ГЛАВА 1

— Там мое место, Делия!

— Нет, Джефри, ты сам знаешь, что не твое! Этот конец полки мой, я тут держу своих кукол!

— Неправда! Я тут несколько недель держал свой замок!

Род в раздражении бросил перо. После трех недель попыток он сумел, наконец, приняться за историю Грамария, а детям понадобилось выбрать именно этот момент для затевания ссоры! Он свирепо посмотрел на страницу... И увидел оставленную пером огромную кляксу. Раздражение вскипело, перейдя в гнев, и он сорвался со стула.

— Делия! Джеф! Надо же найти такой дурацкий повод для ссоры! Гвен, неужели ты не можешь...

— Да, не могу! — раздался голос из кухни. — Иначе у вас не будет на обед ничего кроме уг... О! — Что-то ударило со звоном и лязгом, и жена Рода завопила с досады:

— Магнус! Сколько раз я должна запрещать тебе соваться на кухню, когда я готовлю!

— Ох, уж эти дети! — воскликнул Род, входя в детскую. — И зачем я только завел их?

— Ты не заводил, папа, — выглянул из-за спинки кресла трехлетний Грегори. — Нас завела мама.

— Да, разумеется, а я был всего лишь невинным свидетелем. Джефри! Корделия! Прекратите!

Он вошел в море мусора, состоящее из полуслепленных глиняных скульптур, игрушек и кусков коры, сплетенных с прутьями и соломинками, служивших какой-то непостижимой, вероятно, языческой цели, понятной только детям до тринадцати. Что за кавардак! Так бывало, конечно, каждый день.

— Вы хоть помните, что когда вы утром проснулись, эта комната была чистой, и прибранной?

Пораженные дети подняли головы, а Корделия возразила:

— Но это ж было четыре часа назад, папа.

— Да, вам, должно быть, пришлось упорно потрудиться, чтобы создать подобный кавардак за такой короткий срок!

Род ступил в лужу охровой краски. Нога его подскользнулась, на какую-то долю секунды он завис, размахивая руками, словно крыльями, будто пытаясь взлететь, но затем его спина врезалась в пол. Он с трудом попытался вздохнуть, в то время, как Корделия и Джефри в страхе съежились у стены.

Воздух с шипением вошел Роду в легкие и вырвался обратно с воем ярости:

— Ах вы поросята! Неужели вы не можете убрать за собой!

Дети попятились, широко раскрыв глаза.

Род, покраснев, с трудом поднялся на ноги.

— Бросают на пол мусор, грызутся из-за дурацкого куска полки, да еще дерзят!

— Мы не... Мы...

— Вы опять за свое! — навел обвиняюще указательный палец Род. — Что бы вы ни делали, не возражать мне! Если я говорю, что вы это делали, значит делали! И не пытайтесь оправдываться!

Он высился над ними горой гнева.

— Дерзкое, глупое, ослиное отродье!

Дети прижались друг к другу, глядя большими и испуганными глазами.

Рука Рода взметнулась отвесить подзатыльник.

С треском, как от пистолетного выстрела, перед Корделией и Джефри появился старший брат Магнус, закрывая их вытянутыми в стороны руками.

— Папа! Они же не хотели! Они...

— Нечего мне втолковывать, что они делали! — закричал Род.

Одиннадцатилетний мальчик вздрогнул, но продолжал решительно противостоять отцовской ярости, и это только ухудшило положение.

— Как ты смеешь мне противиться! Наглый маленький...

— Род! — в комнату влетела Гвен, вытирая на ходу руки о передник. — Что ты делаешь?

Род круто повернулся, ткнув указательным пальцем в нее.

— Даже не пытайся защищать их! Если б ты научила своих детей ходить по струнке, этого не случилось бы! Но нет! Ты позволяла им делать все, что захочется, и бранишь их, только тогда, когда они ведут уж себя действительно ужасно!

Голова Гвен отдернулась, как от удара.

— Ты сам не понимаешь, что говоришь и частенько просишь о снисхождении, когда я желаю наказать...

— Разумеется, — прожег ее взглядом Род. — Но за тысячу и один их поступок, заслуживающий порки, ты позволяла им отделаться головомойкой? Пошевели мозгами, женщина, если способна!

Он окинул ее взглядом с головы до пят и презрительно оттопырил верхнюю губу.

Глаза Гвен вспыхнули гневом.

— Берегись, муж! Даже твоему гневу должен быть предел!

— Пределы! Границы! Ты всегда только об этом и говоришь! — закричал Род. — «Сделай то! Сделай это! Так нельзя! Этак нельзя!» Брак всего-навсего длинный ряд переделов! Дождусь ли я от тебя когда-нибудь...

— Мир! — метнулся между ними Магнус, выставив ладони в сторону обоих, — Умоляю вас! Лицо его побелело, он весь дрожал. — Мать! Отец! Прошу вас!

Род зарычал, снова взметнув руку.

Магнус застыл, челюсти его сжались.

Род с размаху опустил руку, вложив в нее весь свой вес...

И стремительно рассек воздух, врезавшись спиной в стену.

Он перекатился на ноги и медленно встал, кровь отхлынула от его лица, он одеревенел и дрожал.

— Я же сказал тебе, никогда не применяй на мне своих «ведовских сил», — процедил сквозь зубы он, — и сказал почему!

Он выпрямился во весь рост, чувствуя как набухает в нем ярость.

Джефри и Корделия спрятались за юбками Гвен. Та прижала к себе Магнуса, но он, с ужасом в глазах, продолжал смотреть отцу прямо в лицо, дрожа, но решив защищать близких.

Род уставился на них, дружно объединившихся против него, готовых зацепить его своей магией и швырнуть в могилу. Глаза его сузились, пронзая их горящим взглядом, а затем потеряли фокус, когда он углубился в себя, обращаясь к пси-способностям, долго пребывавшим в спячке до того, как они были разбужены проецирующей телепатией лорда Керна в другой вселенной, где действовала магия. Его способности были не столь легкодоступными, как у его семьи; он не мог произвести магические действия, просто пожелав с легкостью мысли, но зачерпнув их из глубины он делался столь же сильным, как его родные. Теперь он призвал эти способности, чувствуя, как нарастает в нем их сила.

— Мама, — донесся, будто из бездны, голос Магнуса, — мы должны...

— Нет! — неистово воспротивилась Гвен. — Он твой отец, которого ты любишь, когда на него не находит такое...

Что это значило! Силы перестали нарастать...

В его затуманенное поле зрения вступила фигура поменьше. Чуть впереди семейной группы, подняв на него взгляд и склонив голову на бок стоял трехлетний Грегори.

— Папочка не тут, — заявил он.

Это подействовало на Рода, словно ушат холодной воды. Спокойный тон ребенка. Такие открытые, разумные, и в то же время абсолютно чуждые для него слова. Глаза его сфокусировались в пристальном взгляде на младшего сына, и внутри появился страх. Страх, и поднимающийся под ним иной гнев, гнев на агентов из будущего, умыкнувших его вместе с семьей у этого ребенка, когда Грегори был еще младенцем. Эта разлука исковеркала личность мальчика, сделала тихим, углубленным в себя, задумчивым, а иной раз даже странным. Взгляд его остановился на лице Грегори. Страх за Грегори похоронил под собой гнев на семью, он потихоньку вытек и исчез.

— Кто не тут? — прошептал он.

— Лорд Керн, — ответил Грегори, — тот похожий на тебя, папочка, в том сказочном Грамарие, о коем вы рассказывали.

Род уставился на него во все глаза, а затем шагнул поближе к мальчику. Магнус тоже сделал шаг к Грегори, но Род нетерпеливо оттолкнул его. Припав на колено он пристально глянул в глаза трехлетнего малыша.

— Нет... нет, лорда Керна нет, кроме как, в его собственной вселенной, в том сказочном Грамарие. Но почему ты подумал, будто он есть?

Грегори чуть склонил голову на бок.

— Но разве ты только что не потянулся мысленно соприкоснуться к нему разумом, чтобы почерпнуть у него сил?

Род смотрел на мальчика побледнев.

— Грегори! — с мукой воскликнула Гвен, подойдя к нему. Но затем отступила, так как Род по-прежнему стоял на коленях, глядя во все глаза на ребенка.

Затем он поднял взгляд на Гвен, раздраженно нахмурившись.

— Что я медведь? Или волк? — Он резанул взглядом по детям. — Какой-то дикий зверь?

Они уставились на него в ответ, испуганно сбившись в кучку. Лицо его вновь утратило всякое выражение.

— Вы, действительно, считаете меня именно таким, не правда ли?

Они молчали.

Род стоял, не двигаясь, одеревенев. Затем резко поднялся на ноги, круто повернулся и направился широким шагом к двери.

Корделия двинулась за ним, но Гвен схватила ее за руку.

Род вышел в завуалированный тучами мрачный день. Его хлестнул холодный ветер, но он и не заметил.

Род остановился на вершине холма, в миле от дома. Он стоял, уставясь на растелающуюся внизу широкую равнину, но не видя ее, Он опустился и сел на сухую траву. Пока он шел, его мысли замедлили свой суматошный бег; теперь они мало-помалу затихли, оставляя в голове пустоту. Затем закралось неясное сомнение. Он негромко спросил:

— Что случилось, Векс?

Робот-конь ответил, хотя находился за милю от него, в конюшне. Род услышал его через наушник, имплантированный в отросток височной кости за ухом.

— Ты вышел из себя, Род.

Губы Рода скривились. Лошадиное тело робота сейчас далеко на конюшне, но старый слуга семьи мог заглянуть ему в душу, их разделял всего фут.

— Да, это я понимаю. — Микрофон, имплантированный в верхнюю челюсть, над зубами, уловил его слова и передал их Вексу. — Но тут было нечто большее, чем простой гнев, не так ли?

— Тут была ярость, — согласился Векс. — Открытая, бешенная ярость, без всяких причин и тормозов.

Помолчав, Род спросил:

— Что случилось бы, если моя семья не была бы способна так хорошо защищаться?

Векс помолчал. А затем медленно произнес.

— Думаю, что твоя врожденная мягкость и чувство чести защитили бы их, Род.

— Да, — пробормотал себе под нос Род. — Я тоже надеюсь на это.

Он сидел некоторое время наедине со своими мыслями, обвиняя и презирая себя. Даже ветер обходил его стороной.

Вдруг рядом с ним зашуршала ткань. Он не подал вида, что услышал, но тело его напряглось. Он, молча, ждал.

Наконец, Род заговорил.

— Я снова это сделал.

— Сделал, — мягко ответила Гвен. Голос ее не обвинял, но и не утешал.

В душе у Рода что-то шевельнулось, и могло опять перерасти в гнев, но он подавил это чувство.

— В последнее время я часто такое проделывал, не так ли?

Гвен немного помолчала. А потом сказала.

— Раз двадцать за последний год.

Род кивнул.

— И дюжину раз в прошлом году. Полдюжины годом раньше, в том числе в двух случаях из-за Аббата, когда тот затеял свой раскол.

— А в третий раз из-за чудовища, вылезшего из топи...

Род раздраженно пожал плечами.

— Не ищи для меня оправданий. Дело в том, что причиной моего гнева чаще всего становишься ты и дети, чем кто-либо еще. За последние три месяца я взрывался примерно каждые две недели, не так ли?

Гвен поколебалась, а затем ответила:

— Но не так сильно как в последний раз, милорд.

— Да, так худо, как теперь, никогда прежде не бывало, не правда ли? И с каждым разом дело становится все хуже.

Ответила она очень тихо.

— Ты причинял нам боль и...

— Да, но никогда не хотел этого, не так ли? — Род содрогнулся, вспомнив, и уткнулся лицом в ладони. — Сперва я просто швырял попавшиеся под руку вещи. Потом начал швырять их, не пользуясь руками. А сегодня я швырнул бы Магнуса, если б не вмешался Грегори. — Он, нахмурясь, поднял на нее взгляд. — Откуда, во имя неба, у тебя взялся этот мальчишка?

Это вызвало намек на улыбку.

— Я думала, что мы привезли его с собой из Тир-Хлиса, милорд.

— Ах, да! — Род снова уставился на равнину. — Из Тир-Хлиса, той чудесной волшебной страны эльфейцев, колдунов и — лорда Керна.

— Именно так, — тихо промолвила Гвен.

— Моего другого «я», — горько бросил Род. — Моего аналога в альтернативной вселенной, обладающего несравненными магическими способностями и соответствующим нравом.

— Ты был схож во многих отношениях, — согласилась Гвен. — Но нрава средь них не наблюдалось.

— Да, ведовских способностей у меня тоже не было, но я научился «заимствовать» у него магию, что высвободило мои собственные способности, способности которые я прятал от самого себя.

— Когда дал его ярости наполнить тебя, — мягко напомнила ему Гвен.

— Что кстати, также высвободило и мою собственную способность к бешенному гневу; это напрочь стерло заграждения, воздвигнутые мной против него.

— Однако, были ведь и другие мысленные оковы, какие ты также научился отбрасывать в сторону, — Гвен нерешительно коснулась его руки.

Род не прореагировал.

— Стоило ли того дело? Допустим, я был псионически невидим, никто не мог прочесть моих мыслей. Разве это было не лучше теперешней ярости?

— Я могла бы сказать, что разделение мыслей с нами — достойная цена за твои поступки бешенства, — медленно проговорила Гвен. — За исключением того, что...

Род ждал.

— Твои мысли снова тускнеют, милорд.

Род сидел, опустив голову.

— Я снова начинаю отдаляться от тебя?

— Разве ты не почувствовал это?

Он пристально посмотрел ей в глаза, а затем кивнув.

— Чему тут удивляться? Когда я не могу владеть собой и не знаю, взорвусь ли яростью? Когда начинаю чувствовать себя, как неразумный зверь? Чистый позор женщина!

— Ты достоин меня, милорд. — Голос ее был мягок, но тверд, как и ее рука. — Ты достоин меня и своих детей. Воистину, нам повезло, что у нас есть ты. — Голос ее дрогнул. — О, мы благословлены огромной удачей!

— Спасибо. — Он потрепал ее по руке. — Приятно слышать... А теперь убеди меня.

— Нет, — прожурчала она, — я не могу это сделать, если ты не доверяешь моим словам.

— Или дело. — Род опустил голову, и его рука сжала ей ладонь. — Будь терпелива, милая. Будь терпелива,

И они сидели одни на ветру, не глядя друг на друга. Два сильно любящих человека, но очень разделенных, цепляющихся за тонкую нить, которая все еще связывала их, балансируя над обрывом, нависшим над вспаханными землями внизу.

Магнус с огромным вздохом облегчения отвернулся от окна.

— Они идут, крепко взявшись за руки.

— Дай мне посмотреть, дай посмотреть! — Бросились к окну трое других детей, сталкиваясь головами, прижимаясь носами к оконной раме.

— Они не смотрят друг на друга, — с сомнением проговорила Корделия.

— Но крепко держатся за руки, — напомнил Магнус.

— И, — добавила обеспокоенная Корделия, — мысли их мрачны.

— Они крепко держатся за руки. Хотя их мысли и мрачны, они все же спокойны.

— Не совсем порознь, — добавил Грегори.

— Не совсем, не целиком, — согласилась Корделия, но с откровенным скептицизмом восьмилетней.

— Идемте, дети, — предложил им глухой голос, — и не прыгайте на них, когда они войдут, ибо сомневаюсь, хватит ли у них сейчас сил терпеть ваши объятия и дерганья.

Дети отвернулись от окна к широкоплечему эльфу, дочерна загорелому и курносому, одетому в тунику и рейтузы лесничего в островерхую шляпу с закатанными полями и пером.

— Джефри, — предупредил он.

Шестилетний мальчик с негодующим видом оторвался от окна.

— Я же только поглядел на них, Робин.

— Я знаю, что ты встревожен. Но мне думается, вашим родителям нужно чуточку больше время для себя, чем вы оставляете им.

Корделия резво забралась на трехногий табурет.

— Но ведь папа так разгневался, Пак!

— Вы мне и рассказывали. — Рот у эльфа сжался по углам. — И все же вы в душе знаете, что он любит вас.

— Я не сомневаюсь... — нахмурилась Корделия.

Пак вздохнул и уселся скрестив ноги рядом с ней.

— Надо быть более терпеливыми, даже, если он и впрямь разъярился так сильно, как вы рассказывали. — Он повернул голову, охватывая взглядом всех четырех детей. — Нужна ласка, а не упреки, если вы простите, то он исправится.

Судя по виду детей, он не очень их убедил.

— Иначе зовите Пака лжецом! — решительно заявил эльф.

Дверь открылась, и дети повскакали на ноги. Они начали было пятиться, но Пак шепнул:

— Мягко. — И они настороженно остались на своих местах.

Но их отец совсем не походил на великана-людоеда, когда вошел в дверь. Всего лишь высокий, темноволосый, худощавый, мрачноватый мужчина с грубо вытесанным лицом. Уже не молодой. Он казался тусклым рядом со стоявшей подле него рыжеволосой красавицей, которая так и излучала свет. И все же, если б дети посмотрели внимательней, то заметили, как хорошо их родители смотрелись вместе.

Они конечно не задумывались об этом. Увидели, что отцовское лицо смягчилось до обычной своей теплоты и с облегчением прыгнули обнять его.

— Папа! — закричал Магнус.

— Папочка! — пискнул Джефри.

Корделия лишь молча вцепилась в его руку и разревелась, в то время как Грегори обхватил другую руку и серьезно смотрел на него, подняв голову.

— Папочка, ты опять вернулся.

Род посмотрел в рассудительные глаза младшего сына и почему-то заподозрил, что малыш говорил не просто о его возвращении в дом.

— Ах, папа, — шмыгнула носом Корделия. — Ты больше нравишься мне, когда ты папа, а не лорд Керн!

Род почувствовал, как по спине у него пробежал холодок, но стиснул ей плечо и прижал к себе.

— Я тебя не виню, милая. — Он отыскал взглядом Пака. — Спасибо, Робин.

— Ну-ну, вот и прекрасно! — усмехнулся Пак. — И все же сомневаюсь найдутся ли у тебя еще такие приятные слова, ибо к тебе кое-кто пожаловал.

Он указал головой в сторону кухни.

— Посланец? — нахмурясь поднял взгляд Род. — Уже ждет в доме?.. Тоби!

В помещение вошел щегольски одетый джентльмен лет двадцати пяти, проводя пальцем по аккуратно подстриженным усам. Рейтузы плотно облегали его стройные икры, а камзол блистал шитьем.

— Приветствую вас, лорд Чародей!

Лицо Гвен расцвело улыбкой, и даже Роду пришлось бороться с усмешкой притворно застонав.

— Приветствую тебя, предвестник! Что за катастрофу предвещает твое появление?

— На сей раз никакой. Король вызывает вас, пока еще мелкому делу.

Мелкое. Это единственное слово было заряжено сомнением. Род повернулся к Гвен.

— Почему же это беспокоит меня больше чем если б он сказал «Чрезвычайное положение»?

— Лишь исходя из опыта, — заверила его Гвен. — Я буду сопровождать тебя?

— Я был бы благодарен, — вздохнул Род. — Если это дело «мелкое», то значит сперва будут светские любезности. Ты же знаешь, как мы с Катариной неважно ладим друг с другом.

— Знаю. — Гвен была очень довольна собой. Королева Катарина может и расставила в свое время сети для Рода, но поймала-то его Гвен.

Конечно, нельзя сказать, будто Катарине выпала незавидная доля. Король Туан Логайр был в юности самым желанным женихом Грамария, а Род, надо признать, был неизвестной величиной.

И по-прежнему оставался ею в некоторых отношениях. Почему же Гвендайлон, самая могущественная из всех активно действующих ведьм, сохраняла заинтересованность в нем?

Род поднял взгляд на Пака.

— Ты не против, бродяга шалый?

Эльф вздохнул и развел руками.

— Что такое время для бессмертного? Да, езжайте по королевскому делу!

— Спасибо, лесовик. — Род снова повернулся к Гвен. — На твоей метле или на моей?

Гвен склонилась над весящей колыбелью, завернутой в ярды золотой парчи, и лицо ее смягчилось в нежной улыбке.

— Ой, какой прелестный малыш!

Королева Катарина просияла, глядя на младенца. Она была стройной блондинкой с большими голубыми глазами и очень маленьким подбородком.

— Благодарю за хвалу... я горжусь им.

— Вполне заслуженно, — Гвен выпрямилась, подняв затуманенный взгляд на мужа.

Род огляделся, думая, что она смотрела на кого-то другого.

Катарина приложила палец к губам и бесшумно двинулась к двери. Род и Гвен последовали за ней, оставив ребенка на попечение его няни, двух горничных и двух гвардейцев.

Еще двое стояли по обе стороны двери с наружи. Один протянул руку, чтобы тихо закрыть за ними дверь. Род поднял взгляд на короля Туана и кивнул.

— Теперь незачем беспокоиться о престолонаследии.

— Да, — просияла Гвен. — Два принца — большое благословение.

— Я могу вспомнить некоторых королей, которые поспорили бы с этим, — улыбнулся позабавленный Род. — Но должен признать, что они уступают в численности королям, радовавшимся поддержке младших братьев.

— Надеюсь, будет рад и наш Ален, — Туан пригласил: — Пройдем в светлицу.

По коридору он вошел в другую палату со стеной из коньковых фонарей. Род последовал за ним, а две дамы шли болтая, позади. Он понимал, что им с Гвен оказали исключительную честь: никого из других подданных королевской четы никогда не приглашали в личные апартаменты их величеств.

И будь Гвен из тех, кто бахвалится, их тоже могли бы не пригласить.

Был, конечно, еще старый герцог Логайр. Но это было другое дело; он проходил под званием «дедуля». И еще Бром О'Берин, ибо лорд тайный советник, обязан иметь доступ в личные покои.

Род не слишком стеснялся такой чести. Он знал Туана еще с тех пор, когда молодой король был отверженным, изгнанным за ухаживание за Катариной, и прятался в худшей части города в качестве короля нищих. Даже неумышленно участвовал в подготовке гражданской войны.

— Пока они растут друзьями, — напомнил он Туану, — или настолько друзьями, насколько ими могут быть двое братьев.

— Да, пусть их дружба окажется прочной. — На лицо Туана набежала тень, и Род догадался, что он вспомнил собственного старшего брата, Ансельма, поднявшего мятеж против их отца и королевы Катарины.

— Мы должны постараться обеспечить их дружбу. — Катарина взяла Туана под руку. — Но сомневаюсь, милорд, что наши гости явились поговорить только о детях.

— Уверен, эта тема приятней, чем та, какая у него на уме, — быстро вставил Род.

— Заверяю вас, она была бы понятной причиной, — добавила Гвен.

Катарина ответила, засмеявшись серебристым смехом:

— Для нас с вами может быть, но сомневаюсь, что она надолго заинтересует наших мужей.

— Не суди о нас столь сурово, — возразил Туан. — Все же должен признать, что нам надо обсудить кое-какие политические дела. — Он вздохнул, и повернулся к стоявшему под большими окнами письменному столу, с лежавшей рядом на нем картой. — Идем же, лорд Чародей, займемся менее приятными делами.

Род подошел, несколько успокоенный. Туан, кажется, определенно не намекал на срочность.

Молодой король указал по карте, где изображалось герцогство Романова.

— На данный час наши общие интересы находятся вот здесь.

— Ну, лишь бы только на час. Что же затеял наш медведь-герцог?

— Дело не в Его Светлости, — медленно ответил Туан.

Род навострил уши — это становилось интересней.

— Что-нибудь оригинальное было бы даже желательно. Честно говоря, мне уже чуточку надоели мелкие мятежи ваших двенадцати великих лордов.

— Вот как? Заверяю тебя, — мрачно сказал Туан, — лично я никогда не нахожу их скучными.

— В чем же тогда дело? Один из его мелких баронов собирает рыцарей и ратников?

— Если бы так, на сей счет у меня есть некоторый опыт. Но тут, дело иного рода, ибо слухи говорят о злом колдовстве.

— Слухи? — оторвал взгляд от карты Род. — Никаких донесений агентов?

— У меня есть на севере несколько шпионов, — признал Туан, — однако, они не были свидетелями событий.

— Неужели никто из них не попытался добраться до источника слуха? — нахмурился Род,

— Из сообщивших известия, ни один, — пожал плечами Туан. — Однако, у меня есть люди, не приславшие никаких донесений, и мои эмиссары не могут их найти.

— Неважный признак, — еще мрачнее нахмурился Род. — Возможно, они поскакали проверить и угодили в плен.

— Или еще хуже, — согласился Туан, — ибо слухи говорят о злобном маге, о темной и мрачной силе, рассылающем своих посланцев по всей северной округе.

— Тревожно, но не опасно пока они занимаются только шпионажем. Как я понимаю, они этим не ограничиваются.

— Если слух верен, нет. Видишь ли, те посланцы и сами колдуны. И благодаря собственной силе вдобавок к той, которую они получают от своего колдуна-властелина, они наносят поражение местным рыцарям прежде, чем те выходят на бой. Потом колдуны порабощают рыцарей вместе с женами и детьми и забирают в свои руки власть над всеми вольными и крепостными крестьянами в той округе.

— Неудачный оборот событий для рыцарей и их семей, — задумчиво произнес Род, — но для вольных и крепостных крестьян, вероятно, все равно. В конце концов, они привыкли подчиняться приказам, какая им разница кто их отдает?

— Огромная разница, если первый хозяин был добр, а второй — суров, — отпарировал Туан. Лицо его сделалось мрачным. — А сообщения гласят о более, чем суровых действиях новых хозяев. Эти колдуны — зло.

— Конечно же, крестьяне мало, что могут сделать с магией, — нахмурился Род. — Нет шансов дать отпор.

— Не приведи господь! — содрогнулся Туан. — Ибо крестьяне никогда не должны противиться приказам, а лишь повиноваться оным, как им предначертано свыше.

Кровь в жилах у Рода похолодела оттого, что Туан сказал это не мрачно не строго, не напыщенно или с благочестивым видом самооправдания. Нет, он сказал это очень буднично, словно происходящее являлось такой же частью мира, как камни, деревья и текущая вода, и никто не мог даже помыслить взять под сомнения сказанное. Как можно оспаривать существование камня? Особенно, если он упал тебе на любимую мозоль...

Вот в этом-то, конечно, и заключалась настоящая опасность — не в мнениях, которых придерживались люди, а в концепциях, которые они считали. Особенно, если они были весьма спорными.

Род попытался стряхнуть это настроение.

— Так значит, главный колдун сшибал местных лордиков и захватывал их владения. Насколько далеко распространилась его власть?

— Слухи говорят о нескольких попавших под его власть баронетах, — сообщил, мрачнея, Туан, — и даже о самом герцоге Романове.

— Романове? — уставился на него потрясенный Род. — Одном из тех двенадцати великих лордов? Как же он мог пасть, что бы до нас не дошло ни слова об этом?

— Это мог бы сделать и я, а я вовсе не кудесник, — пожал плечами Туан. — Очень просто — сомкнуть под покровом ночи железное кольцо вокруг его замка, а потом бросить армию на его барбакан и осадные машины на его башни. Окружить замок и поручить кольцу рыцарей и ратников позаботиться, чтобы ни одна душа не вырвалась на волю с известием.

Род содрогнулся от хладнокровия Туана.

— Но у него же гостила в башне пара эсп... — э, ведьм!

— Более чем «гостила», как я слышал, — ответил с мрачной улыбкой Туан. — Они были преданы милорду герцогу, так как он спас их от костра. Они отлично служили, ухаживая за больными и ранеными, собирая для него разные сведения.

— В этом они должны быть очень осмотрительны. Мы в Королевском Ковене установили правило не лезть ни в чьи головы, кроме врагов.

— Или тех, кто может ими стать, — поправил Туан. — А кто говорит, будто его ведьмы делали больше? Нет, коль Катарина показала им путь, а вы с вашей любезной женой помогли ей преобразовать этот отряд в боевое подразделение, все лорды усвоили урок и последовали нашему примеру.

— И ведьмы Романова не смогли заблаговременно предупредить его? — поджал губы Род. — Этот колдун и впрямь знает свое дело. Но коль речь зашла о мысленном подслушивании, то вот способ проверить эти слухи. Ты попросил кого-нибудь из Королевских Ведовских Сил попробовать прочесть мысли Романова?

— Попросил. Они не смогли его найти.

— Так, — поджал губы Род. — А какие мысли они все-таки услышали на севере?

Туан пожал плечами.

— Только те, какие и должны быть. Пахарь шел за волами, доярка прельщала своего пастушка. Не было ничего, вызывающего тревогу, за исключением, что слушавший чародей не смог обнаружить никаких мыслей рыцарей или баронов.

— А как насчет подлых мыслей, исходящих от злых колдунов?

Туан покачал головой.

— Так. — Взгляд Рода снова остановился на карте. — На первый взгляд, вроде ничего и не случилось. Просто герцог Романов отправился отдохнуть в неизвестные края вместе со своей аристократией.

— Сам понимаешь, почему у меня зародились подозрения.

Род кивнул.

— Мне тоже кажется подозрительным... хотя я могу понять, почему благородный герцог захотел отправиться на некоторое время в отпуск. Я и сам в последнее время ощущаю сильное напряжение... Гвен? — Он повернулся обнаружив стоящую поблизости Гвен. — Слышала?

— Да, — улыбнулась она. — И, по-моему, вы подымаете много шума из ничего.

— Ну, я б не сказал, что мы так уж сильно забеспокоились. — Род встретился взглядам с Туаном.

— Где плач и вой? Где крики и вырывание волос?

— Все именно так, как ты говоришь, — Туан повернулся к Гвен. — Я не вижу здесь большой опасности, леди Гвендайлон — всего лишь злоупотребление ведовской силой, против тех, кто не обладает ею.