Глава 12

Загадкам кончиться не было суждено. Суждено было начаться неприятностям. Не успел Крайнев затормозить, как из-под козырька подъездного крыльца выскочил Сергей Балков. Устроился на заднем сиденье, повозился, кряхтя. Обычно жизнерадостный крепыш смотрелся тускло.

— Что случилось? — спросили мы с Валерием.

— У тебя гости, Полина, не обижайся, — огорошил Сергей. — Но народу для вечеринки маловато, поэтому ты, Валера, тоже приглашен.

— Сережа… — растерялась я.

— Поля! У ТЕБЯ гости. Я воспользовался ключом, который ТЫ мне давала в августе, чтобы Я кормил кота и поливал цветы. Не сделай Я этого, с вами бы беседовали официально. Не все ли равно, позвонили бы в твою дверь через минуту после того, как ты ее за собой закрыла, или подождали в доме. Тем более, что вы вдвоем с Валерой понадобились. Извини, конечно, за самовольство, но так будет спокойнее и лучше.

Крайнев стиснул мой локоть и прошептал:

— Я предупреждал, желающие мешать найдутся.

— Мы же ничего не натворили.

Я не сомневалась, что это происки коварного Вика. Не раскрывая своего местожительства, полковник играл в криминальные игры. Вероятно, он полагал, что Крайнев бывал у меня. И изобрел наказание. Но без веской причины Измайлов такого непотребства, как проникновение в мою квартиру, не допустил бы. Я-то выпутаюсь, а вот Валерий… С другой стороны, при чем тут он, если я ненормальная? Муж приказал ему меня пасти, он и выполняет. Может, обойдется? И вдруг я похолодела:

— Сергей, никто не умер? Борис? Мой бывший?

— Нет, нет, успокойся, Поля.

Ладно, тогда с Измайловым я как-нибудь справлюсь.

— Пошли, ребята.

Балков протянул мне ключ Вика. Хоть бы отмычку от собственной норы догадался снять с колечка, конспиратор.

— Ты, Сережа, кого-то пустил, ты и отпирай.

Он горестно вздохнул. Поднаторел парень в актерском мастерстве. Оно конечно, вздыхать менее хлопотно, чем убийц ловить.

Виктор Николаевич Измайлов стоял посреди моей комнаты. Добро бы в позе чуткости. Но он до безобразия самоуверенно раскачивался с пяток на носки и ухмылялся. У меня даже под ложечкой засосало, так я по этому типу соскучилась. В кресле сидел еще какой-то мужчина. Он и повернуться к нам физиономией не удосужился. Если это не мера предосторожности против выцарапывания глаз, то многократное свинство. Погодите же. Как говаривал булгаковский Шариков, в очередь, сукины дети, в очередь. Оба легко не отделаетесь.

— Прелестная манера заскакивать на чашечку кофе. Сергей — мой друг, а с вами я едва знакома, — обратилась я к Вику. — И не пригласила бы вас даже, даже…

Я не осеклась, у меня спазм горла случился. Потому что второй визитер изволил раскрыть инкогнито. Мы с Крайневым синхронно покачнулись и, словно фигуристы, взялись за руки. Впору было прыгать в три оборота. Или тодес изобразить? Из податливых недр моей мягкой мебели жестко торчал… Игорь.

Будучи не в состоянии издавать звуки, я перешла на язык жестов. Он ведь тоже богат. Краткое, но емкое «Вон отсюда» я успела выразить тремя способами, когда Измайлов обратился к этому горе-охраннику, к этому милицейскому прихвостню:

— Ну что, капитан, досталось вам от буйной парочки?

Капитан? Вот уж не думала, что муженек им звания присваивает. Надо выяснить, кто там, в домашней иерархии, Крайнев.

— Да, силы у них неисчерпаемые. Но идей полны головы. Удачный альянс, не худо сработались, — приветил нас душка Игорек.

Валерий зарычал, но мужики у меня собрались не пугливые.

— Капитан — сотрудник ФСБ, авантюристы, — представил нас друг другу по-новой Измайлов. — Присматривает кое за кем в том районе. Всякого навидался и натерпелся, но вас чистосердечно признал диковинкой.

— А вы кто? — заершился Крайнев.

— Полковник Измайлов.

Аплодируйте! Полковник Измайлов! Его все обязаны знать? Однако Валерий уважительно протянул:

— Наслышан.

Популярный Вик выдержал паузу. Мои предположения насчет открытия им и Валковым любительского театра укрепились. Крайнев ринулся в атаку сам:

— Полина ни в чем не виновата. Она это… Слишком женщина.

Измайловские глазоньки налились кровью.

— В смысле нелогичности, — не сумел понять его бешенства Валерий. — Но товарищ верный.

Кажется, слово «товарищ» Вик трактовал специфически, потому что сжал кулаки. И разжал их: плечом к плечу с Крайневым поднялся Балков. Если выживу, обязательно спрошу у Измайлова, как он с товарищами развлекается. Особенно с верными.

— Виктор Николаевич, — засмеялся Игорь, — я образовал бы с ними цепь, но должен вас контролировать со своей позиции. Согласен, эта девочка ставит палки в колеса милиции. Но она и любой мафии все порушит. Нет в мире ни человека, ни организации, способной разобраться, чем она руководствуется.

Ах, девочка. А что насчет Полины Аркадьевны? Предлагала перейти «на ты», отказался. Шпион, тоже мне.

— Господин капитан Игорь, не представилось случая выяснить, как по батюшке, я собой руководствуюсь.

— Ясно, не нами, зашоренными. Только мы ведь договорились без отчеств обходиться.

— Когда? — заерзал Вик.

— Был рабочий момент, — посерьезнел Игорь.

Значит, про баллончик лака для волос Измайлов ни сном, ни духом? О, телохранитель…

— Что же ты нас так незатейливо заложил, Игорь? Всего лишь полковнику Измайлову, — не стала размякать я, представив себе предыдущие судороги на крючке этого фээсбэшника. — Мог бы свое учреждение задействовать.

«Всего лишь полковник» Вика не вдохновил, но он сдержался. Любопытно, честно заслуженную зарплату от мужа Игорь в детский дом перечисляет, или как? Как у них вообще это устроено? И не он ли изуродовал моего бывшего ненаглядного?

— Ни черта не боится, — пробормотал экс-главный охранник с неприятной гримасой.

Боюсь, Игорь, и тебя боюсь. Но не показывать же этого. Страх — самое интимное в человеке. А я женщина скромная.

— Вы зарвались, ребята, — повысил голос Игорь.

Я зыркнула на Валеру. Он был далек от солидарности с начальником.

— Мы справляли свои частные нужды, сударь, — сказала я.

— Вы зарвались, — заело Игоря. — Вы начали мешать. Не полковнику Измайлову, ему вы давно пакостите. Мне. Полина, что произошло на пресс-конференции, к примеру? К чему было настораживать подполковника Самойлова и спускать на него всех собак?

Оперативность повышенная, как бы это ни звучало. Надо отбиваться.

— Самойлов — скотина. Журналисты — не собаки.

Крайнев полез в задний карман, возможно, за носовым платком. Я погрозила ему пальцем. Зачем провоцировать вооруженных? Наша пантомима выглядела глупо, но эффектно. И дала мне возможность подзавести себя:

— Я не разобрала, вам мешать, ваше величество?

— Мне.

Ладно, тебе, так тебе. Проглочу, но прожевав.

— А где был ты и твои сослуживцы, когда Валерию наркоту подбрасывали? Когда вышвыривали в тартарары? Кто тогда мешал вам разбираться? Действовать? Мы с Крайневым? Ты сейчас намекаешь, будто следишь за Самойловым и не хочешь, чтобы его вспугнули. Так ведь годы идут. Сколько судеб он еще сломает? Сколько героина позволит продать?

Игорь рассвирепел до нервного тика. Его верхние веки прямо в пляс пустились. Измайлов, ты все-таки меня любишь. Потому что не позволил ему открыть рот в таком состоянии. Бросил сварливо:

— Не стоит, капитан. Когда девушка проезжалась по нашей организации, вы отнеслись к этому благодушно. А когда по вашей, расстроились. Ее не проймешь комплиментами о порушении мафии, она очень молода и очень самоуверенна. Пусть уж взрослеет естественно, без моральных оплеух от щедрот ФСБ.

Игорь в ответ скривился, но потом улыбнулся:

— Договорились, Виктор Николаевич. Вы покровительствуете Полине?

— Это выше моих сил. Но она дружна с моим сотрудником.

— Вот оно что, — слегка разочаровался Игорь. — Тем не менее, договорились.

Сколько ты за меня должен? Что-то в этом роде я спросила у мужа, когда он увез меня от Валентина Петровича. И внутри деловых, и внутри служивых одно и то же спрятано, да?

Крайнев с Балковым еще образовывали заслон.

— Я что, ворота соперника в момент штрафного? — взвыла я. — Расступитесь немедленно, никто меня не тронет.

Парни сделали по шагу в стороны.

— Игорь, надо думать, милицейскому расследованию не чужой? — ехидно осведомилась я.

— Разобраться в самоубийстве, происшедшем почти на моих глазах — дело чести, — уравновешенно отозвался капитан. — Ну и еще кое-какие точки соприкосновения есть.

— Крайнев расследованию вообще родня? — не отстал от меня Вик.

— Я за него ручаюсь, — сказал Игорь.

Мы с Балковым горячо присоединились. Надо было ковать железо, пока не остыло, так что я не медлила:

— Послушайте, люди. Когда я пришла к Алексею Шевелеву в марте, он сказал, что вода добывается на территории санатория «Дубрава» и называется «Дубравная». Тебе объяснять, о чем речь, Валерий?

— Я потом сам, — избавил меня от лишних слов Игорь.

— Потом он вдруг дал задний ход, дескать, до появления на прилавках время есть, может, переименуем. Ну, я ее окрестила родниковой и экологически чистой. И почему-то вбила себе в голову, что Шевелев менял название фирмы, а не продукции. Но в сентябрьский мой приход разговор касался конкретно санатория «Березовая роща».

— Сменили источник? — лениво поинтересовался капитан

— Нет. После стрельбы администрация решила, что с «Дубравой» у отдыхающих связаны дурные ассоциации. Осмотрелись, дубов не обнаружили, зато берез оказалось в избытке. Пока обоснования и заявки мотались по инстанциям, пока заказывали новые бланки путевок и документов, прошло три года. И вот коммерсантам воду разливать, а у главврача новость.

— Погоди, Полина, — взмолился Сергей Балков. — «Дубрава» — санаторий, где расстреляли совещавшихся бизнесменов. Теперь он называется «Березовая роща». И на его территории добывают воду, так?

— Так. Добывают, очищают и разливают в бутыли… Сергей, Валерий, да сядьте же, наконец.

Ребята сели рядком на диван.

— Достаньте мне путевку в этот санаторий, — добралась я до основного. — Хочется отдохнуть от всех вас. Нервы подлечить.

— Там желудки врачуют, — проинформировал Балков, несколько дней назад не чаявший, как поскорей забыть об этой «Дубраве».

— И желудки болят от нервов. У кого сейчас нет гастрита, колита, язвы?

— У тебя, — не вытерпел Измайлов. — Ты с совершенно другим диагнозом резвишься. Какая связь между убийством четырехлетней давности и водой?

— Никакой. Но если совпало, я не виновата.

Мужчины сосредоточенно замолчали. Каждый думал о своем, это было очевидно. Труднее всего приходилось Крайневу. Его лоб стал складчатым, он даже закусил изнутри щеки. Предложить бы им поесть, но мой холодильник был моделью Арктики — морозно и пусто.

Первым отвлекся от своих размышлений капитан ФСБ:

— Полина, можно тебя на пару слов?

— Пойдем в кухню.

— Я насчет «своего учреждения», — сразу заговорил Игорь. — Мой отец с детства мечтал быть разведчиком. Но получилось армейским офицером. Он сотрудничал с КГБ. Когда ему стали указывать, на кого и какой именно компромат собирать, чуть ли не сочинять, отец застрелился. А мне завещал работать в органах.

— Всюду драмы, извини меня. Конечно, нельзя валить на человека промахи всех людей. Я на тебя свалила.

Мне необходимо было как-то выразить ему свое расположение.

— Давай выпьем, Игорь.

Наверное, я снова не то ляпнула. Капитан воззрился на меня одновременно недоверчиво, строго и весело. Такой вот взглядовый коктейльчик. Потом прыснул:

— Мне много чего предлагали, но выпить… А, давай.

Когда мы с Игорем выбрались из кухни после дежурной рюмки мира, занюхивая рукавами, милиционеры расступились.

— С вами, Виктор Николаевич, мы встретимся завтра, — тоном Дон Жуана пообещал Игорь. И уже властно: — Крайнев, подбрось меня в коттедж.

Валерий не двинулся с места.

— Мы прочитаем записи по поводу воды и тоже исчезнем, — успокоил его Сергей.

— Счастливо, Валера. Они без нас не обойдутся, — внесла я свою лепту в тяжкое дело утешения Крайнева.

Он мотнул головой и вышел с Игорем. Следом на цыпочках слинял Банков. Измайлов приблизился ко мне на расстояние, которое безопасным мог считать только неисправимый оптимист. Полина, лучшая защита — это нападение. Ты у себя дома. Не трусь.

— Конечно, Вик, ты вправе меня поколотить. Но во всяком конфликте повинны обе стороны, учти.

Измайлов орал. Полчаса… Сорок минут… Сорок три! Лексические запасы впечатляли, но зачем так часто обзываться? Многого же я о себе не знала. Самое приятное, что бестолочь. Однако как-то неуловимо и неуклонно интерес полковника сужался до единственной проблемы: что у меня было с Крайневым помимо разъездов. И с Игорем помимо обыска коттеджа. Это меня ужаснуло. Потому что узлы трудовых споров редко рубятся по-македонски. А вот любовных и бытовых… Что, полковник милиции не мужчина? И он упрекал меня в ревности! Как мало справедливости на свете! Мои колюще-режущие предметы в кухне? Вроде. Зато тяжелых в комнате хоть отбавляй. Полина, пора принимать меры. А то Шекспир в гробу шебуршится, жалея, что упускает классный сюжет. «Отелло»! Елки, «Измайлов» — это вещь.

— Вик, ну как мне тебе доказать, что ничего у меня не было ни с Крайневым, ни с Игорем? Мне нужен ты.

И поскольку варианта доказательств Измайлов не предложил, я занялась отсебятиной. Я занималась ею долго и с удовольствием. Утром Измайлов был заметно заторможен, но верил уже всему.

Поскольку есть у меня было нечего, завтракать мы отправились к Вику. Не успели расположиться за столом, как в дверь позвонили.

— Пришел некто славный, — сонно сообщил Вик.

— Примета?

— Примета, Поленька.

Сказав это, Измайлов не шевельнулся. Впускать гостя предстояло мне.

Борис Юрьев, как заморский принц, осанисто шагнул через порог.

— Сбежал из больницы, мерзавец? — гаркнул вмиг оживившийся полковник.

— Сбежал, мочи нет, — доложил Борис.

И подмигнул мне. Слава Богу, значит, не очень сердит. А двигается так странно из-за туго перевязанной грудной клетки.

Понятно, что от угощения он не отказался. Неплохо подлечили, получается.

— Я валялся и думал, — осторожно затянулся сигаретой насытившийся Борис. — Связаны все преступления между собой, хоть режьте. Только мы никак не улавливаем связи.

— Я тоже так считаю, — подхватила я.

Но моя поддержка лишь охладила пыл Юрьева.

— Полина, тебе безумно пойдет кляп, — сказал Вик.

А они не геи? Как соберутся вместе, мне слова вставить не удается. И что будет, если я поделюсь с ними своим предположением? Нет, Полина, заткнись. Еще раз так восстанавливать добрые отношения с Виком можно не ранее, чем через месяц. Ты же не из синтетики сработана.

— Борис, Виктор Николаевич категорически отказывается предполагать, что убийства Лизы, Шевелева, наше похищение и проба оружия на черепе бывшего мужа — одно дело. Но он еще не в курсе, что вчера меня вызывали в редакцию. Валентин Петрович.

— И ты скрытничаешь? Черт знает что вытворяешь, а о важном молчишь? — крикнул Вик.

Насчет черта в ночном контексте… Я обиделась.

— Поля, — осознал свою бестактность Измайлов, — не злись, я имел в виду, что Бориса надо питать сведениями, чтобы поскорее включился.

Ломаться не стоило, Борис чуть не погиб из-за меня. Я рассказала все.

— Недурно было бы прокатиться по дорогим сердцу местам, во-первых. И позвонить от имени подруги Лизы Валентину Петровичу, во-вторых, — зашевелил мозгами заморенный эскулапами Борис.

— Громилы из иномарки дали Полине сбежать, — вломился в процесс Вик.

Если Измайлову что-нибудь втемяшилось, выбить невозможно. Но я попыталась.

— Смысл? Утащить из города, припугнуть, ладно, но отпустить! Грязную, в синяках…

— Может, они Валентина Петровича ждали?

— Симпатичное предположение, — одобрила я.

Хотя согласиться с тем, что мои скачки по полю были запланированы бандюгами, оказалось непросто.

— Я вам опишу происшедшее, как представляю, — посулил Юрьев.

Измайлов возликовал. Есть старинное слово — любимче. Вот Борис для Вика — это самое. Балков слишком приземлен, скучен, сер. А по мне, ребята именно тандемом привлекательны.

— Кто-то заказывает музыку и платит, — увлеченно приступил к повествованию Борис. — Либо Валентин Петрович, либо муж Поли, либо оба вместе.

Да, мальчик, рановато ты из палаты вырвался.

— Вы, Виктор Николаевич, исходили из того, что Валентин Петрович мог получить у Лизы любые данные. А вдруг нет? Вдруг они с Полиной выяснили нечто, сулящее им выгоду? Прибыль?

— И кто их снабдил такими данными, Борис?

— Шевелев.

— С какой стати?

— Проболтался.

— Те, кто имел привычку пробалтываться, давно дрыхнут на кладбище. Шевелев не ребенок.

— Тем не менее, на кладбище он угодил.

— Стоп, но Полина-то перед нами.

Эта мелочь сильно раздосадовала Юрьева.

— Шевелев ничего особенного не говорил, — испортила я ему пролог. — Мы обеспечивали рекламу. Десятки других то же от нас получают. И все целы и невредимы.

— Виктор Николаевич, а не левый ли спирт они в бутыли закачивают? — воскликнул Юрьев. — Прошерстить бы их заводец, а?

Измайлову версия понравилась. А мне нет.

— Боря, так Шевелев через меня Лизе про спирт трепанулся? Она — намеками Валентину Петровичу, я — мужу. Затем мы принялись душить и стрелять. Кстати, я окурок нашла. В кармане плаща лежит. Курить в своем кабинете Лиза могла позволить только близкому-преблизкому человеку. Либо она была мертва, когда там смолили. Если чинарик не позже на стеллаже очутился.

— Детектив, — уничижительно хмыкнул Борис.

— Прекратите ссориться, — велел Вик, протягивая мне фотографию.

На ней было лето, море, люди. Вот Лиза, ее супруг, главный редактор и высокая темноволосая женщина. Ого.

— Собираясь на свидание к Валентину Петровичу, я старалась походить на нее.

— Это жена главного редактора, Поля.

— Но почему же по описанию вахтерши никто ее не опознал?

— Возможно, потому, что в день убийства Лизы она ходила в парикмахерскую. Постриглась и покрасилась в этакий одуванчиковый цвет.

— Не слишком ли банально?

— Все на земле банально, Поля. Мы ищем оригинальности и сложности, а Иванушка-дурачок обставляет и обставляет нас напропалую.

— Короче, она задушила Лизу, подозревая неутихшую страсть в муже? Как выражался полунинский Асисяй: «Детектива — это любов»? Тогда почему она не уничтожила снимок?

— Мы взяли его дома у Лизы. Дама утверждает, что в редакции не была. Но в парикмахерской не в состоянии вспомнить время ее прихода — ухода. Никто.

— Не сердись, Измайлов. Старая жена может укокошить молодую. А наоборот…

— Поспорим?

— Не отважусь. У тебя ворох случаев из практики. Итак, тайна второй посетительницы раскрыта. Правда, Валентин Петрович чудит. Но это же несущественно. И пусть жена главного была у Лизы. Ты попробуй докажи, что она ее убила.

— Полина, ты мне завидуешь.

— Нет. Я не могу подобрать выражений. Но у нас самих столько накрутилось в последние дни вокруг ревности или на нее, что, по-моему, у тебя в сознании сдвиг. Ты забыл про головорезов из зеленой иномарки.

— Ладно, допускаю, что дама покрывает благоверного, который задушил прежнюю жену за то, что она смешала его с мусором на службе. Но у тебя самой сдвиг на почве головорезов из иномарки. Все хочешь расквитаться за себя и Бориса.

— Поехали, что толку спорить, — призвал Юрьев. — Виктор Николаевич, не доказывайте вы ничего Полине. Она же вам назло рассуждает.

— Если бы, Борис. Она рассуждает назло себе.

Я сочла это достаточным аргументом в свою защиту.

За городом было по-осеннему просторно и роскошно. Мы с Борисом наперебой живописали Вику детали похищения. На сей раз ни капли дождя не пролилось здесь, и мы нашли мои туфли, вмурованные в высохший земляной ком.

— Больно было удирать босиком? — посочувствовал Борис.

— Почему босиком? В колготках…

Конечно, похохотать эти Пинкертоны горазды. Но я привыкла. Теперь предстояло навсегда усвоить, что Вик умный. Ибо с острого клина опушки дивно просматривалось шоссе. Если уж подстраивать побег, то только тут.

Глава 13

— Излагай, Полина, — возжелал поразвлечься и скрасить себе обратный путь Вик.

— Чего изволите, Виктор свет Николаич?

— Всего.

— Воля ваша. В субботу утром в редакции Лизу навестил главный, по совместительству первый муж, затем его жена, возможно, выслеживавшая предполагаемого изменника, и, наконец, сволочи из иномарки. Я считаю душителями их, вы, полковник, — одного из членов редакторской семьи. А вдруг Борис ближе к истине, чем мы оба?

— Ты не простыла? — забеспокоился Юрьев. — В кои веки отозвалась обо мне по-человечески.

Я проигнорировала его выпад. За первым порывом следует шквал, проверено.

— Что, если Шевелев о чем-то проболтался Лизе? Вы не допускаете, что у них помимо меня свои дела могли быть? Потом он опомнился и заказал ее.

— Сволочам из иномарки? — хохотнул Вик.

— Нет, голубчики. Своей супруге. Тоже высокая тощая брюнетка, между прочим. Пусть любовник обеспечил ей алиби на время убийства Алексея. А начало ее уик-энда вы проверяли?

— Вот это поворотец, — крякнул Измаилов.

— Я способная, — закляла я себя на случай новых насмешек. — А бойфренд Лизы, которому она успела растрепать секрет Шевелева, в ночь с субботы на воскресенье прикончил коммерсанта на даче.

— Поля, тогда выходит, что этот оборотистый бойфренд — твой муженек. Не щипайся, пожалуйста. Пистолет его? Его.

— Не факт.

— У тебя все фактами и не пахло, мы терпели. Ты делала последнюю рекламу для Шевелева. Злые дяди по наущению твоего бывшего тебя попугали, а добрый Валентин Петрович попробовал выяснить, не просочилась ли к тебе какая-нибудь информация.

— Далее мужу стало нестерпимо стыдно за организацию мерзостей, и он совершил попытку саморасстрела…

— Нельзя ли без элементов противостояния? — фигурально развел нас с Виком по разным углам Борис. — У меня еще не все ладно с мозгами, пожалейте.

— Ладно. В воскресенье нас с тобой похитили люди, которые последними посещали редакцию. Ты им был без надобности. Меня побили и позволили выбраться на шоссе. Валентин Петрович, покочевряжившись для вида, опоил кофе с какой-то дрянью, транспортировал к себе и приступил к расспросам. Но не успел ничего толком выяснить, меня забрал муж. Добился он своего вчера, узнав про байку Шевелева. Перед этим он удивительным образом отреагировал на звонок якобы шантажистки: попросил зашиты у милиции, но солгал про время встречи.