Eldarn Trilogy - Ореховый посох

      Стивен заставил себя улыбнуться, хотя во рту у него совершенно пересохло, и губы мгновенно прилипли к деснам, отчего на лице надолго застыла дурацкая ухмылка, похожая на оскал.
      — Ах да, у тебя же есть ореховый посох! Как мило со стороны Гилмора было сделать тебе эту маленькую игрушку. Этакий ночничок, чтобы всяких кошмаров вроде меня не подпускать, верно? Позволь заверить тебя, что твой дружок, жалкий выкормыш Сандклифа, не имеет ни малейшего представления о том, сколь могущественным я стал. Я и раньше был сильнее его, а теперь сил у меня еще прибавилось. Фантусу может показаться, что он пошел против бога, если нам все же доведется сойтись в бою, и, не скрою, испытываемый им ужас будет мне чрезвычайно приятен.
      Казалось, греттан тоже улыбается в ответ на застывшую улыбку Стивена. Потом он неслышно завозился в снегу, и Стивен крепче сжал свое единственное оружие, отчаянно надеясь, что магия посоха снова проснется, ибо сейчас она была ему крайне необходима.
      — Вот и в данный момент, — снова заговорил греттан, — ты стоишь от него всего в нескольких шагах, а он понятия не имеет, куда ты исчез.
      Стивен не решался даже оглянуться, чтобы проверить справедливость этих слов. Он знал: греттан прыгнет на него, как только он хоть чуточку отвлечется. И странная мысль пришла ему в голову: почему же он в таком случаедо сих пор не прыгнул? Почему не разорвал его на куски? Почему ведет с ним бессмысленные разговоры вместо того, чтобы ворваться в лагерь и забрать ключ Лессека?
      И вдруг все встало на свои места. Нерак сейчас слишком далеко отсюда и не в силах сломить защитные чары Гилмора. Нерак — точнее, этот греттан — не может войти в лагерь!
      Сразу почувствовав себя увереннее, Стивен сказал:
      — Ну и что же за новость ты хотел сообщить мне? Говори, дерьмо собачье, но если надеешься меня обмануть, учти: со мной это не пройдет. Я знаю, сюда ты войти не можешь. А если можешь, так давай, черт побери, входи! — Он чувствовал, каким горячим стал посох, видимо в ответ на гнев, растущий в его душе. — Я готов попытать счастья в схватке с тобой и непременно воспользуюсь «этой игрушкой», которую сделал для меня Гилмор!
      Но на Нерака его пылкая речь впечатления не произвела.
      — Речь пойдет о женщине, — прогудел в ушах Стивена его бас. — О Ханне Соренсон.
      Стивену показалось, что сердце у него остановилось, перестало гнать кровь по жилам, а все силы вдруг куда-то исчезли. Приоткрыв рот и едва дыша, он смотрел на греттана полными слез глазами. Но посох в его ослабевшей руке вспыхнул рубиновым светом и задрожал, с трудом сдерживая бьющуюся в нем магическую силу. Колени у Стивена подгибались, он с трудом удерживался на ногах и не мог произнести ни слова.
      — Из твоего молчания, связанного, видимо, с желанием найти некие достойные возражения, — насмешливо сказал Нерак, — я легко могу сделать вывод о том, что эта женщина, безусловно, кое-что для тебя значит. — Греттан снова облизнулся, продемонстрировав свой длинный язык и страшные клыки, — Что ж, Стивен Тэйлор, я полагаю, тебе, наверное, интересно будет узнать, что в данное время она пробирается по территории Праги, чтобы встретиться с Канту — это еще один из моих драгоценных коллег сенаторов. Но поверь мне: от этого Канту толку будет не больше, чем от Фантуса. Тогда как я владею такой могущественной и разрушительной магией, которая этим глупым хлыщам и не снилась. Впрочем, я отвлекся. Ханна Соренсон... — Греттан так плотоядно облизнулся, что Стивена чуть не вырвало. — Ханна Соренсон... — Теперь в его голосе отчетливо слышалось шипение. Казалось, Нерак смакует сам звук ее имени. — О Ханна, юная Ханна! Нет, какое прелестное имя! Да и женщина прелестная! Но я сорву с нее это фальшивое прелестное обличье, как сдирают шкуру с оленя! Мучения, которым я подвергну Ханну Соренсон, будут поистине бесконечны. Им нет названия. Но обещаю: она будет в течение столетий, нет, тысячелетий испытывать невыносимые страдания, ибо я буду в клочья рвать ее сознание, не говоря уж о плоти. Впрочем, язык я ей на какое-то время оставлю, чтобы послушать, как она станет вопить и визжать от боли.
      Нерак помолчал, внимательно наблюдая за Стивеном и явно ожидая с его стороны какой-то реакции, и прибавил:
      — Но разумеется, настоящие мучения начнутся для нее лишь послетого, как я уничтожу ее плоть.
      Гнев и ненависть взорвались в душе Стивена подобно раскаленной лаве, неудержимо рвущейся наружу из жерла вулкана. И даже воспоминания о тех советах, которые давал ему Гилмор на тот случай, когда все же стоит применять магию, сгорели в этой чудовищной топке. И посох его, казалось, тоже пылал несокрушимой яростью, почти обжигая Стивену руку и словно подталкивая его напасть на мерзкую тварь: «Напади первым! Убей этого ублюдка!»
      Стивен чувствовал этот призыв руками, каждым своим мускулом, и, весь дрожа от сдерживаемого гнева, сдался, пронзительно вскрикнул: «Нет!» и с какой-то невероятной силой замахнулся посохом в смертоубийственном ударе. Он ожидал, что магический посох пробьет брешь в плоти греттана, разнесет его на куски, как когда-то алмора, и был потрясен, поняв, что всю мощь своего удара обрушил на защитный купол, созданный Гилмором. Посох разрезал магическую оболочку, как лезвие бритвы — лист тонкой бумаги, и Стивен мгновенно осознал свою ошибку: проделав брешь в волшебной стене, он сам предоставил Нераку возможность беспрепятственно проникнуть в лагерь.
      — Спасибо, мой мальчик, — проревел греттан и прыгнул через его голову, явно намеренный растерзать ничего не подозревающих людей.
      Стивен, онемев от ужаса, так и застыл на месте: его обманули, обвели вокруг пальца! Он проклинал собственную глупость. Взяв себя в руки, он бросился к греттану, надеясь хотя бы ранить его, чтобы люди успели убежать в лес и спастись, но путь зверю уже преградил Гилмор. Каким-то образом старому магу удалось понять, что их атакует сам Нерак, и он ждал, когда в магической защите будет пробита брешь и его вечный враг, воплотившись в греттана, бросится на них.
      Греттан еще не успел опуститься на землю, зависнув в мощном прыжке, огромный и кажущийся черным на фоне горящего костра, когда Гилмор выпустил на волю те страшные силы, которыми владел. Сокрушительный удар пришелся зверю прямо в массивную грудь. Испустив пронзительный вопль, греттан отлетел назад и тяжело рухнул на спину, ломая кости и превращаясь в бесформенную груду окровавленной плоти и шерсти.
      На этот раз Стивен не колебался. Он взмахнул посохом, и посох, точно сверкающий красный меч, пронзил тело страшного противника, перерубая мощные кости. Левая передняя лапа зверя, крутясь в воздухе, отлетела прямо в костер.
      И почти сразу сверкающие янтарные глаза греттана померкли и стали черными. Смертельно раненный, зверь, извиваясь, стал отползать в лесную чащу. Гарек, успевший все же подняться и встать на колени, послал ему вдогонку несколько стрел. Стивен видел, как эти стрелы вонзились в заднюю часть туловища греттана, взбиравшегося по склону горы и оставлявшего на девственно чистом снегу широкий кровавый след и глубокие отпечатки когтистых лап.
 

* * *

 
      А во дворце Велстар в своих личных покоях король Малагон взревел от боли и гнева и, приподнявшись на полу, выкрикнул заклятие такой невероятной разрушительной силы, что мощная каменная стена в его кабинете рухнула, превратившись груду щебня.
      — Берегись, Фантус, когда-нибудь я непременно съем твое сердце! Да! Да! Да! — злобно выкрикивал Малагон.
      И охрана, бросившаяся выяснять, отчего рухнула стена, погибла на месте, ибо в коридор так и хлынули темные магические силы.
      А повелитель Малакасии все продолжал реветь и бесноваться, как дикий зверь, будучи не в силах сдержать свою ярость. Ведь это не магия Гилмора, этого жалкого слабака, заставила его покинуть тело раненого греттана; та сила, что сумела изгнать его из лагеря ронцев, исходила от Стивена Тэйлора и его дурацкой деревянной дубинки!
      Сколь же могущественным стал за это время сам Гилмор, если сумел создать такое мощное оружие для этого необученного и не прошедшего ни одного серьезного испытания колдуна? И куда, спрашивается, делся Джакрис, этот гениальный шпион? Почему он до сих пор так и не сумел проникнуть в лагерь ронцев и выкрасть ключ? И почему ни одна его, Малагона, собственная попытка уничтожить Фантуса и всю его компанию не завершилась успехом? Что ж, теперь остается с нетерпением ждать, чтобы Гилмор добрался до Сандклифа раньше его самого.
      Ладно, он пошлет к Джакрису призрака с таким письменным пожеланием: «Немедленно добейся успеха или немедленно умри».
      Впрочем, нужно предпринять и кое-какие более существенные меры предосторожности. На Джакриса полагаться нельзя, а Фантус стал слишком изобретательным. Пожалуй, стоит наслать на них целый полк призраков — целую армию! — и пусть они все, утратив последние крохи разума, так и бродят по лесу, бессмысленно бормоча что-то, а потом пополнят его, Малагона, непобедимое войско. Да. Именно призраки и доставят ему наконец ключ Лессека.
      Так и надо было поступить с самого начала.
      — Прости, прости, — все повторял Стивен, — это я позволил ему проникнуть в лагерь. Я невольно разрушил созданные тобой защитные чары и пропустил его сюда. Ох, прости!
      Весть о том, что Ханна находится в Элдарне, привела его в полное отчаяние; мысли его лихорадочно метались, не способные отыскать сколько-нибудь разумный выход из создавшегося положения, да и сам он метался по поляне не в силах выработать хоть какой-то план действий.
      — Он знает, что ее зовут Ханна! Он сказал, что она собирается встретиться с Канту. Значит, она в Праге! Вернее, должна быть в Праге, так ведь? Но откуда он узнал ее имя? Откуда он вообще мог хоть что-то узнать о ней, если бы ее здесь не было? Неужели он может читать мои мысли? Неужели он просто выудил все эти сведения из моей памяти или из моих снов?
      Стивен был вне себя от горя и бессильной ярости, и все попытки Марка и Бринн успокоить его оказались тщетны; взять себя в руки ему никак не удавалось.
      Наконец Гилмор остановил его, крепко обхватив за плечи, и спокойно сказал:
      — Ничего страшного, Стивен, Нерак просто обманул тебя, только и всего. Он ведь не мог сам проникнуть в лагерь, и ты понадобился ему для того, чтобы пробить брешь в защитных чарах. Ну и прекрасно. Тот удар, который ты нанес своим посохом, разрушил его чары и лишил его власти над греттаном. Ты изгнал его из тела зверя и заставил вернуться во дворец. Теперь он бесится от злости и, скорее всего, тщетно пытается избавиться от чудовищной головной боли.
      Но Стивен успокаиваться не желал.
      — А что с Ханной? Действительно ли она здесь? Ты можешь мне сказать, здесь она или нет? Откуда он мог все это узнать?
      Вместо ответа Гилмор ласково провел рукой по его влажному лбу и шепнул:
      — Отдохни, Стивен. Мне нужно, чтобы ты отдохнул.
      Он не успел и руки своей убрать, как Стивен пошатнулся, как-то бессильно обмяк и, наверное, упал бы, если б Гилмор не подхватил его и, бережно баюкая, не уложил у костра, укрыв двумя теплыми одеялами.
      Несколько мгновений стояла полная тишина, потом Марк спросил негромко:
      — Так это правда? Ханна действительно здесь?
      — Боюсь, что это вполне возможно, — сказал Гилмор. — Я не знаю, как еще Нерак смог бы узнать ее имя и то, как оно отзовется в душе Стивена. Нерак слишком далеко от нас и не может читать наши мысли, если только мы сами не начнем слишком сосредоточенно думать о нем. В общем, боюсь, нам придется смириться с наихудшим вариантом развития событий.
      — С наихудшим?
      — То есть с тем, что Ханна находится здесь, а портал в вашем доме по-прежнему открыт.
      Марк, пытаясь вспомнить, как в точности они провели свои последние дни в Колорадо, сказал:
      — Вряд ли Стивен разговаривал с Ханной в тот вечер, когда мы с ним открыли сейф... Хотя он, конечно, мог позвонить ей перед уходом из банка.
      — Разве это меняет дело? — спросила Бринн.
      — Конечно! А иначе откуда ей знать, что ключ Лессека так важен? Ну, ты пойми, если Нерак до нее доберется... если он ее схватит... — Марк и сам немного удивлялся тому, как прагматично он рассуждает о вполне возможной гибели Ханны от руки этого злодея. Он злобно отшвырнул в костер запачканное кровью полено и решительно заявил: — По-моему, нам следует считать, что ключ по-прежнему лежит у Стивена на письменном столе!
      — А Нераку об этом ничего не известно! — несколько просветлев лицом, подхватил Гилмор.
      — Правильно, — поддержал их Гарек. — А иначе с какой стати ему было сюда являться? Хотя бы и в обличье греттана? Зачем ему нам угрожать, нападать на нас, если он и так все знает?
      — Но, Гилмор, — прервал Гарека Марк, — если Нерак действительно всегда знает, где именно мы в тот или иной момент находимся, то ведь он будет знать и о том, что мы направляемся во дворец Велстар, а не в Сандклиф.
      — Да, конечно, — кивнул Гилмор. — И ничто не сможет удержать его, если он вздумает пройти сквозь пространственную складку и отыскать ключ Лессека, а потом, направив против нас всю армию своих жутких выкормышей, преспокойно заняться изучением возможностей волшебного стола.
      Бринн, нетерпеливо засунув за ухо непослушную прядь волос, предположила:
      — А вам не кажется, что это тот призрак, который нас преследует, Нераку обо всем доносит?
      — Нет, судя по тому, что говорил Стивен, — возразил Гилмор, и Гарек согласно кивнул. — Это наверняка кто-то другой. И человек он весьма изобретательный, сильный и умелый, способный даже в одиночку проложить себе путь в этих горах.
      — А сам Малагон не может следить за нами?
      — Нет, для этого он слишком далеко отсюда, и ему пришлось бы сконцентрировать всю свою волю и силы, так что надолго его, так или иначе, не хватило бы. — Гилмор взял кусок холодного мяса — недоеденная кабанья нога по-прежнему лежала у костра — и стал машинально жевать. — Скорее всего, он послал одного из лучших своих шпионов, который явно владеет кое-какой магией, достаточной для того, чтобы скрыть свое присутствие, когда я с помощью собственных средств пытаюсь обнаружить преследователя. Еще в предгорьях, на берегу реки, я не раз замечал поблизости других людей, которые чаще всего оказывались обычными путниками. Но теперь мы находимся в такой части Блэкстоуна, где людей почти не бывает, и я уверен: если я кого-то обнаружу, это и будет наша «малакасийская тень».
      — В общем, — словно подводя итог, сказал Гарек, — нужно приложить все усилия, чтобы обнаружить этого шпиона прежде, чем мы перейдем к решающему этапу нашего похода.
      — Вот именно, — кивнул Гилмор и, глядя на звезды, прибавил: — Скоро рассвет. Давайте пока соберем вещи, а Саллакс и Стивен пусть еще немного поспят. Путь нам предстоит нелегкий.
      Но уже ближе к полудню Гарек понял, что настроение путешественников и скорость их продвижения самым печальным образом изменились. Саллакс, их надежный и неутомимый вожак, стал мрачным и молчаливым. Он брел по колено в снегу, погруженный в какие-то раздумья, и ни с кем не разговаривал. Проснулся он внезапно, с громким криком, и тут же вскочил на ноги. Гарек с ним рядом паковал седельные сумки, да и Бринн тут же бросилась к брату, но он никому так ничего и не захотел рассказывать о нападении призрака. Он, правда, заверил сестру, что чувствует себя хорошо, и тут же снова умолк. И теперь Гарек то и дело с тревогой поглядывал на него: Саллакс с трудом прокладывал путь в снегу, спускаясь по склону холма и волоча за собой длинный плащ, и казалось, что это не плащ, а длинная попона, наброшенная на плечи какого-то согбенного старца раза в два меньше Саллакса ростом.
      Гарек почувствовал, как в глубине его души шевельнулось сомнение. Никто, конечно, не назначал Саллакса вожаком отряда, но именно он служил для всех постоянным источником бодрости и помогал остальным чувствовать себя так, словно ничто не сможет победить их, пока он, Саллакс, будет идти впереди. Он и сейчас внешне казался совершенно здоровым, но Гарека тревожило иное: призрак Габриеля О'Рейли явно что-то надломил в душе Саллакса, ослабил его душевные силы, а может, даже и убил в нем желание воевать за свободу Роны. Этот дух, правда, сказал Стивену, что хотел им помочь, но больше-то он ничего не объяснил. А кто знает, что он мог сделать с Саллаксом?
      Да и Стивен тоже стал каким-то не таким. Он отчаянно стремился вперед и все время оглядывался, подгоняя остальных криками и призывая их как можно скорее спуститься вниз, в узкую расщелину между горами. Двигались они и впрямь очень медленно. Вряд ли, думал Гарек, они успеют миновать эту расщелину до наступления ночи. А еще он думал о том, что у подножия горы вполне могло намести глубокие сугробы, и уже одно это заставит их остановиться на ночлег в ближайшем сосняке, отложив оставшуюся часть намеченного маршрута до завтрашнего утра.
      Пробираться по глубокому снегу, одновременно выслеживая дичь, было трудно. Гарек закинул оба лука за спину и, раскинув руки, чтобы лучше сохранять равновесие, прихрамывая, брел следом за Стивеном, стараясь не отставать.
      Но какие бы мысли ни терзали Гарека насчет того, как медленно они теперь идут, он все же не мог не думать о тех горестных вестях, которые Нерак обрушил на Стивена. Он понимал, как терзается его новый друг мыслями о том, что его любимая оказалась в Праге, причем совершенно одна, и как он винит в этом себя. Стивен так сжимал в руке свой ореховый посох, словно ожидал, что Малагон собственной персоной вот-вот возникнет перед ним прямо из недр земных. Стивен, видимо, даже не сомневался, что Ханна была бы сейчас дома и в полной безопасности, если бы он собственными руками не открыл тот дальний портал. И у Гарека от сочувствия к другу даже сердце ныло.
      Стивен тоже горбился, как Саллакс, и вообще выглядел так, словно ему подрезали сухожилия под коленями, — спотыкался, то и дело проваливался в сугробы, но упрямо шел вперед.
      — Скорее, прошу вас, скорее! — то и дело оборачиваясь, кричал он с отчаянием. — Надо поспешить. Впереди у нас действительно трудный подъем, так что нужно как можно скорее добраться до подножия этой горы.
      Гарек заметил, что и Марк с тревогой посматривает на Стивена: он явно не разделял мнения своего друга на тот счет, что их отряду удастся пройти за утро такой большой отрезок пути.
      Стивен, видимо, тоже прочитал в глазах Марка сомнение и даже остановился на мгновение, совершенно удрученный, словно до него только сейчас дошло, что им в любом случае не удастся пройти весь долгий путь до дворца Велстар без отдыха. Но, стиснув зубы и смахнув снег с плаща, он все же снова принялся уговаривать своих спутников:
      — Мы должныпопытаться! Я буду прокладывать тропу, а вы идите по моим следам, так вам будет гораздо легче.
      У себя за спиной Гарек почувствовал запах душистого табака: Гилмор, как всегда, попыхивал трубкой, однако за все утро так и не сказал ни слова.
      Время от времени Гарек с надеждой смотрел в небо, видневшееся сквозь сосновые ветви, но солнце даже не проглянуло, небосвод был затянут сплошными серыми облаками. Стивен делал поистине героические усилия, прокладывая почти прямую тропу к подножию горы. Гарек далеко не сразу понял, как ему это удается, и лишь авена два или три спустя догадался, что Стивен проверяет правильность курса с помощью своего посоха, время от времени поднимая посох и следуя взглядом вдоль него в направлении двух горных вершин, отчетливо видимых вдали. Гарек решил впоследствии непременно выучиться этому навигационному приему.
      А Стивен, тяжело дыша, шел и шел вперед, и Гарек уже почти мечтал о том, чтобы он почаще останавливался и определял курс по своему посоху, а не оборачивался на ходу и не кричал им с отчаянием, чтобы они шли быстрее. Несмотря на мороз, лицо Стивена блестело от пота, но казалось почти таким же белым, как снег на горных склонах. Если бы не два ярко-красных пятна у него скулах и густые облачка пара, вырывавшиеся изо рта, можно было бы подумать, что он движется как сомнамбула, почти лишившись сознания.
      Тот вечно неуверенный в себе банковский служащий, совсем недавно волею судьбы очутившийся в Элдарне, куда-то исчез, уступив место мужественному воину, разгневанному, отчаявшемуся и подгоняемому чувством собственной вины. Да, именно воина видел теперь перед собой Гарек, и ему уже начинало казаться, что если бы не было Саллакса, то ронским сопротивлением вполне мог бы руководить Стивен Тэйлор.
      Единственное, чего Гарек никак не мог понять, — почему Гилмор все утро молчит, почему позволяет Стивену все время подгонять их? Все давно устали, промокли, замерзли; вряд ли за этот день они смогут взобраться на гору и преодолеть перевал. Марк, например, явно это понимал. И Бринн понимала. А самому Гареку казалось, что если они так и будут гнаться за Стивеном, то вскоре вообще выбьются из сил и не смогут продолжать поход. А значит, никогда не доберутся до цели. Саллакс, Гилмор или даже Марк — пусть уж лучше кто-нибудь из них возьмет руководство в свои руки, думал Гарек. А Стивен немного отдохнет и постарается понять, что даже если он и виноват в том, что Ханна оказалась в столь ужасном положении, это еще не причина подвергать риску жизнь всех остальных. Ах, как жаль, сокрушался про себя Гарек, что Версена с нами нет! Хорошо бы он вдруг появился и принял командование на себя... Он оглянулся на Гилмора. Тот ласково и чуть насмешливо ему улыбнулся, весь окутанный клубами трубочного дыма. И Гарек, сам себе удивляясь, вдруг громко крикнул:
      — Стойте!
      Все обернулись и посмотрели на него. Стивен, раздраженный тем, что прервали его форс-бросок, тоже обернулся и крикнул Гареку:
      — Нет, Гарек! Нам надо идти! Мы уже почти у выхода из долины и вскоре начнем подъем. — Он указал на почти отвесный склон горы, нависавший над ними.
      — Мне очень жаль, Стивен, — Гарек тоже кричал, опасаясь, что иначе его слов Стивен попросту не воспримет, — но нам необходимо передохнуть. Саллакс нездоров, а мы все промокли и промерзли насквозь. Если мы сегодня себя до полного изнеможения доведем, то завтра никто и встать не сможет, не говоря уж о том, чтобы в гору подниматься.
      Гарек понимал, что остальные его могут и не поддержать, но был уверен: если они не остановятся сейчас, то, вполне возможно, вскоре погибнут, замерзнут в этих заснеженных горах.
      Стивен рукавом вытер лоб и, тяжело дыша, стал снова убеждать всех в необходимости двигаться дальше.
      — Вы все прекрасно знаете, что там, наверху, сейчас валит снег, — он указал на вершину горы, — и с каждым часом, то есть с каждым авеном, снежный покров становится все глубже, а мы тратим время на бессмысленные споры!
      — И все-таки Гарек прав... — начал Марк, но Стивен гневно оборвал его:
      — Какого же черта нам тут-то останавливаться? — Он был просто вне себя. — Ты же, Марк, лучше всех знаешь, как трудно совершать подъем и тем более преодолевать перевал по глубокому снегу!
      — Именно поэтому и стоит сегодня разбить лагерь здесь, внизу, — твердо сказал Марк. — Саллаксу необходим отдых. Да и всем нам, черт побери, он необходим!
      — Да Саллакс — единственный, кто отлично за мной поспевает и ни на что не жалуется!
      Саллакс по-прежнему молчал, и его равнодушие тревожило всех, кроме Стивена.
      — Отлично! — Голос Стивена зазвенел. — Разбивайте лагерь и можете стоять здесь хоть до самой весны! А я завтра утром отправляюсь за перевал.
      — Стивен, — вмешался в их спор Гилмор, — твое страстное желание спасти Ханну вполне понятно, и я уверен, что она это оценит. Но сейчас единственная возможность помочь ей — это придерживаться нашего плана.
      — Как ты не понимаешь, Гилмор! — Казалось, Стивен высматривает среди деревьев кого-то, кто наконец понял бы его и поддержал. — В кои-то веки хоть что-то в этом загадочном, зачарованном, кошмарном мире, который для тебя является родным домом, обрело реальный смысл. Ханна здесь, и я ей нужен. И я иду к ней!
      — Да, ты ей нужен и действительно можешь помочь ей, — с прежним спокойствием продолжал уговаривать его Гилмор, — но не тем, что погубишь и себя, и нас. Нерак не способен почувствовать, где и когда ты используешь магию своего посоха. Эта магия не оставляет после себя таких следов, как та, которой пользуемся мы. Без тебя и твоего посоха нам во дворец не пробраться.
      Слова Гилмора падали тяжело, как камни. Все теперь смотрели только на Стивена. И он снова взмолился:
      — Пойдемте со мной в Прагу! Прямо сейчас! Прошу вас! Я должен, должен спасти Ханну!
      — Нет, — ответил за всех Гарек. — Наша цель ясна: нам нужно отвоевать у Нерака этот ключ. Если же нам это не удастся, твоя Ханна станет всего лишь одной из миллионов его жертв — как в нашем мире, так и в твоем.
      Стивен еще больше побледнел; казалось, он вот-вот упадет замертво. Он провел ладонью по лицу, стирая со щек слезы, и повернулся к Марку.
      — Ты хорошо знаешь, куда нужно идти.
      — Стивен, нет...
      — Ты знаешь, куда нужно идти. Все время на север. Если на пути тебе попадется река, текущая по направлению к Ориндейлу, следуй вдоль этой реки. — Он посмотрел на Гилмора. — Подождите меня в Ориндейле. Я отыщу ее и вернусь.
      — Ты должен остаться с нами! — Гарек начинал терять терпение. — Только ты знаешь, где лежит ключ Лессека.
      — Марк тоже это знает.
      — А если Марк погибнет в пути еще до того, как мы доберемся до дворца Велстар? — Гарек шагнул к Стивену. — Останься с нами! Вот победим Нерака, тогда и Ханне нечего будет бояться.
      Стивен смутился; он чувствовал, что Гарек загоняет его в угол, и сердито набросился на него:
      — Оставь меня! Отойди!
      Он поднял свой посох, словно собираясь ударить Гарека, и тут же увидел острие стрелы, нацеленной прямо ему в грудь.
      — Не стоит совершать подобных ошибок, Стивен, — ровным голосом промолвил Гарек. — Не скрою, на меня сильное впечатление производит твоя магия, и все же я заставлю тебя ткнуться носом в землю, прежде чем ты успеешь хотя бы подумать о том, чтобы направить против нас силу, заключенную в посохе.
      Белое пламя вспыхнуло у Стивена между пальцами, и он, громко вскрикнув от боли, выронил посох.
      Решив, что Стивен все же произнес заклятие, Гарек поморщился и выпустил стрелу. Но стрела так и осталась в луке с туго натянутой тетивой. Гарек, не веря собственным глазам, долго смотрел на нее, потом повернулся и увидел, что Гилмор стоит с закрытыми глазами, вытянув перед собой руки и повернув их ладонями вверх.
      Не открывая глаз, старый маг промолвил:
      — Мы не должны воевать друг с другом.
      И лук Гарека сам собой медленно опустился, а стрела упала на землю.
      — Гарек прав: без тебя, Стивен, нам Нерака не победить. И как только мы отыщем подходящее убежище, я попробую связаться с Канту, который сейчас в Праге. Но для этого мне потребуется целый день. К тому же мне придется отдать все силы, чтобы выполнить эту задачу, а я не могу так рисковать собой здесь, в лесу. Я постараюсь сказать Канту, что Ханна ищет его, и попрошу доставить ее во дворец Велстар. — Гилмор говорил уверенно, твердо, с явным сочувствием: так встревоженный отец пытается договориться с рассерженным подростком. — Не беспокойся, Канту непременно доставит ее на север в целости и сохранности, и она встретится с вами, а потом вы все вместе вернетесь домой.
      Стивен чувствовал, что Гилмор прав. Несмотря на всю свою, почти нечеловеческую, потребность отыскать Ханну, он понимал, что действовать лучшевсего именно так: завладеть ключом Лессека и тем самым обеспечить Гилмору необходимое для победы средство. И все же чувства бурлили в его душе, глуша разум настолько, что одна лишь мысль о том, чтобы остановиться и провести ночь в этой долине, приводила его в ярость. Разрываясь между желанием отыскать Ханну и необходимостью помочь друзьям, он совсем потерял голову. Ему вдруг стало очень холодно; пот, выступивший у него на лице и на шее, превратился, казалось, в ледяную корку; в глазах потемнело. Стивен, с трудом сохраняя сознание, поднял валявшийся в снегу посох и из последних сил ударил им по росшей рядом кривоватой сосне, выкрикнув нечто нечленораздельное.
      Он продолжал что-то кричать, стоя лицом к лесу и, похоже, не замечая, что посох перерубил ствол дерева. Сосна рухнула на землю, подняв целое облако снежной пыли, и только тут Стивен умолк, глядя на посох и дивясь тому, что на этот раз он даже не треснул. Постояв так еще несколько мгновений, Стивен вдруг резко повернулся и побежал к вздымавшемуся неподалеку горному склону.
      Непроизвольно нырнув в снег, когда упала подрубленная Стивеном сосна, Марк вдруг увидел перед собой — он мог бы в этом поклясться! — яркую вспышку неонового света и надпись «ХОЛОДНОЕ ПИВО». Почти сразу отринув мысль о том, что это просто галлюцинация, Марк приподнялся, опираясь о локоть и смахивая снег с лица, и заорал вслед уходящему Стивену:
      — Постой! Погоди! Послушай!
      — Ничего, — попытался успокоить его Гарек, — он скоро опомнится. Ведь невозможно долго по такому снегу бежать, да еще в гору.
      Марк сердито набросился на него:
      — Где была твоя голова? Ты что, его застрелить собирался?
      — И не думал даже! — оправдывался Гарек. — Я просто не хотел, чтобы он против нас эту свою чертову дубинку использовал.
      Саллакс с тупым видом смотрел на них. Бринн, заметив взгляд брата, еще сильнее встревожилась и умоляющим тоном воскликнула:
      — Давайте остановимся прямо здесь! Может, Стивен еще вернется? Устанет и вернется. А Саллаксу отдохнуть нужно, пусть хоть немного в себя придет.
 

* * *

 
      Стивен, с трудом переводя дыхание, как безумный мчался вниз по склону горы. Лес вокруг казался ему смешением зеленых и коричневых пятен, как попало разбросанных по призрачно-белому покрывалу. В голове буквально роились какие-то ошеломляющие идеи и образы, сменявшие друг друга, как в калейдоскопе, и он два раза сильно ушибся, когда, споткнувшись, упал и покатился по склону.
      Но, едва поднявшись, каждый раз снова бросался бежать, высоко поднимая колени и с каждым шагом все больше уставая от этого бега по влажному глубокому снегу. Наконец бешеный прилив адреналина стал иссякать. Стивен почувствовал, что понемногу успокаивается, и в его душе проснулся спортсмен.