Тайгер Мэнн (№4) - Короткое замыкание

— Вон отсюда. Справлюсь сам.

— Правда? А бывают случаи, когда ты нуждаешься в партнерше, нет?

Я состроил мерзкую улыбку:

— Согласен. Теперь убирайся отсюда.

Медленно она встала с кровати и некоторое время молча смотрела на меня, прежде чем не спеша направиться к двери. Рондина не скрывала своего колебания. Положив руку на дверную ручку, она повернулась и спросила:

— Ты на самом деле знаешь, где он?

— Кто?

— Агрунски.

Я натянул брюки и застегнул пояс с кобурой, потом засунул в нее мой сорок пятый, после чего стал надевать рубашку.

— Нет, я этого не знаю, но, как я сказал, мне кажется, что знаю, где его надо искать.

— Я могу тебе помочь?

— Возможно, но не сейчас. Не на этой стадии.

— А другие дела? — продолжала она, полная надежд.

— Пусть они провалятся! Позже я скажу тебе почему.

— Ты выйдешь?

— Конечно. В город, в нью-йоркскую контору ИАТС, чтобы подать рапорт Хэлу Рэндольфу и компании... А они его или примут, или выбросят, если он им не понравится.

— Так необходимо, чтобы ты предстал перед ними именно таким?

— А по-твоему, я должен изменить манеру поведения?

— Иногда мне казалось...

— Я буду делать то, что хочу. Если существует что-то, чем меня не проймешь, то это сантименты, болтовня и капризы куклы. Когда я занят делом, меня лучше не трогать. Ты знаешь мою работу, так что не пытайся мне противодействовать. Еще не родилась женщина, которой это удастся, а ее мать уже лопнула. Я всегда веду мое дело так, как считаю нужным.

Рондина некоторое время пристально смотрела на меня, потом улыбнулась и пожала плечами. В своем роде она ведь тоже специалист. Молодая, но, тем не менее, с несколькими трупами позади. Это все когда-то началось...

— Поняла, Тайгер, — сказала она. Затем, нажав на ручку двери, открыла ее и, бросив последний взгляд через плечо, спросила: — Ты по-прежнему в меня влюблен?

— Не шевелись, и ты убедишься в этом!

— Ты и игра таких слов... — Она исчезла.

Хэл Рэндольф старательно подготовил все для небольшого сеанса инквизиции, но мы слишком часто играли в такую игру, чтобы из этого что-нибудь вышло. Тем не менее, они сегодня создали для меня декорацию: начальники трех служб, головы которых мне хорошо известны, и парочка очень респектабельных юридических хроникеров, сидящих за пишущими машинками, готовых зафиксировать каждое слово, чтобы потом можно было разобраться, что же было сказано.

Рэндольф, сидящий во главе стола конференций, улыбался и был любезным, чтобы расположить меня к откровенности. Я поймал взгляд Чарли Корбинета, устроившегося в углу, и в ответ на его полуулыбку моргнул.

Подвинув к себе единственный свободный стул у стола, я сел сбоку. Боль меня угнетала, поэтому я начал с атаки:

— Итак, господа?

Оба стенографа заработали. Рэндольф прочистил горло, наклонил голову с отсутствующим видом и одарил меня уже другим взглядом, при котором выражение любезности с его лица исчезло.

— Обратимся сразу к фактам. Мистер Корбинет рассказал нам о вашей с ним беседе, но в связи с создавшейся ситуацией... нам хотелось бы услышать все от вас, так сказать из первоисточника...

— Естественно. В общем или в деталях?

— С самого начала.

Я уложился в три минуты. Их хватило, чтобы покрыть зал саваном. Лица присутствующих вытянулись, только секретари продолжали фиксировать мои слова, видимо совершенно не пораженные их важностью. Неужели они слишком часто слышали подобные вещи, из которых можно составить целые главы книг о человеческой жестокости?

Когда я кончил, Рэндольф некоторое время помолчал. В зале было так тихо, что даже стало слышно дыхание людей. Наконец он проговорил:

— Тайгер... вы упустили одну вещь.

— Да?

— Вы заявили мистеру Корбинету, что знаете, где найти Агрунски.

— Не совсем точно, Рэндольф.

— Что же вы ему сказали?

— Мне кажется, что я знаю, как его можно найти.

— Может, будет лучше, если вы объясните?

— Сейчас еще не время для этого, старина. — Я откинулся на спинку стула и с насмешливой улыбкой выдал ему весь пакет: — Как некоторое время назад вы мне сказали, я хожу по тонкой веревочке. Один неверный шаг — и полечу вниз. Если бы вы могли помочь мне в этом, то наверняка это сделали бы. А? Результат доставил бы немало удовольствия многим, находящимся здесь. Вам очень хотелось бы, чтобы Мартин Грейди свалился со всеми своими парнями. Если бы это случилось, многие политические акции некоторых болванов взвились бы ввысь... Точно?

Все уставились на меня. Рэндольф не сказал ни слова. Тогда я продолжил:

— Позвольте обрисовать вам фактическую ситуацию, господа. В этом деле я замешан настолько же, насколько и вы, не больше. Мы все погрязли в нем, хотим мы этого или нет, и, пока не станем видеть яснее, в наших интересах трудиться вместе, в противном случае мы рискуем оказаться выброшенными вместе с большим количеством обломков Соединенных Штатов.

Покашливание, переглядывание. Они поняли. Мужчина около меня, безусловно занимающий высокий пост в Вашингтоне, который прикрывал его настоящую деятельность, поднял руку, чтобы привлечь к себе внимание.

— Если я правильно понял мистера Мэнна, то он просит нас то ли предоставить наши силы в его распоряжение, то ли держаться подальше от этого дела, пока он будет вести его достаточно экспансивно.

— Я прошу сотрудничества, мистер Делани, честного сотрудничества. Мы не можем в данном случае поджать лапки.

— А что дает вам основание верить, что мы нуждаемся в вашей организации?

Я ответил прямо:

— Тот факт, что мы действуем, когда вы не можете или не хотите действовать. Вы все отлично знаете, что Мартин Грейди работает в интернациональном агентстве. Он не стеснен бюджетными соображениями. Пока вы получите разрешение, чтобы купить... скажем, сведения, он уже оплатит и купит все, что ему нужно. У нас есть люди во всех посольствах, совершенно легально. Все переходы через границы проходят через наши руки и становятся нам известны так же быстро, как и в ваших службах. Но в данном случае мы говорим о Луи Агрунски. Мы должны найти его. И я рассчитываю это сделать...

— Понимаю.

— В самом деле?

Делани буквально расстреливал меня глазами. Его палец нервно стучал по краю стола.

— А вы могли бы поделиться с нами плодами ваших размышлений, мистер Мэнн?

— Нет, вы воспользуетесь плодами моих розысков. А пока, пожалуй, придержу мои козыри. Я хочу, во-первых, окончания споров между нами, во-вторых, возможности использовать ваших людей, а также, при необходимости, ваши источники.

— А к чему это нас приведет? — осторожно поинтересовался Делани.

— Это вас ни к чему не приведет, это даст вам возможность держать клюв в воде. Если, конечно, вы пойдете со мной.

Рэндольф с видимым усилием, которое заставило надуться вены на его шее, принял свой обычный вид. Я не давал им возможности затеять один из их бесконечных споров.

Наконец их всех успокоил Чарли Корбинет:

— Вы разрешите?.. Одно предложение.

Они повернули к нему головы в ожидании. Чарли не довольствовался тем, что руководил своими парнями из кресла, он работал, когда это было нужно, и никогда не терял контактов. Будучи причастным к самым важным миссиям и связанный с лучшими из нас, он всегда был в курсе всех дел.

— Мое сотрудничество с мистером Мэнном ни для кого из присутствующих не является новостью, но хочу отметить, что результаты всегда оправдывали это сотрудничество. По своей воле или нет, в этом деле мы должны идти вместе с ним или отказаться от его услуг. Если его личность и профессиональные качества нам неприятны и мы откажемся от совместной работы с ним, то вся ответственность падет на нас.

Я перебил его:

— Если я буду побит...

— Совершенно верно, — в свою очередь прервал меня Чарли, — я отлично понимаю, что, соглашаясь на сотрудничество с силами Грейди, мы разрушаем все, что создавало некоторое политическое могущество нашей организации. И вместе с тем сотрудничество с Грейди в данном вопросе дает нам шанс сделать мат. Так что я предлагаю сговориться с Тайгером при условии, что об этом соглашении ничего не будет известно. Таким образом, если мы будем вынуждены спасти положение, мы сможем это сделать.

Хэл Рэндольф усмехнулся, но, обратив внимание, что все остальные молчат, скис. Спор затих так же быстро, как возник. Я говорил с ними жестко. А теперь, поднявшись, подмигнул и заявил:

— Еще одна вещь... Я хотел бы получить два экземпляра подписанного официального соглашения. Один — для Мартина Грейди, другой — для меня.

Делани улыбнулся, глаза его блеснули.

— Я ожидал этого. Мы тоже хотели бы открыть зонтики.

— Достаньте их.

— Как это было в одном из прошлых дел, вы действовали в качестве офицера резерва, призванного на короткий срок. Я предлагаю нечто подобное. Мы призовем вас под наши знамена на неопределенное время, и вы проведете вашу миссию как военный. Таким образом, если мы будем вынуждены выложить против вас весь пакет... А потом, тот факт, что вы находитесь в рядах армии, может заставить вас обращать внимание на то, куда вы ставите ноги.

Я поднял шляпу и отодвинул стул.

— Никаких возражений, господа, я как раз хотел предложить вам это.

* * *

Я нашел Чарли в ресторане «Голубая лента», на Сорок четвертой авеню.

— Как, подонок, ты силен, Тайгер!

— Да? Я знаю. И что?

— То, чего ты хотел. Меня официально назвали добрым малым. Ты должен отправлять мне рапорты через моих людей. — Он насмешливо улыбнулся. — Но это довольно странно. Тайгер, почему ты не говорил мне, что был официальным агентом ФБР?

— Чарли, забудьте это!

— Во всяком случае, теперь ты в армии. Они отправили твои бумаги, и ты хорошо сделаешь, если будешь держать себя в рамках. Делани не шутил, когда говорил о военных законах. Никаких неверных шагов.

— Я не сделал ни одного за двадцать лет работы.

— Один, Тайгер... Или почти. Несколько месяцев назад.

Он, конечно, имел в виду мою историю с Рондиной. Опять она!

— Но я его не сделал.

— Скажем, тебе повезло.

— Это потому, что с меня не сняли мерку для гроба.

Чарли покачал головой:

— С чего ты начнешь?

— Первым делом хочу узнать: смогут ли ваши архивы передать мне досье на Агрунски? Со всеми подробностями?

— Ты получишь их завтра. Но меня интересует не это.

— Каким временем я смогу располагать до моего первого рапорта?

— Сколько тебе потребуется. Я знаю, ты зря времени не теряешь, но, может быть, другие этого не знают. Мы с тобой одной расы, если ты помнишь.

Я засмеялся и опорожнил мой стакан.

— Нет, я ничего не забыл.

— Итак...

— Существует странная личность, которая не вписывается в общую картину, но она оказалась там.

— Дуг Гамильтон, да?

— Да. Вито Салви ликвидировал его вместе с двоими другими. Ничего особенного, но ведь была для этого веская причина. Не станут же пытать человека просто так. И я хочу знать, почему?

— Ты мог спросить об этом у Вито Салви, — спокойно заметил Чарли.

— Нет. Я был совершенно бессилен, кровоточил, как теленок. Я должен был не допустить ошибки с таким типом, как Салви. Это было бы досадно — после того, что я узнал от него... Не стоило рисковать ради такого удовольствия. Потом, мне с трудом удалось протянуть это время. Тем хуже: что сделано, то сделано.

— Разумеется, — согласился Чарли. — Кстати... Ты никак не замешан в этом происшествии. Они выдумали куколку для объяснения побоища.

— Я прочитал об этом в газетах.

— Это составляет часть договора.

— Отлично.

Для меня это прозвучало фальшиво. В сущности, я не очень был доволен тем путем, который сам предложил, и теми людьми, которые согласились идти со мной.

— Я позвоню вам по телефону, Чарли.

— Ладно, буду ждать.

* * *

Дон Лавус должен был принести мне информацию, обещанную Чарли, сегодня утром, в восемь часов, в лабораторию Эрни Бентли.

Когда я пришел (немного раньше), Эрни стоял у дымящейся кофеварки. Я предоставил ему удовольствие угостить меня свежим кофе — густой черной жидкостью, в приготовлении которой он был настоящим мастером.

Наш химик протянул мне пакет с печеньем, вскочил и уселся на край стола.

— Похоже, ты на большом деле и с приоритетом?

— Грейди назвал тебе лимиты?

— Никаких. Максимальное сотрудничество. Я передал в Лондон и Париж. Они готовы действовать, если будет нужно. Мартин отдал приказ в банк, чтобы не было никакой задержки. У тебя есть план работы?

— В настоящий момент нет. Когда придет Дон, возможно, я пойду по ветру.

Дон Лавус точен в свиданиях. Это симпатичный парень с носом, не совсем поставленным на место, с небольшим шрамом, который кокетливо приподнимает ему бровь, и почти невидимой, тонкой, элегантной линией на щеке — воспоминание о рисунке, который ему сделали бритвой, когда мы были вместе на границе. Хороший парень, которого приятно иметь рядом, один из немногих оставшихся от старой гвардии.

Дон улыбнулся и протянул мне руку:

— Салют, старик... Рад тебя видеть.

Я крепко, очень крепко пожал ему руку, улыбнувшись в свою очередь.

— Будем надеяться, что ты не переменишь мнение, когда почувствуешь запах дела.

Он небрежно пожал плечами, что указывало на его настроение.

— После того, что мне пришлось испробовать, все остальное покажется ерундой. Сколько нас сейчас в этом деле?

— В настоящий момент — ты и я. Устрой свои ягодицы поудобнее, и я тебе все объясню. Кофе?

— С удовольствием.

Пока он пил горячий кофе маленькими глотками, я объяснял ему ситуацию. Я говорил, а он молчал, не задавал никаких вопросов, однако в его глазах просматривалась ледяная напряженность. У него было ясное представление об ответственности и о недопустимости промаха. Поставив чашку, Дон сунул сигарету в угол рта и наконец проговорил:

— Жестко.

Я подтвердил:

— Исключительно жестко.

— Мне с чего начать?

— Просмотри Вито Салви. Проверь его след. Он искал Агрунски. Если раздобыл какие-то сведения, то мы в них нуждаемся.

Дон поднял глаза от зажатой в руке горящей спички:

— Если Салви оказался в ужасной необходимости ломать по кусочкам Дуга Гамильтона и двух агентов из Вашингтона, то это означает, что узнал он немногое. Разве нет?

— Может, хотел таким образом проверить свою информацию? Ты ведь знаешь: Салви — старый, опытный работник. Я не думаю, что он рассказал мне все. Безусловно, что-нибудь скрыл. Он знал, что я такая же старая лошадь из такой же конюшни, что и он, поэтому сказал мне больше, чем сказал бы другому, но, тем не менее, сам остался по другую сторону. Такие люди даже с веревкой на шее придерживаются старых, испытанных правил.

— Согласен, Тайгер. Все ясно, а потом?

— Дальнейшее продиктуют обстоятельства. А я займусь Гамильтоном. Он, определенно, не вписывается в обстановку. Кстати, если парни из ИАТС или флики будут чинить тебе препятствия, сразу дай мне знать. В принципе, официальные агентства и полиция помогают нам, но до определенной степени. Так что будь осторожен, не заходи слишком далеко без крайней необходимости.

Дон снова улыбнулся:

— А мы обнаружим во время поисков красивую блондинку?

— Брось!

— Ты помнишь, в Панаме?

— Да, там мне здорово повезло!

— Дружок, ты не промазал! — тихо заметил Дон.

Я оборвал его:

— Закройся!.. — и, взглянув на часы, скомандовал: — В атаку! Нам пора отчаливать!

Живой Дуг Гамильтон жил в четырехкомнатной квартире на Манхэттене, в современном блоке из стали и бетона.

Если верить его досье, которое мне передали из личных архивов «Белт электроник», то Гамильтон тратил на все про все не более восьмидесяти тысяч долларов в год. Но в здании, в котором он жил, самая небольшая квартирка снималась за гораздо большую цену, а его была из самых роскошных. Что-то тут не соответствовало... И тем более было странно, что еще не так давно Гамильтон жил в Бруклине, где платил за квартиру около тысячи долларов в год.

Косой взгляд, которым меня наградил управляющий, сразу умерил мое любопытство. Это был старый лис, повидавший немало людей моего сорта. Только на этот раз он ошибся, принимая меня за легавого. Управляющий тяжело вздохнул:

— Опять? Когда же с этим будет покончено?

— Скоро, не беспокойтесь.

— Они все сфотографировали наверху, повсюду посыпали порошок, и я уже ответил на вопросы дюжины фликов. Не представляю, что я еще могу вам сказать...

Я примирительно произнес:

— Ну да... Но вы знаете, такая работа...

Он пожал плечами и еще больше сгорбился.

— Конечно, конечно... Но на что там смотреть? У меня нет пока новых жильцов. Он заплатил за год вперед, и я никого не беспокою, никаких трюков со сдачей квартиры. Я очень любил этого парня.

— Нашелся и такой, который его не любил.

— Приходится верить. Он же был частным агентом. Я видел множество писем, которые он отправлял: на конвертах стояли штампы его агентства. Что же произошло?

— В точности этого еще никто не знает. Вероятно, ухватился за слишком большой для него кусок.

— Да-а-а... Но мне-то что делать с квартирой?

— Ваш адвокат скажет вам. Покажите мне ее.

Он протянул руку, чтобы вызвать лифт.

— Последний этаж, там все открыто.

— Спасибо.

Кабина доставила меня в маленькую частную прихожую с толстым нейлоновым ковром на полу. На стенах висели прекрасные полотна неизвестных художников. В воздухе еще чувствовался запах сигар, проникающий из квартиры через открытую дверь.

Я остановился на пороге и огляделся. Никто не потрудился погасить свет.

Дуг Гамильтон снял пустое помещение и обставил его. По всей видимости, поручил это сделать декоратору, который располагал практически неограниченным кредитом, что было видно с первого взгляда. Значит, в какой-то момент Гамильтон нашел дойную корову, за что потом и заплатил. Очень дорого.

Я знал, что ничего здесь не обнаружу. Фактически, ничего определенного и не искал. Просто хотел составить мнение о человеке, которого видел мертвым, только мертвым, спеленутым на столе, со следами на теле пыток настоящего палача.

Я покрутился по квартире добрых десять минут, открывая шкафы, выдвигая ящики, рассматривая все, чтобы составить впечатление о человеке.

У Гамильтона было все, чего может желать мужчина. Но это уже пройденный этап. По сведениям, почерпнутым Доном Лавусом, у него были простые вкусы. И это подтверждалось: два костюма, полдюжины рубашек и остальное в том же роде. Создавалось впечатление, что он только вчера приехал сюда, хотя жил здесь уже довольно долго.

Повсюду были пятна от порошка, свидетельствующие о том, что эксперты из полиции снимали тут отпечатки пальцев, проделывая обычную рутинную работу, хотя и без всякой надежды на успех, так как убийство произошло не здесь. А то малое, что смогли найти, они унесли в расчете «а вдруг пригодится».

Видимо, часть своей работы Гамильтон проделывал дома, так как тут находился письменный стол красного дерева и небольшая конторка в углу гостиной. Но папки содержали лишь не имеющие никакой цены копии и несколько докладов. Из любопытства я бросил взгляд на папку «Белт электроник», но она оказалась пустой, хотя должна бы была содержать немало документов, судя по сохранившемуся на обложке перечню. Или сам Дуг Гамильтон положил бумаги в более надежное место, или кто-то другой заинтересовался делами «Белт электроник»...

Я убрал папку на место.

Спустившись вниз, остановился у конторки управляющего:

— А были отданы распоряжения об его почте?

— Нет, никто ничего не говорил.

— А у вас есть что-нибудь?

— Сегодня нет.

— Сохраняйте все, что придет. Вам скажут, что с этим надо будет вам делать.

— Хорошо... Скажите... относительно квартиры... вы думаете, я уже могу...

Я пожал плечами:

— В течение нескольких дней судебный следователь решит. Вас известят. А пока что, возможно, вам лучше запереть квартиру. Не представляю, правда, кому понадобится туда подниматься.

— Но если я буду сдавать квартиру, мне придется ее показывать!

— Спокойнее, папаша... Вам ведь уплачено вперед... так?

Смущенный управляющий опустил глаза.

Я вышел, остановил такси и поехал в «Белт электроник».

Глава 3

Новая фабрика возвышалась на площади, находящейся между Ла Гардиа и аэропортом Кейннеди. За высокой, солидной оградой, которая полностью ее окружала, патрулировала вооруженная охрана. Такая мера предосторожности себя оправдывала. Это было уникальное предприятие Мартина Грейди, и оно работало как абсолютно первостепенное — доведенная до совершенства система управления ракетными снарядами, способными поймать блоху в стратосфере. Их запуск обеспечит нам большое преимущество перед любым противником, каким бы могущественным он ни был.

Пришлось прождать у ворот двенадцать минут, прежде чем меня провели в директорский кабинет, где Генри Стенсон, изображая из себя начальника, нервным жестом указал мне на кожаное кресло перед его письменным столом.

— Мистер Грейди, кажется, оказывает вам полное доверие, мистер Мэнн? — начал он.

Я наклонил голову, в то время как он предложил мне закурить, протягивая огонек зажигалки.

Он провел языком по губам, сделал несколько шагов и, как будто решившись, сел за свой письменный стол.

— И чем я могу быть вам полезен?

— Что вы знаете о Дуге Гамильтоне?

— Как только его убили, меня немного известили о нем. Больше ничего. Мистер Грейди сказал, что будет официальное следствие и еще следствие, которое проведут его люди, и я должен сделать все, что смогу, чтобы помочь им в этом.

— Они уже приходили?

— Вы — первый.

— Гамильтон писал характеристики на работающих у вас людей. Где они находятся?

— Под ключом. В бронированных комнатах. Но один экземпляр каждой характеристики посылается в Вашингтон. Люди, занятые на секретных работах по национальной обороне, находятся под контролем официальной Службы безопасности. Подчиненный персонал мы сами проверяем, но, если нужно, документы тоже посылаем в Вашингтон.

— Я хотел бы посмотреть досье.

— Они очень объемистые.

— Характеристик, написанных Гамильтоном, мне будет достаточно.

— В таком случае это очень просто. — Стентон нажал пальцем кнопку селектора и сказал своей секретарше: — Мисс Хэй, здесь мистер Мэнн, представитель фирмы Грейди. Пожалуйста, проводите его к мисс Хунт и скажите ей, чтобы она дала ему на рассмотрение досье.

— Хорошо, сэр...

— Еще что-нибудь? — спросил Стентон.

— Я вас извещу об этом. А пока попрошу вас выдать мне пропуск, чтобы я мог прогуливаться здесь один. Вы знаете Хэла Рэндольфа из ИАТС?

Его брови поднялись.

— Очень хорошо.

— В случае, если это вызовет затруднения, он может их устранить, чтобы облегчить дело. Пошли, мисс!

Я последовал за ней в прихожую, в которой к нам присоединился охранник. Вооруженный человек следовал за нами по длинному коридору с рассеянным светом.

Мы подошли к двери с надписью: «Камилла Хунт, личный кабинет». Мой гид нажала на кнопку, раздался звон, она толкнула дверь и провела меня в кабинет. Охранник остался в коридоре.

Мисс Хэй сообщила секретарше, кого и зачем привела, а та, в свою очередь, передала это по селектору начальнику. Мне предстояло запастись терпением.

Но долго ждать не пришлось. Зазвонил телефон. Маленькая, полненькая секретарша в очках с толстой оправой сняла трубку, послушала и пальцем указала мне на дверь с табличкой: «Личный».

— Можете войти.

Камилла Хунт — стратег. Начальник отдела кадров. Она находилась здесь для того, чтобы всесторонне изучать людей, прежде чем их принимать на работу.

Это было не просто бюро найма. Вы входите сюда с улыбкой, и ваша улыбка исчезает. Если входите с мрачным видом, то начинаете улыбаться. Никогда не узнаешь, когда можно перестать быть начеку. Приготовленные аргументы куда-то испаряются, а если вы попытаетесь ее обмануть, то немедленно будете разоблачены. Камилла Хунт овладевает вами.

Зеленые стены кабинета были украшены гравюрами, запечатлевшими подвиги наших воздушных сил. Рядом висели яркие полотна сюрреалистов. Письменный стол, стоящий перед фальшивыми окнами с маскировочными шторами, освещался двумя лампами, достаточно слабыми, чтобы было трудно рассмотреть человека, сидящего в кресле.

Но сейчас оно пустовало. Камилла Хунт сидела очень далеко от стола, слева, наблюдая за мной, отмечая все мои реакции. Но она допустила ошибку: свет ламп отблескивал на ее нейлоновых чулках, что помогло мне ее сразу же увидеть, хотя она об этом не догадывалась.

Конечно, я мог бы сказать ей, что вижу ее, но тогда все удовольствие было бы испорчено. Поэтому я предпочел подойти к картине, изображающей обнаженного человека, уставиться на его самые приятные части и, не оборачиваясь, сказать:

— Замечательно... легкая тенденция к пастозности... тем не менее...

Потом, резко повернувшись на каблуках, приблизился к письменному столу и направил свет обеих ламп на Камиллу Хунт, взяв ее в световой луч, при этом старательно скрывая улыбку.

Она сидела скрестив ноги и казалась живой только благодаря механическому покачиванию одной из них. Рука на подлокотнике кресла, подбородок на ладони, красные ногти почти под цвет ее губ, темные, как полночь, глаза... Ее одежда ночных тонов, тем не менее, никого не могла обмануть насчет прекрасных форм тела и красоты лица этой женщины. Да, Камилла Хунт способна вас измучить, если позволить ей поймать вас в ловушку...

— Салют, Паук! — бросил я в ее сторону.

Она улыбнулась:

— Салют, Мушка!

— Эта мушка не дала себя поймать.

— Я ожидала этого. Мистер Грейди говорил мне о вас. Вы меня не огорчили, а восхитили.

— Не будем больше об этом.

— Вас не затруднит отвести свет лампы от моих глаз?

— Я предпочел бы смотреть на вас.

Смотреть на ее приближение — это вроде сцены из балетного спектакля. Каждое ее движение, плавное, волнообразное, исключительно женственное, производило такое провокационное действие, на которое способна только женщина.

Игра закончилась, но она настаивала на ее продолжении.

Я проводил ее лучом обеих ламп, потом установил их так, чтобы мы могли в их рассеянном свете видеть друг друга.

Когда ее взгляд встретился с моим, она остановилась, выпятив грудь.

— Так вот он — большой мужчина! — прошептала она.

— Интересно, что же такое рассказал вам Мартин Грейди?

— Скорее он предостерег меня. — Она небрежно подвинула к себе стул с жесткой спинкой и села около стола.

— А меня вы наймете?

— Кем? Ремонтником?

Я улыбнулся:

— Черт! Мартин никогда не говорил мне о такой должности.

Она разъяснила:

— Нет, но я вижу то, что из вас можно выкачать. Моя работа состоит в том, чтобы изучать людей. Я — эксперт. Вероятно, из вас получится очень удачный эталон мужчины.

— Я слышал о вас много хорошего.

— Не сомневаюсь. Но это не говорит мне о том, зачем вы сюда пришли. Пожалуйста, расскажите.

Я откинулся в кресле и концом ботинка выдвинул немного ящик письменного стола, чтобы положить на него ноги.

— Дуг Гамильтон составлял рапорты на людей, которых он проверял. Вы их видели?

— Да. Все. Его проверка касалась активности на предыдущей службе, платежеспособности, нравственности — всего, что требовалось для профессиональной классификации человека.

— Могу я увидеть эти рапорты, составленные Гамильтоном?

— Если я смогу воспользоваться моим телефоном, — ответила она с улыбкой.

Я подвинул аппарат на самый край стола и полюбовался грациозным изгибом ее тела, когда она нагнулась над ним:

— Линда, принесите мне содержимое кофра А-20.

— Кто, кроме вас, видел эти рапорты-характеристики, Камилла?

Она подняла голову все с той же улыбкой на губах:

— Никто...

— Мое имя Тайгер. Его выбрал старик.

— Никто, Тайгер. Одна копия отправлялась в Вашингтон.

Вошла секретарша, положила на стол папку и исчезла.

Я взял ее, взвесил на руке и быстро перелистал. Папка состояла из пронумерованных рапортов на восемьдесят четыре человека.

— За какое время это было сделано? — поинтересовался я.

— Примерно за три года. Но у нас тут только лишь рапорты Гамильтона.

Она объяснила мне, как функционирует ее служба, и ответила на все вопросы.

Я кивнул и сказал:

— Я возьму эти бумаги и сниму с них фотокопии. Не возражаете?

— Безусловно. Но берегите их.

— У вас есть алфавитный список ваших служащих?

— Ящик, справа от вас, как раз под вашими ногами. Вам придется потрудиться их снять, чтобы его открыть.

Ее полуоткрытый рот позволил мне увидеть прекрасные ровные зубы. На этот раз она насмехалась надо мной лишь одними глазами.

Я открыл ящик, взял листы и стал искать Луи Агрунски. Но ничего похожего не обнаружил.

— Могу я быть вам полезной?

— Нет... Я любопытен, вот и все.

Я задвинул ящик, встал и взял папку.

— Итак, это я уношу. Отсутствие папки вам не создаст неудобств?

— Нет... Но помните, это конфиденциальные сведения.

— Мы оба работаем на одного хозяина. Я вам все принесу обратно.

Мы стояли друг против друга. До сих пор я не замечал, какая она высокая. Со странным выражением лица Камилла продолжала свою провокационную игру, пытаясь найти брешь в моей броне. Она представляла мне полный набор того, что должен претерпевать ее «клиент», и если ей не удастся заставить мужчину попотеть, то это не удастся никому.

Я повернул голову и посмотрел на портрет обнаженного человека.

— Мне хотелось бы вас нарисовать...

Она проследила за моим взглядом.

— Ах так? У вас есть талант художника?

— У меня? Совсем нет. Просто захотелось вас нарисовать, вот и все.

— Почему же?

Коротко рассмеявшись, я прошептал: