И я скажу вам от души,
      Что оба очень хороши!
      Он - стройный, смелый, молодой,
      В боях прославленный герой;
      Она еще любовь таит,
      Еще алеет и молчит,
      И легкий вздох еще чуть-чуть
      Вздымает молодую грудь,
      Но очи синие блестят
      И тайну прятать не хотят.
      Пускай обыщут целый свет
      Прекрасней Маргарет в мире нет!
      29
      Прекрасные леди, я вижу вниманье
      И в ваших глазах и в вашем молчанье.
      Алея румянцем, головки склоня,
      Услышать мечтаете вы от меня
      Рассказ и чувствительный и чудесный
      О рыцаре смелом и деве прелестной:
      О том, как прекрасный рыцарь вздыхал
      В страданьях тоски сердечной,
      У ног ее умереть обещал
      И клялся в верности вечной;
      О том, как она продолжала молчать,
      Не смея заветное слово сказать,
      В безбрачии жизнь провести обещала,
      Кровавую распрю в слезах проклинала.
      Ведь Генри Крэнстон - лишь он один
      Маргарет рыцарь и господин!
      30
      Увы, надежды ваши тщетны:
      Любовных песен дар заветный
      Утрачен арфою моей.
      Я сед, и сердце умирает.
      Мне, старику, не подобает
      Петь о любви весенних дней.
      31
      Под дубом паж барона странный
      Угрюмый карлик-обезьяна
      Держал поводья скакуна.
      О нем недаром говорили,
      Что близок он к нечистой силе
      И сам похож на колдуна.
      Однажды ехал на охоту
      Барон по топкому болоту,
      Вдруг слышит крик: "Пропал! Пропал!"
      Барон поводья придержал.
      И тут из темного затона
      Как мячик вылетел прыжком
      Уродец карлик, юркий гном,
      И к стремени прильнул барона.
      Лорд Генри Крэнстон был смущен,
      И тотчас вскачь пустился он,
      Но странный карлик, им спасенный,
      Помчался вперед скакуна быстрей
      И встретил барона у самых дверей.
      32
      Уродец гном у барона остался.
      Особенно страшным уж он не казался.
      Он мало ел, был странно тих
      И сторонился слуг других.
      Он только изредка вздыхал
      И бормотал: "Пропал! Пропал!"
      Был он хитер, ленив и зол,
      Но верность в нем барон обрел
      И втайне знал этой верности цену:
      Не раз от смерти и страшного плена
      Был этим слугою хозяин спасен.
      В округе не зря толковали люди
      О карлике Крэнстона как о чуде.
      33
      Однажды, всевышнего воле покорный,
      В часовню девы Марии Озерной
      Поехал барон молодой,
      Лорд Крэнстон. Во исполненье обета
      Он отбыл ночью в часовню эту
      И карлика взял с собой.
      А леди Брэнксом об этом узнала
      И лучшим рыцарям приказала
      Собраться у Ньюарк Ли.
      По зову явился и Джон Тирлистен,
      По зову явился и Делорен,
      И воины с ними пришли.
      Вдоль берега Йерроу их кони летели,
      Их копья сверкали, их лица горели.
      К часовне ночью они поспели
      Часовня пуста, в часовне темно,
      Барон, помолившись, уехал давно.
      Сожгли часовню они с досады,
      Слугу-колдуна кляня без пощады.
      34
      Итак, под дубом, весенним днем,
      Стоит слуга с хозяйским конем.
      Прядет ушами скакун барона,
      Прислушавшись к звукам еще отдаленным,
      И хилый карлик машет влюбленным:
      "Довольно вам клясться, довольно вздыхать!
      Опасность вам угрожает опять!"
      Прекрасная Маргарет к дому мчится
      Испуганной горлицей, белой птицей.
      А карлик держит барону стремя;
      Вот рыцарь в седле. Ну, мешкать не время!;
      Он едет на запад сквозь лес густой,
      Любуясь зеленой его красотой.
      ----
      Вдруг голос старца ослабел.
      Он замолчал и побледнел.
      Тогда с улыбкой паж проворный,
      Взяв кубок с влагой животворной,
      Вина палящего бальзам
      Поднес к немеющим губам,
      И старец поднялся со стула,
      В глазах его слеза блеснула.
      "Благословляю, - молвил он,
      И этот дом, где чтят закон,
      И всех, кто любит песен звон!"
      Украдкой девушки смотрели
      Смеясь на старца менестреля.
      Он выпил радостно до дна
      Бокал отличного вина,
      Его душа оживлена.
      Он ободрился, он проснулся
      И всем красоткам улыбнулся.
      И вот, набравшись новых сил,
      Охотно он заговорил.
      Песнь третья
      1
      "Но разве так близка могила,
      Но разве кровь моя остыла,
      И вдохновенья больше нет,
      И сердцем мертв уже поэт?
      Иль о любви не петь мне боле?
      Ужели я, забыв ту цель,
      К какой стремится менестрель,
      Отступником стал поневоле?
      Слова любви, как встарь, твержу,
      Но страсти в людях не бужу?
      2
      Любовь - свирель в дни мирной
      жизни,
      Стрелок - коль враг грозит отчизне,
      В чертогах - гостья на пирах,
      В селе - плясунья на лугах.
      Любви повсюду славят имя,
      Она на небе со святыми
      И на земле с людьми земными".
      3
      Пока лорд Крэнстон думал так,
      Как я сейчас, скакун свой шаг
      Направил в Брэнксомский овраг.
      Кто едет там? Движеньем быстрым
      Лорд шлем надвинул. В стороне
      По тропке, под холмом тенистым
      Спускался рыцарь на коне.
      От грязи пегим конь казался,
      Был весь в поту и спотыкался.
      Усталостью захвачен в плен,
      Забрызган кровью, утомленный,
      Им правил путник полусонный.
      То был сэр Уильям Делорен.
      4
      Заметил он еще со склона
      Герб - журавля - в щите барона
      И приготовленное в бой
      Копье в руке врага стальной.
      Но слов при встрече было мало.
      Был груб вопрос и горд ответ.
      И слово каждое дышало
      Враждой и злобой давних лет.
      Лицом к лицу враги стояли.
      Казалось, даже кони знали,
      Что встреча на поле глухом
      Уже не кончится добром.
      5
      По кругу мчась, барон склонился,
      Вздохнув, молитву прочитал:
      Патрону своему молился
      И вздох свой к даме обращал.
      Но Делорен, боец упрямый,
      Не призывал святых и дамы.
      Он, взяв копье наперевес,
      Помчался рысью через лес,
      И было рыцарей сближенье
      Как гром, как гул землетрясенья.
      6
      Удар был крепко нанесен.
      В седле откинулся барон,
      И перья шлема раскидало
      По ветру в брызгах крови алой,
      Копье же, выпав из руки,
      Вмиг разлетелось на куски.
      Но пика Крэнстона стальная,
      Как шелк, доспехи разрывая,
      Легко сквозь щит врага прошла,
      В груди сломавшись, как игла.
      Не пал бы Делорен с седла,
      Но сразу лопнула подпруга,
      И рухнул конь на зелень луга.
      А рядом всадник, ранен в грудь;
      Барон же, продолжая путь,
      И сам ударом оглушенный,
      Не знал, убит ли враг сраженный.
      7
      Но, повернув коня, барон
      Увидел: тот, кто был сражен,
      Чуть дышит, весь залитый кровью.
      Пускай слуга, что так смышлен,
      К его склоняясь изголовью,
      Грудь перевяжет, кровь сотрет
      И в Брэнксом рыцаря свезет:
      Родня он деве той прекрасной,
      Что Крэнстоном любима страстно.
      "Ты должен в замок поспешить.
      А мне нельзя здесь дольше быть.
      Я слышу смерти приближенье,
      Мне дорого души спасенье".
      8
      Лорд Крэнстон скачет по холмам,
      А карлик был оставлен там,
      Чтобы исполнить приказанье.
      Но зло творить - его призванье.
      Он латы снял, и, поражен,
      Под ними книгу видит он.
      Кто ж это - рыцарь, пилигрим
      Или священник перед ним?
      И не спешит он кровь унять,
      А хочет тайну разгадать.
      9
      Железные застежки были
      Преградой для его усилий.
      Две отомкнет - и вот опять
      Он должен с первой начинать,
      А с нею, плотно укрепленной,
      Руке не сладить некрещеной.
      Застежку карлик кровью трет,
      Смочил и весь он переплет.
      Раскрылась книга волхвований
      На первом же из заклинаний.
      Уродец принялся читать,
      Как деве вид мужской придать,
      Как из тюремной паутины
      Соткать шпалеры для гостиной,
      Скорлупку сделать кораблем,
      Лачугу пастуха - дворцом,
      Тому, кто стар, дать юность
      снова
      И все ценой заклятья злого.
      10
      Но не прочел страницы он,
      Как был ударом оглушен,
      Пал, обессилев, на колена
      И рухнул возле Делорена.
      Поднялся он с земли сырой,
      Качнул лохматой головой
      И взвизгнул злобно и надсадно:
      "Ты, хоть и стар, силен изрядно!"
      Но не посмел уже опять
      Ту книгу дерзко в руки взять:
      Кровь христианская скрепила
      Листы плотней, чем раньше было.
      Все ж книгу скрыл он
      под плащом.
      Теперь вы спросите о том,
      Кто сей удар нанес? Да тот,
      Кто, словно дух, средь нас живет.
      11
      С досадой карлик исполнял
      То, что хозяин приказал.
      Но все ж израненное тело
      На лошадь положил умело
      И к Брэнксому его везет,
      Минуя стражу у ворот.
      Потом все люди неизменно
      Клялись - он ехал с возом сена.
      И вот у башни карлик злой,
      Где леди тайный был покой.
      Он мог бы, действуя умело,
      Так, чтоб и дверь не заскрипела,
      Снести на ложе к леди тело,
      Но, занимаясь колдовством,
      Жесток уродец был притом
      Он ношу так швырнул со зла,
      Что кровь из раны потекла.
      12
      Переходя наружный двор,
      Он на ребенка бросил взор.
      Был мальчик увлечен игрой,
      И порешил тут карлик злой
      В лес заманить его с собой.
      А мальчик думал: это друг
      Ведет гулять его на луг.
      И стража видела - идет
      Терьер с ищейкой из ворот.
      13
      Они по берегу крутому
      Уже пришли к ручью лесному.
      Тут горы кончились. Опять
      Смог карлик прежний вид принять.
      Когда б в его то было власти,
      Дитя б он разорвал на части
      Иль в бешенстве, что было сил,
      Его бы тут же придушил.
      Но мать ребенка... Всех страшней
      Она на свете матерей.
      На жертву бросив злобный взгляд,
      Он в лес пустился наугад,
      Прыжком ручьи пересекая,
      "Пропал! Пропал! Пропал!" - взывая.
      14
      При этих странных чудесах
      Почувствовал ребенок страх.
      Смущен нежданным превращеньем
      И злобным карлика волненьем,
      Он в дикой чаще одинок,
      Стоял, как лилии цветок.
      Когда ж, оправясь понемногу,
      Искать стал к Брэнксому дорогу,
      Ему казалось - страшный вид!
      Колдун из-за кустов глядит.
      Он шел, от ужаса дрожащий,
      В лесные углубляясь чащи,
      И чем упорней путь искал,
      Тем безнадежнее плутал,
      Пока в горах, в вечернем мраке,
      Не услыхал он лай собаки,
      15
      Все ближе, ближе лай глухой,
      И вот тропинкою лесной
      Летит ищейка черной масти
      С оскаленною страшной пастью,
      С кровавой пеной на губах;
      Остановясь, глядит и снова
      На жертву ринуться готова.
      Но мальчик, вставший на пути,
      В восторг вас мог бы привести:
      В нем кровь отцов заговорила,
      Лицо отвага озарила.
      Когда к нему подпрыгнул пес,
      Над ним он крепкий прут занес
      И так взмахнул в негодованье,
      Что пес отпрянул прочь с ворчаньем,
      Готовясь к новому прыжку.
      Тут выскочил стрелок из чащи,
      Давно уже за псом следящий,
      И лук тугой согнул в дугу.
      "Стой, Эдуард! - кто-то крикнул вдруг.
      То мальчик! Опусти свой лук!"
      16
      Тот, кто все это говорил,
      Товарища остановил,
      Пред ним умолк и пес-задира.
      То добрый, честный йомен был,
      Рожденный в рощах Ланкашира.
      Давно прославленный стрелок,
      В лесу хозяином бродящий,
      Лань за пятьсот шагов он мог
      Сразить стрелой своей звенящей.
      Покрыт загаром, он окрест
      Излазал все трущобы эти,
      И Англии старинный крест
      Был вышит на его берете.
      Носил на поясе стрелок
      В чехле из волчьей шкуры рог
      И нож, которым он оленя
      Приканчивал в одно мгновенье.
      17
      В зеленой куртке до колен
      Охотник смелый и умелый.
      У пояса - мечу взамен
      Висят отточенные стрелы.
      Был узок щит его и мал,
      Но с ним ходил он без тревоги:
      Ведь он мужчиной не считал
      Того, кто целит только в ноги.
      И, с луком спущенным в руке,
      Держал он пса на поводке.
      18
      Хоть жаль ему ребенка было,
      Его держал он что есть силы,
      Ему плечо рукою сжав,
      Чтоб тот, крест алый увидав,
      Не убежал бы прочь стремглав.
      "Святой Георгий! Кто в силок
      Попался к нам! - вскричал стрелок.
      Не из простого он народа,
      Видна в нем рыцарей порода".
      19
      "Да, сам Баклю - родитель мой,
      Его наследник я единый.
      Пусти! Иль кары жди за свой
      Поступок дерзкий и бесчинный.
      На помощь Уолтер поспешит,
      И Делорен за все отметит,
      Восстанет край, где льется Твид.
      Прочь руки! Не сжимай свой лук
      Он не спасет, коль вздернуть, друг,
      Я прикажу тебя на сук".
      20
      "Благодарю, малыш! Ты был
      Со мною так учтив и мил.
      Когда, мой добрый мальчуган,
      Ты, как отец, возглавишь клан,
      Моим стрелкам перед тобой
      Придется, видимо, смириться,
      Заставишь ты мой лук простой
      Служить тебе здесь, на границе.
      Ну, а пока иди вперед:
      Ты лорду Дакру дашь отчет,
      Охота наша недурна
      Тебя нам в плен дала она".
      21
      Так был ребенок уведен.
      Но всем казалось - в замке он:
      То карлик, злобой вдохновлен
      И мальчика принявший вид,
      Немало всем чинил обид.
      С ним уж не счесть теперь хлопот:
      Товарищей он щиплет, бьет
      И как злодей себя ведет:
      Одной из дам чепец порвал;
      Сим Холл, что у костра стоял,
      Чуть жив - пострел на нем поджег
      С пороховым запасом рог;
      Злых шалостей не перечтешь.
      Стал на себя он непохож.
      Но как же быть? Что делать с ним?
      Решили - мальчик одержим.
      22
      Конечно, леди бы могла
      С него легко снять чары зла,
      Но ей не до того уж было:
      Она за раненым ходила
      С тех пор, как здесь нашла его
      В крови, у входа своего.
      Она, конечно, догадалась,
      Что колдовство тут замешалось:
      Вдруг он, забыв запрет и честь,
      Все ж книгу захотел прочесть?
      Нет, что-то тут стряслось иное:
      Ведь ранен сталью он земною.
      23
      Она обломок извлекла,
      Сдержала крови ток багряный
      И, прежде чем к себе ушла,
      Перевязать велела раны.
      Обломок же, забрав с собой,
      Скоблила, терла со стараньем,
      А Делорен, хоть без сознанья,
      Лежал, объятый темнотой,
      И корчился от боли злой
      Как будто не обломок стали,
      А самого его терзали.
      Но леди голосом суровым
      Сказала: "Будет он здоровым",
      И повелела, чтобы он
      Заботами был окружен.
      24
      Пал вечер. В колокол звонили,
      Чтоб в замке все огни тушили.
      Река дремала. Ветерок,
      Летя с полей, касался щек.
      Вверху, на башне угловой,
      Вдыхал прохладу часовой.
      И Маргарет благословляла
      Покой, которым грудь дышала,
      В мечтания погружена,
      Касалась лютни струн она,
      Летя в ночи душой своей
      К беседке в зелени ветвей.
      На плечи косы упадали,
      Глаза на западе искали
      Звезду, чей золотистый свет
      Всегда влюбленным шлет привет.
      25
      Плывет звезда над Пенкрист-Пеном
      В своем движенье неизменном
      И чертит в небе яркий след,
      Как косы, разметав свой свет.
      Пылает ярко отсвет дальний.
      То не звезда - огонь сигнальный.
      И страхом Маргарет полна:
      Недобрый это знак - война!
      26
      Глядит и страж: война, тревога!
      Раздался с башни голос рога,
      И на гортанный этот звук
      Откликнулись леса и луг.
      Его призыв в просторной зале
      Все люди клана услыхали.
      Кидая ярко пламя ввысь,
      Десятки факелов зажглись.
      В их отсвете на шлемах стражи
      Струились перья и плюмажи
      И, как тростник у вод ручья,
      Качались копий острия.
      27
      Седые кудри сенешала
      Во тьме отсвечивают ало.
      Он приказанье отдает
      При свете факелов: "Вперед!
      Костер на Пенкристе в разгаре,
      Три зажжены на Пристхосуайре.
      Все осмотреть кругом!
      Следите за врагом!
      Клан Джонстонов предупредить
      Пусть явятся нам пособить.
      Скакать туда во весь опор!
      Другие, увидав костер,
      И сами спустятся к нам с гор.
      Скачи, посланец, шпоры дай,
      Всех по пути оповещай,
      А мы костры должны зажечь,
      Чтоб весь наш клан взялся за меч!"
      28
      И слышит Маргарет: ржут кони,
      Звенят кольчуги, латы, брони
      В сверканье копий и мечей.
      Готовы к смелой обороне,
      Садятся люди на коней.
      Крик, шум, заливистое ржанье,
      Копыт удары, приказанья:
      "Друзья, в поход!"
      "Вперед! Вперед!"
      Галопа топот, хриплый рог.
      Ворота настежь. Битве рады,
      На запад, север, юг, восток
      Поспешно ринулись отряды,
      Чтоб сблизиться с врагом скорей
      И встретить на пути друзей,
      29
      Паж торопливыми руками
      Развел костер, и взвилось пламя,
      И стало красным в тот же миг
      Все небо над твердыней башен.
      Как знамя, взвился, дик и страшен,
      Пурпурный пламени язык.
      За ним с холмов другие встали,
      Цепочкой убегая в дали.
      Передавая весть войны
      Среди зловещей тишины,
      Они горят в округе горной,
      Как звезды в небе ночью черной,
      Горят над чашами озер,
      В краю орлов на высях гор,
      Где прах вождей укрыт камнями
      И мирно спит над облаками.
      Известье в Данидин дошло
      Из Солтри и Дампендер-Ло.
      С призывом к Лотиану мчится
      Гонец - в опасности граница!
      30
      Весь Брэнксом в эту ночь не спал,
      Наполнен грохотом и звоном,
      И колокол не умолкал
      В тревоге, в гуле исступленном.
      Металла лязг стоял кругом,
      Железо, камни, разный лом
      Сносили в башни - может статься,
      Для обороны пригодятся.
      Сменялся часто караул,
      Звучал пароль, и, слыша гул,
      И шум, и звон в полночном мраке,
      Рвались и лаяли собаки.
      31
      Сам расторопный сенешал
      С трудом за леди поспевал.
      Она улыбкою привета
      Всех ободряла, для совета
      Собрала старцев. Долго ей
      Никто не приносил вестей
      О том, где враг. Шли толки,
      споры,
      Как быть? Начать переговоры?
      "Их десять тысяч". - "Нет, отряд
      Ничтожный к нам подкрался
      логом,
      Для нас опасен он навряд
      И Лиддсдейлом, как говорят,
      Уже рассеян по дорогам".
      Шла ночь в тревоге, без огня,
      И не дождаться было дня.
      ----
      Умолкли струны менестреля.
      Довольны все. И в самом деле,
      Не дряхл и не бессилен он,
      Хотя всего судьбой лишен.
      Нет дочки, друга с ним в изгнанье,
      Чтоб облегчить ему страданье,
      Нет сына, кто бы и в скитанье
      Делил с ним беды до конца
      И был поддержкою отца...
      А жил когда-то он с семьею!
      Приникнув к арфе головою,
      Он струн коснулся вновь слегка.
      Душили слезы старика,
      Но, вторя голосу печали,
      Привычно струны зазвучали.
      Песнь четвертая
      1
      О, Тивиот, как светел ты,
      Как берега твои тенисты!
      Не блещут копья и щиты,
      Призывно не трубят горнисты.
      Одни лишь ивы над тобой
      Шумят листвою голубой...
      Как будто испокон веков
      Несешь ты медленные воды
      В широкий Твид - под гимн природы
      И песни мирных пастухов.
      2
      Увы, не так от смены лет
      Теченье жизни убывает:
      Проступков, дум, печалей след
      Его темнит и замедляет;
      От слез и горя многих дней
      Оно становится мутней.
      Все тише жизнь моя течет,
      Но снова, снова предо мною
      Мой сын единственный встает
      Я вижу юношу-героя...
      Сверкает сталь... Свистит свинец...
      Он пал, бесстрашный удалец,
      И плачет горестный отец.
      Но сын мой пал на поле чести,
      Он пал с прославленными вместе.
      3
      И вот по долам и холмам
      Расползся страх, как призрак серый.
      Крестьяне бросили дома,
      Ушли в болота и пещеры.
      В леса уведены стада,
      Мычат в тоске. Беда! Беда!
      Грустят невесты, плачут жены,
      Но стоек ратник непреклонный,
      А с башен Брэнксома видны
      Вдали предвестники войны:
      Восходят к солнцу клубы дыма
      Враги идут неумолимо.
      4
      Уже дозорные кричат:
      "Вставайте все: разбой идет,
      Уот Тинлинн доблестных солдат
      Уводит, отступая, вброд!
      Не раз тайндейлские стрелки
      Пытались пробовать замки
      Его жилища, но напрасно:
      Всем имя Тинлинна ужасно.
      Но мощный ливень вражьих стрел
      Прогнать и Тинлинна сумел.
      Не зря ушел тропой лесною,
      Покинув логово родное,
      Всегда угрюмый атаман:
      Грозят нам силы англичан".
      5
      Меж тем, поводьями звеня
      И под уздцы ведя коня,
      К воротам, мрачен и спокоен,
      Приблизился угрюмый воин.
      Конь был мохнат и ростом мал,
      Но все в лесу болота знал.
      На том коне жена сидела
      С детьми - румяна и дебела,
      А рядом шел полунагой
      Слуга с котомкой и клюкой.
      Жена, нарядна, черноброва,
      Все хохотала бестолково,
      А он был статен и высок,
      Но молчалив и взором строг.
      Носил он шлем, в боях пробитый,
      И кожаный кафтан подшитый;
      Алели кровью по краям
      Его послушливые стрелы,
      И длань без промаха умела
      Те стрелы посылать врагам.
      6
      Уот Тинлинн - строг и деловит.
      Он прямо леди говорит:
      "Идет на нас Уил Хоуард Гордый,
      Лорд Дакр и все вассалы лорда.
      Идут немецкие стрелки
      Наемных воинов полки.
      Сожгли они мой замок древний,
      Сожгут и замки и деревни.
      Да примет черт их души в ад!
      Шотландцев англы не щадят.
      Я убежал порой ночною.
      Джон Эйкшоу, Фергюс Грэм за мною
      Гнались, я знаю, по пятам:
      Их злобный крик я слышал сам.
      Но я свернул от них в болото,
      И тут-то свел я с ними счеты,
      За все им отплатил с лихвой:
      И за грабеж и за разбой.
      Лежит в болоте Фергюс злой!"
      7
      Ужасны слухи: враг идет.
      Английских воинов не счесть
      Пожалуй, сотен до трехсот,
      А может быть, и больше есть.
      Но горцы смелые не дремлют,
      Они призыву битвы внемлют
      Из всех лесов, из всех болот,
      По кочкам, топям и оврагам
      Их сила дружная идет
      Упрямым, твердым, бодрым шагом.
      8
      От светлых голубых озер,
      От диких, сумрачных высот
      Бесстрашный Тирлстен с дальних гор
      Отряды смелые ведет.
      Гирляндой лилий драгоценной
      Украсил он свой герб надменный.
      Судя героя по делам,
      Его король отметил сам
      Своим высоким предпочтеньем.
      Смелее всех баронов он
      Не мог бы ни один барон
      Вступить с южанами в сраженье.
      И на гербе его блестит
      Ряд копий золотой стеною,
      И ввысь девиз его летит:
      "Готовы все! Готовы к бою".
      9
      Вот ветеран седой ведет
      Толпу разбойников с мечами.
      Оруженосец щит несет
      На нем лазурный небосвод
      И полумесяц со звездами.
      Известен он уж много лет,
      Границ его владеньям нет
      И высоко над речкой горной,
      Обвит лесов каймою черной,
      Его угрюмый замок встал,
      Грозя долинам с кручи скал.
      Не раз, пылающий отвагой,
      Он с буйною своей ватагой
      Громил и грабил, кровью пьян,
      Неосторожных англичан.
      Не замечал он дев прекрасных,
      В набегах и в боях опасных
      Провел он жизнь, и бремя лет
      Его не укротило, нет.
      Его кудрявые седины
      Белы, как снежные вершины.
      И пять отважных сыновей
      Приветствуют отца-героя.
      Кто рода Харденов смелей?
      Чей меч острей на поле боя?
      10
      Шотландцам Эскдейла все нипочем.
      Себе они добыли землю мечом...
      Доселе в народе легенды живы,
      Как был отвоеван Эскдейл счастливый.
      Владел им когда-то граф Мортон - он
      Был кротостью нрава почти смешон.
      Зато вассалы его Биттисоны
      Воинственны были, неугомонны,
      В словах невоздержанны, горячи.
      Легко обнажали они мечи.
      К смиренному графу такие вассалы
      Питали почтения очень мало.
      Но вот однажды припомнил граф,
      Что в силу своих сеньеральных прав,
      Он может взять с вассала любого
      Законную дань - скакуна лихого.
      Он Гилберту молвил: "Потешь меня!
      Отдай мне, барон, твоего коня!"
      Но Гилберт графу ответил смело:
      "Нет, слишком мне дорог скакун
      мой белый!
      Вы, может, и лорд мой, но, прямо скажу,
      Я лучше, чем вы, на коне сижу!"
      И слово за слово вспыхнула ссора.
      Мечи Биттисонов блеснули скоро,
      И если бы граф в эту ночь не бежал,
      В кровавой грязи он давно бы лежал.
      Он шпорил коня, он мчался упорно
      По тропам лесным, по болотам черным,
      До Брэнксома конь его доскакал
      И тяжкою темною тушей пал.
      11
      Ужасен в гневе был робкий граф.
      Он, к лорду Брэнксому прискакав,
      Лишь мести жаждал, твердил задыхаясь:
      "От Эскдейла я навсегда отрекаюсь!
      За пять соколов и за горсть золотых
      Тебе я продам изменников злых.
      Возьми и казни и не милуй их.
      Но горе тебе, если Биттисонам
      Оставишь ты земли в краю разоренном.
      С одним лишь Вудкерриком будь
      не строг
      Он дал мне коня и бежать помог".
      Лорд Брэнксом был воин веселый
      и смелый
      За горсть золотых они сладили дело.
      Пять сотен всадников взяв с собой,
      В Эскдейл поспешил хозяин лихой.
      Оставил он воинов у дороги,
      Велел ожидать сигнала тревоги,
      А сам в долину направился он,
      Где хвастал победою Гилберт-барон.
      Сказал он Гилберту: "Погляди-ка,
      Отныне сеньер твой и твой владыка
      Не Мортон, убогий калека, а я.
      Я строг, и рука тяжела моя.
      Отдай мне коня без всякого спора,
      Иначе раскаешься очень скоро:
      Коль трижды сейчас протрубит мой рог,
      Запомнишь ты звук этот, видит бог!.."
      12
      В ответ засмеялся барон спесивый:
      "Нам рог твой не страшен, хоть он
      и красивый.
      Не быть тому, чтобы Биттисон
      Шотландца надменного чтил закон.
      Коня уступить тебе не могу я.
      Иди-ка в свой Брэнксом пешком, не горюя,
      Смотри не запачкай свои сапоги
      И шпоры от ржавчины береги!"
      Рог Брэнксома долгим хриплым ревом
      Встревожил оленей в лесу сосновом;
      Второй его зов был как с неба гром,
      И копья блеснули в лесу густом;
      А третий, протяжно гудя и воя,
      Долины соседние беспокоя,
      Всех воинов Брэнксома поднял к бою.
      Ужасная это схватка была
      Ломались мечи, щиты и тела.
      За каждое дерзкое слово барона
      Убит был один из родни Биттисона.
      Лорд Брэнксом на Гилберта бросился сам,
      Колол, и рубил, и рассек пополам.
      Ручей, помутневший от крови барона,
      Доселе зовется ручьем Биттисона.
      Веськлан был разгромлен, весь край опустел,
      Один только Вудкеррик уцелел.
      Ту битву запомнила вся долина,
      И белый скакун этих бед причина.
      13
      Идут бесстрашные, идут
      Мне всех имен уже не счесть.
      И Хиндхосуайра люди тут,
      И с Йерроу-Клю солдаты есть.
      И к Белендену мчат герои,
      Сердца шотландцев жаждут боя,
      И леди Брэнксом видит их,
      Отважных рыцарей своих,
      И мыслит в гордом нетерпенье:
      "Пришла пора, чтоб юный сын
      Друзей отца, вождей дружин,
      Увидел в пламенном сраженье.
      Он мальчик, но смышлен и смел.
      Недавно он стрелой могучей
      Ударить ворона сумел,
      В гнезде сидевшего над кручей.
      Кресты английских ярких лат
      Побольше ворона стократ.
      Тебе, Уитслейд, я доверяю
      И сына своего вручаю".
      14
      Но карлик-оборотень вдруг
      Изобразил в лице испуг
      И стал кричать, визжа и воя,
      Что слаб он, что страшится боя,
      Уитслейд к хозяйке поспешил.
      "Как быть? Мы голову теряем!
      Здесь, видно, чары темных сил:
      Наш юный лорд неузнаваем!"