Хироко тихонько села рядом и молча слушала их разговор. Ей было интересно, расскажет ли Бойд своему бывшему капитану о тех трудностях, с которыми им пришлось здесь столкнуться. Он никогда ни на что не жаловался ни ей, ни кому-либо другому, а в последнее время, как она знала, ему вообще не с кем было даже поговорить. Они оба страшно удивились, когда Том пригласил их на свадьбу. Ведь до этого никто никогда их не приглашал и даже не разговаривал с ними, и иногда старый мистер Петерсен сам ехал к клиентам, чтобы наполнить баллоны газом, так как боялся, что кому-то не понравится, если это будет делать Бойд.

– У нас все нормально. Было, правда, тяжеловато найти работу, потому что все парни возвращались с войны одновременно. Но сейчас все отлично.

Глаза наблюдавшей за ними Хироко не выражали ничего, и Спенсер кивнул:

– Рад за вас. – Он еще тогда волновался за них обоих, а сам не один раз был близок к тому, чтобы не попасть в такое же положение. Бойд был одним из его людей, и он по долгу службы принимал участие в его судьбе. Его очень беспокоило то, что он женился на Хироко. Он знал, что ни к чему хорошему это не приведет. Он знал других, которые заходили так же далеко, как Бойд, и становились изгнанниками в своих семьях, некоторые привозили домой даже детей, и после возвращения многие спивались, некоторые кончали с собой, оставляя женщин, которых они привезли, на произвол судьбы в незнакомой стране. Но, глядя на Бойда и Хироко, он заметил, что выглядят они оба вполне нормально, и самое главное – до сих пор вместе, а это кое-что значило. – Ты когда-нибудь был в Сан-Франциско?

Бойд улыбнулся и покачал головой. Жизнь здесь далеко не сладкая, и даже на нее у них не хватает денег. Но Спенсеру он бы об этом ни за что не сказал. Он молод и горд и безоговорочно верил, что дела у них скоро пойдут на лад.

– Ты должен как-нибудь приехать повидать меня. Мне еще целый год учиться, а потом я стану адвокатом. Ты представляешь? Мне самому в это не верится.

Они оба рассмеялись, но Бойд совсем не удивился. Даже там, на фронте, капитан всегда был везунчиком, его любили все: и солдаты, и офицеры. Бойд ни на минуту не сомневался, что в один прекрасный день Спенсер станет влиятельным человеком, и поэтому должность адвоката казалась ему только первой ступенькой на пути к успеху и славе. Спенсер огляделся по сторонам, а потом снова повернулся и посмотрел в глаза все еще улыбающемуся Бойду.

– А что собой представляет невеста Тома? С виду довольно симпатичная девушка.

– Да, нормальная девушка. Она подруга моей сестры. – Когда Бойд произнес эти слова, они вновь рассмеялись. Про Джинни Вебстер Спенсер изрядно понаслышался. Пока Бойд был в армии, она постоянно присылала брату свои фотографии, в основном в купальниках, и просила его, чтобы он нашел ей среди солдат друзей для переписки. Тогда она была совсем подростком, с такими же, как у Бойда, рыжими волосами и веснушками, но ее тело было, несомненно, гораздо более привлекательным для молодых солдат. – Уайтты очень хорошие люди. Том собирается работать на ранчо вместе с отцом Бекки. – Для Бойда это было бы подарком судьбы, но он вдруг подумал, что для человека, учащегося в Стэнфорде, в этом нет ничего заманчивого. Но Спенсер почувствовал уважение к этим людям, когда с удивлением оглядывался по сторонам. Ранчо выглядело удобным и ухоженным, а гости, беседующие в тени больших деревьев, казались людьми скромными и солидными. – Тэд Уайтт очень хороший человек. Так что Томми можно вполне назвать счастливчиком.

– Тебя тоже. – Эти слова Спенсер произнес очень тихо, глядя на Хироко, а потом перевел полный понимания и зависти взгляд на Бойда.

На свете не было никого, о ком бы он так заботился или любил, или того, кто бы любил его так, как Хироко полюбила своего мужа. Он почти завидовал им, но все-таки не спешил последовать примеру Бойда. В его жизни было множество женщин, и он хорошо проводил с ними время. И в свои двадцать семь лет он пока не собирался связывать себя чем-либо. Он считал, что для него в жизни существует много других вещей, которые он должен сделать, прежде чем жениться. Например, закончить юридический факультет и в конце концов вернуться в Нью-Йорк. Его отец – судья, и он всегда говорил ему, что самое лучшее в жизни – это стать адвокатом. С дипломом юриста и с имеющимися связями он вполне может преуспеть. И эта жизнь ему больше всего подходила. А с его способностью легко заводить знакомства через какое-то время, в этом никто не сомневался, перед Спенсером Хиллом откроются если не все, то очень много возможностей. Впрочем, они существовали всегда, его манеры просто' очаровательны, и где бы он ни появлялся, окружающие тут же влюблялись в него. В нем сочетались прямота, свое собственное мнение обо всем, к тому же он был дьявольски обаятелен. И это не раз сослужило хорошую службу там, на Тихом океане, как ему самому, так и его подчиненным. Самые невероятные авантюры ему всегда удавались.

– Может быть, пойдем познакомимся с гостями?

Бойд рассмеялся:

– Конечно. Пошли, я представлю тебя своей сестре.

– Наконец-то, – поддразнил его Спенсер Хилл. – Надеюсь, на этот раз я смогу ее увидеть не в купальном костюме? – Но когда они стали медленно приближаться к остальным гостям, он издалека разглядел и узнал ее – и не только по волосам и веснушкам, которые были такого же цвета, как у Бойда, но и по фигуре, затянутой узким розовым платьем с накинутым сверху подходящим по цвету жакетом. Смеющаяся, изрядно подвыпившая девушка, все еще сжимающая в руках свадебный букет, который отдала ей невеста, только она и могла быть сестрой Бойда, Джинни.

Бойд представил их друг другу. Джинни вдруг покраснела, и лицо у нее стало почти такого же цвета, как платье, пока Спенсер пожимал ей руку и говорил о том, как храбро ее брат сражался на Тихом океане.

– Да, но он никогда не рассказывал мне, какой симпатичный у него был капитан. – Она хихикнула и придвинулась к нему поближе. От нее пахло дешевой парфюмерией и вином. Потом Бойд представил его своему отцу. По тому как неодобрительно смотрел на сына пожилой человек, пожимая руку капитану, Спенсер понял, что их отношения с отцом довольно натянутые, и ему ничего не стоило догадаться, что это из-за Хироко.

Спенсер постоял еще немного в окружении гостей, вспоминая с Бойдом и Томом о военной жизни, затем направился к столу, решив попробовать местного вина. Налив себе стакан, он поболтал с гостями, а потом решил уединиться под большим деревом. Под густой зеленой кроной он ощутил всю глубину спокойствия и умиротворения, царивших в этом уголке природы. Это всколыхнуло в его душе какое-то давно забытое чувство. Вся его жизнь была полна городских забот и учебы в Стэнфорде, ему очень редко удавалось в одиночестве вырваться куда-нибудь на природу. В этой долине время, казалось, остановилось: под огромными деревьями за прочными дубовыми столами, покрытыми белыми льняными скатертями, сидели старики, тихо беседуя, обдуваемые легким ветерком, а невдалеке от них бегали и кричали детишки. Если закрыть глаза, то можно подумать, что это все происходит где-нибудь во Франции или что сейчас вообще другое столетие и все знакомые семьи и друзья собрались вместе и беседуют, и смеются, и за ними возвышаются вечные горы. Он стоял и думал обо всем этом, как вдруг почувствовал, что его кто-то внимательно рассматривает.

Спенсер повернулся и увидел очаровательную девочку, которая пристально смотрела на него. Босоногая, она была выше многих местных женщин, но он нисколько не сомневался, что она еще совсем ребенок. Ребенок с красивым телом молодой женщины и огромными голубыми глазами, взгляд которых проникал, казалось, ему прямо в душу, когда их взгляды встретились. Тонкой нежной рукой она откинула белокурый локон с лица, поразившего его своей красотой. Он стоял, боясь пошевелиться, боясь произнести хоть слово или отвести взгляд от этих пронзительных голубых глаз. Он не встречал таких красавиц; девушка выглядела удивительно невинной в простом платье и с босыми ногами, утопающими в траве. Он не выдержал и, слегка наклонившись вперед, дотронулся до нее.

– Привет, – заговорил Спенсер, и ему показалось, что она побоялась ему ответить. Он хотел ей улыбнуться, но чувствовал себя парализованным под взглядом ее глаз. Они были пронзительно-голубого цвета, и он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь в жизни встречал такие глаза – глаза цвета бледно-лилового летнего неба, когда солнце еще не появилось из-за горизонта. – Как ты сегодня повеселилась? – Ему показалось, что вопроса глупее нельзя было и придумать, но он просто не мог прямо заявить ей, как она красива, а именно это ему хотелось сделать больше всего. Она медленно улыбнулась и осторожно приблизилась к нему, похожая на олененка, вышедшего из леса. В ее глазах он отчетливо увидел любопытство и интерес к себе. Ему показалось, что стоит ему сделать малейшее движение, как она испугается и убежит. Он решил позволить ей самой подойти к нему, хотя ему очень хотелось протянуть руку и прикоснуться к ней.

– Вы друг Тома? – Ее голос был глубоким, чистым и таким же нежным, как и ее белокурые волосы. Казалось, она так и манит к себе. Но он удержался. Ведь она совсем ребенок, и все же он искренне удивился своим чувствам. В ней не было ничего явно сексуального, как в Джинни Вебстер в ее розовом платье, наоборот, она была сама осторожность и чувственность, как редкий цветок, выросший на горе, в недоступном месте.

– Мы вместе воевали в Японии.

Она кивнула с таким видом, словно его слова ее совсем не удивили. Она никогда не видела его раньше. Точнее сказать, она никогда раньше не видела никого, кто был бы на него похож. Он слишком изыскан для мужчины, и его утонченность прямо-таки завораживала ее. В его облике все было безукоризненно и опрятно: от дорогой рубашки до белых безупречных брюк; то же самое можно было сказать о ярком шелковом галстуке и изящных руках. Но больше всего ее поразили его глаза. В них она увидела что-то такое, что притягивало ее как магнит.

– А вы знаете Бойда Вебстера? – Она осторожно склонила голову набок, и ее прелестные волосы мягко заструились по плечу. – Ведь он был в Японии вместе с Томом.

Он кивнул, не в силах отвести от нее глаз и все время думая, кто же она такая, как будто это имело огромное значение.

– Конечно, я знаю обоих. – Он не стал говорить, что во время войны был их капитаном. Вот уж это ему казалось сейчас совсем не важным. – И Хироко тоже знаю. А ты ее знаешь?

Она медленно покачала головой:

– С ней никому не разрешают разговаривать.

Он кивнул, ему стало грустно, хотя он и предполагал, что так будет. Именно этого он и боялся с самого начала.

– Это очень плохо. Она хорошая девушка. Я был у них на свадьбе. – Он не знал, о чем с ней говорить, ведь она совсем юная. Кроме того, он чувствовал, как в нем поднимается страстное желание, когда он просто смотрит на нее. Ему вдруг пришло в голову, что он сошел с ума. «Она же совсем ребенок, – твердил он про себя, – ну может быть, уже девушка, но совсем-совсем юная. Ей, должно быть, не больше четырнадцати или пятнадцати лет». Но почему же тогда у него перехватило дыхание от одного ее вида?

– А вы из Сан-Франциско? – Конечно, он оттуда. В долине ни один человек не выглядит, как он, но она не могла себе представить, что он может быть откуда-нибудь еще, кроме как из Сан-Франциско.

– Сейчас да. А вообще я из Нью-Йорка. Я учусь в Сан-Франциско. – Он улыбнулся, произнеся эти слова, и она весело засмеялась в ответ. Ее смех прозвучал, как звук чистого горного ручейка, и она еще немного приблизилась к нему. Другие дети играли в стороне, и никто из них, похоже, даже не заметил ее отсутствия.

– А где вы учитесь? – Ее глаза ярко сияли. Он заметил, что в глубине их под ее застенчивостью скрывается озорство.

– На юридическом факультете.

– О, это, наверное, очень тяжело.

– Да, нелегко. Но зато очень интересно, и мне нравится. А ты чем занимаешься? – Это, конечно, глупый вопрос, и он прекрасно знал об этом. Ну чем она может заниматься в ее возрасте, кроме как ходить в школу и играть с подругами?

– Я хожу в школу. – Она сорвала длинную травинку и вертела ее в руках.

– Ну и как, нравится?

– Иногда.

– Это звучит почти как «да». – Он опять улыбнулся ей, и ему вдруг стало интересно, как ее зовут. Может быть, Салли, или Джейн, или Мэри. Наверняка в этой глуши только так называют девушек. И потом он вдруг представился, как будто это могло иметь для нее какое-то значение, и она кивнула, все еще глядя на него с настороженным удивлением.

– А я – Кристел Уайтт. – Имя ей подходило идеально.

– Ты что, родственница невесты?

– Она моя сестра.

Спенсер удивился, что Том не дождался, пока вырастет эта красавица, вместо того чтобы жениться на ее сестре, но потом он решил, что местные жители просто не понимают, насколько ошеломляюще она красива, хотя трудно себе представить, что это правда.

– Очень красивое ранчо. Должно быть, в таком месте очень хорошо жить.

Она улыбнулась еще радостнее, как будто желала поделиться с ним каким-то секретом:

– Но еще лучше там, у подножия холмов. Там есть река, которую отсюда не видно. Мы с отцом иногда добираемся к самым холмам. Вот там действительно красиво. А вы умеете ездить верхом? – Она интересовалась им так же, как и он ею, и он ее внимательно слушал.

– Да, но не очень хорошо. Но мне это нравится. Может быть, как-нибудь я приеду снова, а ты и твой отец покажете мне эти места.

Она кивнула с таким видом, как будто ей понравилась эта идея. Тут кто-то позвал ее. Сначала она не обратила на это внимания, но потом повернулась, сожалея, что вынуждена уйти. Это был ее брат. Спенсер почувствовал, как у него защемило сердце. Все-таки им стало скучно без нее.

– Было очень приятно поговорить с тобой. – Он понимал, что через секунду она уйдет, и ему захотелось протянуть руку и дотронуться до нее хотя бы на мгновение. Он боялся, что больше никогда ее не увидит; он замер, изо всех сил стараясь продлить этот момент, который, как он знал, ему теперь никогда не забыть, здесь, под деревьями... пока она еще не выросла... пока она не ушла... пока жизнь не успела изменить ее.

– Кристел! – Теперь уже несколько голосов слились в нестройный хор. И их нельзя было не услышать. Она прокричала в ответ, что придет через минуту.

– А вы правда когда-нибудь вернетесь? – Было похоже, что она это тоже почувствовала. Как будто она тоже не хотела, чтобы он уходил. Она никогда раньше не видела мужчин, таких красивых, как он, кроме разве что тех кинозвезд на фотографиях, приколотых на стене в ее комнате. Но он не такой, как они, он настоящий. И он говорил с ней так, как будто она взрослая.

– Мне очень бы хотелось вернуться. А теперь, когда я знаю, что Бойд здесь, я, наверное, обязательно приду как-нибудь навестить его.

Она кивнула, как бы молча одобряя его слова.

– Конечно, я обязательно навещу и Тома... – Его голос сорвался, когда он чуть не сказал: «И тебя», но он знал, что не может сказать ей это. Она подумает, что он сошел с ума, а ему вовсе не хотелось обижать ее.

Может быть, во всем виновато вино, говорил он себе, может быть, она только кажется ему такой красивой, может, во всем виновато настроение, и хороший день, и сама атмосфера свадьбы. Но он прекрасно понимал, что это нечто большее и сама эта девочка является для него чем-то большим, нежели просто красивым ребенком. Потом она взглянула на него в последний раз, застенчиво улыбнулась и, помахав на прощание рукой, побежала к остальным. Он стоял и смотрел ей вслед, наблюдая, как ее брат что-то сказал ей, потом дернул за волосы, и потом вдруг она с веселым смехом погналась за ним – можно подумать, что она уже забыла об их встрече. Но когда он хотел повернуться, чтобы уйти, она остановилась, посмотрела в его сторону и замерла. Спенсеру показалось, что она хочет что-то сказать ему, но она не сделала этого – просто отвернулась и посмотрела на своих друзей. И он медленно пошел по направлению к Хироко и Бонду.

И все-таки он увидел ее еще раз перед отъездом – она стояла на крыльце, разговаривая с матерью, которая ее явно за что-то ругала. Потом взяла большую тарелку и занесла ее на кухню. Больше она не вышла, а уже через минуту Спенсер мчался на машине прочь от ранчо, и его мысли были заняты девочкой, которую он встретил. Она похожа на дикого жеребенка – красивая и свободная, это ребенок с глазами взрослой женщины. Вдруг он рассмеялся над собой. Это же просто наваждение. У него своя жизнь, он живет в мире, который неизмеримо далек от этой долины. Невероятно, что его могла очаровать четырнадцатилетняя девочка, выросшая среди дикой красоты Александровской долины. Да, невероятно, кроме разве того, что у нее такое необычное имя – Кристел. И он без конца повторял его про себя-, все дальше уезжая от этого места, думая о том, что пообещал Бойду и Хироко в конце лета навестить их. Да, конечно, хорошо было бы заехать... даже, наверное, это просто необходимо сделать... И в конце концов он уверился в мысли, что должен сделать это обязательно.

Кристел, помогая матери мыть последние тарелки, оставшиеся после свадебного обеда, обнаружила, что думает о нем, об этом красивом незнакомце из Сан-Франциско. Теперь она уже знала, кто он такой. Она слышала, как Том рассказывал о нем, что он был их командиром в Японии. Тому польстило, что он приехал к нему на свадьбу, но сейчас его голова была занята вещами более серьезными. Они с Бекки уезжали, чтобы смыть свадебный рис и провести медовый месяц на побережье в Мендочино. Через две недели они вернутся в коттедж на ранчо, начнут работать с отцом, а Бекки будет рожать детей. Кристел казалось это ужасно скучным. Таким будничным и обыкновенным. В их жизни не будет ничего интересного, ничего необычного, такого, что бывает всегда в жизни тех людей, о которых она часто думала, или тех знаменитых актеров, о которых она читала. Она с удивлением думала о том, что в один прекрасный день с ней произойдет то же самое – она выйдет замуж за одного из этих парней, которых она так хорошо знала, за одного из друзей Джеда, которых до сих пор просто ненавидит. Ее желания раздваивались. С одной стороны, ей хотелось остаться и жить в том знакомом мире, который она так хорошо знала, а с другой стороны, ее манил иной мир – мир, полный тайн и загадок, красивых незнакомцев, подобных этому мужчине, которого она встретила сегодня на свадьбе своей сестры.

Была уже полночь, когда они наконец закончили мыть посуду и убирать со столов остатки трапезы. Бабушка уже отправилась спать. Дом притих и как будто опустел, когда Кристел пожелала родителям спокойной ночи, собираясь отправиться в свою комнату. Отец встал, и они медленно пошли к ее комнате, он нежно поцеловал ее в щеку и ласково посмотрел на дочь:

– Когда-нибудь придет и твоя очередь... и ты уйдешь так же, как Бекки.

Она пожала плечами. Сейчас это ее не интересовало; они услышали, как Джед, улюлюкая, прошел в свою комнату. Отец снова улыбнулся:

– Хочешь завтра поехать со мной верхом? У меня есть кое-какая работа, ты бы могла мне помочь.

Он очень гордился дочерью, она даже не представляла себе, как он любил ее. Она улыбнулась и кивнула в ответ:

– Это было бы просто замечательно, папочка.

– Я разбужу тебя в пять. Так что теперь спи.

Он потрепал ее по волосам, и она тихо закрыла за ним дверь. Первую ночь она проведет в своей комнате одна, без сестры. Наверное, это самая спокойная ночь за всю ее жизнь. Теперь наконец-то она единственная владелица своей комнаты. Она легла в постель и стала думать о Спенсере, чувствуя, как постепенно погружается в сон. А в Сан-Франциско, лежа на гостиничной кровати, Спенсер Хилл думал о Кристел.