Пролог

Англия, Лондон

Апрель 1816 года

С самого утра туман все сгущался. Расползаясь по Лондону, затягивая и узкие проезды, и переулки, и широкие проспекты, он погружал город в неестественную темноту. Наиболее суеверные горожане чертыхались вполголоса, то и дело поднимая взгляд к небу; и даже самые деловые и практичные спешили закончить свои дела, чтобы поскорее отправиться домой.

Из-за приоткрытой двери одного из домов выглянул худенький мальчишка, одетый в слишком большие для него потрепанные штаны: он тревожно всматривался в клубы тумана, словно изучая их движение и плотность.

— Ну, это твой последний шанс, криволапая мартышка! — рявкнул появившийся за спиной мальчика коренастый мужчина. — Хватит с меня твоей болтовни! Или ты сегодня принесешь бабки, или утром тебя выловят под мостом. — Хмурый тип схватил мальчишку за ухо и резко дернул. — Я и так слишком долго терплю!

Мальчик не сделал ни малейшей попытки вырваться из рук мучителя; его юное личико исказил страх. Коренастый мужик икнул, и в его глазах мелькнуло нечто похожее на уважение.

— Ну-ну, малыш, у тебя шустрые лапки! Главное — не бойся! Ты у меня еще станешь первоклассным добытчиком, это уж точно. — Внезапно черты его лица напряглись, и он снова грубо рванул ухо мальчишки, подтягивая пленника поближе к себе и обдавая его запахом пота, джина и недавно съеденного бифштекса с капустой. — И кто бы тебе ни попался под руку — будь то хоть Бедфорд, Элванли или Хоуксворт, не упускай добычи, малыш! Нынче вечером легко будет скрыться в тумане, я так думаю. Ныряй в карман и удирай, делай, как я тебя учил. И не вздумай фокусничать, а то сам после пожалеешь!

С этим напутствием сумрачный тип, известный на улице под именем Диггер, дал своему пленнику хорошего пинка, отчего тот пулей вылетел на улицу.

Пенни — таково было прозвище мальчика — извернулся, сумев не растянуться на грязных булыжниках мостовой и проявив тем самым ловкость, окончательно убедившую Диггера, что в его полку прибыло. А через мгновение мальчик уже мчался к перекрестку, перед которым столпились экипажи, медленно продвигавшиеся к большому мраморному особняку, пылающему праздничными огнями.

Пенни нахмурился. Да, Диггер не даст ему еще одного шанса, так что сегодня он обязательно должен сделать то, что ему приказано. Или… или воспользоваться туманом, который поможет ему удрать. И уж это будет воистину единственным шансом спастись, решил Пенни. Потому что, если Диггер поймает его, он умрет еще до рассвета.

Глава 1

Туман медленно полз куда-то, все сильнее сгущаясь и окутывая Александру Мэйтланд, с трудом пробиравшуюся по неровным булыжникам лондонских мостовых и тротуаров. Неожиданно девушка очутилась на совершенно пустынной улице и замедлила шаг.

Чтоб ему пусто было, этому городу! Александра не имела уже ни малейшего представления, как ей добраться до той оживленной гостиницы, в которой она поселилась неделю назад, прибыв в Лондон.

Мышцы ее спины судорожно напряглись, когда она почувствовала приступ пульсирующей боли в ноге. Старая рана быстро отреагировала на сырой, холодный лондонский воздух… И каждый шаг по скользким булыжникам усиливал боль, терзающую лодыжку девушки.

Александра вздохнула и осторожно обошла глубокую выбоину. Да, Лондон оказался совсем не таким, каким она его себе представляла. Александра, выросшая в Индии, где ее отец был генерал-губернатором Мадраса, много слышала о великолепии и элегантности столицы метрополии. Но никто почему-то не говорил о грязи и отчаянной нищете. Или о тумане.

Александра поежилась под порывом резкого весеннего ветра. Она не привыкла к холоду. Поплотнее закутавшись в плащ, девушка всматривалась в желтые клубы тумана, окружавшие ее. И внезапно на нее нахлынули воспоминания об Индии — настолько же яркие и живые, насколько холодной и серой была окружавшая ее действительность. На мгновение она словно вновь окунулась в ослепительный свет, заливающий шумные восточные базары, ощутила порывы горячего ветра, увидела яркие краски и обжигающее солнце. Услышала, как ее индийская няня, айя, торгуется со старым смуглым торговцем из-за кардамона и имбиря.

Александра неподвижно застыла на холодной лондонской улице, захваченная видением тепла и веселья… видением мира, в который ей не суждено вернуться. Та жизнь ушла в прошлое, растаяла как туман. Восстание туземцев в городе Веллуру взорвало, уничтожило мир Александры. А следом за тем пришел отзыв ее отцу… отзыв назад, в Лондон, и разжалование…

Пальцы Александры судорожно сжали темную мантилью, бесполезную в английском холоде. Девушка вздрогнула, вспомнив отца, ее последнюю встречу с ним… его кровь, забрызгавшую белую комнату…

Охваченная болью, она подавила рыдание. Им бы следовало знать, что такой человек, как лорд Мэйтланд, никогда не признает разжалования — он предпочтет смерть.

Встряхнув головой, чтобы отогнать терзающие ее воспоминания, Александра, спотыкаясь, пошла вперед и вскоре натолкнулась на ограду мраморного особняка. Прутья решетки обжигали холодом. Туман прогнал с улицы не только людей, но и наемные экипажи. Она с горечью подумала, что ей все равно не по карману разъезжать в каретах.

Неожиданно из тумана вынырнул невысокий худой человек в надвинутой по самые уши шляпе; он торопливо шагал по тротуару.

— Простите, сэр, вы не могли бы подсказать мне… — начала Александра, но человек исчез в тумане прежде, чем она сумела закончить свой вопрос.

Неестественная тьма дня перешла постепенно в обычные сумерки. Близился вечер. Потом где-то впереди, в тумане, послышались смех и звуки медленного вальса.

Стоять на месте было совершенно бессмысленно. Вздохнув, Александра направилась на поиски доброй души, которая указала бы ей дорогу к Кондуит-стрит.

Когда она добралась до угла, туман на мгновение рассеялся, открыв ее взору ярко освещенную площадь. И прежде чем желтые клубы снова затянули все кругом, девушка заметила экипажи, медленно приближающиеся к ступеням сверкавшего огнями мраморного особняка.

«Великосветский бал, — подумала Александра, стараясь не обращать внимания на окатившую ее волну горечи. — Смех, музыка, драгоценности на переливчатых шелках…» Когда-то и она жила в этом мире, но вернуться в него ей не суждено. Смерть отца навсегда захлопнула перед ней все двери, обещая неясное и унылое будущее. Да уж, не многим выпадает сомнительная честь быть отвергнутой за один день сразу несколькими агентствами по найму, к тому же все отказы были сделаны в исключительно невежливой форме.

В это мгновение по спине девушки пробежала легкая дрожь: ей показалось, что кто-то пристально смотрит на нее. Оглядевшись, она заметила на другой стороне улицы маленькую фигурку, выскользнувшую из тумана. Но человечек тут же скрылся под узкой лесенкой, ведущей к служебной двери темного особняка, расположенного неподалеку.

Отступив в тень, Александра натянула капюшон на свои пылающие рыжие волосы — волосы, которые привлекали слишком много внимания. За прошедшую неделю не один раз совершенно незнакомые мужчины таращились на нее так, что она краснела от подобной бесцеремонности, а кое-кто из них был настолько нагл, что пытался заговорить с ней прямо на улице.

Пальцы Александры сжались на рукоятке тросточки красного дерева, прикрытой полами ее плаща. Тросточка могла сегодня сослужить двойную службу: при одном взгляде на толпу шумных гуляк, болтающихся по площади, становилось ясно, что это неподходящее место для леди без сопровождающего. «Но все же, — сказала себе девушка, — и здесь может найтись кто-то, кто укажет мне дорогу к Кондуит-стрит».

В минуты опасности лучше всего идти прямо вперед, учил ее отец. И Александра, на мгновение приложив ладонь к глазам, шагнула на заполненную толпой площадь.

Даже необычайно густой туман не мог сдержать безудержное лондонское веселье. Несмотря на повисшую над городом тьму, улицы к вечеру заполнились людской толпой, весьма характерной для столицы: здесь были надменные пэры, деревенские сквайры и остроглазые шлюхи. Принцы и карманники, попрошайки и набобы невольно сталкивались в этом блистающем огнями ночном мире, где можно было ненадолго забыть о своем положении в обществе.

В этом кипящем водовороте противоположностей один человек стоял как бы в стороне, и это сразу бросалось в глаза. Широкие плечи и небрежная грация мускулистого тела делали его заметным, он напоминал пантеру в стае суетящихся мартышек.

Да, в этот вечер герцог Хоуксворт, одетый, как всегда, безупречно, был в своем черном вечернем костюме и вправду похож на пантеру, выпрыгнувшую из тумана в поисках добычи. В нем ощущалась огромная, едва сдерживаемая энергия, заставлявшая многих мужчин делать невольный шаг назад при его приближении… а женщины вздрагивали и смотрели на него сквозь полуопущенные ресницы.

Не замечая производимого им впечатления, герцог Хоуксворт шагал к Бедфорд-сквер, с трудом сдерживая зевоту. Еще один вечер, наполненный скучными и глупыми разговорами, хитроумными намеками и кокетством блеклых дебютанток, лениво думал он. И зачем он продолжал посещать эти балы?.. Но ответ на свой вопрос он прекрасно знал: потому что именно этого ждут от наследника одного из крупнейших в Англии состояний. Потому что это необходимо в его собственных политических интересах. Потому что это помогает убить время.

И тут же герцог подумал, что он лжет самому себе и делает это давно. И что пора уже увидеть правду. Потому что истинной причиной его светских визитов была надежда отыскать ее. «Да, моя прекрасная неверная жена, я чувствую — ты где-то здесь, в тумане… Ты недостаточно сильна, чтобы долго оставаться вдали. Жадность и скука приведут тебя обратно, а я уже буду ждать…»

Герцог неторопливо шел сквозь туман, и на его худощавом загорелом лице не отражалось ни одной мысли. Лишь его немногие близкие друзья могли бы заметить необычно напряженные скулы и странный блеск серебристо-серых глаз под полуопущенными веками. Вблизи площади ему встретилось несколько знакомых. Он небрежно кивнул им, здороваясь, но не замедлил шага.

Хоуксворт был высоким и крупным мужчиной, но обладал грациозной походкой. Широкие плечи под великолепным черным смокингом выдавали в нем атлета; он и в самом деле искусно боксировал, и это искусство не раз спасало ему жизнь, когда он был офицером британской армии на Пиренейском полуострове. Белоснежная рубашка подчеркивала его загар, а единственным украшением строгого костюма служил крупный бриллиант, сверкавший в изысканных складках широкого галстука. И, несмотря на безупречное мастерство портного, одежда герцога не могла скрыть ни его мощной мускулатуры, ни его с трудом сдерживаемой грубой силы.

В этот вечер Хоуксворт особенно остро ощущал, как вся его бешеная энергия рвется наружу. Весь день его мучила тревога, змеей свернувшаяся в душе. Она была где-то неподалеку; герцог чувствовал ее присутствие, она проникала в его сознание, подобно желтым щупальцам проклятого тумана. Он не сомневался, что алчность приведет жену обратно. Но на этот раз он был готов к встрече. И видит Бог, ей не удастся вновь ускользнуть от него!

Туман весело резвился в Лондоне, окутывая и трущобы, и элегантные особняки одинаковой серой вуалью. Но его все проникающие клубы, похоже, не особенно беспокоили мальчугана, слонявшегося по улицам. Если он вообще и вспоминал о тумане, то лишь затем, чтобы порадоваться тому, что туман давал ему возможность скрыться.

Да, Пенни было о чем подумать и кроме какого-то тумана. Например, о том, как он замерз. К тому же он просто умирал от голода, и его желудок болезненно сжимался при одном лишь воспоминании о том, что он ел последний раз, — это была капуста с жалким кусочком картофеля. И когда перед глазами Пенни возникла широкая площадь, он на мгновение приостановился, а потом нырнул под узкую лесенку у боковой стены неосвещенного дома.

Затаившись в темном уголке, Пенни прицелился взглядом в высокого джентльмена, неторопливо идущего по улице. Это был неплохой объект — шел один и не слишком интересовался окружающим. Но, глядя на широкие плечи джентльмена, Пенни на мгновение засомневался, охваченный дурным предчувствием. А что, если джентльмен его поймает? «Ныогейта (Ньюгейт — тюрьма в Лондоне.) не миновать», — подумал Пенни, и его тощее тело задрожало.

А может быть, его ждет ссылка? Что сказал бы его старший брат, узнай он, чем сейчас занимается Пенни?..

Но Том уехал, и Пенни этим вечером был совершенно один на холодной лондонской улице, и возможностей для выбора у него было слишком мало, и одна из них — попытаться «позаимствовать» деньжат у какого-нибудь богатого типа, чтобы принести добычу менее удачливым приятелям. У джентльменов всегда есть отличные толстые кошельки — так говорил Диггер. Задача состоит в том, чтобы отвлечь внимание богатея и чтобы он не заметил, как исчезает его кошелек.

Пенни нахмурился, поймав себя на том, что мысленно вставляет в свою речь крепкие словечки. Похоже, он уже привык к этой странной новой жизни… Ну, в любом случае сегодня вечером он должен совершить свою первую кражу, а потом удрать подальше, чтобы Диггер не нашел его. Если у него будут деньги, он сможет добраться до Йоркшира и поискать Тома.

Стройная женская фигура на мгновение заслонила объект, за которым наблюдал Пенни. Мальчик нахмурился, придвигаясь к самому краю ступеней. О, да это настоящая красавица, тут уж не ошибешься! Она шла медленно, и Пенни отлично разглядел ее сверкающие из-под капюшона волосы цвета пламени. И тут Пенни заметил в ее руке тросточку. «Какая жалость, — подумал он, — красотка-то хромая…» Но зато у нее будет чем защищаться в случае чего, решил Пенни.

Глава 2

Туман сгущался с угрожающей быстротой. Встревоженная, Александра крепче стиснула в пальцах рукоятку трости. Девушка нуждалась хоть в каком-то утешении и поддержке, и трость давала ей это ощущение. На площади было слишком много разного люда, слишком много развязных юнцов, слишком громко звучал вызывающий смех. Туман прилипал к коже Александры, душил ее… Она неуверенно шагнула с тротуара, намереваясь перейти на противоположную сторону площади. Звук приближающихся шагов заставил девушку поспешить. Но в то же мгновение она споткнулась о вывернутый из мостовой булыжник, и лишь трость спасла ее от падения.

Чьи-то сильные руки подхватили ее под локти и грубо сжали. Девушка, охваченная слепым страхом, начала отбиваться, но это лишь приблизило ее к крупному мужскому телу. Без каких-либо усилий напавший на Александру мужчина прижал ее к себе, легко подавив беспомощное сопротивление, а потом поднял капюшон, закрывавший лицо девушки.

Он взглянул на Александру, и его глаза засверкали, как серебряные звезды в холодном ночном небе. Схваченная во тьме лондонской улицы, она испытала ужас при виде чужого лица.

— Бог мой, — задохнулся незнакомец, — это и вправду ты! Сначала я подумал, что ты мне просто пригрезилась, как обычно. Жадность все-таки привела тебя назад. — На его щеке дернулся мускул, глаза сузились. — Я отправил людей на твои поиски в тот самый день, когда ты сбежала… и они почти поймали тебя в прошлом году в Вене, да, почти. Ну, на этот раз тебе не удастся ускользнуть, любимая! — Последнее слово незнакомец произнес так, словно это было ругательство, и тут же разразился хриплым смехом.

Александра изо всех сил пыталась взять себя в руки и утихомирить бешено бьющееся сердце. Мужчина, схвативший ее, был очень интересен. В другое время и при других обстоятельствах она нашла бы его привлекательным, если бы не горечь и ненависть, исказившие его лицо. У него был высокий лоб и пышные черные волосы. «Он совсем не сумасшедший», — пыталась успокоить себя Александра, стараясь справиться со страхом.

— Вы меня с кем-то спутали, сэр! Я лишь недавно приехала из Индии, и у меня очень мало знакомых в Лондоне, а уж с вами я наверняка не встречалась. Отпустите меня сейчас же! Я вас не знаю!

Губы мужчины искривились в некоем подобии улыбки.

— Ну, не заходи так далеко, любимая. Ты отсутствовала не так долго, чтобы забыть наш замечательный особняк на Бедфорд-сквер? Поразительно… ведь в свое время ты ни о чем другом просто не могла говорить. — Его руки еще крепче сжали Александру, а пальцы впились в нежную кожу ее предплечий.

— Отпустите меня сию минуту, вам говорят! Неужели не понятно, что вы меня с кем-то спутали? И вообще, ни один джентльмен не стал бы удерживать леди вот так, против ее желания!

Незнакомец снова всмотрелся в ее лицо и язвительно усмехнулся.

— Ну, дорогая, ты могла бы придумать что-нибудь получше. Я скорее ожидал слез или нежной мольбы о прощении. — Его взгляд задержался на губах Александры. — Или интимных призывов к тем радостям, что мы испытали вместе. Да, это было бы гораздо больше похоже на тебя.

«Наверное, он все-таки сумасшедший, — со страхом подумала Александра. — Похоже, увещевания тут бесполезны». Дрожащие пальцы девушки вдруг ощутили рукоятку трости; Александра судорожно вздохнула и ударила тростью по голени держащего ее человека — это было единственное место, до которого она могла дотянуться.

Воздух прорезало грубое ругательство. Мужчина вырвал трость из руки Александры и швырнул ее на мостовую, не отрывая при этом взгляда от лица девушки.

— Что, выучила еще один фокус, моя малышка?

«Какие у него холодные и прозрачные глаза, как снега Гималаев в лунном свете», — подумала Александра, охваченная растущей паникой. Его красивое лицо пылало неумолимой ненавистью и злобой, но к ним примешивалось еще какое-то чувство, непонятное Александре.

— Ну же, Изабель, ты начинаешь меня утомлять. Неужели ты растеряла свое искусство убеждения — убеждения совсем другими методами? — Голос незнакомца зазвучал низко и хрипло. Он вдруг запустил пальцы в волосы Александры, потом сжал ее шею и приблизил свое лицо к лицу девушки. Ей показалось, что она увидела отражение собственной перепуганной физиономии в его серебристых глазах.

— Посмотрим, что еще изменилось между нами, моя неверная распутная супруга!

Протест Александры был безжалостно подавлен — незнакомец вдруг впился в ее губы. Жизнь совсем не подготовила Александру к тому, что она ощутила, когда его твердые губы закрыли ее рот. Он целовал ее, не спрашивая согласия, терзая требовательной, настойчивой лаской. В следующее мгновение он ослабил свою атаку и мягко раздвинул ей губы своим крепким языком.

Ошеломленная, Александра почувствовала, как он проник в глубину ее рта, действуя с невообразимой вольностью. Потрясенная и утратившая ощущение реальности, девушка резко отстранилась. Если бы незнакомец не обнял ее за талию своей сильной рукой, она бы просто упала.

— Я вижу, твоя память так же хороша, как и моя, дорогая. — У незнакомца вырвался низкий хохот. — Уверяю тебя, я ничего не забыл, хотя и старался это сделать в последние два года.

Его руки скользнули вниз, стиснув бедра Александры. Он еще крепче прижал девушку к своему телу… С гневным криком Александра уперлась кулаками в его грудь, пытаясь оттолкнуть наглеца, но это оказалось ей не по силам.

Насмешливо улыбаясь, он смотрел на нее сверху вниз.

— Да, ты всегда была дерзкой возлюбленной, дорогая, и отлично знала, как воспламенить меня. Очень жаль, что ты оказалась не способна ограничиться собственным мужем! Мужчин, видишь ли, слишком угнетает мысль о том, что им приходится делиться с другими.

— Да как вы смеете! — задыхаясь, воскликнула Александра. Она яростно замахнулась, пытаясь ударить его по лицу, но он легко поймал ее кулачок и зажал в своей огромной ладони. — Отпустите меня, говорят вам! Вы лишь усугубляете свою ошибку, сэр, своим нападением вы нарушаете все приличия!

Незнакомец раскатисто засмеялся.

— Какое волнующее представление, дорогая! Я готов аплодировать. Но странно слышать от тебя, именно от тебя, рассуждения о приличиях. Ты знаешь, я многое способен вынести, — медленно добавил он. — Но твоя последняя эскапада в Воксхолле была чрезмерной даже для меня. Впрочем, должен признать — зрелище было потрясающим… влажный шелк на подкрашенных сосках… Ты едва не вызвала массовые беспорядки. Если ты предполагала спровоцировать меня, красуясь в наряде киприотки, жрицы любви, то, безусловно, достигла цели, хотя, может быть, не той, на которую рассчитывала. — Его голос вдруг стал жестким. — Думаю, мне следовало избить тебя той ночью — да, избить, наслаждаясь каждой секундой этого процесса. Так что ты поступила предусмотрительно, удрав с Гранвилем.

Александра, прижатая к груди незнакомца, почувствовала, как он внезапно содрогнулся, но она не знала, что послужило тому причиной: то ли его воспоминания, то ли сделанное им признание… Его пальцы все крепче сжимали ее кулак. Она вскрикнула от боли. Как же ей заставить его опомниться?..

А незнакомец, похоже, погрузился в пучину болезненных воспоминаний.

— Интересно, сколько времени понадобилось Гранвилю, чтобы утомиться твоими выходками? И скольких «покровителей» ты переменила после того, как он бросил тебя? Может быть, было бы лучше, если бы ты просто умерла…

Голос незнакомца слегка дрогнул, и Александра заметила, что он изо всех сил старается совладать с собой. Едва дыша, девушка пыталась найти слова, способные убедить его в том, что он совершает ужасную ошибку. И когда она наконец смогла заговорить, то произносила каждое слово медленно и четко, словно обращалась к маленькому ребенку:

— Вы должны верить мне, сэр, когда я говорю, что я совсем не та, за кого вы меня принимаете. Я приехала в Лондон всего неделю назад. Я никогда в жизни не видела вас до этого момента. Я не ваша жена, хотя, судя по вашему описанию, я могу предположить…

Он нетерпеливо перебил ее:

— Ну зачем ты продолжаешь настаивать на этой нелепости? Дорогая, ты и в самом деле меня разочаровываешь! Да разве может существовать в мире такая женщина, как ты? Чтобы были две женщины с волосами, подобными яркому пламени, с глазами такого необыкновенного аквамаринового цвета? И с такой кожей… — Его большой палец погладил внутреннюю сторону запястья Александры, там, где бешено бился пульс. — С кожей, словно нежный шелк под голодными пальцами мужчины… — Он на мгновение умолк, а потом резко рассмеялся. — Ты можешь гордиться собой, дорогая. Твои волосы еще прекраснее, чем мне запомнились. Ты, похоже, чем-то усилила их оттенок. Твоя кожа по-прежнему безупречна. Думаю, твои чары могли бы поколебать и святого. Но я не должен поддаваться им слишком легко, потому что я твердо решил отбросить все сомнения и колебания и овладеть тобой. — Он бесцеремонно завернул руки Александры ей за спину. Его голос стал грубым и резким: — Сегодня я должен раз и навсегда разорвать цепи, которыми ты опутала меня. Ты яд, черт тебя побери, а теперь ты станешь противоядием. Я насыщусь тобой этой ночью и стану навеки свободен!

Александра видела холодную решимость в глазах незнакомца, неумолимую напряженность его лица… И поняла — доводы разума не будут услышаны этим безумцем…

— Вот так! — воскликнул он с язвительным смехом.

Мысли Александры метались и кружились, она оглядывалась по сторонам в поисках возможностей к бегству. Они стояли в тени, на углу площади, перед темным особняком. Краем глаза девушка вдруг заметила силуэт, вынырнувший из темноты под лестницей: кто-то крадучись приближался к ним. А потом Александра увидела руку, тянущуюся к карману ее насильника, — очевидно, в поисках кошелька.

Александра молчала, не в силах пошевелиться, крепко прижатая к твердому телу. Незнакомец снова потянулся к ее губам. Александра поняла, что должна действовать чрезвычайно быстро, иначе она погибнет. И она впилась зубами в нижнюю губу незнакомца.

От боли в его глазах вспыхнули бешеные огни, Александра отпустила его губу, и он отскочил назад, яростно выругавшись, и запустил руку в карман за платком… В следующее мгновение он резко обернулся, и на его лице отразилось глубочайшее изумление. Но было уже поздно. Маленький воришка, прихватив золото джентльмена, растаял в густом тумане.

Александра быстро наклонилась, схватила свою трость и, размахнувшись, изо всех сил ударила по голеням незнакомца, который продолжал озадаченно всматриваться в ту сторону, куда убежал вор.

Она не промахнулась. Ноги незнакомца подогнулись, но он устоял.

— Ах ты, сучка!..

Александра не стала выяснять, почему после энергичного ругательства незнакомец вдруг умолк. Ее сердце бешено колотилось, она бросилась бежать через площадь и лишь в самое последнее мгновение заметила упряжку, которая вырвалась из-за угла и неслась на огромной скорости.

Александра отчаянно прыгнула вперед, спеша убраться с пути лошадей. Вслед ей понеслись цветистые проклятия кучера, заржали кони… Но девушка не останавливалась. Она промчалась мимо компании нарядных щеголей, которые тоже что-то кричали ей вслед. Впрочем, когда бездельники заметили хромоту девушки, они мгновенно потеряли к ней всякий интерес.

Впереди темнело несколько проулков, уводящих с площади.

Александра бросилась вперед, в желанную, спасительную темноту ближайшего проулка, со страхом думая о том, что ее преследователь вот-вот очутится рядом…

Глава 3

Хоуксворт длинно и выразительно выругался. Сначала беспризорник стащил его кошелек, а теперь Изабель исчезла. Он в ужасе следил за тем, как ее легкая фигурка, закутанная в плащ, метнулась в сторону, спасаясь от вылетевшего на площадь экипажа.

Черт побери, да она же могла погибнуть! Должно быть, она и в самом деле в отчаянии. Прищурившись, Хоуксворт следил за удалявшейся женой. Он заметил, что она сильно прихрамывает и опирается на трость при каждом шаге.

Что означает этот новый ее фокус?..

— Ваша светлость, осторожно!..

Экипаж, едва не сбивший Александру, теперь несся на Хоуксворта. В окне кареты показалось бледное, перепуганное лицо мисс Фелисити Уоллингфорд, его суссекской знакомой. Хоуксворт резко крикнул кучеру:

— Отпусти вожжи, парень! Я справлюсь с коренником! — Он крепко схватился за уздечку коренного, и лошади остановились. Не выпуская уздечки, Хоуксворт принялся уговаривать животных успокаивающим, мягким голосом, поглаживая их по взмыленным бокам.

— Ну-ну, красавцы… Спокойно, спокойно…

От его ли тихого голоса или от усталости кони действительно успокоились, стояли смирно, хотя и продолжали еще пугливо вздрагивать. Кучер уже мог управиться с ними. Хоуксворт бросил взгляд на противоположную сторону площади. В этот момент его Изабель скрылась в темном проулке. И тут до Хоуксворта донесся из кареты негромкий стон, а потом — звук мягкого удара.

— Ваша светлость, прошу вас…

Лакей уже успел опустить складную лесенку кареты, и Хоуксворт с большой неохотой подошел к дверце; он предпочел бы направиться в другую сторону, но уйти сейчас значило проявить неслыханную невежливость. Губы герцога скривились, когда он увидел, что мисс Уоллингфорд лежит ничком на сиденье кареты, а ее мамаша испуганно обмахивает ее веером из страусовых перьев. И несмотря на то что Хоуксворт остро ощущал, как дорога ему каждая секунда, он вынужден был подняться в карету.

— Вы и представить себе не можете, как мы рады были увидеть вас, ваша светлость! — воскликнула пожилая леди, не в силах сдержать переполнявшие ее чувства. Она так размахивала веером, что одно из перьев задело нос герцога, и Хоуксворт едва сдержался, чтобы не чихнуть.

Быстрый взгляд на блестящие лакированные стенки кареты и стекла с гравировкой сказал герцогу, что Уоллингфорд не жалеет денег на удобства для своей семьи. Лучше бы он больше думал о безопасности жены и дочери, язвительно подумал Хоуксворт, и не проводил бы так много времени в Уайте, рассказывая приятелям избитые анекдоты.

Заметив, что мисс Уоллингфорд, лежавшая на сафьяновом сиденье, шевельнулась, Хоуксворт натянул на лицо вежливую маску, чтобы скрыть свое нетерпение.

— Можете не сомневаться в моей готовности помочь вам. Но теперь ваши лошади, похоже, окончательно успокоились, да и мисс Уоллингфорд, я вижу, приходит в себя, так что я, пожалуй, пойду. Мне кажется, наедине, без посторонних, вы будете чувствовать себя лучше.

Но едва он повернулся, чтобы уйти, как девица, лежавшая на сиденье, испустила слабый стон. Леди Уоллингфорд бросила на Хоуксворта встревоженный взгляд, и он, вздохнув, остановился. И был вознагражден: расслабленное тело мисс Уоллингфорд приподнялось, девушка попыталась сесть.

Любой, кто мог бы всего несколько мгновений назад наблюдать за мисс Уоллингфорд — внимательной, настороженной, сосредоточенной, — был бы искренне поражен ее теперешней вялой томностью. Но мисс отлично умела скрывать и свою хитрость, и свой дурной характер от всех, кроме самых близких людей. К тому же во всем, что касалось Хоуксворта, мисс Фелисити Уоллингфорд была особенно осторожна, потому герцог и не увидел ничего странного в ее поведении.

— О, простите, ваша светлость, — пробормотала она, с трудом усаживаясь. — Должно быть, вы подумали, что я — жалкое, слабое существо… Но мне стало плохо из-за того, что я увидела, как лошади несутся прямо на вас. Я так боялась, что они вас за… затопчут. Но вы такой храбрый, совсем не думаете о собственной безопасности. — Фелисити обессилено откинулась на спинку сиденья, словно произнесенная речь окончательно истощила ее силы.

Хоуксворт, окинув площадь быстрым внимательным взглядом, наклонился вперед и помог девушке сесть поудобнее.

— Боюсь, вы изрядно преувеличиваете мою храбрость, мисс Уоллингфорд.

— Могу поклясться, это не так… к тому же я просто не знаю, как благодарить вас, ваша светлость. Но я вижу, что вы куда-то спешите, а потому не смею вас больше задерживать. Боюсь, мне сегодня уже не захочется находиться в обществе… я надеюсь, что и мама не откажется вернуться домой.