Полководец Сталин

      "Памятник воинам Советской Армии, павшим в боях с фашизмом" был открыт 8 мая 1949 года. Между прочим, еще в 1937 году Гитлер хотел здесь, в Трептов-парке, соорудить памятник, прославляющий его эпоху. Венчать ансамбль должен был дворец победы. Тысячи обработанных элементов, некогда предназначавшиеся для нацистского памятника, пошли на отделку памятника-ансамбля воинам Советской Армии" ("Красная звезда". 1999, 12 января).
      С опорой на известные факты, документы и мемуары в этой главе показаны некоторые характерные черты полководческого искусства И. В. Сталина, его деятельность на посту Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами СССР в годы Великой Отечественной войны. Более подробное и специальное их рассмотрение выходит за пределы данной работы.
      ЦЕНА ДОСТИГНУТОЙ ПОБЕДЫ
      Одной из наиболее важных и острых проблем истории Великой Отечественной войны является вопрос о цене достигнутой в ней победы. Эта проблема теснейшим образом связана и с оценкой деятельности И. В. Сталина как полководца Великой Отечественной войны. Особую остроту вопрос о цене победы приобрел в последние годы. В подходе к его решению как в фокусе концентрируются важнейшие аспекты оценки войны в целом и ее отдельных периодов и операций. При этом эмоциональные всплески заслоняют суть проблемы, приводят к ее неправильному истолкованию. Часто этот вопрос является предметом политических спекуляций, далеких от научного подхода к его решению.
      Так, определенная часть журналистов и историков всячески раздувают миф о том, что политическое и военное руководство нашей страны шло к победе в Великой Отечественной войне, совершенно не считаясь с потерями, с жертвами войск, шагая через моря крови, заваливая врага трупами своих солдат. Внес свою лепту в этот миф и Д. Волкогонов. По его словам, "Сталин был бесчувственным к бесчисленным трагедиям войны. Стремясь нанести максимальный урон противнику, никогда особенно не задумывался: а какую цену заплатят за это советские люди? Тысячи, миллионы жизней для него давно стали сухой, казенной статистикой" (Д. А. Волкогонов. Триумф и трагедия. Кн. 2. М., 1990, с. 285). Вторят Волкогонову и другие представители "демократического" лагеря. Например, А. Н. Мерцалов и Л. А. Мерцалова ничтоже сумняшеся пишут, что "Сталина и его порученцев цена победы не интересовала" (Иной Жуков. Неюбилейные страницы биографии сталинского маршала. М., 1996, с. 28). Писатель В. П. Астафьев утверждает: "Да, до Берлина мы дошли, но как? Народ, Россию в костре сожгли, залили кровью. Воевать-то не умели, только в 1944 году навели порядок и стали учитывать расход патронов, снарядов, жизней... Но наличие горючего, снарядов, патронов всегда было на первом месте, а наличие людей - на последнем" ("Аргументы и факты". 1998, ( 19, май).
      Посмотрим, насколько основательны эти утверждения. Прежде всего установим - могло ли в принципе так подходить к вопросу о потерях в войне, о цене победы руководство советского государства и командование Вооруженных Сил.
      Высокая цена победы всегда таила в себе страшную угрозу превращения победы в поражение. Эту истину человечество усвоило еще в глубокой древности на примере эпирского царя Пирра. В 279 году до нашей эры при Аускуле в Северной Апулии (Италия) произошло упорное двухдневное сражение. К концу второго дня Пирр сломил сопротивление римлян. Однако его потери были столь велики, что он произнес: "Еще одна такая победа, и у меня не останется больше воинов". С того времени выражение "пиррова победа" стало нарицательным, означающим победу, доставшуюся ценой огромных неоправданных потерь, полученную за счет истощения сил победителя и обрекающую его на последующее поражение.
      Таящаяся угроза "пирровой победы" стала грозным предостережением для государственных деятелей и полководцев. Такая победа вела к поражению армии, бедствиям для государства. Угрозу таких последствий учитывал Кутузов, принимая тяжелое решение не продолжать Бородинское сражение и оставить Москву. Сохраняя армию, он рассчитывал спасти Россию. История подтвердила правильность его решения.
      Добавим: от "пирровой победы" зависели также и личные судьбы и полководца и руководящего слоя страны, причем эта зависимость до прозрачности ясна.
      Примечательно высказывание по этому вопросу Черчилля. В переговорах с Молотовым в июне 1942 года он говорил: "Войну можно выиграть успешными операциями. Если не будет ни малейших шансов на успех, то он никогда не предпримет операции. Он скорее готов оставить свой поет премьер-министра. Пусть кто-нибудь другой возьмет на себя ответственность за подобный шаг. Если же операция имеет шансы на успех, то он готов заплатить за нее жертвами. Он готов заплатить любую цену за победу".
      В силу перечисленных обстоятельств военно-политическое руководство любого государства не может безразлично относиться к вопросу потерь в войне, к цене победы.
      Возникает вопрос - владело ли этой, вообще-то прописной, истиной руководство нашего государства? Можем ли мы обоснованно судить, как относился к этой проблеме Сталин? Есть ряд документов и фактов, позволяющих дать однозначный ответ - проблема осознавалась с достаточной глубиной, и руководством страны серьезно рассматривался вопрос потерь в войне еще в предвоенные годы.
      Выступая на совещании начальствующего состава РККА 17 апреля 1940 года, Сталин настойчиво, в жесткой форме указывал на необходимость принять меры к тому, чтобы уменьшить потери в надвигавшейся войне. Он говорил: "...Разговоры, что нужно стрелять по цели, а не по площадям, жалеть снаряды, это несусветная глупость, которая может загубить дело. Если нужно в день дать 400-500 снарядов, чтобы разбить тыл противника, передовой край противника разбить, чтобы он не был спокоен, чтобы он не мог спать, нужно не жалеть снарядов, патронов...
      Кто хочет вести войну по-современному и победить в современной войне, тот не может говорить, что нужно экономить бомбы. Чепуха, товарищи, побольше бомб нужно давать противнику для того, чтобы оглушить его, перевернуть вверх дном его города, тогда добьемся победы. Больше снарядов, больше патронов давать - меньше людей будет потеряно. Будете жалеть патроны и снаряды - будет больше потерь. Надо выбирать. Давать больше снарядов и патронов, жалеть свою армию, сохранять силы, давать минимум убитых - или жалеть бомбы, снаряды... Нужно давать больше снарядов и патронов по противнику, жалеть своих людей, сохранять силы армии... Если жалеть бомбы и снаряды - не жалеть людей, меньше людей будет. Если хотите, чтобы у нас война была с малой кровью, не жалейте мин" (Зимняя война 1939-1940. Кн. 2. И. В. Сталин и финская кампания. М., 1998, с. 278-279).
      Призыв жалеть людей, сохранять силы армии, воевать малой кровью в выступлении звучит буквально как заклинание. И не случайно лозунг "Воевать малой кровью, на чужой территории!" воспринимался в предвоенные годы как призыв, имеющий обязывающую силу.
      Пристальное внимание и озабоченность Сталина вопрос потерь, вопрос цены победы занимал и в годы Великой Отечественной войны. Это сейчас у его критиков преобладает чисто бухгалтерский подход. Отбрасывается все конкретная военно-политическая ситуация, цели стратегической и тактической операции, ее боевое обеспечение и т. д. Сталин был политик, умел оценивать и конкретную ситуацию и предвидеть будущее, принимал окончательное решение по той или иной крупномасштабной операции. Для руководства нашей страны задача сохранения могущества государства, чтобы Советский Союз вышел из войны мощным, с сильной армией, имела первостепенное значение. Это связывалось непосредственно с результатами войны для нашей страны, какое место, какие позиции она займет в послевоенном мире, в каких условиях будет проходить ее развитие в послевоенный период.
      О том, что вопрос наших потерь привлекал пристальное внимание Сталина в годы войны, свидетельствуют многочисленные документы. Так, 27 мая 1942 года в 21 час 50 минут Сталин направил в адрес Тимошенко, Хрущева, Баграмяна следующую телеграмму:
      "За последние 4 дня Ставка получает от вас все новые и новые заявки по вооружению, по подаче новых дивизий и танковых соединений из резерва Ставки.
      Имейте в виду, что у Ставки нет готовых к бою новых дивизий, что эти дивизии сырые, необученные и бросать их теперь на фронт - значит доставлять врагу легкую победу.
      Имейте в виду, что наши ресурсы по вооружению ограничены, и учтите, что кроме вашего фронта есть еще у нас и другие фронты.
      Не пора ли вам научиться воевать малой кровью, как это делают немцы? Воевать надо не числом, а умением. Если вы не научитесь получше управлять войсками, вам не хватит всего вооружения, производимого во всей стране.
      Учтите все это, если вы хотите когда-либо научиться побеждать врага, а не доставлять ему легкую победу. В противном случае вооружение, получаемое вами от Ставки, будет переходить в руки врага, как это происходит теперь" (ЦАМО, ф, 32, оп. 1, д. 16. л. 19).
      В каждой войне вопрос о цене победы имеет свои особенности. Тем более это относится к Великой Отечественной войне, не имеющей себе равных по размаху, напряженности и ожесточенности борьбы, по такой колоссальной протяженности линии фронта и т. д. ни в истории прошлых войн, ни в ходе второй мировой войны.
      Какие же особенности Великой Отечественной войны оказывают влияние на подход к вопросу о цене достигнутой в ней победы?
      Прежде всего отметим, что в силу ряда объективных факторов победа в Великой Отечественной войне не могла быть легкой и стоить малой крови. Советская Армия вела борьбу с мощной военной коалицией, возглавлявшейся фашистской Германией.
      Она опиралась на ресурсы завоеванных стран Европы. На вооружении вермахта находилась самая передовая по тому времени боевая техника. Ее поражающие возможности были неизмеримо большими, чем в первую мировую войну. Германия вступила в войну против нашей страны в период своего наибольшего могущества и обрушила на нас удары еще невиданной до этого силы.
      Если в начале мая 1940 года, развертывая агрессию против Франции (операция "Гельб"), Германия на западном фронте имела 136 дивизий (из них 17 танковых и моторизованных), то для нападения на СССР (операция "Барбаросса") Германия и ее союзники сосредоточили уже 190 дивизий (из них 33 танковые и моторизованные). Такое же резкое наращивание сил произошло и по другим показателям: личный состав 3,3 млн. человек - и 5,5 млн. человек; артиллерийские орудия калибра 75 мм и выше около 7,4 тыс.- и орудия и минометы 47 200; танки около 2,6 тыс.- и танки и штурмовые орудия около 4,3 тыс.; самолеты боевые 3,8 тыс.- и 4 980 (История второй мировой войны, т. 3. с. 89, т. 4, с. 21; Вторая мировая война. Краткая история. М., 1984, с. 55-56). Такой мощной группировки сил, сосредоточенной для первого удара, еще не знала история. Советский Союз этой силе противостоял один, в то время как в 1940 году на стороне Франции выступали ее союзники.
      Один из английских парламентариев в августе 1941 года писал: "Меня охватывает дрожь при одной мысли о том, какая судьба могла бы постичь Великобританию, если бы против нас, находящихся в одиночестве, было бы предпринято наступление такой же силы, какое было начато Гитлером против России" (Памяти павших. Великая Отечественная война 1941-1945. М., 1995, с. 257).
      Помимо резкого увеличения к лету 1941 года боевой мощи фашистского блока, вермахт и его генералы получили еще очень важное преимущество - опыт ведения победоносных крупномасштабных военных действий в войне в Европе. Вермахт середины 1941 года был намного сильнее, чем в 1939 году во время войны с Польшей, в 1940 году в войне с Францией. В середине 1944 года, когда наконец открылся второй фронт в Европе, его лучшие дивизии были уже перемолоты на советско-германском фронте. В борьбе с мощным врагом для Советской Армии были неизбежны большие потери.
      При рассмотрении вопроса о цене достигнутой нами победы в Великой Отечественной войне необходимо учитывать, что Советский Союз принял на себя основные удары Германии. Именно на советско-германском фронте были разгромлены главные силы и лучшие дивизии немецкой армии и ее союзников и урон вермахта в личном составе в 4 раза превзошел потери, понесенные им на Западноевропейском и Средиземноморском театрах военных действий. Против Советской Армии одновременно действовало от 190 до 270 наиболее боеспособных дивизий фашистской Германии и ее сателлитов. В то время как англо-американским войскам в Северной Африке противостояли от 9 до 26 дивизий противника, в Италии - от 7 до 26, в Западной Европе - от 56 до 75. Из общего количества убитых, раненых и пленных, которых Германия потеряла во второй мировой войне, 72 процента приходится на Восточный фронт ("Военно-исторический журнал". 1997, № 4, с. 3).
      Президент США Ф. Рузвельт, выступая по радио в апреле 1942 года, справедливо отметил: "Русские армии уничтожали и уничтожают больше вооруженных сил наших врагов... чем все другие объединенные страны, вместе взятые". И так было на протяжении всех лет второй мировой войны.
      А вот высказывание по этому вопросу Верховного главнокомандующего экспедиционными силами союзников в Западной Европе генерала Д. Эйзенхауэра. В феврале 1944 года он констатировал: "Мир стал свидетелем одного из самых доблестных в истории подвигов оборонительной войны, когда солдаты русской армии приняли на себя всю мощь ударов нацистской военной машины и окончательно остановили ее" (Величие подвига советского народа. Зарубежные отклики и высказывания 1941-1945 годов. М., 1985, с. 93).
      Сам характер борьбы на советско-германском фронте резко отличался от борьбы на других театрах военных действий своими грандиозными масштабами, напряженностью, ожесточением. Этот факт признавали и руководители фашистской Германии. Министр пропаганды третьего рейха Геббельс 27 марта 1945 года писал в своем дневнике: "В настоящий момент военные действия на западе являются для противника не более чем детской забавой. Ни войска, ни гражданское население не оказывают ему организованного и мужественного сопротивления..." (Геббельс. Дневники 1945 г. Последние записи. Смоленск, 1993, с. 298).
      В то же время на советско-германском фронте вермахт оказывал ожесточенное сопротивление до последнего дня войны. Только в Берлинской операции безвозвратные потери наших войск составили более 78 тысяч человек (Гриф секретности снят. М., 1993, с. 220).
      Но не только сосредоточение главных и лучших сил вермахта и его союзников на советско-германском фронте и их ожесточенное сопротивление создавали тяжелейшие условия борьбы и вели к большим потерям наших войск. Свою лепту в это внесли и наши союзники - их саботаж открытия второго фронта в Европе. В основе затягивания открытия второго фронта лежали вполне определенные цели влиятельных кругов США и Англии. Их с предельным цинизмом выразил сенатор от штата Миссури Г. Трумэн, ставший впоследствии президентом США:
      "Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и, таким образом, пусть они убивают как можно больше, хотя я не хочу победы Гитлера ни при каких обстоятельствах" (История второй мировой войны 1939-1945. М., 1975. Т. 4, с. 34). Расчет был таким: пусть Германия и Советский Союз истощат во взаимной борьбе друг друга, а сохранившие силы США в конце войны продиктуют свои условия мира. Эти коварные расчеты союзников не могли не влиять на отношение советского руководства к проблеме потерь в войне, к проблеме цены победы.
      Второй фронт не был открыт ни в 1941 году, ни в 1942 году, ни в 1943 году, ни в первой половине 1944 года. В ответ на послание Черчилля от 19 июня 1943 года, в котором он извещал, что и в 1943 году второй фронт в Европе не будет открыт, Сталин писал:
      "Должен Вам заявить, что дело идет здесь не просто о разочаровании Советского Правительства, а о сохранении его доверия к союзникам, подвергаемого тяжелым испытаниям. Нельзя забывать того, что речь идет о сохранении миллионов жизней в оккупированных районах Западной Европы и России и о сокращении колоссальных жертв Советской Армии, в сравнении с которыми жертвы англо-американских войск составляют небольшую величину" (Переписка Председателя Совета Министров СССР с Президентами США и Премьер-Министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Т. 2. М., 1976, с. 76).
      Непосредственное влияние на количество потерь, понесенных Советским Союзом в Великой Отечественной войне, имело то обстоятельство, что Германия вела против нас тотальную войну, войну на истребление. Еще 30 марта 1941 года, говоря о войне против СССР, Гитлер особо подчеркнул: "Речь идет об истребительной войне" ("Военно-исторический журнал". 1997, № 4, с. 10). Преследовалась цель полного разгрома Красной Армии, уничтожения СССР, истребления и порабощения советского народа. Для этого правящие круги Германии мобилизовали все силы, использовали с максимальной энергией все средства насилия, уничтожения, все формы и методы террора как против личного состава Вооруженных Сил, так и против мирного населения.
      Фашистскими главарями был разработан план расчленения СССР. На его оккупированных территориях предусматривалось создание четыре рейхскомиссариатов: Балтенланд (или Остланд), Украина, Кавказ, Россия (или Московия). Завоеванные пространства намеревались превратить в колонию, на которой господствовали бы немецкие поселенцы, а оставшееся "расово неполноценное" население должно стать рабами.
      "Современные прохвосты, ставящие под сомнение значение нашей победы в 1945 году,- считает академик А. Д. Александров,- не задумываются, где бы сейчас были они сами, не освободи наша страна мир от фашизма. Наверное, где-нибудь на полпути от гетто до печей Бухенвальда" (Цит. по: "Советская Россия". 1999, 4 сентября).
      В "Памятке немецкого солдата" предписывалось: "Помни и выполняй: 2) ...У тебя нет сердца и нервов, на войне они не нужны. Уничтожь в себе жалость и сострадание, убивай всякого русского, не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девочка или мальчик. Убивай - этим самым ты спасешь себя от гибели, обеспечишь будущее своей семье и прославишься навек. 3) Ни одна мировая сила не устоит перед германским напором. Мы поставим на колени весь мир. Германец - абсолютный хозяин мира. Ты будешь решать судьбы Англии, России, Америки. Ты - германец: как подобает германцу, уничтожай все живое, сопротивляющееся на твоем пути, думай всегда о возвышенном - о фюрере, и ты победишь. Тебя не возьмет ни пуля, ни штык. Завтра перед тобой на коленях будет стоять весь мир!"
      Сейчас опубликованы письма немецких солдат, которые они посылали с фронта в Германию. Отмечая, что "русские оказывают нам упорное сопротивление", они с озлоблением писали: "Мы покажем русским, что такое немецкая метла. Там, где проходит немецкий солдат, даже трава больше не растет".
      К намеченной цели фашисты шли с железной последовательностью как на фронте, так и на захваченной территории. Вот факты: около 11 миллионов советских граждан, из них почти семь миллионов мирных жителей, в том числе стариков, детей, женщин, и 4 миллиона военнопленных, погибли в результате зверств фашистских извергов ("Военно-исторический журнал". 1997, № 1, с. 12).
      Однако иные авторы в бедственном положении населения на временно оккупированной советской территории пытаются обвинить И. В. Сталина. При этом извращенно толкуют требование Сталина в выступлении 3 июля 1941 года и приказ Ставки ВГК от 17 ноября того же года об уничтожении всех запасов продовольствия на оставляемых Красной Армией землях, чтобы они "не попали в руки врага", а также о сжигании домов в прифронтовой зоне. Обходятся такие документы, как, например, записка И. В. Сталина секретарю ЦК КП(б) Украины Н. С. Хрущеву от 10 июля 1941 года, в которой давалось четкое указание: при вынужденном отходе частей Красной Армии "в районе 70-верстной полосы от фронта увести все взрослое мужское население, рабочий скот, зерно, трактора, комбайны и двигать своим ходом на восток, а чего невозможно вывести, уничтожать, не касаясь, однако, птицы, мелкого скота и прочего продовольствия, необходимого для остающегося населения..." (Цит. по: "Источник". 1995, № 2, с. 113).
      Надо учесть, что фашистские оккупанты безжалостно уничтожали все из оборудования, материалов, сырья и запасов продовольствия, что признавалось бесполезным для них и не могло быть вывезено в Германию.
      В Великой Отечественной войне перед нами вопрос стоял так - или победить, или быть просто уничтоженными. Это не слова. Это подтверждалось кровавой вакханалией, развернутой фашистами на временно захваченной советской территории, тысячами документов, материалами Нюрнбергского процесса над нацистскими преступниками. Оспорить эту ужасную истину невозможно. Ее можно только извратить, если скрыть неоспоримые факты и свидетельства очевидцев.
      Изуверским планам "истребительной войны" фашистов необходимо было противопоставить все силы народа, всю мощь Красной Армии, использовать самые решительные формы борьбы. В приказе народного комиссара обороны 23 февраля 1942 года Сталин писал: "Красной Армии приходится уничтожать немецко-фашистских оккупантов, поскольку они хотят поработить нашу Родину, или когда они, будучи окружены нашими войсками, отказываются бросить оружие и сдаться в плен. Красная Армия уничтожает их не в виду их немецкого происхождения, а в виду того, что они хотят поработить нашу Родину. Красная Армия, как армия любого другого государства, имеет право и обязана уничтожать поработителей своей Родины независимо от их национальной принадлежности" (И. Сталин. О Великой Отечественной войне Советского Союза. М., 1950, с. 47).
      Сейчас находятся авторы, которые обвиняют Сталина в жестокости, излишних жертвах во время войны. В этих целях идет спекуляция на приказе Ставки Верховного Главного Командования Красной Армии № 270 от 16 августа 1941 года "О случаях трусости и сдаче в плен и мерах пресечения таких действий", подписанном Сталиным, Молотовым, Буденным, Ворошиловым, Тимошенко, Шапошниковым и Жуковым. В приказе, который зачитывался во всех ротах, эскадрильях и батареях, предписывалось: срывающих во время боя знаки различия и сдающихся в плен считать злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту как семьи нарушивших присягу и предавших Родину; таких дезертиров расстреливать на месте; попавшим в окружение - сражаться до последней возможности, пробиваться к своим, а тех, кто предпочитает сдаться в плен,- уничтожать всеми средствами, а семьи сдавшихся в плен лишать государственной помощи и пособий; смещать командиров, прячущихся во время боя и боящихся руководить ходом боя на поле сражения; активнее выдвигать смелых и мужественных людей из младшего начсостава и отличившихся красноармейцев ("Военно-исторический журнал". 1988, № 9, с. 26-28).
      Особенно нагнетаются разного рода вымыслы о приказе наркома обороны И. В. Сталина № 227 от 28 июля 1942 года, известном больше как приказ "Ни шагу назад!". Сталин готовил приказ в исключительно сложной для страны обстановке. Была потеряна огромная советская территория - Украина, Белоруссия, Прибалтика. Молдавия, многие промышленные и сельскохозяйственные области Российской Федерации. С захватом Сталинграда гитлеровцы намеревались выйти за Волгу, к Уралу.
      В приказе прозвучала грозная и беспощадная правда о положении, сложившемся в стране на критическом рубеже войны, величайшая озабоченность народа, правительства. Верховного Главнокомандования, Сталина утратой огромной части ресурсов страны, столь необходимых для продолжения борьбы с фашистским агрессором, грозное требование добиться коренного перелома в ходе войны, перестать отступать, беспощадно бороться с трусами, паникерами, решительно пресекать любые проявления разгильдяйства и безответственности как на фронте, так и в тылу. Слова приказа звучали как набат: "Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв. Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности" (И. В. Сталин. Соч., Т. 15. М., с. 111).
      Быть может, с точки зрения сегодняшнего читателя эти документы и предписанные ими меры покажутся безжалостными, даже несправедливыми. Однако их надо оценивать с позиций не сегодняшнего дня, а с позиций того сурового времени, когда фашисты, несмотря на большие потери, сумели прорваться в глубь страны, когда Красная Армия, проявляя мужество и героизм, все же вынуждена была отступать. Мы, авторы книги, воевавшие тогда на фронте, свидетельствуем, что эти и другие суровые приказы того времени встречались не просто с пониманием, а имели громадное моральное воздействие - вселяли в нас уверенность в своих силах, заставляли быть стойкими в бою.
      Приказ № 227 - одно из наиболее убедительных доказательств громадного значения морального фактора в разгроме фашистской Германии. В послании к И. В. Сталину русские воины заверяли: "Мы пишем Вам в разгар великого сражения, под гром несмолкаемой канонады, вой самолетов, в зареве пожарищ на крутом берегу великой русской реки Волги; пишем, чтобы сказать Вам и через Вас всему советскому народу, что дух наш бодр как никогда, воля тверда, руки наши не устали разить врага. Решение наше - стоять насмерть у стен Сталинграда".
      Маршал А. М. Василевский писал о приказе № 227: "Приказ наркома № 227 как раз и выразил тревогу народа, веление Родины - "Ни шагу назад!" Этот приказ занял видное место в истории Великой Отечественной войны. В нем в сжатой, понятной каждому воину форме излагались задачи борьбы с врагом... Суровость мер за отход с позиций без приказа, предусмотренные приказом № 227, не противоречила факту высокого морально-патриотического подъема в войсках. Она была направлена против конкретных случаев нарушения воинской дисциплины, невыполнения боевой задачи, приказ этот вместе с другими мерами партии, Ставки ВГК, командования фронтов повысил личную ответственность каждого воина за ход и исход каждого боя, каждого сражения. Он не унизил чести советского патриота - защитника Родины" ("Военно-исторический журнал". 1987, № 2, с. 69).
      Несмотря на всю свою суровость, приказ № 227 сыграл исключительно важную роль в стабилизации фронта и обеспечении нашей победы под Сталинградом. Необходимость такого приказа понималась страной и армией, была положительно встречена и в войсках и в тылу. Вспоминая это время, генерал армии В. Варенников пишет: "Возьмите известный приказ И. В. Сталина № 227 от 28 июля 1942 года. Сегодня дико слышать, что это якобы был драконовский документ. Да нет же! Он был крайне необходим. Его ждала страна, армия. В нем была заложена целая программа мобилизующих действий. Мы еще в училище были, когда вышел этот приказ. А приехав в Сталинград, первое, что нам довели до сведения, так этот приказ. В нем ясно и четко было сказано: "Ни шагу назад!" Действительно, куда дальше?" ("Гласность". 1997, 18 июня).
      Значение сталинского приказа № 227 "Ни шагу назад!" в том, что и фронт и тыл почувствовали: немецко-фашистская армия будет остановлена, под отступлением подведена черта. И фронт и тыл прониклись ответственностью, что должны переломить ход войны и добьются этого.
      В ожесточенных боях советские войска осенью 1942 года остановили наступление немецко-фашистских армий в районе Сталинграда и в предгорьях Кавказа. И на фронте и в тылу создались условия для коренного перелома хода войны в пользу СССР.
      До последнего времени много спекуляций о штрафных батальонах. С одной стороны, пытаются убедить, что в них гибло много людей, поскольку их посылали на самые опасные участки фронта. С другой, что благодаря им и была выиграна война. Но ни отдельными видами войск, ни тем более штрафбатами войны не выигрываются. Войну Отечественную вел и выиграл народ, собравший все свои силы и всю свою волю, вооруживший свою армию всем необходимым для победы над фашистским агрессором.
      Для критики Сталина демагогически используется и высылка крымских татар, ингушей, чеченцев, калмыков и других народностей в глубинные восточные районы страны. При этом "упускается", что они были высланы за сотрудничество с немецкими оккупантами и за участие в операциях вермахта (калмыцкий кавалерийский корпус и др.). "Забывается", что в конце 1943 года и начале 1944 года положение Советского Союза было еще тяжелым, обстановка была чревата серьезными опасностями. Сражающиеся на стороне фашистов части, укомплектованные из некоторых представителей этих народов, крайне осложнили борьбу Советской Армии за освобождение Северного Кавказа и Крыма.
      К тому же неизвестно было, куда могла быть повернута политика США и Англии, а там раздавались голоса за примирение с Германией и поворот оружия против СССР. Неспокойно было и на границе с Турцией, ее дивизии в полной боевой готовности ждали своего часа на закавказской границе Советского Союза. В этих условиях часть мусульманских единоверцев на Кавказе, уже показавших свою враждебность Советскому государству, вполне могла стать опасной.
      Что же до самого переселения, то это была бескровная акция. А ведь она проводилась во время ожесточенных битв на многочисленных фронтах, когда и силы и средства нужны были для борьбы с гитлеровцами. Поэтому не бросать бы упреки в адрес Сталина за депортацию тем, кто причастен к кровавой бойне в Чеченской Республике или молчит о ее трагических последствиях.
      Массовое выселение было тяжелой и трагической операцией, но она была вызвана именно экстремальными условиями войны на ее переломном этапе. Но ведь были массовые переселения и в США во время второй мировой войны, когда американское правительство выдворяло своих граждан японского происхождения со своего западного побережья, а заодно и часть немцев. Тогда США находились за многие тысячи километров от театра военных действий. Да и переселение было в концлагеря. Однако что-то никто до сих пор за это не упрекает в негуманности президента Рузвельта.
      Поистине невозможно понять, как сейчас в стране, пережившей ужасы тотальной войны, ужасы фашистской оккупации, находятся люди, жалеющие о поражении фашистской Германии и проклинающие нашу Победу. Корни таких суждений кроются в отношении этих людей к самой Великой Отечественной войне, к ее целям, в отношении к врагу, напавшему на нашу страну, и к тому поколению людей, которые вынесли на своих плечах неимоверную тяжесть борьбы за спасение Родины.
      При рассмотрении вопроса о цене победы в Великой Отечественной войне Советского Союза необходимо исходить из того, что цена военных потерь находится в неразрывной связи с той ценой, которую пришлось бы заплатить в случае нашего поражения.