Эйнджел нужен друг. Вернее, подруга. Ты для этой роли подходишь больше, чем я.

— Когда нужно уезжать?

— Как можно быстрее.

Она отвернулась и начала вытирать полотенцем запотевшее зеркало.

— Почему Гассан убивает всех людей из окружения Байндера?

Ногар посмотрел на отражение в зеркале — огромный израненный тигр и хрупкая черноволосая девушка. Стефи показалась ему такой маленькой, такой беспомощной…

— Я по-прежнему думаю, что все дело в финансовых отчетах компании… хотя федералы считают, что за убийством стоит какая-то радикальная организация моро. А я в этом не уверен.

— Почему?

— Дэрил Джонсон не является жертвой террористического акта. Его убили явно по заказу, уложили одним выстрелом, в доме — никаких признаков вандализма… кроме разбитого окна, но это — для отвода глаз.

Стефи пожала плечами.

— Ты — детектив, тебе виднее… Ну что же, звони Бобби, а я пойду посмотрю, подойдет ли мне что-нибудь из одежды Мэнни.

Она вышла из ванной, оставив на полу свою старую одежду. Ногар смотрел, как обнаженная Стефи идет, никого не стесняясь, по коридору и понял, что Мэнни прав — девушка действительно привыкла к обществу моро и относилась к ним, как к ровне.

Ногар проковылял по лестнице на первый этаж и направился к видеофону. Эйнджел по-прежнему сидела на диване, глядя на экран. Похоже, она пристрастилась к просмотру видеоновостей. Крольчиха переключала каналы с помощью дистанционного пульта управления.

Моро то, моро это…

Сообщения о моро стали основной темой всех выпусков новостей. Теперь речь шла уже не только о Зипперхедах. Харск прав — нынешнее лето оказалось чрезвычайно взрывоопасным.

Уже поступили сообщения о стычках моро с подростковыми бандами пинков в Нью-Йорке… В Бенсхаймовской клинике взорвана зажигательная бомба; погибло трое врачей и три беременных моро.

Раджастан вспомнил свой разговор со Стефи относительно крольчихи.

— Эйнджел, извини, но мне нужно воспользоваться видеофоном.

Эйнджел обернулась и посмотрела на него. Выглядела она несколько удивленной.

— Конечно, Кисуля.

Она встала с дивана. Ногар сел и начал вызывать Бобби.

— Ногар…

Она назвала меня Ногар?

— Да, Эйнджел.

— Ты не будешь сердиться, если я впредь буду звать тебя Кисулей?

— Да нет, что ты…

— Роберт Дитрих слушает, — раздался голос из динамика.

— Это я, Бобби.

— Спасибо, Кисуля, — сказала Эйнджел и вышла из гостиной.

На экране появилась рыжебородая физиономия Бобби.

— Чего тебе, тигрище?

Ногар объяснил, что нужно найти укромное местечко для «двух девушек».

Бобби кивнул.

— Проще простого. Все будет о'кей. Между прочим…

— Что?

— Нужны тебе те данные на Нугою? Ну, помнишь, я раскопал их по твоей просьбе?

Раджастан напрочь забыл об этом.

— Какой в них теперь толк? Нугоя ведь мертв.

— Дело не в Нугое. Там есть кое-что о Дэриле Джонсоне…

Ногар вскочил на ноги, не обращая внимания на боль в правом бедре.

— Что?!

Бобби ласково ухмыльнулся.

— Я знал, что тебя это заинтересует.

ГЛАВА 21

Пока Бобби, укативший на своем кресле-каталке куда-то в глубину своего домашнего лабиринта, готовил фальшивое удостоверение для Стефи, Раджастан попытался осмыслить новую информацию о Дэриле Джонсоне. Похоже, он нащупал ниточку — пока, правда, очень тонкую, — которая могла связать Джонсона с Зипперхедами.

Вскрытие полицейскими патологоанатомами трупа Джонсона показало, что Дэрил перед смертью основательно накачался как алкоголем, так и наркотиками.

Хотя Мэнни и не удалось выяснить, какими именно, Ногар все больше склонялся к мысли, что скорее всего это был флаш.

Бобби проследил финансовые связи Нугои, и одна из них вывела непосредственно на Джонсона. Нугоя мог получать деньги от Джонсона только за два вида услуг: наркотики и секс. А поскольку Нугоя поставлял своим клиентам особей только женского пола, причем моро, секс отпадал — ведь Дэрри был «голубым».

Нугою убрали за то, что он перепродавал флаш, получаемый им от Зипперов.

А Джонсон покупал флаш у него.

«Покупал ли?» — усомнился Ногар. Если да, то почему в доме Джонсона не было обнаружено никаких следов флаша? Может, Янг уничтожил их, эти следы?

А если шантаж?

Нет, вряд ли. Вклады на банковском счете Нугои были слишком малы для аппетитов сутенера, который — обладай он какой-то важной информацией — потребовал бы от Джонсона гораздо более крупную сумму…

Ногар увидел в окно, как к дому Мэнни подрулил знакомый «Ниссан Тори». Раджастан проковылял к двери, распахнул ее и махнул рукой таксистке. Конечно же, это снова была Руби. Потом тигр обернулся к Эйнджел и Стефи. Стефи каким-то образом умудрилась отыскать среди одежды Мэнни джинсы и тенниску, которые оказались ей как раз впору.

«Во всех ты, душечка, нарядах хороша», — усмехнулся про себя Ногар, а вслух сказал:

— Я сейчас быстренько смотаюсь к Бобби, а вы готовьтесь к отъезду.

— Мы уже готовы, Кисуля.

— О'кей.

Через полчаса Раджастан вернулся с фальшивым удостоверением для Стефи. Бобби клятвенно заверил Ногара, что определить подделку можно лишь с помощью специального оборудования, которого, конечно же, нет и быть не может в заштатном мотеле, куда надлежало отправиться «девушкам».

Ногар окинул их пытливым взглядом:

— Обе хорошо усвоили, что вам нужно делать?

— Конечно, Кисуля, никаких проблем.

Ногар покачал головой. Он доверял крольчихе, но решил, что проверить лишний раз не помешает.

— Давайте-ка повторим еще разок.

Стефи и Эйнджел посмотрели друг на друга. Стефи склонила голову набок и махнула ладонью в сторону крольчихи, мол, пусть Эйнджел говорит.

— Хорошо, Кисуля, значит мы сейчас едем в аэропорт…

— Хопкинс.

— Да помню я, не перебивай. Там, значит, на стоянке такси нас будет ждать э-э…

— «Мадуро», черный «Мадуро» производства «Дженерал Моторс», спортивная модель… — Стефи укоризненно взглянула на него, и Ногар заткнулся.

— Позволь мне все же закончить самой, Кисуля, — Эйнджел закатила глаза так, что стали видны белки. — Рейс оплачен от нового имени пинки… пардон, Стефи. Потом мы катим по 322-му хайвею, сворачиваем на Честерленд и селимся там в мотеле «Лесная Звездочка».

— Верно. Я свяжусь с вами, как только все это дерьмо немного уляжется.

Ногар улыбнулся крольчихе и, к своему удивлению, получил от Эйнджел широченную улыбку в ответ.

Он провел путешественниц к «Тори» и оплатил таксистке дорогу до аэропорта. Руби, как и Стэфи, уже, вероятно, привыкла к общению с моро. Негритянка даже не прокомментировала одеяние Эйнджел, облаченной, как в халат, в старую рубашку Ногара.

— Буду по тебе скучать, — прошептала Стефи, когда Раджастан закрывал дверь.

Машина тронулась и поехала на запад, в сторону аэропорта. Ногар проводил взглядом желтый «Тори», пока тот не скрылся за углом.

Тигр широко зевнул, вернулся в дом и расположился напротив компьютера, на диване, от которого все еще пахло кровью. Его собственной кровью.

Сегодня вечером предстоит встреча со Смитом…

Ногар твердо пообещал себе, что пошлет этого студнеобразного «бухгалтера» к чертям собачьим, если тот не выложит ему полную информацию о МЛИ. Ситуация стала слишком опасной, чтобы продолжать потакать сверхосторожности клиента. Нежелание Смита раскрыть все карты уже стоило жизни нескольким сотням людей.

Раджастан потянулся и попытался снова сопоставить все факты.

Итак, убийство Джонсона было тщательно спланировано. В этом нет никаких сомнений.

Однако, громкие убийства других приспешников Байндера кажутся спонтанными и вполне вписывающимися в разгул насилия, развязанного Зипперхедами.

Атаки грызунов странным образом напоминают бунты одиннадцатилетней давности, вплоть до того, что первые из них оказались как бы приуроченными к годовщине Восстания, четвертого августа. Впечатление складывалось такое, будто Зипперы вознамерились до смерти напугать пинков.

Ногар царапнул когтями по обивке дивана, которая покорно разошлась.

Что-то здесь не складывается. Ведь Зипперы — не террористы, а торговцы наркотой. Чего они добьются, взбудоражив пинков? Только того, что пинки прижмут крыс к ногтю, прикроют их лавочку. А ведь наркотики — их хлеб. Так что, если нахлынет новая волна восстаний моро, никто от этого не выиграет.

Далее. МЛИ, видимо, имеет контакты с Зипперами. Здесь тоже, на первый взгляд, нет никакого смысла. Но, с другой стороны, факты налицо, хотя и косвенные. К примеру, тот зеленый фургон с дистанционным управлением, который отъехал от дома Томсона сразу же перед взрывом. На таком же фургоне разъезжает и Смит. Может, именно эти дистанционники и доставляют грызунов к местам их атак? Несомненно так же и то, что Зипперами руководит некая властная сила. Судя по словам Эйнджел, Терин у кого-то под каблуком. У кого? У Гассана, который осуществляет поставки Зипам флаша? Или у МЛИ?

Ногар заснул с таким чувством, будто он забыл что-то очень важное.

Разбудил его Мэнни, который сегодня раньше вернулся домой.

— А где девочки?

Ногар зевнул и сел.

— Я отослал их в мотель за городом, там они не будут подвергаться такой опасности, как здесь.

— В отличие от тебя… и меня…

Ногара это задело.

— Послушай, я изо всех сил пытаюсь не втягивать тебя в это дерьмо. Именно поэтому я и отправил их..

Мэнни вздохнул и сел на диван, рядом с тигром. Мангуст поставил локти на колени и подпер своими ладонями — изрезанными ладонями хирурга — подбородок.

— А тебе никогда не приходило в голову, что я не хочу оставаться в стороне от твоих дел?

Ногар не ответил.

— Как думаешь, почему я сказал тебе приходить сюда, когда станет туго? Почему я помогаю тебе в твоих расследованиях? Почему я сам извлек пулю из твоего бедра, а не отправил тебя в больницу? — Мэнни грустно покачал головой. — Когда ты сбежал из дома и связался с той бандой, я понял, что бесполезно взывать к твоему здравому смыслу. Но я имею право знать, во что ты впутываешься. Я обещал Орай оберегать тебя.

Мэнни умолк. В наступившей тишине слышались лишь слабое жужжание люминесцентной лампы на потолке да дыхание Ногара.

— Я уже втянул тебя в свои проблемы настолько, что ты вполне можешь потерять работу…

Мэнни бросил взгляд в окно, на дорогу, по которой уехал «Ниссан Тори».

— Меня всю жизнь учили тому, чтобы я спасал чьи-то жизни. Сегодня у нас была чрезвычайная ситуация, крушение 747-го. Посмотрел бы ты, сколько там было трупов, которые следовало идентифицировать. А меня прогнали оттуда, прогнали только потому, что среди жертв не было ни одного моро, все — люди. И ты думаешь, что я сильно держусь за свою работу?

Ногар решил рассказать другу все, до мельчайших деталей. Мангуст заслуживал того, чтобы знать все.

Мэнни не прерывал Раджастана и не задавал вопросов. Он просто сидел и слушал. Пару раз кивнул, несколько раз наморщил нос. Но не проронил ни слова.

К тому времени, когда Ногар закончил, небо снаружи стало кроваво-красным. Когда Мэнни наконец заговорил, то заговорил ровным, спокойным тоном профессионала, будто описывал труп, вскрытие которого только что произвел.

— Ты прав. Твой франк — не из Южной Африки. Все их франки были зарегистрированы в каталогах сразу же после военного переворота в Претории. Судя по твоему описанию, не может он быть так же из Израиля или Японии. С другой стороны, совершенно ясно, что федералка эта — Ишэм — из породы суперагентов, выведенной МОССАДом. Евреи использовали их во время вторжения в Иорданию. Гассан — афганец, киллер с патологической страстью к убийствам…

Мэнни положил ладонь на лоб.

— Ты говоришь, что самолет сбил скорее всего именно Гассан. Ужас, никак не могу забыть этого кровавого месива среди обломков «Боинга».

— Ты в порядке?

— Да, все нормально, устал только… эй, гляди-ка, уже полдесятого. Тебе лучше проверить, кто звонил тебе, если хочешь встретиться с клиентом вовремя. Я подброшу тебя до Лейквью.

Ногар совершенно забыл о дискете, которую принесла ему Руби из офиса. Столько событий за такое короткое время…

Он вынул дискету из бумажника и вставил ее в компьютер.

— Воспроизведение, — бросил он аппарату.

Первым оказалось послание от покойного Десмонда Томсона, пресс-секретаря Байндера.

Лицо Томсона было мрачнее тучи, с впалыми щеками и мешками под глазами. Хорошо поставленный, комментаторский голос его звучал хрипло, как у рок-певца, который слишком много курит.

— Я не имею понятия, какие вы цели преследуете, занимаясь этим делом. Но у меня к вам настоятельная просьба — если вам удалось что-то выяснить, не делайте это достоянием гласности, пока конгрессмен Байндер не проведет пресс-конференцию, намеченную на завтра.

— Проклятье, если Терин скопировала это послание во вторник ночью, когда Зипперы вывели из строя мой домашний компьютер…

Следующее послание было от Джона Смита.

Тусклый свет отражался от бледной, словно полиэтиленовой кожи франка. Мутные водянистые глаза смотрели прямо перед собой. Бледная одутловатая рука настроила объектив видеокамеры. Мэнни уставился на экран, завороженно глядя на жуткое создание.

— Дела обстоят еще хуже, чем я думал, — забулькал франк. — Мы встретимся на Лейквью, а потом все сведения, которыми мы с вами обладаем, следует предать гласности. Мне удалось выяснить, что за убийством Джонсона стоит не один или несколько наших сотрудников, но вся компания. Более того, она подталкивает бандитов к эскалации насилия. Я не могу допустить, чтобы нас вовлекли в это. МЛИ коррумпирована насквозь, и мы должны обнародовать все факты. Я привезу доказательства на нашу завтрашнюю встречу.

Ногар откинулся на спинку дивана.

«Похоже, мне не придется прижимать этого парня к стенке», — подумал он. Франк готов сам выложить свою подноготную. Но не слишком ли поздно?

Мэнни взглянул на тигра.

— Ты вроде бы говорил, что Зипперхеды могли скопировать послания с твоего домашнего компьютера?

Проклятье, конечно же, у Терри есть это сообщение! Зипперы знают, что встреча состоится на Лейквью, сегодня. Они сбили 747-й, чтобы достать Байндера. И они, несомненно, устроят засаду на франка — если МЛИ уже не разобралась с ним.

— Мэнни, мы едем на Лейквью немедленно!

Зеленый фургон патологоанатома Манди Гуджерата несся по Мидтаун-Авеню. Вел машину Мэнни.

Мангуст не желал, чтобы Ногар оберегал его. Ну что же, теперь он тоже по уши в этом дерьме — и да поможет ему Бог!

Раджастан мрачно усмехнулся. Опять «речевой оборот», как тогда, в разговоре со Стефи.

Он чуть не забыл предупредить Мэнни, где нужно поворачивать.

— Налево! — крикнул он мангусту, и тот резко тормознул; машину занесло, потом фургон нырнул в переулок, ведущий к кладбищу.

Ногар взглянул на часы. 10:15. На объезд кладбища нет времени. Нужно попытаться проникнуть с этой стороны. Через пару минут машина подкатила к воротам.

В случае необходимости фургон Мэнни мог в какой-то мере быть использован, как спасательный экипаж, поэтому он был снабжен некоторым аварийным оборудованием и инструментом. Ногар выбрал мощные кусачки, вылез из машины, хромая, подошел к воротам, сваренным из толстых стальных прутьев, и посмотрел сквозь них.

Ни пинков, ни охраны, никого и ничего, кроме темноты, могил и тускло-зеленой бронзовой статуи лесного оленя. Ногар перекусил кусачками цепь, соединявшую створки ворот, распахнул их настежь и жестом показал Мэнни, чтобы тот въезжал на территорию кладбища. Раджастан одним рывком запрыгнул на пассажирское сиденье — острая боль пронзила правую ногу — и стал давать Мэнни указания, куда ехать.

Лейквью было очень большим кладбищем, и Ногар мысленно похвалил себя за то, что в свое время заучил его план наизусть. Фургон двигался на довольно большой скорости, но Раджастану казалось, что автомобиль ползет, как черепаха. Когда они достигли цилиндрической, средневекового вида гробницы, где покоился президент Джеймс А. Гарфилд, было уже 10:20.

Наконец машина вырулила на аллею, ведущую к воротам со стороны Мэйфилд-Роуд, и Ногар увидел в нескольких десятках метров впереди знакомый зеленый фургон. Франк прибыл на место встречи вовремя.

ГЛАВА 22

Дистанционник Смита подъезжал к могиле Элайзы Уилкинс, и свет его фар на какое-то мгновение ослепил Ногара.

— Мэнни, выруби-ка наш свет.

Зеленый фургон своих фар не выключал, но теперь они были направлены в противоположном от машины Мэнни направлении. Ногар, проморгавшись, разглядел, как пневматические двери фургона распахнулись и франк выбрался наружу, держа в руке атташе-кейс. Фургон тот час же уехал.

— Жди меня здесь, — сказал Ногар мангусту, надеясь, что Зипперы еще не успели устроить засаду.

Тигр вылез из машины и, хромая, направился к франку. Потом, обернувшись, крикнул Мэнни:

— Вызывай полицию.

Смит поджидал его, прижимая плоский чемоданчик к своему обвислому животу. Теперь, когда Ногар впервые увидел его стоящим в полный рост, он вдруг понял, что это существо не приспособлено для перемещения в пространстве на двух ногах. Вся туша франка как бы оплывала вниз, отчего он стал еще больше походить на грушу. От него по-прежнему воняло, как от раскрытого канализационного коллектора, но здесь, на открытом воздухе, Ногар смог — с большим, правда, усилием — не обращать внимания на ужасный смрад. Ногар посмотрел прямо в водянистые глаза Франкенштейна.

— Если вы ждете от меня помощи, Смит, то должны рассказать мне все. И немедленно.

— Пожалуйста, давайте уедем отсюда. Нам необходимо как можно скорее связаться с прессой.

Ногар положил свою тяжелую руку на плечо франка. Даже сквозь толстую материю куртки — слишком толстую для такой жаркой погоды — тигр почувствовал, как его ладонь словно погружается в податливую плоть, которая тут же заходила ходуном.

— Сначала вы все расскажете мне. Вы использовали меня, скрывали от меня информацию — если бы вы рассказали о МЛИ раньше, то 747-й мог бы уцелеть.

Смит проговорил нечто нечленораздельное, вероятно, на своем родном языке — голос был низким булькающим и почему-то напомнил Ногару погребальную песнь. Потом франк снова перешел на английский.

— Не нужно так говорить!

Раджастан впервые услыхал в его голосе что-то похожее на эмоцию, хотя это никоим образом не отразилось на выражении лица — вернее, на полном отсутствии какого бы то ни было выражения — равно как и на исходящем от «бухгалтера» зловонии.

— До недавнего времени я и сам не знал, чем именно они занимаются. Поймите, я не приемлю насилия и считаю, что убийство — это грех которому нет прощения. Они не считали нужным сообщать мне о своих действиях.

— Что они делают, и почему вас вывели из игры?

— Мы должны уйти отсюда, — упорствовал франк.

— Послушайте, с минуты на минуту сюда прибудет полиция. Так что успокойтесь и расскажите, зачем вы вовлекли меня в эту заваруху?

— Нет-нет, нам нужно торопиться, вы не понимаете. Если власти узнают, что происходит, они не позволят нам предать гласности эту информацию. А ее обязательно нужно сделать достоянием широкой общественности.

Смит передал кейс Ногару.

— Здесь все данные. Вернее, почти все. Недостающие я расскажу вам словами. Сейчас.

Смит ослабил узел галстука, и волна жира с шеи устремилась вниз. Франк дрожал, будто в лихорадке.

— Видите ли, нашей целью является поддержка определенных политических деятелей. Мы занимаемся этим уже пятнадцать лет, в интересах нашей Родины. Я — не просто бухгалтер, я… — Франк издал утробный звук, похожий на громкую отрыжку. — Возможно, наиболее адекватным термином будет «политический офицер». Я обязан следить за тем, чтобы мы никоим образом не были замешаны в террористических актах, в любого рода физическом насилии. — В голосе франка звучало отчаяние.

— Пятнадцать лет в чужой стране — слишком долгий срок для подобной работы. Законы нашей Родины, расположенной очень далеко отсюда, перестали быть сдерживающим фактором для большинства из нас. Я должен был предотвратить это. Но я потерпел неудачу. Операция вышла из-под контроля. Меня пытаются изолировать и ускорить ход событий, а это грозит катастрофой.

Франк вытащил из кармана листок бумаги и протянул его Ногару.

— Вот доказательство, которое я обнаружил, исследуя наши досье. Я наткнулся на него совершенно случайно, вследствие ошибки, допущенной кем-то из наших при регистрации документов. Вообще-то я сам должен заниматься корреспонденцией, но они пытались скрыть от меня это письмо. Подобная работа не входит в круг их полномочий, поэтому они и допустили ошибку, зарегистрировав его слишком рано. Я не знаю, допустили ли они еще какие-либо ошибки, скрывая это от меня…

Это было письмо от Уилсона Скотта, датированное десятым августа. Такое же письмо, как и то, что нашла Эйнджел в развалинах дома Янга. Только эта копия была нетронутой, совсем неповрежденной. В ней тоже упоминались убийства пинков, захваты гангстерами-моро заложников, угоны террористами-моро самолетов. Письмо было датировано десятым августа… Сего года.

— Проклятье.

— Английский язык необычайно труден для нас. Если нам нужно отправить кому-либо письмо, мы составляем его за несколько месяцев до отправления. Но именно я отвечаю за сношения с внешним миром. Именно я регулирую перемещения денежных сумм. Без меня они непременно допустили бы ошибку при регистрации или отправке писем. — Франк помолчал, потом повторил: — Рано или поздно они допустили бы ошибку.

— Они руководят действиями Зипперов?

— Да, но они не расплачиваются с ними деньгами, дабы исключить меня из их контактов с крысами. Флаш.

Ногар покачал головой.

— Но почему?

— Они нетерпеливы. Они считают, что события развиваются слишком медленно. Они хотят иметь своих людей в Сенате. И они не могут ждать…

Теперь Раджастан понял.

— Они хотят посеять панику среди пинков с тем, чтобы правые радикалы вроде Байндера, настроенные против моро, были избраны…

Тут Ногар услыхал, как что-то движется в темноте, и, взяв кейс левой рукой, правой потянулся к «Винду».

— Смит, позади меня — фургон. Быстро к нему.

— Но я должен сказать вам, где…

— Живо!

Теперь Ногар учуял в воздухе запах псины. Запах приближался и очень быстро. Смит неуклюже побежал, переваливаясь с ноги на ногу. Ногару показалось, что ноги франка резиновые. Кому, черт побери, понадобилось создавать такое уродство?

Колыхающаяся туша франка уже преодолела почти полпути до фургона Мэнни, когда Раджастан услыхал раздававшийся откуда-то сверху шелест листьев.

Шелест был не громче шуршания гравия под ногами тигра. B нoc Ногару ударила волна отвратительного собачьего запаха, который заглушил даже «канализационную» вонь, исходившую от франка. От пса разило возбуждением, почти сексуальным по своей интенсивности.

Ногар бросился вслед за франком, но… было уже слишком поздно. С одного из деревьев на Смита обрушился лохматый пес, Гассан.

Раджастан нацелил на киллера свой «Винд», но больная нога вдруг подвернулась, и тигру пришлось припасть на одно колено.

Гассан, рухнувший на франка и распластавший его по земле, погрузил ему в грудь свое правое колено и яростно тыкал чем-то похожим на толстый прут в складки плоти франка, в то место, где у того должна была находиться шея, Ногар снова прицелился и выстрелил. В куртке Гассана, на груди, появилось отверстие. Пуля отбросила пса через невысокий памятник Элайзы Уилкинс, и афганец упал на землю позади него. Ногар, превозмогая боль в бедре, подбежал к монументу. Воздух вокруг него был насыщен запахом горелой плоти и вонью канализации. Ногар мельком взглянул на недвижимого Смита, который навзничь лежал на могиле Элайзы, уставившись невидящими глазами в небо. На шее франка Раджастан заметил круглое пятно темно-пурпурного цвета.

Ногар обогнул памятник, но Гассана уже там не было. Тигр резко крутанулся на сто восемьдесят градусов, бросил кейс на землю, чтобы взять «Винд» обеими руками, но тут, неизвестно откуда, взметнулся тяжелый ботинок и ударил Ногара по правой руке. «Винд», кувыркаясь, полетел в темноту. Пес и тигр стояли теперь лицом друг к другу. Куртка Гассана распахнулась, и Ногар увидел, что под ней у афганца был кевларовый бронежилет. Разрывной пуле из карабина не удалось его пробить, она лишь сбила пса с ног.

Раджастан стремительно бросился на киллера. Гассан мгновенно отскочил в сторону, и огромное тигриное тело пролетело мимо него и рухнуло на землю. Правое колено Ногара сильно ударилось о низкий монумент. Раджастана окатило волной жгучей боли, в глазах помутилось. Каждой клеточкой своего тела он ощущал, что пес приближается. Ногар с трудом поднялся на ноги, нырнул сквозь живую изгородь и покатился вниз по пологому пригорку.

Достигнув его подножья, он встал на четвереньки и оглянулся. Гассан стоял, низко пригнувшись и высунув из пасти длинный язык, с которого капала слюна. Потом вдруг оттолкнулся задними лапами от земли, перепрыгнул через низкую изгородь и побежал прочь от Ногара. Раджастан понимал, что не сможет двигаться так же быстро, даже если бы его правая нога была здоровой. Но у Гассана, похоже, не было с собой огнестрельного оружия, а в рукопашной схватке тигр мог легко одолеть киллера.

Ногар почувствовал резкий выброс адреналина; сердце его бешено колотилось.

Гассан вдруг резко повернул влево, стараясь обогнуть Раджастана с фланга и зайти ему в тыл. Ногар попытался развернуться, чтобы встретиться с врагом лицом к лицу, но больная нога помешала ему сделать это достаточно быстро. Он ощутил болезненный удар в основание хвоста, который послал его на колени. Раджастан с трудом поднялся на ноги. Зверь зарычал…

— Прощайся с жизнью, котяра. — Лохматая собачья рука обхватила шею тигра, и Ногар почувствовал огненный укол под левой подмышкой. В воздухе запахло паленой шерстью.

Гассан воспользовался станнером — оглушающей дубиной — и Ногара на какое-то время парализовало мощным электрическим разрядом. Перед глазами поплыли разноцветные круги, а когда зрение восстановилось, Раджастан увидел, что стоит на краю открытой могилы. Лапа безжалостного киллера начала душить его.

— Все, котяра. Сейчас я тебя похороню.

Мэнни говорил, что труп Джонсона собирались эксгумировать. Очевидно, так оно и было, и теперь Ногар был буквально на волосок от последнего пристанища Дэрри. От недостатка кислорода мысли начали путаться. Действие станнера начало понемногу проходить, но мышцы по-прежнему казались ватными.

Внезапно в обоих — пса и тигра — ударил сноп яркого света, и над головой Ногара что-то просвистело. Пуля? Гассан среагировал мгновенно. Прежде чем раздался звук второго выстрела, пес убрал руку с шеи Раджастана и черной тенью метнулся в темноту.

Мышцы не подчинялись Ногару; не удержавшись на краю могилы, он свалился вниз, лицом в толстый слой черной грязи.

Он пролежал на дне ямы, как ему показалось, целую вечность, прежде чем раздался отдаленный вой сирен. К тому времени, когда ему наконец удалось встать на четвереньки и взглянуть вверх, могилу окружили Мэнни и несколько встревоженных пинков-медиков, озаряемых вспышками красно-синих мигалок. Они явно собирались спуститься в прямоугольную яму, но Ногар предупредил их намерение, взмахнув рукой, — мол, не надо, я сам. Он медленно поднялся на ноги, и правое колено его подломилось — видимо, поддерживающий бандаж развязался и потерялся где-то во время схватки с Гассаном.

Встав в полный рост, он поднял руки, уцепился когтями за край могилы и, упершись левым ботинком в осыпающуюся земляную стену, собрал остаток сил и отчаянным рывком подтянулся на руках. Больное плечо отозвалось резкой болью, и Ногар чуть было не соскользнул назад, на дно, но пинки подхватили его подмышки и помогли выбраться из могилы.

Ногар лежал некоторое время на земле, закрыв глаза и хватая ртом воздух. От пинков пахло страхом, но более сильная волна эмоций исходила от Мэнни. Пытаясь хоть немного успокоить мангуста, Раджастан с трудом встал на ноги и заковылял — без чьей-либо помощи — к подножию холма, где стояло десятка два полицейских. Мэнни шел следом.

— Ты в порядке? Чем тебя достал этот ублюдок?

Ногар ответил сквозь стиснутые зубы, морщась от ужасной боли в колене и бедре:

— Станнером. Скорее всего, военного образца. Слишком уж сильный эффект… — Ногар оглянулся на друга и увидел, что правая рука мангуста перевязана. — А у тебя что?

Мэнни подал Ногару его «Винд».

— У этой дуры неслабая отдача.

Ногар остановился.

— Проклятье. Мэнни, ты сломал руку. Зачем ты стрелял…

— Успокойся, старина. От таких переломов еще никто не умирал.

Ай, Мэнни, Мэнни, подумал Раджастан, ведь руки — это твоя жизнь.

— Как Смит?

— Смит мертв.

— Мертв? Он получил лишь несколько ударов станнером, я сам видел.

Мэнни пожал плечами.

— Именно это его и убило.

Вокруг могилы Элайзы Уилкинс припарковались с полдюжины патрульных машин, фургон Мэнни, карета скорой помощи, «Хавьер» Харска и чей-то черный «Порше». Почти утратившая человеческие очертания, неподалеку лежала туша франка. Вокруг нее суетились несколько полицейских, устанавливающих проволочную ограду с желтыми предупредительными полосами. Харск кричал что-то в микрофон переносной рации, попутно отчитывая кого-то из стоящих рядом подчиненных за то, что «эти недоумки упустили Гассана», и поторапливая судмедэкспертов, чтобы те начинали сбор улик. Из нелюдей здесь присутствовали только Ногар, Мэнни да агент ФБР Ишэм, которая только что выбралась из «Порше» и направилась в сторону Раджастана и мангуста. Она по-прежнему была в солнцезащитных очках.

— Доктор Гуджерат, вам придется заняться установлением личности покойного. С вашим руководством договорилась.

Мэнни кивнул.

— Сделаю все, что в моих силах. Оборудование у меня с собой, правда, только для полевых условий…

— Ничего. Обойдемся пока тем, что имеем.

Мэнни волнообразно повел плечами и пошел к своему фургону. Ногар двинулся было вслед за ним, но Ишэм схватила его за руку.

— А с вами мы поговорим, мистер Раджастан. Присядьте, ваше колено по достоинству оценит такое действие.

Ногар тяжело опустился на один из холодных гранитных монументов. Девушка была права — он сразу почувствовал некоторое облегчение, переместив вес с больной ноги. Ишэм указала на безжизненное тело Смита.

— Итак, кого на этот раз укокошил наш лохматый друг?

Раджастану показалось, что нет смысла сохранять конфиденциальность клиента.

— Он называл себя Джоном Смитом. Утверждал, что работает бухгалтером в компании под названием «Мидвест Лэпидари Импортс». Судя по его словам, правление фирмы состоит из таких же Франкенштейнов, как и он сам. Все они якобы эмигранты из Южной Африки, в чем я сильно сомневаюсь.

Ишэм кивнула:

— Он не из Южной Африки. Этот франк слишком аморфен. Насколько я знаю, такой тип не зарегистрирован ни в одном из каталогов. Почему Гассан ликвидировал его?

— До начала недавнего разгула убийств МЛИ занималась тайным подкупом политических деятелей, пытаясь протолкнуть нужных ей людей в Сенат. В компании насчитывается свыше восьми тысяч сотрудников, но на самом деле их не существует, все имена вымышленные. От их имени МЛИ осуществляла финансирование предвыборных кампаний угодных ей политиканов. Смит нашел меня для того, чтобы я выяснил, стоит ли кто-нибудь из МЛИ за убийством Джонсона.

— И что же?

Ногар махнул рукой в сторону мертвеца.

— В кейсе находятся какие-то документы, которые Смит хотел предать гласности. МЛИ, похоже, вышла из повиновения своего правительства. «Мидвест Лэпидари» так же непосредственно руководит действиями Зипперхедов.

Ишэм сняла очки:

— А какого именно правительства?

— Гассан появился прежде, чем Смит успел сказать мне…

Ногар обернулся и посмотрел на труп, к которому подошел Мэнни с большим шприцем в руке. Мангуст собирался произвести генетический анализ — насколько это было возможно в полевых условиях. Мэнни стал на колени подле тела и, вонзив в тестообразную грудь франка иглу, наполнил шприц жидкостью и быстро выдернул его из мерзкой плоти.

В воздухе тотчас же распространилась невыносимая вонь — смесь тошнотворных ароматов желчи и аммиака. Несколько полисменов прикрыли рты ладонями и спешно ретировались в темноту. Ногар услышал, как рвота сотрясает их. Пока полицейские очищали свои желудки, Раджастан, Мэнни и Ишэм с брезгливым ужасом наблюдали за метаморфозами тела «главбуха» МЛИ.

Перед тем, как вонзить иглу, Мэнни расстегнул рубашку франка, и теперь сквозь отверстие, оставленное иглой в коже, начала сочиться мутная жижа. Разрыв постепенно расширялся от внутреннего давления жидкости. Мэнни, видимо, понял, что происходит, и молнией метнулся к своему фургону. Мутная зловонная жидкость ручьем полилась из разверстой груди Смита. Запах отогнал почти всех пинков далеко назад и у Ногара заслезились глаза от такого удара по обонянию. Через несколько секунд одежда франка стала насквозь мокрой; на желтом песке расползалось желтое пятно. Раджастану показалось, что от трупа поднимается белесый пар.

Края разрыва как бы растворялись. Мэнни вприпрыжку несся от фургона, держа в руке целлофановый пакет с баночками для сбора образцов жидкости. Он едва успел, поскольку франк потерял уже более половины своей массы, разлившись по песку, который быстро впитывал отвратительное содержимое тела. Мэнни начал баночками черпать жидкость из огромной дыры на груди Смита. Глаза Харска расширились. Чернокожий детектив отвернулся, упал на колени, и его вытошнило. Мэнни удалось наполнить жижей четыре банки, прежде чем кожа франка начала самопроизвольно рваться, сразу же испаряться, как кубик льда в кипящей воде. Через несколько мгновений кожа превратилась в такую же мутно-белую жидкость.

Франк исчез. От него осталась лишь бесформенная куча одежды, пара искусственных челюстей и два пластиковых глаза.

— Господи Иисусе. — Один из пинков перекрестился.

Мэнни оглядел мокрое пятно вокруг одежды «покойного» Джона Смита и изрек:

— Это не был обычный франкенштейн.

Ишэм сказала что-то в горловой микрофон и подошла к Харску.

— Дело переходит в ведение ФБР, Харск. В целях национальной безопасности.

ГЛАВА 23

Длинная колонна автомобилей двигалась по Мидтаун-Авеню к госпиталю «Метро Дженерал». Ногар не хотел отправляться в госпиталь; его начинало тошнить от одного только воспоминания о больничных запахах. Но Ишэм настояла на том, чтобы все действующие лица жуткого спектакля, разыгравшегося на кладбище Лейквью, находились в одном месте. Колонну возглавлял черный «Порше» Ишэм, за ним следовали зеленый фургон Мэнни, «Хавьер» Харска и черно-белые патрульные машины. При въезде в деловую часть города к веренице автомобилей присоединились пять темно-синих полицейских «Хавьеров» без опознавательных знаков.

Ногар вспомнил, как Ишэм резко оборвала возражения Харска, которому не понравилось, что федералы так бесцеремонно отбирают у него дело, которое он вел с самого начала. Ишэм заявила, что вызвала экспертов из Центра Инфекционного Контроля, поскольку у нее возникли подозрения, что «Смит» является чем-то вроде биологического оружия.

Раджастан прекрасно понимал, что она блефует, пытаясь таким образом слегка охладить пыл настырного Харска. Она решила все взять в свои руки, и Ногар, поразмыслив, пришел к выводу, что она справится с этим делом лучше, чем кто-либо другой.

Ишэм предоставила в распоряжение Мэнни генетическую лабораторию с прекрасным оборудованием, расположенную на пятом этаже нового крыла «Метро Дженерал». Помогали Мэнни квалифицированные ассистенты. Этаж охранялся отборными агентами ФБР.

Тигр и франкенштейниха уединились в одном из кабинетов. Ишэм просматривала документацию, содержащуюся в атташе-кейсе, привезенном Смитом, а Ногар сидел напротив нее; он испытывал некоторую неловкость от того, что измазал могильной грязью кожаный диван какого-то бедняги доктора.

Время от времени Ишэм задавала Раджастану какой-нибудь вопрос и вкратце посвящала его в содержание документов. Как оказалось, около ста пятидесяти членов Конгресса получали деньги от МЛИ. Тридцать семь конгрессменов были полностью обязаны своей карьерой «Мидвест Лэпидари». Половина из купленных МЛИ политиков входили в состав различных комитетов Палаты представителей. Трое из них занимали посты председателей комитетов, включая и Комитет по Этике. В ряде отчетов содержались сведения о крупных взятках, которые получили десятки людей, работающих в органах исполнительной власти.

Все операции по финансированию политических деятелей проводились от имени вымышленных сотрудников «Мидвест Лэпидари Импортс».

МЛИ сколотила свой колоссальный капитал действительно посредством оптовой торговли драгоценными камнями. Они буквально завалили страну «камешками» настолько, что национальная алмазообрабатывающая индустрия впала в глубочайшую депрессию. Девальвация бриллиантов и менее ценных камней, похоже, никоим образом не отразилась на балансе МЛИ. Для компенсации возможных убытков они просто-напросто выбрасывали на рынок новые большие партии камней, причем было непонятно, откуда идут эти поставки.

Особое внимание Ишэм уделила письмам, ни одно из которых не исходило непосредственно от МЛИ, а только от ее несуществующих сотрудников, якобы проживающих в различных районах США.

Некий Джек Броуди из Южного Эвклида, штат Огайо, просил одного из калифорнийских законодателей оказать помощь в ликвидации коммуны моро-эмигрантов в его родном штате — так, небольшая просьба от человека, пожертвовавшего каких-то двадцать пять тысяч баксов на предвыборную кампанию данного законодателя.

Дайэна Колсон, предположительно проживающая в Парме, штат Огайо, «информировала» члена Комитета по финансам о непозволительном разбазаривании федерального бюджета на такие никчемные, по ее мнению, проекты, как программа исследования дальнего космоса.

В уже знакомом Ногару письме, датированном десятым августа нынешнего года, Уилсон Скотт из Кливленда высказывал полную поддержку конгрессмену Байндеру, выступающему за ужесточение законов по отношению к моро «в свете последних вспышек насилия». Несуществующий Уилсон Скотт явно намекал на Зипперхедов.

Ишэм быстро, но в то же время внимательно просматривала корреспонденцию и вдруг заинтересовалась письмом Кэти Торавич, написанным Джозефу Байндеру.

Она сняла очки и взглянула на Ногара. Сетчатка ее глаз отбросила на него оранжевое отражение.

— Что такое «Нью Фуд»?

Раджастан пожал плечами.

— Небольшое научно-исследовательское предприятие, купленное МЛИ. Мой друг — специалист по компьютерам — считает, что «Мидвест Лэпидари» приобрела его с тем, чтобы легче манипулировать с налогами. «Нью Фуд» занимается разработкой и производством каких-то диетических пищевых продуктов.

Какое отношение имеет оптовая торговля драгоценными камнями к диетическим продуктам, Ногар не знал, да и знать не хотел. Теперь это уже была не его забота.

Ишэм бросила ему через стол письмо, и Раджастан быстро пробежал по нему глазами. Кэти настоятельно просила Байндера, чтобы тот попытался предотвратить одобрение Министерством Здравоохранения продукции «Нью Фуд». Насколько Ногар помнил, МЛИ купила «Нью Фуд», когда последняя была на грани банкротства.

Ишэм пролистала бумаги.

— Ньюфудовские десять миллионов в активах — все равно, что капля в море для доходов МЛИ. Патенты тоже практически ничего не стоят. Какой им был смысл приобретать столь убыточное предприятие, да еще накануне полного банкротства?

— Я ведь говорил вам — возможно, для того, чтобы каким-то образом облапошить Налоговую Службу…

Прозвучал зуммер видеофона. Ишэм сказала уверенным тоном, будто она была хозяйкой данного офиса.

— Прием.

Видеофон включился, но экран остался затененным.

— Здесь агент Ишэм. Говорите. Эта линия безопасна.

Бесстрастный электронный голос произнес:

— Пора отправляться. Конец связи.

Видеофон отключился.

Ишэм улыбнулась и собрала бумаги.

— Ладно, я спрошу этих франков о «Нью Фуд», когда мы арестуем их.

Она закрыла чемоданчик, надела свои солнцезащитные очки и жестом пригласила тигра проследовать за ней к выходу. Ногар встал и прошел к двери. В колене его снова запульсировала страшная боль, и ему пришлось ухватиться руками за дверной косяк, чтобы переступить через порог. Они с Ишэм дошли до поворота коридора. Женщина остановилась и сказала:

— Боюсь, нам придется держать вас под наблюдением, пока все это не закончится. Вам лучше побыть здесь некоторое время.

— Мне все равно. У меня нет на данный момент никаких срочных дел.

Ногар проковылял до рекреации, расположенной напротив лаборатории, в которой работал Мэнни, и тяжело опустился в кресло. Ишэм прошла мимо него, направляясь к лестнице, и взглянула на рыжеволосого агента ФБР, который сидел в кресле у окна. Она указала ему на Ногара, и агент кивнул.

«Похоже, у меня появился собственный телохранитель», — устало подумал Ногар.

Агент не носил очков, лицо — нормальное, человеческое…

Раджастан был даже доволен, что дело прибрало к своим рукам Бюро. Скоро федералы прикроют лавочку МЛИ и насилию придет конец. Жалко, правда Смита. Но самое главное то, что его, Ногара, работа выполнена.

Судя по слегка напряженному выражению лица агента, он чувствовал себя несколько неловко — то ли из-за того, что ему вменили в обязанность охранять страшенного, перепачканного кладбищенской грязью моро, то ли потому, что агентов ФБР специально учили выглядеть так, будто они страдают хроническим запором. Ногар зевнул и осторожно положил раненую ногу на низенький столик.

Из дверей лаборатории, в сопровождении другого агента, вышел Мэнни с черным саквояжем в левой руке.

— Видно, такая уж у меня горькая судьбина — постоянно латать тебя. Дай-ка я посмотрю твое колено, пока лаборанты настраивают биохимический анализатор.

«Ангел-хранитель» Ногара тоже подошел, и оба парня из ФБР встали по обеим сторонам Мэнни. Мангуст, не обращая на них никакого внимания, принялся осматривать правую ногу Раджастана. Тигр попытался не морщиться, когда Мэнни дотрагивался до больных мест.

— Проклятье, — проворчал мангуст, — тебя следовало бы отправить в операционную.

— И тем самым заставить федералов рассеять свои силы?

— Остряк. — Мэнни извлек из саквояжа ножницы и разрезал Ногаровы джинсы вокруг распухшего колена. Даже под грязью и мехом было видно, что кожа приобрела какой-то зловещий синеватый оттенок. Мэнни покачал головой. — Ты нуждаешься в услугах врача-специалиста.

Мэнни снова запустил руку в саквояж, вытащил шприц и пластиковую ампулу. Воткнув иглу шприца в ампулу, он втянул в него ее содержимое.

— Местная анестезия… — Мэнни вонзил иглу чуть повыше колена, и боль в нем мгновенно прошла; Ногар вообще перестал ощущать свое колено. Затем мангуст достал другой шприц, гораздо больших размеров. — Нужно высосать гадость, которая скопилась в коленной чашечке.

При этих словах телохранитель Ногара побледнел, как полотно.

— И если ты не обратишься потом к специалисту, — продолжал мангуст, — то клянусь, я возьму десятка полтора дюжих санитаров, мы тебя свяжем и силой притащим сюда.

Мэнни ввел иглу под коленную чашку; Раджастан почувствовал лишь легкое давление. Впечатлительный агент отвел глаза в сторону, кадык его судоржно дернулся, и Ногар испугался, что беднягу сейчас вырвет. Мэнни начал дренировать колено; прозрачный цилиндр шприца постепенно наполнялся кроваво-гнойной жидкостью. Когда капсула шприца заполнилась до отказа, Мэнни убрал его, оставив иглу в колене, положил шприц в пластиковый пакет и продолжил процедуру с помощью другого шприца. Агент смотрел в окно, внимательно изучая верхний этаж гаража возле госпиталя.

Закончив дренирование, Мэнни обработал колено спиртом и каким-то дезинфектантом, настолько вонючим, что Ногара едва не стошнило. Пытаясь как-то отвлечься от тошнотворного запаха, он поинтересовался:

— Ну что там, насчет Смита?

Мэнни оглянулся на агента, который вышел вместе с ним из лаборатории. Выражение лица пария было безучастным.

— Клиент твой — чрезвычайно странный Франкенштейн. Впрочем, его и франкенштейном-то нельзя назвать — генетическая структура даже отдаленно не напоминает человеческую модель. Впечатление такое, будто во всех образцах, которые мне удалось собрать, не существует абсолютно никакой клеточной дифференциации. Словно этот парень был с ног до головы изготовлен из одного и того же материала.

Мэнни вытащил из саквояжа пластиковый бандаж — на этот раз белый, непрозрачный — и туго перевязал им колено Ногара.

— У него не было ни органов, ни нервов, ни ногтей… насколько я понял, все эти совершенно одинаковые клетки являются мультифункциональными и способны удовлетворять любые потребности организма.

Это уж действительно странно, подумал Ногар. Даже более чем странно. Не было органов? Нервов? Но ведь оно… он должен был обладать мозгом. Он был разумен. Он говорил со мной, черт побери…

— Его так называемый «разум» был, вероятно, распределен по всему организму в виде электрических сигналов, так же, как и все другие функции — принятие пищи, выделение… размножаются подобные особи, видимо, посредством бинарного деления.

Мэнни выпрямился и проследил взглядом, как бандаж сжимается в соответствии с температурой тела Ногара. До Раджастана по-прежнему не совсем доходил смысл того, что мангуст говорил ему.

— Ты хочешь сказать, что Смит был просто-напросто гигантской амебой?

— Что-то вроде этого. Только многоклеточной амебой. И все не так просто. Генетики, изготовившие это существо, — гениальны.

— Гениальны… но кому и зачем понадобилось создавать нечто подобное?

Мэнни волнообразно повел плечами.

— Я сделал свои заключения на основе ограниченного количества образцов. Но твердо уверен в одном — такие твари должны быть невероятно живучи. При таком равномерном распределении жизненно важных функций по всему организму им трудно причинить чем-нибудь вред — огнем ли, кислотой…

— Так от чего же тогда он умер?

— От электрических разрядов. Удар станнера вызывает временный паралич нервной системы. Нервный паралич у этого создания означает поражение всего организма. Как только это произошло, масса начала растворяться изнутри.

Мэнни положил пакет с использованными шприцами в черный саквояж и закрыл его.

— Здесь есть душевая для персонала, ступай помойся. Я оставил там хирургический костюм, он должен подойти тебе по размеру. Пойду посмотрю, как там обстоят дела у ребят с анализатором.

Мангуст направился к двери лаборатории.

— Мэнни, — окликнул его Ногар, — а что с ним такое, с анализатором этим?

— Да вроде бы ничего особенного, но немного барахлит. Мы только начали анализировать аминокислоты, а дисплей вдруг закапризничал — выдает формулы в обратном порядке, и все тут. Ну ничего, ребята здесь головастые, разберутся.

Когда Мэнни скрылся за дверью лаборатории, Ногар махнул рукой «своему» рыжеволосому агенту, который еще не совсем оправился от приступа тошноты.

— Слыхал приказ доктора? Мне нужно принять душ.

Ковыляя к душевой, Раджастан попытался разговорить парня.

— Что ты думаешь об агенте Ишэм?

Парень ответил бесцветным голосом:

— Она хороший агент.

— А где она сейчас?

— Она передо мной не отчитывается.

— Да расслабься ты. Говоришь так, будто боишься в штаны наложить от напряжения.

Неуклюжая шутка подействовала. Губы парня тронула легкая улыбка. Ногар смерил его слегка ироничным взглядом:

— Ты недоволен, что тебе поручили охранять моро?

Агент покачал головой.

— Мне и прежде доводилось работать с моро. Наше подразделение именно для этого и предназначено.

Ногар остановился перед дверью душевой.

— Я не о том тебя спрашиваю.

Парень снова чуть улыбнулся.

— Я понимаю. Да, я немного волнуюсь. До сих пор мне не приходилось иметь дело с такими моро, как ты. Я занимался в основном с федеральными новобранцами из латиноамериканских беженцев…

— Тебя не готовили для работы с тиграми?

— Невозможно обучить всему сразу. Извини, если я показался тебе несколько… ну, скажем, необщительным. Ты — важный свидетель, а не подозреваемый…

— Меня зовут Ногар Раджастан. А тебя?

Парень протянул руку.

— Агент… Патрик Шонесси.

Ногар энергично потряс протянутую руку.

— Рад познакомиться.

— Взаимно. Значит, желаешь принять душ?

Ногар развел руками.

— Приказ доктора, ничего не попишешь.

Шонесси открыл дверь.

— Ну что же, поскольку я охраняю всю эту зону, почему бы мне не смотаться в кафетерий и не принести нам с тобой по стаканчику кофе.

Ногар питал отвращение к кофе, но сейчас не отказался бы от чашечки, надеясь хотя бы немного снять усталость от недосыпания.

— Давай, только не один стаканчик, а несколько.

Они вошли в раздевалку, и Шонесси жестом приказал Ногару подождать у двери. Агент бегло осмотрел раздевалку и душевые кабины.

— Сахар, сливки?

— И то, и другое.

Шонесси заглянул в туалет.

— Что-нибудь перекусить?

— Ненавижу больничную еду.

Агент вернулся к входной двери и удостоверился, что в ней есть замок.

— Запрись, пока я не вернусь. Я быстро. Если ты будешь еще под душем, я подожду.

Шонесси вышел, и Ногар запер за ним дверь.

«Удивительно, — подумал он, — пинк, агент ФБР, и совсем неплохой парень».

Как раздевалка, так и душевые кабины сияли стерильной белизной. Белые пластиковые шкафчики, белые квадраты фибростекла на потолке, белый линолеум на полу, белый свет люминесцентных ламп — единственными предметами другого цвета были хромированные душевые установки да зеленый хирургический костюм, оставленный мангустом на опять-таки белой скамейке. Сияние раздражало, поэтому Ногар выключил свет и подождал, пока глаза привыкнут к темноте.

Дезинфектантами здесь воняло довольно сильно, и Раджастан пожалел, что в помещении нет окон.

Стараясь дышать ртом, он стянул с себя изорванную грязную одежду.

Зайдя под душ, он врубил на полную мощность холодную воду, с наслаждением ощущая, как тугие струи смывают грязь с тела. Думал он сейчас не о ФБР и не об осточертевшем ему деле МЛИ. Он думал о Стефи Вейр. Больше всего на свете ему захотелось оказаться теперь в номере мотеля «Лесная Звездочка». Он совершенно измучился от всего этого дерьма. Единственным его желанием было обнять Стефи и уснуть.

Ногар закрутил кран и постоял немного, слушая, как вода булькает в канализационной трубе. Вдруг ему подумалось, а почему он вообще решил взяться за это дело? Из-за хронической нехватки денег? А не хотел ли он, подсознательно, подзаработать немного, да и рвануть в Калифорнию вслед за Марией? Не возжелал ли он навсегда распрощаться со своим прошлым и с этим затраханным городом? И где же, черт побери, обещанный кофе?

Ногар улыбнулся тому, как внезапно изменился ход его мыслей. Он подошел к сушилке и ударил кулаком по огромной кнопке. Волны теплого воздуха окутали тело, словно одеялом. Натруженные мышцы сладостно расслабились. Ногар на мгновение погрузился в сон.

Поскользнувшись на холодном линолеуме и едва удержавшись на ногах, он энергично замотал головой, чтобы отогнать сон. Ногар вышел в раздевалку и мельком взглянул на маленькое прямоугольное оконце, выходящее в коридор. Вернулся ли Шонесси?

«Если и нет, не стану я его дожидаться», — решил тигр. Вонь дезинфектантов уже начинала выводить его из себя.

Он взял брюки от костюма и натянул их на себя. Они пришлись как раз впору в поясе, но штанины заканчивались сантиметрах в десяти ниже колен. Ногару пришлось разорвать шов на правой брючине, в которой распухшему и перевязанному колену было тесно.

Куртка оказалась совсем уж короткой и даже не доходила до талии. Решив, что не стоит смешить народ, Ногар не стал ее надевать, равно как и ботинки, хотя те были еще в довольно приличном состоянии. Его ногам было необходимо немного проветриться, к тому же он с наслаждением дал своим когтям возможность вытянуться. По-прежнему никакого кофе, проклятье.

Ногар открыл дверь и тотчас же забыл об отвратительном запахе дезинфектантов. Он учуял сильный запах свежего кофе, той же самой бурды с синтетическим ароматом, которую пил Харск.

Запах свежего кофе вкупе с терпким запахом свежей крови.

Он выхватил «Винд» из кучи грязного белья и побежал — вернее, быстро захромал, поскольку наркотик, который впрыснул ему Мэнни, лишь заглушил боль, но не сделал колено работоспособным, как прежде, — к столовой с кофейными автоматами, к рекреации, к лаборатории, где работал Мэнни. Завернув за первый угол, он ворвался в пустынную столовую…

Нет, не совсем пустынную. На полу, прислонившись спиной к стене между микроволновой печью и кофейным автоматом, сидел Шонесси. Он был мертв. Его правая ладонь лежала на коричневом пластиковом подносе, забрызганном белыми каплями сливок. Рядом с подносом валялись маленькие бумажные пакетики с сахаром, пропитавшиеся кровью, которая лужей расползалась по полу. Пять пустых стаканчиков из-под кофе раскатились по линолеуму. Разлившийся кофе смешался с кровью Шонесси…

Кровь гулко запульсировала в висках Ногара.

Он оттащил несчастного от стены, от лужи крови и положил спиной на пол. Горло его зияло страшной раной, белоснежная рубашка стала пурпурной от насквозь пропитавшей ее крови. Он был еще теплым.

Ногар поднял голову и принюхался. В воздухе висел запах псины.

Гассан. Располосовал парню горло. Опасной бритвой, скорее всего.

Ногар вышел из столовки и, прихрамывая на бегу, бросился в сторону лаборатории. Горячее дыхание со свистом вырывалось из его горла, сердце бешено стучало. Зачем? Зачем понадобилось Гассану делать это?

В коридоре смердело, как на скотобойне. Запах крови проникал, казалось, до самых глубин Ногарова естества.

Через несколько секунд Раджастан наткнулся еще на одного агента, вытянувшегося поперек коридора. Почти такая же картина, как и в столовой, — развороченное горло, лужа крови, только на этот раз никакого кофе. Раджастан перешагнул через тело, и левая нога его поскользнулась на мокром от крови полу. С трудом удержавшись от падения, Ногар побежал дальше, слегка царапая когтями линолеум.

Запах крови становился невыносимым. Ногар снял «Винд» с предохранителя и вскинул оружие. Теперь тигр уже не сомневался, что Гассан направился в лабораторию.

Ногар сделал глубокий вдох и, поднеся левую ладонь ко рту, лизнул кровь Шонесси.

Впервые за всю свою жизнь Раджастан сам пригласил Зверя выйти из клетки.

Зверь не заставил себя долго ждать. Выскочив наружу, он понюхал воздух. Пахло кровью, человеческой кровью, по крайней мере, пяти пинков. Пахло кордитом от чьего-то оружия. Пахло возбужденной собакой. И еще пахло кровью моро… Кровью Мэнни.

Ногару хотелось зарычать, но он не мог позволить себе этого. Сейчас он подкрадывался к врагу. Гассан, видимо, не знал, что тигр находится здесь, в госпитале. Проходя мимо душевой, пес, вероятно, подумал, что она пуста, поскольку свет был выключен. К тому же, зловоние дезинфектантов отбивало тигриный запах. Ногар приблизился к генетической лаборатории. У дверей скорчился мертвый агент ФБР. Напротив, рядом с креслом в котором меньше получаса тому назад сидел Ногар, ничком лежал на столе другой федерал, тоже бездыханный. Раджастан навострил уши и услышал, что в лаборатории кто-то двигается. Кровью Мэнни запахло сильнее…

Ногар почувствовал выброс адреналина, и время будто замедлило свой ход. Одна из створок двери была приоткрыта. Тигр опять принюхался и на этот раз учуял еще один запах. Запах бензина…

Он осторожно приблизился к двери и прислушался, хватая ноздрями воздух. Гассан находился в задней части комнаты, справа от Ногара…

Раджастан пинком распахнул дверь. Гассан обернулся очень быстро, но недостаточно быстро для того, чтобы увернуться от первой пули Ногара. Из правого плеча Гассана брызнул фонтан крови. Пес выронил из рук какой-то сверток и метнулся влево. Ногар, двигаясь к задней части помещения, выстрелил еще раз и промахнулся — пуля ударила в большой аппарат, видимо, биохимический анализатор. Дисплей взорвался, и тело мертвого лаборанта сползло со стула на пол.

Третий выстрел тоже не достиг цели: пуля попала в раковину из нержавеющей стали, из которой фонтаном забила вода.

Ногару казалось, что он движется медленно и плавно, как во сне, однако на самом деле все происходило очень быстро. Гассан укрылся за огромной хромированной установкой — то ли печью, то ли автоклавом. Левой рукой пес выхватил из-за пояса пистолет, но не успел прицелиться — четвертый выстрел Ногара поразил его укрытие. Из боковой стенки установки с шипением вырвалась струя белого пара и обожгла руку пса, в которой тот держал оружие. Пистолет выстрелил в потолок, сбив один из светильников, и отлетел на середину комнаты, где ничком, в луже собственной крови, лежал еще один агент ФБР. Ногар непроизвольно взглянул на потолок, и Гассан спрятался за чем-то — шкафом, хромированной печью или за другим мертвым лаборантом, навалившимся на медицинскую тележку.

Ногар начал пятиться к углу, где до этого стоял Гассан, и левая нога его наступила на что-то мягкое… Мэнни.

Раджастан оглянулся и мельком взглянул на тело мангуста.

Мэнни лежал на полу лицом к верху, горло его, располосованное в нескольких местах опасной бритвой, превратилось в кровавое месиво.

Ногар страшно зарычал, вкладывая в этот рык всю ярость и боль утраты лучшего друга.

— Котяра…

Откуда доносился голос этого ублюдка? Из-за лабораторной тележки? Да, именно оттуда.

Ногар выпустил в ту сторону четыре пули подряд. Белый халат лаборанта стал красным от крови; тележка с трупом откатилась в сторону и врезалась в стеклянный шкаф, в котором загремели бутылки. В комнате запахло спиртом. А Гассан тем временем переметнулся за конторку, стоящую рядом с выходом.

— Котяра, через тридцать секунд лаборатория взлетит на воздух. Нам обоим надо рвать когти отсюда. Еще успеем.

Ногар ответил выстрелом в основание конторки. Деревянная дверца раскрылась, щепки полетели во все стороны.

Пес метнулся к выходу. Раджастан бросился за ним, стреляя на ходу, однако промахнулся и попал в выключатель. Из стены посыпались искры, люминесцентные лампы на потолке мигнули и погасли. Следующий выстрел оказался удачнее. Ногар заметил, как пуля ударила в спину киллера, и тот вывалился из дверей. Третья пуля проделала в створке двери идеально круглое отверстие.

Ногар выскочил из дверей вслед за афганцем. Гассан еще не поднялся с пола после удара в спину — подонок был жив, его спас кевларовый бронежилет. Он откатился в глубь рекреации. Прогремели, один за другим, три выстрела…

Гассан был бы мертв, если бы в обойме «Винда» не кончились патроны. Киллер вскочил на ноги и, отступив к окну, начал открывать его.

— Десять секунд, Котяра. Успеешь убежать по коридору…

В левой руке афганец держал окровавленную опасную бритву, а правой пытался открыть окно…

Зверь не собирался упускать добычу, и на этот раз Ногар не стал сдерживать его.

Раджастан сместил свой вес с больного колена, выпустил когти и, зарычав, прыгнул на Гассана. Киллер замахнулся бритвой, целясь ему в шею, но он был ранен и действовал левой рукой, поэтому промахнулся и смертоносное лезвие лишь слегка задело правое плечо тигра. Ногар разинул пасть и впился зубами в шею Гассана; рот наполнился собачьей кровью, и Раджастану показалось, что ничего вкуснее он не пробовал за всю свою жизнь. В ту же секунду раздался взрыв.

ГЛАВА 24

Окно вместе с рамой вышибло взрывом; оба — тигр и пес — рухнули на верхний этаж гаража, прилегающего к зданию госпиталя.

Гассан ударился спиной о крышу одного из автомобилей. Фибростекло подалось под весом двух тел. Ногар почувствовал, как его колено погрузилось в грудную клетку афганца и услыхал треск сломанных ребер. Пес закашлялся, захлебываясь собственной кровью.

Киллер снова попытался полоснуть тигра лезвием бритвы, но Ногар, легко блокировав удар, раскроил выпущенными когтями правой руки левую кисть Гассана. Бритва отлетела в сторону, со стуком упав на пол.

Зубы Ногара по-прежнему мертвой хваткой держали шею Гассана; пес собрал остаток сил, резко дернулся и вырвал свою шею из страшного захвата, оставив в зубах тигра кусок плоти. Гассан свалился на бетонный пол и, встав на четвереньки, пополз в другой конец гаража.

Издалека послышался крик какого-то пинка, сверху посыпался мусор и обломки.

— … котяра. — Гассан с трудом поднялся на задние лапы и выплюнул на пол сгусток кровавой мокроты. Дышал он тяжело, с присвистом, голос стал каким-то булькающим, как у покойного «Джона Смита». Ногар понял, что сломанное ребро повредило, вероятно, одно из легких. — Тебе следовало бы отправиться…

Гассан снова закашлялся, харкая кровью, а Ногар тем временем спрыгнул с крыши машины и стал медленно приближаться к афганцу.

— … в Честерленд вместе со своими подружками. Но сейчас уже слишком поздно… — афганец оскалил зубы: это, очевидно, означало у него улыбку.

Раджастана будто окатило холодной водой. Конечно же, как это раньше он об этом не подумал? Зипперы выследили Стефи и отправились за ней в Честерленд. Вот почему никого из них не было на кладбище Лейквью…

Гассан начал пятиться к невысокой металлической ограде верхнего — без крыши — этажа.

Зверь Ногар взревел и одним прыжком преодолел разделявшее его и киллера расстояние, одновременно с этим выбрасывая вперед правую руку с выпущенными когтями. Тигриные когти глубоко погрузились, вместе с пальцами, в мягкую плоть под мордой афганца, сокрушили Гассанов язык и ухватились за нижнюю челюсть. Глаза киллера вылезли из орбит, на Раджастана ручьем хлынула собачья кровь, мгновенно пропитывая коричневато-красный мех.

Ногар, уцепившись за челюсть Гассана, приподнял пса высоко над полом, и, отведя руку за спину, швырнул трепыхающееся тело афганца через ограду.

Гассан сорвался с Ногаровых когтей, описал неширокую дугу и полетел вниз. Его уже бездыханное тело упало на крышу выезжающей в этот момент с нижнего этажа машины скорой помощи. Крыша прогнулась от удара; завыла сирена и включились мигалки — видимо, замкнулась какая-то электрическая цепь в корпусе автомобиля. Машина остановилась, из нее выбрались два пинка — посмотреть, что случилось.

Ногар бросился к лестнице и побежал вниз, не обращая внимания на ошарашенных людей. Никто не предпринял попытки остановить разъяренного моро с окровавленной мордой.

Фургон Мэнни стоял там же, где мангуст припарковал его немногим более часа назад, — на первом этаже, среди темно-синих полицейских «Хавьеров». Двери одного из «Хавьеров» были распахнуты настежь — видимо, пинки отправились за угол здания, чтобы взглянуть, в чем причина переполоха.

Мэнни никогда не скрывал от Ногара кода, посредством которого открывался его фургон. Раджастан набрал код на кнопочном пульте дверцы водителя, открыл ее, взгромоздился за баранку и пристегнул ремень безопасности. Через пару секунд зеленый фургон выруливал из гаража госпиталя «Метро Дженерал».

От сиденья водителя по-прежнему пахло мангустом, и Ногар впервые в жизни пожалел, что индийские биоинженеры не наделили его породу способностью плакать.

Мэнни погиб. Неожиданно, бессмысленно.

— ЗАЧЕМ?

С МЛИ покончено. Зипперов тоже скоро прижмут к ногтю федералы. Зачем Гассану понадобилось убивать Мэнни.

Зачем?

К тому моменту, когда фургон выехал к транспортной развязке R-90, скорость его достигала уже ста двадцати километров в час. Ногару приходилось лавировать в транспортном потоке, обгоняя медленно двигающиеся машины. Неожиданно он вспомнил, что у «Доджа» есть сирена. Ногар отыскал глазами нужную кнопку, нажал на нее, и сирена громко взвыла. Машины начали уступать дорогу, прижимаясь к обочинам.

Достигнув выезда на Мидтаун-Авеню, Раджастан увеличил скорость до ста пятидесяти километров в час. Теперь нужно было попасть на Мэйфилд-Роуд, чтобы пересечь Моро-Таун и выбраться из города. Но въезд в Моро-Таун преграждали дорожные барьеры, установленные там после восстания.

«А, черт с ними, проскочу как-нибудь», — подумал Раджастан.

Зеленый «Додж-Электролайн» вырулил на мост под Мэйфилд-Роуд, пересек его и проехал мимо здания «Треугольника». Дорога стала гораздо хуже, и Ногар, подпрыгивая на сиденье водителя, ощутил все ее неровности своими почками. Пришлось сбросить скорость до ста километров, потом до восьмидесяти…

И вот впереди показались три железобетонных пилона трехметровой высоты, блокирующих дорогу. У центрального столба по-прежнему торчал остов сгоревшей «Субары».

Ногар снова увеличил скорость до 120 километров, резко свернул влево, на тротуар, и бросил машину между стеной жилого дома и крайним пилоном, надеясь, что промежуток окажется достаточно широким.

Фибростекло кузова заскрежетало о камень, и… фургон на полном ходу проскочил через заграждение, потеряв при этом оба передних крыла. Переднее левое колесо завихляло, но машина, не снижая скорости, продолжала мчаться по улицам Моро-Тауна.

Ногар не выключил сирену и опять увеличил скорость до ста пятидесяти, проезжая мимо Ковентри. Постовому полисмену хватило трех секунд на то, чтобы решить, что необходимо отправиться вдогонку за зеленым «Доджем», который превысил положенную скорость в два раза. Когда Ногар увидел первый указатель на 322-й, автостраде, он посмотрел в зеркало заднего обзора. Патрульная машина неслась вслед за ним.

Вибрация левого колеса усилилась, но Раджастан не снизил скорость, а, наоборот, прибавил. Мимо замелькали пригородные кварталы, тускло освещаемые призрачным светом уличных люминесцентных ламп. Передние фары «Доджа» разбились при прорыве через барьер, и Ногару пришлось полагаться только на свое ночное зрение да на нечастые уличные фонари.

Какой-то идиот, выезжающий на перекресток, не пожелал уступить дорогу бешено мчавшемуся по шоссе зеленому фургону. Ногар, не нажимая на тормоза, попытался обойти новехонький «БМВ» и сильно стукнул его левой стороной капота в заднее крыло. «БМВ» занесло, и он врезался в фонарный столб.

Кварталы пригорода сменились кое-где сельскохозяйственными фермами и перелесками.

Единственным освещением для Ногара оставались красные вспышки мигалок «Доджа», пульсирующий свет которых придавал близлежащему ландшафту какой-то сюрреалистический, зловещий колорит. Раджастан обернулся и посмотрел в заднее окно. Кливлендский полисмен поотстал, но все же продолжал преследование, хотя нарушитель уже покинул пределы подведомственной ему территории — «Додж» только что пересек границу округа.

Ногар свернул вправо, на Честерфилд, и увидел в полукилометре впереди огни мотеля, вырубил сирену и сбросил скорость. Бобби выбрал в качестве убежища для «девочек» реликт, построенный лет пятьдесят назад, — мотель «Деревянная Звездочка». Его здание поблескивало помутневшим хромом под мигающей неоновой вывеской.

Ногар проехал на стоянку; фургон двигался теперь со скоростью 70 километров в час. Первое, что бросилось Раджастану в глаза, был Зипперхед с автоматом в руках. Грызун стоял на посту у знакомого фургона с дистанционным управлением. Ногар направил автомобиль прямо на Зиппера.

Реакция крысенка оказалась слишком замедленной. Он попытался было отпрыгнуть в сторону, но его сшибло бампером «Доджа». Ногар услышал короткую автоматную очередь, которую успел выпустить грызун, прежде чем его переехало переднее вихляющееся колесо «Доджа».

Передняя часть фургона Мэнни с силой ударила в бок «дистанционнику», и от внезапного сброса скорости ремень безопасности больно врезался в обнаженный торс тигра.

Послышался звон разбитого стекла, за ним еще одна автоматная очередь. Несколько пуль угодили в заднюю часть фургона.

«А где же мой „Винд?“ — вдруг подумал Ногар и… похолодел, когда вспомнил, что потерял карабин во время схватки с Гассаном.

Идиот, обругал себя Раджастан, как так можно, забыть об оружии? Но Зверь, унюхавший под днищем фургона запах крысиной крови, успокоил его — не волнуйся, сейчас это не важно. Ведь охотник теперь — ты, а они — добыча…

И Стефи где-то здесь неподалеку.

Ногар утробно рыкнул, сбросил с себя ремень безопасности и открыл дверцу. Ступив на асфальт левой ногой, он весь передернулся от резкой боли. Действие анестезирующего препарата, который ввел ему Мэнни, закончилось, и колено вновь обрело чувствительность. Стиснув зубы, тигр выбрался из фургона и пригнулся. Взглянув на мотель, откуда его обстреляли, он увидел неподалеку патрульную машину, которая преследовала его от самого Кливленда. Полисмен все-таки нагнал его — Ногар заметил человеческую фигуру, притаившуюся за левым передним крылом автомобиля. Пинк, похоже, схлопотал одну или две пули, однако был жив. Мигалка продолжала гореть, но красно-синий пластиковый колпак был разбит, и она превратилась в прожектор, сверкающий мощным белым светом. Ногар узнал парня — это был тот молодой полисмен, который выглядел таким напуганным, когда Раджастан и Мэнни проходили мимо его машины ночью, в Ковентри. Тогда вся эта заваруха только начиналась…

Парнишке следовало бы вызвать подмогу, а не соваться сюда одному.

Ногар взглянул на труп крысенка, расплющенного колесами «Доджа». Он один охранял «дистанционник», значит остальные внутри мотеля. И обстреливали Зипперы не его, Раджастана, а неожиданно появившегося полицейского. О присутствии тигра они пока еще, видимо, не подозревали. Это давало некоторые преимущества.

Мотель представлял собой обычный ряд комнат, выходящих окнами на автомобильную стоянку. Ногар встал на четвереньки, в два прыжка преодолел расстояние от фургона до двери одной из комнат и, поднявшись на ноги, могучим ударом высадил ее. Дверь с грохотом упала вовнутрь, и Ногар ворвался в помещение, едва не перекувыркнувшись через кровать, стоящую недалеко от входа. Комната была пуста, и пахло в ней нафталиновыми шариками, дешевым шампунем и застоявшимся сигаретным дымом.

Через тонкую стену Раджастан услышал треск автоматной очереди и приглушенные голоса Зипперов, лопотавших что-то по-испански. Ногар оглядел комнату, прикидывая, чем он может воспользоваться в качестве оружия.

Ничего подходящего. Взгляд тигра остановился на компьютере, привинченном к небольшому столику. Решение созрело мгновенно. Ногар подскочил к компьютеру и приподнял его, превозмогая боль в плече. Кабельное соединение вырвалось из стены вместе с огромным куском обоев и штукатурки. Не обращая внимания на дрожащее колено, Раджастан поднял над головой импровизированный снаряд — он весил килограммов тридцать — и прислушался к перемещению Зипперов в соседней комнате.

Один из них находился рядом со стеной. Ногар прицелился и метнул компьютер со столом. Тот описал дугу и, обрушившись на стену, разделявшую две комнаты, проломил ее, увлекая за собой в образовавшуюся дыру лохмотья порванных обоев.

Ногар правильно рассчитал силу броска: компьютер ударил в голову — по повязке на лице Раджастан узнал Большуна. Экран компьютера взорвался, добавляя облачко фосфорного порошка к гипсовой пыли от штукатурки.

Компьютер, задев морду Большуна, продолжил полет и сшиб стол, которым второй крысенок воспользовался в качестве прикрытия. Грызун — перевязанная рука выдавала в нем того ухаря, который несколько дней назад пытался достать Ногара цепью, — обернулся, чтобы посмотреть, кто там ломится через стену. Это оказалось его роковой ошибкой.

Молодой полицейский, укрывшийся за своей машиной и державший разбитое окно под прицелом, не замедлил всадить пулю из своего револьвера 38-го калибра в шею потерявшего бдительность Зиппера. Тот рухнул, даже не осознав, видимо, что произошло.

Пролом в стене был достаточно велик — что-то около квадратного метра.

Ногар, не раздумывая, ринулся сквозь него. Мишенью его был третий крысенок, спрятавшийся за столом с выдвижными ящиками.

На какое-то мгновение Ногар и сам стал отличной мишенью для полицейского, но он надеялся, что пинк не станет палить в него с перепугу.

Ногар «приземлился» на третьего грызуна, коим оказался Бесстрашный Лидер.

«Знакомые все лица», — мрачно усмехнулся про себя тигр.

Бесстрашный сжимал в руке пистолет сорок четвертого калибра — «пушка» старая, но мощная. Зиппер попытался направить оружие на Ногара, но тот схватил его за кисть — она была в гипсовой повязке — и сунул ее в один из открытых ящиков стола.

Затем с силой задвинул ящик. Внутри стола прогремел выстрел, и деревянные щепки дождем посыпались на бездыханное тело крысенка, которого подстрелил юноша-полицейский.

Бесстрашный уставился на Раджастана округлившимися от ужаса глазами.

— Итак, «ты — следующий, симпатичный котик», да? — прорычал тигр.

Грызун попытался покачать головой.

Ногар молниеносным ударом когтей разодрал горло Бесстрашного Лидера от уха до уха, выдвинул ящик и взял пистолет из руки захлебывающегося собственной кровью грызуна.

Автоматическая стрельба прекратилась.

Из ванной до Ногара донесся запах дешевых духов, перебивающий запах кордита. К этим ароматам примешивался еще один, так же явно не крысиный запах.

Раджастан метнулся к ванной комнате, молясь пинковскому Богу, чтобы не опоздать. Он пинком распахнул дверь, отчего правую ногу пронзила острая боль. Терин повернула к нему голову. Она поднимала с пола устрашающего вида армейскую винтовку. Оружие казалось слишком большим для хрупкой крысы. Впрочем, оно было слишком велико и для крошечной ванной. Терин никак не удавалось вскинуть винтовку, чтобы направить ее в Ногара.

Рядом, в раковине, валялся окровавленный нож. Что-то маленькое, истекающее кровью, висело на душевой установке…

— Сейчас я покажу тебе «Перст Божий», сучонка.

Первая пуля угодила крысе в грудь, отбрасывая ее к белой кафельной стене.

Вторая продырявила ей лоб.

Третья… третьего выстрела не последовало, в обойме пистолета кончились патроны. Из душевой кабины донесся едва слышный голос:

— … Молодец, Кисуля…

ГЛАВА 25

Голос Эйнджел словно отрезвил Ногара. Зверь все еще не вернулся в клетку разума Раджастана, но рациональное мышление тигра сумело на некоторое время возобладать над животной яростью. Только сейчас Ногар почувствовал, какие испытания претерпело его многострадальное тело: в левую ступню вонзились осколки стекла; от прыжков и падений ныл позвоночник и болели перенапряженные мышцы; колено едва удерживало огромный вес — малейшее давление на него отзывалось страшной болью…

Ногар заглянул в душевую кабинку. Руки Эйнджел были привязаны к головке душа, ноги ее не касались пола. Она еще не потеряла сознания, но лицо ее, искаженное страданиями, трудно было узнать. Терин начала «процедуру» снизу. Белая крыса явно поднаторела в бритье моро — процесс предполагался долгий, болезненный и рассчитанный на то, чтобы жертва оставалась живой вплоть до последнего, завершающего штриха.

Ноги Эйнджел превратились в куски кровоточащего мяса.

— Кисуля, ты отвратно выглядишь…

Изуродованная крольчиха еще находила силы отпускать шуточки.

Стиснув зубы, Ногар положил в раковину пистолет, взял оттуда нож Терин и встал на цыпочки. Обхватив правой рукой тело Эйнджел под мышками, он обрезал веревку, которой были привязаны руки крольчихи. Она показалась ему неожиданно тяжелой, и он чуть было не упал, однако удержался на ногах. Бросив нож на пол, он взял Эйнджел обеими руками и протиснулся в узкую дверь ванной. Трое грызунов в комнате валялись без признаков жизни. Каждые полсекунды номер мотеля освещался ярким светом мигалки патрульной машины.

«А где же сам полисмен?» — подумал Ногар.

Он положил Эйнджел на одну из кроватей. Ноги ее тут же испачкали белую простыню кровью.

— Я вызову неотложку…

Раджастан подошел к видеофону. Аппарат был исправен. Ногар приказал ему связаться с ближайшим пунктом скорой медицинской помощи, и когда на экране появилось лицо диспетчера, сказал:

— Мне нужно несколько машин скорой помощи…

— Адрес?

— Мотель «Деревянная Звездочка», Честерленд, рядом с 322-й автострадой.

Диспетчер согласно кивнул.

— А какие, собственно, проблемы?

Ногар повернул камеру видеофона на кровавую бойню.

— Смотри сам, какие проблемы.

Не потрудившись выключить видеофон, Раджастан повернулся к Эйнджел.

— Где Стефи? — выдохнул он, боясь услышать ответ.

— В нашем номере. Терин держала ее как заложницу. Оставила с ней Зиппера…

О, проклятье! Ублюдок вполне мог прикончить, поняв, как оборачивается дело. Ногар проковылял к окну; полисмена нигде не видно. Тигр вернулся в центр комнаты и перевернул тело Большуна. Крысенок мертвой хваткой сжимал в руках «Узи». Ногар вырвал у него оружие и вылез через окно. Теперь он увидел полисмена. Парень лежал возле машины — или без сознания, или мертвый.

Из-за боли в колене Раджастану пришлось придерживаться за стену, пробираясь к номеру Стефи. Медленно, невыносимо медленно проковылял он мимо первой пустой комнаты, потом мимо еще одной и еще двух и наконец почти достиг двери того номера, напротив окон которого был припаркован черный «Мадуро».

Он проверил обойму «Узи». К счастью, Большун израсходовал не все заряды, осталось несколько патронов. Ногар упал на землю и подкатился под окном к двери, стараясь не стонать от пульсирующей боли в колене, волнами охватывающей все тело при каждом движении.

Осторожно поднявшись на ноги, он саданул плечом в дверь и мгновенно вскинул «Узи».

Взору его предстал «мистер Минер», выглядевший так, будто он только что наделал себе в штаны. Пистолет грызуна со стуком упал из дрожащей ручонки на стол.

Стефи была жива, и, похоже, даже не ранена. Подонки раздели ее догола и привязали к кровати. Она повернула голову к двери, когда та с треском распахнулась.

Зверь приказал Ногару пристрелить крысенка, но, к своему удивлению, Раджастан почувствовал, что еще способен контролировать кровожадную бестию. Хотя загнать Зверя в клетку теперь казалось делом почти невозможным.

— Малыш, ты — везунчик. Второй раз тебе представляется шанс спасти свою шкуру. Воспользуйся им. Вали отсюда, пока я не передумал, но упаси тебя Бог попасться мне на глаза в третий раз.

Крысенок опасливо приблизился к двери, бочком протиснулся мимо Ногара, прыгнул через порог и растворился в ночи. Стефи не спускала глаз с Раджастана, который подошел к кровати, нагнулся и впился зубами в веревку. Он не хотел терять времени на поиски ножа.

Как только Стефи освободилась от пут, она тотчас же заключила тигра в объятия, испачкавшись при этом кровью.

— Боже, что с тобой… и где Эйнджел?

— Эйнджел… я вызвал для нее скорую… для нее и для всех остальных… Мэнни убили…

Стефи разжала объятия.

— О, Господи, какой ужас…

— Можешь подыскать мне что-нибудь вроде трости?

Стефи огляделась и предложила ему толстый стальной прут, на котором висели гардины. Ногар попробовал пройтись и решил, что за неимением лучшего можно пока довольствоваться этим. Стефи накинула на себя халат и проследовала за Раджастаном на стоянку.

Ногар подковылял к «дистанционнику». Двигатель автомобиля все еще работал. Фургон, наверно, давно бы уехал, если бы не поврежденная ось. Ногар оглядел машину — такой же зеленый фургон, который возил Смита. А может, это тот самый фургон?

Раджастан обошел машину и левым кулаком саданул в створку задних пневматических дверей. Послышалось негромкое шипение, и двери распахнулись, испуская запах вытекающей гидравлической жидкости. На полу кузова валялись пистолеты, автоматы и примерно десяток пластиковых корзинок. Ногар ткнул «тростью» одну из них; она опрокинулась, раскрылась, и по полу покатились маленькие пузырьки с красной жидкостью. Капсулы для шприцев — флаш, на несколько миллионов долларов.

Ногар нагнулся и вгляделся в надписи на корзинках.

«Нью Фуд Инкорпорейтид. Диетический продукт (Зеркальный Протеин)».

Так. Стало быть, МЛИ использовала «Нью Фуд» в качестве лаборатории по производству наркотиков.

Но существовала и какая-то другая причина, руководствуясь которой МЛИ прибрала к рукам «Нью Фуд», ведь Зипперы появились на сцене совсем недавно.

Что за причина? Зеркальный Протеин?

Что там говорил Мэнни о неисправности биохимического анализатора? Они приступили к анализу аминокислот, а дисплей начал выдавать формулы в обратном порядке, как бы зеркальное их отражение.

А что, если анализатор не барахлил вовсе и правильно отображал на дисплее формулы аминокислот, только это были какие-то другие, необычные аминокислоты?

— Стефи, ты чего-нибудь смыслишь в биохимии?

Девушка уже направилась в номер Зипперов, чтобы посмотреть, как там Эйнджел.

— Что?

Ногар заковылял вслед за ней. Мысли его путались, он пытался что-то вспомнить, расставить по местам.

— Это важно. Очень важно. Биохимия, протеины, аминокислоты — что ты знаешь об этом?

— Практически ничего. — Она положила ладонь на шею Эйнджел, прослушивая пульс крольчихи.

— Она еще жива… Какого черта, чего это тебя вдруг потянуло на химию?

— Мне обязательно нужно вспомнить, на основе каких аминокислот построены белки наших организмов — левоаминокислот или декстроаминокислот…

— Дерри был большим спецом в области химии… Дьявол, что ты такое несешь? Что за бредовые фантазии? — Стефи обеспокоенно взглянула на Ногара. Что это с ним? В своем ли он уме?

Однако Раджастан так не считал. Наоборот, он нутром чуял, что стоит на пороге разгадки какой-то тайны.

— Не знаю, поймешь ли ты. — Он попытался не упустить мысль. — Все свое детство я провел рядом с Мэнни — квалифицированным врачом и экспертом по моро. Он давал мне небольшой урок биологии всякий раз, когда я задавал ему вопрос вроде «Почему я отличаюсь от других детей?» Так вот, уроки эти не прошли даром. Я невольно запоминал какие-то факты. К примеру, такой: все наши аминокислоты имеют аналоги как бы в зеркальном отражении. — Он наконец вспомнил. — Почти вся жизнь на Земле основывается на левоаминокислотах…

— Ну так что из того?

Ногар помотал головой.

— Нет, долго объяснять. Да я и сам еще не до конца уверен. Скажешь полицейским, когда они прибудут сюда… нет, лучше обратись к агенту ФБР — Ишэм ее фамилия. Скажи ей, что франков нет в здании штаб-квартиры МЛИ. Это всего лишь блеф, прикрытие, как и все остальное. Если они где-то и обитают, то только в лабораториях научно-исследовательского предприятия «Нью Фуд». Скажи ей, что биологическая структура франков из МЛИ основывается на декстроаминокислотах. Запомнила?

— Да, но…

Ногар уже ковылял к «Мадуро». Он остановился у открытых дверей «дистанционника». Ногар вдруг подумал, что если эти существа такие, какими их описал Мэнни, то с помощью «Узи» их не одолеть. Он выбрал из кучи оружия мощный пистолет, стреляющий разрывными пулями, и сунул его за пояс, не особенно, правда, надеясь, что и эта «пушка» поможет.

Вдали завыли сирены полицейских машин. Стефи подбежала к нему.

— Куда ты собрался?

— В «Нью Фуд». Я-то думал, что для меня дело закончилось, но нет…

— Ногар, ты не можешь! Ты весь изранен…

— Я должен! Я должен отомстить за Мэнни… и не только за него.

Стефи положила ладони ему на плечи и умоляюще посмотрела в глаза.

— Ногар…

Он мягко отстранил ее.

— Не надо, Стефи. Все равно я поеду. Это мой долг, черт побери.

Она отступила от него и, подойдя к «Мадуро», набрала на дверце код. Ногар, подошедший к машине, запомнил его. Стефи подняла на Раджастана глаза, налившиеся слезами.

— Если ты умрешь, я не переживу этого.

Он ласково потрепал ее по щеке здоровой рукой.

— Никто не собирается умирать, глупышка. Успокойся.

Черный «Мадуро» не проехал по 322-й автостраде и полумили, когда мимо него, следуя в противоположном направлении, пронеслась целая колонна автомобилей — несколько кливлендских черно-белых патрульных машин, «Крайслер» шерифа округа Куайяхога, шесть машин скорой помощи, два полицейских ремонтных грузовика, пожарная машина и три темно-синих «Хавьера» без опознавательных знаков. Полный набор, недоставало разве что Национальной Гвардии. Местные полицейские из Честерленда, вероятно, уже прибыли к мотелю «Деревянная Звездочка» с другой стороны.

Ногар, скорчившись в тесном салоне «Мадуро» — спортивной модели, ехавшей со скоростью 60 километров в час, облегченно вздохнул, когда вереница машин промчалась мимо. Кто-нибудь из знакомых кливлендских полицейских мог узнать и остановить его, а это сейчас не входило в планы тигра.

Все встало для Ногара на свои места, когда он прочел этикетку «Нью Фуд» на корзинках. Раджастан с самого начала шел по верному пути. Несмотря на разгул насилия и терроризма со стороны моро, убийство Джонсона сводилось к небольшой информации, заключенной в финансовых отчетах предвыборной кампании Байндера.

Письмо от Уилсона Скотта являлось только частью тщательно продуманного плана. Оно лишь доказывало то, что МЛИ провоцировала террористические акции Зипперхедов. Франки из МЛИ пытались скрыть от посторонних нечто очень важное.

Свое происхождение.

Джонсон был «большим спецом в области химии», — сказала Стефи. И он раньше других понял то, что так тщательно скрывали франки.

Все началось тридцать лет назад. «Мидвест Лэпидари» вышла на Янга, нового секретаря Байндера по финансам. Франки сделали Янгу предложение, причем необычайно выгодное. Янг принял его, и деньги рекой потекли в фонд организации Байндера.

А позиция самого Байндера становилась все более и более реакционной.

На протяжении следующих нескольких лет подобные предложения поступили и другим, поначалу непопулярным кандидатам в законодательные и исполнительные органы власти, и они так же заключали сделки с призрачной компанией, торгующей алмазами и бриллиантами, после чего положение их упрочилось.

Затем, в 2042 году, по сообществам моро всей страны прокатилась волна насилия и бунтов, для подавления которых правительство применило Национальную Гвардию. Лидером беспорядков был тигр-моро — психопат и краснобай по имени Датия Раджастан.

Волна насилия вызвала ответную волну со стороны настроенной против моро общественности. На ее гребне большинство протеже МЛИ вознеслись в Конгресс, а некоторые — в Сенат.

В настоящее время МЛИ имела в Палате представителей около семидесяти послушных марионеток. В Сенате их, правда, пока было не много, но многие правые политиканы, включая Байндера, намеревались непременно стать сенаторами и в конце концов добились бы своего, выступая с популистскими заявлениями и опираясь на мощную финансовую базу, предоставляемую им «Мидвест Лэпидари Импортс».

Эмиссары МЛИ завербовали Зипперхедов — без ведома Смита — и толкнули их на развязывание нового «Черного Августа». Зипперы же с охотой откликнулись на просьбу щедрых работодателей, подсчитывая грядущие барыши, которые им принесет контроль над рынком флаша на «уличном»уровне.

Дэрил Джонсон знал или подозревал обо всем этом. Такого рода дела невозможно скрыть от менеджера предвыборной кампании. Да, скорее всего, все ближайшее окружение Байндера знало о нелегальном финансировании, поэтому оно и было таким немногочисленным. Харрисон, Джонсон, Томпсон и Янг — все они вместе с Байндером смещались вправо, пока не стали такими же радикалами, как и он. Их всех купила МЛИ.

Джонсон стал первым, кого начали одолевать сомнения и угрызения совести. Ситуация усугублялась его сексуальными переживаниями, ведь будучи гомосексуалистом, он вынужден был на публике изображать из себя пылкого любовника Стефи, верного только ей одной. Все это в нем клокотало и кипело, вероятно, многие годы. Он попытался уйти от своих проблем с помощью алкоголя и наркотиков.

Франки МЛИ, видимо, считали, что он полностью у них под контролем, поскольку Дэрри сел на иглу, а они поставляли ему флаш — хотя и не напрямую, а через третьих лиц, то есть Зипперов. Если бы он вдруг начал распускать язык, они тотчас перекрыли бы источник.

За три недели до своей смерти Джонсон нашел нового поставщика. Нугою.

Но не это его убило. Флаш по-прежнему исправно поступал от МЛИ, Зипперы все так же контролировали поставки наркотика, хотя Джонсон и не догадывался об этом. Причиной убийства Джонсона явилось то, почему он попытался выбраться из-под каблука поставщика — МЛИ. Джонсона сгубило его любопытство. Он слишком много думал.

Он слишком много думал о «Нью Фуд».

Он слишком часто задумывался о письме Кэти Торавич.

Джонсон совершил ошибку, задумавшись — как и Ишэм несколько часов назад — о том, почему МЛИ была заинтересована в банкротстве «Нью Фуд». От имени несуществующей Кэти Торавич, через Байндера, МЛИ лоббировала отказ Минздрава одобрить продукцию «Нью Фуд». Именно этот отказ и обусловил банкротство этой фирмы.

После чего МЛИ и купила компанию со всеми потрохами.

Зачем?

Этот вопрос, видимо, мучил Джонсона на протяжении нескольких лет. Особенно после того, как МЛИ просто-напросто проглотила разорившуюся фирму. Джонсон даже мог догадаться, что МЛИ используют «Нью Фуд» в качестве лаборатории по производству флаша.

Он в конце концов понял истинную причину. И тогда он совершил свою вторую, последнюю, ошибку. Джонсон рассказал обо всем Янгу. А Янг рассказал существам, владеющим МЛИ…

Вот тогда-то события и начали развиваться с бешеной скоростью. Янг был виновен в смерти Джонсона и корил себя за это, но еще больше он был напуган. Ему была известна тайна МЛИ, и они вскоре тоже убили бы его, как только он выполнил бы свою миссию — выявил всех людей в организации Байндера, с кем мог поделиться своими откровениями Джонсон; всех, кто прочел письмо Кэти Торавич.

Но Янг изжарил себя, и МЛИ пришлось использовать своих агентов — Гассана и Зипперхедов, — чтобы убрать всех, кто мог прочесть то злосчастное письмо.

Кэти Торавич в своем письме просила Байндера выступить в Конгрессе, потребовать, чтобы Минздрав запретил продажу диетической продукции «Нью Фуд» на массовом рынке. Продукции, которая производилась на основе синтетических протеинов, построенных из аминокислот «зеркального изображения» — декстроаминокислот. Протеинов, которые чужды организму существ с левоаминокислотной биологией — вроде страдающих ожирением пинков, которым и предназначался первоначально этот диетический продукт.

Джонсон слишком глубоко сунул нос в тайну МЛИ. Он, вероятно, видел гуманоидных существ, владеющих «Мидвест Лэпидари Импортс», называющих себя франками. Тогда-то он и понял все до конца…

Черный «Мадуро» въехал в пригороды, и Ногар стал внимательнее смотреть на дорогу, чтобы не пропустить указатель въезда на Мэйфилд-Роуд. А там до научно-исследовательского комплекса «Нью Фуд» будет рукой подать.

Мысли Раджастана вернулись к Джонсону. Тот, видимо, задавался тем же самым вопросом, который задавал себе Ногар, когда Смит сказал ему, что МЛИ поддерживает Байндера.

Почему кучка франков оказывает поддержку столь одиозным политиканам, как Байндер?

Они — не франки.

Какого черта они связались с таким явно убыточным предприятием, как «Нью Фуд»?

Джонсон, очевидно, пришел к такому же заключению, к какому пришел и Ногар в разговоре со Стефи. Биологические структуры этих существ основываются на декстроаминокислотах. Мэнни понял это, исследуя «останки» Смита, но не успел проверить и перепроверить результаты исследований. Он так и не узнал, что биохимический анализатор был в полной исправности.

Гассан убил Мэнни, чтобы спрятать концы в воду…

Слева показалось здание тюрьмы.

Ногар припарковал «Мадуро» на противоположной от тюрьмы стороне улицы. «Нью Фуд» располагалась рядом с тюремным забором в виде металлической сетки, окутанной сверху колючей проволокой. Небольшая роща и кустарник почти скрывали два приземистых здания «Нью Фуд» от постороннего взгляда.

Они никому не могли позволить узнать об их «зеркальной» биологии. Именно поэтому им требовалась «Нью Фуд». Они буквально не могли жить без нее. Обычные живые существа не могли усваивать продукты, производимые «Нью Фуд». Но для этих существ продукция «Нью Фуд» была единственной, чем они могли питаться.

Джонсон понял это и пришел к единственно верному заключению.

Эти твари не были созданы посредством генной инженерии. Они эволюционировали естественным образом.

На Земле органическая жизнь основывается на одном типе аминокислот. Но это произошло в силу каких-то обстоятельств, сложившихся по воле случая. В каком-то другом месте Вселенной эволюция могла пойти иным путем.

Эти существа были инопланетянами.

Землянам просто не повезло, что создания эти прибыли с планеты, жизнь на которой основывалась на другом, «зеркальном» типе аминокислот.

Ногар заковылял через всю улицу к зданию тюрьмы.

ГЛАВА 26

Гроза, угрожающе собиравшаяся всю ночь, разразилась как раз в тот момент, когда Ногар начал пересекать Мэйфилд-Роуд. С неба вдруг обрушился настоящий потоп, частично смывший кровь с шерсти Раджастана. Его импровизированная трость выстукивала странный контрапункт клацанью когтей по мостовой. Ногар передвигался крайне медленно, но было почти три часа утра, на пустынной улице отсутствовал транспорт, и тигр мог не опасаться, что его сшибет какая-нибудь машина.

Наконец он перешел через улицу и огляделся. Справа, за сетчатым забором, высилось здание тюрьмы. Тюремный двор был залит ослепительным светом прожекторов.

Слева начиналась неухоженная роща, заросшая высоким кустарником; старые приземистые здания, расположенные в ее глубине, были почти не видны с улицы. Прямо впереди начинался автомобильный проезд, посыпанный грязным гравием.

У Раджастана мелькнула тревожная мысль о том, что его могут увидеть пинки из тюремной охраны. Хотя он не посягал на вверенную им территорию — вовсе ни к чему это было, чтобы они заметили хромающего вооруженного моро, крадущегося куда-то в столь неурочный час.

Он проковылял метров двадцать по усыпанной гравием дорожке, кляня на чем свет стоит свое колено, которое не давало ему возможности двигаться хоть чуточку быстрее. Обливаясь потом, Ногар добрался до места, где кустарник разросся особенно густо, и, повернувшись спиной к тюремному забору, рванул через небольшой промежуток между двумя пышными кустами. Рванул и… тотчас же упал, наткнувшись на заржавевшую табличку «Проход запрещен». Ему удалось приземлиться на бок, но покалеченное колено не замедлило отозваться болью, от которой перед глазами поплыли разноцветные круги.

Он растянулся на заросшем, давно не кошенном газоне, напротив которого находилась автомобильная стоянка с потрескавшимся асфальтовым покрытием. На стоянке рядышком стояли два фургона с дистанционным управлением. Одно из зданий комплекса «Нью Фуд» освещалось ярким голубым светом прожекторов, падавшим с тюремного двора, другое утопало в чернильно-черных тенях окружающих деревьев. Крыши старых двухэтажных — но казавшихся очень низкими, почти одноэтажными — строений были покрыты синей черепицей, которая местами отвалилась вследствие нашествия агрессивного плюща, вившегося так же и по стенам. Некоторые окна были застеклены, другие — забиты изнутри прямоугольными листами белого пластика.

Между двумя зданиями располагался фонтан, задушенный разросшимся розовым кустом. Даже под проливным дождем Ногар учуял запах застоявшейся воды, наполнявшей бассейн фонтана.

Владельцы земельного участка не очень-то заботились о порядке.

Ногар сел, потом с трудом поднялся на ноги, опираясь на трость, которая чуть ли не на полметра погрузилась в дерн, когда тигр навалился на нее своим весом. Раджастан потащился к автомобильной стоянке, намереваясь вывести машины из строя, чтобы отрезать «франкам» путь к отступлению. Существовала, правда, опасность того, что тюремная охрана услышит пистолетные выстрелы, но больше всего Раджастан опасался, что пинки могут вызвать полицию.

Он лег на асфальт и заглянул под шасси одного из фургонов. Корпус индуктора располагался перед задней осью. Ногар направил в него ствол пистолета, отвернул лицо, закрыл глаза и нажал на курок.

Разрывная пуля взорвала герметизированный корпус, и воздух наполнился запахами фреона, озона и пыли от разбитого вдребезги керамического сверхпроводника. Раджастана окатила теплая волна — остатки корпуса индуктора заискрили и начали плавиться.

Такую же процедуру Ногар проделал и с другим фургоном.

Теперь «франки» лишились транспортных средств. Если они все еще здесь, то здесь они и останутся.

Тюремные охранники, конечно же, услышали выстрелы. На тюремном дворе завыли сирены.

Ногар поднялся на ноги и, пригнувшись, проковылял к парадному входу ближайшего здания.

Стеклянные двери были покрыты черной эмалью, на которой виднелась полуосыпавшаяся надпись золотистой краской — «Нью Фуд Инкорпорейтид». Створки дверей скрепляла хромированная стальная цепь — единственное, что выглядело здесь новым и ухоженным.

Хотя ситуация не располагала к веселью, Ногар ухмыльнулся. Запертые стеклянные двери несли в себе столько же смысла, сколько и бронированные двери в деревянной раме.

Ногар оперся о стену для поддержки, поднял свою металлическую трость и обрушил ее на стекло. Оно тут же разлетелось вдребезги. За ним оказался прибитый к раме пластиковый лист, но от сильного удара он тоже оторвался и упал вовнутрь. Из образовавшегося проема Раджастана окатило волной желчно-аммиачного смрада, напомнившего Ногару покойного Смита.

Убрав из дверной рамы осколки разбитого стекла, Ногар положил пистолет и трость на крыльцо, пролез в дыру головой вперед, нагнулся и, опершись руками о пол, протащил свое огромное тело сквозь отверстие, порезав при этом правую ладонь об упавший на пол кусок стекла. Оказавшись внутри, он встал на ноги, высунул руку наружу и подобрал с крыльца пистолет и трость.

Раджастан ощущал их запах, равно как и зловоние химикалий — серы, двуокиси серы и какого-то дезинфектанта с легким привкусом сосновой хвои.

Ногар огляделся. Коридор, начинавшийся сразу от входной двери, был ярко освещен натриевыми светильниками, отбрасывающими на стены и пол какой-то неестественный желтый отблеск. Жутковатый эффект усиливался светофильтрами, закрепленными на лампах. Раджастан заковылял дальше по отполированному и слегка влажному — но не от воды, а от чего-то вязкого и липкого — бетонному полу.

Первая дверь справа была открыта. Раджастан заглянул внутрь и увидел огромное складское помещение, занимавшее, видимо, половину здания на высоту в два этажа. Заполняли его сложенные штабелями легкие пластиковые корзины. Освещался склад обычными люминесцентными лампами; в дальнем конце виднелась металлическая дверь, ведущая, должно быть, на платформу, к которой подходили для загрузки грузовики. Здесь стоял стойкий запах флаша — искусственный фруктовый или ягодный аромат, напоминавший запах чуть подгнивших вишен.

Ногар захромал дальше по коридору. Двери слева, мимо которых он проходил, были новыми, прочными, с пневматическими замками. Заглянув в круглые оконца-иллюминаторы, Раджастан увидел чистые комнаты со стеклянными лабораторными приборами, в которых пузырились и пульсировали какие-то жидкости. Вот они, эти проклятые лаборатории для производства флаша, которые разыскивают пинки. Прекрасно оборудованные, стерильные — ценнейший наркотик не должен иметь никаких примесей.

Раджастан шел вперед, на запах аммиака. Они были где-то здесь. Он чувствовал это. Коридор повернул направо. Еще лаборатории, более старые, чем те, что находились в начале коридора, да и двери менее надежные. Ногар заметил приборы, походившие на аппараты в генетической лаборатории госпиталя «Метро Дженерал». Наиболее знакомыми были очертания громоздкого корпуса биохимического анализатора. Здесь, видимо, все же производились какие-то научно-исследовательские работы в области диетического питания. Но основное производство находилось, скорее всего, в другом здании.

Ногар завернул за угол и увидел лестницу, ведущую вверх и вниз, с такими же отполированными и влажными, как и пол, бетонными ступеньками. Серой и аммиаком снизу разило сильнее, чем сверху. Вниз Раджастан и направился.

Он начал осторожно спускаться по ступенькам, опасаясь при каждом шаге, что поскользнется и свернет себе шею. По мере спуска воздух становился все более спертым. Натриевые лампы теперь тускло мерцали красноватым светом. Ногар начинал ощущать жару — температура здесь была градусов 35-40. Влага тяжелой, душной атмосферы буквально прилипала к шерсти.

От жары и застоявшегося вонючего воздуха у Ногара болезненно запульсировала кровь в висках.

И вот он уже в подвале. Пол и стены полностью забетонированного помещения были отполированы до мраморного блеска, все прямые углы — скруглены. Стены сочились влагой, тягучей и липкой, как силиконовая смазка. В одной из стен Ногар заметил овальное отверстие. Подойдя к нему, он заглянул в душный красноватый полумрак и, протиснувшись в узкий лаз, оказался в еще одном коридоре.

Он заковылял дальше, и вскоре к красноватому свету натриевых ламп стал примешиваться зеленый оттенок. Запах аммиака усилился настолько, что Ногара потянуло на рвоту.

Коридор плавно повернул влево и уперся в идеально круглую приоткрытую дверь, из-за которой струился зловещий голубовато-зеленый свет и невыносимо воняло желчью и аммиаком.

Ногар распахнул дверь и ввалился через проем, неуклюже вскидывая пистолет, который он держал в руке. Однако откуда ему было знать, что пол в помещении был на полметра ниже пола в коридоре. Он попытался удержаться на ногах с помощью трости, зажатой в правой руке, но металлический прут стал скользким от крови на порезанной стеклом ладони, и Ногар упустил трость, которая упала на пол и откатилась в сторону. Раджастан тяжело рухнул вниз, «приземлившись» на искалеченную ногу, и услыхал негромкий хруст. Сильнейшая боль дала ему понять, что еще не скоро он сможет нормально ходить.

Но пистолет в руке он все же удержал.

Окидывая затуманенным болью взором помещение, Ногар подумал, что если у него и имелись какие-то сомнения насчет того, что Смит не был творением пинков-биоинженеров, то один взгляд на эту комнатенку свел все эти сомнения к нулю. Комната представляла собой слегка сплющенную на полюсах сферу почти десятиметрового диаметра. В стенах виднелись восемь расположенных через равные промежутки друг от друга круглых отверстий — дверей, через одну из которых Ногар столь неудачно вошел. В центре помещения высился двухметровый конус, отлитый из бетона и выбрасывающий к потолку голубовато-зеленое пламя. От конуса исходил гнетущий жар и запах горящего метана.

В стенах имелись неглубокие ниши. Их были сотни, все одинакового размера — метр в длину на полметра в высоту. В них сверкали сокровища МЛИ — бриллианты, рубины, изумруды. Тысячи, нет, сотни тысяч драгоценных камней…

И, конечно же, здесь присутствовали «сородичи» Смита. Существа, которые владели «Мидвест Лэпидари». Их было четверо — облаченных в пинковскую одежду, такую же, какая была на Смите. И все смотрели на Ногара — похожие друг на друга, как капли воды.

Один из них обратился к Ногару, говоря таким же булькающим, как у Смита, голосом.

— Почему вы пришли сюда? Что вам от нас нужно? Все наши действия осуществлялись согласно определенным правилам…

От ужасной боли в ноге у тигра кружилась голова. Несмотря на жару, его бил озноб.

— Правила? — удалось проговорить Ногару сквозь стиснутые зубы. — Я разговаривал со Смитом. — Ногар перевел дыхание. — Вы нарушили свои же собственные правила, выведя его из игры.

— Он предатель. Он не понимал истинного величия нашей миссии. Он пытался соблюдать правила приличия, будто мы находимся на… — последовало слово на чужом языке — … а не в нужнике, коим является ваша планета.

— Мы не позволяем себе, — продолжал другой, — осуществлять физическое насилие. Предатель не понял, что у нас сложились чрезвычайные обстоятельства, и нам пришлось его ликвидировать.

Голова Ногара кружилась так, что мысли его путались.

— Цель оправдывает средства?

— Тигр все понимает, — проговорил третий, стоящий у конуса.

Первый — возможно, лидер, хотя Ногар совершенно не различал этих абсолютно похожих друг на друга существ, — продолжил:

— Предатель, вероятно, догадывался о наших планах, когда нанимал вас. Мы намеревались сделать из вас вождя нового восстания…

— … подобного тому, — подхватил стоящий у конуса, — удачному для нас восстанию, которое возглавил ваш отец одиннадцать лет назад…

— … Датия был харизматической личностью, вождем, покоряющим сердца масс, и сын Датии тоже мог бы оказаться необычайно полезным для нас. А предатель нарушил наши планы, обратившись к вам прежде, чем обратились мы…

Тот, который стоял у конуса, нагнулся — нет, не нагнулся, а как бы частично перетек вниз — и немного отвернул вентиль, помещенный в углублении у основания конуса. Пламя взметнулось выше и затрещало.

— Но сейчас это уже не имеет значения. Мы заберем свои запасы и уйдем, чтобы начать где-нибудь в другом месте…

Ногар помотал головой, пытаясь собраться с мыслями. Он чувствовал, что еще немного, и он потеряет сознание. Раджастан не различал этих тварей. Они все походили на Смита, от всех воняло, как от Смита, все они говорили, как Смит.

— Вы — преступники…

— Кто вы такой, чтобы судить нас? Мы добились своего…

— Я понял, чего вам нужно было добиться. Вы предприняли все возможное, чтобы Сенат запретил программу НАСА по исследованию глубокого космоса…

Существа словно застыли и больше не промолвили ни слова.

— Но вы просчитались. Мы раскусили вас. Вы допустили ошибку со Смитом. Вы не предполагали, что судебно-медицинская экспертиза его останков будет проведена так быстро. Фактически мы вообще не должны были получить его тела. Но нам все же удалось взять образцы. И тогда вы послали Гассана, чтобы он исправил эту ошибку, уничтожил все следы. Но было слишком поздно. Мой друг Мэнни все понял и рассказал мне. А я сообщил федералам.

До чудовищ дошел смысл сказанного. Они перегруппировались и посмотрели друг на друга. Потом один сказал:

— Тогда мы должны покончить с этим…

— Покончить с собой… — эхом отозвался другой.

Первый направился к конусу, а второй обратился к Раджастану:

— Мы завершили нашу первоначальную миссию. А теперь мы покончим с собой. От нас не останется ничего, кроме ваших пустых разговоров и путаных отчетов. Без улик вы ничего не сможете доказать. Никто не поверит рассказу тигра-моро о пришельцах, и ваши звездолеты так и не отправятся в космос. Ваши неистовые дикие орды не осквернят наших звездных систем. Нам нужны эти новые миры, вам не отнять их у нас…

Ногар направил револьвер на существо, подошедшее к конусу.

— Ну уж нет, так просто вы не отделаетесь. Никаких самоубийств. Вы называете нас неистовыми дикарями? А вы тогда кто такие? Сколько людей и моро вы погубили из-за этих звездолетов? Взрывом технической ядерной бомбы на Луне вы добились бы своей цели, никого не лишая жизни…

— Закон требует от нас, чтобы мы действовали тайно и чужими руками.

Ногар едва не задохнулся от ярости.

— Закон? Траханые ублюдки, как вы смеете говорить о каком-то законе? У вас нет ни стыда, ни совести. Был среди вас один с остатками нравственности — Смит, да и того вы назвали предателем и убили.

Они не обращали внимания на его гневные речи. Комната постепенно наполнялась метаном. Ногар вскинул пистолет и выстрелил в существо, стоящее около конуса. У Раджастана запершило в горле от новой волны невыносимой желчно-аммиачной вони. Жуткую тварь отбросило к стене, на которой распластался большой кусок полупрозрачной плоти, вырванной выстрелом из тела существа. Но… никакой крови, никакой жидкости.

— Бесполезно, нас таким образом невозможно уничтожить. И не утруждайте себя, мы ведь сами намерены покончить с собой.

Существо отлепилось от стены, вернулось к конусу и начало поворачивать вентиль.

— Вы, вероятно, поняли, что наша биология несколько отлична от вашей. Но без возможности исследовать нас ваша эгоцентричная культура никогда не воспримет идею о существовании некоей внеземной культуры.

Ногар опустил пистолет.

«Что они собираются делать, задохнуться или воспламениться? — подумал Ногар. — Какая разница, я умру вместе с ними.»

Изувеченная нога не позволяла ему двигаться.

ГЛАВА 27

Существо у конуса отвернуло вентиль до отказа, и Ногар услыхал громкое шипение метана.

Существо полуобернулось к тигру, послышалось негромкое «пф-у-у-т», и из складок шеи существа выдвинулась небольшая трубка; чудовище издало булькающий стон и подняло к трубке вялую руку.

Еще три негромких звука, и подобные трубки появились в шеях остальных инопланетян. Душераздирающе взвыл первый. Одежда существа разорвалась в клочья, и оно расплылось по полу бесформенной белой массой. Искусственные глаза стукнулись о бетонный пол и откатились в сторону от пульсирующей белой плоти.

С другими пришельцами произошла подобная же метаморфоза.

Они еще не умерли. Скорее всего, они вернулись к своему первоначальному, естественному состоянию. Существа по-прежнему двигались, ритмично подрагивая и выбрасывая время от времени из бесформенной массы многощупальцевые псевдоподии. Теперь они действительно напоминали огромных амеб.

Ишэм внезапно появилась из круглой двери позади Ногара, подошла к вентилю и завернула его, говоря, очевидно, сама с собой:

— …обитатели пещер со множеством вентиляционных отверстий и вулканической активностью. Тусклое красно-желтое солнце, густая атмосфера. Возможно, необычайно высокая гравитация. Они могут выдерживать очень большое ускорение. Прибыли сюда, вероятно, на ракете с ядерным двигателем. Драгоценные камни, скорее всего, синтетические…

Ногар положил пистолет на пол.

— Черт побери, Ишэм, откуда вы взялись, и почему вас не было так долго?

Ишэм присела на корточки и ткнула стволом большого револьвера в один из холмиков чуждой плоти. Грязно-белая масса покрылась рябью.

— Мак-Интайр и Конрад сидели на хвосте у Зипперов почти всю ночь. Они слишком поздно передали нам ваше сообщение, но я прибыла сюда спустя две минуты после того, как вы проникли вовнутрь…

— Что? — почти крикнул Ногар, у него внезапно перехватило дыхание.

Она включила горловой микрофон.

— Говорит Ишэм… Гнездо чисто, присылайте «Грифов». И машину скорой помощи, с нашими медиками. Конец связи.

Ишэм встала, подошла к одной из ниш и вынула из нее бриллиант, который засверкал гранями в призрачном свете.

— Нужно записать процесс их разложения на видео, иначе никто не поверит, что они распадаются столь быстро…

Она настроила объектив портативной видеокамеры поочередно на каждого расплывающегося по полу пришельца, потом положила камень обратно в нишу.

— Вы были здесь… — Ногар отчаянно боролся с приступом боли и тошноты, — … все это время?

— Да. Я следовала за вами на расстоянии двух метров.

Ногар вздохнул.

— Та информация о декстроаминокислотах, которую вы передали через Стефи, очень помогла. Мы установили, что в молекулярной структуре флаша имеются некоторые сходства с молекулярной структурой этих… — она кивнула на пульсирующие сгустки.

— А что теперь? — спросил Ногар.

— Спецкоманда прибудет сюда через три минуты. Наши люди попытаются спасти то, что осталось от этих слизняков. Нужно во что бы то ни стало сохранить им жизнь — это поможет нам выйти на другие секретные базы, которые инопланетяне, несомненно, имеют в других местах страны.

— А что насчет Зипперов и продажных политиков?

— Зипперами займется полиция. А что касается политических деятелей… Мы произвели экстенсивный компьютерный поиск, гораздо более тщательный, нежели тот, который предпринял ваш друг, Роберт Дитрих. Так вот, некоторые следы финансовых операций МЛИ ведут в ЦРУ. Мы намерены преподнести общественности это дело так, чтобы оно выглядело еще одной грязной операцией Управления… — Ишэм улыбнулась.

— А программа НАСА по исследованию космоса. Что с ней будет?

— Думаю, Конгресс одобрит ее в конце концов. Мы запустим звездолеты и выясним, откуда прибыли к нам эти существа.

Ногар закрыл глаза. Похоже, он терял сознание.

— И что будет с теми, которых мы найдем… если найдем. То же, что и с этими?

— Это не нам решать…

«Ясно», — успел подумать Ногар, прежде чем погрузиться в небытие.

В пятницу, 26-го августа, выдался относительно прохладный день, и впервые за все лето неделя прошла без дождей. Ногар только что закончил дела по продаже дома Мэнни, оставшегося ему в наследство, и чувствовал себя эмоционально опустошенным.

Он сел на деревянный ящик посреди пустой гостиной и посмотрел на видеофон. Ему хотелось позвонить Стефи, но он не мог заставить себя сделать это — он избегал ее с тех пор, как решил покинуть этот проклятый город навсегда. Ногар понимал, что если Стефи скажет «нет», он не уедет. Но и оставаться здесь он не мог. Тягостные воспоминания не оставляли его в покое.

Раджастан сидел в пустой гостиной Мэнни и думал, что собирается сделать со Стефи то же самое, что сделала с ним самим Мария. Нет, решил он, так не годится. Стефи не заслуживает этого.

И тут послышался звонок. Кто-то пришел. Нужно идти и открыть дверь.

Ногар взял костыль и, опираясь на него, поднялся на ноги. Он уже научился достаточно хорошо передвигаться, невзирая на загипсованную выше колена ногу. Ему удалось преодолеть путь до двери и не упасть. Раджастан не стал спрашивать по интеркому, кто пришел, а просто распахнул дверь, и…

Перед ним, держа в руке большую сумку, стояла Стефи; от нее исходил запах роз и дыма от костра.

— Я только что собирался звонить тебе.

Легкая улыбка тронула губы девушки.

— В самом деле? Я безуспешно пыталась связаться с тобой с тех пор, как тебя выписали из больницы. Ты съехал со своей квартиры…

— Там теперь будет жить Эйнджел…

Стефи кивнула и положила ему на плечо почти невесомую ладонь.

— Ты меня впустишь, или так вот и будем разговаривать, через порог?

Ногар шагнул в сторону. Стефи вошла, оглядела пустую комнату и громко вздохнула.

— Значит, ты уезжаешь… а как же Эйнджел?

— С ней все в порядке. Ее основательно подлечили. Мех у нее на ногах теперь белый, и она может ходить. Устроилась на работу.

— Неужели? — Стефи явно не ожидала от крольчихи такого шага. — Где?

— «Уотершип Даун» — бар в Ковентри. Будет работать официанткой.

Они сели на ящик, лицом друг к другу.

— А как твое самочувствие?

Ногар похлопал ладонью по гипсу.

— Они имплантировали мне углеродистые волокна в сухожилия. Гипс снимут через месяц, потом еще несколько месяцев тренировок, и…

Стефи покачала головой.

— Я не о том, и ты прекрасно это понимаешь. Я ведь знаю, ты винишь себя за смерть Мэнни, не так ли?

— Я не хочу…

Девушка приложила палец к его губам.

— Мы с Мэнни много говорили о тебе. Он заменял тебе отца на протяжении пяти лет, а потом ты сбежал из дома в Моро-Таун и связался с уличной бандой. Когда твоя банда приняла участие в Восстании и ты узнал, кто твой отец, ты убежал из банды. А теперь от кого ты собираешься убежать? От меня? От самого себя?

Ногар помотал головой.

— Я больше не могу жить здесь…

— А я думаю, что сможешь.

Она улыбнулась и ласково потрепала его по щеке.

— По крайней мере, тигреночек не возражает… Между прочим, я тоже нашла себе работу…

— Да? Великолепно. И где же?

— В Санта-Монике.

Ногар на некоторое время потерял дар речи, и Стефи явно наслаждалась его реакцией.

— Ты знала, что я собираюсь уехать в Калифорнию?

— «Калифорния — более терпимое место», — процитировала Стефи.

— Где ты услыхала это?

— Белая крыса оставила в компьютере мотеля одну штуковину.

Девушка порылась в огромной сумке и извлекла из нее дискету. Ногар заметил в сумке какое-то движение и учуял какой-то знакомый запах.

— Я собиралась отдать ее тебе, когда тебя выпишут из больницы. Но ты не давал о себе знать, и я позволила себе просмотреть запись. Извини.

Ногар взял дискету из руки Стефи, не говоря ни слова.

— Эта твоя Мария — просто глупая кошка…

— Нет…

В сумке по-прежнему что-то двигалось, и Ногар начал выходить из себя.

— Что у тебя там?

Стефи лукаво улыбнулась.

— Мне почему-то запомнилось, как ты сетовал однажды, что оставил дома некормленую кошку.

Об этом Ногару тоже совсем не хотелось вспоминать. Он вздохнул.

— Ну, так что из того?

Стефи запустила руку в сумку, вынула из нее крошечного котенка с дымчатой шерсткой и подала его Ногару. Раджастан раскрыл ладонь, и девушка положила на нее маленькое пушистое создание. Котенок лизнул ладонь Ногара розовым язычком и лег, свернувшись клубочком. Потом закрыл глаза и тихонько замурлыкал.

Ногар уставился на мягкий комочек, уютно расположившийся на его ладони.

— Черт побери, Стефи, это нечестно.

— Я знаю.

Девушка почесала котенка за ушами, и Ногару показалось, что тот блаженно улыбнулся.

Приложение

Ориентировочно 2000 г.: Раса начинает свою земную деятельность.

1999-2005 гг.: Сделаны первые открытия в генной инженерии по всему миру. Начало биологической революции.

2008-2011 гг.: Война за объединение Кореи. Несмотря на техническое преимущество Юга, победу с помощью Китая одерживает Север. ООН увязает в национальных конфликтах, вспыхнувших в Западной Европе и республиках бывшего СССР. Соединенные Штаты избирают политику дипломатического невмешательства.

2008 г.: В одной из лаборатории Южной Кореи в результате усилий генных инженеров создан первый моро. Это большая собака с повышенными мыслительными способностями, первое создание, которое положило начало новому биологическому виду. Несмотря на то, что война оказалась краткосрочной, интенсивная программа по разведению этого вида закончилась производством почти десяти тысяч подобных разумных собак, отправленных на Север для проведения диверсий.

2011-2015 гг.: После окончания Корейской войны начинаются международные дебаты по поводу военного использования генной инженерии. Дебаты заканчиваются принятием решения ООН о запрете воздействия на человека болезнетворными организмами, полученными посредством генной инженерии, и любом другом вмешательстве в структуру человеческих генов. Однако в деле запрета на производство разумных животных ООН зашла в тупик. К моменту голосования по этому вопросу четыре из пяти стран, имеющих развитый военно-промышленный комплекс, уже обладают собственными программами по созданию «Корейских собак».

2017 г.: На волне общественного мнения, подогреваемого антияпонскими настроениями (к 2017 году в Японии уже существовала наиболее радикальная генетическая программа, в открытую попирающая решение, принятое ООН), принимается конституционное соглашение выработать 29-ю поправку к Конституции Соединенных Штатов. Поправка запрещает заниматься генной инженерией на макроуровне, в то же время с целью предотвращения возможных жестокостей, имевших место в Корее по отношению к мыслящей продукции генных лабораторий, предложено дать животным защиту, гарантированную Биллем о правах.

2019-2023 гг.: Иранские террористы уничтожают королевскую семью Саудов и разжигают третью войну в Персидском заливе. Война охватывает все арабские государства, положив начало массовой иммиграции нелюдей в Соединенные Штаты.

2023 г.: Война в Персидском заливе заканчивается образованием Оси исламских держав. Ось является фундаменталистским пан-арабским союзом. Цена на нефть утроилась даже по сравнению с обычными ценами военного времени. Небольшая компания в Коста Рике «Джербоа Электрикс» начинает производство «джербоа», небольших дешевых электромобилей, которые оказались в два раза надежнее в эксплуатации, чем самый дешевый газовый автотранспорт.

2024 г.: Начало Пан-Азиатской войны, разразившейся после вооруженного конфликта на пакистано-индийской границе, выросшей до размеров снежной лавины. К концу года в нее были вовлечены державы Оси, большинство бывших Советских республик и Китай, сражавшиеся против Индии, Японии, России и большинства стран Северной Африки. Соединенные Штаты продолжали политику невмешательства.

2025 г.: Компания «Форд», чтобы избежать международного судебного разбирательства по поводу оптовый торговли продукцией, сделанной по образу и подобию электромобилей, покупает «Джербоа Электрикс». За аналогичные действия судебные иски были учинены компаниям «Дженерал Моторс» и «Крайслер». «БМВ» в производстве элетромобилей пошла своим собственным путем.

2027 г.: Компания «Биотехнологии Соединенных Штатов» обвинена в нарушении запрета на занятия генной инженерией на макроуровне. Они занимались воспроизводством моро для Азиатской войны (для обеих сторон), но хуже всего было то, что они занимались так же и генетическими экспериментами над людьми. Федеральное правительство идет на беспрецедентный шаг и накладывает арест на имущество компании. При этом распространялись слухи о том, что разведывательная служба правительства просто решила прибрать корпорацию к рукам ради собственных нужд.

2027 г.: Нью-Дели подвергнут ядерной бомбардировке. За ней следует распад системы государственной обороны Индии. Массовое дезертирство из армии, целые районы страны складывают оружие и сдаются в плен. На афганской границе отряд моро, состоявший из тигров индийского отряда специального назначения, захватывает грузовой самолет и вылетает в Америку. Эта акция получает широкое освещение в средствах массовой информации, а принимавшие в ней участие офицеры становятся знаменитостями. В частности, Датия Раджастан, офицер, ответственный за перевозку. Он — удивительно яркая личность, обаятельный и красноречивый, один из тех, кто может постоять за моро, любимец толпы, — не только в Америке, но и во всем мире.

2029 г.: Американская космическая программа достигает апогея. В ведении НАСА находятся орбитальный космический комплекс, временная база на Луне, радиотелескоп-спутник, способный регистрировать радиосигналы, поступающие из созвездия Альфа Центавра. Расцвет космической программы приходится на тот период, когда были утверждены ассигнования, отпущенные на проект, связанный с зондированием глубокого космоса. Согласно проекту к ближайшим звездным системам с целью их изучения предполагалось отправить около шести беспилотных ракет, работающих на ядерном топливе.

2030 г.: Израильская разведка «Моссад» осуществляет вторжение в Иорданию, где захватывает секретную базу для тренировки иорданских франков. «Моссад», ограниченный в своей стране запретом на проведение экспериментов в области генной инженерии на макроуровне (аналогичным американскому запрету), уничтожает иорданскую базу, успев прихватить с собой группу малолетних франков (100 девочек из биологического центра в Хиашу в возрасте от 3 до 16 лет), которых начинают тайно готовить в Израиле для агентурной работы.

2030 г.: Падение последних защитников Индии. На субконтинент вторгаются пакистано-афганские оккупационные войска.

2032-2044 гг.: Африканская пандемия, вызванная искусственно созданным вирусом, волнами прокатывается по континенту, напоминая Черную Смерть, охватившую Европу в средние века. Она за несколько недель уносит жизни населения целых деревень. Правительства не в состоянии удержать власть в руках. На всем континенте устанавливается карантин. Три года требуется для того, чтобы самое худшее осталось позади. Но Центральному правительству Соединенных Африканских Штатов понадобится еще почти десять лет, чтобы ликвидировать ущерб, нанесенный африканской экономике. Возрождение континента в значительной степени обеспечено бережным отношением к присущему Африке генетическому многообразию. К 2044 году генетическая программа США превосходит все подобные программы на земном шаре и оценивается в миллиард долларов.

8 января 2034 г.: В Калифорнии происходит «великое землетрясение», достигающее 9,5 баллов. Эпицентр его находится в 30 милях к югу от Сан-Франциско. Повторные толчки силой в 5-7 баллов ощущаются даже на побережье Лос-Анжелеса. Городской пейзаж Калифорнии радикальным образом изменяется.

2034-2041 г.: Последняя арабо-израильская война. (Война за освобождение Палестины, как представляют ее державы Оси. Второе светопреставление — по мнению израильтян.) На протяжении шести лет Израиль в одиночку сражается против шести исламских держав. В конце концов он терпит поражение, поскольку конфликт приобретает ядерную окраску. Происходит ядерная бомбардировка Тель-Авива. Несмотря на то, что за ней следует ответный удар по арабским странам, в результате которого гибнет около пяти миллионов арабов, Израиль терпит поражение. Израильское правительство спасается бегством и находит прибежище в Женеве.

2035 г. апрель: Во время китайского вторжения в Японию на Токио сбрасывают ядерную бомбу. Техническая база Японии уничтожена либо агрессором, либо самими японцами, чтобы исключить возможность использования ее оккупантами. Многочисленные достижения японской технологии утрачены. Официально объявлено об окончании Пан-Азиатской войны.

2037 г.: Население моро в Соединенных Штатах достигает десять миллионов. Большая часть их является военными беженцами, попавшими в страну в результате азиатской войны. Меньшую часть их составляют кролики и крысы, прибывшие в США из Центральной Америки.

2038 г.: Папа Лев XIV поражает весь христианский мир заявлением, что несмотря на то, что генная инженерия является грехом, моро все же обладают душой. В результате этого усиливается политическая напряженность, которая заставляет Европейское Сообщество прекратить производство моро. В Центральной Америке вспыхивает настоящая гражданская война, так как армии моро начинают восставать против своих хозяев. Поток иммигрантов в США из Латинской Америки возрастает в четыре раза.

2039 г.: НАСА начинает испытывать первые трудности в Конгрессе, поскольку страну все более волнует проблема растущего как на дрожжах населения моро. Первой жертвой уменьшения бюджетных ассигнованний на развитие космической программы становится радиотелескоп НАСА — «Орбитальное Ухо».

2042 г.: Волна беспорядков, получившая название «Черный август», прокатилась по всей территории США. Происходит резкий скачок преступности в городах. Ответственность за это большая часть человеческого населения возлагает на пресловутого Датию Раджастана, наиболее влиятельного лидера из моро. С течением времени взгляды Датии становятся все более радикальными, в конце концов он становится лидером национальной милитаризованной организации моро. Считалось, что Лига Защиты Моро является организацией, носящей оборонительный характер, но федеральные службы рассматривали ее как террористскую группу. Датия оказался в ловушке, в горящем здании в районе Кливленда, известном под названием Моро-Таун, где был расстрелян объединенными силами полиции и Национальной гвардии. С тех пор для политических активистов моро Датия становится символом героизма.

2043 г.: Конгресс замораживает ассигнования на развитие программы НАСА по исследованию глубокого космоса. Четыре полностью готовых зонда поставлены на консервацию. В результате многочисленных беспорядков на иммиграцию моро наложен мораторий. Нетерпимость человеческого населения по отношению к нелюдям достигает апогея. Идут общественные дебаты, касающиеся массовых депортаций, лишения их человеческих прав, «резерваций» моро. К счастью для населения моро, ни одно из крайних предложений не оказалось достаточно популярным, чтобы быть принятым. Тем не менее был издан закон, запрещающий моро владеть огнестрельным оружием. Кроме того, осуществлялась негласная политика их изоляции от людей, проявившаяся в образовании соответствующих городских кварталов — гетто. Наиболее ярким свидетельством этого стали уличные баррикады. Они стали почти регулярно возводиться на дорогах, ведущих в кварталы моро.

2045 г.: В Южной Африке происходит переворот, возглавляемый объединенными силами чернокожего населения и франков. Он стал подтверждением того, что в Южной Африке получила широкое развитие программа по «человеческой» инженерии. К моменту переворота в Южной Африке было произведено около миллиона франков. Переворот отмечает факт признания за франками полных человеческих и гражданских прав в стране. (В Соединенных Штатах все еще продолжаются дебаты относительно формулировки 29-й поправки к Конституции. Таким образом, если к моро относятся как к гражданам второго сорта, то франки вообще не имеют никаких человеческих прав.)

2053 г.: Конгресс отклоняет программу НАСА по исследованию глубокого космоса. Ходят упорные слухи о том, что во главе проекта стоит одно из черных агенств федеральных служб. Европейское Содружество отменяет ограничения на внутренние перемещения моро.

2054 г.: В Верховном суде происходит слушание дела по предоставлению гражданских прав франкам, в результате которого семью голосами против двух выносится решение о применении 29-й поправки к генетически модифицированным людям и животным. Приостановлено действие закона об интернировании и депортации франков. Число франков, появившихся «официально» в списках служащих государственных учреждений, в первую очередь в разведывательных службах, — резко возросло.

2059 г.: После открытия «муравейника» Расы под башней «Ниоги» на Манхэттене, угроза инопланетного нашествия становится достоянием гласности. Силы федеральных служб вторгаются в Бронкс, чтобы ликвидировать окопавшуюся там армию Лиги Защиты Моро. В результате этой акции по всей стране возростает уровень преступности среди моро.

2060 г.: На президентских выборах США победу одерживает Сильвия Харпер.

1

перевод Маршака

2

«Ангельская пыль» (амер. жаргон) — фенциклидин, транквилизатор и опасный наркотик

3

Кордит — бездымный нитроглицериновый порох

4

Одно вместо другого (лат.)

5

Скваттер — бездомный, самовольно вселяющийся в пустующую квартиру или дом (прим. переводчика)

6

Геном — совокупность генов, содержащихся в одинарном наборе хромосом данной животной или растительной клетки (прим. перев.)

7

Кондоминиум — кооперативный жилой дом, в котором квартиры принадлежат владельцам как частная собственность (Прим. перев)