ГЛАВА 63

Единственным достоинством ночной атаки было, по мнению Марка Адроганса, то, что темнота скрывала прискорбное состояние Свойна. Причины, по которым никто не смотрел на освободителей из-за закрытых ставнями окон, оказались просты и ужасны. Первая и самая главная причина: в городе осталось слишком мало людей. Вторая: те, кто остался, были совершенно истощены. Третья: жизненный опыт научил их, что на всякий случай лучше спрятаться.

Люди, которых они освободили на руднике, очень давно не были в Свойне и не имели представления о том, что там творится.

Как выяснилось, даже самые несчастные воркэльфы находились сейчас в куда лучшем состоянии, чем любой человек, живший в Свойне. Адроганс предположил, что Кайтрин приказала нормально обращаться с воркэльфами, чтобы настроить людей против них. Однако такая ее политика не оправдалась: воркэльфы помогали людям при первой возможности, так как чувствовали себя обязанными им с тех самых пор, как бежали из своей земли.

В Свойне когда-то жило двадцать пять тысяч человек, что делало его самым большим городом на юге. Очень успешно шла торговля с Джераной, в горах выращивали виноград и производили прекрасное вино, в этих же горах добывали железную руду. И озеро, и фермы поставляли еду в обмен на произведенные на мануфактурах товары. Одним словом, Свойн процветал.

За двадцать пять лет, прошедших со времени авроланского нашествия, население сократилось до пяти тысяч, самыми обеспеченными из которых слыли рыбаки. В озере до сих пор водилась рыба, бывшая главным продуктом питания наряду с водорослями и зерновыми, которые выращивали рабы.

Адроганс проехал по городу и везде видел людей с изнуренными лицами, провалившимися глазами, выглядывающими из отрепьев язвами. Один человек специально расковырял себе струпья так, что из них сочилась кровь, и от помощи, которую предложил ему Адроганс, наотрез отказался.

— Нет, милорд, пусть так и останется. Бормокины не станут есть таких, как я.

Такое заявление бросило генерала в дрожь. В это мгновение он понял, чем был город для авроланов. Они смотрели на него вовсе не как на крупный промышленный и торговый центр. Нет, для них это был большой скотный двор. Здесь они могли выбрать себе людей по вкусу, замучить их, а потом и съесть. Потому все население пребывало в постоянном страхе.

Испуганные взгляды, которые Адроганс на себе ловил, сказали ему больше любых слов. Население шло на самые немыслимые поступки, лишь бы выжить. Ну а сам он что бы стал делать, если бы бормокины явились на его родную улицу в поисках пищи? Стал бы он прятать семью? Без сомнения. Стал бы он выдавать других, чтобы спастись самому? Вряд ли: он надеялся, что Кедин даровал бы ему мужество удержаться от этого. Ну а если бы ему пришлось выбирать между матерью и братом или зятем… какой выбор он сделал бы?

К счастью, генерал Джераны был избавлен от этого. Но он понимал: те, кому пришлось выбирать, получили неизлечимые раны, и подтверждение этому он видел на лицах людей, даже на детских лицах. Адроганс все же был уверен, в Свойне были и свои герои: родители жертвовали собой, чтобы спасти детей; возникали небольшие группы сопротивления, хотя бы и на очень короткое время.

Девиз «Смерть лучше бесчестья» был, как он теперь понимал, слишком прямолинейным, однако генерал по-прежнему считал, что смерть — все-таки лучший выход для тех, кто, после того как король Август удалился в Джерану, похоронил свою надежду.

Из здания, которое конногвардейцы Альциды заняли под свой штаб, вышел генерал Каро.

— Вы не уделите минуту вашего внимания, генерал?

— Я как раз шел поговорить с вами, Турпус. Вы закончили осмотр?

Каро тяжело вздохнул:

— То, что я видел, нельзя назвать запасами продовольствия. Авроланы, вероятно, думали, что если людей не морить голодом, то они непременно поднимут бунт или сбегут. На лодках ограниченный набор сетей. Мы отправили рыбаков в море, чтобы они наловили как можно больше. Рыбу мы закоптим, но одной рыбы мало.

Адроганс кивнул:

— А что, если послать людей в горы? Виноградниками многие годы никто не занимался, но виноград все же растет. Мы видели его, пока шли сюда.

— Это все хорошо, сэр, но послать придется наших людей. Поднять лозу горожанам не под силу; те же, кто в состоянии работать, слишком напуганы: боятся, что бормокины вот-вот вернутся. Если бы не воркэльфы, отсюда вообще никто бы не захотел выйти. Люди здесь превратились в послушное стадо.

Каро покачал головой:

— Я эвакуировал бы их в Джерану, но им не дойти. Не уверен, что они смогут пережить зиму. Не нравится мне это место.

Адроганс почувствовал, как по телу забегали мурашки.

— Сознаюсь, мне и самому здесь постоянно холодно. Но вы правы: увести их отсюда мы не сможем. Думаю, их надо всех поселить в каком-нибудь одном городском районе, чтобы сконцентрировать запасы еды и топлива. Бил со своими людьми сейчас этим и занимается.

Перед генералом Адрогансом на землю опустился гирким с коричневым и белым оперением, сложил крылья и поклонился.

— Генерал, у меня для вас новость.

— Какая, Ланска?

Гирким поднял большие янтарные глаза:

— К северо-востоку отсюда появился всадник с белым флагом. Это авролан.

— Откуда вы знаете? Он что же, бормокин или вилейн?

— Он — человек, генерал, но едет он на огненном коне с крыльями дракона.

Каро и Адроганс переглянулись. Каро улыбнулся:

— Вам хочется с ним побеседовать?

— Неужели вы считаете меня глупцом, желающим побеседовать с сулланкири, который несет белый флаг?

— На вашем месте я тоже бы отказался.

— А на своем?

Каро басисто рассмеялся:

— Я бы побеседовал с ним, прихватив с собой волшебный меч. Но поскольку такого меча у нас нет, предлагаю себя в качестве жалкого его заместителя.

Адроганс кивнул, пожалев, что отдал меч Маларкекс Алексии. Надеюсь, она нашла хорошее ему применение.

— Буду ждать вас у восточных ворот.

Каро отдал ему честь и побежал к конюшне, где стояли лошади Альциды. Адроганс повернулся и кивнул Ланске:

— Благодарю вас, Военный Ястреб, за новость. Пожалуйста, найдите мне Бил мот Цуво и скажите ей, куда отправляемся мы с генералом Каро. Она должна передать об этом Гилсаларвин и другим командирам и подготовиться к обороне города.

Гирким кивнул:

— А Пфас?

— Думаю, он уже поджидает нас у ворот, — улыбнулся Адроганс.

Военный Ястреб взмыл в небеса, а Адроганс пришпорил лошадь и поехал по городу. Свойн он видел только один раз, причем очень давно, еще будучи ребенком. Он показался ему тогда большим и богатым. Особенно запомнился рынок — с его зрелищами, звуками и запахами, особенно запахами. Мама купила мне тогда сладкий имбирь.

Адроганс улыбнулся: хорошо бы сейчас съесть немного имбиря и успокоить желудок. Как он и предполагал, Пфас ожидал его, сидя у ворот в какой-то жалкой повозке с впряженным в нее ослом. До появления Каро они ничего не сказали друг другу. Затем все трое выехали из города на поле боя. Осадные машины давно уже были разобраны на части и сожжены в кострах, но следы от них на поле остались.

Пфас указал на северо-восток. Они увидели всадника на огненной лошади, объезжающего место, где стояли флаги авроланов. Крыльев дракона они у лошади не заметили (может быть, подумал Адроганс, лошадь в любой момент могла украсить себя всем, чем хотела), но обратили внимание на то, что копыта ее не касались земли.

Белый флаг Адроганс увидел. Пфас тоже нацепил на палку белую тряпку. Всадник вроде бы и не смотрел в их сторону, но когда они подняли свое полотнище, он развернул свою лошадь и галопом поскакал в их сторону.

Странно: лошадь земли не касалась, но тем не менее земля за ней покрывалась отметинами лошадиных копыт.

Каро посмотрел на генерала Джераны:

— Вы сильны в истории?

Адроганс кивнул:

— Это, должно быть, Нефри-кеш, бывший когда-то Кенвиком Норрингтоном. Вероятно, Свойн в табели о рангах Кайтрин занимает высокое место, раз она посылает сюда главного своего сулланкири.

— Вероятно, убийство Маларкекс привлекло ее внимание.

— Возможно.

Темный Наемник натянул поводья, и огненный конь его остановился. Животное всхрапнуло, окатив теплой волной Адроганса, но внутренний его озноб от этого прошел. Всадник — огненный плащ его и капюшон сшиты были из шкуры большого темерикса — кивнул им и воткнул древко белого флага в землю. От флага пахнуло жаром.

— Я — Нефри-кеш. Меня прислала Кайтрин. Моя госпожа просит передать вам поздравления по случаю вашей победы и освобождения Свойна. — Глаза сулланкири были похожи на глаза воркэльфа: в них не было зрачков, а цвет их представлял собой смесь белого и голубого, словно бы по зимнему небу плыли тонкие перистые облака. — От себя прибавлю: ваша тактика, генерал Адроганс, произвела на меня большое впечатление. Маларкекс послала часть своего войска, чтобы сразиться с вашей легендарной армией, и погибла.

Адроганс кивнул:

— Благодарю. Так вы прибыли сюда, чтобы обсудить условия сдачи города?

Нефри-кеш на мгновение замолчал. Адроганс заметил, как что-то промелькнуло в его глазах, словно бы он старался понять, в чем заключается юмор. Потом сулланкири просто покачал головой:

— Нет, я явился для того, что не стану мешать эвакуации города.

Адроганс не мог скрыть удивления:

— Это очень любезно с вашей стороны. Но поверить в это невозможно.

— Даю слово.

— Сами понимаете, что верить вам я не могу.

— Понимаю. Обманщик терпеть не может, когда его обманывают. Впрочем, как хотите. И все же я вам обещаю. Ни одного отряда авроланов вы здесь до весны не увидите. Низина Свойна пока ваша. Весной мы снова возьмем город.

Каро нахмурился:

— Прошу меня простить, но это полная бессмыслица. Мы можем укрепить город и непременно это сделаем. Кайтрин, возможно, думает, что мы собираемся пополнить ее кладовую продуктами, но вот только она вряд ли сможет ее открыть.

— Никто из вас глупостью не отличается, — фыркнул сулланкири. — Как полагаете, для чего нам нужен был Свойн? Вы уничтожили три тысячи наших солдат и сулланкири. Потеря сулланкири действительно невосполнима, а что касается солдат… Это — лишь ничтожная часть нашего войска. И что, спрашивается, вы выиграли? Вам теперь придется кормить пять тысяч ртов. Отдавать им свою еду, да еще привезти сюда плотников, каменщиков и купцов, которых, не сомневаюсь, стошнит от здешнего зрелища.

Каждый призадумается, что будет с его семьей, когда мы снова придем в его город. Вы — люди военные и капитулировать не хотите. Но кто покроет расходы купцов? А мелкое дворянство? Как поведут себя другие влиятельные люди, когда им придется делать выбор между смертью и миром? Вы одержали победу, но получили в награду гадючье гнездо. Выиграв у нас, вы невольно послужили нашим интересам.

И снова на Адроганса нахлынули волной неспокойные мысли. На секунду он смежил веки и вздрогнул, но тут же снова открыл глаза и постарался придать голосу твердости.

— И все же мы победили, Нефри-кеш, мы убили сулланкири. И это вселило в сердца людей надежду. Свойн — в наших руках.

— Нет, Марк Адроганс, Свойн не в ваших руках. — Нефри-кеш повел облаченной в перчатку рукой, словно бы обнимая ею город. — Я рассказал о цели, ради которой мы взяли город. И, генерал Каро, ваше сравнение города с кладовой продуктов совершенно верно, хотя и не полно.

— Кладовая с отравленными продуктами, — прошипел Пфас.

— Да, маленький жуск, целью нашей была отрава. Мы отравили души людей, и мы отравили душу города. — Сулланкири поднял руку и, растопырив пальцы, слегка пошевелил ими, словно выискивая что-то эфемерное. Он нашел это, и рука его сжалась в кулак. С силой отведя руку назад, Нефри-кеш вытащил что-то из Свойна.

Адроганс увидел, как город замерцал, как мираж в пустыне. Что-то тонкое и белое выплыло из него и превратилось сначала в прекрасную молодую женщину в ослепительно белом наряде; но потом женщина быстро постарела и потемнела, обрела горб, опустила глаза и шатаясь пошла куда-то, словно телега со сломанным колесом.

— Видите? — прошипел сулланкири. — Это — вейрун Свойна. То, что когда-то было гордым и богатым, пришло в упадок. Так будет с каждым, кто осмелится выступить против Кайтрин. Вы одержали победу, генерал Адроганс, но ничего не выиграли. Вы не сможете исцелить Свойн до весны. Дух города сломлен, жители его — все равно что покойники. И попытки ваши изменить положение вещей ни к чему не приведут.

Нефри-кеш разжал кулак, и вейрун растворился в сером тумане, наплывшем на город. Адроганс не мог удержаться от дрожи, вызванной холодным прикосновением тумана. Кожа Пфаса приобрела зеленоватый оттенок, а Каро страшно побледнел.

Сулланкири развернул лошадь. Удалившись на несколько ярдов, конь расправил крылья дракона, выпустил языки пламени и поднялся в небо. Сулланкири на прощание взмахнул рукой.

— Весной мы снова сразимся с вами, и Окраннел будет нашим. С нетерпением жду этого момента.

Адроганс ничего не сказал, лишь взмахнул в ответ рукой. Молча смотрел он вслед Темному Наемнику. Тот взмыл в небо и направился к Сварской. Адроганс плюнул ему вслед, тронул лошадь, подъехал к белому флагу и пнул его ногой.

— Я тоже с нетерпением жду нового сражения, — прорычал Каро.

— А я нет.

Каро широко раскрыл глаза:

— Почему?

— Неужели вы не понимаете, что он вряд ли потерпит поражение?

Каро провел рукой по седым волосам.

— Верно. И насчет Свойна он прав. Мы ничего не сможем сделать для его спасения.

— Согласен с вами, — кивнул Адроганс. — Нам остается только одно.

— Не понял.

— И это делает вам честь, генерал Каро. — Адроганс оглянулся на город. — Выбор наш прост, но в то же время и труден. Единственное, что мы можем сделать для Свойна, — это сжечь его.

ГЛАВА 64

Забравшись на мачту, Уилл смотрел на корабль локэльфов, когда из каюты капитана послышался страшный вопль. Он слетел вниз, на палубу, как раз к тому моменту, когда Резолют вместе с матросами вытащил локэльфов на воздух. Первый эльф был бледен как смерть, а кожа его вся покрылась струпьями. Он трясся, и кожа его, отслаиваясь, сыпалась на палубу. Губы раздвинулись и обнажили зубы, но на улыбку это похоже не было.

Другой локэльф способен был двигаться, но руки его искривились, почернели и напоминали ветви обгоревшего дерева.

Вор был уверен, что первый локэльф — не жилец, и это его поразило, потому что он не предполагал, что эльфы могут умереть. Второй, судя по всему, испытывал неимоверную боль. Резолют усадил его, и локэльф положил руки на колени, а слезы ручьем текли по его щекам.

Уилл глянул на Ворона.

— А как там Орла?

Ворон лишь покачал головой. Он подал сигнал судну локэльфов.

— Вам нужно взять этих двоих, отвезти их в Реллаенс. Поторопитесь, мы здесь не сможем им помочь.

Шестеро эльфийских матросов перескочили с нижней палубы на бархоут пиратского судна. Первые два замерли, увидев, в каком состоянии находятся чародеи, но офицер вышел вперед и отдал команду на эльфийском языке. Затем задал вопрос, и Резолют ему ответил. Офицер удивился, но Ворон кивнул, подтверждая слова воркэльфа.

Эльфийский офицер и его матросы перенесли своих чародеев на галеру. Уилл воспользовался возможностью рассмотреть судно. Его отличала низкая осадка, и оно напоминало скорее акулу, чем корабль, построенный человеческими руками. Сделано судно было из серебряного дерева. Уилл знал, что дерево это редкое: не зря же маленькая коробочка из него стоила баснословных денег. Сам Уилл в руках его никогда не держал, но видел, как охотно покупают люди эльфийские артефакты. Маркус обращал на это внимание своих подопечных.

На главной палубе эльфийской галеры были места для гребцов, хотя весел на судне не имелось, как и уключин. Между палубной настройкой и ютом — единственная мачта корма корабля, заканчивающаяся в форме конуса. Руля Уилл не заметил, и как двигался корабль, осталось для него загадкой; но тем не менее судно оставляло после себя хорошо очерченный кильватер.

Локэльфы предоставили им своего лоцмана, чтобы корабль беспрепятственно вошел в бухту. Интересно, подумал Уилл, может, земля эльфов так же недоступна для чужаков, как и Гирвиргул, и туда можно попасть только по приглашению? Но тут он вспомнил, что авроланы захватили территорию воркэльфов, которые уж вряд ли стали бы приглашать к себе войско Кайтрин.