В ту ночь авиация дальнего действия подвергла бомбардировке еще 10 вражеских аэродромов. В операции участвовало 110 наших самолетов.
      А сутки спустя на неприятельском аэродроме в Полтаве было уничтожено 12 "юнкерсов". Одновременно соединения АДД нанесли удары по немецким авиабазам в Смоленске, Брянске, Сеще, Чугуеве. За ночь немцы недосчитались более 50 самолетов.
      Большой урон наши экипажи причинили врагу в районе Красного Бора. Убитых летчиков, штурманов, обслуживающий персонал германского воздушного флота, как потом стало известно, хоронили три дня.
      В ночь на 27 июня 111 самолетов АДД нанесли сосредоточенный удар по войскам Паулюса. Разведчики сообщали: "Штаб 6-й немецкой армии в Полтаве подвергся сильной бомбардировке авиации, имеются жертвы и убытки". Эти сведения были добыты нашими разведчиками из перехваченных ими фашистских телеграмм.
      Наши экипажи выполняли самые разнообразные боевые задания. В течение июня они, например, уничтожали плавсредства врага и портовые сооружения в Мариуполе, в других портах Черного и Азовского морей, разрушили железнодорожный мост через реку Волхов у станции Кириши, неоднократно сбрасывали различные грузы войскам Калининского, Северо-Западного, Волховского фронтов, партизанам Крыма.
      В боевых вылетах на многочисленные цели успешно действовали не только новые для того времени боевые машины Ил-4, но и устаревшие четырехмоторные ТБ-3. В светлые ночи они часто подвергались атакам немецких истребителей. Хорошо подготовленные и натренированные воздушные стрелки в большинстве случаев опережали неприятеля метким сосредоточенным огнем, заставляя фашистских летчиков преждевременно выходить из атаки.
      Наши бомбардировки наносили ощутимые потери наземным войскам и авиации противника, нарушали важные коммуникации гитлеровцев. Это сильно беспокоило германское командование. Немцы пытались дезорганизовать работу авиасоединений АДД, неоднократно бомбардировали наши аэродромы, атаковывали бомбардировщики над районами базирования.
      25 июня 1942 года экипаж Ил-4 при заходе на посадку на один из подмосковных аэродромов был внезапно атакован вражеским истребителем и получил повреждения. Однако командир экипажа сумел благополучно приземлить машину.
      Примерно в то же время четырехмоторный тяжелый бомбардировщик ТБ-7 подвергся атакам Ме-110. Противнику удалось повредить один мотор, бензосистему, ранить пять человек, находившихся на борту. Отчетливо понимая, что кораблю в любую минуту грозит взрыв, а раненые не могут воспользоваться парашютами, командир не оставил самолета и с риском для собственной жизни довел тяжелый бомбардировщик до места назначения и благополучно совершил посадку. Раненых отправили в госпиталь, самолет отремонтировали, и через несколько дней он снова вылетел на задание.
      Участились и бомбардировки наших аэродромов. Нападению врага подверглись авиаполки, базировавшиеся в районе города Серпухова. В первом случае противнику удалось уничтожить легкий связной самолет, прожектор и грузовую автомашину, во втором - повредить два истребителя ЛАГГ-3. Все бомбардировщики с экипажами, к счастью, находились на задании. За несколько минут до нападения противника последний Ил-4 поднялся в воздух. Что это, случайность? Конечно. За годы войны бывало и не такое!..
      А вот то, что немецкая авиация часто стала совершать налеты на наши аэродромы, считать случайностью мы уже не могли. Чувствовалось, что противник действует продуманно и планомерно. В течение одной ночи гитлеровцы бомбардировали три базировавшиеся на большом удалении авиачасти АДД. Одновременно немцы нанесли удар и по ложному аэродрому. Его комендант довольно правдоподобно разместил на поле макеты самолетов, оборудовал ложные взлетно-посадочные полосы, выложил световое "Т" и вспышками прожекторов, сигнальными ракетами создал у противника впечатление действующего аэродрома.
      Потери при вражеских налетах оказались незначительными. Но это ни в коей мере не успокоило нас. Военный совет АДД обсудил вопрос об усилении противовоздушной обороны аэродромов, повышении бдительности и боевой готовности частей и подразделений. Во всех авиаполках с командным и личным составом проводились разборы боевых действий, анализировались промахи и упущения, давались конкретные указания, как отражать налеты фашистской авиации.
      Возросшая активность вражеской авиации объяснялась не только улучшением состояния полевых аэродромов после весенней распутицы и установившейся летной погодой. Это объяснялось прежде всего тем, что немецко-фашистское командование готовило крупное наступление на юге, и авиация противника стремилась восстановить уже пошатнувшееся господство в воздухе, подавить основательно досаждавшую гитлеровцам нашу авиацию дальнего действия.
      В конце июня оживилась деятельность немецко-фашистских войск на левом фланге Брянского фронта, в полосе Юго-Западного фронта. И мы получили задачу от Ставки наряду с ударами по железнодорожным узлам и аэродромам противника, уничтожать скопления вражеских войск на угрожаемых направлениях.
      В ночь на 24 июня 30 самолетов Ил-4 бомбардировали крупное сосредоточение гитлеровцев в 8-11 километрах северо-западнее Мценска. Одновременно 32 наших экипажа нанесли удар по скоплению живой силы и техники врага в районе Волчанских хуторов.
      Я в то время находился на командном пункте и руководил боевыми действиями частей и соединений. Помню, командир 1-го тяжелого бомбардировочного авиаполка полковник И. В. Филиппов доложил о случае находчивых действий одного экипажа ТБ-3. Сильным зенитным огнем гитлеровцам удалось повредить корабль: двигатель вышел из строя, а от взрыва снаряда воспламенилась находившаяся на корабле светящая авиабомба САБ-15. Стрелок-радист, рискуя быть обожженным, бросился к горящей бомбе и моментально выкинул ее через люк. САБ-15 медленно опускалась к земле, освещая ее ярким огнем, а экипаж совершил новый заход на цель скопление танков и артиллерии.
      После посадки на свой аэродром в фюзеляже бомбардировщика насчитали 150 пробоин от осколков зенитных снарядов.
      Выслушав тогда доклад командира авиачасти об этом боевом эпизоде, я предложил представить членов отважного экипажа к правительственным наградам. К сожалению, память не сохранила имен и фамилий славных героев...
      А наши части продолжали интенсивно бомбардировать вражеские войска и в последующие ночи. Так, например, с 25 на 26 июня мы подняли 182 бомбардировщика. Это был один из массированных ударов авиации дальнего действия по немецко-фашистским войскам, нацеленным на воронежское направление. Наши части буквально каждую ночь бомбили скопления вражеских танков, пехоты, выявленных фронтовой авиаразведкой. Одновременно наносили удары по аэродромам противника в районе Белгорода и Краснограда.
      Утром 28 июня 1942 года после мощной артиллерийской и авиационной подготовки армейская группа немецко-фашистских войск "Bейxc" развернула наступление против соединений левого крыла Брянского фронта. Превосходящим силам врага удалось прорвать нашу оборону и продвинуться вперед.
      На рассвете 30 июня 6-я немецкая армия нанесла удар из района Волчанска по правому крылу Юго-Западного фронта. Гитлеровцы продвинулись на глубину до 80 километров и к исходу 2 июля вышли в район Старого Оскола и Волоконовки. Одновременно на линию железной дороги Старый Оскол-Касторное вырвались подвижные соединения немецкой армейской группы "Вейхс". Часть войск Брянского фронта оказалась отсеченной.
      Фашистские танки и мотопехота вышли к Дону, захватили небольшой плацдарм на левом берегу и прорвались к Воронежу, где встретили организованный отпор героических защитников древнего города, награжденного впоследствии орденом Отечественной войны I степени.
      Контрудар наших резервных соединений из района южнее Ельца приостановил дальнейшее продвижение гитлеровцев. До середины июля здесь шли упорнейшие бои, и решением Ставки 7 июля был создан Воронежский фронт.
      Однако на левом фланге Юго-Западного фронта обстановка осложнялась. Танковые соединения 6-й немецкой армии к исходу 11 июля вышли на линию Боковская, Дегтево, передовые части достигли даже Россоши. Противник обошел основные силы Юго-Западного фронта с северо-востока, и наши войска сражались в полуокружении.
      Не прекращая сосредоточенных ударов по таким крупным железнодорожным узлам, как Орел, Брянск, Курск, а также по многим станциям выгрузки фашистских войск, авиация дальнего действия уничтожала немецкую мотопехоту и танки в местах наибольшего их скопления, особенно на переправах через Дон, другие реки.
      Так происходило и 4 июля 1942 года, когда 24-я и 62-я авиадивизии бомбардировали скопление гитлеровцев на переправах через Дон у населенных пунктов Рудкино и Малышево, что в 15 километрах южнее Воронежа.
      36, 53 и 45-я авиадивизии нанесли удары по железнодорожным узлам Орел и Курск, где было сосредоточено много вражеских эшелонов. Это сильно помешало немцам в восстановительных работах и на некоторое время парализовало перевозки противника.
      Тем временем 50-я авиадивизия бомбардировала железнодорожные станции Льгов и Щигры. Это соединение частью экипажей нанесло эффективный удар по скоплению фашистских танков в районе тракторного завода в Харькове, где гитлеровцы оборудовали крупную ремонтную базу.
      В начале июля 1942 года сложное и ответственное задание получили экипажи 3-й авиадивизии АДД. На подступах к Дону необходимо было отыскать и уничтожить замаскированную немецкую базу горючего. Перед вылетом экипажей на задание на аэродроме состоялся митинг. После вступительной речи военкома слово взял коммунист штурман эскадрильи майор С. И. Куликов.
      - Фашистские танки остервенело рвутся к древнему русскому городу Воронежу и к славному Дону, - с волнением говорил Куликов.- Но, как ни силен будет зенитный огонь врага, мы не дрогнем в бою, не свернем с боевого курса и точно поразим цель. От имени личного состава заверяю, что задание Родины выполним, вражескую базу уничтожим и оставим фашистские танки без горючего.
      Патриотические слова подкреплялись боевыми делами. Экипаж, где командиром был Герой Советского Союза Александр Игнатьевич Молодчий, а штурманом - Сергей Иванович Куликов, выполнял роль лидера, которому требовалось в ночных условиях отыскать замаскированную немецкую базу горючего, осветить и обозначить эту важную цель.
      Экипаж уверенно вышел на цель. Сделав несколько кругов, сбросили осветительные авиабомбы. Стало светло как днем. Отыскав запрятанную в складках местности, тщательно замаскированную базу горючего, легли на боевой курс. Сброшена первая серия авиабомб. Вспышки, взрывы, затем опять темно. Штурману, однако, удалось уточнить местонахождение емкостей с горючим. Следует новый заход на цель. На этот раз у гитлеровцев не выдерживают нервы, и они открывают бешеный огонь.
      Но уже поздно - бомбовый удар пришелся точно! На земле взметнулся столб пламени. Экипаж-лидер доразведал замаскированную цель и поджег ее. А тем временем к объекту подошла ударная группа наших самолетов.
      Как зафиксировал фотоконтроль и подтвердила партизанская разведка, в результате ночного налета экипажей 3-й авиадивизии взорвали несколько больших емкостей и сожгли до 400 бочек с ГСМ. Неприятельская база, снабжавшая фашистские танки горючим, прекратила свое существование. А буквально через несколько дней экипаж капитана А. И. Молодчего действовал в качестве лидера при налете на железнодорожный узел Брянск. Хорошо осветив цель САБами и уничтожив вражеский эшелон фугасными авиабомбами, он обеспечил летчикам части условия для эффективного удара по важным целям. В результате успешного бомбометания были разрушены выходные стрелки железнодорожного узла.
      Но при выполнении задания самолет-лидер, принявший на себя весь зенитный огонь, получил более 60 пробоин и был подбит. Машина плохо слушалась рулей, летчику с большим трудом удавалось удерживать ее в горизонтальном полете. И тем не менее Александр Молодчий успешно довел поврежденный корабль до своего аэродрома.
      В стартовках и боевых листках рассказывалось о мужественных действиях экипажа А. И. Молодчего, точном бомбометании штурмана С. И. Куликова, а также о юбилеях гвардии капитана М. В. Симонова и гвардии майора Д. В. Чумаченко, которые первыми в части совершили по 150 успешных боевых вылетов.
      Замечательным летчиком-ночником по праву считался гвардии капитан Михаил Симонов, удостоенный вскоре звания Героя Советского Союза. При налете на вражеский аэродром его экипаж уничтожил 12 фашистских самолетов, а при бомбометании по железнодорожной станции разбил 17 вагонов с боеприпасами. Летчик стал одним из зачинателей увеличения бомбовой нагрузки на самолет. Он производил взлет перегруженного корабля по тщательно продуманному плану с учетом всех элементов, обеспечивающих безопасное пилотирование машины с максимальной нагрузкой. Его примеру последовали многие другие.
      Командиры, комиссары и политорганы, партийные и комсомольские организации широко поддерживали такие патриотические начинания и распространяли опыт лучших экипажей. Творчески использовались различные формы и методы воспитания. Этому, несомненно, способствовало принятое Центральным Комитетом партии 12 нюня 1942 года решение о коренном улучшении партийно-политической работы в Красной Армии. При политотделе АДД в то время создали коллектив агитаторов. Идейным воспитанием летчиков занимались не только штатные пропагандисты. Устной агитации, принявшей массовый характер, уделяли внимание все командиры и политработники, и том числе и высшего звена. Перед вылетами на боевые задания личный состав напутствовали командующий авиацией дальнего действия генерал А. Е. Голованов, его заместители, член Военного совета АДД дивизионный комиссар Г. Г. Гурьянов, начальник политотдела АДД полковой комиссар С. И. Черноусов, командиры и комиссары авиасоединепий и частей. В яркой и доходчивой форме они разъясняли летчикам большие и ответственные задачи, поставленные перед авиацией дальнего действия Верховным Главнокомандованием. Их политические выступления тесно увязывались с жизнью и конкретными боевыми делами частей, популяризировали передовой опыт.
      Мы стремились внушить каждому летчику, штурману, воздушному стрелку-радисту и борттехнику, что от их тщательной подготовки к вылету, от их личной храбрости, стойкости, трудолюбия и выносливости, дисциплинированности и бдительности зависят все наши успехи. В дни тяжелых оборонительных боев, которые вели советские войска южнее Воронежа, командный и партийно-политический состав авиачастей стремился поддержать всеми средствами наступательный дух летчиков, штурманов, стрелков-радистов. Авиация дальнего действия фактически всегда наступала, атакуя врага с воздуха, уничтожая его меткими и прицельными бомбовыми ударами.
      Наши соединения буквально каждую ночь действовали в интересах войск, оборонявшихся на воронежском направлении. Даже 5 июля, когда погода резко ухудшилась, наиболее подготовленные экипажи 62-й и 113-й авиадивизий поднялись на задание. Они бомбардировали железнодорожные узлы Орел, Курск и по-прежнему уничтожали скопившиеся эшелоны врага.
      Правда, в эту ненастную ночь АДД вела ограниченные боевые действия и совершила всего 180 самолето-вылетов при общем налете в 739 часов. Как это не сложно вычислить, каждый вылет экипажа в среднем продолжался 4 часа. Цель не очень-то ближняя!
      Наши частые налеты на железнодорожные узлы Орел и Курск основательно нарушали воинские перевозки противника, наносили гитлеровцам ощутимые потери. Фашистское командование поспешило укрепить противовоздушную оборону узлов. И мы усилили борьбу с ПВО. Показательны действия 1-го тяжелого бомбардировочного авиаполка. При налете на железнодорожный узел Курск наиболее подготовленные и опытные экипажи его засыпали вражеские прожекторы, зенитные батареи мелкими осколочными и зажигательными авиабомбами, ослепляли расчеты зенитных орудий светящими авиабомбами и уничтожали фугасными крупных калибров. Это позволяло остальным экипажам нанести эффективный удар по железнодорожному узлу.
      Еще больший урон врагу АДД нанесла при налетах на Брянский железнодорожный узел. Как сообщали командующий войсками Западного фронта генерал армии Г.К. Жуков в разведывательное управление Генштаба Красной Армии, и результате ночных бомбардировочных ударов по железнодорожному узлу Брянск-2 было уничтожено более 500 вагонов, около 200 немецких автомашин, разбит эшелон с минами и тяжелыми артиллерийскими снарядами, уничтожены 3 эшелона с пехотой и один - с конницей противника, а также эшелон с горючим и склад с продовольствием, выведено из строя 7 паровозов,
      При налете было разбито 30 дальнобойных немецких пушек, 4 зенитных установки, 9 фашистских танков, другая боевая техника.
      Разрушены вокзал, паровозное депо, и, как было сказано в сообщении, в 47 местах порвано железнодорожное полотно.
      Нам стало известно, что железнодорожный узел Брянск-2 не работал несколько суток. Одновременно поступили сообщения о результатах нашего налета на немецкий аэродром в районе Брянска. Там было уничтожено 3 фашистских самолета, 5 повреждено, сожжен склад горючего и вызван большой пожар.
      Действуя всем боевым составом в интересах Брянского и вновь образованного Воронежского фронтов, АДД в первой половине июля 1942 года бомбила скопления фашистской пехоты и танков южнее Воронежа, уничтожала переправы противника через реку Дон.
      Интенсивно работала 17-я авиадивизия, наносившая удары по подвижным войскам противника, по опорным пунктам н переправам гитлеровцев. Но вот в одном из донесений штаба соединения вдруг сообщили, что с боевого задания не вернулся командир авиадивизии генерал-майор авиации Евгений Федорович Логинов. Отважный и инициативный генерал часто вылетал на бомбардировку целей, когда по ним действовали авиаполки вверенного ему соединения. Одновременно он контролировал, как части и экипажи выполняют поставленную боевую задачу, стремился лично убедиться в эффективности наших бомбардировочных ударов. Так происходило и на этот раз, когда экипажи наносили удары по вражеской переправе в районе Коротояка. Генерал Е. Ф. Логинов, находившийся продолжительное время над целью, попал под сильный зенитный огонь гитлеровцев, и его самолет был сбит. Спустя несколько суток из штаба Воронежского фронта нам сообщили, что в одной из армий задержан неизвестный человек в шерстяном свитере, насквозь промокший и грязный, вылезший из Дона прямо на позиции нашего боевого охранения. Неизвестный, не имевший документов, назвался генерал-майором авиации, командиром 17-й авиадивизии. Он сообщил, что его самолет был сбит противником в районе Коротояка. Мы поняли, что речь идет о Евгении Федоровиче Логинове, и обрадовались, что он жив. Выбросившись из неуправляемого и горящего бомбардировщика с парашютом, генерал приземлился на территории, занятой фашистскими оккупантами. Несмотря на ранение в ногу, под покровом темноты он добрался до Дона, переплыл через реку и вернулся к своим.
      Бои южнее Воронежа отличались большим ожесточением. Непосредственно в районе самого города противник был остановлен пример по 7 июля. Но южнее Воронежа крупным силам гитлеровцев удалось прорваться за реку Тихая Сосна. Немецкие войска продолжали наступать вдоль правого берега Дона в южном направлении.
      Из района Россошь гитлеровцы продвигались к Кантемировке, а из района Славянска и Артемовска они нанесли удар на Беловодск.
      В связи с реальной угрозой окружения наши войска, действовавшие на правом берегу среднего течения Дона, начали отход в восточном направлении.
       
      В большой излучине Дона
      С занятием железнодорожной станции Миллерово противник угрожал захватом важного стратегического пункта и крупнейшего промышленного района Сталинграда и выходом к реке Волге - жизненно важной водной артерии.
      В этой тяжелой для наших войск обстановке от авиации дальнего действия требовалось усилить удары по железнодорожным узлам и станциям выгрузки немецко-фашистских войск, уничтожать вражеские группировки, продвигающиеся на сталинградском направлении.
      Нас не удовлетворяла сложившаяся практика получения боевых задач. Обычно они поступали из Ставки и Генштаба во второй половине дня и рассчитаны были на боевые действия в предстоящую ночь. В результате в авиаполках на подготовку экипажей к заданию оставалось лишь один - два часа до взлета. Управление АДД волновал вопрос, как в такое сжатое время в соединениях и частях планируют бомбардировочные удары, как проходит подготовка к вылетам, какова их эффективность.
      Решено было проверить 50-ю авиадивизию. Это соединение располагалось на отшибе, на левом фланге, а теперь оказалось на направлении главного удара врага - сталинградском направлении: базировалось в Морозовском.
      Прорвавшиеся немецко-фашистские войска двигались в направлении аэродромов соединения. Но вместо с тем части 50-й авиадивизии имели наиболее подходящие условия для интенсивной боевой работы: противник все более приближался к аэродромам, расстояние до него сокращалось, а это позволяло экипажам днем и ночью совершать по несколько боевых вылетов и успешно наносить удары по подвижным войскам, скоплениям врага.
      Командующий АДД, вечером 11 июля вернувшись из Ставки, сообщил, что обстановка на Юго-Западном фронте еще более ухудшилась; по приказу Верховного Главнокомандования войска этого фронта и правого крыла Южного продолжают отход на новые рубежи. Мне Голованов дал указание вылететь утром в Морозовский.
      В районе Москвы погода была плохая, а на юге - безоблачная, с хорошей видимостью, и до Камышина мы летели на средней высоте, в дальнейшем снизились на малую. Весь полет протекал спокойно. Под нами мелькали утопающие в зелени садов станицы, хуторки, связанные паутиной степных дорог.
      Когда прилетели в Морозовский и вышли из самолета, на нас дохнуло горячим июльским воздухом. Основной аэродром выглядел пустым - здесь не было ни одного бомбардировщика. Несколько транспортных и лсгкомоторных связных самолетов, а также шесть истребителей отдельной эскадрильи капитана Куманичкина, входившей в состав дивизии, были рассредоточены за границей летного поля и замаскированы. А вот на ближайшей к городу границе аэродрома скученно стояли самолеты-штурмовики Ил-2, пригнанные из строевых частей в ремонтный фонд окружных мастерских.
      - Сколько раз напоминал руководителям мастерских, что самолеты надо рассредоточить! - с возмущением заметил командир дивизии полковник Ф. И. Меньшиков.- Жестоко поплатятся за это.
      Меньшиков доложил, что над Морозовским участились пролеты воздушных разведчиков противника, поэтому свои бомбардировочные авиаполки он разместил на полевых площадках, находящихся в стороне от основного аэродрома. А вот штаб авиадивизии неудачно располагался в центре Морозовского; крупные белые здания его выделялись на фоне основных домов, мало того, к ним подъезжали и уезжали различные автомашины, поднимая облака пыли.
      - Не на месте штаб, - предупредил я командира дивизии, - много демаскирующих элементов. - И дал указание перенести его, и возможно быстрее, в менее заметное место.
      После напряженного дня я воспользовался предложением Федора Ивановича пообедать и немного отдохнуть с дороги. Однако отдых продолжался недолго проснулся от близких разрывов авиабомб. Как оказалось, группа немецких бомбардировщиков отбомбилась по городку, и наш дом перекрыла серия бомб. Хорошо, что я накинул на себя вместо одеяла кожаное пальто: вылетевшие из окон стекла не принесли вреда.
      Начальник штаба дивизии доложил, что появились сообщения о тревожной наземной обстановке: из ряда населенных пунктов, находящихся в 50-60 километрах севернее и западнее Морозовского, работники сельсоветов, дежурные телефонистки сообщали о появлении немецких войск на автомашинах, местами были замечены и танки.
      Когда мы вышли на улицу, то увидели, что вдоль северной окраины города, там, где проходила грунтовая дорога в направлении на Сталинград, стояла плотная пыль, поднятая колоннами автомашин, следовавшими в восточном направлении. Затем штаб авиадивизии получил краткое сообщении от начальника светомаяка, находившегося в 25 километрах северо-западнее аэродрома, что он видит немецкие автомашины, направляющиеся на Морозовский, и работу маяка свертывает и уезжает...
      Посланные операторы выяснили, что мимо Морозовского движется в восточном направлении довольно разношерстная автомобильная колонна. А опрошенные командиры отходивших подразделений единодушно утверждали, что вслед за ними идут бронетанковые колонны немецко-фашистских войск. Противник приближался к Морозовскому.
      Это неожиданное сообщение как-то не вязалось с моими представлениями о наземной обстановке и данными, полученными накануне в Генеральном штабе. Может быть, сведения о приближении противника к Морозовскому ложные и распространяются паникерами?
      Высылаю два экипажа на самолетах Ил-4. Один - на запад, другой - на северо-запад. Им приказано разведать проселочные дороги, ведущие на Морозовский, и установить, где и данный момент двигаются наши колонны, а где противник.
      Одновременно связисты сумели восстановить телеграфную связь со штабом ВВС Южного фронта. Попросил к аппарату командующего ВВС фронта генерала К. А. Вершинина. Пока велся разговор о прорыве немецко-фашистских войск в нашем направлении, вернулись посланные на разведку экипажи. Они доложили, что к Морозовскому приближаются последние колонны наших автомашин, очевидно тыловые части, а вслед за ними, километрах в 30 северо-западнее и западнее аэродрома, идет, по-видимому, противник. Над дорогами висит такая плотная пыльная завеса, что распознать принадлежность автомашин невозможно. Экипажам пришлось снизиться до 300 метров, но с земли открыли по ним сильный пулеметный огонь. Оба наши бомбардировщика получили повреждения. На одном Ил-4 возникла течь бензина, угрожающая пожаром, на втором оказалось поврежденным управление, и летчик с трудом произвел посадку.
      В сложившейся обстановке я приказал командиру 50-й авиадивизии перебазировать части, как было предварительно намечено, на аэродром в районе Сальска. Тылы мы решили отправить оттуда своим ходом и воспользоваться еще действовавшей паромной переправой через Дон у станицы Константиновской.
      Порядок перебазирования я определил такой: первым вылетает в Сальск полковник Меньшиков и организует там прием самолетов. Я покидаю Морозовский после взлета последнего экипажа дивизии и также произвожу посадку на аэродром Сальск.
      Узнав, что помимо окружных авиаремонтных мастерских в городе дислоцируется запасной стрелковый полк, я, как старший начальник в Морозовском, вызвал командира и комиссара этой части, а также представителя военного коменданта железнодорожной станции, начальника окружных мастерских и прежде всего ознакомил их с наземной обстановкой. Затем выяснил наличные силы. Командир запасного стрелкового полка доложил, что в части около 2000 бойцов и 12 стволов артиллерии среднего калибра. Подразделения совсем недавно укомплектованы личным составом и пока еще не сколочены.
      Выяснилось, что на железнодорожной станции скопилось несколько санитарных поездов, эшелоны с различным имуществом, подлежащим эвакуации на восток. Принимаются экстренные меры к их отправке. Но для того чтобы выполнить эвакуационные мероприятия, нужно хотя бы 3-4 часа времени.
      В авиаремонтных мастерских, как удалось установить, имелось три полностью отремонтированных самолета Ил-2. Нашлись и летчики, которые смогли поднять штурмовики в воздух и перегнать их на тыловой аэродром. Но остальной ремфонд требовалось вывозить по железной дороге.
      Командир запасного стрелкового полка доложил, что у него задача занять оборону, прикрыть эвакуацию санитарных и прочих поездов с железнодорожной станции. По выполнении задачи полку отойти на Калач.
      Вскоре авиация противника совершила налет на Морозовский. Группа фашистских бомбардировщиков нанесла удар по железнодорожной станции. Второй эшелон вражеских самолетов бомбил аэродром. Но там уже наших боевых машин не было. Удар пришелся в основном впустую. Правда, досталось скученно стоявшим штурмовикам ремонтного фонда Ил-2. Немецкие бомбардировщики буквально засыпали аэродром мелкими осколочно-зажигательными бомбами, так называемыми лягушками, - удалось разбить один самолет Ил-2 и три машины повредить. Несколько транспортных и легкомоторных связных самолетов получили несущественные повреждения.
      А вылет экипажей 50-и авиадивизии был произведен в полном порядке. К 20 часам 12 июля 1942 года все самолеты находились в воздухе. Примерно в то время начали вытягиваться на дорогу и тыловые части дивизии. Они двинулись на паромную переправу у станицы Константиновской.
      Перед наступлением темноты с опустевшего аэродрома взлетел последним и наш самолет.
      На аэродроме в районе Сальска, где совершили посадку бомбардировочные полки 50-й авиадивизии, местных тылов почти не было. Это затрудняло боевую работу соединения, и полковнику Меньшикову пришлось лично вылететь в станицу Константиновскую и ускорить переправу через Дои батальонов аэродромного обслуживания, инженерно-технического состава авиаполков.
      Все мои попытки установить контакты с Москвой не увенчались успехом: немцы, вышедшие к большой излучине Дона и непосредственно к Ростову, нарушили многие линии телеграфной и телефонной связи. Тогда я решил вылететь в Сталинград, куда еще не докатились боевые действия, и оттуда связаться со штабом АДД. Отбывая из Сальска, приказал командиру авиадивизии находиться в готовности для удара по войскам противника. Если не удастся связаться с Москвой, выполнять боевые задачи командующего ВВС фронта генерала К. А. Вершинина.
      13 июля 1942 года я вылетел в Сталинград. От Сальска наш маршрут проходил строго на север. Голубую ленту Дона мы пересекли западнее станицы Романовская. Шли на высоте 100-200 метров. Я находился в кабине на правом сиденье и хорошо видел, что делалось на земле.
      Миновали Дон. На проселочной дороге Николаевская - Цимлянская я заметил облака пыли, поднятые большой колонной, двигавшейся на восток. Проносимся над немецкими бронетранспортерами, грузовиками. Противник, видимо, не ожидал появления советских самолетов с юга, а может быть, поздно обнаружил нас, во всяком случае, огня не открывал. Вражеские бронетранспортеры и автомашины с мотопехотой шли размеренно, на одинаковых дистанциях друг от друга. Припорошенная пепельной пылью колонна зловеще и медленно ползла по степи.