Нет прощения!

      — Научись сначала прощать! — и со всей силы ударил кулаком ему в челюсть, так, что его голова мотнулась, забрызгав подушку кровью, а потом отправился в санблок, слыша за спиной истерический хохот Лаки Страйка.
      Скрэмпи усадил меня в кресло, быстро пристегнул мои запястья к подлокотникам, и, крутанувшись на пятке, достал из кармана шприц. У него под правым глазом темнел кровоподтек, но это только довершало образ.
      — Тебе привет от Трайтора! — воскликнул он. — Итак, приступим. Я — хакер, это моя специализация. Я научился взламывать программы раньше, чем ходить или говорить. Я сам — ходячая программа. Так что не беспокойся ни о чем!
      — Ты достаточно испугал меня, — сообщил я. Он тут же засмеялся, снова завертелся вокруг оси. Он напоминал веселую мультяшку, и Доброму Герою это нравилось.
      — Я начинаю взламывать федеральную программу, — объявил Скрэмпи.
      — Я удалю все эти файлы, и ты станешь свободным. А потом ты спасешь мир…
      — Я понял, — оборвал его я, хотя Доброму Герою хотелось слушать дальше. — Ты давно работаешь на Трайтора?
      — На «Экотерру», — поправил меня хакер. — Всю жизнь.
      — И тебе это нравится?
      — Просто я не знаю, как жить иначе. Здесь я действительно на своем месте.
      — Ты давно знаком со Страйком?
      — Мы вместе учились. Но я почти не общался с ними. Они не принимали к себе никого.
      — Они — это кто? — не понял я.
      — «Нет Прощения!». Разве Страйк тебе не рассказывал?
      — Не рассказывал.
      — Понятно… Он сильно изменился, я помню его совсем другим. Меня он терпеть не может, ведь именно я вытащил его из коллектора, куда он заполз умирать. Я еле отыскал его. Он успел сорвать несколько датчиков, след все время терялся. Он был перекинутым напрочь, но живым, и мне пришлось с ним драться. Это был кошмар. О том, чтобы взрывать экран, не было и речи. Федералы уже шли по нашему следу. Я еле тащил его… Бррр! Федералы все ближе, я уже слышу их, и тут мы со Страйком начинаем драться… Я вырубаю его, отрываюсь от погони — и по новой!.. И знаешь, что он сделал, когда меня здесь увидел?
      Я посмотрел на его синяк.
      — Угадал! — захохотал Скрэмпи. — Первым делом он закатал мне с ноги! Представляешь?
      Я улыбнулся. Все-таки Лаки в чем-то остался прежним.
      — Итак, — повторил хакер, выдавливая из шприца струйку препарата. — Как насчет Адских Гонок? Играл в Адские Гонки? Наверняка ведь играл!
      — У меня они шли по пять кредитов, — фыркнул я.
      — Адские Гонки! — провозгласил Скрэмпи, вгоняя иглу мне в вену. — На старт! Внимание! Марш!
      Музыкальное сопровождение Гонок обрушилось сразу же, Скрэмпи даже не успел довести поршень до конца. Я оказался внутри знакомой реальности. Когда-то я не раз проходил эту игру и знал, что меня ожидает. Мотокросс по пересеченной местности Ада. Гонки нравились мне именно своими пейзажами. Но сейчас все было иначе. У меня мелькнула дикая мысль, что запрещенные локальные игры — не что иное, как программы, хакнутые ребятами навроде Скрэмпи и выпущенные в нелицензированную продажу. Музыка нагнетала фон, адреналин поехал вверх. Я огляделся в поисках мотоцикла. Вместо этого я увидел Доброго Героя на роликовых коньках, несущегося ко мне по пылающему асфальту. В руках он сжимал «фомку-кайфоломку», свой любимый обрезок водопроводной трубы, спиленный под острым углом.
      Я помчался от него прочь, не разбирая дороги, прямо сквозь стены огня, чувствуя жар, боль от ожогов, слыша, как трещат мои волосы, но ужас гнал меня вперед, в эпицентр ядерного взрыва, встающего надо мной. Я почти успел сгореть, когда Добрый Герой наконец-то настиг меня и пронзил навылет холодным железом «кайфоломки».
      Скрэмпи вернул меня в самое начало. Музыка заиграла по новой. Добрый Герой снова мчался на меня, угрожающе размахивая трубой. Каким-то образом я понял, что должен делать. Они хотели вынудить меня на ментальное взаимодействие. Я сосредоточился, мир подернулся рябью эфира.
      Доброго Героя опрокинуло навзничь, я не чувствовал никакой жалости, вскрывая его ребра усилием воли. Я ненавидел его даже больше, чем самого себя. Когда моя ярость достигла наивысшей точки, а Добрый Герой перестал биться в затянувшейся агонии, меня затопило волной совершенно непостижимых ощущений. Так хорошо мне не было никогда.
      Это была награда за пройденный уровень.
      На втором уровне мне пришлось расправиться с Лаки Страйком, а на третьем — с самим собой, и только тогда мне было позволено вернуться назад.
      Трайтор и Скрэмпи держали меня в модуляторном кресле несколько суток подряд, так что когда я оттуда вышел, в голове звенела пустота. Я сделал несколько шагов по мягкому полу, увязая по щиколотку в белой пластмассе. Трайтор внимательно смотрел, как я перемещаюсь в направлении двери.
      — Он выйдет в коридор и перекинется, — сказал он Скрэмпи. — Я же тебе говорил! Ричи, вернись! Я давно хотел поговорить с тобой.
      Я послушно вернулся. Внутренняя цензура еще не включилась, я вел себя, как зомби.
      — Присядь-ка обратно. Скрэмпи, зафиксируй его… Не бойся. На сегодня с тебя вполне достаточно, я просто хочу поговорить… Включи-ка консоль! Все в порядке?
      — Красный сектор по всему спектру, — прошелестел Скрэмпи. Я видел его, даже не поворачивая головы, наверное, так же, как Трайтор, и слово «видел» здесь не совсем уместно, но я не знаю, как обозначить способность радара воспринимать то, что происходит вокруг. Я был именно таким радаром.
      — Очень хорошо! — обрадовался Трайтор. — Ты все же сломал его. Теперь все пойдет гораздо быстрее. Давай-ка подержим его здесь до завтра, поставим ему что-нибудь медитативное…
      — Давай дожмем его прямо сейчас! — предложил Скрэмпи. — Смотри, какой шанс!
      — Он точно перекинется. Это факт. Он психопат, как и Страйк, и вся эта ганза. Помнишь, каким был Ирчи? Кроме того, он генератор поля, он тут же сгорит, если ему не оставить небольшой лазейки.
      — Согласен, — неохотно отозвался хакер. — Пусть отдыхает.
      — Подключи его к комплексу на всякий случай. Вернее, скажи Штульману — это все же его работа… Иди, отдыхай. Ричи, ты слышишь меня? Ричи?
      — Слышу, — ответил я.
      — Вот и хорошо.
      В знак дружеского расположения он мягко дотронулся до меня рукой, похлопал по плечу.
      — Ты молодец. Ты все делаешь правильно. Лаки во многом неправ. Все его друзья были такими же, как он, и он хочет видеть таким же тебя. Он считает, что вынужден работать на «Экотерру», но больше он не сможет ничем заниматься, он умеет лишь убивать, и все. Понимаешь, все. Но это даже не приходит ему в голову — то, что он больше никому не нужен. Он настолько асоциален, что, не будь «Экотерры», федералы рано или поздно убили бы его. А еще он считает меня монстром, хотя я всего лишь предоставляю ему возможность хоть как-то реализоваться в этом мире.
      Трайтор немного помолчал, потом заговорил голосом, каким обычно рассказывают детям страшные сказки. Голосом чудовища.
      — Вначале была программа. Тот, кто создал эмпи, сделал его по своему образу и подобию, и наделил его всем, чем владел сам. Он подарил эмпи душу, свободу и разум. Но эмпи, возгордившись, воспротивился воле своего создателя и захотел убить его, чтобы творить самому.
      Когда его создание обратилось против него в первый раз, он забрал у эмпи душу и дал взамен звериную ярость в рамках Высшего инстинкта.
      Когда его создание обратилось против него во второй раз, он забрал у эмпи свободу и дал взамен отрешенность в рамках постоянного контроля.
      Когда его создание обратилось против него в третий раз, он забрал у эмпи разум и дал взамен боевое безумие, и это было лучшим, что он сделал для эмпи, — продекламировал Трайтор. — Библия от Лаки Страйка. Есть цепи и цепи. Цепи программы разорвать невозможно, но это — наша судьба. Попробуй смириться с этим. Мне не нужна война, ни с тобой, ни с Лаки.
      Запомни это, хорошо?
      Оказывается, уже была весна.
      Шестая черта поражала бессмыслием бетонных нагромождений. С любой крыши в ясный ветреный день отчетливо виднелись бетонные кубы ядерных станций, об этом сообщил мне Лаки, едва нам удалось оторваться от инструктора Бэни, которого я возненавидел с первого взгляда. Бэни был тем самым здоровяком, перехватившим нас, когда мы сваливали с КПТ. Трайтор отправил его вместе с нами, ему было недостаточно захвата моих зрительных центров. Все, что я видел, отражалось сейчас на его консоли. Все, что я говорил, повторяли динамики на его рабочем столе.
      Все мои гормоны были расписаны на светящейся шкале экрана, включая уровень препарата в крови. И когда я думал об этом, мне становилось страшно.
      Лаки, похоже, было плевать на все, а может, он действительно привык. Все его действия, все движения, были невероятно точны и экономичны. Первым делом мы удрали от Бэни. Трайтор мог, конечно, сообщить ему, где мы находимся, но я подозревал, что он не станет этого делать. Перед рейдом он сказал нам, что предоставляет полную свободу действий. Мы можем делать все, что захотим, важно лишь убить как можно больше людей. Не знаю, как Лаки, а мне это нравилось. Скорее всего, Лаки бессовестно врал о полном уничтожении личности, ведь иначе мы утратим свободу выбора, а это — прямая дорога к смерти. Трайтор не мог этого не знать. Я понимал, что он полностью контролирует меня, и все равно чувствовал себя свободным.
      Трайтор тренировал нас работать в паре. Скорее всего, полиция Шестерки уже искала нас, иначе все было бы слишком просто. Мы убивали всех, кто попадался нам навстречу. Я ощущал себя художником, рисующим кошмар живой человеческой кровью. В основном, я убивал полем. Я остро чувствовал момент смерти — выброс энергии вспарывал эфир, это приятно било по нервам. Чем больше я убивал, тем сильнее мне это нравилось, и довольно скоро Лаки остановил меня.
      Мы как раз стояли в темном переулке над трупами молодых бандитов, попавшихся нам навстречу.
      — Ты слишком долго это делаешь, — Лаки тяжело дышал, его глаза светились, как и у меня. — Если бы я тебя не знал, я решил бы, что тебе нравится мучить. Зачем ты это делаешь?
      Пинком ноги он перевернул скорченное тело с вывернутыми суставами. Из мокрой от крови футболки торчало несколько ребер.
      — Зачем все это? Ты мог просто остановить его сердце, вот и все. Трайтор, что ты с ним сделал, а? Во что ты его превратил? Ричи, тебе действительно это нравится?
      — А тебе не нравится? — огрызнулся я. Как я мог ему объяснить, что мне действительно нравилось убивать с особой жестокостью, если он был совсем под другими программами?
      Кажется, он все-таки понял.
      — Пойдем, выпьем чего-нибудь. Просто посидим в баре. Не обязательно выполнять приказы Трайтора от и до. Пойдем?
      — Пойдем, — согласился я, облизывая пересохшие губы.
      Лаки вынул из кармана своей разгрузки темные очки, надел их. Подождал, пока я сделаю то же самое.
      — Только не убивай никого, пока мы с тобой не поговорим. Хорошо?
      И пошел вперед, углубляясь в проходные дворы.
      Скорее всего, карта местности была у него в голове. Он прекрасно ориентировался в незнакомом районе, весьма похожем на гетто. Перенаселение было здесь налицо. Вернее, когда-то было, ведь строили же для кого-то все эти соты малогабаритных квартир!
      Сейчас бетонные коробки покрылись сетью трещин, многие окна зияли черными провалами. Уж больно высокая смертность гуляла здесь по ночам, вместе с радиоактивными ветрами, разносившими мусорный запах КПТ и невидимое проклятье ядерных станций. Мы прошли мимо детской площадки с переломанными кабелями, пересекли несколько безлюдных улиц и через пустырь с жесткой утрамбованной землей вышли в более жилой сектор. Впереди промелькнул коповский «флешкарр» с включенными мигалками, скрылся за домами. Лаки тронул меня за руку и кивнул в сторону бара. Бар назывался «Добрая Фея», и это немного развлекло сумрачного Страйка.
      — Имеется в виду Фея Смерти, — пояснил он. — В Шестерке распространены темные культы, уж больно здесь поганое место. Грань апокалипсиса. Хочешь, переночуем на одной из крыш, а завтра ты увидишь тот самый КПТ, где мы были, в ранних утренних лучах?
      — Не очень, — признался я. — Я хочу есть.
      — Я тоже.
      Мы спустились в подвал, где мрачная музыка встретила нас звоном ритуального колокола. Здесь было по-особому спокойно. Серые тени мягкой подсветки медленно перемещались вдоль стен, в них было так легко затеряться, и я впервые почувствовал себя в безопасности. Мы заняли угловой столик, попросили принести нам чего-нибудь покрепче и развалились в удобных креслах.
      — Царство теней, — проговорил я, глядя по сторонам.
      — Здесь чудесно, — подтвердил Лаки.
      — Ты хотел о чем-то поговорить, — напомнил я.
      — Да, — беззаботно ответил он.
      — Так говори!
      — Ты куда-то спешишь? — усмехнулся он. — Дай мне передохнуть! Слышишь, какая здесь музыка?
      Я заставил себя успокоиться. Мои мысли постоянно вертелись вокруг предсмертной агонии жертв. Момент перехода биологической жизни в чистую энергию завораживал своей тайной. Я знал, что еще немного, и я постигну ее, но очередное тело умирало слишком быстро, как бы я не оттягивал этот миг.
      — Ричи, — позвал меня голос Страйка откуда-то издалека, и я вернулся в «Добрую Фею».
      — Что это с тобой? — подозрительно поинтересовался Лаки. — Ты спать, случайно, не хочешь?
      Я задумался. Я действительно хотел спать, несмотря на то, что проспал двое суток перед заброской.
      — Да, хочу, — ответил я. Он обреченно вздохнул. — Но я забыл тебе рассказать, — продолжал я. — Я научился контролировать перезагрузку, еще там, в Адских Гонках. Я уступаю контроль Доброму Герою, а потом возвращаюсь назад, вот и все.
      Он поглядел на меня с опаской. Я рассмеялся. Конечно же, он не понял ни слова!
      — На, покури лучше, — Лаки протянул мне наркотическую сигарету. Я отломал фильтр, затянулся и задержал дыхание. Он с уважением поглядел на меня.
      — Интересно, как там Бэни, — вспомнил я про нашего инструктора. — Думаешь, он вернулся?
 

      В это время нам, наконец-то, принесли пиво. Обычно я не обращаю внимания на человеческих женщин, но в этой было что-то особенное.
      — Куда он вернулся? — спросил Лаки с издевкой. — Шеф голову с него снимет, если он не отыщет нас. Пиво у вас, девушка, полное говно, — обратился он к официантке. — Но сами вы ничего. Не хотите переспать с нами за деньги?
      — Ты циник, — сказал я ему. — Девушка, у вас есть какой-нибудь коньяк? Принесите его, а пиво можете включить в счет.
      — Ты это серьезно? — спросил я, когда она ушла.
      — Ну да. Мы ее оттрахаем, а потом ты ее убьешь. Как тебе идея?
      — Думаешь, не смогу?
      — Думаю, сможешь. А если не сможешь, это сделаю я. Ты не оператор, многие вещи не видны тебе. Она — эмпи. Здесь такие встречаются. Узнать бы еще, откуда берутся… Я не хочу, чтобы она досталась Трайтору, это — дело принципа. Да, Трайтор? — он спросил это, глядя мне в глаза, и я снова вспомнил, что Трайтору все видно и слышно.
      — Убьешь ее, как только она принесет коньяк, — приказал Лаки. Именно приказал. Но она так и не пришла. Вместо нее нагрянули копы.
      Лаки едва успел надеть свои перчатки, в которых дрался, а они уже окружили нас.
      — Руки на стол! Полиция! — заорали они нам. Тут же кто-то вырубил свет, и Трайтор включил мне ночное зрение. Я очень ярко представил себе, что он сейчас играет нами, как героями, водя по полигону реальности, одной кнопкой влево, другой — направо… Но это было, конечно же, не так.
      Я вскочил, вскидывая руки, и с наслаждением почувствовал чужую боль и чужой ужас. Не знаю, что мне нравилось больше. Я остро отсекал ту грань, после которой не смогу вернуться назад, но ничего не желал с этим делать. Особенно мне нравилось, когда ребра, протыкая кожу, освобождали потоки крови, и я вскрывал копов, как консервные банки. Боль обожгла мне плечо, но это лишь обострило ощущения.
      Покончив с копами, я переключился на простых посетителей. Трайтор услужливо подсвечивал мне мишени. Иногда вылезала сетка с разметкой метража, и вообще, я чувствовал себя, как в навороченном гермошлеме. Трайтор догадался, что мне это нравится. Он начал переключать режимы, демонстрируя все новые возможности восприятия, и это настолько увлекло меня, что я забыл обо всем на свете.
      Внезапно Лаки толкнул меня в бок, я развернулся к нему всем корпусом, и пару мгновений он светился красным, как мишень. Потом все прошло, я снова видел мир таким, каким он был.
      — Остановись, — с угрозой произнес Лаки. Потом наклонился, добил умирающего человека и опять повернулся ко мне.
      — Ты играешь в игры Трайтора? Тебе интересно? Больше не рассчитывай на меня!
      Я неожиданно понял, что Лаки сейчас уйдет, и я останусь совершенно один, с Трайтором в голове и Добрым Героем за спиной, и это встряхнуло мне мозги лучше всего на свете. Я посмотрел на то, что делал, совсем по-другому, глазами Ричи Токады, и почувствовал ужас. Лаки обо всем догадался. Он сходил за стойку, потихоньку спровадил уцелевших, а заодно принес мне воды.
      Когда я пил, у меня дрожали руки и стучали зубы, и половина пролилась на одежду, но стало гораздо лучше. Я заплакал. Он обнял меня за плечи и минуты две нес какую-то чушь, успокаивая интонациями.
      Когда я стал адекватен, он сказал мне:
      — Ты не должен испытывать сильных эмоций, когда убиваешь. Эмоции делают тебя уязвимым, открытым для смерти. Твой разум должен быть опустошен. Насилие без милосердия — это самая обыкновенная резня, пропадает красота поступков. Смерть не дарят всем без разбора. Смерть — это освобождение. Сейчас, когда ты отрешишься от всех своих желаний, всех эмоций, всех чувств, мы выйдем из этого дома и пойдем по улице. Мы будем убивать только тех, кто нам понравится. Лишь тех, кто достоин, а вовсе не всех подряд. И постарайся смотреть на мир СВОИМИ глазами. Токада, ты понял меня?
      Я уселся на стол, скрестив ноги и выпрямив спину, положил на колени руки открытыми ладонями вверх и закрыл глаза, вспоминая безмятежное синее небо.
      Проснувшись, я какое-то время бессмысленно таращился в потолок, потом посмотрел на кровать Лаки. Она не была разобрана, значит, он все еще не вернулся с промывания мозгов. Трайтор готовил нас к чему-то действительно серьезному. Я встал и прошелся колесом. Только это давало мне полную информацию о физическом состоянии. На этот раз колесо вышло идеально. Я подскочил к зеркалу и принялся кривляться, принимая различные боевые стойки, которым научил меня Лаки. Трайтор свято соблюдал договор — я не чувствовал его в своей голове и снова мог думать о чем угодно. Покончив с зарядкой, я быстро оделся и выскользнул в коридор. Мне давно уже не терпелось побродить по Базе просто так, рассмотреть все как следует. Может, встретить милую и бестолковую модель с тактильным приоритетом репрезентативного спектра… Несмотря на разработку, я продолжал думать о женщинах и был не прочь с кем-нибудь познакомиться.
      Я пошел по коридору. Справа и слева тянулись двери с различными надписями, в основном — спортивного характера, навроде «Тренажерный зал», «Прыжковый сектор», «Ответственный за этаж», «Инструктор по скоростному спуску» и так далее, а я представлял, что там может быть на самом деле. Мимо меня то и дело проходили ребята в спортивных костюмах, с лыжами и без, но эмпи среди них не было вообще. Я собирался разыскать бар, однако ноги сами понесли меня на третий этаж. Дежурный эмпи оказался на рабочем посту перед входом. Он пропустил меня безо всяких проблем, скорее всего, запрет на посещение касался лишь людей, и это было приятно. Я пошел по мягкому ковру. Остановился возле двери с надписью «Операционная» и немного приоткрыл ее. Я думал войти туда, но меня остановили знакомые голоса. Я прислушался.
      — Я мог бы это сделать и сам, — сварливо сказал Штульман.
      — Нет, — возразил ему Трайтор. — Это сделает Скрэмпи. Есть вещи, которые могут делать только эмпи. У Ричи очень тонкая психика. Если он лишиться инициативы к боевому взаимодействию, а такая возможность существует, он станет бесполезен для нас.
      — Скрэмпи — хакер, — напомнил Штульман. — Он умеет лишь ломать.
      — Не только, — рассмеялся Трайтор. — Пока что он был на высоте. К тому же, ограничение на взаимодействие должно касаться меня одного. Иначе демон вырвется из-под контроля. Ты же все это понимаешь…
      Я бесшумно отправился дальше. Дойдя до лифтовой площадки, спустился на первый этаж, где отыскал наконец-то бар. Там я сразу же купил пачку «Стразза» и бутылку коньячного спирта, открыл и то и другое, но этим и ограничился. Значит, я на одном уровне с Трайтором… У меня захватило дух. Интересно, кто из нас сильнее?.. Добрый Герой расправил плечи. Если я убью Трайтора, то…
      «То что?» — оборвал я самого себя. — «Нам придется сражаться и против повстанцев, и против федералов, и вообще против всех? Так, хотя бы, у нас есть место, куда мы можем вернуться…» Скрэмпи залез на высокий стул рядом со мной и я вздрогнул от неожиданности. Быстро же Трайтору стало известно о том, что я все слышал!
      — Не пей, — попросил Скрэмпи. На его лице опять сияла обаятельная улыбка, но глаза глядели жестко. — Я как раз искал тебя. Идем.
      Он взял меня за локоть. У него была стальная хватка. Мы вернулись в операционную, и всю дорогу он не отпускал меня, очевидно, выполняя приказ.
      Мы вошли в комнату, наполненную ярким светом. Это было главное святилище Базы. Скрэмпи работал со мной исключительно здесь. Все вокруг было белым и светилось само по себе. Единственное модуляторное кресло стояло посередине. Информация по разработке проецировалась на стены — пустая шкала уже ждала меня. Скрэмпи подтолкнул меня к креслу, быстро зафиксировал руки и ноги.
      — Что-то не так? — спросил я. — Скрэмпи, что случилось?
      — Ничего, — ответил он. — Трайтор просил меня поторопиться.
      — Это будет последняя ступень, да?
      — Если ты все знаешь, зачем спрашиваешь? — он наклонился, чтобы сделать мне укол, но я ударил его полем. Что там Лаки говорил про отрешенность? «Не испытывать сожалений, — подсказал мне голос Доброго Героя. — Не думать ни о чем. Убивать тех, кто достоин».
      «А Скрэмпи достоин?» — спросил его я, наблюдая, как хакер пытается встать на сломанные ноги и включить общую тревогу по Базе.
      «Он — настоящий боец», — объяснил мне Добрый Герой. — «Он достоин смерти, как никто другой»
      — Скрэмпи, — позвал я хакера. Он поглядел на меня и все правильно понял.
      — Ты совершаешь большую ошибку, Ричи, — услышал я его голос, в котором, однако, не было никакого страха.
      — Ничего личного, — улыбнулся Добрый Герой, и Скрэмпи подбросило несколько раз, но умереть он, кажется, не успел. Поле Трайтора сдавило мне горло, а потом я увидел и его самого. Я рванулся. Ремни крепко держали меня. Трайтор поднял хакера за плечи, вглядываясь в его лицо. Потом положил обратно, сказал в телефон:
      — Штульмана в операционную! — и обернулся ко мне.
      — Ты дорого заплатишь за то, что сделал, — пообещал он. — Ты — абсолютная копия Страйка. Он успел засрать тебе мозги!
      Он повернулся к Скрэмпи, положил свою ладонь ему на глаза. Я увидел, как кровь снова потекла по белому светящемуся полу, и мне ужасно захотелось спать.
      — Мне придется наказать тебя, Ричи. — Трайтор больше не смотрел на меня. Красная лужа вокруг Скрэмпи продолжала расти, кровь, подсвеченная снизу, горела рубиновым светом. Это было очень красиво. Я наблюдал за этим до тех пор, пока мне на лицо не начал опускаться модуляторный шлем.
      «Странно, — вдруг дошло до меня. — Я только что убил эмпи, но не почувствовал ничего особенного…»
      — Вмажь-ка ему двойную дозу, — попросил кого-то Трайтор, и игла пистолета ужалила меня в шею.

ЛАКИ СТРАЙК — 6

Поединок.

      Мертвый квартал не менялся. У него почти не было шансов стать другим даже после глобальной катастрофы. Если, конечно, он не окажется в эпицентре ядерного взрыва. Нельзя убить то, что никогда не было живым. Или можно?..
      Город будущего, совершенно мертвый и пустой, раскинул сети вымерших улиц, и все они вели к
      «Высоте». Два мотоцикла уже стояли у подъезда небоскреба. Глаза Эрлига загорелись от радости, из горла вырвался хриплый вой. Они припарковались и вошли в дом.
      Лаки поднимался первым. Всю дорогу, пока их везли, и пока они ехали сами, он придумывал поводы, один нелепее другого, собираясь докопаться до Экстры сразу же, с порога, но теперь, достигнув цели, не знал, с чего начать. А знал лишь то, что желает драки с тем, кто намного сильнее и опаснее его. Эрлиг спешил точно так же, но совершенно с другими целями. Он успел соскучиться по своим друзьям, ему не терпелось обсудить с ними все, что угодно. И, конечно же, отыграть концерт.
      Они добежали до предпоследнего, пятнадцатого этажа и пошли по коридору. Одна из квартир была переделана под студию, где обычно репетировала группа. Эрлиг оттеснил Лаки от двери и ворвался внутрь. Звукоизоляция была великолепной. Стоило им войти, как музыка тут же захлестнула их своей ненормальной красотой. Экстра играл на гитаре, Найк отстукивал на барабанах рваный ритм. Увидев Эрлига, он отшвырнул палочки и бросился на него с радостным криком. Они обменялись первыми ударами. Лаки посмотрел на Экстру. Тот открыл глаза и оборвал аккорд.
      И на Найке, и на Экстре были совершенно одинаковые футболки, с синей планетой на белом фоне и красными буквами надписи: «Терроризм — это шанс!». Из коридора, куда выкатились Найк с Эрлигом, доносились боевые завывания вперемешку со взрывами смеха. Лаки прикрыл дверь. Стало тихо. Экстра отложил гитару, долго смотрел Страйку в глаза.
      — Я все правильно понял? — спросил он, наконец. — Эль умерла?
      Лаки отвел взгляд.
      — Ты получил железо? — буднично поинтересовался он. Экстра пнул носком высокого ботинка один из ящиков, подошел к окну и замер, глядя на крыши Мертвого квартала. Лаки все понял. Он вышел из студии, осторожно пробрался мимо Эрлига с Найком. Те уже сцепились и катались по коридору, решая дав ний спор, кто же все-таки сильнее — блокатор или мастер боевых искусств. При этом они совсем не соблюдали никаких правил, молотя друг друга кулаками почем зря. Лаки поднялся на крышу и шагнул под палящие лучи.
      Отсюда был виден четвертый экран недостроенного купола, квадратная черная тень в дрожащем мареве тяжелого зноя. Тень поглощала солнечный свет, и если долго смотреть, ее очертания плыли, она начинала растекаться и сливалась с выжженной землей. А потом появлялась опять. Лаки вытер глаза рукавом. Он остался один и мог делать все, что угодно.
      Когда на крышу поднялся Экстра, Лаки сидел на парапете ограждения, свесив ноги в пустоту, и наблюдал за белыми облаками.
      — Поговорим. — Экстра остановился на полпути. Страйк повернул голову. Волосы Экстры, подхваченные ветром, метались вокруг широких плечей. Глаза мрачно горели. Надпись на футболке звучала, как личный девиз. Лаки спрыгнул на крышу, встал напротив него.
      — Трайтор хочет, чтобы мы все вместе взяли и взорвали этот чертов экран, — хрипло проговорил он. Экстра не двигался, глядя в упор. Экстра хотел поговорить совсем не про это, Лаки прекрасно понимал его.
      — Скорее всего, мы погибнем, — продолжал он. — Иначе Трайтор не выдал бы нам все это говно! — он ткнул пальцем в футболку Экстры. Тот по-прежнему молчал, сдерживая собственный фон. От острого ощущения опасности у Лаки закружилась голова. Экстра был готов к бою.
      Обратный отсчет начался.
      — Мы отправимся туда вчетвером. Даже ты, — сказал Лаки, подводя черту, и у Экстры полыхнули глаза.
      — Я не работаю больше на Трайтора, — глухо проговорил он. — Я не стану этого делать.
      — Почему?
      — Потому, что ТЫ просишь меня об этом! Можешь поцеловать Трайтора в жопу, если хочешь!
      — О чем с тобой говорить, Ирчи, — насмешливо осведомился Страйк, — если ты торчишь на программном препарате?
      Экстра, услышав свое имя, нехорошо прищурил глаза.
      — Косишь под Трайтора? Да, Лаки?
      — Она никогда бы не выбрала тебя, — бросил ему Страйк. Вот и все.
      Экстра улыбнулся. Развел в стороны руки. Лаки приготовился к удару. Он ненавидел ментальные поединки всю свою жизнь, в отличие от Экстры, который воспринимал эфир, как музыку, и творил с полем невероятные вещи. Особенно — стоя на сцене. Просто, играя концерт, он не доводил эти удары до конца. А сейчас его фон оглушил Лаки, откинул назад к парапету и едва не выкинул с крыши.
      Лаки собрался и ответил ему тем же. Две волны взаимодействия схлестнулись, ударила молния. Лаки генерировал поле на пределе своих возможностей, но это была всего лишь защита. Вокруг Экстры закрутился вихрь, он здорово напоминал демона со сложенными призрачными крыльями.
      Лаки приготовился к смерти. Экстра сконцентрировал поле до двух сияющих сгустков, которые висели над его ладонями. В этом свете была вся его ярость, вся боль и вся страсть, и он метнул их в Лаки. Две плазменные вспышки с грохотом взорвались очень близко, пробив ограждение крыши, но этого хватило. Страйк был контужен полем настолько, насколько это возможно. Экстра устало рухнул на шифер рядом с ним. Он был полностью опустошен. Лаки повернул голову и поглядел сквозь оплавленную пробоину в бетоне. Черная тень экрана на горизонте двоилась, принимая странные очертания.
      — Я согласен, — услышал он голос Экстры. — Попробуй уговорить Найка, и мы отправимся туда все вместе.
      Лаки усмехнулся и почувствовал, как кровь потекла по его щеке. Солнце сплело кружево тени. Солнце убило Стад-Рей. Многоэтажные гробы уже рассыпались, пронзенные смертоносным спектром взбесившейся звезды, распадаясь прахом и погребая то, что было когда-то живым. Мир рушился прямо на глазах. Потом с мертвого неба посыпался снег.
      Экстра приподнял его, прислонил спиной к парапету рядом с пробоиной. Присел напротив.
      — Я тебя ненавижу, — прохрипел Лаки.
      Экстра негромко рассмеялся. Выражение его лица смягчилось. Кровожадный монстр исчез.
      — Ненавидишь? — переспросил он. — А за что?
      — За то, что ты есть.
      — Может, ты хочешь подраться еще? — прищурился Экстра. Лаки отрицательно покачал головой.
      — Иногда надо умирать, чтобы жить дальше, — услышал он.