По целям ближним и дальним

      5 мая генерал Голованов приказал мне вылететь в Краснодар, где находился главнокомандующий Северо-Кавказским направлением Маршал Советского Союза С. М. Буденный и его штаб. Александр Евгеньевич сказал, что Ставка предполагает привлечь АДД для боевых действий в интересах Крымского фронта, входившего в это направление.
      По прибытии в Краснодар я встретился со своим старым сослуживцем по Борисоглебской военной школе летчиков командующим ВВС направления генералом С. К. Горюновым и начальником штаба генералом С. П. Синяковым. Они кратко ознакомили меня с наземной и воздушной обстановкой на Крымском фронте. Разведывательные данные свидетельствовали о том, что немецко-фашистские войска готовят наступление на Керченском полуострове. А наши три армии (47, 51 и 44-я) по-прежнему оставались в наступательной группировке. Вся авиация фронта, в том числе и части тыла, были стянуты на ограниченную площадь полуострова, хотя нужды в этом не было, базировались на полевых аэродромах, на небольших удалениях от переднего края противника. На вооружении истребительных авиачастей находились преимущественно старые самолеты И-153, меньшая часть полков имела самолеты И-16, также старых серий.
      КП командующего войсками Крымского фронта в течение всей зимы и до перехода противника в наступление неизменно находился и населенном пункте Ленинское, в 30 километрах от передовых позиций. С. прибытием сюда представителя Ставки армейского комиссара 1 ранга Л. 3. Мехлиса почти непрерывно поднималась в воздух, притом большими группами, истребительная авиация. Стоило только появиться звену гитлеровских бомбардировщиков, как по требованию Мехлиса взлетала целая эскадрилья, а то и полк истребителей. Так в условиях относительного затишья авиация фронта быстро выработала моторесурсы, а когда действительно потребовалось летать в полную силу, многие истребители не смогли подняться из-за неисправности двигателей.
      Суровые испытания не заставили себя долго ждать. Противник, тщательно подготовившийся к наступлению, успел упредить нас. Утром 8 мая 1942 года командующий ВВС Крымского фронта генерал-майор авиации Е. М. Николаенко доложил в штаб ВВС направления, что немецкие истребители группами в 60-70 самолетов блокируют наши аэродромы и барражируют над населенным пунктом Ленинское, где находился штаб фронта.
      В этой обстановке удалось поднять всего лишь один истребительный авиаполк на самолетах И-153. В тяжелых и неравных воздушных боях с превосходящими группами противника наша авиачасть понесла большие потери.
      Последующее донесение гласило о том, что крупные группы фашистских самолетов бомбардируют КП фронта, позиции 44-й армии, что связь с войсками в ряде мест нарушена.
      Удары вражеской авиации возвестили о начале наступления гитлеровцев вдоль побережья Феодосийского залива. Противник в первый же день прорвал оборону 44-й армии и, развивая успех, создал угрозу окружения частям соседних объединений.
      С согласия Ставки войска Крымского фронта начали отход к Турецкому валу. В тяжелейшем положении оказались ВВС фронта, отводившие под ударами фашистских пикировщиков свой громоздкий тыл. Сложнее обстояло дело с авиационным тылом. Многие БАО с трудом продвигались по дорогам отступления, значительная часть из них в критические минуты вынуждена была уничтожить аэродромное имущество, так как переправить его на Таманский полуостров почти не представлялось никакой возможности. Тем временем там срочно готовились аэродромы, площадки для приема самолетов частей, которые смогли перебазироваться через пролив.
      12 мая 1942 года Ставка приказала главкому Северо-Кавказскою направления выехать в Керчь, где, по имевшимся сведениям, находился штаб Крымского фронта, восстановить нарушенное управление войсками и организовать ycтойчивую оборону. Однако противник наращивал свои усилия и занял Турецкий вал. Немецко-фашистские войска рвались к Керчи.
      Вечером 12 мая я находился в штабе и, когда раздался звонок ВЧ, снял трубку. Звонил Верховный Главнокомандующий.
      - Мы тут посоветовались и решили подчинить вам всю авиацию Крымского фронта. Надо в кратчайший срок организовать ее действия.
      Я ответил, что задача ясна. - Хорошо, - заключил Сталин, - действуйте! Приказ передадим по телеграфу.
      Буквально через несколько минут узел связи принял текст директивы Ставки, излагающей суть всего сказанного Верховным Главнокомандующим.
      Я посмотрел на часы. Время приближалось к полуночи. Для выяснения состояния авиации Крымского фронта наиболее целесообразным было бы срочно вылететь на Керченский полуостров. Но там обстановка непрерывно менялась. Куда же направляться, где находятся штабы авиадивизий?..
      К утру стало известно, что командующий ВВС Крымского фронта развернул свой КП в пещере неподалеку от паромной переправы через Керченский пролив. Связь по радио с подчиненными авиадивизиями он имел лишь временами, эпизодически. Она постоянно нарушалась. Командующий ВВС Крымского фронта фактически потерял управление частями. Только со штабом ВВС Северо-Кавказского направления поддерживалась относительно устойчивая связь по закрытому телефону ВЧ.
      Уточнив положение ВВС Крымского фронта с генералом С. П. Синяковым, я понял, что принял под свое начало фактически не существующее хозяйство. Позднее выяснилось, что в ходе неравных воздушных боев с численно превосходящим 8-м отдельным авиационным корпусом противника и основными силами 4-го немецкого воздушного флота, а также в результате вражеских массированных ударов по нашим аэродромам ВВС Крымского фронта потеряло около 400 машин. В строю осталось очень мало самолетов, особенно истребителей.
      Для боевых действий ночью в интересах Северо-Кавказского направления мы могли привлечь до трех дивизий АДД. Кроме того, бомбовые удары днем могла наносить 113-я дальнебомбардировочная авиадивизия на самолетах Ил-4. Но эти бомбардировщики нуждались в надежном прикрытии. А истребителей почти не осталось. Только после перебазирования остатков истребительных авиаполков Крымского фронта на Таманский полуостров и приведения их и порядок 113-я авиадивизия в количестве до 45 самолетов, сопровождаемая двумя десятками истребителей И-16, смогла нанести ряд ударов по скоплению вражеских войск.
      К сожалению, прикрытие бомбардировщиков было недостаточно надежным. Устаревшие И-16 уступали истребителям Ме-109, которые превосходили их и в скорости, и в вооружении. Кроме того, отсутствовало управление по радио, а летчики фронтовой авиации не имели опыта прикрытия дальних бомбардировщиков. Словом, большинство Ил-4 получили повреждения от фашистских истребителей.
      15 мая после упорных боев превосходящие силы противника овладели Керчью. Отходившие войска Крымского фронта, в том числе тылы ВВС, под сильным воздействием немецкой авиации начали переправу через Керченский пролив на разнотипных плавсредствах, предоставленных Черноморским флотом. Часть техники и вооружения пришлось уничтожить. Отдельные группы бойцов и командиров, не успевшие переправиться, укрылись в Керченских каменоломнях и героически продолжали партизанскую борьбу с фашистскими захватчиками. Крымский фронт был расформирован.
      Наши неудачи под Харьковом и Керчью значительно усложнили обстановку на юге. Трудно было сразу определить, куда противник нацелит последующие удары. Возникла реальная угроза высадки гитлеровцами морских и воздушных десантов на побережье Черного и Азовского морей.
      Главнокомандующий Северо-Кавказским направлением Буденный, получивший тревожные разведывательные данные, выражал особое беспокойство в отношении района Ейска. Он поручил мне разработать план действия авиации по уничтожению немецких воздушных и морских десантов, если они будут выброшены или высажены в упомянутом районе или южнее его.
      Такой план был составлен и одобрен. Предполагалось для дневных ударов по десантам противника и его транспортным средствам использовать 113-ю дальнебомбардировочную авиадивизию, для прикрытия которой привлекали имевшиеся на Таманском полуострове самолеты И-16. Остальная фронтовая авиация должна была наносить бомбовые и штурмовые удары по десанту. Истребителям ставилась задача уничтожать транспортные самолеты врага.
      Для ночных боевых действий привлекалась 50-я дальнебомбардировочная авиадивизия АДД. При необходимости мы планировали усилить ее удары действиями еще двух авиадивизий АДД, базировавшихся в центральной части страны. Весь май прошел в настороженном ожидании возможной высадки воздушных или морских десантов противника, но тревога оказалась напрасной. В начале июня нам стало известно, что в Крыму основные силы гитлеровцев стягиваются под Севастополь. Следовательно, угроза вторжения противника через Керченский пролив на Таманский полуостров временно отодвигалась. Уменьшилась и вероятность высадки вражеских десантов. Я получил разрешение убыть и Москву.
      Во время продолжительного полета в столицу, в штаб АДД, всеми своими мыслями я невольно возвращался к минувшим событиям, к пережитым суровым испытаниям. На Керченском полуострове в меньшем, правда, масштабе повторилось почти все то, что произошло на Западном фронте в начале войны. ВВС Крымского фронта по-настоящему не извлекли уроки 1941 года, не готовились к борьбе с крупными группами немецких истребителей, позволив противнику безраздельно господствовать в воздухе. Положение осложнялось и тем, что на вооружение 4-го германского воздушного флота в 1942 году были поставлены истребители последней модификации, которые превосходили наши самолеты И-153 и И-16 по скорости полета и эффективности вооружения. Так же как и в 1941 году, противник менял тактику воздушных боев, боевые порядки. Гитлеровцы переходили от атак мелкими группами к действиям крупными группами истребителей. Нанося удары по аэродромам, вражеская авиация применяла их блокирование, стремясь воспрепятствовать взлету наших самолетов и обеспечить свободу действий своим бомбардировщикам. А командование ВВС Крымского фронта не учитывало, что численность 8-го немецкого воздушного флота не является неизменной - она может быть значительно большей, если противник готовит крупную наступательную операцию. Так именно и случилось под Керчью.
      Объективную оценку нашей неудаче на Керченском полуострове дало Советское информбюро в сообщении "Политические и военные итоги года Отечественной войны". В этом документе говорилось:
      "Конечно, на фронте такой протяженности, каким является советско-германский фронт, гитлеровское командование еще в состоянии на отдельных участках сосредоточить значительные силы войск, танков и авиации и добиваться известных успехов. Так, например, случилось на Керченском перешейке, где немцы, накопив преимущество в танках и в особенности в авиации, добились успеха и заставили наши войска отступить..."{36}
      В Москву я возвратился 24 мая. Генерал И. Г. Хмелевский, работавший в штабе АДД начальником оперативного управления, ввел меня в обстановку, ознакомил с копиями боевых донесений, оперативных сводок, дополнил их устным докладом о боевой деятельности АДД за период моего пребывания на Северо-Кавказском направлении.
      Как и раньше, боевые действия АДД производились в основном в интересах Северо-Западного и Западного фронтов. За трое суток до начала Харьковской наступательной операции по просьбе командующего Юго-Западным фронтом 55 самолетов АДД нанесли бомбардировочный удар по железнодорожному узлу Харьков, через который заметно усилилось движение эшелонов противника в направлении к фронту. В последующую ночь эта задача выполнялась экипажами 3, 17, 24-й авиадивизий АДД. Их боевые действия подкрепили мощным ударом тяжелые бомбардировщики 746-го и 717-го отдельных авиаполков АДД.
      Несмотря на сложные метеорологические условия, 24-я авиадивизия полковника А. М. Дубошина и 50-я авиадивизия полковника Ф. И. Меньшикова в ночь на 14 мая бомбардировали скопление танков, мотопехоты противника и немецкие штабы в районе Харькова. Участившиеся налеты на этот крупный железнодорожный узел объяснялись тем, что с 12 мая 1942 года войска Юго-Западного фронта начали Харьковскую наступательную операцию. Первые три дня она развивалась успешно. Наступающие армии продвинулись на запад до 50 километров. Но 17 мая из района Краматорска мощная группировки гитлеровцев нанесла удар во фланг советским войскам в направлении на Барвенково, Изюм. 19 мая наши войска и здесь вынуждены были перейти к обороне.
      Вполне понятно, что значительные силы АДД пришлось немедленно перенацелить на удары в интересах Юго-Занадного фронта. В течение нескольких ночей мы бомбардировали оперативные резервы врага в районах Харькова, Краматорска, Славянска, Константиновки. Авиация дальнего действия не оставляла без поддержки и наши войска, сражавшиеся в очень трудных условиях в Крыму, особенно на подступах к героическому Севастополю. Наши соединения наносили бомбардировочные удары по скоплениям моторизованных гитлеровских войск в районе Семи Колодезей, других населенных пунктов, громили аэродромы противника на Керченском полуострове.
      Диапазон боевых действий АДД был велик. Недаром Верховный Главнокомандующий именовал наши авиасоединения своей "пожарной командой", способной быстро воздействовать на противника там, где этого нельзя сделать фронтовыми средствами. АДД представляла собой наиболее гибкий резерв Ставки, не привязанный к железным дорогам, который можно скрытно перенацеливать с одного операционного направления на другое, немедленно реагируя на изменения обстановки, нанося мощные удары по немецко-фашистским войскам.
      Так, в связи с усилением железнодорожных перевозок гитлеровцев на западном и юго-западном направлениях по заданию Ставки в ночь на 18 мая 1942 года около семи десятков самолетов 3-й и 17-й авиадивизий АДД бомбардировали железнодорожные узлы Смоленск, Вязьма, Полтава, Харьков.
      Из-за нехватки транспортной авиации наши тяжелые бомбардировщики ТБ-3 сбрасывали боеприпасы и продовольствие частям Западного фронта в районе Глухово и Преображенское.
      На другую ночь, нам удалось поднять уже 124 самолета. Экипажи 3-й, 24-й авиадивизий и 747-го отдельного авиаполка АДД нанесли бомбардировочные удары по железнодорожным узлам Вязьма и Рославль. 36-я авиадивизия уничтожала опорные пункты обороны противника в рамушевском коридоре на Северо-Западном фронте.
      Части 24-й авиадивизии успешно бомбардировали немецкие самолеты на аэродроме в Сталине (ныне Донецк) и громили скопление моторизованных гитлеровских войск в районе этого города. Одновременно 50-я авиадивизия АДД нанесла удары по порту и немецким штабам в Мариуполе.
      В последующем авиация дальнего действия также летала с большим напряжением. 3-я авиадивизия, которой командовал полковник Н. И. Новодранов, неоднократно совершила эффективные налеты на крупный немецкий аэродром в Сеще. Боевым успехам экипажей в известной мере способствовала активная деятельность наших героических разведчиков и партизан, которые передавали командованию фронта важные сведения о Сещанской авиабазе противника.
      Многие читатели, наверное, помнят многосерийный телефильм "Вызываем огонь на себя", в котором с документальной достоверностью рассказывается о радистке-разведчице Ане Морозовой, удостоенной посмертно звания Героя Советскою Союза, о других сещанских партизанах и подпольщиках. В фильме впечатляюще показано, как в результате ночного налета нашей авиации были превращены и груду металлолома десятки фашистских самолетов, как взлетали на воздух склады боеприпасов, горели бензохранилища, гибли под обломками зданий увешанные крестами молодчики Геринга...
      По агентурным данным, полученным из разведывательного управления Генерального штаба Красной Армии, в ночь на 30 мая на вражеском аэродроме в Сеще было уничтожено до 80 немецких бомбардировщиков, много фашистских летчиков, штурманов, обслуживающего персонала.
      В ударе по аэродрому врага в Сеще кроме упоминавшейся мною 3-й авиадивизии АДД участвовали экипажи 17-й авиадивизии и 746-го и 747-го отдельных авиаполков АДД. Авиация дальнего действия успешно бомбардировала и немецкий аэродром в Орше, уничтожив там 80 фашистских самолетов. Эффективными были налеты на аэродромы противника в Брянске, Харькове, Полтаве, в других пунктах. Пятьдесят немецких транспортных самолетов и большие запасы горючего были уничтожены на хорошо знакомом мне аэродроме в Смоленске.
      Деятельность авиации дальнего действия все более расширялась, возникали новые задачи. Когда я вернулся в Москву и доложил командующему о боевой работе на юге, Голованов сказал:
      - Теперь нам, Николай Семенович, придется обратить взоры на север...
      Александр Евгеньевич сообщил, что Ставка приказала оказать помощь морякам. 5-й немецкий воздушный флот, базировавшийся на аэродромах Северной Норвегии и отчасти Финляндии, совершал налеты на Мурманск, наносил частые удары по арктическим коммуникациям, бомбил и топил наши суда и морские конвои союзников в Баренцевом море. Возникла настоятельная необходимость как можно скорее подавить вражескую авиацию, и этот вопрос обсуждался в Государственном Комитете Обороны. Большинство предложений, как мне потом стало известно, сводилось к тому, чтобы направить на задание четырехмоторные тяжелые воздушные корабли ТБ-7, способные нести на себе внушительную бомбовую нагрузку. Но генерал Голованов решительно высказался против такого предложения. Дело и том, что четырехмоторные гиганты невозможно было использовать на аэродромах Заполярья, имевших ограниченную длину взлетно-посадочных полос. Своими возражениями Александр Евгеньевич вызвал недовольство Сталина. Высказав убедительные доводы против применения тяжелых бомбардировщиков на севере, генерал Голованов предложил использовать там Ил-4, которые могли совершать взлеты и посадки на аэродромах ограниченных размеров. В конце концов это предложение было принято, и практика показала, что оно являлось наиболее правильным.
      По заданию командующего АДД я вылетел в расположение 36-й авиадивизии, которой командовал полковник В. Ф. Дрянин, и поставил соединению задачу по перебазированию в Заполярье. Дивизия временно поступала в оперативное подчинение командующего ВВС Северного флота.
      В первый вылет наши экипажи нанесли бомбардировочный удар по фашистскому аэродрому возле поселка Лаксельв. Группу самолетов возглавили один из лучших летчиков соединения командир эскадрильи майор В. Головатенко и опытный штурман капитан С. Гончаренко.
      Нелегко было среди скалистых гор и рассекающих их фьордов отыскать немецкий аэродром. Экипажи не имели опыта полетов над морем и горами Заполярья, но группа наших бомбардировщиков точно вышла на цель. Налет застал гитлеровцев врасплох. Вслед за капитаном С. Гончаренко штурманы А. Крылов, Ф. Неводничий, С. Анисимов и другие прицельно сбросили бомбы на стоявшие аккуратными рядами "юнкерсы"
      Как только группа кораблей 455-го авиаполка, возглавляемая майором В. Головатенко, отбомбилась, немецкий аэродром немедленно был атакован экипажами Ил-4 из 342-го авиаполка 36-й авиадивизии. Наши бомбардировщики не дали врагу возможности поднять свои самолеты в воздух и продолжали уничтожать авиационную технику гитлеровцев. В результате было уничтожено 60 вражеских самолетов.
      Столь же эффективными оказались наши налеты и на немецкие аэродромы в Киркенесе, где стояли пикирующие бомбардировщики Ю-87, и в Тромсе, где сосредоточивались торпедоносцы, и на находившийся на большом удалении порт Хаммерфест, где базировались военные корабли, подводные лодки и транспортные суда противника.
      Отважно выполняли боевые задания командования летчики А. Иванов, В. Трехин, С. Бирюков, С. Карымов, В. Кибардин, К. Уржунцев, В. Уромов, И. Федоров и многие другие.
      Участник боев в Заполярье и неутомимый летописец, минувших ратных дел, штурман Алексей Иванович Крылов с душевной теплотой вспоминал на встрече ветеранов АДД о нерушимом фронтовом товариществе и взаимной выручке в бою. Он рассказывал о большой фронтовой дружбе, укрепившейся между личным составом 36-й авиадивизии АДД и морскими летчиками-истребителями гвардейского авиаполка, которым командовал прославленный ас Борис Сафонов, удостоенный посмертно высокого звания дважды Героя Советского Союза. Истребители военно-морской авиации не раз приходили на выручку нашим экипажам. Летчики АДД тоже не оставались в долгу перед моряками.
      Такой вот эпизод. Экипаж А. И. Баукина совершал полет в сложных метеорологических условиях. Пробившись сквозь облачность, он вышел точно на вражеский аэродром и сбросил бомбы на скопление фашистских пикировщиков. В тот момент, когда штурман включил фотоаппарат и делал снимки аэродрома, зенитным огнем противника был поврежден правый двигатель Ил-4.
      Возвращаясь на родной аэродром на одном моторе и пролетая над морем, экипаж заметил, что два немецких торпедных катера нагоняют наше транспортное судно. Боекомплект бомб израсходован, самолет поврежден. Как же помочь морякам? Командир экипажа Баукин принимает решение атаковать немецкие торпедные катера.
      Дерзкая и внезапная атака израненного бомбардировщика заставила гитлеровцев остановиться и повернуть назад. Советский транспорт был спасен. Хорошо сказал о законах войскового товарищества и святом фронтовом братстве известный советский поэт Александр Твардовский:
      У летчиков наших такая порука,
      Такое заветное правило есть:
      Врага уничтожить - большая заслуга,
      Но друга спасти - это высшая честь!
       
      Огненное лето
      На смену прохладным весенним дням пришло горячее лето. Оно было жарким - в прямом и в переносном смысле. На юге разгорались ожесточенные бои. Первые дни июня принесли нам сюрпризы и в подготовке летных кадров. В Средней Азии из-за сильной жары были прекращены полеты на наших школьных аэродромах: двигатели бомбардировщиков Ил-4 сильно перегревались на земле и в воздухе. При выполнении учебных заданий произошло несколько отказов моторов и вынужденных посадок. Мало того, полетам очень мешала пыль, поднимаемая во время рулежки и после взлета машин, потому что из-за полного безветрия пыльное облако недвижимо висело в воздухе, медленно оседало и слишком долго расходилось.
      Летный и инженерно-технический состав, привыкший к эксплуатации самолетов в условиях средней полосы с более прохладной погодой, постоянными ветрами, впервые столкнулся с особыми условиями Средней Азии. Люди на первых порах даже немного растерялись. Мне подобные явления были хорошо знакомы по прежней службе в южных краях, и я направился с группой инструкторов и инженеров для оказания помощи в организации учебных полетов.
      На месте полностью подтвердились наши предположения. Летчики, руководствуясь похвальными намерениями сберечь двигатели, почти cpaзу после отрыва бомбардировщика от земли уменьшали наддув, то есть мощность моторов. В результате продолжительность набора высоты увеличивалась. Дело в том, что в Средней Азии даже весной стоит жара, и перегретый воздух в течение ночи не успевает остывать. Прохлада возникает в приземном слое, и лишь с высоты 700-800 метров начинается некоторое понижение температуры. Вот почему не следовало допускать перегрева моторов на земле и уменьшать мощность поршневых двигателей до набора примерно 800 метров. На этой высоте уже можно было заняться охлаждением моторов.
      С учетом местных климатических условий мы изменили организацию полетов. Для того чтобы у людей появилась уверенность в возможностях техники, провели показные полеты, обменялись опытом. И снова на школьных аэродромах начались бесперебойные полеты как днем, так и ночью. А в Средней Азии, надо заметить, ночи обычно невероятно темные. В песках, где нет населенных пунктов, в полете совсем не видно земных ориентиров и при пилотировании приходится всецело полагаться на приборы, самолетовождение осуществлять с использованием радионавигационных средств. Словом, условия в Средней Азии побуждали экипажи постигать сложное искусство полетов по приборам, приобретать нужные навыки.
      В июне, когда ночь сократилась до предела, подсохли дороги, полевые аэродромы и наземные войска и фронтовая авиация получили благоприятные условия для ведения боевых действий, мы полностью переключились на боевую работу в интересах фронтов. Большая часть вылетов производилась на западном направлении. Одновременно АДД оказывала содействие и Северо-Западному, Волховскому, Калининскому, Воронежскому, Юго-Западному фронтам. Наиболее частыми целями были железнодорожные узлы и скопления фашистских войск: противник продолжал усиленный подвоз грузов по железным дорогам и автомагистралям в полосах от Волховского до Южного и Северо-Кавказского фронтов включительно.
      В отличие от 1941 года более частыми и эффективными стали наши удары по вражеским аэродромам, широко практиковалась выброска вооружения и боеприпасов войскам и партизанам, действовавшим в отрыве от фронта, а зачастую и в глубоком тылу врага.
      Погода в июне оказалась необычно сложной, неустойчивой. Если в республиках Средней Азии стояла жара и продолжительное время не выпадали осадки, то в средней полосе страны и на северо-западе постоянно наблюдалась кучево-дождевая облачность с обширными зонами гроз, частыми ливнями и ограниченной видимостью. Такая погода преследовала нас чуть ли не в каждом боевом вылете. И работникам метеорологической службы приходилось трудно. Им нужно было составить карту фактической погоды, дать прогноз на время полета по маршрутам, в районе целей, гарантируя благоприятные погодные условия для безопасной посадки после выполнения задания. Сведений о погоде было совсем мало. Мы имели данные только о своей территории, что за линией фронта - неизвестно. А ведь погода может измениться в течение нескольких часов, и важно вовремя уловить начало ее ухудшении. Это позволит при организации вылета выбрать наиболее благоприятный маршрут, наивыгоднейшую высоту, где экипажу будет помогать попутный ветер, где нет болтанки, а также другие данные.
      Командованию АДД требовались точные, всеобъемлющие прогнозы погоды, позволяющие принять наиболее правильное решение на весь вылет. И мы испытывали законное удовлетворение, когда наша метеорологическая служба, возглавляемая полковником Потаповым, давала правильные долгосрочные и краткосрочные прогнозы, помогая командующему и штабу авиации дальнего действия продуманно планировать боевую деятельность и успешно решать большие и сложные задачи.
      Боевым успехам авиачастей способствовала и четкая, бесперебойная работа службы связи и радионавигации, которой руководил инженер-полковник Н.А. Байкузов, впоследствии генерал. Обладая хорошими организаторскими способностями, он удачно сочетал отменные знания техники радиосвязи и самолетовождения с огромным опытом работы в качестве штурмана-радионавигатора, воздушного радиста, много летавшего на дальние расстояния н в сложных метеорологических условиях.
      К июню 1942 года мы уже имели хорошо организованную, налаженную сеть радиоприводных и светомаяков, запасных аэродромов со средствами связи. Вошла в жизнь твердая система радиосвязи в наземных и воздушных сетях. Она позволила при необходимости управлять с нашего командного пункта даже одиночными самолетами.
      Большая заслуга в этом принадлежала и командующему АДД генералу А. Е. Голованову, использовавшему значительный опыт дальних полетов по воздушным трассам гражданской авиации с применением средств радионавигации. В одном экипаже с ним в предвоенные годы летал Н.А. Байкузов. В 212-м дальнебомбардировочпом авиаполку Николай Афанасьевич был заместителем командира полка по радионавигации и связи. В начале июня Ставка настойчиво требовала от нас вывода из строя железнодорожного узла Брянск, через который проходили интенсивные перевозки гитлеровцев. В течение двух ночей подряд, 2 и 3 июня, из-за плохих погодных условий на эту важную цель смогла пробиться лишь половина экипажей, остальные вернулись с маршрута с несброшенными бомбами. Поскольку погода не улучшалась, на следующую ночь мы послали на задание только наиболее подготовленные экипажи. На этот раз бомбардировка железнодорожного узла Брянск оказалась успешной. Возникшие пожары сопровождались сильными взрывами. Особенно большие разрушения произвела крупная фугасная авиабомба ФАБ-2000.
      В ту ночь мы потеряли один бомбардировщик ТБ-3. Возвращаясь с боевого задания, наш экипаж неожиданно попал в мощное грозовое облако. Самолет взорвался в воздухе. Причиной тому был грозовой грозовой разряд. Вер члены экипажа спаслись на парашютах и возвратились в полк.
      АДД и в последующем продолжала налеты на Брянск. По данным агентурной разведки, с 1 по 7 июня наши бомбардировщики разбили на этом железнодорожном узле девять эшелонов с боеприпасами, несколько эшелонов с автомашинами и один - с продовольствием. Непосредственно в городе прямым попаданием авиабомб было разрушено здание, в котором размещался штаб немецкой части. Особенно эффективным оказался налет 37 бомбардировщиков в ночь на 10 июня. В результате удара возникли пожары на всей территории железнодорожного узла. Было уничтожено 400 тонн бензина, 2 эшелона и свыше 300 гитлеровцев.
      Не только железнодорожный узел Брянск, но и подходы к нему находились под постоянным воздействием АДД. В ночь на 24 июня девять наших экипажей на предельно малой высоте в семи километрах севернее Брянска бомбардировали железнодорожный мост через реку Волва. Удачным попаданием авиабомбы МАБ-250 была сорвана одна из мостовых ферм. Железная дорога на данном участке оказалась выведенной из строя.
      Немцы с лихорадочной поспешностью ремонтировали поврежденный мост. Но их усилия оказались тщетными. В ночь на 28 июня мы нанесли повторный удар по этому мосту, и снова прямым попаданием авиабомбы один конец железнодорожной фермы моста был сброшен с каменной опоры в воду. На этом участке под Брянском движение воинских эшелонов противника надолго прекратилось.
      Одновременно наши соединения бомбардировали железнодорожные узлы Орел, Смоленск, Харьков и другие.
      В июне 1942 года авиация дальнего действия участвовала со всеми ВВС Красной Армии в операции по уничтожению авиации противника на ее аэродромах. Так, в ночь на 11 июня наши бомбардировщики нанесли удачный удар по аэродрому в Смоленске. По агентурным данным, мы уничтожили 32 немецких самолета, крупное хранилище горючего, где находилось примерно 700 бочек бензина, разбили 2 прожектора и 4 зенитных орудия.