Словно прочитав ее мысли, Большой Хозяин спросил:

– Ты не собираешься повидать Джесса Баррена?

Хотела бы она.

– Нет. Он занят – занимается подготовкой к зиме скота.

– А он знает, что ты будешь на Койотовых Ручьях?

– Я звонила ему. В университете потребовали, чтобы он подтвердил свое разрешение.

Это был самый трудный разговор в его жизни. Разговор был натянутым. Они говорили о чем угодно, только не о том, что на самом деле волновало обоих.

Осень сжала в руке амулет и продолжала:

– Он забеспокоился из-за того, что я буду там одна. Я постаралась убедить его, что со мной будет все в порядке.

Большой Хозяин улыбнулся:

– Ты умеешь быть упрямой.

– Не упрямой, дедушка, – убедительной. – Она рассмеялась. – Я просто объяснила ему, что все равно буду копать – не здесь, так где-нибудь еще.

– Ты недолго будешь одна. – Уверенность, прозвучавшая в его словах, заставила ее посмотреть на него.

– Ты собираешься навестить меня? – спросила она с надеждой.

Он покачал головой:

– Пока никак не могу. – Он заметил на ее лице разочарование. – Но я обязательно приеду.

Она не захотела продолжать разговор, чтобы не касаться вопроса, кто, по мнению деда, должен навестить ее. Она не даст разгореться надежде увидеть Джесса. Слишком много печали изведала она, отдав однажды ему свое сердце.

Они подъехали к проселочной дороге, которая должна была привести к цели их поездки. Большой Хозяин свернул с шоссе и остальную часть пути молчал. Плохая дорога требовала от него полного внимания. Доехав до конца дороги, Большой Хозяин остановил машину и помог вытащить Осени ее тяжелый багаж.

– Тебе надо было согласиться взять лошадь, которую я предлагал, – с сожалением проговорил он.

– Ничего, не беспокойся за меня, – сказала она, благодарная за его заботу. – Я не хочу связывать себя. Без лошади мне будет проще.

Он кивнул, соглашаясь.

– Томас заберет твою машину из аэропорта, где ее оставили твои родители, – сказал он. – Он перегонит ее из города на следующей неделе, и она будет стоять здесь.

– Ты столько для меня сделал. Можно мне поблагодарить тебя?

– Просто живи. Этого достаточно. – На его лице, на мгновение отразились чувства. Вдруг он показал: – Смотри, койот. Он держит путь на восток. Хороший знак для тебя.

Осень улыбнулась.

– У меня есть на счастье бирюзовый амулет. Со мной ничего не может случиться.

– Я знаю, что так и будет, – кивнул он. – Удачи тебе, внучка.

Осень преодолела последние несколько ярдов до вершины. Скоро солнце скроется за скалами. Перед ней открывался великолепный вид. Ей как раз нужно было чем-нибудь отвлечься, чтобы не чувствовать гнетущего чувства одиночества.

Минувшие два дня, проведенные ею в лагере, не принесли ее смятенной душе успокоения. На Койотовых Ручьях она узнала о самой себе множество новых вещей. Разрушенная пещера заставила осознать ее всю глубину любви, которую она испытывала к этой земле и ее народу. Она найдет, как ей остаться здесь и жить рядом со своей новой семьей.

Она осторожно вытащила из кармана фотографию, которую ей отдала жена Томаса. Фотография эта была единственной, полученной той от Доры Росс, и она вручила ее Осени. И только единственный раз она упомянула о ее матери.

Осень вгляделась в лицо женщины. Она словно смотрелась в зеркало – только у Доры волосы были немного светлее и скулы чуть пошире. Она провела рукой по молодому лицу своей матери и стала смотреть на женщину стоявшую рядом с Дорой. Лили объяснила, что это бабушка Джесса.

Осень бережно спрятала фотографию в карман. На высоте веял легкий ветерок. Он растрепал волосы Осени и теперь играл ими, поднимая концы в знойном воздухе пустыни. Она стояла на краю уступа, поглощенная величием открывавшегося перед ней вида. В руке она сжимала амулет.

Казалось, будто не недели, а многие месяцы назад она сидела на этом самом месте вместе с Большим Хозяином. Тогда он подарил амулет. Гладкий камень скользил между пальцами. Предсказания шамана сбылись. Хотелось бы перенять его способности.

Она закрыла глаза и представила своего деда. Теперь мысли о нем уже не принесут ей боли и тоски. Ее сердце было полно предчувствием любви и обещания. Ей многое еще предстоит узнать о новой семье и о ее жизни.

Сквозь образ Большого Хозяина проступил образ Джесса. И с воспоминаниями о нем вернулись боль и тоска.

Воздух дрожал от зноя, легкое марево придавало пустыне сюрреалистический оттенок. Красные и оранжевые тона окрашивали восточный край неба. Вершины гор четко выделялись на фоне полыхавшего заката.

Если бы Джесс мог принять ее такой, какая она есть. Нет никакой нужды стараться забыть о его происхождении. Ему незачем следовать стереотипам и предрассудкам. Все, что им нужно – это просто жить и любить.

Теперь она поняла, что перед ней не стоит вопрос, какую из двух культур ей выбрать. Она должна черпать из обеих, чтобы обрести силу и мужество, чтобы уверенно идти по своей жизненной тропе.

Она впитала что-то ценное от каждой из своих семей. Она и Джесс просто счастливчики, что им достался двойной запас знаний и мудрости. Ее любили и поддерживали люди, которые могли помочь ей понять жизнь. Джессу тоже принадлежал этот мир.

Старайся узнать свое сердце. Иди дорогой мечты. Она пропела строчку из Песни Мечты Если бы только она могла объяснить Джессу. Закрыв глаза, она стала думать о нем. Она вспомнила ту ночь, когда они гуляли в каньоне. Она мысленно видела его сильное тело, каштановые волосы и любовь, светившуюся в его серебристо-серых глазах.

По небу веером раскинулись полосы ярко-алого цвета. Она чувствовала красоту природы, хотя тоска по Джессу мешала ей сполна насладиться величием пустыни. Если бы она больше знала о традициях и обычаях племени. Ей вспомнились слова из Песни Предвидения. Большой Хозяин пел ее, чтобы помочь найти потерявшихся людей. А может ли песня отыскать заблудившиеся души? Она напела еще несколько строчек, чтобы найти Джесса. Ее пению помешал еле донесшийся до нее слабый звук. Осень замерла, прислушиваясь. Со стороны тропы до нее долетели переливчатые звуки. Это пела флейта, та самая на которой в киве играл Джесс.

На мгновение она подумала, уж не вызвала ли она нежданного духа. Скрип гравия под ботинками идущего человека разубедил ее в этом. Звук исходил из реального мира.

Джесс.

Вокруг нее переливалась мелодия. Осень улыбнулась и позволила музыке заполнить пустоту в ее душе. Его шаги приближались, но она не двигалась с места. Ей хотелось, чтобы он увидел ее на фоне красного неба.

Музыка оборвалась. Она затаила дыхание. Сердце ее отчаянно билось.

– Здравствуй! – приветствовал он ее на языке навахо.

Она повернула голову и посмотрела на него. Надежда и желание, которые охватили ее, отражались на его лице. Он с улыбкой произнес, что она нужна ему. Она с улыбкой ответила, что всей душой принадлежит ему. Вдалеке выл койот. Джесс снова заиграл на флейте.

Природа бушевала яркими красками, и Осень ощутила в душе гармонию. Душа ее устремлялась вслед за мелодией. Осень почувствовала, что она охвачена желанием.

Наконец, мелодия смолкла. Джесс шагнул к уступу. Темный его силуэт четко обрисовывался на ярко-красном небе.

– Как ты чудесно играл, – похвалила его она. Голос ее слегка дрожал.

– Ты узнала песню?

– Нет. – Она отрицательно покачала головой, своим движением позволив волосам соскользнуть на плечи.

– Она родилась в моем сердце.

– Я люблю тебя, Джесс. – Она выпрямилась и шагнула в его теплые сильные объятия. – Я рада, что ты пришел.

– Нам нужно поговорить. – Он провел ладонями по ее рукам. – Я больше не мог ждать.

Она кивнула, соглашаясь, и склонила голову ему на грудь. Разговор может подождать, Сначала она должна убедиться, что его присутствие означает для нее надежду.

Несколько мгновений они стояли, не разжимая объятий, солнце садилось, пустыня затихала, переходя ото дня к ночи. Осень тоже успокоилась.

Наконец, Джесс пошевелился и коснулся губами пряди волос на ее виске.

– Когда ты уехала, я надеялся, что размеренный ход жизни на ранчо захватит меня. Но нет. Неожиданно я понял, что мой дом – место, где я всегда находил покой и отдых, – пуст и уныл.

– Ты собираешься что-то в этом плане изменить? – спросила она, надеясь, что он имеет в виду взаимоотношения между ними.

Он не ответил и стал помогать устроиться ей на плоском камне. Она положила ноги крест-накрест. Он тут же присоединился к ней. Несколько минут они сидели молча. Осень ждала, собираясь с мыслями и наслаждаясь покоем окружающего ее мира.

Джесс заговорил, голос его звучал спокойно.

– Прошлой ночью я не мог заснуть. Я ходил по комнате, где хранятся вещи, принадлежавшие моему отцу.

Свет угас, но она по-прежнему видела его лицо, полное внутренней силы. Она слушала.

– Личные вещи моей матери тоже там. Это комната памяти.

На вершине соседней скалы завыл койот.

Джесс продолжал.

– Похоронив в памяти свое прошлое, я сложил все подарки Дайи в ту же комнату – все, что напоминает мне о моем племени. И вот ночью я ходил там. Можно назвать это путешествием в прошлое.

– И ты нашел ответ на вопросы, которые мучают тебя?

Он пожал плечами:

– Не уверен. До сих пор не нахожу покоя, но, думаю, надо попробовать решить некоторые вопросы.

– Давай начнем. – Она хотела коснуться его, но, боясь нарушить хрупкость момента, опустила руки.

Он взял флейту и сыграл несколько тактов мелодии, которую они прежде исполняли вместе. Закончив, он улыбнулся.

– Эту флейту подарила мне Дайя. Она научила меня песням предков.

– Я рада, что ты помнишь их.

– Я вдруг обнаружил, что помню о прошлом гораздо больше, чем мне казалось.

Она закрыла глаза и одними губами прошептала молитву, благодаря Всевышнего. Если Джесс помнит прошлое племени, может, он не откажется взять и его будущее.

– И это не только светлые воспоминания, но и печальные.

– Неужели ты считаешь, что в этом мире можно жить, совсем не страдая? – спросила она.

– Конечно, невозможно избежать сложностей, но гораздо легче, когда есть с кем разделить трудности.

– С тем, кого любишь? – осмелилась спросить она.

– Дайя учила, что где любовь, там гармония.

– Большой Хозяин много говорил о жизни и гармонии – гармонии с природой, с самим собой. Тебе не кажется, что вдвоем, с нашей любовью, мы скорее одолеем два мира?

Он глубоко вздохнул и покачал головой, почесав затылок.

– Мой отец попробовал. Ему не удалось. Я тоже могу попытаться, но кто знает, что из этого выйдет. Нет никаких гарантий.

– Но неужели ты не замечаешь, что давно черпаешь из обеих культур, когда чувствуешь необходимость в этом.

Он нахмурился, она продолжала говорить.

– Когда я потерялась в пустыне, ты, чтобы отыскать меня, пошел на то, чтобы принять участие в обряде гадания по звездам. Когда же мы столкнулись с доктором и двумя убийцами, ты вел себя и рассуждал, как белый, чтобы избежать опасности.

– И ты считаешь, что это можно так назвать? – спросил он, но на этот раз в его голосе звучало меньше сомнения.

– Ты постоянно сталкиваешься с этим в своей жизни. Подумай над этим – у тебя вполне достаточно опыта в этом отношении. Так же, как я приобрела опыт, путешествуя по миру. Каждая страна, в которой я побывала, помогла мне по-новому смотреть на события. У нас с тобой есть два народа – большинство людей не располагает этим.

– Ты снова повторяешь слова Дайи. Как бы я хотел, чтобы ты знала ее.

Осень подняла голову и увидела на небе первые вечерние звезды.

– А она знала Большого Хозяина?

– Они часто виделись. Она ведь была знахаркой. У них было много общего.

Джесс наблюдал, как Осень осмысливает то, что ее дед и его бабушка знали друг друга. Хотелось бы ему знать, что она об этом думает. Его очаровала красота ее лица. Волосы ее ниспадали вниз, словно черный шелковый занавес. Ему хотелось погрузить в них пальцы, но они должны окончить разговор, прежде чем он коснется ее.

Ему хотелось рассказать ей о пророчестве Дайи. Она должна знать. Он сам, зная о нем, вынужден был признать, что оно сбылось. Но он не был уверен в том, что может поделиться этой уверенностью с ней.

Осень заговорила, рассеивая его нерешительность.

– Я тоже мечтаю об этом.

– Она рассказала мне о тебе, когда я был совсем мальчиком.

Их взгляды встретились.

Он показал рукой на каньон, где когда-то селились их предки. Развалины едва можно было разглядеть во мраке ночи.

– Мы сидели тогда с ней в пещере. Мне, вероятно, было лет девять-десять, но я отчетливо помню все, словно это происходило вчера.

Он не мог не помнить. Ему снова и снова вспоминались слова Дайи. Они преследовали его с тех пор, как он вернулся на Койотовые Ручьи. Не уверенный сначала голос теперь обрел твердость. В нем слышалось доверие. Осень слушала. Она не судила его и не смеялась, а сосредоточенно ловила каждое слово.

Он вспомнил, как он представлял себя отважным воином, каким хотел стать. Реальность была так далека от его тогдашних мечтаний.

Ты встретишь женщину, сынок, здесь на Койотовых Ручьях. Она будет прекрасна, как лань, с темными глазами, похожими на отполированные камни, и волосами, спускающимися до пояса.

Ты должен соблюдать осторожность. В каньоне тебя будет подстерегать большая опасность. Там будет много людей, и некоторые из них окажутся вовсе не теми, за кого себя выдавали. Когда эти стены превратятся в пыль, твоя жизнь окажется в опасности.

Джесс вспомнил, что его тогда заинтересовало, как же он сумеет спастись. Ее ответ донесся, словно эхо, сквозь годы.

Ты должен быть сильным и верить своему сердцу. Пой Песню Мечты, и тогда с тобой будут мир и любовь.

Разговор оборвался. Осень сидела молча, не шевелясь. Джесс старался не дышать, стремясь подавить в себе желание. Ему хотелось обнять ее, убедить, что она – его единственная любовь.

Он закрыл глаза. Что ж, придется признать правду. Он действительно любит ее. Два прошедших без нее дня показали ему, что он должен рискнуть, открыв себе самому правду о прошлом. Она нужна ему. Так сказала Дайя. Именно любовь к женщине вернет его к традициям своего народа.

– Я не хотел привязываться к тебе. Я боролся со своим чувством, потому что не желал помнить, что во мне течет индейская кровь.

Она нахмурилась:

– И все еще борешься?

Он улыбнулся в ответ:

– Да.

В его смехе угадывалось теплое чувство, охватившее и рассеивающее его сомнения.

– Мне кажется, я никогда не избавлюсь от противоречий. Что-то наверняка произойдет, чтобы напомнить мне о прошлой боли.

– Разве ты позволишь ей помешать своей будущей радости?

Он покачал головой:

– Нет. Не думаю, что мне осталось из чего выбирать. Во всяком случае, все именно так, как говорила Дайя.

– Все ее предсказания сбылись. Стены превратились в пыль. – Она показала вниз.

– И я повстречал женщину с длинными волосами. – Больше не в силах сдерживаться, он протянул руку и коснулся ее волос. Он почувствовал, как Осень дрожит, что сразу ослабило его решительность. Он обнял ее за плечи, стараясь притянуть к себе, но она отступила назад и сунула руку в карман.

– Вот… Ее дала мне моя тетя, когда я была у них. Это моя мать. Посмотри, с кем она.

Он взглянул на снимок.

– Это же Дайя.

– И та самая женщина, которая приходила в университет, чтобы рассказать мне о Большом Хозяине и его клане.

Для Джесса ее слова оказались полной неожиданностью, но он без малейшего сомнения поверил сказанному.

– Откуда же она узнала, кто я? А ты не думаешь, что она все годы следила за мной?

Он кивнул, не испытывая ни малейшего желания думать о других возможностях, в то же время понимая, что должен это сделать.

– Может, она помогала твоей матери, когда та была беременна. Может, именно поэтому она знала, кто удочерил тебя.

– Мне очень бы хотелось верить, что с моей матерью был кто-то рядом, когда она страдала.

Джесс протянул к ней руки, и на этот раз она шагнула в его объятия.

– Не все ли теперь равно, раз мы вместе? – спросил он.

Он с радостью ощущал ее тело. Оно так гармонировало с его собственным. Неясные образы мелькали в его сознании, когда он сжимал ее в своих объятиях.

На какое-то время Осень полностью погрузилась в мысли о любви к ней Джесса и его теперешней близости. Где-то вдалеке выл койот. Она вдыхала запах тела Джесса, прижимаясь к нему. Медленно исчезали последние лучи солнца, но в сердце своем она ощущала радость и торжество. Любовь Джесса согрела ее сердце.

Вдруг в неподвижном воздухе раздался резкий крик. Они подняли головы и посмотрели вверх. В вышине парил орел. Широко расправив крылья, он четко выделялся на фоне тающих лучей.

– Летит домой, к своей подруге, – прошептал Джесс, касаясь губами ее виска.

Домой. Это слово наполняло радостью, когда она сидела рядом со своим будущим другом жизни, Быстрым Орлом, ее сердце.