Глава 14

СЕМЕЙНЫЕ ТАЙНЫ

Пока младшие дети спали, а Эми находилась наверху у Розочек, Шарлотта пригласила Вивьен в столовую на чашку чаю.

Со вздохом опустившись в кресло и сбросив комнатные туфли, Вивьен подобрала под себя ноги и проговорила:

– Боже, как приятно хоть на минутку присесть. С детьми столько хлопот...

«Но она, судя по всему, по-настоящему счастлива», – с завистью подумала Шарлотта. Накануне она долго думала о сыщике с Боу-стрит и в конце концов пришла к выводу, что волноваться из-за этого не следует.

Ганнибал Джонс просто выполнял свои обязанности, проверял всех возможных подозреваемых. Каким-то образом он разузнал о Лиге Люцифера и, придя к такому же заключению, что и Брэнд, проводил тайное наблюдение за всеми бывшими членами клуба. Каких-либо фактов, которые свидетельствовали бы о том, что именно Брэнд совершил убийства, у него пока не было. В любом случае он не стал бы о них распространяться. По правде говоря, Шарлотта вздохнула с облегчением, когда узнала, что этим делом занимается настоящий сыщик.

Но Брэнд ее оптимизма не разделял. Они с Джонсом с первого взгляда невзлюбили друг друга. Неудивительно, что после ночного происшествия граф пребывал в дурном расположении духа. С утра он уехал, пробурчав что-то насчет необходимости посетить зал для занятий боксом.

Шарлотта же решила воспользоваться случаем и поговорить с Вивьен с глазу на глаз.

Ожидая, когда принесут чай, они говорили о младших детях Вивьен – о четырехлетнем Уильяме и двухлетней Люси.

Уже разливая по чашкам чай, Шарлотта вдруг заметила, что слуга не очень плотно прикрыл за собой дверь. Она тотчас же поднялась, быстро пересекла комнату и закрыла дверь поплотнее. Затем, вернувшись на место, в некотором смущении проговорила:

– Вивьен, я хочу кое о чем тебя спросить.

Вивьен подняла на нее свои черные бархатистые глаза:

– Да, конечно, Шарлотта. Я знала, что ты пригласила меня сюда не просто так. Это имеет какое-то отношение к вашей с Брэндом вчерашней поездке?

Шарлотта почувствовала, что краснеет.

– Видишь ли, Вивьен, Розочки попросили Брэнда сопровождать меня на бал к Сефтонам. – Ей очень не хотелось лгать, но у нее не было выбора. – Что же касается моего вопроса... Я хотела расспросить тебя про Майкла и Брэнда.

Вивьен кивнула.

– Очевидно, тебя интересует причина их охлаждения друг к другу, не так ли?

– Да, верно. Я теряюсь в догадках, а Брэнд ничего толком не рассказывает. Знаю только, что ссора произошла из-за женщины, много лет назад. Но вы с Майклом счастливы в браке, и я не понимаю, почему они до сих пор не помирились.

Вивьен как-то странно на нее посмотрела, потом опустила глаза и принялась помешивать чай серебряной ложечкой. Минуту спустя она снова подняла голову и спросила:

– Могу ли я поинтересоваться, какие чувства ты питаешь к Брэнду?

Шарлотта в растерянности пробормотала:

– Видишь ли, я... – Она внезапно умолкла.

– Пожалуйста, я должна знать правду. Это очень важно.

Шарлотта предпочла бы сохранить свою тайну, но, перехватив взгляд Вивьен, она поняла, что ничто, кроме искренности, не поможет ей завоевать доверие бывшей подруги. Собравшись с духом, она сказала:

– Я люблю его. – Сделав это признание, Шарлотта тотчас же почувствовала облегчение. – Я не могу объяснить, почему его люблю, но это правда. Хотя он, наверное, никогда меня не полюбит.

Вивьен едва заметно улыбнулась, однако не выказала ни малейшего удивления. Сделав глоток чаю, она ненадолго задумалась, потом спросила:

– Брэнд когда-нибудь рассказывал тебе, откуда у него шрам?

– Но при чем здесь шрам?

– При том, что Майкл с Брэндом дрались на дуэли. На шпагах.

У Шарлотты задрожали руки, и ей пришлось поставить чашку на блюдечко. Она тут же вспомнила, как десять лет назад Брэнд впервые появился со шрамом, а до этого он больше года избегал семейных собраний. Его долгое отсутствие уже само по себе вызывало удивление – ведь прежде Брэнд по праздникам почти всегда наведывался в Девоншир. Шарлотта тогда решила, что он так долго не появлялся потому, что переживал из-за смерти старшего брата – тот умер годом раньше.

– О Господи! – прошептала она. – Но все же я не понимаю, почему они дрались на дуэли? Разве Майкл в то время уже не был женат?

– Был, – кивнула Вивьен.

Шарлотта наконец-то все поняла. Она с дрожью в голосе проговорила:

– Значит, они дрались... из-за Грейс? Неужели Брэнд соблазнил жену Майкла?

Вивьен снова кивнула:

– Боюсь, что так. Видишь ли, они оба познакомились с Грейс примерно в одно и то же время, и оба за ней ухаживали. Она была исключительно красивой женщиной.

– Я знаю. Я была у них на свадьбе. – Шарлотта вспомнила, с какой завистью смотрела на хорошенькую невесту Майкла. Она тогда сидела в часовне на самой задней скамье и с болью в сердце представляла, что не Грейс, а она произносит клятву верности красавцу Майклу.

– Грейс открыто благоволила Брэнду, – продолжала Вивьен. – Но в то время он был всего лишь младшим сыном графа и не мог рассчитывать на получение титула. Очевидно, поэтому она и отдала предпочтение Майклу.

Шарлотта знала таких женщин. Титул для них важнее любви.

– Однако это не давало Брэнду права соблазнять ее.

Вивьен пожала плечами:

– Неизвестно, кто кого соблазнял. Их роман начался еще до свадьбы. Поначалу Майкл ни о чем не догадывался. А тот факт, что она досталась ему недевственной, Грейс объяснила недолгим романом с кавалерийским офицером, который впоследствии погиб в бою.

– Похоже, она была из тех женщин, с которыми обычно общается Брэнд, – проговорила Шарлотта не без сарказма. – А что случилось потом?

– Вскоре после свадьбы брат Брэнда Джордж и его сын заболели и умерли. А Брэнд стал графом Фейвершемом.

– И следовательно, более привлекательным для Грейс, – догадалась Шарлотта.

– Похоже, что так. В ту ночь, когда Грейс погибла, она ушла из дома, чтобы встретиться с ним. Он ждал ее на побережье. Они собирались бежать на континент. Но был ужасный шторм, и мост, по которому ехала Грейс, смыло водой вместе с ее каретой.

– Она утонула, – прошептала Шарлотта.

Вивьен вздохнула, потом вновь заговорила:

– Слава Богу, что она оставила Эми в Лондоне. Майкл позаботился о том, чтобы ни одна душа не узнала о бегстве его жены.

Шарлотта зажмурилась, представляя ту ужасную ночь. Трагический конец этой истории был пострашнее дорожного происшествия, пережитого Розочками. О Господи, оказывается, Грейс так любила Брэнда, что ради него бросила мужа и дочь. И все же у нее не укладывалось в голове, как могла женщина оставить ребенка.

Но если бы она взяла с собой девочку, то и Эми погибла бы... А Эми в то время еще не было и года. Малышка, к счастью, не помнила свою бездушную мать.

К тому же у Эми остался Майкл, который любит и лелеет ее.

И Брэнд, который хранит портрет Эми в запертом ящике своего письменного стола. Было совершенно очевидно, что он очень любил девочку, любил как собственную...

Шарлотта внезапно открыла глаза и в изумлении уставилась на Вивьен:

– Значит, Эми...

Вивьен отвела взгляд и пробормотала:

– Совершенно верно. Брэнд – ее отец.

Охваченная самыми противоречивыми чувствами, Шарлотта не могла вымолвить ни слова. Она негодовала, потому что Брэнд осуждал ее, а сам совершил предательство по отношению к другу; и она испытывала к нему сострадание, потому что не могла забыть, какая мука была в его взгляде, когда он обнимал Эми.

– Ты уверена? – спросила она наконец. – Ты совершенно уверена в том, что именно Брэнд – ее отец?

– У Брэнда есть родимое пятно. Есть оно у Эми и есть у меня. Вот здесь. – Со слабой улыбкой Вивьен прикоснулась к своему бедру. – Это семейная отметина.

– Тогда ты приходишься ей не только приемной матерью, но и тетей, – пробормотала Шарлотта.

– Да, верно, – подтвердила Вивьен. Она поставила чашку на блюдце и, подавшись вперед, проговорила: – Шарлотта, ты не должна никому об этом рассказывать. Только Брэнд, Майкл и я знаем правду. Теперь еще и ты.

– А Розочки?..

Вивьен покачала головой:

– Думаю, что им ничего не известно. Так хочет Майкл, и я с ним согласна. Чем меньше людей знают, тем лучше. Пойми, если в обществе об этом узнают, репутация Эми будет запятнана.

– Ох, эти светские условности... – пробормотала Шарлотта. – Но ведь во всем виноват Брэнд. Он соблазнил жену своего лучшего друга. Пусть общество порицает его – при чем же здесь невинная девочка?

Однако Шарлотта прекрасно понимала: Вивьен права, и репутация Эми действительно пострадает, если в обществе станет известно, кто на самом деле отец девочки.

– Но дело не только в репутации Эми, – продолжала Вивьен. – Майкл относится к ней как к своей дочери. И он не перенесет, если она будет считать своим отцом кого-то другого.

– Я понимаю, – кивнула Шарлотта.

– Надеюсь. – Вивьен встала с кресла – и вдруг упала перед Шарлоттой на колени. Схватив ее за руки, она проговорила: – Пожалуйста, ради Майкла, ради Эми поклянись, что никогда никому об этом не расскажешь.

Шарлотта судорожно сглотнула. Великодушие бывшей подруги сразило ее. Хотя она когда-то предала Вивьен, та простила ее и доверилась – никакое отпущение грехов не могло бы с этим сравниться.

С трудом сдерживая слезы, Шарлотта прошептала:

– Да, конечно, обещаю... – Она крепко обняла Вивьен. – О, дорогая, спасибо тебе. Спасибо за доверие.

Вивьен с улыбкой отстранилась. В ее глазах тоже блеснули слезы. Немного помедлив, она с озабоченным видом проговорила;

– Но наверное, и Брэнду не следовало бы сообщать, что тебе стало об этом известно.

– Я не скажу ему, что узнала это от тебя. Пусть думает, что я сама догадалась. Видишь ли, я нашла у него в столе миниатюру Эми.

– Это я заказала для него ее портрет, – призналась Вивьен. – Майкл тогда страшно рассердился и накричал на меня, но я все же убедила его, что так будет правильно. – Она снова сжала руку Шарлотты. – Я не боюсь, что Брэнд рассердится на меня. Меня больше волнует, что он разозлится на тебя. Он очень скрытный человек, мой брат.

Шарлотта прекрасно знала об этом. И еще она знала, что Брэнд обманщик и соблазнитель. Но он любит Эми. Боже милостивый, он любит дочь, которую никогда не сможет назвать своей.

Брэнд резко постучал в дверь и принялся расхаживать по террасе небольшого ветхого особняка, расположенного неподалеку от Странда. Крыша дома, поддерживаемая двумя полуразвалившимися колоннами, опасно просела, окна же в лучах закатного солнца казались необыкновенно мрачными. Раньше Брэнд даже не подозревал, что Джеймс Уэдерби живет в такой лачуге.

«Вернее, жил», – мысленно поправил он себя. Этим утром Уэдерби был найден мертвым.

Брэнду сообщили новость, когда он одевался после боксерского поединка. К нему в раздевалку ворвался сияющий от радости Урия Лейн; Урия ликовал – ведь именно он принес это известие, пусть и трагическое. Правда, подробностей Лейн не знал. Не знал даже обстоятельств смерти Уэдерби. Тело покойного было доставлено в похоронное бюро – вот все, что он мог сообщить.

Умер еще один член Лиги Люцифера. И Брэнд хотел выяснить, была ли его смерть насильственной – как в случаях с другими покойниками.

Черт, почему никто не открывает?

Брэнд принялся молотить в дверь кулаками. Затем снова стал мерить шагами террасу. Через несколько минут дверь наконец-то открылась. На пороге стоял мужчина с румяным лицом, кустистыми бровями и огромным животом, выпиравшим из жилетки. На вороте его рубашки виднелись следы яичного желтка.

Мужчина уставился на Брэнда и проворчал:

– Если вы из числа этих проклятых констеблей, вам лучше прийти попозже. Сейчас я пью чай.

Мужчина уже взялся за ручку, чтобы захлопнуть дверь, но Брэнд успел ухватить его за рукав:

– Не торопитесь. Я лорд Фейвершем, друг Уэдерби. А вы домовладелец?

– Да, верно. Шенли меня зовут, вот только...

В следующее мгновение Брэнд рывком распахнул дверь и вошел в узкий, тускло освещенный коридор, стены которого были оклеены выцветшими обоями с цветочным рисунком. Миновав коридор, граф прошел в комнату и осмотрелся. Из мебели здесь имелись только стул и стол, а пол – черно-белая мраморная плитка – был необычайно грязным. Вероятно, когда-то этот дом выглядел довольно прилично, но из-за отсутствия ремонта давно уже обветшал.

– Видите ли, милорд, – проговорил Шенли, – если вы пришли взыскать долги, то не с кого. Бедняги уже нет в живых. К тому же два дня назад он должен был заплатить за жилье, но... Мошенник и так задолжал мне за три месяца.

– Сколько?

– Полгинеи. Не так уж много.

Брэнд вытащил из кармана две золотые монеты и бросил домовладельцу. Тот, изловчившись, поймал их. Затем в изумлении уставился на графа.

– Надеюсь, этого хватит, – сказал Брэнд. – Это тебе за беспокойство.

Шенли расплылся в улыбке и пробормотал:

– Что ж, это меняет дело. Вы очень добры, милорд. Не желаете ли осмотреть комнату покойного? Она наверху...

– И расскажи заодно, что случилось.

– Да, милорд, конечно. – Поманив Брэнда за собой, Шенли начал подниматься по ступенькам. – Хотя рассказывать особенно нечего. Сегодня утром горничная пошла прибраться у него в комнате и нашла беднягу в постели. Он уже окоченел.

– Его ударили ножом или задушили?

Шенли с негодованием взглянул на визитера:

– У меня приличный дом, милорд. Я всегда запираю все двери, и парадные, и черный ход. Окна – тоже. У меня здесь никого не могут убить в собственной постели.

– Значит, никаких следов вторжения?

Домовладелец покачал головой:

– Никаких, милорд. Как сказал сыщик, просто досадный случай... Увы, благородный джентльмен, а пал столь низко.

Выходит, Ганнибал Джонс здесь уже побывал. Брэнд поморщился и проговорил:

– Что значит... «досадный случай»? Как именно умер Уэдерби?

Они поднялись на лестничную площадку и остановились. Шенли помрачнел и пробурчал:

– Джентльмен свел счеты с жизнью. Перерезал вены бритвой – вот что он с собой сделал.

Господи милосердный! Неужели эта смерть – просто злосчастное совпадение, не имеющее ничего общего с Лигой Люцифера? Может, всему причиной – пагубное пристрастие Уэдерби к опиуму, ввергнувшее его в конце концов в пучину отчаяния? На вечеринке у Бонов он казался очень подавленным. Он почти ничего не говорил – только один раз подал голос, предложив Вону тему для стишков.

И все же Брэнду не верилось, что смерть Уэдерби – простая случайность. «Ведь подобное убийство можно без труда выдать за самоубийство, – размышлял он. – А в состоянии наркотического опьянения Уэдерби не мог оказать сколько-нибудь действенного сопротивления».

– В какое время он вернулся вчера домой? – поинтересовался Брэнд.

Шенли почесал в затылке:

– Где-то после полуночи.

– Он был один?

– Один. Один как перст.

– А позже к нему никто не приходил?

– Нет, никто. Хотя... Он сам кого-то впустил, когда я уже запер двери.

«Что ж, теперь все ясно», – сказал себе Брэнд.

– А чем занимался его слуга?

– У него не было никакого слуги. Он все делал сам.

– А другие постояльцы что-нибудь слышали?

– Да нет же. Констебли уже всех опросили. Полдня здесь толпились и что-то вынюхивали, проходимцы. Теперь из-за этих сплетен об убийстве и кровавой расправе к моему дому никто не подойдет – дурная слава... – Сокрушительно покачав головой, Шенли распахнул дверь комнаты в конце коридора, и граф тотчас же уловил сладковатый запах опиума. – Поверьте, милорд, то, что здесь произошло, не имеет никакого отношения к убийству. Здесь царил ужасный беспорядок, и горничной потребовался целый час, чтобы прибраться.

Брэнд вошел в тускло освещенную комнату. Белье с кровати убрали, но буровато-красное пятно на матрасе оставалось напоминанием об ужасной смерти Уэдерби.

– Что-нибудь отсюда пропало?

– Не знаю. – Шенли пожал плечами. – Если хотите забрать то, что он вам должен, я не буду возражать.

Брэнд молча кивнул, и домовладелец, немного помедлив, удалился. Граф невольно усмехнулся; он почти не сомневался, что Шенли уже обшарил всю комнату в поисках чего-нибудь ценного. Но едва ли ему удалось найти что-то по-настоящему ценное – бедняга все свои скудные средства тратил на опиум.

Брэнд прошелся по комнате и осмотрелся. Медный кальян и горелка – немые свидетели пагубной страсти – все еще стояли на ночном столике возле кровати.

Какой же он глупец, этот Уэдерби.

Брэнд сокрушенно покачал головой. Увы, Джеймс Уэдерби, младший сын в семействе, бесславно закончил свой короткий жизненный путь. У несчастного были еще два брата, вполне благополучные землевладельцы, жившие где-то в Гемпшире, но с незадачливым родственником они не общались. Интересно, кто-нибудь оплачет его смерть?

А впрочем, не об этом следует сейчас думать. Нужно сосредоточиться и попытаться найти хоть какой-то ключ к разгадке...

Брэнд снова обвел взглядом комнату. Немного помедлив, он заглянул в сундук с открытой крышкой – там лежали в основном рубашки и галстуки. А на деревянной конторке валялись какие-то бумаги – судя по всему, среди них не было ничего интересного.

Брэнд в задумчивости прошелся по ковру. Ночью по этому же ковру ходил убийца. Но кто он? Во всяком случае, одно было ясно: Уэдерби хорошо знал этого человека и, возможно, доверял ему – иначе не впустил бы его в дом.

Брэнд подошел к умывальнику, взял бритву и принялся ее рассматривать. На остром лезвии он заметил крошечное пятнышко засохшей мыльной пены, но никаких следов крови. Если до сих пор у него еще имелись кое-какие сомнения, то теперь он окончательно удостоверился: Уэдерби умер насильственной смертью. Конечно, можно предположить, что горничная вымыла бритву, а затем положила на место, но в таком случае откуда же мыльное пятнышко?

Выходит, что убийца принес собственную бритву. Вероятно, ее забрал Ганнибал Джонс. Забрал как вещественное доказательство.

Брэнд продолжил осматривать комнату. Никаких оторванных пуговиц от сюртука убийцы он, естественно, не обнаружил. И никаких обрывков театральных билетов, которые мог бы оставить Рансом. Не было и выдержек из Библии, которые могли бы указывать на Паркинсона. Вульгарных стишков Вона также не оказалось.

Что ж, возможно, удастся найти хоть какую-то записку. Вдруг и Уэдерби получил письменное предупреждение? Ведь Троубридж же его получил.

Брэнд стал перебирать бумаги, лежавшие на конторке. Но кроме напоминаний кредиторов, он ничего интересного не заметил. Поскольку же горничная здесь уже побывала, мусорная корзина пустовала. Брэнд принялся осматривать одежду, висевшую на спинке стула. Кажется, в этом синем сюртуке Уэдерби был на вечеринке у Бонов. Брэнд запустил руку во внутренний карман. Пусто. Он принялся обыскивать остальные карманы, но тут вдруг услышал чьи-то шаги.

В следующее мгновение в дверном проеме появилась рослая фигура Ганнибала Джонса. Кивнув графу, сыщик с усмешкой проговорил:

– Доброе утро, милорд. Уж не это ли вы ищете?

Джонс держал в руке листок, вырванный из блокнота. Даже стоя в другом конце комнаты, Брэнд сумел прочитать два слова: «Ты следующий».

Он подошел к сыщику:

– Позвольте взглянуть поближе.

Джонс сунул записку в карман.

– При всем моем уважении к вам, милорд, не позволю. Этот листок, подтверждающий, что совершено преступление, является чрезвычайно важным документом.

Едва сдерживая гнев, Брэнд сказал:

– Я только хочу взглянуть на почерк.

– А может, вы желаете уничтожить свидетельствующую против вас улику?

– Проклятие, это не мой почерк! Я с удовольствием предоставлю вам образец своего.

– Я его уже видел в книге ставок в вашем клубе. И знаете, есть некоторое сходство...

– Глупости. У меня не было никаких причин убивать Уэдерби. Мы были друзьями. Во всяком случае, до того, как губительное пристрастие полностью им не овладело.

– Несколько месяцев назад он проиграл вам за карточным столом внушительную сумму. Официант из вашего клуба сообщил, что Уэдерби дал вам долговую расписку. Он с вами расплатился?

– Я простил ему долг, – ответил Брэнд. – Вы хватаетесь за соломинку.

Джонс снова усмехнулся:

– Милорд, я по опыту знаю, что деньги довольно часто толкают людей на убийство. Где вы были вчера вечером?

Брэнд стиснул зубы. Ему очень не нравилось, что его вынуждают давать объяснения, но он знал, что сыщик все равно докопается до истины, даже если он ему ничего не скажет. Разумеется, и лгать было бы глупо.

– Я был на вечеринке у Клиффорда Бона.

– Он также бывший член Лиги, не так ли?

– Кто дал вам наши имена?

– Не имеет значения. Итак, вернемся ко вчерашнему вечеру. Скажите, почему вас сопровождала леди Шарлотта Куинтон?

Сыщик ухмыльнулся; было очевидно, что он считал Шарлотту шлюхой. Брэнд схватил Джонса за отвороты плаща. Он, конечно же, понимал, что выбрал не лучший способ доказать свое алиби, однако ничего не мог с собой поделать.

– Мистер Джонс, оставьте в покое даму, – процедил он сквозь зубы. – Или, клянусь Богом, я позабочусь о том, чтобы вашей карьере пришел конец.

Глава 15

БЕЗРАССУДСТВО ФЭНСИ

В ожидании Брэнда Шарлотта гуляла с Фэнси в парке неподалеку от дома.

День выдался ненастный; небо, обложенное тучами, время от времени роняло на землю холодные капли дождя, а ледяной ветер пробирал до костей. Но Шарлотта упорно бродила по усыпанной гравием дорожке, откуда могла видеть булыжную мостовую на всем ее протяжении. Однако двуколка Брэнда все не появлялась.

От холода у Шарлотты даже в перчатках окоченели руки, и негнущиеся пальцы с трудом сжимали кожаный поводок. Она мерила шагами дорожку уже почти час – ей хотелось встретиться с Брэндом до того, как он войдет в дом. Фэнси послушно семенила рядом с хозяйкой, очевидно, она устала лаять на белок и рычать на случайных прохожих мужского пола.

Шарлотта пока еще не решила, рассказывать ли Брэнду о том, что она узнала от Вивьен. В первую очередь ей хотелось узнать, что заставило его предать своего лучшего друга и вступить в связь с бывшей женой Майкла. Она мысленно проклинала Брэнда, но все же время от времени вспоминала выражение его глаз в тот момент, когда он обнимал Эми. В его глазах были нежность, любовь, мука...

Боже милостивый, у Брэнда есть дочь! Прелестная кареглазая Эми. Едва Шарлотта свыклась с этой мыслью, как тут же начала подмечать черты сходства между отцом и дочерью. У девочки была такая же беззаботная улыбка, как в детстве у Брэнда.

Сожалел ли он о том, что никогда не сможет назвать Эми своей? Хотелось ли ему, чтобы она называла его папой и приходила к нему за утешением? Бывало ли ему больно от мысли, что не он воспитывал ее?

Она не знала ответы на эти вопросы, но знала другое: Брэнд не хотел нести ответственность за семью. Он не раз говорил об этом во всеуслышание и совсем недавно повторил то же самое на вечеринке у Бонов.

«И я не собираюсь жениться. Я ясно выражаюсь?»

Шарлотте вдруг стало так грустно, что она едва не разрыдалась. Неужели Брэнд и впрямь неисправим, неужели он не хочет и не может остепениться? Или он так сильно любил Грейс, что ни одна другая женщина не сможет ее заменить?

Теперь, когда все стало ясно, Шарлотта осознала: произошедшая с ним перемена – из беззаботного гуляки он превратился в циничного женоненавистника – совпала по времени со смертью Грейс. Женщины, с которой он собрался бежать на континент.

Фэнси угрожающе зарычала, но, поглощенная своими думами, Шарлотта не придала значения этому предупреждению. К реальности ее вернул мужской голос:

– Добрый день, миледи.

Шарлотта вздрогнула и обернулась. Перед ней стоял Гарольд Раунтри. Расплывшись в улыбке, он снял шляпу и протянул Шарлотте букетик фиалок и нарциссов.

Она приняла букет и машинально поднесла его к лицу, вдыхая тонкий аромат.

– Спасибо, но... Боже, как вы здесь оказались?

– Вышел из дома Фейвершема, – ответил Раунтри, надевая шляпу. – Горничная сказала, что вы пошли прогуляться, и я отправился вас искать.

– Но к парадному крыльцу вы не подходили.

– Я вошел в дом через вход для прислуги. – Он едва заметно нахмурился; судя по всему, такое положение вещей его не устраивало. – Видите ли, мне не хотелось встречаться с Фейвершем.

Шарлотта с удивлением посмотрела па собеседника. Потом вспомнила, что сама же послала Раунтри записку, в которой сообщила, что граф запретил ему появляться в его доме.

– Весьма сожалею, мистер Раунтри. – Шарлотта в смущении улыбнулась. – Но может, вы согласитесь ко мне присоединиться?

Раунтри с опаской покосился на Фэнси, прятавшуюся за юбками Шарлотты.

– С удовольствием, мисс Куинтон.

– Насчет Фэнси не беспокойтесь, – сказала Шарлотта. – Она не причинит вам вреда, если будете держаться... на некотором расстоянии от меня. А теперь расскажите, как обстоят дела с вашей предвыборной кампанией.

Они зашагали по дорожке. Раунтри предусмотрительно сохранял безопасную дистанцию.

– Видите ли, мисс Куинтон, предвыборная кампания – довольно сложное дело. Не так-то просто убедить людей поддержать тебя, если не имеешь связей в светском обществе. Но не будем об этом. Я пришел сюда для того, чтобы обсудить вопрос более деликатного свойства. Скажите, вы уже обдумали мое предложение?

Его предложение? Ах, его предложение руки и сердца...

Шарлотта почувствовала, что краснеет. Она сегодня до утра не сомкнула глаз, вспоминая поцелуй другого мужчины. Поцелуй, мужчины, который никогда не сделает ей подобного предложения. Мужчины, о котором ей остается лишь мечтать.

А вот мистер Раунтри был готов на ней жениться. О, если бы только она могла отказаться от своего безнадежного влечения к Брэнду.

– Боюсь, я пока не приняла никакого решения, – проговорила она неуверенно. – Мне кажется, мы договорились о двухнедельном сроке.

– Я не мог ждать так долго! – заявил он с неожиданной горячностью. – Прошу простить мне, миледи, мое нетерпение. Но я не могу ни о чем другом думать – только о вас. Я был бы счастлив, если бы мог назвать вас своей женой.

Его слова не могли не взволновать Шарлотту. «Но все же, – подумала она, – пока убийца не найден, я не должна ему доверять».