Одна из делегаток - Авгурова еще в самолете ее заметила - остроносая, с семитской внешностью, похожая на сильно обабившегося Буратино, - сразу положила на нее глаз и все искала повод с заговорить.
      - Согласны?..
      Авгурова сделала вид, что не слышит. Она не первый раз выезжала за рубеж - нравы и методы курирующих поездки Управлений госбезопасности не были для нее внове.
      - Рассаживайтесь, пожалуйста...
      Автобус подан был комфортабельны, двухэтажный. Остроносая устроилась позади Авгуровой, на соседнем сидении.
      Женщина - из встречающих - взяла микрофон. Водитель тронул автобус. Традиционные пожелания успехов в ознакомлении со страной прозвучало уже на ходу, затем произнесла короткое ответное слово руководительницы делегации.
      За выступлениями не заметили, как проскочили чистенькие, свекающие вывесками магазинов и банков, городки-спутники. И вдруг:
      - Мы с вами в Тель-Авиве!
      Делегатки прильнули к окнам: зелень, те же вывески, витрины, черепичные красные крыши...
      Город был ярко освещен. Еще работали магазины. Люди на перекрестках были дисциплинированы, спокойно пережидали, пропуская транспорт. Светились под ногами квадраты, обозначавшие сигнальные полосы.
      Женщина с микрофоном называла местные достопримечательности по ту сторону стекол. И всюду машины, машины...
      В Центре оказался затор. На огромной площади Царей Израиля шел многотысячный митинг. Пришлось двигаться медленно. Потом и вовсе остановились. Усиленный мощным динамиком, голос очередного оратора было слышно в автобусе.
      - По поводу чего собрание? - спросили впереди.
      - Митинг проводят правые партии, - объяснила представительница Принимающей Стороны. - Цель - обеспечить безопасность государства, остановить бездумную передачу территорий. У нас могущественные враги, наши соседи. Вот там лозунг на
      русском языке. Видите? Видимо, кто-то из новых репатриантов...
      Авгурова нагнулась к окну.
      На огромном плакате большими буквами по-русски стояло:
      " У арабов 21 страна. У нас - ОДНА!"
      Подошедшие сбоку израильские солдаты - девчонки и мальчишки - что-то крикнули водителю: просили подвести. Водитель развел руками.
      Было слышно: "Мэ Руссия"...
      " Из России."
      Одна из девчонок в солдатской форме помахала рукой - из автобуса замахали ответно. Девчонка была белобрысая, в веснушках, вся своя. С беретом, заправленным под погон.
      Напряжение в автобусе спало. Остроносая, похожая на Буратино, соседка сзади не всполошилась:
      - Как вы считаете, этично ли это наше появление на митинге экстремистов?
      Авгурова постаралась не услышать.
      Остроносая спросила еще, теперь она обращалась персонально к Авгуровой:
      - Вы не знаете, в каком отеле нас поселят? Мой муж рассказывал, тут классные гостиницы. Прямо у моря. Давайте знакомиться: Фрида... - Она назвала фамилию известного телеведущего. - Это мой муж.
      Авгурова тоже представилась. Ей показалось, что услышав ее фамилию, Фрида осталась удовлетворенной.
      Утром следующего дня она поднялись рано. Через неуютный холл вышла на улицу. Фанерный Чарли Чаплин, которого она не заметила вечером, - с усиками,
      в черном костюме, с цилиндром - приветствовал прохожих известной на весь мир печальной улыбкой.
      Надпись на английском и иврите призывала :
      "Делай жизнь!" - в Израиле обращались только на "ты" - это была реклама какой-то лотереи.
      Утро в Тель-Авиве выдалось жарким - мутное серое небо с еле заметными белыми разводами. Высоко в глубине расстилалась паутина едва заметных облаков.
      Отель "Дебора" на Бен -Иегуда оказался солидным, однако, не первоклассным, как по соседству, на улице Дизенгоф, в ста шагах у моря.
      Партийная казна не рискнула предоставить тель-авивский экстра-класс для делегации советских акитивисток борьбы за мир. Это могло вызвать нападки и без того недоброжелательно настроенной правой израильской прессы. Поселить делегацию в Иерусалиме было тоже не этично - это выглядело бы как
      молчаливое признание статуса Иерусалима как израильской столицы.
      Выделенную делегации валюту решено было потратить на поездки по стране. Программа предстояла обширная - встречи, посещение кибуцев, и даже прием в комиссии кнессета - израильского парламента.
      Мало кто сомневался в том, что их приезд - это шаг в сторону возобновления дипломатических отношений между обоими странами, прерванных в шестидесятых.
      Ни в какой кибуц Авгуровой ехать не хотелось.
      "Если и дальше так пойдет - придется что-то придумать...Все равно возвращаться без группы, одной, через Кипр..." Так было оговорено еще в Москве.
      Далеко отойти от отеля далеко ей не удалось. Сзади окликнули:
      - Вы далеко? Могу составить компанию.
      Вчерашняя попутчица.
      " Фрида..."
      Авгурова смогла лучше ее рассмотреть. Острый нос Буратино на важном глупом лице. Затянутые в красный трикотаж телеса.
      - Старшая, правда, просила накс не уходить...
      Она щелкнула зажигалкой. Прикурила. Говорить ей было абсолютно не о чем.
      - Вам не показалось, что у нашей руководительницы диктаторские замашки? Интересно, что она за писательница? Я ничего ее ни читала...
      Остроносая Фрида курила и разговаривала с преувеличенной значительностью.
      - Воздух тут довольно-таки загазован. Я вам это говорю как автолюбитель- профессионал...
      "Значительность эта у нее с детства..." - подумала Авгурова. Ей встречались даже очень маленькие девочки с абсолютно тем же выражением глупой важности.
      Они вернулись в холл. Там уже сидели несколько миротворок. Шла незапланированная религиозная дискуссия с неясным предметом спора.
      Авгурова отошла, дискуссии ее не интересовали.
      Молодые люди за конторкой сноровисто давали и принимали ключи от номеров, отсчитывали валюту, снабжали нудждающихся спичками и проспектами, отвечали по телефону.
      Все трое стояли. Стулья администрации не полагались.
      Несколько разбитных старушек - в матросских шапочках на седых букольках, американки или канадки, весело фотографировали друг друга. Они были явно поддатые.
      Авгурова снова вышла на улицу.
      Ей нетерпелось проверить:
      "Неужели под нее КГБ успел подставить своего человека? Эту самую Фриду? Но в связи с чем?"
      Раньше они ничего подобного не позволяли. Впрочем, вначале она предпочла
      бы окончательно убедиться.
      Авгурова вышла за дверь.
      В сумочке у нее лежало несколько разорванных листков с ничего не значившим текстом. Взмах руки - и листки полетели в урну.
      - Решили все же прогуляться? - из отеля вновь появилась все та же жена телеведущего.
      - Хорошая погода...
      - Мне нравится ваш крем... Ничего, если я попрошу у вас самую малость? - Фрида достала сигарету.
      - Конечно, - Авгурова поняла, что никуда уже не сможет уйти.
      Звонить в Москву не имело смысла.
      "Если интересуются мной, то и его телефон прослушивается... А, кроме того ему сейчас не до этого. Начинается съезд, дома его можно застать только ночью..."
      Он как-то жаловался ей:
      " Прибывают тысячи специально отобранных функционеров. Зарубежные коммунистические деятели. На вокзалах решается судьба Министерства. Если с делегатами или гостями что- нибудь произойдет - никому не сносить головы... "
      - Перед отъездом я так худела... - Фрида прикурила, осторожно, стараясь не смазать помаду. Ветра не было. Острая струйка отлетела в сторону, к фанерному Чаплину. - Теперь все лицо в морщинах. Моя мать говорит: " В твоем возрасте надо уже выбирать между лицом и задницей..."
      Она достала салфетку, вытерла лоб.
      Авгурова смотрела вдоль улицы. Человек в черном плаще, черной велюровой шляпе с загнутыми полями переходил улицу. Из под плаща виднелись тонкие в черных чулках икры. От висков вдоль лица свисали вьющиеся закрученные пряди.
      " Хасид?.." - Она читала, что религиозным людям в Израиле нельзя стричь волосы на висках.
      Улица жила своей жизнью.
      Женщина-водитель кому-то просигналила из машины, девушка на тротуаре обернулась. Она сначала не узнала сигналившую, потом заулыбалась маленьким, резко очерченнысм, как у птицы, ртом.
      Фрида подошла к урне у входа, чтобы выбросить салфетку.
      Авгурова незаметно наблюдала.
      Фрида не скомкала салфетку - наоборот, распрямила. Салфетка должна была прикрытть обрывки авгуровского письма. Фрида закрыла урну мясистым,в
      красных штанах задом.
      Сомнений не осталось.
      Фрида намерена была изъять накрытые салфеткой бумаги, как только Авгурова вернется в отель.
      " Мне сели на хвост..."
      " ЕДУТ!"
      Первый поезд с делегатами Съезда КПСС по каширскому ходу прибывал на рассвете.
      Но еще раньше все было уже готово к его встрече.
      Вдоль первой платформы, к которой прибывал состав, за час с лишним уже выстроились оперативники. Они отвечали за личную и имущественную безопасность делегатов. На перроне, вокруг своих "рафиков" группировались кубинцы - слушатели спецфака Академии МВД. На них была возложена доставка чемоданов с вокзала в гостиницы.
      Начальство находилось здесь же. Все, словно договорились - повторяли одно и то же. И в тех же выражениях:
      - Все на время оставить, забыть! Все внимание делегатам - это наиглавнейшее...
      Игумнов прошел вдоль платформы, перекинулся несколькими словами со своими. Бодяга с еще не начавшимся Съездом, уже достаточно всем обрыдла. Народ откровенно тосковал:
      - Теперь еще вещи их таскать!
      - Они хотят, чтобы, все как за бугром! - Обрюзгший заместитель Игумнова Цуканов комментировал все прямым текстом. - Делегата привезли в отель, он поднялся в номер, а там горничная уже распаковывает его чемодан и раскладывает белье по
      ящикам... Вот только беда: кроме ментов и кагебешников, никому нельзя вещи доверить...
      Платформа и перрон были полны сотрудниками спецслужб. Могучий кулак всех родов охраны был в полной готовности. Забот хватило всем.
      У восьмого пути уже несколько дней находился вагон первого республиканского секретаря, члена Политбро.
      Высокий гость жил на правительственной даче. А в поставленном на прикол вагоне размещался его штаб и личная канцелярия. Сюда подтяндули кабель, выставили круглосуточный пост. Машины с правительственными номерами, телохранителями и обслугой сновали вдоль платфрмы туда и обратно.
      Игумнов отошел от своих - и тут же увидел свою помощницу .
      " Есть..."
      Ксения стояла особняком от остальных пассажиров у угла транзитного зала. Проходившие мимо мужчины невольно оглядывались.
      Мужская шляпа, свежий молодой рот, ослепительные зубы и меховая короткая шубка, под которой вырисовывалсь стройные, обтянутыми белыми джинсами, высокие бедра. Вся - супермодель, обещание здоровых удовольствий и легких доступных привязанностей, короткого и успешного пути от случайного знакомства до последней, ни к чему необязывающей степени близости.
      Игумнов и Ксения обменялись взглядами. Близко друг к другу не подошли.
      Под курткой у Игумнова, не умолкая, работала рация.
      Рутинная ментовская работа не прекращалась.
      " - Пятерых слушателей с офицером направить к депутатской комнате... " - передали из дежурки.
      " В депутатской КГБ могло бы и само справиться..."
      Игумнов уже возвращался к своим.
      Комната для депутатов - вечно под ключом, с дверями на две стороны на перрон и в город, с опущенными тяжелыми шторами на окнах и круглосуточными молчаливыми дежурными, всегда жила жизнью самого могущественного ведомства.
      Оно и понятно. Ни для кого не было секретом, что комнатой пользуются как конспиративной квартирой для встречи с вокзальной агентурой...
      По направлению к выстроившимся у депутатской комнаты машинам быстро прошла Надя со слушаками. Игумнов глянул ей вслед.
      Прежняя угловатость, неловкая манера носить вещи...
      Вся отголосок своего детства - с вечно текущей сельской крышей, расставленными под капли ведрами по всей избе. Вечные нехватки, безденежье, перебои...
      " Представляешь... - вспомнила она однажды, - когда я увидела девочки из нашего класса приносят с собой в школу печенье, я подумала: " Это какие-то дети царей!"
      Такое нельзя придумать.
      Игумнов взглянул на часы.
      " Быстрее бы уж начиналось..."
      В последнюю минуту приехал генерал Скубилин со штабом.
      Перронное радио молчало подозрительно долго. Поезд с делегатами был, очевидно, уже на подходе.
      Внезапно высоко над платформой щелкнул динамик.
      Наступила долгая пауза. Дикторша словно готовилась объявить о наступлении Золотого Века.
      - Внимание! - Раздалось наконец. - Граждане встречающие! К первой платформе на первый путь прибывает...
      Звуки оркестра заглушили последние слова...
      ГОЛИЦЫН, СУБАНЕЕВ
      Новенькая черная "волга" с престижным номером "00-10", не превышая установленной скорости, двигалась со стороны Житной, от здания Министерства Внутренних Дел СССР.
      Голицын и Субанеев, сидевшие в ней, почти не разговаривали, смотрели перед собой.
      Несмотря на съездовское убранство, Москва выглядела пустой, в лучшем случае, малолюдной. Приезжих почти не было. Билеты на поезда через столицу не продавали, составы приходили полупустые.
      На Валовой водитель плавно перешел в крайний ряд.
      Впереди показался вокзал - сверкающий стеклом, отмытый, полностью реконструированный и тем не менее все такой же.
      Рассказывали: при рассмотрении проекта реконструкции рука прежнего первого секретаря МГК бесцеремонно вытянула фасад, механически удвоив длину.
      Новый вокзал отхватил изрядный участок площади, оставшись при этом по-прежнему неудобным, тупиковым - от последних вагонов к метро и транзитным залам тащиться с вещами не меньше километра.
      У въезда перед вокзалом был вывешен красный "кирпич". Но это для другого транспорта.
      - Под знак и в правый угол... Сможем, командир? - спросил Голицын.
      Он сидел рядом с водителем - коренастый, спокойный, в строгом темном костюме под курткой. На заднем сиденьи позади располагался Виталька Субанеев - тоже в куртке, в белой сорочке, при галстуке - он выглядел весьма рспектабельно.
      - Постараемся...
      Водитель повернул под запрещающий знак.
      Гаишник под вокзальным навесом поднял было свисток, но разглядел номерные знаки, кинул руку под козырек.
      " Волга" плавно покатила вдоль перрона.
      - С Богом! - Субанеев тоже поднял ладонь.
      Водитель как-то странно взглянул. Он еще раньше заметил - когда они только подошли:
      " Едут встречать и без цветов!.."
      Сейчас он пристально вгляделся в зеркальце над головой. Ему показалось, он узнал второго своего клиента.
      " Из тех !"
      "Те" - принадлежали к таинственным и могущественным спецслужбам, с которыми ему по роду работы приходилось не раз иметь дело.
      " Что-то тут у них намечается сегодня..."
      "Те" - никогда, ни при какой погоде, не воспользовались бы для своих целей такой вот случайной машиной, "леваком"...
      " А для служебных - тем более! Какой смысл - когда у них полны гаражи. Там и такси, и "скорые помощи". И, вообще, на все вкусы..." Зачем им еще "волга" Министерства сельского хозяйства, которую он водит..."
      Водитель боялся оплошать. Человек он по характеру был осторожный, хотя иногда, крайне редко и всегда вынужденно, и позволял себе "подхалтурить". Как, например, сегодня.
      - Еще правее и прямо... - Голицын легко ориентировался в лабиринте вокзальных служб.- Вон к той луже. Ближе к проходу. Все! Тут останавливаемся. - Вокруг был припаркован служебный транспорт.
      Голицын рассчитал правильно.
      Теперь "Волга" наглухо блокировала пространство между кассой сборов и проходом во двор, к прирельсовому железнодорожному почтамту, на перпендикулярно идущую магмистраль.
      - Все. Прекрасно. Спасибо.
      Тех, кто был им нужен, пока еще не было.
      Время оставалось. Можно было отдышаться.
      Голицын оглянулся на Субанеева- в последнюю минуту он заменил им Волокова, который должен был сидеть с ним в "Волге". Виталька был бледен, заметно нервничал, у него не было крепких, как канаты, нервов Волока.
      " В то же время, как ни говори, Субанеев - егерь и кандидат в мастера спорта по стрельбе. Стрелок он, несомненно, более высокого класса, чем Волок."
      Успех операции зависел от их способности открыть огонь внезапно и эффективно. Поэтому на первом этапе умение вести стрельбу на поражение являлось рашающим.
      Смердов, с которым Голицын переговорил накануне в "Аленьком цветочке", тоже предложил взять в "волгу" Субанеева вместо Волокова. Волока с его "жигуленком" Голицын загнал за угол вокзала, вооружив "маузером", обрезом и двумя гранатами.
      Остальное оружие Голицын разделил с Субанеевым таким образом, чтобы каждому достался и пистолет, и револьвер: себе взял "макарова" и "веблей", Субанееву - "ивер джонсон" и "ческу збройовку".
      - Впечатляет? - Голицын показал Субанееву на скопление престижных "волг" впереди.
      -Да, конечно...
      Он нервничал. В обеих руках, в карманах куртки, он держал оружие, из которого стрелял всего несколько раз, характер которого знал плохо, больше со слов Волокова.
      "Ивер джонсон" отличался сильной боевой пружиной, был тяжел на спуск. "Ческа збройовка", напротив, пугала легким взрывным характером...
      Субанеев никак не мог взять себя в руки, крутил головой, то и дело поглядывал на часы.
      Расчет нападающих строился с учетом царящей на перроне общей обстановке суеты и неразберихи вокруг прибывающего состава с делегатами и еще -присутствия высокого начальства двух неподчиняющихся друг другу структур - МВД и КГБ.
      - Я сейчас...
      Голицын ненадолго вышел из "волги".
      У других машин тоже стояли крутые, как он, молодые офицеры спецслужб в штатском. Сойдись они вместе - у них было бы что рассказать друг другу.
      Он взглянул на часы
      " Сейчас должен дать отмашку Волок..."
      Тот появился словно по волшебству. Голубоглазый, в кожаной куртке, без головного убора. Пшеничная копна надо лбом. Коротко перемигнувшись с Голицыным, повернул назад. Волок должен был вернуться к машине, включить двигатель и с этой минуты уже никуда не отлучаться. Сидеть в машине,
      ждать.
      " Все идет, как по графику..."
      Голицын не чувствовал ни малейшего волнения.
      Происходившее подтверждало его способность спланировать, и, в конечном счете, блестяще провести любую самую дерзкую диверсионную операцию. Недаром им было прочитано столько серьезных книг и по военному искусству и по агентурному ремеслу. Обидно, что ни МВД, ни КГБ, ни ГРУ в свое время не захотели его востребовать.
      " Что ж получайте!.."
      ВОЛОК
      -----
      Волок незаметно кивнул, скрылся в толпе.
      Он находился на вокзале уже около часа, пребывая в состоянии некой эйфории. Бродил, смотрел на ментов в форме и в штатском. Их действия были абсолютно объяснимы, знакомы и понятны.
      Голицын в своих прогнозаз оказался прав на сто процентов.
      Все внимание многочисленного наряда уделялось обеспечению охраны прибывавших делегатов и их вещей. Милицейский коридор протянулся от платформы к месту предполагаемой стоянки депутатских автобусов. Посторонний, действительно, мог приблизиться к народным избранникам разве что по воздуху.
      Зато службы вокзала - камеры ручной клади, билетные кассы, особенно со стороны города, наоборот, не были прикрыты, оставались доступны.
      Покинув Голицына на стартовой позиции, Волоков с перрона повернул назад, в проход к прирельсовому железнодорожному почтамту. Пассажиров здесь было еще немного: посетители грязноватой шашлычной, кавказцы.
      - О, Волок! Е-моё!
      Девица, разговарившая с кавказцами - в мужской шляпе, шубке, в белых обтягивавших стройные ноги джинсах и высоких сапожках, развернулась, было, чтобы идти, и едва не врезалась в него.
      - То никогда, то на неделю два раза! Ты чего тут?
      Волок узнал Ксению.
      - За сигаретами. А ты?
      - С друзьями... - Она показала на кавказцев.
      Оба спешили. Договорили уже на ходу, расходясь:
      - Телефон не потеряла? Звони!
      - Нет. И ты тоже не пропадай.
      Кавказцы не спускали с нее глаз. Ослепительно-белые зубы, ярко накрашенный рот. Верхняя пуговица на груди, несмотря на морозец, - не застегнута.
      - Как твои мальчики? - вспомнила. - Виталька?
      - Не знаю. Я с того дня их не видел.
      - Увидишь - передавай привет.
      Внезапно в динамиках вверху громко щелкнуло, полились торжественные звуки "Прощание славянки!"
      Оба сразу заторопились.
      - До встречи!
      - Чао...
      МЕНТЫ
      Поезд уже катил вдоль платформы.
      Поднявшиеся еще затемно номенклатурные пассажиры, как один во всех тамбурах дружно грянули:
      - "Да- ра-гая ма-я стали-и-ца..."
      Республиканская партийная делегация прибывала в полном составе. С секретарями обкомов, с начальством, с обязательными типажами официально расписанного реестра - доморощенным академиком, дояркой, писателем, рабочим-металлургом, шахтером, сельской учительницей...
      В начале перрона, у могучих свежевымытых "икарусов", окруженный телохранителями и свитой, их уже встречал Первый республиканский секретарь. Он же член Политбюро. Моложавый, стройный, в модном пальто.
      Состав плавно притормозил и из всех тамбуров сразу появились делегаты - все, как и было задумано - налегке, без вещей. Праздничные, улыбающиеся, с сознанием собственной избранности, заслуг, труда, значимости...
      " Ум, честь и совесть эпохи..."
      Игумнов сплюнул:
      " Мы в дерьме, а вы во всем белом..."
      Старший группы кубинских слушателей Академии МВД - неулыбчивый, в кожаной куртке, похожий на азербайджанца, успевший повоевать в Анголе, шепнул Игумнову:
      - Узнают дома, что носим здесь чемоданы, скажут, учились в Союзе на носильщиков...
      - Думаю ваши козлы на Кубе не лучше, Эста!..
      - Фидель - человек!
      Подбежал молоденький инспектор из Группы обнаружения забытых в вагонах делегатских вещей:
      - Товарищ капитан, вот, - в руке он держал флакон одеколона. - В туалете стоял. Делегаты забыли... Мне вести к ним? В гостиницу?!
      Практичный зам Игумнова Цуканов не замедлил сунуться:
      - Не дури! Тащи к нам кабинет! Пригодится. "Шипр" этот Министерство Путей Сообщения выставило... По флакону в каждый сортир.
      Инспектор засомневался:
      - А в других вагонах не оставили!
      - Может выпили. Что ж нам теперь, под унитазы заглядывать?!
      Генерал Скубилин - высокий, осанистый - возвращавшийся по платформе вместе со своим штабом, услышал:
      - Если с вещами делегатов что-нибудь случится - тебя, Цуканов, первого под унитаз загоню!
      Служака мгновенно сориентировался
      - Так точно, товарищ генерал...
      - А то будет, как в прошлый раз! Не забыл?
      В прошлый раз Цуканов погорел на консервах.
      Когда он выходил из холодильника после комиссионной проверки вагона с консервами, охрана ВОХРа обнаружила у него в портфеле несколько банок. Цуканов оправдывался - " в магазинах-то шаром покати!" Жена Цуканова в ногах валялась, еле умолила Скубилина оставить супруга на службе - дать доработать до
      пенсии.
      Скубилин все помнил:
      - А то все - "извините" да "простите, товарищ генерал"...
      Цуканов отбрехался:
      - Один раз - еще не пидорас, товарищ генерал! - На миру и смерть красна!
      Скубилин спешил в отдел - не ответил на "пидораса".
      В дежурке его ждала снятая с коммутатора оперативной связи телефонная трубка...
      СКУБИЛИН
      - Сюда, товарищ генерал!.. - Дежурный открыл перед начальником Управления дверь, сам остался снаружи. - Замминистра товарищ Жернаков на проводе. Правая трубка. Вот...
      Скубилин тяжелым генеральским шагом прошествовал к пульту. Все, кто в это время находились в дежурке, наступая на пятки друг другу, мгновенно выкатились за дверь.
      - Диктофон отключил?
      Все телефонные разговоры из дежурки на пульте записывались.
      - А как же, товарищ генерал! - дежурный высунулся и тут же исчез.
      Скубилин доложил, как положено подчиненному:
      - Слушаю вас, Борис Иванович...
      - Нельзя оказывается и на тебя положиться, Василий... - С горечью заговорил Жернаков. Он был оскорблен в самых своих лучших чувствах.
      - Обижаете, Борис Иванович!
      - Тогда, выходит, плохо знаешь свои кадры! - Тон, однако, был обнадеживающим. - Я в министерстве и в курсе дела, а ты рядом - и не чуешь!
      - Не понял!
      - Есть у тебя... - Замминистра прочитал по бумаге. - Исчур- ков...
      - Начальник Инспекции по личному составу!..
      На пульте загорелись огоньки - в дежурку звонили. Скубилин не обращал внимания.
      - Сейчас же вызывай подлеца! - Жернакова затрясло. - Бери за шиворот. Пусть скажет, на кого он работает! На тебя или на твоего зама! На Авгурова!
      - Внимательно вас слушаю, Борис Иванович.
      - Что у него за компромат на Саида Саидова! Авгуровского холуя! Какой материал? Почему тебе не докладывает? Авгурову хочет продать, сука ?!
      - Я пока не в курсе...
      - Вытряси из Исчуркова все! Расколи до задницы... Дальше сам развалится!
      - Все понял, Борис Иванович! - Скубилин понял, что грозный тон Жернакова - все игра. - Спасибо, что подсказали! Сейчас займусь.
      - И позвони, в чем там дело! Давай!.. Времени у нас с тобой нет! Кончится эта канитель... - Он имел в виду Съезд. - И они всей сворой сразу на нас бросятся! Тогда ты этим Саидовым их и прижмешь...
      Дежурный, нервничавший под дверью, услышал отбой, вошел, но, увидев, что Скубилин набирает номер на пульте - мгновенно снова исчез.
      Скубилин звонил помощнику.
      Вместо стройной длинноногой девочки, которую его заставили заменить, помощником у него теперь был одинокий никчемный мужичек, ветеран отдела статистики, без пяти минут пенсионер.
      - Это вы, товарищ генерал? - С глубокой протяжкой спросил тот.
      - Кто же еще?! Слушай внимательно. Быстро найди начальника Инспекции по личному составу Исчуркова! - Скубилин перешел на фальцет. - Пусть будет на месте, никуда не отлучается. Он мне нужен... - Без перехода спросил: Авгуров
      в Управлении?
      - Полковник Авгуров вернулся из Министерства, сейчас снова едет туда...
      - Повадился...
      - Как раз недавно звонил - просил машину.
      - Перебьется... - Скубилин на секунду задумался. - Знаешь... Пусть возьмет на вокзале. У того же Картузова...
      На платформе генерал Скубилин успокоился.
      Все шло своим чередом. День, правда, выдался хмурый, пасмурный. Но праздник все равно чувствовался. Гремела музыка. Делегаты вместе со встречавшими медленно тянулись вдоль платформы.
      В центре перрона республиканский Первый, окруженный свитой и охраной по линии Главного управления охраны КГБ, приветствовал земляков, шутил, улыбался...
      Из оставленных депутатами вагонов сотрудники милиции уже выносили вещи, ставили на тележки. Под присмотром ментов носильщики отвозили их к машинам. Там у своих "рафиков" поджидали кубинские чекисты-слушатели Академии МВД.
      С высоты генеральского роста Скубилин снова оглядел милицейские цепочки и остался доволен.
      Празднично одетая публика плавно перетекала к "икарусам". Готовился отъезд. Второй план был забит служебным автотранспортом. "Чайки", отмытые до блеска черные "волги", все с престижными номерами уже отъезжали, увозя наиболее высокопоставленных делегатов.
      Скубилин взглянул на часы:
      " Можно сваливать..."
      Музыка по радио умолкла. Дикторша готовилась пригласить в автобусы массовку Съезда.
      Наступила короткая пауза.
      И тут неожиданно где-то совсем близко от места, где стоял Скубилин явственно раздался громкий хлопок. Звук был такой, словно с шумом лопнула камера. Кто-то в стороне от неожиданности громко вскрикнул.
      - Товарищ генерал! - Стоявший рядом со Скубилиным майор из штаба Управления дернулся. - Выстрел!..
      Но Скубилин и сам слышал. Круто развернулся:
      - Машину! Поехали...
      Глава третья.
      МЕНТЫ
      Сразу после выстрела Игумнов с розыскниками выскочил за оцепление.
      - Быстрее...
      Для остальных участников праздника ничего вокруг не изменилось. Черные блестящие силуэты машин черепашьим ходом ползли под запрещающий знак. Длинный кортеж так же медленно продвигался к воротам.
      Оперативники ввинтились в толпу встречающих.
      - Кто слышал? Вы слышали?
      Через пару минут подскочила Надя - еще недавно старший оперуполномоченный розыска, человек с з е м л и - ей повезло:
      - Стеляли в предпоследнем ряду машин. Там как раз углубление на асфальте. Попросту лужа. Недалеко пассажир стоял - он слышал...
      - Ты отпустила его?
      - Я оставила с ним слушака.
      - Идем...
      Подбежал старший опер - Борька Качан.
      - Мы сможем узнать, что за машины стояли?
      - КГБ, ЦК КПСС... Они нам не докладывают.
      - Осторожно: автобус!
      Кубинцы с чемоданами, баулами уже отбыли по гостиницам. Наступила очередь самих хозяев вещей. Огромный "Икарус" с делегатами уже плыл мимо внушительных размеров перевозной аквариум. Пассажиры по-рыбьи слепо тыкались в стекло, беззвучно открывали рты...
      Делегаты пели.
      Госавтоинспектор " МО-14562" - Бакланов - побежал к ближайшей патрульной машине:
      - Попробую опросить водителей...
      Игумнов и Надежда тем временем бегом пересекли перрон.
      - Вот эта лужа!
      - Здесь...
      Игумнов крикнул зама.
      - Цуканов, это на тебе. Оттеснить зевак!
      Со всего вокзала сбегались оперативники.
      - А, может, это и не выстрел вовсе... - Цуканов, как водится, предпочел бы спустить все на тормозах.
      - Вот заодно и проверим! Пошли человека за металлоискателем!
      - Карпец!.. - заорал Цуканов.
      Младший инспектор Карпец - однофамилец большого милицейского начальника бросился к отделу.
      Пассажир-свидетель, о котором говорила Надя, вместе со слушаком пробился к ментам.