Авгурова помахала ему рукой. Улыбнулась:
      - Ба-ай!
      Она заглянула еще в носовой буфет - он уже не работал.
      Пустые столы большим кагалом захватили соотечественники - тут было теплее. Кто-то пустил слух, что до утра отсюда не выгонят.
      Атфмосфера в буфете была что ни есть неподходящая - спертый воздух, опасливые разговоры о заканчивающемся в Москве Съезде партийной номенклатуры.
      - Зажмут еще больше или немного отпустят?! Вот вопрос!
      Она направилась к себе.
      Вход в каюту шел из небольшого коридорчика. Всюду в неожиданных местах встречались примостившиеся там и тут какие-то люди с палубными билетами.
      В тупике, недалеко от своей каюты, ей бросились в глаза двое парней. Случайно она поймала взгляд одного из них - на нее смотрел типичный московский уголовник, явно интересовавшийся ее сумкой...
      Утром Авгурову разбудил свежий ветер, ворвавшийся в каюту. Женщина сразу проснулась.
      Кипр был уже где-то на горизонте.
      Было совсем светло. Рядом с раздуваемой ветром занавеской виднелось море. Паром быстро скользил по сверкающей голубой глади.
      Авгурова подскочила к столику.
      Она хорошо помнила, что с вечера окно было закрыто.
      Теперь в верхней части зияла грубо пробитая брешь. От нее вниз по стеклу разбегались крупные трещины.
      Сумка - на колесиках- стоявшая с вечера у стены, была с помощью неизвестного приспособления подтянута к столику. Поднять ее к окну не удалось.
      Второй сумки, которую Авгурова оставила на стуле, рядом с кроватью, на месте не было. Ее украли.
      "Счастье, что все важное я убрала..."
      Валюта находилась не в сумке - а в аккуратном жилете с многочисленными карманами, который она носила под костюмом, а ночью клала под матрас. Часть документов лежала в косметичке, а та, в свою очередь, находилась в сумке на колесиках - той, что, к счастью, осталась цела; заграничный паспорт был
      сдан администрации.
      "Это они..."
      Авгурова сразу подумала о двух парнях, которых она видела накануне, когда шла в каюту. Пойманный ею взгляд одного из них был весьма характерный.
      " Типичный московский уголовник..."
      Она быстро оделась.
      Заперла каюту. Пошла в кафе.
      Обитатели кают уже завтракали. Авгуровой подали континентальный завтрак - кофе со сливками, сыр, масло и круассон. Все свежее, в мизерных дозах.
      В кафе то и дело заглядывали соотечественники, ночевавшие на палубе. Ждали, когда начнут возвращать паспорта. Их должны были раздавать именно здесь. Соотечественники по привычке не уходили, чтобы первыми получить документы и сойти на берег. Это было всегдашним стилем существования.
      С прибытием парома в Лимассоль жизнь их снова превращалась в нескончаемую гонку - доставание мест, билетов, дешевых средств перемещения...
      Была пятница. Агентство Аэрофлота в Никосии закрывалось рано. Многим предстояло ночевать на жестких диванах в аэропорту Ларнака либо платить шесть долларов за гостиницу "Лиго", известную многим кто добирался из Израиля
      через Кипр.
      - Несут! - раздалось с палубы. - Паспорта несут.
      Двое в морской форме сбоку за столиками, принялись раздавать документы. Процедура вручения паспортов классным пассажирам заняла несколько минут.
      Провожаемая завистливыми взглядами сограждан, мгоновенно угадавших в ней "свою", Авгурова вышла на палубу.
      Порт Ларнака был уже рядом.
      Авгурова с сумкой спустилась в трюм.
      Другой секьюрити, на этот раз уже киприот, приказал положить ее сумку с колесиками на тележку с вещами других пассажиров.
      О взрывных устройствах речи больше не было.
      Провозимая валюта киприотов не интересовала.
      - Плиз!
      - Сенк ю.
      Паром причалил. Началась высадка.
      Израильский этап путешествия Авгуровой заканчивался.
      Оставалась кипрская таможня. Приземистое здание ее находилось примерно в сотне метров.
      Багаж к таможне доставили на тележках электрокаром. Пассажиры парома шли рядом. Соотечественников снова было легко узнать - они спешили занять место впереди.
      "Как всегда..."
      Авгурова увидела и вчерашних уголовников, они обогнали ее. Молча, не поднимая голов. Быстро исчезли.
      Доказать их вину было невозможно. То, что они вытащили из ее сумки, да и сама сумка, скорее всего, покоилось на дне за бортом.
      Авгурова сняла с тележки багаж, вошла в таможню.
      Она не спешила. На ходу осмотрелась.
      Справа был зал с шопами, по бросовым ценам торговавшими электроникой и радиоаппаратурой. На стене висели два телефона-автомата.
      Вначале она подошла к автоматам. Осторожно оглянулась.
      Таможенников было трое. Первым стоял пожилой грек, в вещах он почти не копался. Двое его коллег были молодые, энергичные.
      Авгурова выбрала старика, подошла, поставила перед ним сумку на колесиках, поздоровалась. Он, не глядя, поставил на ее багаже какую-то закорючку мелком, махнул рукой.
      Таможенный досмотр был позади.
      Авгурова вернулась к автоматам. Подождала, пока уйдет мужчина, звонивший в Аэрофлот в Никосию. Двухцентовые кипрские монеты у нее былиона везла еще из Москвы. Набрала нужный номер.
      - Алло! - мужской голос на другом конце дрогнул. Авгурову ждали.
      - Здравствуйте! Я приехала.
      - Очень хорошо, - Бывший выпускник Московского университета Патриса Лумумбы, о котором рассказывал муж, отлично говорил по-русски. - Откуда вы звоните?
      - Я еще в таможне в Лимассоли.
      - Отлично. Там кафе, рядом с таможней. Оно единственное. Ошибиться невозможно. Через час я буду. Номер моей машины заканчивается двумя "пятерками". О кэй?
      - Да, до встречи...
      Кафе оказалось сразу же за дверью - небольшой навес с буфетом и стойкой. Посетителей почти не было. Только несколько таксистов в углу.
      Работы с пассажирами хайфского парома им не предвиделось возвращавшиеся в Союз с коробками, чемоданами тащились мимо такси за угол, к микроавтобусам. Это было дешевле. Покупать на валюту никто из них тоже не собирался.
      Авгурова заказала кофе.
      Время тянулась медленно. От нечего делать она купила русскую газету, она продавалась тут же.
      "Квалифицированный адвокат предлагает свое посредничество при приобретении недвижимой собственности на Кипре". "Полицейская хроника"...
      Наконец, Авгурова решила, что пора идти на стоянку.
      Несколько легковых машин было припарковано тут же за углом. Номерной знак, заканчивавшийся двумя "пятерками", она заметила сразу.
      Сократис Романиди - высокий симпатичный грек - стоя у кабины, приглядывался к прохожим.
      Авгурова не успела к нему подойти.
      - При-вет! - услышала вдруг.
      Она узнала знакомый голос, осточертевший ей за время поездки по Израилю.
      - Фрида, вы?
      - Я...
      Посланица советских сторонниц мира важно курила рядом с довольно громоздким багажом из коробок и чемоданов.
      - Тоже не лечу с группой...
      Она кивнула на коробки, на всякий случай объяснила:
      - Вроде ничего и не купила. А тому подарок, тому сувенир. Все просят... И никому нельзя отказать!
      - Я вас понимаю...
      Было заманчиво снова оставить ее в дураках - запереть в туалете где-нибудь тут, в Лимасоли.
      - Я вижу вы кого-то ждете...
      - Да я уезжаю. Муж приятельницы... Он за мной заехал.
      - Какая удача! Может он довезет меня до Никосии!.
      - Это не очень удобно... - Авгурова даже не подумала смягчить отказ. - Извините, Фрида. До свиданья.
      За границей, с валютой, она словно превратилась опять в первую даму -невестку первого лица в стране. Как при прежнем своем муже.
      Авгурова шагнула к машине:
      - Здравствуйте, Сократис!
      - С приездом... - Они расцеловались. Киприот тут же перехватил ее сумку. - Давайте, давайте... - Одновременно они уже обменивались новостями. - Как там Белокаменная?
      - Хорошеет. Ваш брат Георгий передает вам огромный привет...
      Романиди поставил сумку в багажник.
      - Как он?
      - По-моему, ему нравится.
      - Он вообще влюблен в Москву. У вас там необыкновенные охотничьи угодья...
      - Вы в курсе?
      - Он звонил. Еще Георгий сказал, что мы сможем тут быть вам полезны. Мы здесь в вашем полном распоряжении...
      ЧАСТЬ ВТОРАЯ
      Глава первая.
      ИГУМНОВ
      Эту ночь Игумнов ночевал дома.
      С прибытием делегатов казарменное положение для вокзальных ментов временно прекратилось. На время заседаний была объявлена короткая передышка.
      С окончанием Съезда, на время разъезда делегатов, всех пообещали снова вернуть в поставленный на прикол состав "Новомосковск- Москва."
      Телефонный звонок на полу у кровати слабо протарахтел, как жесткокрылый жук-носорог из коробка в темноте.
      Игумнов спал чутко. Уже на втором гудке снял трубку.
      - Прошу простить за беспокойство... - Незнакомый голос. Чужая служба. Ни малейшего намека на сон. - Милиция из 33-го беспокоит. С вами будут говорить...
      В трубке послышалось дыхание:
      - Это... Анчиполовский!
      " Никола!.."
      - Вам слышно меня? Я чего звоню? Утром рано подадут вагоны под погрузку,
      - Никола привычно раскидывал черноту. - А я тут...
      Игумнов предполагал что-то подобное.
      Никола исчез с вечера от магазина на Башиловке, не доложив о результатах поездки. Качан, который должен был обеспечить наблюдение, приехал на вокзал поздно, объяснил, что потерял Николу у очереди.
      " Ну с Качаном-то ясно! Верка ночует в Москве у матери ! А вот Никола!.."
      - Я здесь, а ключи от склада у меня дома! Теперь пойдут штрафы... Ваш друг - заместитель мэра - в курсе опять же! А тут такие дела... Никола притворно вздохнул. - А выпил-то самую малость...
      Он снова пустился в объяснения.
      Если послушать - Игумнов ходил у него в крутых хозяевах крупной торговой базы или холодильника, имеющих лапу в Главном Управлении торговли. А он, Анчиполовский, с понта, был битым, видавшим виды заведующим прирельсового склада, поставленным уголовниками.
      - Я бы не потревожил... - Никола продолжал нести свою херню. - Но к чему вам неприятности?! А я бы мог сейчас съездить, привезти ключи...
      Нужно было иметь воистине неистовую фантазию, чтобы в воре Николе заподозрить завсклада...
      Не кладя трубку, Игумнов с аппаратом поднялся к окну, дальше, откинул штору.
      Все также близко на лоджии, обмерали голуби. Внизу, рядом с аркой, у дома Ельцина, крутилась комитетская разведка. Там же свисал скособоченный, успевший прогнуться транспарант с приветствием съезду.
      " Этот до закрытия не дотянет..."
      -... Смена тут , в 33-ьем, хорошая! - Голос у Николы был совершенно трезвый.
      " Прекрасная! Потому ты и темнишь..."
      Никола, несомненно, что-то пообещал дежурному и тот допустил его к трубке.
      - И вот еще: из второго пакгауза надо грузить в последнюю очередь...
      Игумнов внимательно процеживал весь этот бред: в какой-то момент Никола должен был дать набой на что-то, ради чего он, собственно, и продолжал базарить.
      И , наконец,дождался.
      - Посмотрите на кинутого...
      Дежурный, повидимому, в это время отвлекся.
      Никола сделал короткую паузу.
      " А это при чем тут? "
      Кинутый могло обозначать и обманутый, и ограбленный. И "лох", и "фуцан", и "фраер"!
      - Фактически выброшенная тара... - Никола тут же принялся все быстро забалтывать. - Я сейчас не у дел. А когда переманивали на холодильник много чего обещали!
      Игумнов понял:
      "Речь идет о потерпевшем ! Все как-то связано с Волоком. Иначе бы Никола об этом бы не упомянул..."
      - А за мной, начальник, дело не станет! - Никола уже закруглял. Он был уверен, что правильно понят. - Только вам лучше прямо сейчас кого-то послать или самим приехать, пока ихнее начальство на подвалило!
      " Кого-то кинули. Раздели... Каким-то образом это касается полученного Николой задания..."
      Игумнов взглянул на часы.
      - Скажи дежурному: "Сейчас будем. Все путем!" - он выждал паузу. - А с завсклалом я тебя снимаю, Анчиполовский! Ты, Ефим, не обижайся!
      - За что, начальник?!
      Не кладя трубку, Игумнов нажал на рычаг. Отпустил. Надо было поднимать Цуканова. Он отпустил рычаг, но гудка не последовало. Линия оказалась занятой. Там все шли короткие отрывистые гудки.
      Ясно: в дежурной части 33-его, откуда Никола звонил, трубку не положили.
      "Любопытно..."
      Игумнов подождал пару минут, повторил попытку - и снова безрезультатно.
      " Анчиполовского проверяют на вшивость. И основательно!"
      Причина могла быть одна: не кладя трубки, с другого аппарата в дежурной части отделения уточняли через АТС номер, по которому звонил Никола.
      " Валяйте, валяйте, парни!"
      Игумнов не боялся: номер его телефона был надежно защищен.
      Оставив трубку, он быстро оделся.
      - И Картузову тоже все ночи звонят?! - не оборачиваясь, обидчиво спросила жена.
      Ему казалось, что она спит.
      Голос не был сонным. Жена лежала в неудобной позе. Лицом в подушку. Подогнув полные, в пижамных штанишках коленки
      Игумнов уклонился от дискуссии.
      - Да нет, наверное. Не думаю.
      - Я тоже. Такое впечатление, что я ночую при штабе МВД СССР...
      Игумнов спросил:
      - Как там твои подопечные?
      В творческой Ассоциации, где она работала, шла очередная склока. Группа талантливых молодых авторов подала заявление о приеме в Союз писателей. Им отказали.
      Игумнов быстро собирался, не зажигая свет.
      - Не знаю, кому они помешали, - Жена принимала близко к сердцу все, связанное с ее работой в Ассоциации. Игумнов задел больную тему. - Все способные юноши!..
      - Вот-вот!
      Игумнову считал, что он знает причину.
      Писатели относились к своему союзу, как воры в законе к воровской кассе. К своему общаку. Это была их профессиональная кормушка.
      - Также и в зоне...Чем меньше воров, тем жирнее и больше твой персональный воровской кусок...
      - В молодежном журнале ужасная статья о ментах, - сказала она, не открывая глаз, - Мафия, взяточничество. Круговая порука. Ужасно читать!
      - Не бери в голову! Писатели лучше бы рассказали о том, что им ближе...
      Он прошел в преогромную кухню, к которой так и не смог привыкнуть. В вазе на столе лежало печенье. Он сунул одно в рот - чтобы не курить натощак.
      " Пусть напишут о хвалебных рецензиях на дерьмовые вещи своего начальства. О секретарской прозе, переизданиях, которые никто не купит. Сначала славили ментов... За премии, которые им давало МВД, за тиражи. Теперь бросились ругать. Вернулись к старым кумирам..."
      Юлиан Семенов - писатель, внимательно следивший за равновесием черного и белого в своих романах, тот точно держал курс по ветру: герой его последней повести делился с сердечной печалью:
      - Решили что-нибудь насчет зарплаты партийным работникам? С введением хозрасчета все уже при башлях! Как вы-то?
      "Не беспокойся, Юлиан! Эти себя не забудут..."
      В дверях задержался:
      - Милицией пусть занимаются чистые перья...
      - У меня - неприятность...- вдруг как-то поспешно сказала жена. Она так и не открыла глаза. И не спала она не от того, что ее разбудил телефонный звонок. - Меня направили на компьютерное обследование...
      - А повод?
      - Похоже на новообразование... - Она попыталась пошутить. - Вот попалась девушка!
      У него оборвалось внутри: он почувствовал, как голос изменил ей.
      - Только больше ни о чем не спрашивай!.. Господи! Как мне этого не хочется!
      Он шагнул к кровати:
      - Я поеду с тобой! Я отпрошусь. Пошлю все к черту!
      - Нет, нет! Со мной едет... - Она назвала свекровь по первому браку. - Ее там знают. И она всех знает. Нас быстро проведут.
      - Ты хорошо выглядишь... - Он погладил ее затылок.
      - Я не волнуюсь, чувствую себя хорошо.. Только почему-то быстро поправляюсь - юбка не сходится.
      - Где тебя собираются смотреть?
      - На Каширке.
      - В Онкологическом центре?!
      - Да, - она уже справилась с собой. - Все! Больше ничего не говори! Я сплю...
      " Этого не хватало..."
      Он думал об этом пока длиннющим коридором мимо подлинников работ нескольких известных художников, преподнесенных когда-то в дар ее отцу, шел в холл.
      Потом мысль его попала в привычный круговорот.
      Он снял трубку с параллельного аппарата - в холле. Телефонная линия освободилась. Он набрал номер Цуканова.
      - Крепко спишь...
      - Что-нибудь случилось?
      - Через минут двадцать выходи на проспект, к " Диете".
      - Далеко едем?
      - В 33-е. Там сейчас Никола, его задержали с вечера на Башиловке. Возьми с собой пару бутылок коньяка. Найдешь?
      - Поищем... - Цуканов расстроился. - Чувствую: дело это - с кагебешной пулей - нам боком выйдет! До пенсии не доработать!
      НИКОЛА
      - Ну, че твой хозяин, Анчиполовский?
      После звонка Игумнову в 33-ем от Николы ждали отчета.
      Дежурный майор был рядом, он слышал весь разговор, но все равно рассчитывал узнать еще детали.
      - Сказал, что приедет... - Никола прокашлялся.
      Он косил под мужика. На его памяти работяги всю дорогу натужено дохали.
      - Вот и отлично!
      Дежурный майор представлял собой классический тип милицейского взяточника - улыбчивый, симпатичный, с ямочками на толстых щеках.
      Вспыхнувший на коммутаторе оперативной связи светлячок--сигнал отвлек его.
      Помощник дежурного - чернявый молоденький лейтенант, сидевший за пультом, схватил трубку. Назвался.
      - Сейчас... - Помощник прикрыл микрофон ладонью, обернулся к дежурному. - подполковник Смердов звонит!
      Дежурный дотянулся до трубки.
      - Слушаю, товарищ подполковник!
      Одновременно он скроил Николе дурашливую гримасу:
      " Начальство бдит!"
      Теперь они выступали как бы в одной упряжке, за спиной у руководства.
      Николе предоставилась возможность осмотреться. Он зыркнул на диван. Под старой милицейской шинелью спал уже знакомый ему вчерашний мужик в белых шерстяных носках.
      Никола видел его с вечера в машине Волокова.
      Кинутый так и не пришел в себя, с шумом равномерно- глубоко втягивал воздух.
      " Поддатый. И сильно..."
      Разговор неизвестного подполковника и дежурного по телефону, как Никола догадался, шел об этом - лежавшем на диване.
      - Ясненько, товарищ подполковник ... - Дежурный был сама сообразительность и желание услужить. - Все, как вы распорядились. Привезем ему и то, и другое...
      " Высокого полета птица, видать..." - подумал Никола про фраера на диване.
      - Есть. Вас понял. Конечно! Тем более морозец к ночи. Кондратий запросто бы хватил...
      " Раздели до трусов и носок..."
      - Вот именно... - Дежурный словно подтвердил. - И еще ключи от дома!
      Дотошный допрос по телефону коснулся не только раздетого. Подполковник
      поинтересовался заодно и кем--то еще.
      - Да. Да. Понял... - Дежурный искоса взглянул на Николу.
      Вор убрал глаза. Речь шла о нем.
      - Да, обязательно...
      Никола догадался, что звонит тот самый - в штатском, который разговаривал с ним вечером у винного магазина. Никола не мог понять причины такого пристального внимания к своей скромной особе. Может ему клеили подрезанного парня у магазина...
      " Все может быть..."
      Никола перевел взгяд за окно. Из дежурки был виден серый жилой двор между хрущебами, несколько хилых деревцев.
      Майор-дежурный продолжал лебезить по телефону.
      - Все ясно. Обязательно. Как учили!
      Чувствовалось, что дежурный недавно на чем-то сильно погорел. Теперь, как мог, замаливал грехи:
      - Все, как велели. Сейчас доложу. Есть...
      Он отставил трубку, показал помощнику на Николу.
      - Давай его на место...
      Дежурный снова скроил Николе ту же дурашливую гримасу, показал на трубку. Развел руками. Однако, их уговор вроде оставался в силе.
      Лейтенант вывел Николу в коридор.
      - Подожди тут.
      Напротив "Графика приема граждан" стояло несколько стульев. Никола не сел, подошел к графику. Нашел:
      "Подполковник милиции Смердов В.А..."
      Он значился заместителем начальника отделения.
      Согласно графику он принимал граждан дважды в месяц. Накануне с вечера у него значился приемный день.
      " Кум, короче... Заместитель по оперативной работе".
      Кумовья у блатняков всегда считался наиболее искушенными, вероломными, изворотливыми...
      Через пару минут лейтенант вышел из дежурки, передал Николу пожилому спокойному милиционеру. Старослужащий шаркающей походкой повел задержанного назад, в камеру.
      - Начальство тоже, выходит, напивается до звериного писка...- Никола кивнул на дежурку, где на диване валялся кинутый.
      - Начальство, оно еще больше нашего пьет... - охотно отозвался старослужащий. - Оно только нам не велит. Вишь, набрался! Ничего на нем не осталось. Одни ключи от дома!
      - На снегу , что ли, спал?..
      - В подъезде. Ну и... Сам понимаешь. На оправку пойдешь?
      Привычный - с глазком , без запора изнутри, туалет Николе был ему уже знаком. С полчаса назад Никола объяснился в нем с помощником дежурного молоденьким чернявым лейтенантом, подменявшим старослужащего.
      Ему Никола и сунул заначенную под каблук купюру.
      "Много! Да ведь не спрашивать же сдачу..."
      Из туалета чернявый и привел его наверх, в дежурку - звонить Игумнову. У дежурного наряда, видать, была крепкая спайка.
      - Оправился? - Спросил милиционер. - Давай сюда!
      Он уже открывал замок.
      Сокамерников было двое - оба не спали. Один лежал, накрыв лицо курткой, чтобы не бил свет в глаза. Другой был на ногах
      - Чего они тебя? - спросил тот, что, не останавливаясь, мерял шагами камеру.
      - Давление повышенное...
      - Косишь, что ли?
      Лежавший и головы не повернул, когда Николу вернули. Спросил только:
      - Врач приезжал? И чего?
      - Колеса дал.
      Таблетки, то-есть.
      От внимания сокамерников укрыться было тяжелее, чем от вопросов дежурного.
      Никола лег, закрыл глаза.
      Сокамерники тем временем разговорились.
      Начали с общих тем. За что сидел, где... Что за зона... В в каких городах и с кем воровал.
      Оба постарались представить себя гнилыми до нельзя братками, жившими по понятиям, иначе - бывалыми и опытными.
      Тот, что ходил по камере, был москвичем, второй все чаще вспоминал Рыбинск, Буй, Нерехту...
      " Залетный что ли?!"
      Подозрительно быстро оба нашли общих знакомых.
      - Вася "Буржуй"?! Я с ним бегал. В натуре.
      - Меня за него таскали. В Кинешме. Потом в Москве. Мосластый такой опер... В районе Таганке.
      - Знаю. Его убили. Глухонемые...
      " Чего ж вы пока меня не было в камере не разобрались? Молчали что ли?!"
      Никола лежал, не открывая глаз. Это у него было привычным: первые часы проводить молча, не вступая ни в какие разговоры. Прислушиваться.
      Сокамерники теперь уже во всем доверялись друг другу. Присутствие третьего человека их ничуть не смущало.
      - Ты как идешь? - Залетный стащил куртку с лица, повернулся на бок.
      Никола незаметно оглядел его. Внешность была запоминающаяся - худой, с вытянутым черепом и грубыми, выдававшимися вперед надбровьми.
      Ходивший по камере ответил тихо, но достаточно громко. Николе было все слышно.
      - Я в несознанке...
      - А чего тебе вешают?
      - Разгоны...
      Никола взглянул на него - длинноволосый, тщедушный - на разгонщика, который под видом мента производит обыски в квартирах, он не был похож.
      - А кого брал?
      - Все технически. Цеховики, спекулянты...
      - А я, братан, в розыске... - Залетный заскрипел зубами по-блатному долго и громко. - Контора получит ориентировку и мне вилы.
      - Этапируют?
      - Запросто. В Нерехту.
      - А там чего?
      - Мокруха. Кроме того универмаг. Прямо на центральной площади...
      Они продолжали подозрительно громко шептаться. Николе с его ложа было все слышно. Происходивший на его глазах спектакль был разыгран для одного зрителя,
      непосредственно для него - для Николы.
      Залетный хрустнул пальцами, вытянулся на аккуратно, строчка к строчке, - как это привык делать в камере и Никола- уложенных на нары брюках.
      Манеры были знакомые.
      На Залетном лежал четкий отпечаток зоны.
      Никола все просек. Как Залетный посмотрел, как провел по губе кончиком острого языка, как промокнул аккуратно сложенным платком виски.
      Сокамерники постепенно исчерпали темы воровского своего прошлого, по-тихоньку начали цеплять настоящее, а там уже было рукой подать до ближайшего будущего.
      - У тебя хаты нет в Москве? - спросил Залетного.
      Тот, что продолжал, как маятник, ходить от стены к стене, объяснил:
      - Я не могу тебе помочь, братан. Меня до суда не выпустят... А после суда тем более.
      - Как быть?!
      Разговор оборвался искусственно в разгар кульминации.
      Оба оглянулись на Николу, словно только заметили.
      Начал Залетный:
      - Слышь, земляк...
      Никола отвернул голову от стены.
      Из сортира за стеной донесся грохот спускаемой из бачка воды. Мусор спустил воду - с понтом - сидел на очке.
      "Давайте, мол. Болтайте спокойно..."
      Сам же, должно быть, дернулся в коридор, прижался к двери. Слушал.
      Глазок на двери был прикрыт. Но это ничего не значило.
      " В камере - все равно, как в аквариуме. Со всех сторон тебя видать..."
      Он покосился на собеседника, тот спокойно болтал о вещах, которые говорят только на ухо и то - человеку, которому доверяешь...
      - Земляк... - Залетный присел рядом с Николой. - Меня сейчас нагонят... Дежурный сказал.
      - Ну!..
      Никола вступил в разговор нехотя.
      - А утром придет телеграмма. Есть санкция на арест и этапирование. Меня ищут. Они там в Нерехте уже во всю сейчас бегают. А у меня в Москве ни хаты, ни надежных кентов. Помоги...
      МЕНТЫ. ИГУМНОВ, ЦУКАНОВ
      Машина, которую дежурный послал за Игумновым, все не появлялась. Игумнов поглядывал на часы.
      У дома Ельцина, напротив, он снова увидел людей из Главного Управления Охраны КГБ: парень с девахой косили под влюбленных, мужик в коже на углу вроде ловил машину и все не мог поймать....
      "Что толку , - Игумнов подумал о звонке из дежурной части, - если одни здесь всю ночь без сна, а другие за бутылку коньяка готовы отпустить из-за решетки кого-угодно..."
      Он думал о Николе.
      Забирать из 33-ьего его надо было как можно скорее. Данные Ефима Анчиполовского мгновенно опровергались при детальной проверке на месте.
      Так уж все получилось.
      На жилплощади Анчиполовского были прописаны в Москве картежники - и Эдик, и Муса. Этот адрес и данные хозяина попали в руки Игумнова и Качана, когда они через катал-кавказцев разыскивали таксистов-убийц.
      Настоящему Анчиполовскому, в сущности, это было до лампочки. У него на все случаи жизни имелось железное алиби - свидетельство медперсонала психобольницы, где он был заключен как хроник... И все-таки...
      Игумнов продолжал моделировать события.
      " Бойцы из 33-его пытались узнать, с кем разговаривал Никола. Своей проверкой по телефону они ничего не добились. Теперь могут послать людей к Николе домой..."
      Удивительно было другое.
      " Почему? Зачем?!"
      Эка невидаль - задержанный уголовник-завскладом позвонил шефу по поводу завтращней отгрузки! Почему это вызвало явно неадекватную реакцию? Почему пытались засечь телефон, по которому тот звонил?!"
      Обычно никогда этого не делали.
      " Почему такой интерес?!"
      Связано с тем, что Никола должен был встретиться с Волоком ?! Или что-то еще?!
      За себя Игумнов не беспокоился.
      Телефон был зарегистрирован на отца жены, известного человека, бывшего члена ЦК и Правительства. Тот умер задолго до того, как начальник вокзального уголовного розыска появился в его номенклатурных аппартаментах.
      Здание принадлежало Управделами ЦК и значилось на оперативном обслуживании КГБ СССР.
      " Сюда им не дадут сунуться. Просто не подпустят!"
      Машина наконец появилась - от Тверской-Ямской показался свет фар.
      " И часа не прошло..."
      - Далеко поедем? - как ни в чем ни бывало спросил водитель-милиционер. Свои водительские права он получил в Подмосковьи, теперь осваивал столицу.
      - В 33-е.
      - В жизни не был...
      - Вам тут не страшно. - Водитель положил глаз на светлобежевый кирпич рядом с замкнутой в каре ЦКовской постройкой, где жил прибывший из Свердловска новый первый секретарь МГК.- Не то, что в Чертанове... - он тронул машину с места. - Сейчас ориентировка прошла. Пенсионеров - мужа и жену - прихватили в квартире ночью. Пытали! Сто с лишним телесных повреждений...
      До 33-ьего было недалеко, но сначало надо было подобрать по дороге Цуканова.
      Он жил тоже в той стороне, в конце Ленинградского проспекта.
      Ленинградка была рядом.
      Проспект выглядел пустынным.
      - Вон и Цуканов маячит ... - заметил водитель.
      Рядом с закрытым еще магазином "Диета" виднелась одинокая фигура с отвисшим как боченок, брюшком. Водитель резко затормозил:
      - Карета подана, товарищ майор...
      - Рано встаете! - Цуканов плюхнулся на заднее сиденье. - В руке он держал черный кейс-дипломат. - А чего Качан? Не поехал?
      Проще, конечно, было захватить Качана - он был под рукой. На вокзале.
      - С тобой веселее...
      - Не оказался на месте ?! - Цуканов моментально просек. - Жена у него в ночной. Ясно!
      Борькин роман не был ни для кого секретом.
      Водитель погнал дальше.
      - От Карпеца ничего не было? - поинтересовался Игумнов у зама.
      - Он звонил мне домой.
      - Что там?
      - Ни Мусы, ни Эдика не видел. Я сказал, чтобы с утра был у "Аленького цветочка"... - Цуканов оглянулся. За ними, не отставая шли "жигуль" и "волга"-"двадцатьчетверка". - Эти, за спиной... Давно они за вами?