Авиация дальнего действия располагала и собственным тылом, имевшим службы горюче-смазочных материалов и общевойскового довольствия, органы технического снабжения, аэродромного строительства, спецавтотрапспорт, средства механизации, медицинскую службу, авиационные склады и другие тыловые учреждения.
      Мне памятны существовавшие в предвоенные годы авиационные базы, которые в боевых условиях себя не оправдали, памятны и многочисленные неполадки с материальным снабжением авиачастей в 1941 году. А тыл АДД с первых же дней своего образования стал получать непосредственно от тыловых учреждений Красной Армии горючее, которое дальние бомбардировщики потребляли в огромных количествах, боеприпасы, материальные средства, необходимые для боевых действий наших авиачастей.
      Жизнь убедительно доказала полную целесообразность новой структуры тыла АДД как самостоятельной системы, имеющей органы управления, снабжения и ремонта. Такая организация просуществовала почти до конца Великой Отечественной войны и целиком оправдала себя.
      Если к этому добавить, что Государственный Комитет Обороны закрепил за АДД авиазаводы, которые должны были работать на нас, поставляя дальние бомбардировщики, двигатели, приборы, запасные части, то станет ясно, с какой дальновидной последовательностью и всесторонней продуманностью партия и правительство создавали авиацию дальнего действия. На совещании руководящего состава АДД генерал Л. Е. Голованов обстоятельно изложил задачи, которые поставил лично Верховный Главнокомандующий. Шесть переформированных дальнебомбардировочных авиадивизий насчитывали в общей сложности немногим более 340 самолетов, причем добрая половина из них имела неисправности и повреждения. На многих бомбардировщиках двигатели требовали замены. А Сталин считал, что мы тогда лишь в состоянии будем наносить удары по военно-политическим центрам фашистской Германии и ее сателлитов, когда у нас будет ударная сила примерно в тысячу дальних бомбардировщиков. Поэтому пока он определил нанесение ударов ограниченными силами.
      Александр Евгеньевич показал на карте отчеркнутый рукой Сталина участок железной дороги Вязьма - Смоленск - Орша. Ставка получила сведения о том, что немецко-фашистское командование активизировало переброску к район Вязьмы крупных резервов из Франции, с других участков советско-германского фронта. И авиации дальнего действия ставилась задача парализовать работу этой магистрали, сорвать железнодорожные перевозки противника. Кроме того, резко осложнилась обстановка в районе Демянска, Старой Руссы, и нам было приказано перенести усилии АДД на это операционное направление, действовать в интересах наземных войск и считать это задачей номер один.
      Генерал Голованов сообщил на совещании, что выезжает на Волховский фронт, чтобы непосредственно на месте уточнить цели и увязать вопросы взаимодействия. При этом он высказал ряд соображений по поводу боевой работы АДД на различных операционных направлениях.
      С вполне объяснимым интересом я присматривался к Голованову, внимательно слушал его разумные суждения и все более убеждался, что он такой же, каким я знал его раньше. И вместе с тем заметно вырос, обогатил свой оперативный кругозор. А внешне Александр Евгеньевич был по-прежнему худощав, подтянут. Его мужественное лицо с крупными чертами выражало сосредоточенность, решительность, упорство. Но в его манере держаться появилось что-то новое, значительное, незнакомое. И хотя Александр Евгеньевич придерживался прежнего демократизма в обращении, был товарищески прост и приветлив, чувствовалось, что этот волевой и решительный человек будет достойным командующим. Высокие морально-боевые качества и организаторские способности Голованова проявились уже в первых суровых сражениях Великой Отечественной войны. Как я выше рассказывал, в день вероломного нападения гитлеровской Германии на нашу страну Голованов лично повел дальнебомбардировочный авиаполк в бой и успешно бомбил танковые колонны врага в районах восточное Бреста и Гродно.
      С августа 1941 года Александр Евгеньевич командует 81-й дальнебомбардировочной авиадивизией, переименованной затем в 3-ю. Непосредственно выполняя боевые задания Ставки Верховного Главнокомандования, это соединение наносило удары по объектам глубокого вражеского тыла, включая Берлин. Занятый напряженной боевой работой, Голованов одновременно осуществлял по заданию Ставки подготовительные мероприятия по объединению всех дальнебомбардировочных соединений и 5 марта 1942 года был назначен командующим авиацией дальнего действия.
      К выполнению боевых задач генерал Голованов подходил творчески, смело, он продуманно и обоснованно вносил в Ставку свои предложения но наилучшему использованию авиасоединений в различной боевой обстановке.
      Так, по инициативе Александра Евгеньевича были применены крупные группы дальних бомбардировщиков для ударов по войскам и боевой технике противника, расположенным за передним краем его обороны. Впервые подобные удары наши дальние бомбардировщики нанесли во время напряженных боев под Москвой в 1941 году на Западном фронте на участке 5-й армии генерала Л. А. Говорова. В ночных условиях цели поражались с высокой точностью крупнокалиберными бомбами, в том числе весом в 500 килограммов. Такая бомбардировка вражеских позиций оказалась весьма эффективной и заставила гитлеровцев прекратить боевые действия на участке 5-й армии. Этот опыт впоследствии не раз использовался при прорыве вражеской обороны и заслужил признание наземных войск.
      Общеизвестна огромная помощь, оказанная авиацией дальнего действия героическим защитникам легендарного Ленинграда. Соединения АДД участвовали в подавлении группировки тяжелой артиллерии врага, которая из района Беззаботино непрерывно обстреливала город на Неве. Александр Евгеньевич быстро рос в оперативном отношении. Не имея высшего образования, но благодаря своим незаурядным способностям, он успешно учился на опыте войны сложному искусству руководства войсками. Голованов часто бывал в Ставке и Генеральном штабе, не раз встречался с командующими фронтами. В Ставке Верховного Главнокомандования ценили растущего генерала, прислушивались к его предложениям и в большинстве своем поддерживали его оперативные решения и действия.
      АДД формировалась как раз в те дни, когда общее наступление Красной Армии зимой 1942 года в основном уже завершилось. Наши войска, нанесшие первое крупное поражение фашистскому вермахту, закреплялись на достигнутых рубежах.
      Предприняло значительную перегруппировку и немецко-фашистское командование, перебрасывая на восточный фронт с Запада наиболее боеспособные части и соединения. Одновременно противник стремился улучшить положение своих войск, укрепляя слабые участки обороны. Замечены были, например, интенсивные железнодорожные перевозки живой силы и техники неприятеля и районы Чудова, Новгорода. Гитлеровцы основательно пополнили свою группировку, противостоящую Волховскому фронту. Воздушной разведкой было установлено, что происходит и усиленное движение вражеских железнодорожных поездов через Псков, Смоленск, Брянск, Харьков.
      Фронтовая бомбардировочная авиация, действовавшая исключительно днем, могла проникать в воздушное пространство над территорией, занятой противником, лишь на небольшую глубину. Авиация дальнего действия располагала гораздо большими боевыми возможностями, она способна была преодолевать значительные расстояния и поражать крупные объекты в глубоком тылу противника. Но большие потери в самолетах от истребителей и зенитной артиллерии противника в начале войны заставили применять АДД для ночных бомбардировочных ударов.
      На первых порах в состав АДД, как я уже отмечал, входили хорошо сколоченные нами авиадивизии, два отдельных бомбардировочных авиаполка, а также сформированная в апреле 1942 года 1-я транспортная авиадивизия под командованием полковника В. Е. Нестерцева, летавшая на кораблях Ли-2.
      Наиболее полнокровным соединением, укомплектованным отличными летными кадрами и современной техникой, была 3-я авиадивизия, которой ранее командовал генерал А. И. Голованов. После ее возглавил полковник Н. И. Новодранов.
      Успешно выполняли боевые задания 17-я авиадивизия под командованием полковника Е. Ф. Логинова, 24-я авиадивизия полковника Л. М. Дубошина. Эти соединения имели на вооружении дальние бомбардировщики Ил-4 и действовали преимущественно в интересах Западного фронта.
      Из-за нехватки современных самолетов в АДД нашли боевое применение и уже снятые с производства четырехмоторные бомбардировщики ТБ-3. На этих кораблях, постепенно заменяемых самолетами Ли-2, совершали эффективные ночные боевые вылеты экипажи 53-й авиадивизии, которой командовал полковник И. В. Георгиев.
      В состав авиации дальнего действия входил также 746-й отдельный тяжелобомбардировочный авиаполк под командованием полковника В. И. Лебедева. Эта часть имела новую для того времени технику - четырехмоторные самолеты Пе-8 (ТБ-7), которые брали до 4 тонн бомб.
      На вооружении 747-го отдельного авиаполка подполковника А.Г. Гусева находились бомбардировщики Ер-2 конструкции В. Г. Ермолаева. Серийный выпуск их начался в 1940 году, но затем производство временно было приостановлено. Как мы надеялись на этот самолет! Основу конструкции бомбардировщика Ер-2 составлял отличный планер и два дизельных двигателя, работавших на авиационном керосине вместо дорогостоящего и дефицитного высокооктанового бензина. Все это радовало. Но, к сожалению, дизельные двигатели оказались ненадежными в эксплуатации. Боевые вылеты сопровождались вынужденными посадками. Хорошо, что дело обошлось без серьезных аварий и катастроф. Выручали опыт и отличная выучка летчиков авиаполка.
      Позднее конструкторы дали новую модель самолета Ер-2. На нем были установлены двигатели АЧ-30Б, мощностью по 1250 - 1500 л. с. каждый. Увеличились радиус полета, бомбовая нагрузка. К сожалению, двигатели по-прежнему были очень ненадежными. Самолеты пришлось снять с вооружения.
      Мы ждали от авиационной промышленности поставок освоенного нами дальнего бомбардировщика Ил-4, другой боевой техники. Однако новые части и соединения АДД нуждались не только в самолетах, но и в экипажах "ночников", способных летать в любых погодных условиях на дальние расстояния, вплоть до глубокого тыла противника.
      Вот почему командование АДД, занимавшееся напряженной боевой деятельностью, особое внимание обращало и на переданные нам Ставкой военно-учебные заведения. Буквально через несколько дней после приезда в Москву я направился в школы подготовки экипажей, которые должны были перебазироваться в Среднюю Азию. Там в относительно благоприятных тыловых условиях можно было заняться планомерной подготовкой авиационных кадров, а главное, интенсивно и бесперебойно летать без ограничений, вызываемых прифронтовой обстановкой.
      Мне представилась возможность довольно основательно познакомиться со 2-й высшей школой штурманов, впоследствии переименованной во 2-ю Ивановскую высшую офицерскую школу ночных экипажей авиации дальнего действия, начальником которой был комбриг И. Т. Спирин. Его имя хорошо знали в стране. В середине тридцатых годов И. Т. Спирин был флаг-штурманом экспедиции, высадившей отважную четверку И. Д. Папанина на Северный полюс. За образцовое выполнение задания Родины И. Т. Спирину присвоили высокое звание Героя Советского Союза.
      Мастер самолетовождения, комбриг Спирин умело передавал свои знания и опыт подчиненным. Мне понравился четкий уставной порядок в подразделениях, подтянутость личного состава. В те дни школа готовилась к перебазированию в один из отдаленных районов Средней Азии. Большинство летчиков и штурманов впервые должны были участвовать в таком продолжительном полете по незнакомому маршруту. Тщательная подготовка завершилась успешным выполнением задания.
      После проверки школы, заслушав мой доклад, генерал Голованов предложил обсудить текущие дела. Александр Евгеньевич напомнил, что во время его вылетов в авиасоединения и в районы боевых действий мне, как первому заместителю командующего АДД, возможно, придется встречаться с руководством Ставки.
      - Имейте в виду, - предупредил Голованов, - в любое время дня и ночи вас может вызвать Верховный Главнокомандующий и поставить АДД новые боевые задачи.
      Александр Евгеньевич особо предупредил, что Сталину надлежит докладывать исключительно точно, не приукрашивая действительности.
      - Если не знаете чего-либо, не в состоянии выполнить, что он требует, откровенно доложите об этом. А если наобещаете и не выполните - придется крепко отвечать.
      В двадцатых числах марта 1942 года Голованов был болен, я находился на командном пункте, и вдруг зазвонил кремлевский телефон. Сняв трубку, я назвал свою фамилию и услышал голос Сталина. Он спросил:
      - Где Голованов?
      Я доложил, что Голованову врачи предписали постельный режим.
      - Тогда вы приезжайте ко мне к десяти часам вечера.
      В соответствии с принятым в войсках порядком я попросил разрешения взять с собой начальника штаба АДД Шевелева. Сталин помолчал, потом словно нехотя, явно недовольным тоном произнес:
      - Хорошо, берите.
      Нет, Верховный Главнокомандующий ничего не имел против Марка Ивановича Шевелева, но, как я потом узнал, он не терпел, когда ответственные лица приходили к нему с помощниками, игравшими роль справочников. Сталин требовал, чтобы руководители досконально знали порученное им дело и всегда сами могли дать исчерпывающий ответ на любой вопрос. При вызове к Сталину нам обычно не говорилось, по какому вопросу вызывают, и я старался припомнить все рекомендации генерала Голованова, которые он мне давал после посещений Ставки: взял карту с оперативной обстановкой, справку о боевом составе частей и соединений АДД по состоянию на 9.00 текущего дня.
      За десять минут до назначенного срока мы с Шевелевым прибыли в Кремль и прошли в комнату ожидания. Вместе с нами вызова ждали еще двое в штатской одежде.
      Просматриваю - в который уже раз - справку о боевом составе наших частей и соединений.
      - Входите, - пригласил появившийся в дверях А. Н. Поскребышев, секретарь Сталина.
      Его комната оказалась проходной. Встав за конторку, Поскребышев показал рукой на следующую дверь. Вновь проходная комната. За столом сидел генерал-лейтенант, который в свою очередь молча указал еще на одну приоткрытую дверь.
      Вошли в просторный кабинет. В помещении никого. Остановились у дверей и ждем. С вполне понятным интересом осматриваем кабинет Верховного. Окна закрыты тяжелыми шторами. На стене портреты Маркса и Энгельса, далее хорошо знакомая фотография Ленина, читающего газету "Правда". На противоположной стене портреты выдающихся русских полководцев Суворова, Кутузова и, если память мне не изменяет, Александра Невского.
      В левой части кабинета вдоль стены протянулся длинный прямоугольный стол, покрытый зеленым сукном, обставленный стульями. Перпендикулярно ему, в самой глубине, - письменный стол Сталина. Строгая, деловая обстановка.
      Примерно через минуту раскрылась дверь, расположенная в глубине кабинета, и появился Сталин. Кивком головы он пригласил сесть за большой стол и спросил:
      - Что с Головановым?
      - По-видимому, простудился, - коротко ответил я.
      - Это плохо, что себя не бережет. Мы - люди казенные. Здоровье, следовательно, тоже вещь казенная.- И назидательно заключил: - Казенную вещь беречь надо.- Эти слова Сталин произнес негромко, словно размышляя вслух. Затем, приблизившись к нам, он коротко сказал: - Теперь о деле, по поводу которого я вас вызвал. Немцы перебрасывают войска на Западное и Северо-Западное направления. АДД должна нарушить перевозки. Для этого надо вывести из строя железнодорожные узлы Витебска, Смоленска, Орла и Брянска.
      Я сделал пометки на карте и, встав, повторил, не склоняя наименований железнодорожных узлов:
      - Витебск, Смоленск, Орел, Брянск...
      Сталин, начавший, по обыкновению своему, прохаживаться по кабинету, вдруг резко остановился и повернулся к нам:
      - Почему вы так говорите? "Брянск" вместо "Брянска"?..
      Я доложил, что так требует "Наставление по службе штабов". Во избежание перепутывания положено не склонять названия населенных пунктов, а именовать их так, как написано на карте.
      - У вас, военных, все не как у людей, - нахмурился Сталин.- Грамматические правила устанавливаются для всех, а не для отдельных категорий.
      Я невольно смутился. Смотрю, Марк Иванович тоже опустил глаза. И вместе с тем мы не чувствовали себя виноватыми, ибо действовали по-уставному. Впрочем, Сталин в чем-то был прав. Мне стало понятно, почему генерал Голованов так много внимания уделял отработке посылаемых в Ставку документов.
      На следующую же ночь после нашего вызова в Кремль авиация дальнего действия приступила к выполнению боевой задачи, поставленной Верховным Главнокомандующим. Авиасоединения подвергли частым бомбардировкам железнодорожные узлы Витебск, Смоленск, Орел, Брянск. В середине апреля к этим целям прибавились такие же объекты в Пскове, Дно, Луге, Полоцке.
      Фотоконтроль подтверждал донесения о том, что разбитые нами эшелоны противника загромождали железнодорожные пути, что гитлеровцы несли потери в живой силе и технике. Боевые действия АДД нарушали перевозки врага.
      Верховное Главнокомандование не раз ставило нашей авиации задачи по уничтожению железнодорожных мостов противника в интересах фронтов. Ведь каждый разрушенный мост в тылу врага на длительное время выводит из строя железнодорожную коммуникацию и препятствует переброске неприятельских войск.
      Уничтожить мост очень сложно, так как он представляет узкую цель - всего лишь несколько метров. Для разрушения фермы моста требуется непременно прямое попадание крупной фугасной бомбы. Но даже и в идеальном случае, когда бомба попадет точно в ферму, взрыва может и не последовать. В ажурной ферме много пустот, и бомба иногда пролетает сквозь нее, так и не коснувшись взрывателем твердого предмета. А взрыв, происшедший в воде и илистом дне, не нанесет ферме существенных повреждений. Кроме того, такие важные объекты, как железнодорожный мост, усиленно охраняются и прикрываются зенитными пулеметами, которые ведут огонь по низколетящим самолетам, а также зенитной артиллерией, предназначенной для борьбы с бомбардировщиками, действующими на средних высот.
      В ходе войны фронтовая авиация накопила большую практику в уничтожении железнодорожных мостов. Приобрели некоторый опыт и части АДД. Экипажам хорошо было известно, что, чем меньше высота полета бомбардировщика над целью, том меньше рассеивание сбрасываемых авиабомб, тем большая вероятность попадания. Но при боевых действиях с малых высот возникала угроза повреждения самолета осколками или взрывной волной своей же собственной бомбы. Тогда оборонная промышленность экстренно изготовила специальные мостовые авиабомбы МАБ-250. Это была 250-килограммовая фугасная бомба, снабженная захватами для зацепления за фермы железнодорожного моста, в результате чего срабатывал взрыватель. Авиабомба спускалась на парашюте, уменьшающем скорость снижения, что позволяло сбросившему ее самолету до взрыва бомбы удалиться от цели на безопасное расстояние.
      Применение МАБ-250 представлялось для нас делом новым. Нужно было отработать тактические приемы выхода на цель в ночных условиях и с малых высот, преодолев одновременно противодействие всех средств противовоздушной обороны противника.
      С этой целью я предложил провести практические учебные бомбардировки большого железнодорожного моста в Подмосковье. Голованов поддержал это предложение, и практическими бомбардировками (без взрывателей, разумеется) по подмосковному железнодорожному мосту занялись экипажи 17-й авиадивизии АДД, которой командовал полковник Е. Ф. Логинов. Вскоре мы обобщили первый опыт и дали конкретные рекомендации авиачастям.
      Экипажи дальних бомбардировщиков, применявшие новую авиабомбу МАБ-250, успешно уничтожали вражеские мосты и переправы.
      Авиация дальнего действия на протяжении всей Великой Отечественной войны, можно сказать, ежедневно, а точнее, еженощно выполняла внезапно возникающие боевые задачи. Это было не только особенностью, но даже и правилом нашей работы. Мы поднимали сто, двести, пятьсот и свыше самолетов. И делали это в сжатые сроки, потому что все авиачасти и соединения АДД находились в постоянной высокой боевой готовности, что является непреложным законом Военно-Воздушных Сил и в наши дни.
      Рассматривая под таким углом зрения боевую деятельность авиации дальнего действия, читатель найдет ответ на вопрос, как Верховное Главнокомандование использовало АДД на различных этапах Великой Отечественной войны в различной боевой обстановке. Ставка считала АДД не только видом авиации, способным самостоятельно выполнять задачи оперативного, даже стратегического характера, но и наиболее мобильной силой, которую можно быстро переключать на любое направление и оказывать действенную поддержку войскам непосредственно на поле боя. Это вошло в практику в первые же дни войны, когда дальнебомбардировочные авиакорпуса ежедневно получали боевую задачу на уничтожение прорвавшихся танков и моторизованных войск противника в нашу оперативную глубину.
      Диапазон боевого применения авиации дальнего действия был необычайно велик. Соединения АДД бомбардировали цели, находившиеся в непосредственной близости от переднего края, вместе с тем наносили мощные удары по наиболее важным объектам глубокого тыла гитлеровцев. Одним словом, непрерывно били по целям дальним и ближним!
      В апреле 1942 года мы полностью переключились на поддержку фронтов.
      Крупные группы наших бомбардировщиков наносили удары по скоплениям немецко-фашистских войск в районах их выгрузки, по боевым порядкам противника, по аэродромам и узлам вражеской обороны.
      Так, 16 апреля 1942 года 3-я авиадивизия совершила успешный налет ночью на немецкий аэродром в районе Пскова и уничтожила значительное количество скопившихся там самолетов врага.
      Следующей ночью 17-я авиадивизия эффективно бомбардировала крупное скопление самолетов противника на аэродроме в районе Орши. В те дни отличилась и 53-я авиадивизия АДД. На тихоходных тяжелых кораблях ТБ-3 экипажи этого соединения уничтожили много фашистских самолетов на аэродроме в районе Рославля.
      Крупные группы бомбардировщиков наносили удары по узлам обороны противника в 18-19 километрах юго-западнее Спас-Деменска, в районах Ржева, Смоленска, Брянска, Людинова. В конце апреля интенсивной бомбардировке было подвергнуто скопление прорвавшихся немецко-фашистских войск в районе Старой Руссы. Наши соединения бомбардировали оборудованные гитлеровцами заводы по ремонту немецких танков в Орджоникидзеграде и Мариуполе.
      Из-за отсутствия военно-транспортной авиации экипажи 53-й авиадивизии занимались на ТБ-3 перевозкой грузов и дважды, 20 и 21 апреля, сбрасывали боеприпасы и продовольствие оказавшейся в трудном положении группе войск Северо-Западного фронта.
      Интенсивные боевые вылеты соединений производились в условиях неустойчивой весенней погоды. На выполнение боевых заданий и организацию взаимодействия с фронтами нам, как правило, представлялось минимальное время. Несмотря на это, задания Ставки выполнялись успешно и в срок.
      В конце апреля и в начале мая 1942 года АДД продолжала производить боевые вылеты в интересах наших войск, действовавших на северо-западном направлении. Читатель может законно спросить, а почему не в интересах войск, расположенных на южном крыле советско-германского фронта, где весной 1942 года развернулись необычайно тяжелые и порой драматические сражения? Позднее, когда разгорелись жаркие бои на юге нашей Родины, переключилась туда и авиация дальнего действия. Но вначале нам пришлось основательно поработать на севере. Правда, это была частная и не совсем удачная операция, но так или иначе 3 мая 1942 года наши войска по приказу Ставки предприняли наступление в районе Демянска, где сосредоточилась крупная группировка немецко-фашистских войск. Советское командование стремилось упредить противника, также готовившего наступление, воспрепятствовать его опасным намерениям захватить Мурманскую железную дорогу, поставить в еще более трудное положение защитников героического Ленинграда.
      И хотя погода на северо-западе была еще менее благоприятной, чем в других районах страны, экипажи бомбардировщиков в очень сложных метеорологических условиях - при низкой облачности, частых осадках, ограниченной видимости уверенно наносили удары по скоплениям противника, производили выброску боеприпасов, продовольствии, горючего, медикаментов и других грузов частям, находившимся в тылу противника или же в окружении. Иногда сбрасывались и небольшие десанты.
      В ночь на 2 мая 53-я и 62-я авиадивизии сбросили частям Северо-3ападного фронта в районе Песковичи, Шелгуново 29 тонн боеприпасов, 32 тонны продовольствия, 14,6 тонны горючего. Одновременно они разбросали над расположением противника 800 тысяч листовок.. Следует заметить, что агитационно-пропагандистские материалы, адресованные солдатам, унтер-офицерам и офицерам противника, сбрасывались в каждом вылете. Это были листовки, изданные Главным политическим управлением РККА. Агитационные материалы, подготовленные армейскими политорганами, распространяла фронтовая авиация.
      Наша пропаганда среди войск противника сильно беспокоила фашистское командование. Пленные сообщали, что офицеры по так называемому национал-социалистическому воспитанию приходили в бешенство при одном только виде советских листовок и боялись их пуще фугасных бомб.
      В агитационно-пропагандистских материалах, рассчитанных на войска противника, разоблачались преступные планы гитлеровской клики, обрекший на гибель миллионы солдат вермахта, указывался реальный путь к избавлению немцев от ужасов войны и приводились слова из приказа Верховного Главнокомандующего от 23 февраля 1942 года: "Опыт истории говорит, что гитлеры приходят и уходят, а народ германский, а государство германское остается"{35}. Эти слова заставляли задуматься не одного немецкого солдата и оказывали воздействие на войска противника.
      В ночь на 3 мая, за несколько часов до начала нашего наступления в районе Демянска, в сложных метеорологических условиях вновь вылетели 34 тяжелых корабля ТБ-3 и сбросили грузы для частей Северо-Западного фронта. Одновременно 36-я авиадивизия под командованием полковника В. Д. Дрянина на самолетах Ил-4 бомбила два аэродрома противника. Одна вражеская авиабаза находилась на большом удалении, и нашим экипажам пришлось совершить в сложных условиях продолжительный полет на полный радиус действия боевой машины. Однако, несмотря на все трудности, летный состав блестяще справился с ответственным заданием.
      36-я авиадивизия отличилась и в последующую ночь, эффективно бомбардируя живую силу и технику врага в районе так называемого рамушевского коридора и под Старой Руссой.
      Нашим соединениям, как это часто бывало, в ночь на 4 мая пришлось действовать на различных операционных направлениях. 3-я авиадивизия полковника Н. И. Новодранова и экипажи 746-го и 747-го отдельных бомбардировочных авиаполков нанесли совместный массированный удар по эшелонам врага и станционным сооружениям железнодорожного узла Брянск.
      Пять лучших экипажей из 17-й авиадивизии вылетели на "охоту" на участке железнодорожного перегона Вязьма-Ярцево. В результате их бомбардировки и обстрела с малых высот один вражеский эшелон был взорван, а путь загроможден горящими вагонами. Перевозки противника на этом участке временно прекратились.
      Четыре тяжелых корабля ТБ-З из 53-й авиадивизии АДД в ту ночь сбросили действовавшим в тылу врага подвижным частям и подразделениям Калининского и Западного фронтов 1,8 тонны боеприпасов, 6,7 тонны продовольствия и около тонны горючего. Базировавшаяся на юге 50-я авиадивизия АДД бомбардировала железнодорожную станцию Рогань, что и 15 километрах южнее Харькова.
      Но в эту ночь мы потеряли четыре бомбардировщика. Подходы к целям противник усиленно прикрывал огнем зенитной артиллерии, пулеметов. Прорваться к объектам бомбометания было трудно.
      Один тяжелый бомбардировщик Пе-8 (ТБ-7) после успешного выполнения задания уже лег на обратный курс и взорвался в воздухе; экипаж другого самолета Ил-4 сумел дотянуть до своего аэродрома, но загорелся во время посадки и тоже взорвался; третий Ил-4 был сбит зенитной артиллерией в районе цели; экипаж четвертого Ил-4 донес по радио о выполнении боевой задачи, о пролете линии фронта, но далее связь с ним прекратилась... После рассвета раздался телефонный звонок. Верховный Главнокомандующий спросил, каковы результаты нашей боевой деятельности.
      Я доложил, какие цели мы бомбардировали за ночь, где сбрасывали грузы, сообщил, что с задания не вернулось четыре экипажа и мы потеряли дорогостоящую авиационную технику, которой в то время не хватало. Сталин, выслушав меня, озабоченно произнес:
      - Нужно беречь летчиков, много их мы теряем...
      О том, что АДД лишилась за ночь трех бомбардировщиков и одного четырехмоторного корабля Пе-8, Верховный Главнокомандующий не сказал ни слова. И во время войны, когда людские потери неизбежны, продолжал действовать известный всем авиаторам, всем советским людям лозунг партии: человек для нас дороже любой машины, дороже всего!
      Несмотря на всевозможные трудности, сложные погодные условия, в ночь на 5 мая 50 наиболее подготовленных экипажей 3-й и 17-й авиадивизий нанесли бомбовые удары по железнодорожным узлам Вязьма, Смоленск, Орша.
      Экипажи Ил-4, вылетавшие на уничтожение железнодорожных эшелонов на перегонах, прямым попаданием 250-килограммовой бомбы вызвали крушение воинского эшелона, а на железнодорожных путях станции Плоская точными ударами разбили 15 вагонов и подожгли еще 2 воинских эшелона противника.
      В ту же ночь, шесть тяжелых кораблей ТБ-3 из 53-й авиадивизии вылетели на выброску грузов частям Северо-Западного фронта, действовавшим в тылу врага. Четыре экипажа успешно выполнили задание, сбросив в указанных пунктах 1,7 тонны боеприпасов, около 7 тонн продовольствия. Но два экипажа вернулись на свои аэродромы с недоставленным грузом. Они долго искали на земле условные световые сигналы, по которым надлежало произвести прицельную выброску грузов, да так и не нашли. Видимо, что-то помешало пехотинцам сделать это.
      Надо сказать, в подобных случаях мы не упрекали командиров кораблей и штурманов. Ночной полет в сплошном дожде, в болтанку, на высоте каких-нибудь 150-200 метров - дело очень сложное. В этих условиях далеко не просто найти выложенный из костров треугольник, квадрат или иную геометрическую фигуру, не менее сложно и летчикам выполнять на перегруженном корабле развороты без снижения, чтобы при этом не столкнуться с землей.