Дэвид Мантенья провел указательным пальцем по гладкой коже кобуры. Ощущение было все еще непривычное — он и его напарница, Сандра Эколс, носили при себе девятимиллиметровые пистолеты всего неделю, и обоим казалось немного странным, что теперь в аэропорт нужно брать с собой оружие. В связи с волной террористических актов на борту коммерческих самолетов полиция города Чарлстона установила посты у всех входов и выходов из аэропорта, а также постаралась обеспечить помощь тем служащим, которые пропускают пассажиров через рамку металлоискателя и проверяют, нет у них в ручном багаже оружия или взрывчатых веществ.
      Однако урезанные фонды означали, что никаких дополнительных полицейских аэропорту выделено не будет, и сотрудники охраны были подвергнуты изнурительным проверкам и перестановкам, за которыми последовали восемь недель постоянных анализов крови и мочи, а затем еще два месяца обучения по интенсивному методу в Государственной полицейской академии. И теперь, благодаря разумным и не слишком дорогостоящим действиям городских властей и самого мэра Чарлстона, Дэвид и Сандра получили официальные удостоверения помощников городской полиции, а стало быть, наряду с настоящими полицейскими их могли привлекать к самым различным операциям — связанным как с непосредственной угрозой безопасности аэропорта, так и, например, с арестом наркокурьеров.
      Разумеется, они по-прежнему обязаны были каждый день выполнять свою святую обязанность — проверять пассажиров и багаж на контрольно-пропускном пункте и в целом заботиться о том, чтобы ничто не угрожало самолетам и пассажирам, следующим через терминал В к выходам 1–5. Через рентгеновскую установку и металлоискатель каждый день проходили тысячи пассажиров, проплывали десятки тысяч сумок и рюкзаков, и Дэвиду Мантенье оставалось лишь надеяться, что в недалеком будущем экономика города выправится настолько, что он все же сможет завершить образование в Полицейской академии и стать полноправным членом городской полиции.
      — До чего же мне все это надоело! — вздохнул он, изучая на унылом черно-белом экране содержимое косметички, принадлежавшей какой-то пожилой женщине.
      Сандра быстро глянула на него и улыбнулась. Ему очень нравилась ее улыбка. У нее один зуб спереди чуточку заходил на другой, что придавало ее улыбке легкий оттенок коварства, и Дэвид находил это восхитительным. А вот по поводу полицейской формы он Сандру безжалостно дразнил, хотя эта голубая форма была отлично сшита и прекрасно на ней сидела, красиво облегая ее аккуратную спортивную фигурку. Да и сама Сандра явно понимала, что выглядит в этой форме замечательно, а широкий кожаный ремень только подчеркивает ее гибкую талию.
      Дэвид откровенно пожирал девушку глазами, не уставая, впрочем, над ней подшучивать, советуя перестать появляться на работе в такой вызывающе тесной одежде, которую она словно позаимствовала у младшей сестренки. Сандра тоже в долгу не оставалась и преспокойно отшучивалась, отпуская язвительные замечания насчет умения Дэвида стрелять из девятимиллиметрового пистолета.
      — Всего девять миллиметров, Дэвид? Так мало? Ты ведь даже в человека не попадешь!
      — Ох, до чего мне все это надоело! — повторил Мантенья.
      В ближайший час согласно расписанию должны были вылететь только два самолета, и большая часть пассажиров уже прошла через пропускной пункт.
      — Ладно, перестань ныть. Лучше помоги вон той женщине, — предложила ему напарница. — Может, еще и чаевые получишь.
      Он посмотрел сквозь вертикальный прямоугольник металлоискателя на почти пустой терминал. К нему действительно приближалась какая-то женщина с детской коляской. В руке она несла большую сумку, какими обычно пользуются молодые матери. Сумка была лимонно-желтого цвета, украшенная яркими изображениями кролика Питера и битком набитая всякими детскими вещичками: бутылочками, пластмассовыми игрушками, одеждой, памперсами. Сверху торчала потрепанная книжка. Естественно, сумка тут же начала соскальзывать у женщины с плеча, стоило ей наклониться, чтобы вынуть из коляски спящего ребенка.
      Надеясь, что его галантный поступок сможет произвести впечатление на Сандру, Дэвид поспешил помочь молодой матери.
      — Позвольте, я помогу вам, мэм, — сказал он, подбирая пару игрушек, выпавших из сумки.
      — Ох, пожалуйста, не называйте меня «мэм». Я, пожалуй, еще на «мэм» не тяну, мне только двадцать семь! — рассмеялась она и прибавила: — Но все равно спасибо, ваша помощь очень кстати.
      Дэвид подтолкнул коляску к металлоискателю, заглянул в нее для порядка и даже занавесочки раздвинул, чтобы проверить, не спрятано ли там что-нибудь. Естественно, там ничего не оказалось.
      Сумка с кроликом Питером ползла через рентгеновскую установку, и на экране появилось именно то, что Мантенья и ожидал увидеть: бутылочки, одежда, игрушки и книга. Он подвез к женщине коляску, подал ей сумку и стал смотреть, как она идет по коридору к выходу В-4, собираясь лететь утренним рейсом в Вашингтон, округ Колумбия.
      Сигнал тревоги прозвучал в голове Мантеньи, лишь когда он увидел, что к металлоискателю приближается какой-то странный молодой человек. Парень, похоже, страшно нервничал и явно чувствовал себя не в своей тарелке; одежда на нем была чудовищно помятой, словно он в ней спал или, того хуже — принимал в ней душ. Его щеки покрывала многодневная щетина, а в руках не было даже сумки, только билет.
      Мантенья расправил плечи и машинально погладил свой пистолет. Вот оно! Вот ради этого все и было затеяно. Не зря все-таки их обучали в академии! Он быстро шагнул назад, ожидая, что металлоискатель заверещит в любую секунду, но ничего не произошло. Обшарпанный пассажир спокойно миновал рамку и тоже двинулся к выходу В-4. Мантенья вздохнул с облегчением, хотя и был, пожалуй, слегка разочарован. Металлоискатель всего лишь слегка звякнул, но пассажир тут же вытащил из кармана несколько монет.
      — Ты заметил, как от него воняло? — спросила Сандра, с рассеянным видом поправлявшая фокус в рентгеновской установке.
      — Нет, я, в отличие от тебя, стараюсь не нюхать проходящих мимо пассажиров, — пошутил Дэвид и тут же был вознагражден коротким смешком и сверканием чуть наползающих друг на друга передних зубок Сандры.
 

* * *

 
      В 10.25 утра Стивен Тэйлор погрузился в самолет, вылетающий экспресс-рейсом №182 в Вашингтон, округ Колумбия. В 13.20 в международном аэропорту Денвера ему предстояло сделать пересадку на местную авиалинию. Таким образом он рассчитывал выиграть часа два и еще до вечера попасть в Айдахо-Спрингс. Билет стоил очень дорого, 1200 долларов, потому что купил он его в последнюю минуту, и Стивен про себя благодарил Господа, что не забыл положить деньги на карточку Visa в тот вечер — до чего же давно это было! — когда они выходили из «Паба Оуэна». И бумажник тоже был при нем, хотя и в несколько непрезентабельном виде: бумажнику в Элдарне пришлось несладко — он не раз промокал насквозь.
      Короче говоря, Стивена даже заставили на всякий случай еще раз расписаться на обороте той квитанции, где он уже поставил свою подпись в нужной графе. Билет он купил, предъявив водительские права штата Колорадо, проверил, правильно ли все заполнено, и стал ждать, когда дежурный у входа выкликнет его посадочный номер, чтобы идти в самолет.
      Спасибо беспечному Артуру Майклсону, банкиру из Чарлстона, который в настоящее время мучился на пляже с чудовищного похмелья — а возможно, еще и от солнечных ожогов: теперь на Стивене были его хлопчатобумажные спортивные штаны, страшно измятые, и старая-престарая майка с логотипом спортивного зала «Голд», что в Хилтон-Хэд.
      До аэропорта Стивен доехал на весьма комфортабельном автомобиле Артура «лексус-седан», а в его спортивной сумке нашлась пара кроссовок почти подходящего Стивену размера, однако он все же отверг их в пользу сапог Гарека, которые собирался непременно вернуть их прежнему владельцу.
      Артур также поступил весьма мило, бросив свой битком набитый бумажник на пол под переднее сиденье, прежде чем отправился на Фолибич и напился там до беспамятства. Имея в руках наличные, Стивен решил даже потратить несколько лишних минут и с наслаждением слопал немыслимый завтрак — яичницу, пончики, бекон, тосты с маслом, кусок медовой коврижки и шесть кружек исходящего паром черного кофе. Вдыхая аромат кофе, он думал о Марке и о том, что, как бы то ни было, а он просто обязан внедрить в Элдарне эту замечательную культуру.
      Правда, оказавшись в аэропорту, он сильно пожалел, что не потратил и еще несколько минут на то, чтобы принять хоть где-нибудь душ. Заняв свое место и ожидая взлета, он прекрасно сознавал, как ужасно выглядит и пахнет, весь покрытый коркой морской соли, воняющий застарелым потом и водорослями. Ему было страшно неловко, и, кроме того, подобный внешний вид, безусловно, всем бросался в глаза.
      Его печальные размышления о собственной внешности были прерваны появлением в проходе между креслами какой-то женщины. Стивен уже видел ее у выхода — она тихонько покачивала коляску с младенцем — и подумал: странно, что она не воспользовалась возможностью предварительной посадки и заранее не устроилась в салоне как следует.
      И теперь она шла по проходу, неся ребенка на согнутой руке, но держала она его как-то странно — так полузащитник мог бы держать футбольный мяч. Вторую руку она при этом почему-то сунула в карман джинсов цвета хаки. С плеча у нее свисала лимонного цвета сумка, битком набитая всякими детскими вещичками и, похоже, страшно неудобно колотившая ее по бедру и ягодицам.
      Стивен покраснел, поняв, что совершенно неприлично на нее пялится, и поспешно отвернулся. Женщина села в нескольких рядах от него, позади, и он, откинувшись на спинку кресла, даже глаза закрыл, стараясь не думать о том, что с ним случилось в последние несколько месяцев. Он очень надеялся, что весь путь до дома ему удастся проспать.
      И вдруг в душе у него точно звякнул звоночек тревоги. Он открыл глаза. Тревога буквально висела в воздухе. И в ушах у него прозвучал знакомый голос Гилмора: «Если что-то выглядит странно, то, возможно, это действительно нечто странное».
      Что-то в этом самолете было не так. Неужели его кто-то преследует? Стивен никак не мог определить, в чем же все-таки дело, но чувствовал, что беда рядом. Но ведь он же ни с кем не встречался, ни с кем не разговаривал, если не считать великодушного мистера Майклсона на пляже и той женщины в кафе на стоянке дальнобойщиков, которая с утра пораньше накормила его завтраком.
      Может, это Артур Майклсон за ним и гоняется? Может, он и тогда последовал за ним через портал? А что, если это кто-то из воинов Малагона? Нет, конечно же нет! Ведь когда он выплыл, то позади не было слышно ни одного всплеска, да и других пловцов он не видел. И даже если Артур Майклсон один из слуг Малагона, то как он, черт возьми, мог умудриться отыскать спортивный костюм фирмы «Брукс бразерз», автомобиль «лексус», девять банок пива и пачку сигарет да еще и успеть напиться в стельку, а потом заснуть мертвым сном — и все это за те несколько минут, пока Стивен плыл к берегу? Нет, это просто невозможно!
      За иллюминатором самолета виднелся кусочек нового мира; взлетная полоса уходила, казалось, прямо за горизонт.
      «Если что-то выглядит странно, то, возможно, это действительно нечто странное».
      Ну, во-первых, он выплыл, вылез на берег, съел завтрак, поехал в Чарлстон, сел на самолет... Потом появилась эта женщина с ребенком, отчего-то упорно не вынимавшая одной руки из кармана... Вот оно! Где, кстати, эта особа? Стивен медленно приподнял голову и осторожно оглянулся.
      Ее он увидел сразу. Молоденькая, хорошенькая, лет двадцать пять, не больше. И смотрит прямо на него. Ее ребенок громко плакал, а она все равно смотрела прямо на Стивена.
      Вот уж действительно странно. И лицо у нее какое-то невероятно равнодушное, лишенное каких бы то ни было эмоций... И Стивен вдруг догадался, кто последовал за ним через дальний портал.
      Да, конечно! А руку она прячет в кармане, чтобы скрыть жуткого вида рану, которую ему описывал Гилмор и которой были отмечены все жертвы Нерака.
      Но ведь Гилмор сказал, что портал на «Принце Мареке» более слабый, да и сам он, Стивен, оказался на побережье Южной Каролины, а не в Колорадо, значит, портал в Айдахо-Спрингс уже закрыт. Если Нерак действительно последовал за ним, то почему этого злобного ублюдка не занесло, скажем, на Аляску или еще куда-нибудь подальше, например в Непал?
      «Черт! Ты ошибался, Гилмор. Нерак действительно способен проходить сквозь эту пространственную складку. Но как же ему все-таки удалось меня выследить? Или он шел по следу волшебного посоха? Нет, это невозможно, ведь посох остался на корабле. В общем, как бы то ни было, а он здесь, он последовал за мной сюда!»
      У Стивена противно засосало под ложечкой. Голова, казалось, вот-вот лопнет от напряжения, но выхода из создавшегося положения он не находил.
      «А ты убеги от него, — сказал он себе, — просто убеги, и все».
      Стивен извинился перед соседями, встал и двинулся к уборной, услышав на ходу, как стюардесса спрашивает у молодой матери: «У вас все в порядке, мэм?», а та абсолютно бесцветным голосом отвечает ей: «Да, все отлично. Он просто хочет свою бутылочку».
      Стивен еще успел заметить, как женщина вытащила из лимонной сумки две полупустые бутылочки, неторопливо, привычным движением открыла их, что-то перелила из одной в другую, привинтила к полной бутылке крышечку с соской, слегка встряхнула ее и поставила перед собой на столик. Из соски поползли пузырьки детского питания. Но все то время, пока молодая мать готовила ребенку смесь, она смотрела прямо перед собой, не сводя глаз с дверцы туалета.
 

* * *

 
      Дэвид Мантенья стоял возле столика из нержавейки, какими пользуются для досмотра багажа. Какой-то пассажир прошел внутрь с ноутбуком, и, согласно предписаниям, Дэвид попросил его включить компьютер, чтобы убедиться, что там нет опасной начинки.
      Когда произошел взрыв, то именно этот стальной столик и спас Дэвиду жизнь. Когда его отбросило назад и ударило о стену, стол тоже отлетел и упал прямо перед ним, сыграв роль некоего щита и закрыв его от града стеклянных и металлических осколков, мгновением позже разлетевшихся по всему терминалу.
      Взрыв у выхода В-4, где пассажиры садились на самолет №182, направляющийся в Вашингтон, округ Колумбия, был такой силы, что огромный огненный шар пронесся по коридору, спалив по дороге дюжину пассажиров, спешивших на посадку.
      Заправочный грузовик с горючим, стоявший у выхода В-3, подскочил, несколько мгновений повисел в воздухе, оторвав от земли все четыре колеса, и взорвался с оглушительным грохотом, отчего тут же воспламенилось и топливо в тех резервуарах, что были расположены в крыле самолета. Борт № 64 не взорвался, но пожар, который начался, как только часть крыла оторвало взрывом, распространился почти мгновенно, и теперь сто шестьдесят четыре пассажира, собиравшиеся лететь в Атланту, горели заживо, царапая и колотя друг друга в отчаянных, но тщетных попытках добраться до выхода.
      Дэвид Мантенья опустил глаза и увидел на полу тот самый ноутбук. Компьютер все еще работал — бомба была совсем не в нем.
      «Но тогда что же вызвало взрыв?»
      Дэвид никак не мог собраться с мыслями. Голова у него сильно кружилась, и когда он встал, то чуть не потерял равновесие; оказалось, из правого уха у него течет ручеек крови, заливая плечо. Хозяин ноутбука лежал на полу и страшно, неумолчно кричал. Рука у него была оторвана выше локтя, и из жуткой раны ровной струей хлестала кровь. Дэвида отчего-то удивило, почему кровь из раны выливается не толчками, как это показывают в кино. Шатаясь, он вернулся к пропускному пункту, чтобы посмотреть, что сталось с его напарницей.
      Сандра Эколс была мертва, ее широко распахнутые глаза смотрели в никуда. Рот был полуоткрыт; верхнюю губу и щеку насквозь проткнул осколок стекла. Левая рука, видимо сломанная, была самым немыслимым образом перекручена. Форменная рубашка и куртка Сандры были разорваны, и под левой грудью виднелась страшная рана, из которой торчал здоровенный кусок металла, зазубренный и окровавленный. С завернутой куда-то за спину рукой и обнаженной грудью она показалась Дэвиду прекрасной, как та древняя скульптура, которую он видел в книге по истории искусств. Перед глазами у него поплыла тошнотворная пелена, но сознания он все же не потерял и на ногах устоял.