Желание еще раз испытать силу посоха вдруг вспыхнуло в душе Стивена, но он моментально подавил его. Он заставил его убраться в самый дальний уголок своего сознания, туда, где таились и другие, самые темные его желания, самые непристойные мысли, о которых, он был уверен, никто никогда не узнает, хотя подобные мысли и желания — в этом он тоже не сомневался — посещают, наверное, каждого.
      Например, желание испытать жгучее наслаждение от кражи спиртного, желание заняться вуайеризмом или отчаянным сексом с совершенно незнакомой женщиной, желание броситься через улицу, забитую транспортом в час пик, вызывая жуткую ярость со стороны водителей и прохожих, и тому подобное. Все эти мысли и желания хранились в сублимированном виде в отсеке его сознания с надписью «Не входить!». И теперь все они могли, казалось, объединиться в одном — в желании управлять самой могущественной силой в мире, желании слиться с нею, став неистребимым, уверенным в себе, могущественным и, самое главное, полностью свободным от страха.
      Стивен боролся с почти непреодолимой потребностью принять в себя эту магическую силу, позволить ей овладеть его душой и превратить его в орудие уничтожения Нерака. Возможно, все именно этим и закончится, но до тех пор, пока он этого не знает наверняка, он все же постарается держать магию посоха на расстоянии. Он еще не совсем понимал, как она действует, и после неудачи на дне реки знал, что не всегда может управлять ею. Однако эта магическая сила по-прежнему терпеливо таилась в посохе, выжидая очередного момента, когда окажется востребованной.
      Держа в руках посох, Стивен чувствовал, как эта сила проникает в него через кончики пальцев и кисти рук; в теле сразу возникало странное покалывание, которое, впрочем, почти сразу же, едва вспыхнув, и гасло. После чего Стивену начинало казаться, что теперь в нем явственно чего-то недостает.
      После того как они покинули урочище Майерса, путешествие вниз по реке среди округлых холмов южного Фалкана складывалось на редкость удачно. Стояла хорошая погода, и вкусной еды было вдосталь — сколько угодно свежей рыбы, лесных плодов и орехов, а Гарек даже подстрелил довольно крупную птицу, которая называлась «ганзель» и вкусом весьма напоминала индюшку. Во всяком случае, так показалось обоим жителям Колорадо. Но стоило им произнести по-английски слово «индюк», и Гарек разразился таким утробным и непристойным хохотом, что они решили впредь воздерживаться от подобных сравнений.
      Впрочем, весь следующий день Гарек бубнил это слово, словно готовясь выступать на публике.
      — Индюк, ин-дюк, и-и-индюк! — без конца повторял он, пробуя разные варианты, пока Бринн не заявила, что сейчас собственными руками бросит его в воду, если он немедленно не заткнется. — Какой странный все-таки у вас язык! — заявил Га-рек. — И как это вы только друг друга понимаете!
      — Порой это действительно трудно, — сказал Марк. — А иногда достаточно просто вместе выпить, и сразу с любым общий язык находишь
      — Это точно. Выпивка всегда общение облегчает.
      — К сожалению, далеко не всегда, — встряла Бринн.
      — Ладно, пусть не всегда. Зато такие моменты — самые лучшие в жизни, — возразил Гарек.
      — Послушайте! — прервал их болтовню Стивен.
      — Да, послушать друг друга тоже иногда не вредно, — согласился Гарек, — только немногие слушать-то умеют.
      — Да нет, — рассердился Стивен, — вы прислушайтесь! Все притихли и только теперь услышали, как изменился голос реки. Впереди, пока что на довольно большом расстоянии, слышался какой-то низкий, глухой, скрежещущий рев, словно река предупреждала путешественников, что ближе к этому месту подходить не стоит. По этому звуку, хотя и совершенно не знакомому, все отчего-то безошибочно догадались: плот быстро приближается к порогам, где белая от пены вода словно кипит, и, возможно, пороги эти покажутся уже за следующей излучиной реки.
      Внезапно посерьезнев, Гарек тут же стал командовать:
      — Нужно побыстрее привязать все имущество к плоту. Прежде всего к той петле, что в центре.
      И он бросился прятать в безопасном месте свои драгоценные луки и колчаны со стрелами.
      — А я думал, что большая петля в центре — это чтоб мы держались, — сказал Марк. — А где же нам-то устроиться?
      — Здесь. — И Гарек указал на четыре петли по углам «Калины Прекрасной». — Но держаться нужно как можно крепче... — Он помолчал. — Может, стоит даже привязаться, чтобы не упасть, когда придется отталкиваться шестами от скал или отмелей.
      — И при этом стоять на самом краю? Ты что, с ума сошел? — рассердилась Бринн. — Нет уж, всем нужно остаться здесь, посредине плота. Здесь куда безопаснее.
      — Мне бы тоже этого хотелось, — ответил ей Гарек, — но ты только послушай, слышишь? Этот ведь не просто несколько перекатов: так ревет вода у страшных порогов, мчась бурным, неудержимым потоком. А на таких порогах достаточно крупных скал, способных разнести «Капину» в щепки.
      — Гарек прав, — поддержал его Марк, старательно привязывая заплечный мешок. — Между прочим, Стивен, не вздумай воспользоваться своим посохом как шестом. Если его вырвет у тебя из рук, мы пропали. В таком водовороте нам его никогда не найти.
      И Стивен, немного поколебавшись, тщательно привязал посох между двумя мешками в центре плота. Поскольку шеста на него не хватило, он ухватился за угловую петлю и сказал:
      — Значит, я в качестве пассажира поплыву? Тогда я лучше прилягу.
      — Ну и скажи спасибо, — отрезал Марк. — В тебе ведь по крайней мере сорок четыре дюйма роста, вряд ли ты, друг мой, сумел бы просто пересидеть эти пороги.
      Гарек и Бринн изумленно посмотрели на Марка, но Стивен рассмеялся.
      И почувствовал, как под ложечкой возникает знакомый колючий комок — предчувствие опасности. Он с трудом подавил желание взять посох и не выпускать его из рук во время нового грядущего испытания.
      Как только «Калина» миновала излучину, Гарек, с шумом выдохнув, вскочил и, всматриваясь вдаль, воскликнул:
      — Вот это да! Проклятье! Какая дьявольская горловина!
      Да, узкая горловина, всего раза в два превосходившая шириной их плот, за долгие годы была буквально пробита рекой в твердой скальной породе. Здесь было особенно глубоко, и река, втиснутая в совершенно не соответствующий ее мощи проход, мчалась с силой и скоростью атакующего кавалерийского дивизиона. Над бурным потоком нависали острые скалы, служившие прибежищем нескольким корявым сосенкам, все остальное терялось в серой мгле над кипящей от бешенства водой. Светлые дали фалканских равнин остались далеко позади; вокруг были лишь черные гранитные утесы да белая водяная пена.
      «Капина Прекрасная» почти сразу ударилась об один из тысячи скалистых выступов, и путешественники поняли, что выхода у них нет: нужно либо лавировать между скалами, следуя направлению потока, либо попросту утонуть.
      Они очень старались сдерживать неуклюжий плот, однако его все время нещадно било и колотило о каменистые пороги. Приходилось метаться, отталкиваясь от скалистых стен то с одной, то с другой стороны, лавировать между камнями на водосливах и без конца выбираться из водяных круговоротов. Они промокли до костей, но не могли ни передохнуть хотя бы немного, ни просушить одежду.
      Через некоторое время Стивен жестом велел Бринн передать ему шест. Постоянно отталкиваться шестом, когда река то и дело грозит посадить их на мель или, что еще хуже, разбить о скалы, было чрезвычайно утомительно, и Бринн прямо-таки рухнула на мешки в центре плота, на всякий случай сразу продев руки в веревочные петли, чтобы не свалиться. Уже после нескольких взмахов шестом Стивен понял, что им только кажется, будто они способны управлять «Капиной». На самом деле река в любой момент могла решить, что с нее довольно, и с легкостью швырнуть их прямо на гранитные стены узкого прохода.
      И все же они продолжали борьбу.
      После короткого отдыха Бринн сменила Гарека, затем Гарек сменил Марка, и таким образом у них установилась некая очередность. «Капина» пока что держалась отлично, несмотря на удары, и Стивен с Гареком то и дело обменивались понимающими улыбками, гордясь построенным плотом.
      Несмотря на передышки, силы их иссякали, боевой задор начинал угасать, и в итоге река нанесла им несколько сильнейших ударов, чуть не сбросив с верхней палубы в воду. Гарек первым заметил, что все чаще хватается за спасительную петлю и все чаще оказывается не в силах оттолкнуть плот от очередного подводного камня и зовет на помощь остальных.
      К ночи все поняли, что долго им не продержаться. Марк, шатаясь, отошел к сваленным в центре плота мешкам и прилег там, пытаясь хоть как-то перевязать тряпицей страшные кровавые мозоли на обеих руках. Бринн на всякий случай обвязала себя веревкой вокруг талии, хотя и понимала, что если уж свалится в воду, то сил влезть обратно на плот у нее наверняка не хватит и ее так и будет тащить по воде, окуная с головой, а потом расколошматит о подводные камни.
      Каждый новый поворот заставлял их таить дыхание — кто-то надеялся, что увидит конец этого страшного коридора, кто-то боялся, что там их поджидает невидимый пока огромный водопад. Но после очередного поворота у всех вырывался дружный стон, поскольку ничего не менялось. Все их страхи и надежды были напрасны. Река яростно пробивалась к морю в тесном извилистом ущелье, неумолимо разрушая их плот и отнимая у них последние силы.
      Ночь наступила рано. Более глубокая часть реки, дав им несколько скудных мгновений относительного покоя, сменилась мелководьем, где огромные камни на дне были лишь слегка прикрыты водой. Предвкушая мягкий спуск с небольшого переката в более спокойную и глубокую впадину, Стивен почувствовал вдруг, как лязгнули его зубы: «Капина» с силой треснулась о плоскую скалу, которой он не заметил. В темноте скалы и вода совсем сливались, и на какое-то мгновение Стивену показалось, что этот черный мир решил похоронить их, окутав мрачным саваном, как когда-то в Блэкстоунских горах иной, снежно-белый мир окутал их с Лахпом своим пушистым покровом. Стивен вдруг рассердился, с силой оттолкнулся шестом, вернув плот на стремнину, и окликнул Гарека.
      Тот обернулся. И Стивена поразило его лицо: глаза глубоко запали, осунувшееся лицо в густых сумерках казалось похожим на безжизненный лик мертвеца.
      — В чем дело?
      — Возьми у меня шест, — сказал Стивен и осторожно пополз к середине плота, где среди мешков был спрятан его ореховый посох.
      — Что ты собираешься делать? — крикнула Бринн, перекрывая рев потока.
      — Тут негде причалить, а если мы хотим остаться в живых, нам нужно хоть как-то освещать себе путь. — Пальцы Стивена, онемевшие от усилий и покрытые мозолями, слушались плохо, и ему с трудом удалось развязать веревки, которыми он старательно прикрутил к плоту посох.
      Марк, заметив его мучения, сочувственно кивнул.
      Поднеся посох к самому лицу, Стивен глубоко вздохнул и призвал его магию на помощь.
      «Нет, — подумал он вдруг, — на этот раз мне нужно действовать иначе: нужно не призывать магию к себе, а наоборот — выпустить ее на волю... как в то утро, в горах, когда я нечаянно срубил сосну — тогда я тоже позволил ей вырваться наружу... »
      Как и прежде, он сразу почувствовал, как в него переливается сила посоха; снова возникло уже знакомое ощущение того, что время специально для него замедляет свой бег, и снова мелькнула мысль: а действительно ли так происходит, или же ему это просто кажется? Даже эта бешеная река вдруг показалась Стивену вполне управляемой, и он выругался: чертова осторожность! Давно надо было прибегнуть к помощи посоха! Впрочем, он еще не совсем понимал, как ему действовать дальше.
      Сунув конец посоха в воду, он коснулся дна и представил себе, что течение замедляется, поверхность реки выравнивается, и плот теперь уже совершенно спокойно плывет дальше. Но сперва ничего не произошло. Стивен по-прежнему ощущал толчки, плот по-прежнему швыряло на скалы, но постепенно толчки стали слабее, река вокруг них понемногу успокоилась, хотя и впереди, и позади продолжала безумствовать.
      Но «Капина Прекрасная», похоже, уже почувствовала себя гораздо увереннее и неторопливо поплыла вперед, словно по небольшому пруду, подгоняемая легким ветерком.
      — Отлично! — сказал сам себе Стивен и приподнял над головой второй конец посоха. — А теперь немного света.
      Он сосредоточился, представив себе факел — такой, какие видел на стенах Речного дворца. Гилмор тогда еще один такой факел украл, чтобы освещать дорогу, а заодно и раскурить свою любимую трубочку. И почти сразу в воздухе над плотом вспыхнул небольшой желтый огонек.
      «Ярче!» — мысленно приказал Стивен, и огонек, словно услышав его, стал разгораться, освещая стены каньона.
      Когда мрак рассеялся и «Капина» перестала биться о скалы, Марк, немного придя в себя, заявил:
      — А ведь, ей-богу, так гораздо лучше! Так можно хоть всю ночь плыть!
      — И все-таки надо отыскать такое местечко, где можно было бы высадиться на берег, — сказал Гарек. — Нужно плот починить и хоть немного согреться и просушить одежду, иначе холод прикончит нас еще до того, как это сделает река.
      — И отдохнуть нам тоже не помешает, — прибавил Стивен. — Я, например, до полудня могу проспать. — Он воспользовался английским словом, и Бринн тут же переспросила:
      — До какого времени? — Она смотрела на него сквозь мокрые спутанные пряди волос, очаровательной рамкой обрамлявших ее личико.
      — До полудня, — улыбнулся Стивен. — Это примерно середина дня.
      — Время обеда, — сухо пояснил Марк.
      — Вот это я понимаю! — сказал Гарек. — А если «полдень» означает, что можно сперва проспать до середины дня — или примерно до середины, — а потом еще и пообедать, то мне это слово очень даже нравится.
      — И все-таки как же мы выберемся на берег? — спросила Бринн. — Я тут что-то ни одного подходящего местечка не видела с тех пор, как мы в этот каньон вошли.
      — Давайте будем продолжать плыть, пока не найдем, где можно причалить и привязать плот, — предложил Марк. — Во всяком случае, со светом плыть будет гораздо легче.
      И плот, словно заключенный в огромную каплю спокойной воды, плыл дальше, уверенно минуя подводные камни, ревущие перекаты и глубокие омуты. Путешественники, правда, продолжали отталкиваться шестами, чтобы избежать особенно острых выступов и все время удерживаться на стремнине, но выполнить это было не труднее, чем плыть по тихому озеру. Зажженный Стивеном огонек давал достаточно света, а сам Стивен, сосредоточившись, продолжал представлять себе некий безопасный проход, с обеих сторон как бы занавешенный тьмой.
      Впрочем, усталости магия посоха ничуть не убавила, и все продолжали вглядываться в стены каньона, надеясь заметить хоть какое-то местечко, где можно было бы привязать плот и немного отдохнуть. Они, правда, по очереди устраивались вздремнуть на груде мешков в центре плота, однако ночной холод вкупе с насквозь промокшей одеждой делали тщетными любые попытки погрузиться в сладостный сон. Марк и Бринн, тесно прижавшись друг к другу и стуча зубами от холода, тоже попытались уснуть, но ничего не выходило. И Марк, смахнув с лица Бринн промокшие волосы и прижав ладони к ее щекам, принялся рассказывать ей всякие глупые смешные анекдоты, чтобы помочь им обоим позабыть и о холоде, и о ноющем от усталости теле.
      И вдруг Бринн, прервав этот поток веселых шуток, прошептала:
      — Я не хочу, чтобы ты возвращался туда, к себе домой!
      Марк наклонился и нежно поцеловал ее в губы, хотя ему и казалось, что для подобных разговоров это место годится меньше всего.
      Бринн притянула его к себе и тоже поцеловала — долгим страстным поцелуем. Он задрожал от желания, разбуженного движением ее языка; один лишь вкус ее губ возбуждал его так, как никогда не возбуждала ни одна женщина.
      Чуть отстранившись от Бринн и глубоко заглянув ей в глаза, Марк приложил к ее губам палец, призывая к молчанию, и шепнул:
      — Ты же знаешь, что я люблю тебя. Но, по-моему, в данный момент строить какие-то планы бессмысленно. Кто знает, найдем ли мы когда-нибудь этот дальний портал? Сумеем ли им воспользоваться? Хотя мне, конечно, очень хотелось бы послать какую-нибудь весточку родителям — нет, не о том, где я нахожусь, конечно. Если я стану им об этом рассказывать, они решат, что я совсем спятил, и запрут меня в психушку или до конца жизни станут пичкать лекарствами. Но хорошо бы все-таки, чтобы они узнали, что со мной все в порядке, что меня не убили, не похитили, не держат взаперти. Они ведь, наверное, думают, что нас со Стивеном уже нет в живых, — должно быть, к ним не раз заходили и полицейские, и Ханна, и мои ученики, и директор нашей школы, и наши друзья, и начальник Стивена... Я легко могу себе представить, как они ходили по нашему со Стивеном дому, пытаясь понять, что же с нами случилось, пытаясь отыскать хоть какую-то разгадку, так что, по-моему, вряд ли дальний портал все еще открыт. Если они обнаружили на полу этот гобелен, то наверняка сразу почувствовали исходящую от него энергию, хотя вряд ли поняли, что это такое.
      — А ты тоже ее ощущал, эту энергию?
      — Да от нее даже воздух в комнате стал иным! Он как-то весь дрожал... — Марк пошевелил пальцами, пытаясь изобразить это дрожание воздуха. — Впрочем, если портал сам собой закрылся, они, скорее всего, примут его за какой-то старый коврик.
      — А Стивен, между прочим, совершенно уверен, что Ханна сейчас в Элдарне.
      — Я знаю. — Марк некоторое время изучал бревна у себя под ногами, потом снова поднял голову и посмотрел на Бринн. — Я думаю, Ханна одна из первых принялась нас искать. У них со Стивеном на следующий день была запланирована встреча, так что, вполне возможно, и она тоже угодила сюда.
      — Но ведь это могло и с другими тоже случиться, верно?
      — Могло, — кивнул Марк. — Хотя мне хотелось бы надеяться, что кто-нибудь все же догадался, как опасна эта штука, и попросту запер ее в нашей гостиной.
      — А что, если ее снова заперли в шкатулке? Тогда и вы можете перенестись в любой уголок вашего огромного мира. — Бринн пыталась припомнить объяснения Гилмора насчет того, как действует дальний портал. — Как и Нерак.
      — Да, это так... Но послушай, что я тебе скажу: все дело в том, что мы понятия не имеем, что именно произошло там после того, как мы очутились в Элдарне. — Он нежно провел двумя пальцами по щеке и по подбородку Бринн.
      Она остановила его руку и крепко стиснула ее в своей.
      — Мне все равно. Я не хочу, чтобы ты туда возвращался.
      Марк поднял голову и увидел Стивена, освещенного волшебным огнем. С прилипшими к голове мокрыми волосами и выбритым лицом он сейчас был похож на бухгалтера во время воскресной прогулки на плоту или на второстепенного участника любительского спектакля, которого потом никто и не вспомнит.
      — Трава под ногами, пушечное мясо... — пробормотал Марк себе под нос и, повернувшись к Бринн, прошептал ей на ухо: — Вот оннаверняка не намерен возвращаться! Он останется здесь, пока не доведет все до конца, а потом...
      Марк не договорил.
      — А потом мы решим, что же нам делать дальше.
      Бринн вдруг словно ожила; в ней снова проснулся несгибаемый, отлично владеющий ножом боец. Она с зазывной улыбкой посмотрела на Марка и скользнула рукой по его насквозь промокшему бедру.
      — Как? Прямо здесь? — Марк был изумлен. Она кивнула.
      — Ты что, с ума сошла? — прошептал он. — Температура около нуля, и хотя я понимаю, что эти слова в ронском языке ровным счетом ничего не значат, но в тех краях, откуда я родом, это означает, что сейчас, черт побери, слишком холодно, чтобы раздеваться догола на мокром плоту да еще посреди бешеной реки с ледяной водой.
      — Но нам действительно лучше снять с себя мокрую одежду, — лукаво заметила Бринн и принялась стягивать с себя рубаху. — В мешках наверняка найдется несколько сухих одеял — можно одно расстелить, а другим накрыться.
      — Но ведь ребята же рядом! — запротестовал Марк.
      — Значит, придется вести себя очень тихо. Может быть, стоит даже заползти в щель между мешками.
      Бринн просунула ледяную руку ему под свитер, и он даже подпрыгнул.
      — Извини, — неискренне извинилась она, вытащила руку, слегка подышала на окоченевшие пальцы и снова сунула их ему под свитер.
      — Значит, отказа ты не принимаешь?
      — Нет, Марк, сегодня я на редкость неуступчива.
      Бринн хихикнула.
      И Марк сдался; перспектива заняться сексом с самой привлекательной из известных ему женщин, прячась на виду у всех под одеялом, уже ничуть его не пугала.
      И тут Гарек громко крикнул:
      — Смотрите! Что это там такое?
      — Вот черт! — сердито сказала Бринн и стала поправлять одежду.
      Марк еще чувствовал крошечные кружочки холода у себя на животе и на груди, откуда она только что убрала свои замерзшие пальцы; кружочки эти быстро теплели.
      — Где? — Стивен пытался понять, куда указывает Гарек.
      — Похоже, это пещера, — сказала Бринн. — И большая. Может быть, там даже какая-то пропасть.
      Марк тут же встал с нею рядом, вглядываясь в нависавшие над плотом скалы. Река яростно билась о края огромной пещеры, похожей на разинутую и задранную кверху пасть. Ничего привлекательного и тем более гостеприимного в этой чудовищной трещине не было. Когда они подплыли ближе, стало ясно, что трещина тянется вверх почти до середины утеса, где виднеется небольшой выступ.
      — Ну и пещерка! — вырвалось у Стивена.
      — Да уж, вид у нее страшноватый. И ведь не угадаешь отсюда, глубока ли она и можно ли там хотя бы причалить, — с сомнением сказал Гарек.
      — Вот именно, — согласился Стивен. — Но если мы туда не войдем, то так этого и не узнаем, верно?
      Гарек кивнул, но глаза его смотрели мрачно и недоверчиво. Вдвоем со Стивеном они направили плот ко входу в пещеру и завели его внутрь.
      И сразу все четверо примолкли, словно окаменев на миг от наступившей вокруг тишины. За этот долгий день они настолько привыкли к оглушительному реву потока и грохоту порогов, что гулкое эхо все еще звучало у них в ушах, когда они вплывали в пещеру, но как только эта какофония осталась позади, всех просто ошеломила обрушившаяся на них тяжкая тишина. Весь день, чтобы услышать друг друга, они вынуждены были кричать; теперь же стали говорить сдавленным шепотом, словно без разрешения вломились в чью-то огромную каменную гробницу и теперь опасались Пробудить к жизни ее обитателей. Зажженный Стивеном огонек, пронизывая тьму, освещал лежащий впереди узкий проход.
      Марк долго глядел вверх, тщетно пытаясь разглядеть потолок пещеры, куда не достигал свет волшебного огонька, потом заметил:
      — И все-таки здесь гораздо лучше!
      — Но пожалуй, нужно побольше света, — хмыкнул Стивен.
      Он поднял свой посох, закрыл глаза и сделал какое-то странное движение; пламя увеличилось примерно вдвое, потом втрое и наконец осветило всю пещеру.
      Стивен открыл глаза, улыбнулся и хлопнул Марка по плечу:
      — Даже твои невысказанные желания для меня закон, amigo!
      Стены пещеры почти отвесно уходили в воду. Все вокруг казалось чрезвычайно неприветливым и словно говорило: здесь для вас безопасного убежища не найдется. Высоко над ними виднелся страшноватый потолок пещеры, покрытый острыми выступами. Проследив взглядом до дальнего конца пещеры, Стивен увидел, что там потолок опускается совсем низко, почти до самой воды, и река устремляется в этот проход, исчезая где-то во тьме за стенами пещеры. Если они поплывут туда, то придется очень низко наклоняться, встать на колени, а может, даже лечь ничком.
      — Ну что ж, похоже, причалить тут негде, так что давайте выбираться назад, — предложил Марк.
      — Нет, — покачала головой Бринн. — Давайте пройдем еще немного вперед. Тут течение не такое сильное, так что, если будет нужно, мы всегда сможем повернуть назад с помощью шестов.
      Марк похолодел; он чувствовал, как кровь отлила у него от лица, и радовался тому, что кругом темно и Бринн не видит, как он напуган. Он ненавидел замкнутые пространства, а эта пещера внушала ему просто какой-то мистический ужас.
      — А что, если проход там сужается и превращается в тупик? — возразил он. — Мы же только время зря потеряем.
      — Ничего, мы тогда сразу назад повернем, — заупрямилась Бринн и обратилась к Стивену и Гареку: — А вы что думаете?
      — Хорошо, давайте пройдем еще немного вперед, — поддержал ее Гарек. — Вдруг найдем местечко, где можно хотя бы к берегу пристать и нормально переночевать. — Голос у него все же немного дрогнул, и он понял, что его тщательно скрываемые сомнения стали всем очевидны. Проклиная себя за несдержанность, он принялся отвязывать свой лук и колчаны со стрелами.
      — Тебя что-то тревожит? — спросила Бринн. — По-моему, нам тут ничто не угрожает. Да мы за целый день ни души не видели!
      — Это верно, — откликнулся Гарек, — но вряд ли тебе захочется встретиться с душами последних обитателей этой чудесной пещеры.
      Стивен засмеялся, ему ответило гулкое эхо.
      — Ну что, идем вперед? — спросил он.
      — Ладно, идем, — согласился Марк, вытаскивая из-за пояса боевой топор.
      Течение несколько убыстрилось, когда они подошли к узкому проходу в задней стене пещеры, и только тут Бринн поняла, как поспешила, уговаривая всех продолжать путь. Тут не было никакой возможности развернуть плот и выбраться из пещеры с помощью шестов. Растерянно оглянувшись на Стивена, Бринн попыталась отыскать в его лице признаки неуверенности и тревоги, но он выглядел на редкость спокойным и уверенным, и ей сразу стало легче. Ничего, этот чужеземец умеет управлять магической силой посоха и в случае крайней необходимости уж как-нибудь сумеет повернуть плот вспять!
      А скалы опускались все ниже, давили на них с боков, и вскоре проход стал лишь чуть шире их плота. Вставать на колени или ложиться, правда, не пришлось, но Марк и Гарек время от времени все же приседали или низко наклонялись, проплывая под каким-нибудь особенно низким выступом каменного потолка. Огонек, зажженный Стивеном, сам собой перебрался к носу плота, освещая им путь в этом туннеле, вырубленном рекой. Несмотря на то что огонек давал и свет, и даже какое-то слабое тепло, бороться с ледяной тьмой, плотно обступавшей их со всех сторон, ему было явно не под силу, и долгое время на плоту никто не произносил ни слова.
      Молчание первым нарушил Гарек, почти неразличимый в слабом свете.
      — Ну, вот и приехали, — тихо промолвил он. — Я уже до дна не достаю.
      — Я тоже. — Стивен лег на палубу и свесился за борт, но дна своим шестом нащупать так и не смог. — Ладно, будем использовать шесты для того, чтобы отталкиваться от стен и держаться на середине потока. Течение, правда, быстрое, но здесь очень глубоко, так что вряд ли нам перекаты встретятся.
      — А куда мы, собственно, плывем? — задумчиво промолвил Марк. И тут же предположил: — Если нас этим потоком не вынесет прямо в какую-нибудь таверну Ориндейла, то завтра придется снова каким-то образом возвращаться к реке. Сколько мы еще будем так плыть?
      — Еще немного проплывем, — попытался успокоить его Стивен, — и если не обнаружим никакого подходящего местечка, чтобы можно было привязать плот и немного обсушиться, то повернем назад.
      Туннель, лениво изгибаясь, вел их все дальше во мрак. Судя по легкой ряби на поверхности воды, сильное течение могло до бесконечности тащить их — и, возможно, они выйдут из этого коридора только на противоположной стороне горы. Впрочем, Марк опасался, что еще до этого потолок пещеры попросту рухнет им на голову, а река преспокойно потечет себе дальше. Но представлял он себе даже не то, как на них сверху падают каменные своды или смыкаются стены и без того уже предельно узкого туннеля, а совсем иную, не менее страшную картину.
      Ему казалось, что их медленно заглатывает некий великий каменный бог, настолько уставший от своей бесконечной жизни, что даже и не замечает, как пожирает каких-то жалких людишек вместе с их плотом и всеми пожитками. Марк заметил, что Гарек давно уже положил шест на плот и взял в руки лук. Вряд ли можно было сказать, кого именно собирается он подстрелить в этом темном туннеле, однако Марк честно признался себе, что ему гораздо приятнее сознавать, что Гарек вооружен и в любой момент готов выпустить стрелу.
      Марк никогда не испытывал ностальгии, и порой его даже тревожило то, как некоторые важные события прошлого, даже целые годы, сублимируются в его памяти до нескольких ярких, но мимолетных мгновений. Месяцы подготовки, например, потребовались ему, чтобы принять участие в соревнованиях по плаванию на звание чемпиона штата, и тогда это было, наверное, самым ярким событием в его жизни, ожидаемым с огромным нетерпением. Плавал он блестяще и три раза выигрывал на различных межшкольных соревнованиях, причем два раза ему удалось побить все юношеские рекорды. Но теперь, всего через десять лет, память об этом съежилась до нескольких не слишком интересных воспоминаний.
      Марк, например, вспоминал, как орал на него тренер, возвышаясь над бассейном; помнил, каким пронзительным было прикосновение холодного зимнего ветерка к его еще влажным волосам, пока он ждал, что его отвезут домой. Но чаще всего он способен был вспомнить лишь те несколько секунд полного душевного смятения, которое испытал под водой, достигнув финишной стенки раньше всех, и той бурной радости, которая его сразу же охватила. В итоге по крайней мере четыре месяца работы и ожиданий, а также величайшая в его юной жизни победа оказались сведены к десяти-двенадцати довольно ярким мгновениям, полным звуков и ощущений.
      Но когда он вспоминал то время, которое они со Стивеном провели в Элдарне, ему казалось, что здесь все иначе. Здесь он почти каждое мгновение своей жизни мог вспомнить в ярких, живых подробностях: неровные каменные плиты, о которые он обдирал костяшки пальцев в Речном дворце; запах сосновых дров в костре, рядом с которым он часто засыпал; прильнувшее к нему тело Бринн, когда они лежали рядышком в лесной хижине через несколько часов после той радостной встречи, когда они уже и не надеялись увидеть друг друга живыми.
      Эти и сотни других эпизодов Марк по-прежнему отчетливо помнил, бережно сохранив в памяти все звуки, краски и ощущения. И теперь он с ужасом думал о том, какие воспоминания оставит ему эта пещера. Он почти не сомневался, что ему придется прыгнуть в воду и плыть назад, против течения, чтобы выбраться из этого туннеля, и отчетливо понимал, что сил на это у него уже не осталось.