— Где все? — раздался голос Дэвиса. — Мать! Ты где?

Мы с Якобеком бросились обратно в комнату ожидания. Там стоял вспотевший, улыбающийся, побледневший Дэвис. Ал, Эдвина, Логан, Люсиль и мы с Якобеком окружили его.

— Эдди в полном порядке, — объявил Дэвис. — У нас родилась дочка!

Аплодисменты. Объятия. Слезы. Рукопожатия.

— Наша внучка, — сказала Эдвина Алу и поцеловала его.

— Моя внучка, — сказала я Якобеку и поцеловала его.

— Моя крестница, — сказал он всем и поцеловал меня.

Через несколько минут сестра впустила нас в палату, где Эдди держала на руках хорошенькую девочку, завернутую в розовое одеяльце. Забыв о достоинстве, мы все толкались около кровати, охали, ахали, прижимали руку к груди. Дэвис сидел на кровати рядом с женой.

— Хочешь сказать им сейчас? — спросил он. Измученная, но счастливая Эдди кивнула,

— Мы с Дэвисом решили, что нашей дочери необходимо несколько имен, чтобы она помнила о своих корнях.

— Только ничего связанного с яблоками! — простонала Эдвина.

— Нет, мама. Эти имена должны символизировать силу, любовь и замечательное, жизнерадостное упрямство ее семейного дерева.

— Все, что относится к деревьям, меня устраивает, — вставила я.

— Мать, тс-с! — остановил меня Дэвис.

Эдди улыбнулась. Она с нежностью посмотрела на Дэвиса, потом на их дочь и прошептала:

— Ее зовут Эдвина Хаш Тэкери.

Эдвина Хаш. Это было неуклюже, совсем не музыкально, но мне понравилось.

— Хаш Эдвина, — негромко сказала я. — Замечательно.

— Эдвина Хаш, — поправила меня Эдвина. — Замечательно.

Ал засмеялся. Я посмотрела на Якобека и увидела, что он едва сдерживает улыбку.

— Что такое? — требовательно поинтересовалась я. Ал покачал головой.

— Я надеюсь, что кто-нибудь придумает девочке прозвище, иначе нам придется обращаться в Верховный суд для улаживания конфликта.

Да, Эдвине Хаш потребуется прозвище. Пока Дэвис и Эдди называют ее Малышка Эдди. Подозреваю, что так оно и останется. Я не возражала — просто придумала собственную версию. Малышка Эдди Хаш. Я все время повторяла это Якобеку и улыбалась.

— Малышка Эдди Хаш. Это не такое уж длинное имя. А когда она будет приезжать в Долину, я буду называть ее просто Эдди Хаш. Это очень поюжному.

Якобек изогнул одну бровь.

— Такое имя больше подходит жокею или профессиональному игроку.

Мы оба расхохотались.

Мы приехали в Вашингтон после полуночи. Секретную службу предупредили, и они впустили нас на территорию Белого дома. Мы с Якобеком прошли по дорожке, освещенной фонарями, к тому месту, которое одобрила администрация, ведавшая этим большим старинным особняком и его садами. И мы с Якобеком посадили семечко яблони там, где оно будет получать достаточно влаги и света.

Темноте не удастся победить яблони!

«Это приятно — быть знаменитой, — прошептала мне Большая Леди. — Иногда стоит позволить нашим легендам поработать на нас, а мы посмотрим, устоят ли они в самую страшную бурю».

«Да, — ответила я. — Они устояли, выжили и расцвели».

Якобек сжал мою испачканную землей руку.

— О чем ты думаешь, когда на твоем лице появляется такое выражение? Что бы это ни было, мне нравится.

— Я думаю о тебе. О тебе, о нашей семье, об этой удивительной ночи и нашей яблоне. А еще я думаю о пчелах, которые прилетят в Долину весной, и мы с тобой сумеем их приручить. Только представь, Джейкоб! Ты и я — два укротителя пчел — работаем в одном саду, вместе. У нас будет полно яблок, полно меда, наступят хорошие времена…

Якобек улыбнулся.

— Они уже наступили, — сказал он.

Примечания