Когда Эйнджел вошла в кабинет мистера Кей, на голографическом экране ее взору предстала колоссальная решетка, составленная из микроскопически малых многоцветных треугольников, устремлявшихся вдоль к неизвестному горизонту. Черная поверхность письменного стола мерцала многочисленными огоньками, озарявшими лицо Тетсами.

— Милости прошу, — пригласил он и указал на стул.

— До стыковки со спутником остается тридцать секунд, — раздался голос спрятанного где-то в кабинете динамика.

У Эйнджел даже появилось чувство, будто ей предстоит присутствовать при запуске ракеты.

— Что вы собираетесь делать? — спросила она.

Мистер Кей улыбнулся:

— В самое ближайшее время мы нанесем удар. В сети округа Колумбии мы обнаружили вход коммуникационных линий.

Он кивнул в сторону голографического экрана, и Эйнджел увидела на нем коммуникационную сеть, похожую на ту, которую видела на маленьком дисплее в фургоне Анаки, только более подробную. Мы собираемся вклиниться в государственную коммуникационную сеть и уже оттуда по специальной линии связи идти к Ван Дайну и выкачать из его компьютера столько информации, сколько сумеем, пока они не обнаружат ее утечку.

— Двадцать секунд до стыковки со спутником.

Мистер Кей открыл коробку, от которой отразились мерцающие на крышке стола огоньки и извлек оттуда полусферическое, похожее на шлем устройство, опутанное проводами, и водрузил его на голову. Шлем сидел на его голом черепе как влитой. Эйнджел стало ясно, почему мистер Кей был франком и почему его голова имела такую специфическую форму.

Теперь он представлял собой единое целое с системой.

Эйнджел слегка вздрогнула.

— Вы думаете это поможет Вам расшифровать те данные, что я дала?

Мистер Кей пожал плечами и нажал несколько кнопок на боковой поверхности шлема.

— Если только это возможно, мы опустошим их систему полностью. Где-нибудь в программном обеспечении мы непременно натолкнемся на алгоритм шифра. Может быть, он составляет часть операционной системы.

— Десять секунд до стыковки со спутником.

— Я специально был создан для…

— Пять секунд.

— … насильственного взлома враждебной правительственной системы…

— Есть стыковка.

Раньше Эйнджел не видела светящейся точки, которая парила где-то над голографической сетью. И только теперь она вдруг взорвалась снопом ярко-белого огня, устремившегося в сторону решетки. Фокус голографического изображения сместился к тому месту, куда указывал свет.

Когда луч света внедрился в решетку и побежал по образованной многоцветными треугольниками дорожке, у Эйнджел даже свело живот. С той отправной точки, откуда она наблюдала за происходящим, поверхность голограммы представлялась неровной. Ее бороздили холмы и долины, по которым, то переваливая через горные вершины, то уходя в небо, змеилась разноцветная дорожка. Со сверхзвуковой скоростью мчалась она в глубины виртуального пространства.

Взорвав один из холмов, несущаяся точка на долю секунды замерла на месте и вдруг дико закружилась в пространстве, составленном из многоцветных подвижных кубов. Казалось, что тысячи кубов одновременное повернулись на девяносто градусов, точка вырвалась из замкнутого пространства, и сверхзвуковой полет продолжился.

— Мы проникли в Лэнгли.

От голографического экрана Эйнджел пришлось оторваться, поскольку от этого зрелища у нее закружилась голова и тошнота подступила к горлу.

— Идем по следу маскирующего сигнала, запасной выход защищен.

Эйнджел перевела взгляд на мистера Кея и старалась больше не смотреть на меняющийся ландшафт за его спиной. Выражения лица франка видно не было, если не считать его широкой усмешки. Все остальное скрывал от постороннего взора шлем с козырьком и настоящими зарослями проводов, спускающихся на крышку стола. Длинные тонкие пальцы, как бешеные, метались над панелью управления. Эйнджел посмотрела на стол и увидела, что клавиши, каждый раз, когда он прикасался к ним, изменяли цвет.

— Проникновение в защиту цели.

Заметила ли она перемену в его улыбке?

— Слишком легко… — послышался голос мистера Кея.

— Проникновение в цель.

До сих пор от мистера Кея исходил запах восторга и напряжения. Сейчас же к нему примешивался запах страха…

Эйнджел посмотрела на экран. От увиденного у нее зарябило в глазах. Теперь на голограмме ничего похожего на прежнюю картину не было. Понятие «нормальная геометрия» как будто бы исчезло. Нечто, выглядевшее единым целым, вращалось во всех направлениях так, что уже не существовало трех измерений. Цвета пульсировали в таком ритме, что захотелось зажмурить глаза.

Казалось, что это нечто знает о ее существовании.

— Что это… — начал было мистер Кей.

— Цель отступает. Защита вступает в силу. ПРОНИКНОВЕНИЕ В БАЗОВУЮ…

Голограмма испустила волну красного света. Несмотря на то, что движущийся со сверхзвуковой скоростью световой сигнал мчался теперь в обратном направлении, пульсирующий красный огонек догнал его. Голографическое изображение окрасилось в красный цвет.

Свет в кабинете погас, лампочки, мигнув, померкли, мистер Кей конвульсивно дернулся и, рванув провода, связывавшие шлем с панелью стола, упал без чувств со своего кресла.

На несколько секунд воцарилась тишина, нарушаемая только хаотичными звуками, издаваемыми работающими за стеной людьми. Эйнджел не шевелилась. Мистер Кей был еще жив. Она слышала его дыхание.

— Что, мать вашу, произошло?

— Кто?

Эйнджел вскочила на ноги. Голос раздался из динамика, откуда слышались все предшествующие объявления. Однако голос говорившего был совершенно другим — безучастным, вялым и каким-то булькающим.

Кто-то барабанил в дверь офиса.

— Что? — переспросила Эйнджел.

— Кто? — повторил голос.

Слышал ли он ее на самом деле?

— Что, мать вашу… это значит, «кто»?

— Кто запрашивает доступ?

Хм. Что, черт возьми, здесь происходит?

Грохот за спиной стал еще громче. Эйнджел поняла, что причина, по которой в кабинете погас свет, вывела из строя гидравлическую дверь. Наконец ее ступор стал проходить, и она, желая добраться до мистера Кея, вскочила на ноги и бросилась к столу.

— Кто запрашивает доступ?

Ну и вляпалась она! Попытка незаконного вторжения в компьютерную систему Ван Дайна с треском проваливалась, оставив ее один на один с проклятой с системой защиты. Что, черт возьми, ей делать? Обогнув стол, она едва не наступила на франка, лежавшего на полу. Откуда-то исходил слабый красноватый свет — единственный источник освещения в комнате. Тетсами был бледным, мокрым и липким от пота. Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, что он находился в состоянии шока.

— Кто запрашивает доступ?

Долго, черт возьми, это будет еще продолжаться? В чем дело?

— Я, Эйнджел, что б вам пусто было. Я запрашиваю доступ, а еще я очень попрошу вас заткнуться.

Она нагнулась, чтобы снять кибернетический шлем, но вдруг комната озарилась светом, исходящим от голографического экрана. Эйнджел подняла голову, и испытала настоящее чувство шока.

Видеосистема, вероятно, находилась на какой-то энергетической подпитке, и она с трудом смогла разобрать всего несколько изображений. Голографический экран был разбит на шесть стандартных дисплеев, какие бывают у видеокома, по каждому из них воспроизводился какой-то кусок из ее жизни. На одном из экранов Эйнджел увидела себя с неприличным жестом, обращенным в сторону Паскеса. На другом шло ее интервью, которое она дала средствам массовой информации после того, как тело Байрона подменили. А вот она дает пинка вставшему на ее пути репортеру. Чтобы отснять на пленку такое количество материала из ее жизни, к ней должны были приставить с полдюжины шпиков. Имелось несколько клипов из Кливленда. Все это крутилось и, похоже, не собиралось останавливаться. Имелись в записи и такие вещи, которые не следовало снимать вовсе. Воспроизводились телефонные звонки, которые, как она считала, были сделаны без посторонних. Выдержки из видеозаписей гаражной охраны и подвала центральной больницы Фриско, видео из комнат наверху, в которых она только что остановилась…

Когда показ закончился, помещение погрузилось в полную темноту.

По экрану с быстротой молнии пробежал какой-то текст. Эйнджел успела выхватить глазами только отдельные фразы. Но она и без того видела уже достаточно. Текст касался обстоятельств ее жизни, приводились многие данные, начиная от ее подоходного налога и кончая ростом и весом. «Послужной список» из полиции, данные по кредитам и платежам…

У нее возникло такое чувство, будто она падает в пропасть.

Где-то внизу застонал мистер Кей. Выглядел он ужасно, но судя по всему, случившееся с ним происшествие фатальных последствий не имело. Она оторвала взгляд от экрана и попыталась привести мистера Кея в удобное положение.

Его глаза распахнулись, и в бледном красном свете на нее взглянула пара показавшихся ей совсем незнакомыми пара фиолетовых глаз.

— Что случилось? — прошептала она.

— Он попытался осуществить доступ в меня… — простонал мистер Кей и закрыл глаза.

— Что вы имеете ввиду?

Голограмма померкла. На экране мерцали буквы, сложившиеся в ясное и без того утверждение:

— Вы не член правительства Соединенных Штатов.

— Чертовски точно подмечено, нет.

За утверждением последовал вопрос:

— Кто вы?

Эйнджел посмотрела на запись, покачала головой и склонилась над мистером Кеем, чтобы снять с него шлем. Дыхание его стало ровным, что уже само по себе радовало ее. Она никогда особенно точно не знала, что надо делать, оказывая человеку первую помощь. Он снова проговорил что-то невразумительное.

— Что? — переспросила Эйнджел.

— Нет защиты.

— А-а-а.

— Совершенно незащищен.

Чтобы придать своим словам пущую убедительность, он ухватил ее за руку.

Эйнджел снова перевела взгляд на экран, вопрос все еще был задан. Казалось, что он повис в воздухе. Только сейчас она призадумалась над тем, с кем общается.

— Я кролик, идиот.

— Кролики представляют угрозу для государственной безопасности?

— Что ты там бормочешь?

Стук в дверь прекратился. Интересно, подумала Эйнджел, посвящены люди в соседней комнате в то, что происходит на голографическом экране. Если да, то как они это воспринимали, как чушь или как что-то осмысленное?

— Кролики представляют угрозу для государственной безопасности?

Эйнджел продолжала ошеломленно смотреть на экран, когда почувствовала, как мистер Кей толкает ее под локоть. Она перевела на него взгляд и увидела, как тот отрицательно помотал головой.

Что ж, раз ей позволено внедрить правило, то она сделает это.

— Черт, нет.

— Полученная информация записана. К какого уровня секретной информации имеет доступ кролик?

Что за чудеса творятся иногда в этом мире! Должно быть, она говорит с главным компьютером Ван Дайна. Такое не могло ей присниться в самом фантастическом сне.

Интересно, какой они используют процессор?

Мистер Кей, подтянувшись на руках, сел в кресло. Эйнджел слегка посторонилась, чтобы пропустить его. Франк прижал к голове длинно-палую ладонь и прошептал ей:

— Говорите, у вас не так много времени.

В голосе его чувствовалось нетерпение.

«Ладно, продолжай свою игру», — подумала

Эйнджел. Терять ей было нечего.

— А какие виды допусков к секретной информации имеются?

— Конфиденциально. Для служебного пользования. Секретно. Совершенно секретно.

У Эйнджел от волнения закружилась голова. Не верилось как-то, что все это происходит на самом деле.

— Что? Почему нет секретности высшей степени?

У мистера Кея было такое выражение лица, словно он хотел что-то сказать, но в это время на экране вспыхнула новая надпись:

«Дайте определение секретности высшей степени».

Франк продолжал хранить молчание, но жестом велел ей продолжать. Сам он тем временем стал настраивать кнопки пульта управления за своим письменным столом. Эйнджел поняла, что он предпринимает вторую попытку настроить свой терминал на линию связи с компьютером Ван Дайна.

Несмотря на то, что она была перепугана насмерть, ей почему-то стало ужасно смешно.

— Отлично, даю определение секретности высшей степени. Это понятие означает более высокую ступень, чем «совершенно секретно». Это секретно настолько, что ни один из тех, кто не имеет доступа к этому грифу секретности, не имеет представления о том, что секретность такого уровня существует.

Черт возьми, если до сих пор у правительства не было такого понятия, то что теперь будет?

— Определение внесено в память. Кролики имеют доступ к СЕКРЕТНОЙ ИНФОРМАЦИИ ВЫСШЕЙ СТЕПЕНИ.

Что, черт бы ее побрал, она только что сделала? Неужели процессор принял все всерьез? Не может же он дурачить ее?

Эйнджел бросила украдкой взгляд на мистера Кея. Тот, похоже, уже полностью оправился и теперь увлеченно работал с клавишами панели управления. Под крышкой стола разноцветными огоньками вспыхивали контрольные лампочки.

— Что ты такое, черт возьми? — обратилась она к голографическому экрану.

По экрану побежали строчки текста, но они так быстро сменяли друг друга, что Эйнджел не успевала прочесть.

— Сейчас же прекрати, просто укажи свое имя, название или еще что.

— У меня доступ к 6235 англоязычным директориям. Не хотите внести в список какие ограничения?

— Назови первые десять.

— Первые десять баз данных имеют гриф «Совершенно секретно».

01: «ТЕХНОМАНСЕР».

02: Искусственный интеллект.

03: Матрицы голографической памяти на аморфных кристаллах.

04: Имущество государственной безопасности.

05: «Ван Дайн Индастриал Инкорпорейтед». Вспомогательный орган «Пасифик Импорт».

06: Технология Альфы Центавра..

01: Черный ящик.

08: Биоэлектроннная машина.

09: Наши преимущества.

10: Государственное управление внеземных исследований.

Эйнджел ошеломленно села и судорожно выдохнула из груди воздух.

Этих наводящих на размышление тем она всегда старалась избегать…

Все это проклятые пришельцы Мередита. До тех пор пока в феврале правительство не взяло командование операцией на себе, Ван Дайн был местом корпоративной деятельности пришельцев. Независимо от того верил ли народ тому, что белые пузыри, которые правительство с такой охотой демонстрировало перед телекамерами, были инопланетянами или кошмарной продукцией генной технологии, не приходилось сомневаться в том, что эти ужасные создания находились под прикрытием всевозможных корпораций для того, чтобы выкачивать деньги на свои нужды. Наиболее известными из них были предприятия «Ниоги» в Нью-Йорке. Они помогали оружием движению сопротивления моро.

Но это вовсе не означало, что такое предприятие было единственным.

Если бы федералы обнаружили одну из таких корпораций и накрыли бы ее…

— Пусть кто-нибудь скажет мне, что я сплю.

— Вы спите, — из невидимого динамика послышался булькающий голос.

— Это какое-то наваждение.

— Хотите внести изменения в операционный процесс?

— Нет, не думаю…

Что, черт побери, должна она делать?

— Тогда с какой целью кролик просит доступ к базам данных?

— Я хочу знать, какую информацию передавал Байрон.

— Пожалуйста, уточните определения.

Эйнджел вопросительно посмотрела на мистера Кея, словно ожидала от него помощи. Но он с головой ушел в работу и как будто не замечал ее. Она вздохнула.

— Байрон Дорсет. Если я разговариваю с Ван Дайном, то он работал на вас, передавал данные.

— Никаких записей о Байроне Дорсете не существует…

— Чушь собачья.

— Перекрестная ссылка на Байрона Дорсета, имеющаяся в базе данных по Эйнджелике Лопес, подтверждает, что Дорсет был работником «Ван Дайна Индастриал». Невозможность считать данные вызвана высокой вероятностью повреждения носителя первичной информации при передаче.

— Что?

— Перекрестная ссыл…

— Да заткнись же ты. — Эйнджел покачала головой. — Что ты имеешь ввиду, говоря о «повреждении информации при передаче»?

— Во время передачи данных Расой правительству Соединенных Штатов Раса повредила первичный носитель информации, в результате чего было утрачено 80 процентов хранившихся на нем данных. Операционная возможность его с помощью обхода поврежденных секторов была восстановлена на 67% оптимума. Объем памяти равен 72% оптимума. Хранящиеся данные занимают 5% объема.

Когда правительство взяло контроль над Ван Дайном, пришельцы попытались обобрать собственный компьютер, чтобы не допустить попадания информации в руки федералов…

— Что ты имеешь ввиду, говоря о базе данных Эйнджел Лопес?

— Информация получена с вашего терминала. Адрес: Эйнджел, перекрестная ссылка: кролик.

Классификация: СЕКРЕТНАЯ ИНФОРМАЦИЯBЫCШEЙ СТЕПЕНИ.

Эйнджел украдкой взглянула на мистера Кея. Маленький франк в самом деле скрупулезно собирал по ней всю имеющуюся информацию. Она решила, что он испытывает в этом острую необходимость. У таких парней, как он, это, по всей вероятности, в крови.

— Идет обработка данных вашего терминала.

— И что?

Мистер Кей выругался по-японски и еще быстрее забарабанил пальцами по клавиатуре.

После едва заметной паузы последовало продолжение.

— Определение природы данных, передаваемых Байроном. Оценка закодированных карточек с информацией. Копирование зашифрованных сведений. Интерпретация возможной стратегии кодирования. Интерполяция возможных алгоритмов. Приблизительное время для восстановления информации — 32.56 часов, вероятная погрешность не более 5%. Задание первоочередной важности. Контакт возобновится, как только задание будет выполнено.

— Минутку…

В кабинете снова зажглось электричество, и Тетсами разразился целой серией японских ругательств. На мгновение голографический экран озарился красным светом, и снова на нем как ни в чем не бывало появилось графическое изображение виртуального пространства с отступающим огоньком курсора. События на экране с прежней скоростью развивались теперь в обратной последовательности.

—… НОСТЬ. ПРИНИМАЮТСЯ МЕРЫ АВАPИЙHOЙ БЕЗОПАСНОСТИ.

Голос, раздававшийся из динамика, приобрел прежние звуковые характеристики. Теперь Эйнджел казалось, что весь диалог, который она провела, не имел никакого отношения к настоящей реальности. Единственным свидетельством того, что все это не было игрой воображения, — служил вид мистера Кея. Усталый, обливающийся потом франк медленно откинулся на спинку стула.

— Связь прервалась, — проговорил он.

Наконец гидравлическая дверь открылась, и в комнату во главе с телохранителем мистера Кея ворвался целый отряд охранников. Увидев, что мистер Кей цел и невредим, они остановились. Тот кивнул головой, и охрана ретировалась.

Посмотрев на Эйнджел, мистер Кей сказал:

— Я знал, что система окажется интересной.

Около двух часов понадобилось Тетсами для того, чтобы обрести некое подобие нормы и привести в порядок свой операционный блок. Эйнджел стояла в углу и старалась ни во что не вмешиваться.

С каждого терминала, связанного с системой шло воспроизведение ее диалога с «ТЕХНОМАНСЕРОМ». Повтор проводили не менее десятка раз. Техники изо всех сил старались разобраться в том, что фактически произошло.

Первый и наиболее очевидный вывод, к которому они пришли, заключался в том, что «ТЕХНОМАНСЕР» взял контроль над всей системой, при этом «Тошиба ODS» стала его периферическим терминалом, подобно любому другому. Она слышала, как техники говорили о неимоверных скоростях процесса и о том, что машина менее чем за десять секунд вобрала в себя всю память с жесткого диска «Тошибы».

В процессе работы машина предприняла попытку рассматривать мистера Кея в качестве такой же периферии. Естественно, что вряд ли кому может понравиться такая оценка ваших мозгов.

Еще обслуживающий персонал спорил о том, из чего могли быть сделаны «матрицы голографической памяти на аморфных кристаллах». Они даже сделали предположение о том. что операционная система такого типа в самом деле могла контролироваться искусственным интеллектом.

Еще их беспокоили федералы — нет, правильнее было бы сказать, что программисты просто в ужас пришли, узнав об этом. Дураку было ясно, что такой эпизод не мог пройти незамеченным. Хотя программа «взлома», которой они воспользовались для маскировки своего сигнала, продержалась на протяжении всего контакта.

Странным явился и сам факт связи с «Техномансером». Весь коммуникационный путь, включая и главный процессор пришельцев, состоял из традиционной вереницы компьютеров, каждый из которых был оборудован стандартной системой защиты. Служба государственной безопасности позаботилась о том, чтобы все компьютеры на линии были оснащены лучшей системой защиты от проникновения в их святая святых.

Программистам удалось беспрепятственно проникнуть сквозь все заслоны защиты программного обеспечения. Их специально обучали этому, а мистер Кей — создан с этой целью. Сметая на пути все преграды, они дошли до Ван Дайна, где поджидал их сторожевой пес правительства — стандартный процессор, охраняющий правительственную линию связи и черный ящик пришельцев.

Дальше никакой охраны не существовало. За воротами система была открытой, и любой, кто сумел проникнуть так далеко, мог получить доступ к любому уголку информации. Подвох состоял лишь в том, что машина знала о вашем присутствии. Она была совершенно чистой, tabula rasa, но обладала собственным волеизъявление. В том случае, если не было обратных указаний, она могла сама выносить суждения.

Теория мистера Кея состояла в том, что после повреждения, нанесенного машине ее прежними хозяевами, она находилась в такой эмбриональной стадии развития, что, вероятно, не могла отличить пиратского сигнала мистера Кея от легального запроса правительственных учреждений. Для «ТЕХНОМАНСЕРА» правительственная линия была единственной связью с внешним миром. Любой запрос, идущий по этой линии, считался легальным.

Все шло как по маслу. Но тут мистер Кей заподозрил, что у «ТЕХНОМАНСЕРА» был поврежден мозг.

Вопрос состоял в том, насколько серьезно Ван Дайн отнесется к «инструкциям» Эйнджел.

Однако все складывалось чересчур успешно.

Слонявшейся без дела по напичканной компьютерами комнате Эйнджел стало уже казаться, что большинство компьютерных террористов из ударной группы испытывали чувство ликования от того, что такие вещи могут существовать. Их радость омрачала волна негодования от того, что единственным лицом, кто смог вести диалог с машиной, стал занюханный кролик.

Мистер Кей всем своим видом напоминал ребенка, которому только что сказали, что на Рождество бывает двенадцать дней, и оно уже началось.

Когда разговор перекинулся на тему фальсифицированных данных, введенных в систему AI, Эйнджел решила вернуться в предоставленные ей апартаменты.

Сев перед экраном видеокома, занимавшего всю стену, она стала размышлять о том, что Байрон работал на пришельцев. Белые пузыри, эти формы внеземной жизни, заняты на Земле, по словам президента Соединенных Штатов, таинственной деятельностью. Какие только обвинения не навешивал президент Мередит на пришельцев! Он обвинял их в том, что они ввергли страну в пучину беспорядков. По его словам, они были повинны в политическом хаосе, царившем в Вашингтоне, в вооружении и финансировании радикально настроенных группировок, в мятежах и бунтах…

Анака был прав: все они живут в каком-то ужасном кошмаре.

Байрон выполнял обязанности курьера для внеземных созданий, которые возглавляли «Ван Дайн Индастриал» до того, как им на смену пришли федералы. Инопланетяне, которых «ТЕХНОМАНСЕР» назвал Расой. Раса нуждалась в ком-то, кто физически мог транспортировать сведения для их клиентов, поскольку их главный процессор, «ТЕХНОМАНСЕР», был абсолютно изолирован от коммуникационных сетей. Компьютер Ван Дайна так долго находился в полной изоляции, что мистер Кей уже не видел способа, как пробиться к нему.

Это стало возможно только благодаря тому обстоятельству, что руководство Ван Дайна сменилось, и федералы проложили специальную коммуникационную линию, соединившую корпорацию с округом Колумбия. До смены власти искусственный мозг Расы пребывал в полной безопасности и не имел никаких контактов с внешним миром.

Единственное исключение составляли данные, передаваемые Байроном.

Потом, если верить Анаке, в прошлом феврале «Ван Дайн Индастриал» перешел в руки правительства. Байрон оказался внештатным моро, хозяева которого были врагами государства. Ему страшно повезло, что Раса уничтожила практически все файлы «Ван Дайна» до того, как федералы наложили на него свою лапу. Байрона за ненадобностью вышвырнули на улицу. Пришельцев переселили в огромный купол на Алькатрасе.

Пришло время тихо и спокойно уйти от дел.

Но что было делать Байрону, если в тот момент, когда федералы завладели Ван Дайном, у него на руках оказались важные сведения? Ведь миллионером он стал только благодаря тому, что передавал важную информацию. Интересно, когда Байрон понял, что остался один, сколько времени ушло у него на то, чтобы сообразить, какую сумму зарабатывал Ван Дайн на той информации, которую поставлял им. По какой цене Ван Дайн мог продавать ее, если за услуги курьера мог позволить платить сотни косых или что-то около этого?

Миллион?

Десять миллионов?

Сколько могли стоить эти сведения, когда корпорация оказалась не у дел? Когда Байрон стал ее единственным полномочным обладателем?

— Иисус Христос.

Голова Эйнджел пошла кругом. Пока это были голые измышления, однако в них был смысл. Теперь она понимала, почему из-за этого люди буквально сходили с ума.

Еще ей стало ясно, что Байрон зарвался.

Вместо того чтобы совершить нормальную торговую сделку и все денежки положить в карман, он связался со всеми мыслимыми и немыслимыми потенциальными покупателями и попытался продать имевшиеся у него сведения как можно дороже.

Но заинтересованные лица раскусили его хитрый ход.

Теперь Эйнджел только оставалось выяснить, кто был в числе этих потенциальных покупателей. Нужно было узнать, кто этот Старик, что стоит за спинами «Рыцарей». Она хотела знать, кто нанял банду боевиков-котов. Еще нужно было узнать, кто эти ребята из Денвера. Вот из-за чего разгорелся весь этот сыр-бор с пластиковыми карточками — носителями информации.

Как оказалось, в реальной жизни вовсе не имело значения, что именно содержалось на тех чертовых карточках, — важно было только то, кто стоит за всем этим.

Эйнджел могла побиться об заклад, что любой пришелец, из числа тех, кто контролировал «Ван Дайн», мог бы сказать ей, кто конкретно причастен к этому делу.

Теперь ей оставалось найти его и поговорить с ним.