Число погибших

      Но если имеется один потенциальный убийца, почему же их не может быть двое? Я опять взглянул в зеркальце, но на этот раз глаза Джанет были закрыты. Я долго смотрел на нее, пока она вдруг не
      открыла их так неожиданно, словно только что мигнула. Я отвернулся.
      И решил отказаться от мысли о втором убийце. Можно было назвать это интуицией бывшего журналиста. А можно и предвзятым мнением
      Перед нами расстилался кратер Эдом. Шон и Джанет молчали - скорее всего просто спали. Эдом один из самых больших кратеров Марса, он около шестисот километров в диаметре, и с воздуха больше смахивает на очень широкую долину, окруженную невысокими горами. Я заложил крутой вираж, опускаясь к центру кратера, и эти невысокие горы исчезли за горизонтом.
      Когда "Ястреб" вошел в слой горячего воздуха, вызванного работой климатических станций, самолет как следует тряхнуло, и мои пассажиры проснулись.
      - Немного западнее есть дополнительная полоса, - сказал Шон совершенно бодрым голосом. Давайте приземлимся там.
      - Хорошо. - Я снизил скорость и повел машину к меньшей посадочной полосе, предназначенной для туристов. Я, конечно, знал о ее существовании, но зачем она понадобилась Шону? Было видно, как из фюзеляжа медленно выдвигаются крылья, и наконец наш прожектор высветил широкую дорогу с разбегающимися следами шин.
      В свое время я не раз бывал в Эдоме и, конечно, не забыл, что здесь жарковато, но, поскольку не знал, куда мы летим, естественно, не взял с собой подходящей одежды. Открывая кабину, я, как мог, подготовился морально, но все равно ощущение было такое, словно я угодил под реактивный выхлоп. Мне казалось, что в холодном и сухом Библосе мои потовые железы давно уже атрофировались, но, к сожалению, этого не произошло. Обливаясь потом и чертыхаясь, я метнулся к ближайшему микроавтобусу. И подгоняя его, увидел вылезающих из самолета Шона и Джанет. Под теплыми куртками на них оказались легкие безрукавки, куда более уместные здесь, чем мои рубашка и брюки из плотной ткани.
      Даже в этот предутренний час жарища тут была адова - не меньше тридцати градусов, подумал я, а днем температура вполне может взлететь до пятидесяти. В нагретом воздухе дрожали отдаленные огни аэропорта.
      Я остановил машину возле самолета и перегрузил вещи. Шон и Джанет забрались внутрь, и мы поехали к зданию аэропорта. Кондиционер в машине работал на полную мощность.
      - Ничего нового, - сказал Шон, обращаясь к. Джанет: очевидно, он только что связался с кем-то по наручному компу. - Надеюсь, мы потратили время не зря.
      Я воздержался от замечания, что напрасная трата времени для всех остальных означает нормальную работу и безопасность, и подумал, не имеет ли Шон привычки малость приукрасить слухи - ради собственной выгоды.
      - Если ничего не случится, - заметила Джанет, - можно просто сделать обычный очерк.
      - Кому он нужен?! Я был здесь всего две недели назад.
      Я по-прежнему не знал, зачем мы сюда примчались, и решил, что водитель имеет право поинтересоваться.
      - А в чем, собственно, дело?
      - Просто кое-какие неисправности в климатических установках, - сказал Шон то, что я уже слышал от Джанет, а она добавила:
      - Атмосферопреобразующие станции здесь повсюду. Они помогают делать то, что пока не получается у специалистов по биосфере. Сегодня один из работников, останавливая процесс, получил ранение, вот нас и вызвали. Теперь они собираются снова запустить установку, и, как сказал Шон, мы вполне можем вернуться ни с чем.
      В липком мареве за окном маячили тусклые огоньки. Они постепенно приближались, и наконец мы подъехали к зданию аэропорта. Стоянка была забита джипами, мототележками для гольфа и белыми автомобилями для туристов, снабженными мощными кондиционерами.
      Отдел по связи с прессой располагался на первом этаже. Шон вытащил камеру из футляра, и они с Джанет пошли выяснять обстановку. Я остался в машине. Вскоре они вернулись, неся с собой три жестких шляпы.
      - Нам нужно как можно быстрее попасть вот сюда, - сказал Шон, тыча пальцем в карту.
      Я поверил ему на слово, и мы понеслись как угорелые, хотя было очевидно, что почти никаких дополнительных новостей нет.
      Вдоль обочины мелькали разноцветные флажки, обозначающие запретную зону. Неожиданно впереди показалась автоцистерна с водой, поливающая дорогу, чтобы хоть немного прибить надоедливую пыль. Дивясь подобной расточительности, я обогнал цистерну и еще увеличил скорость. По обе стороны дороги торчали солнечные энергоприемники и портативные климатические установки.
      Я наслаждался струей холодного воздуха из кондиционера, но это удовольствие продолжалось недолго, потому что Шону вдруг захотелось вылезти и отснять несколько кадров.
      Впитывающая влагу лента моей шляпы моментально пропиталась потом. К счастью, сама шляпа была довольно удобной. Я бывал здесь в дневное время, и как-то раз едва не обжег себе руку, схватившись за раскаленный козырек. Но у этой шляпы, по крайней мере там, где она касалась головы, имелась термическая изоляция.
      Перед нами торчал гигантский белоснежный купол. Через огромные отверстия в крыше внутрь всасывался воздух, а потом выбрасывался обратно через Другие отверстия, опоясывающие здание почти у самой земли. Шон уже начал съемку, а я стоял, облокотившись на горячий кузов машины и дивясь про себя, зачем МНБС посылает людей в такую даль по всяким пустякам, и тут как раз это и произошло. Почти четверть купола потонула в ослепительной багрово-белой вспышке, а спустя мгновение одновременно с ударной волной, на нас обрушился низкий грохочущий звук.
      На лице Джанет застыл ужас, а Шон быстро развернул камеру и сделал наплыв.
      Я наклонился к Джанет и быстро спросил:
      - Я вам сейчас нужен?
      Она посмотрела на меня безумными глазами, но тут же взяла себя в руки:
      - Нет.
      Стараясь не попасться на глаза Шону, я со всех ног кинулся к зданию, но, почувствовав, что мои легкие вот-вот разорвутся, перешел на бег трусцой. Сидение за письменным столом не способствует сохранению формы, а альпинизм я забросил уже давно. Впрочем, достигнув центрального входа, я смог нормально вздохнуть: поток прохладного воздуха из кондиционированного здания подействовал на меня животворно.
      Охранник, если таковой здесь имелся, видимо, был уже внутри. Я не помнил точно, какова численность персонала на таких станциях, но наверняка не меньше пяти-десяти человек. И им может понадобиться помощь.
      Едва достигнув зоны разрушения, я опять начал задыхаться. Воздух в коридорах был необычайно горяч и сух. Слева от меня виднелся большой пролом, а на полу стояли лужи воды - видимо, лопнул трубопровод. Огромные, мощные и оглушающе шумные вентиляторы, вместо того чтобы нагнетать свежий воздух, превращали и без того раскаленную атмосферу в некое подобие преисподней.
      Миновав несколько коридоров, я вскочил в первую попавшуюся дверь. Там было немного попрохладнее, но зато стоял какой-то странный резкий запах. Если в хитросплетении коридоров угадывался хоть какой-то смысл, то теперь я очутился в настоящем лабиринте. Бесчисленные проходы, стеллаж, трубопроводы и арматура казались сошедшими с гравюр Эшера.
      И тут я услышал крик.
      - Сюда! - голосил кто-то в глубине этих металлических джунглей.
      - Продолжайте кричать! Я не знаю, как вас найти! - завопил я в ответ.
      Сдавленным от боли голосом кричавший начал размеренно считать. Я протиснулся мимо уродливого трансформатора и наконец увидел его. Мужчина был раза в два меня старше и абсолютно лыс. Несчастного придавило опрокинувшимся при взрыве стеллажом.
      - Потерпите минутку, - попросил я. - Сейчас я попробую его поднять. Как вы себя чувствуете?
      - У меня что-то с ногой, - стиснув зубы, пробормотал он. - Но прежде всего я не могу выбраться.
      Должно быть, ему действительно было чертовски больно, если он даже не спросил, кто я такой и как здесь оказался. Я поискал подходящий рычаг и попробовал приподнять стеллаж, но тот не поддавался. Еще раз. Мои мускулы были готовы лопнуть, но я сделал еще одну попытку. Наконец стеллаж приподнялся.
      - Вы можете вылезти... - начал я.
      - Да, - перебил он и, ухватившись за ближайшую трубу, вытянул себя наружу. Я тут же бросил стеллаж и, тяжело дыша, выпрямился.
      - Благодарю тебя, незнакомец, - сказал мужчина уже почти нормальным голосом.
      - Здесь есть еще кто-нибудь? - спросил я, отдуваясь.
      - Боюсь, что, кроме меня, никто не выжил. Все остальные были у пульта управления. - Он махнул рукой в сторону кошмарного месива из бетона и стали. Его левая штанина насквозь пропиталась кровью, но он, казалось, ничего не замечал.
      - А что взорвалось?
      - Понятия не имею. По-моему, там вообще нечему было взрываться.
      - Вы сможете выбраться отсюда сами?
      Мужчина собрался с силами и сделал шаг вперед. Потом второй. Я услышал, как скрипнули зубы.
      - Как-нибудь справлюсь, - угрюмо бросил он, и я поспешил туда, где, по его словам, были другие.
      - Эй, куда же вы? - крикнул мне вслед мужчина, но я не обратил на это внимания. Краем глаза я уже заметил указатель и теперь представлял себе, где находится пульт управления. Через пару минут я уже был там и толкнул чудом сохранившуюся дверь.
      И тут же как ошарашенный вылетел обратно. Меня чуть не вырвало.
      Отдышавшись, я вытер слезящиеся глаза и во весь дух понесся к выходу. В этом аду никто бы не СМОГ остаться в живых, но меня беспокоила даже не гибель людей.
      Откуда там этот запах?
      Пару раз я чуть было не пропустил нужный поворот, но вскоре благополучно нагнал раненого, а через несколько минут нас обнаружила спасательная команда.
      - Там есть кто-нибудь? - спросил руководитель команды, властный человек примерно моего возраста. Он явно был настроен двигаться дальше.
      - Нет, - ответил я. - Я дошел до самого пульта управления. В живых не осталось никого.
      - Вы точно уверены?
      - Я уверен только в том, что там воняет камсонитом хуже, чем на полигоне.
      Спасатели, очевидно, хорошо знали свое дело. Двое из них тут же подхватили раненого под руки, и все мы вместе торопливо удалились. По дороге я рассказал своему решительному ровеснику все, что знал, присовокупив к этому кое-какую невинную ложь.
      Когда мы вышли наружу, к зданию уже бежали люди, но при виде нашей процессии энтузиазм их несколько поувял. Руководитель спасателей властно приказал им убираться и не путаться под ногами, а его команда начала проворно грузить раненого в машину "скорой помощи".
      Не успел я пройти и пятидесяти шагов, как "скорая" с ревом обогнала меня. Шон Франке замахал им руками, но они не обратили на него ни малейшего внимания. Может, конечно, им внушало опасение состояние больного, но скорее всего благодарный руководитель спасателей безоговорочно поверил всему, что я наплел ему о профессиональном соперничестве между мной и двумя репортерами.
      Я был уже почти рядом со своими начальниками, когда второй взрыв сотряс землю и выбросил в горячее небо очередную порцию раздробленного строительного материала.
      Обломки стен торжественно, словно в замедленной съемке, опустились на землю. Пока я боролся со своим желудком, прибыли другие спасательные команды. Однако на этот раз они не стали никого спасать, а начали с того, что установили оцепление, и я не мог их за это осуждать: немного существует взрывчатых веществ, страшнее камсонита.
      Тем более камсонит на климатической станции вряд ли используется в повседневной работе. А там, где оказались две бомбы, вполне может быть и третья, поэтому я тоже счел за лучшее не вмешиваться.
      Когда я подошел, Шон пытался найти общий язык с охранником.
      - Черт возьми, мы же пресса! Мы имеем право знать.
      - А я вам в последний раз повторяю, сэр, - вразумительно отвечал тот, - доступ в здание не разрешен никому, для этого мы здесь и стоим. Больше мне ничего не известно. Попробуйте обратиться к нашим офицерам.
      Шон скорчил злобную гримасу, и я понял, что сейчас ему на глаза лучше не попадаться, но не тут-то было:
      - А вы чем изволили заниматься, милейший?
      - Ну, мне тоже было интересно... Джанет, то есть мисс Винсент, сказала, что я вам пока не нужен...
      На это ему нечего было возразить, и он спросил тоном ниже:
      - Вы видели что-нибудь достойное упоминания?
      - Вы хотите сказать, у меня есть шанс попасть в выпуск? - спросил я, надеясь, что в моем голосе звучит неподдельная страсть.
      - А, перестаньте? - Он повернулся к Джанет. Давай передадим хотя бы то, что есть.
      Все это время я чувствовал на себе пристальный взгляд Джанет, и, несмотря на темноту, мне показалось, что краем глаза я уловил на ее лице удивленное выражение. Впрочем, как только Шон повернулся к ней, оно моментально исчезло.
      Они не стали долго выбирать место. Шон укрепил камеру с двумя объективами прямо на крыше машины, а Джанет встала чуть в сторонке, следя, чтобы волосы не закрывали ей лицо. Они обменялись несколькими фразами и начали.
      Честно говоря, я никак не мог взять в толк, зачем Шону нужно возиться с двумя объективами, когда проще было бы разделиться? Личный опыт подсказывал мне, что такой способ малопродуктивен.
      Пожав плечами, я неторопливо отошел за пределы чувствительности микрофонов и переключит свой наручный комп на частоту МНБС. Пока они передавали обычную программу - если, конечно, можно назвать обычным научно-фантастический фильм, без зазрения совести попирающий даже самые элементарные законы физики. Индикатор уровня важности новостей тем временем переключился на пятерку, затем фильм прервался, и диктор встревоженным голосом объявил: "Оставайтесь на нашем канале - с минуты на минуту мы ожидаем прямого репортажа о взрыве в Эдоме".
      Потом пошла реклама. Было очевидно, что репортажу, ведущемуся в двух шагах от меня, уже никак не суждено стать прямым, но я понимал, что для этого есть свои причины - и, в частности, то, что МНБС намного опередила своих конкурентов. Первый взрыв произошел не более получаса назад, второй вообще каких-то десять минут, и, если не будет третьего, на долю остальных репортеров останутся только развалины и парочка интервью с очень занятыми и очень спешащими людьми.
      Я выключил комп и вернулся поближе к машине.
      - ... о человеческих жертвах пока ничего не известно, - говорила Джанет, - но вскоре после первого взрыва и незадолго до второго место происшествия покинула машина "скорой помощи"... - За ее спиной не было ничего кроме темноты, а разрушенное здание находилось позади Шона. Там кое-где еще мелькали огоньки, но сами развалины выглядели словно рваная рана, покрытая запекшейся черной кровью. В это время начал говорить Шон, и я опять отошел.
      Их репортаж длился уже десять минут, а его все еще не передавали. Такая задержка меня слегка смутила, но в тот момент совершенно не обеспокоила.
      * * *
      Мы уже загрузили аппаратуру в машину и направлялись к административному зданию, когда МНБС сообщила, что ожидается подробный обзор утренних новостей. Подъезжая, я заметил двух других репортеров, входящих в здание.
      Через пять минут после начала конференции я почувствовал, что замерзаю - очевидно, столь низкая температура была призвана как можно скорее привести людей в чувство после уличного пекла. Руки Джанет покрылись пупырышками, и я перестал завидовать ее безрукавке, но тут же поймал себя на мысли, что давно уже не замечал, как привлекательно выглядит женщина в легкой одежде.
      Представитель администрации оказался симпатичной рыжеволосой женщиной небольшого роста. Вид у нее был деловой, но почему-то При взгляде на нее создавалось впечатление, что она еще не совсем проснулась.
      - Я расскажу вам все, что мне известно, - заверила она, когда стих возмущенный ропот истомившихся журналистов. - Три женщины и два мужчины пока не найдены и предположительно считаются погибшими. - Она замолчала, а мои бывшие коллеги лихорадочно записывали имена пропавших.
      - А почему, вместо того чтобы начать спасательные работы, здание оцепили? - выкрикнул какой-то репортер. Я смутно помнил его еще по прежним временам, и теперь надеялся, что моя маскировка сработает, как надо.
      - Взрывы не имеют отношения к неисправности оборудования. Сообщение о том, что в здании имелся заряд камсонита, подтвердилось, и...
      На этот раз, чтобы представители прессы успокоились, потребовалось куда больше времени.
      - Пока мы не можем утверждать наверняка, но, кажется, это была диверсия. По словам единственного оставшегося в живых свидетеля, пятеро пропавших находились в самом эпицентре взрыва и, стало быть, наверняка мертвы. А поскольку сохраняется опасность новых взрывов, директор решил больше не рисковать людьми.
      Это заявление вызвало очередной взрыв возмущения, а я тем временем поискал глазами Джанет. Лоб ее охватывал обруч с укрепленной на нем камерой, поэтому она старалась поменьше трясти головой и выглядела еще более сонной, чем рыжеволосая представительница администрации.
      Толку от этой пресс-конференции было мало, во всяком случае, на мой взгляд. Вскоре женщине уже нечего было сказать, да и репортеры, похоже, исчерпали все свои вопросы. Толпясь в дверях, они как ошалелые устремились наружу, торопясь, вероятно, передать в свои компании основные положения того, что им только что сообщили. Я же мог побиться об заклад, что камера Джанет передавала всю конференцию целиком, а МНБС показывала ее живьем или по крайней мере с весьма незначительными сокращениями.
      Усталый и замерзший, я медленно поплелся за своими начальниками. Честно говоря, за минувшую ночь их общество мне слегка опротивело. В холле мне попался давешний руководитель команды спасателей. Очевидно, у него было время поразмыслить о втором взрыве, потому что, проходя мимо, он бросил мне короткое:
      - Спасибо.
      Я слегка улыбнулся ему, кивнул и только потом заметил, что с другого конца холла за мной наблюдает Джанет. Впрочем, даже если она и разглядела на таком расстоянии мой жест, что все равно не поняла его значения.
      * * *
      Обратный полет отнял у меня последние силы. Но хотя теперь мне уже было глубоко плевать, что скажут мои пассажиры, я снова не стал включать автопилот, предпочитая самому отвечать за свои действия. Оба репортера наверняка тоже устали как собаки, но тем не менее в зеркальце заднего обзора я постоянно ловил на себе испытующий взгляд Джанет. И при любых других обстоятельствах это мне, вероятно, понравилось бы.
      На взлетной площадке МНБС Шон даже не сказал мне "спасибо". Они упорхнули, оставив меня крепить джампер, но, честно говоря, я был рад поскорее избавиться от их общества.
      И только дома, уже раздеваясь, я обнаружил на манжетах своих брюк засохшие пятна крови. Интересно, подумал я, заметил ли их кто-нибудь еще?
      4. ШПИОН
      Я спал всего четыре часа и проснулся с ощущением, будто всю дорогу от Эдома шел пешком. После того несчастного случая я совсем потерял форму. "Черт с ним, с альпинизмом,- подумал я, залезая под душ, - но нельзя же превращаться в старую развалину!"
      Уняв с грехом пополам резь в глазах и промыв свалявшиеся от пыли волосы, я, кряхтя, вышел из ванной. МНБС как раз передавала подробности вчерашних событий, и я прилип к телевизору. Первый взрыв Шон поймал уже ближе к концу, но потом он, должно быть, закрепил камеру, потому что второй взрыв предстал во всей красе.
      - Прошлой ночью в Эдоме от этих взрывов погибло пять человек, лаконично напомнил ведущий, и на экране появилась злополучная станция, снятая Шоном две недели назад. Раскаленный воздух дрожал, искажая контуры ближайших зданий, и я порадовался тому, что мы побывали там ночью. Тем временем репортаж закончился, и диктор объявил:
      - Оставайтесь с нами и послушайте сообщение о возможных причинах инцидента.
      Несмотря на весь свой репортерский опыт, я не мог не поразиться тому, как из нашего длиннющего репортажа удалось состряпать столь короткий сюжет.
      После пары роликов, рекламирующих товары для каких-то чудаков, диктор появился опять:
      - Недавно мы получили сведения, что ответственность за вчерашние взрывы приписывается организации "Марсиане против репрессий", которой, как считалось, давно уже не существует. В своем послании руководство общества заявляет, что, пока Марс не отменит все иммиграционные ограничения, подобные инциденты неизбежны. Больше диктору сказать было нечего, а его место занял какой-то коновал, который, путая божий дар с яичницей, напомнил аудитории о необходимости вести здоровый образ жизни. Потом МНБС показала интервью с двумя пожилыми политиками. Оба они претендовали на одну из самых престижных должностей в Гелиуме. Ни один из них так и не сумел сказать о катастрофе ничего вразумительного, но второй раздражал почему-то больше он явно чего-то не договаривал.
      Потом снова пошла реклама; на сей раз нас призывали покупать автомобили. Главным действующим лицом была юная леди, на которой не было ничего, кроме загара. В Эдоме она наверняка чувствовала бы себя прекрасно. Ее сменил умильного вида школьный учитель, который хвастался тем, что позволяет своим ученикам самим судить о том, как хорошо он их учит.
      Затем нас осчастливили рекламным выступлениям первого из тех двух политиков, которых МНБС только что интервьюировала. Звали его Ньютон Олсоп. Этот Олсоп успел уже изрядно полысеть, но кое-где на его черепе еще торчали редкие кустики. Он производил впечатление человека властного, и этот ролик заинтересовал меня больше, чем предыдущее интервью.
      Впечатление было такое, что Олсоп брал уроки у методистских проповедников, но перенял у них лишь беспроигрышные харизматические приемы, а откровенно эмоциональное воздействие игнорировал. Голос его звучал уравновешенно, а спокойный прямой взгляд обещал уверенность и надежность. Содержание его речи показалось, мне, правда, довольно скудным, но в целом воздействие на умы было достаточно эффективным.
      За завтраком я немного пробежался по другим каналам. По части освещения вчерашнего инцидента ни один из них и в подметки не годился МНБС. У них даже не было ни одного кадра взрывов.
      На работу я доехал, не пользуясь навигационным оборудованием. Может, все это вообще впустую? Пока что мне гораздо лучше удавалась роль водителя, а не детектива.
      Ни Шона, ни Джанет еще не было, и я воспользовался случаем, чтобы кое-что уточнить. Если я понадоблюсь, они всегда смогут со мной связаться.
      Первым делом я отправился в архив.
      И вновь поразился возможностям МНБС. Как любой гражданин, я, конечно, имел доступ к нескольким общественным информационным системам, но здешняя была гораздо полнее. У них на каждую компанию имелась не просто парочка разрозненных фактов, а целый Олимп всякой грязи.
      Поэтому я быстро нашел то, что мне было нужно. "Дублинская автомобильная компания", по-видимому, занималась теми же трюками, что и в бытность мою репортером. Получить данные оказалось проще простого. И везде говорилось одно и то же: "Дублинская" по-прежнему тратит гораздо больше средств на рекламу, чем на то, чтобы сделать свои автомобили более безопасными в эксплуатации. Во мне вновь вспыхнула старая обида: в свое время я бросил дело незаконченным, и, как оказалось, этот факт беспокоил меня гораздо больше, чем я предполагал.
      Тяжело вздохнув, я поднял голову. Дверь в архив была открыта и хотя терминал почти полностью загораживал ее, я заметил проходящего по коридору Шона.
      Я быстро вскочил и выключил терминал. Первой моей мыслью было убраться отсюда подальше, но явная целеустремленность Шона возбудила мое любопытство.
      Когда я высунул голову в коридор, он заворачивал за угол. Еще не зная зачем, я пустился вдогонку. Он шел не оглядываясь и, судя по всему, направлялся в ту часть здания, которую я еще не обследовал.
      Мы петляли по коридорам, но вскоре навстречу начали попадаться люди, и я утратил возможность выглядывать из-за поворота, не привлекая к себе нежелательного внимания. Собравшись с духом, я повернул за угол и в двух шагах перед собой увидел Шона.
      Он стоял посередине коридора и отсутствующим взглядом смотрел прямо на меня. Как раз в тот момент, когда Шон должен был меня узнать, он с досадой щелкнул пальцами и пошел обратно в мою сторону, к мужскому туалету. Он поднял голову и, по всей видимости, только сейчас заметил меня.
      - А, доброе утро, Билл. Что-нибудь случилось?
      - Нет-нет, - ответил я, подходя поближе. Правда, план, который мне выдали, немного устарел, так что я пока осматриваюсь.
      - Прекрасно, прекрасно. Вы уже нашли свой кабинет?
      - Кабинет? А разве у меня есть кабинет?
      - Разумеется. Если вы подождете минутку, я провожу вас.
      Шон скрылся в туалете, а я остался ломать голову над его загадочным поведением. Я уж хотел было подойти туда, где он только что стоял, но вовремя передумал.
      Шон не пробыл в туалете и минуты. По-моему, за это время невозможно даже сполоснуть руки. Он выскочил оттуда как ошпаренный и повел меня обратно в центральную часть здания.
      - Вы рано встали, - как бы между делом сказал он.
      - Не мог уснуть, - пояснил я. - Так увлекательно работать на настоящей телевизионной станции. Я даже посмотрел утренний выпуск.
      Шон кивнул.
      - Всегда приятно первым узнать что-нибудь не так ли? - За минувшую ночь его настроение явно улучшилось. А может, он просто был жаворонком.
      - Вчера вы, без сомнения, опередили всех. Это было просто потрясающе!
      Шон скромно улыбнулся:
      - Увы, чаще всего мы просто понапрасну теряем время. Но приходится гоняться за любыми мелочами, потому что при этом можно наткнуться на что-нибудь необычное.
      Пять трупов и на пару миллионов ущерба, на мой взгляд, требовали другого определения, но я ничего не сказал, а только решительно кивнул головой.
      Мы вошли в небольшую клетушку размером примерно в треть кабинета Джанет. Шон театрально раз вел руками:
      - Ну вот и ваше новое пристанище.
      Я оглядел глухие стены, потертое кресло, колченогий стол без ящиков и сказал:
      - Мой собственный кабинет! Это потрясающе!
      Шон кинул на меня подозрительный взгляд, но видимо, решил, что я говорю искренне.
      - Если не случится ничего непредвиденного, у меня для вас будет несколько поручений, а пока устраивайтесь. Я свяжусь с вами попозже.
      Устраиваться особенно было нечего. Настольный компьютер, судя по всему, застал еще Великое Оледенение: даже его экран был двумерным. Кресло, правда, оказалось неожиданно удобным, но, расположившись в нем, я увидел, что ошибся: компьютер был еще древнее, чем кажется. Компании, выпустившей его, давно уже не существовало, а ее представления об эргономике сводились к тому, что у этого монстра вместо веселеньких индикаторов на выключателе стояли скупые цифры "0" и "1".
      Я включил компьютер и бегло посмотрел меню. Ну что ж, по крайней мере я могу пользоваться всей текущей информацией, начиная от последнего издания Книги Гиннесса и кончая программой передач МНБС.
      Я поискал тряпку и вытер со стола пыль. Не успел я как следует вступить во владение своим новым кабинетом, как дверь отворилась, и в комнату вошла Джанет.
      - А, вот вы где, - сказала она. - Как дела? На ней был свежий бледно-голубой костюмчик, очень идущий к ее светлым волосам. Она улыбалась мне так, словно вчерашние недоразумения были уже забыты.
      Я открыл было рот, чтобы поздороваться и даже немного привстал, но вовремя опомнился. Нельзя выходить из образа!
      - Замечательно, просто замечательно! - ответил я. - Настольный компьютер и все такое. Ей-богу, шикарно! - Тут я остановился: с ней переигрывать было нельзя. Шон был достаточно наблюдателен, но я уже убедился, что у Джанет интуиция развита лучше.
      - Откуда вы столько знаете о самолетах? - внезапно спросила она.
      - Не так уж и много. - Я пожал плечами. - Основную работу делает автопилот.
      - Я не о том. Насчет скорости и расхода горючего.
      Пожалуй, она действительно имела в виду именно это, и я ответил:
      - Трудно сказать. Просто мне это интересно. Ну, вроде как спорт.
      Джанет уже не улыбалась, но выглядела по-прежнему дружелюбно.
      - И что же еще входит в круг ваших интересов?
      - О, масса вещей! Деньги, острые ощущения, горы, красивые женщины. Джанет становилась чересчур дотошной, и я решил, что, если смутить ее, она отстанет.
      Она действительно слегка покраснела, но тут же ухватилась за невольно вырвавшееся у меня признание:
      - А горы - в каком смысле?
      Этого вопроса я никак не ожидал. Собственно, он напрашивался сам собой, но почему-то в обществе Джанет мне было трудно сосредоточиться, и поэтому пришлось сказать правду, но не всю.
      - Альпинизм. Я спускался в Большой Каньон, но это все не то. Какой смысл опять подниматься, после того, как спустился на какую-то глубину? И потом, совсем не тот вид.
      - И ваша нога?..
      - Да. Я неудачно упал. - Собственно говоря, если учесть высоту, я упал необыкновенно удачно, иначе сейчас не рассказывал бы об этом. Песчаный склон оказался достаточно мягким, но, к сожалению, не смог помешать острому выступу скалы разорвать мне ногу, да причем так, что полное восстановление оказалось невозможным. С тех пор ни о каком альпинизме не могло быть и речи, но я часто вспоминал о том времени.
      - Я не хотела вас обидеть. - Голос Джанет вывел меня из задумчивости. Она вопросительно смотрела на меня, и я впервые увидел, что глаза у нее цвета бирюзы.
      - О, ничего страшного, - быстро сказал я. - Я просто задумался. Извините.
      Джанет резко взглянула на свой комп:
      - Ну что ж, пора за работу. Я уверена, вы сегодня понадобитесь. Увидимся позже.
      И она ушла, оставив меня с ощущением того, что это был какой-то тест, но я так и не понял, прошел я его или нет.
      Через час, так и не дождавшись обещанных поручений, я вернулся в коридор, где утром видел Шона. Насколько Я МОГ судить, его привлекла дверь, на которой было написано "СПЕЦИАЛЬНЫЕ ЭФФЕКТЫ".
      В пятницу вечером меня ждал очередной сюрприз: послание от Кэролайн.