18. Морган

Свеча горела всю ночь. Она горела там, где внезапно появилась лампа, которую словно вынесли из туннеля во мрак. Сперва они подумали, что это Сент-Джон Эмрис с группой вернулись из экспедиции по темной зоне, но надежда быстро угасла. Тот, кто нес лампу, не сделал попыток приблизиться.

Ночью Морган проснулся и услышал, как рядом шепотом обсуждают, стоит ли сходить туда и выяснить, кто объявился из туннеля и почему он вернулся, а их товарищи – нет. Морган порадовался за этого неизвестного, услышав, что Эй Джи наложил вето. Он видел этих людей на тренировках и знал, как быстро они переходят к насилию – и как умеют защищать своих.

Когда зажегся свет, группа принялась осматривать окрестности, ближайшие – невооруженным глазом, отдаленные – в бинокль. Тщательно осмотрели всю стену, а затем сосредоточили внимание на туннеле, в котором исчез капитан с тремя членами команды, а также на том месте, где столь внезапно появилась лампа. Осмотр был быстрым, как и обмен взглядами. Рыжеватый мужчина нагнулся, задувая свечу, и застыл; какое-то чутье заставило его посмотреть в их сторону. Он побледнел, но больше ничем себя не выдал. Небрежно сунул свечу в рюкзак, распрямился и непринужденной походкой зашагал в обратную сторону, к центру пещеры и главному туннелю.

“Боже правый! – подумал Морган. – Не искушай их!” Его охватил такой же ужас, как тогда, когда его знакомый дилер, молодой парень, отшил одного из наркоторговцев, привязавшихся к нему на улице… Ярко-зеленая рубашка, расстегнутая у горла, тяжелая золотая цепь на груди, движения раскованные и небрежные, побелевшие от ярости глаза. Через четыре часа его нашли мертвым на куче мусора в глухом переулке. После этого у Моргана было только одно кредо: “Не искушай их!”

– А вид у него виноватый, верно? – пробормотал Грег Дровер.

Он присел в позе спринтера, опершись кончиками пальцев в зеленое покрытие. Эй Джи следил за уходившим человеком прищуренными глазами. Тот ни разу не обернулся.

– Дровер, Хьюс и Иллес! Ступайте за ним и пригласите его к нам. Скажите, что мы хотим поговорить. Оружие оставьте, мы вас прикроем. Никакого насилия! Если он сделает угрожающий жест – просто отступите.

Дровер рванул вперед, Кент Хьюс и Эд Иллес следовали за ним по пятам.

Рыжеволосый обернулся; Эй Джи и Акиле Рахо мгновенно вскинули ружья, но тот, не глядя больше назад, побежал к туннелю. Люди вокруг насторожились: кто-то встал, не спуская с бегущего глаз, другие, завидев оружие, сбились в стайки, прижимая к себе детей. Морган затаил дыхание; ему стало тошно. Он сам не знал, то ли он молился за беглеца, то ли хотел, чтобы его поскорее поймали. Отягощенный рюкзаком, беглец понемногу сбавлял темп.

– Быстро бегает, паршивец! – пробурчал Рахо.

– Ничего, догонят, – отозвался Эй Джи.

– Они его поймают как пить дать, – пробормотал себе под нос Пьетт.

– В туннеле? – усомнился Рахо. – Давайте-ка его подстрелим!

– Отставить стрельбу! – сурово приказал Эй Джи. Рыжеволосый скрылся в туннеле. Хьюс и Иллес отстали от него ярдов на десять, обогнав Дровера, который первым помчался за беглецом.

– Черт! – выругался Рахо.

– Ты небось любил в детстве подсматривать тайком, что тебе подарят на Рождество, – бесстрастно заметил Эй Джи.

Через минуту из чрева туннеля вынырнули четыре фигуры. Иллес и Дровер блокировали рыжеволосого с двух сторон, Хьюс шел за ними. Рюкзак беглеца висел на плече у Дровера. Рыжий немного прихрамывал, сгибаясь, словно от боли. Провожатые подталкивали его ударами железных кулаков. Когда бедолага подошел поближе, Морган заметил у него намечающийся синяк на скуле – красную припухлость, еще больше исказившую и так уже перекошенное от страха лицо. Он был похож на загнанного зверя. Эй Джи тоже это заметил; он махнул рукой остальным, призывая их остаться на местах, опустил ружье и встал, нахмурясь.

– По-моему, я сказал “попросите”!

– Он не откликнулся на наши просьбы, – сказал Иллес.

– Мы только чуть-чуть проучили его, – добавил Дровер. В серых глазах их пленника горел безумный огонь. Дровер бросил потертый кожаный рюкзак Эй Джи. В нем нашли финку и армейский перочинный нож. Огнестрельного оружия не было.

– Меня зовут Эй Джи Лоуэлл, – сказал Эй Джи. Морган отметил про себя, что он не назвал свою должность и не протянул руки.

Пленник ничего не ответил, по-прежнему прерывисто дыша.

– Вольно! – приказал Эй Джи, не сводя глаз с задержанного. Хьюс сделал шаг назад. Остальные опустили ружья. – Вы были вчера в темной зоне. Я хотел задать вам несколько вопросов о том, что вы там видели. Вот и все.

– Это не моя, – отрывисто бросил рыжий. – Это не моя лампа.

Дровер присел и перевернул вещмешок, вывалив его аккуратно сложенное содержимое на пол. Потом он обшарил все боковые карманы, один за другим, бросив лампу, бутылки с маслом и свечи в общую кучу.

– Я хочу знать, видели вы там кого-нибудь или нет, – повторил Эй Джи.

– Говорю же, я там не был! Я ничего не знаю, – огрызнулся рыжеволосый.

Дровер начал обыскивать самого пленника, один за другим опустошая его карманы. Задержанный побелел от злости.

– Отвяжись от меня! – прошептал он, резко и быстро выбросив вверх кулак.

Дровер увернулся, так что удар еле задел его, и врезал рыжему в живот. Остальные расступились, и тот свалился как подкошенный. Он лежал на полу, согнувшись вдвое и не обращая внимания на Дровера, который спокойно продолжил обыск. Блокнот он протянул Эй Джи.

Эй Джи пролистал блокнот, проглядев карты и записи, потом присел и поднес страницу к слезящимся глазам рыжего.

– Зачем вы нас обманываете? – мягко спросил он. – Почему вы бросились бежать?

Беглец приподнялся, опираясь на одну руку, прижимая другую к желудку и глядя поверх блокнота.

– Зачем я… обманываю… вас? – просипел он, задыхаясь, и покачал головой, словно не в силах поверить своим ушам. – Почему я бросился бежать? Да потому что я вас, гадов, знаю как облупленных!

– И что ты о нас знаешь?

– Все вы одинаковые. Вам только повод дай… Вы бы все равно меня избили.

– Нет, – сказал Эй Джи, глянув на Дровера и Рахо. – Вы не правы. Если бы вы оказали нам любезность и добровольно согласились поговорить с нами, мы бы вас пальцем не тронули. Но у вас, как я понимаю, мистер… Стивен Купер… были неприятности в прошлом, и вы решили не рисковать. Что ж, понимаю.

Пленник помолчал, а потом произнес с горькой обидой в голосе:

– Ну конечно! Сильный всегда прав. Вы можете сделать из меня отбивную, и никто даже пальцем не шевельнет! Сволочи…

– Не забывайся! – Акиле Рахо вскинул ружье, нацелив его на рыжего.

Эй Джи сверкнул глазами, и ружье потихоньку опустилось. Пленник побледнел еще больше.

– Мне крышка…

– Пока нет, – проговорил Эй Джи, по-прежнему глядя на Рахо. – Но ты должен сказать нам, что ты видел там, внизу.

– Говорю вам: я там не был!

– Я знаю, что вы там были, – мягко проговорил Эй Джи. – Я на своем веку повидал сотни таких мелких пакостников, как вы, мистер Купер, так что не пытайтесь меня одурачить.

– Значит, если я скажу, вы меня отпустите? – с издевкой спросил Купер. – Можно подумать!..

– А что еще прикажете с вами делать? Взять с собой? Вы меня не интересуете, мистер Купер. Вы просто грязная крыса. Но крысы забираются во все углы и многое видят. Меня интересует только то, где вы были ночью и что вы видели. И больше ничего.

– А пошел ты!

Эй Джи задумчиво посмотрел на кучку из вещмешка.

– У вас хорошее снаряжение. Вы знали, что надо брать с собой. Лампа, свечи, еда… Нет, они мне не нужны. Когда я отпущу вас, я отдам вам все ваше имущество.

Присев, он разложил на полу свечи и лампу. Потом уставился на них.

– Шесть свечей, и только одна сгорела. Одна лампа, две бутылки масла, одна открытая, а одна… – Он поднял бутылку и поболтал ее. – Сколько мы тут пробыли? Семь ночей? Если бы вы жгли свечи и лампу каждую ночь, у вас бы остались одни огарки. И вы собирали бы их, чтобы потом переплавить. Так что я не думаю, что вы боитесь темноты, мистер Купер. Но вчера ваша свеча горела всю ночь: – Он показал на сгоревшую свечу, давая всем время, чтобы обдумать его слова. – Вы неважно выглядите, и пахнет от вас тоже не ахти, мистер Купер. Я видал людей, перепуганных до смерти. Я знаю, как они выглядят и как от них воняет. – Он встал. – Полагаю, вас что-то напугало прошлой ночью. Именно поэтому вы всю ночь жгли свечу и именно поэтому вы издаете такой запашок. – Он говорил спокойным, завораживающим тоном, не сводя с Купера глаз. Морган ощущал гипнотическое воздействие этого голоса; даже Купер стал немного спокойнее. Остальные члены команды были по-прежнему наготове, однако прежняя агрессивность притихла. – Вы правы насчет нас, Стивен, мы опасные люди – для тех, кто совершает дурные поступки. Нас специально обучали, чтобы действовать в таких ситуациях – во тьме, в незнакомой обстановке. Вы нас не интересуете. Нас интересует то, что находится внизу. То, что вас так напугало, по-прежнему там. Подумайте о том парне, который захочет спуститься туда в следующий раз. А может, это будут дети, играющие в прятки… – Он помолчал. – Скажите нам, Стивен. Скажите, чтобы мы могли принять меры.

– Я не знаю, что это было, пропади оно пропадом! – воскликнул Стивен, беспомощно моргая.

Никто не шевельнулся. Морган знал, что Эй Джи выпустил бы кишки из любого, кто осмелился бы сейчас нарушить тишину. Именно это действовало на нервы Моргану больше всего. Насилие – это он понимал, хотя и не одобрял. Но сейчас Эй Джи словно попросту залез бедолаге в ухо и взял его за мозги – или за яйца, как сказал бы Рахо.

– Я видел его всего мгновение. – Стивена передернуло. – Это был не человек.

Спокойно, ни на минуту не теряя напряженного внимания пленника и аудитории, Эй Джи наводящими вопросами вытянул из Купера все. Его рассказ походил на ужастик с элементами исповеди. Когда он закончил, ему без всяких упреков или извинений позволили собрать вещи и отдали свечи, лампы и блокноты, как только Эй Джи наскоро срисовал последнюю карту. Сержант поблагодарил рыжего за информацию, и тот кивнул, словно в этой беседе не было ничего из ряда вон выходящего.

А потом его отпустили.

– Газ, – сказал Андре Бхакта.

– Ты ему веришь, сержант? – спросил Рахо, слегка пошевелившись, но по-прежнему сохраняя готовность вскочить в любую минуту.

– А ты смог бы солгать нашему сержанту? – поинтересовался Адлаи Лецце.

Все ненадолго умолкли.

– Значит, так, – подытожил Рахо. – Газовые маски у нас есть, кислородные баллоны тоже. Можно спуститься туда, как вы обещали мистеру Куперу. – Голос у него внезапно охрип. – Что скажете, проф?

– А у них были газовые маски? – спросил Морган. Ему никто не ответил, но, судя по взглядам солдат, маски у членов экспедиции были. – Сколько времени нужно, чтобы их надеть?

Эй Джи глянул на Кента Хьюса и встал.

– Хьюс! Свеча погасла!

Хьюс отстегнул карман набитого рюкзака, стоявшего у его ног, вытащил маску с небольшим кислородным баллончиком, надел ее, крепко затянул ремни и взялся за клапан баллона. Он не сделал ни единого вдоха после предупреждения.

Эй Джи махнул ему, давая отбой, и Хьюс, сняв маску, глубоко вздохнул.

– Все это хорошо, если предположить, что газ подействовал на лампу прежде, чем на людей, – подумал вслух Морган. – А если нет? Вдруг он подействовал на них раньше, чем погасла лампа? Тогда не исключено, что они не смогли отреагировать достаточно быстро, потому что их сознание было уже затуманено.

– Затуманено, как же! – буркнул Рахо.

Эй Джи смерил его взглядом прищуренных глаз, и тот умолк.

– Вы видели карты Купера. Он говорит, там есть шесть выходов. Пьетт, Рахо, Хьюс – вы пойдете налево, Борис и Иллес – направо. Поговорите с людьми. Узнайте, кто еще спускался туда – и вернулись ли они обратно. Даю вам час. Мне нужна информация.

Проводив ушедших взглядом, он уставился своими мраморно-голубыми глазами на Моргана.

С уходом Рахо ученый почувствовал облегчение.

– Раз свеча под воздействием газа погасла, значит, это был инертный газ. А коль скоро свеча погасла до того, как газ подействовал на людей, значит, он тяжелее воздуха. Кроме того, раз свеча погасла – значит концентрация газа была достаточно большой, чтобы создать нехватку кислорода. Это мог быть углекислый газ, азот или какой-то из более тяжелых газов. Возможно, кислород начали поглощать стены и пол, но без вытяжки это поглощение ограничено диффузией, поэтому вряд ли кислород мог улетучиться так быстро, что ваши люди не успели сообразить, в чем дело, и надеть маски. Какой-то неизвестный нам газ? Химические элементы одинаковы во всей вселенной – а следовательно, законы химии тоже должны быть таковы. Кроме того, я склоняюсь к мысли, что у инженеров звездолета хватило ума использовать именно инертный газ, а не ядовитое вещество, способное отравить всех. А может, это вовсе и не газ. Ведь лампа тоже погасла – выходит, атака не была направлена исключительно на человеческое сознание или человеческий организм.

– Слишком много предположений, доктор Морган, – мягко сказал Эй Джи.

– Да, военная карьера профу не светит, – согласился Андре Бхакта.

– Если бы ваш брат был в нашей команде, – произнес Эй Джи, – и я приказал бы ему спуститься в ту пещеру, вы волновались бы за него?

– Знали бы вы моего брата!.. – сказал Морган, однако его остроумия никто не оценил. Он помолчал немного и продолжил: – Я бы очень волновался. Слишком много неизвестных. Но если это был просто газ, у вас есть снаряжение. Газовые маски – достаточно надежная защита. Меня волнует другое: если инопланетяне не хотят, чтобы мы туда ходили, а защита против газа у нас будет, то что они предпримут в следующий раз?

– Странно то, что они оставили открытыми все двери, – заметил Бхакта.

– А может, они не хотят, чтобы мы туда спускались и оставляли отпечатки пальцев на мебели? – предположил Грег Дровер. – Купер говорит, один из наших споткнулся как раз перед тем, как погасла свеча. Зуб даю, это был Мецнер. Самые большие лапы во всей армии.

– Он мог споткнуться потому, что на него уже подействовал газ, – сказал Эй Джи. – Что вы думаете об этой пещере, проф?

– Очевидно, это нечто вроде рубки управления, – ответил Морган. – И инопланетяне не хотят, чтобы мы там шастали. Или же они сами там живут. Но все равно непонятно, почему они оставили вход открытым.

– Хотят поймать одного из нас и использовать как подопытного кролика.

– Ты насмотрелся фантастики, Кэтлман, – сказал Бхакта своим скрипучим голосом.

– Давайте оставим психологию инопланетян в ведении профа, – заметил Эй Джи.

– Может, подождете, пока я с одним из них встречусь? – вздохнув, спросил Морган.

Эй Джи сухо усмехнулся и махнул рукой в сторону зияющего туннеля:

– Прошу! Пойдемте в гости.

Морган встретился с ним глазами.

– Дайте мне маску – и я пойду. Из научного любопытства.

Если в глазах Эй Джи и промелькнуло выражение симпатии, то оно было крайне мимолетным.

– Извините, проф. Мне придется попросить вас остаться здесь, по крайней мере в первый раз. Стратегическая необходимость.

– Расслабьтесь, проф, – беззлобно сказал ГрегДровер. – Слушай, сержант, а ведь шахтеры не зря берут с собой канарейку. Когда проф свалится с жердочки…

– Когда мы вернемся, напомните мне, чтобы я проголосовал за первого же конгрессмена, который ограничит влияние военщины, – язвительно откликнулся Морган.

Эй Джи еле заметно улыбнулся, но тут же прекратил их пикировку и велел вернуться к делу.

Самая придирчивая и враждебно настроенная экзаменационная комиссия не измотала бы Моргана до такой степени. От него требовали все новых и новых предположений, гипотез, мнений и догадок. В то же самое время на его глазах рождался план действий, включающий в себя возможность химической войны и создания укрепленной зоны с учетом неизвестного количества и вооружения противника. Удивляться, конечно, было нечему. Он сам видел, как астронавтов натаскивали неукоснительно подчиняться уставу, представлявшему собой выжимку из накопленного человечеством опыта и технической премудрости. Если учесть, как усложнились современное оружие и инфраструктура, то и солдатня, естественно, теперь уже не та. Считается, что мужчина – воин по своей природе, и жажда сражаться у него в крови. Может, оно и так, но воинственность Моргана ограничивалась игрой в камушки – хотя он тоже внес свой вклад в разработку плана, категорически возражая против предложения разжечь в темной зоне костер.

Вернувшиеся Пьетт, Рахо и Хьюс доложили, что ближайший вход на карте Стивена обследован. Хьюс с остервенением скреб свою левую руку, бормоча страшные ругательства в адрес букашки, которая его укусила. Дровер занялся его рукой. Морган попытался было помочь, но на первые свои вопросы получил лишь один ответ:

– Ты что, проф, жучков коллекционируешь, мать твою?

Ему ответил Дровер, очень ласково и мягко:

– Нет, Суп. – (Сокращенное от “Супермен”) – Он просто наш специалист по инопланетной среде, мать твою.

В конце концов они добрались до сути: это была ярко-голубая букашка. Нет, она не похожа на земных жуков. Она прилетела и села ему на руку. Она укусила его. Он готов шкуру с себя содрать, мать вашу, так она зудит, зараза!

Дровер рассмотрел ранку через лупу – похоже, он неплохо натренировался на тропических насекомых-паразитах, – после чего заявил, что яиц и чужеродных тел там нет, и нанес на ранку антигистаминную мазь.

Вернулись Борис и Иллес и доложили, что второй вход тоже обследован. Эй Джи кивнул и собрал весь отряд вокруг себя. Кент Хьюс сидел, сжимая и разжимая левую руку в кулак; как видно, антигистаминная мазь ему мало помогла. По плану Эй Джи, спустятся в пещеру и обследуют ее двое. Остальным надлежало стоять с сигнальными лампами в туннелях. Лампы будут служить как источником света, так и системой раннего оповещения. Маски должны быть надеты, но вентили закрыты, поскольку запасы сжатого воздуха у них ограничены. Если потухнет хоть одна лампа, вентили срочно открыть – и всем убираться из пещеры, и разведчикам, и часовым. Роль разведчиков досталась Бхакте и Иллесу. Поскольку Морган видел, как ходит Бхакта и как бегает Иллес, он признал этот выбор разумным. А кроме того, как заметил Рахо, у них самые маленькие ступни во всей команде.

– Проф! – неожиданно сказал Эй Джи. – Вы не хотите помочь? – Морган выпрямил спину. – У нас нет радио. Нам нужен курьер.

Таким образом, Моргана назначили курьером той группы, которая должна была стоять во втором туннеле, а Пьетт стал курьером первой группы.

Морган пять раз пробежался от одного входа до другого и обратно, пока последний из членов команды – Иллес – не вынырнул из темноты, доложив, что он не нашел ни следа от подразделения капитана. Разведчики, как и Стивен, вскарабкались по пандусу до первого поворота, но не дальше, поскольку им приказали не удаляться из поля зрения часовых со свечами. Пещера была, по словам Иллеса, “огромадная, блин!”. И совершенно пустая.

Кент Хьюс отстоял на часах в туннеле, однако после этого свалился. Его трясло, тошнило, и он жаловался, что никогда в жизни у него так не раскалывалась голова.

19. Хэтэуэй

Стивен вернулся. Я должна как можно скорее закончить письмо, потому что вернулся он в ужасающем состоянии. Даже не смог пролезть по моему туннелю. Он заполз в него, как больное животное забивается в нору, собираясь там умереть, и я нашла его, когда спустилась вниз, чтобы замаскировать вход в туннель. Он все еще там – я не смогла сдвинуть его с места. Ноги у него свисают из входа, и я злюсь и боюсь – злюсь на него, боюсь за него и боюсь, что меня обнаружат. Мне кажется, он меня не узнает. Порой, когда я приношу ему воды, он не соображает, что с ней делать, и выливает ее себе на лицо. А иногда хватает стакан и пьет так, словно хочет в нем утонуть. Воняет от него несусветно, потому что я не могу его вымыть, а у него понос, и писает он тоже под себя. Что мне делать, если Стивен умрет?

Он не умер (пишу на следующий день). Корабль въелся в его одежду там, где на ней были пятна, и когда Стивен сегодня утром попытался встать, от его одеяния остались одни лохмотья. Он весь грязный и вонючий, а лицо у него совершенно отрешенное. Я невольно вспомнила Пету в ту ночь – она точно так же сидела тогда в порванной одежде, обняв коленки и ничего не замечая вокруг. На правом плече у него глубокие шрамы, как после серьезной аварии. На лице – синяк, на руках тоже синяки, и на животе. А еще у него на руке припухлость, как от комариного укуса, и Стивен взрезал ее крест-накрест ножом. Это меня совершенно сбило с толку, и я снова задумалась о том, кто же он такой. (Только не спрашивайте, что именно я думала. Возможно, я просто насмотрелась фильмов про психов.) Я принесла ему одеяло, чтобы он смог снять свои обделанные лохмотья и прикрыться. Не знаю, как мне сказать ему, что я уже видела мужчин в подобном состоянии, причем не раз. Но с ним, похоже, такого еще никогда не случалось. А может, и случалось. В общем, я дала ему одеяло и велела ползти вверх по туннелю. Это было непросто. Он еще довольно слаб, а я уже довольно беременна. Сейчас он моется под водопадом, как Пета тогда. Я не хочу ему мешать, но, наверное, придется. Вода здесь не ледяная, однако и не горячая. Не хочу, чтобы он снова слег. Хотя, пожалуй, я сперва схожу вниз и принесу его рюкзак.

Стивен ушел. Я не имею в виду “скончался” – просто ушел. Когда я вылезла наверх с рюкзаком (я думала, что рожу, пока тащила его по туннелю; как он допер его сюда в таком состоянии, ума не приложу!), Стивен лежал у водопада, растянувшись на зеленом полу так, словно на него наступил великан и раздавил всмятку. Я вытерла его своей рубашкой и накрыла одеялом, потому что беднягу ужасно трясло и выглядел он кошмарно, а лезть в чужой рюкзак мне было как-то неудобно. Но пока было темно, он встал и оделся. Очевидно, запасная одежда была у него в рюкзаке, поскольку, когда зажегся свет, он был уже одет. Я могла бы поклясться, что не сомкнула той ночью глаз – боялась, как бы ему не стало хуже, – и все же, очевидно, я уснула.

Он посмотрел на меня таким взглядом, каким мужики в фильмах смотрят на случайную ночную партнершу, пытаясь вспомнить ее имя. Очень смешно, верно,? Я думаю, у него многое вылетело из памяти, и мне нетрудно было угадать, что он хочет узнать, хотя не хочет спрашивать. Но я-то помню, что не называла ему своего имени, поэтому я сказала ему, как меня зовут, и где я его нашла, и что случилось с его одеждой. Некоторые слишком яркие детали я опустила. Он сказал, что внезапно почувствовал себя так плохо, что чуть не загнулся. Он помнил, как шел через пещеру, но не мог вспомнить, как решил прийти ко мне. Как заполз в мой туннель, он тоже забыл. Похоже, ему было неловко, что его так скрутило. Он не признался, кто наставил ему синяков – в точности как вы, ребята, – но сказал, что его укусила какая-то голубая инопланетная букашка и он на всякий случай надрезал укус, чтобы яд вышел наружу. Значит, это вовсе не был какой-то ритуал самоистязания. И как я сразу не догадалась? Я же выросла в самых что ни на есть диких кварталах Лос-Анджелеса, так что по идее должна быть готова к здешней жизни. Но я ведь думала, что увижу блестящие пульты и маленьких гуманоидов с большими глазами!..

Короче говоря, я предложила ему куриный бульон с лапшой из пакетика, если он сумеет нагреть воду. Стивен вытащил из рюкзака огарок свечи, зажег ее, а потом мы целую вечность ждали в неловком молчании, как на первом свидании, пока согреется вода. У меня была глиняная кружка, у него – металлическая, и мы поели тепловатого куриного бульона. Стивен сказал мне, что люди едят коричневатые наросты, образующиеся на стенах. Я так и думала, что они съедобны. Перед уходом он в виде благодарности набросал мне карту, на которой указаны ближайшие пещеры и группы людей, которые поселились в них. Стивен ходил по пещерам шесть дней, пока не заболел, однако им конца не видно; похоже, корабль так велик, что его невозможно обойти пешком. Теперь я знаю, кто мои соседи – и думаю, кому из них нанести визит в первую очередь.

Часть 2

БОЛЕЗНЬ