Вереница

– Вы знаете этого человека, Софи? – спросил Арпад.

– Немного, – ответила Софи.

– Когда вы видели его в последний раз?

– Восемь-девять дней назад. Это он принес племянницу доктора Моргана из пещеры, в которой она жила.

– По-моему, – произнес Арпад, искоса глянув на Викторию, – мы должны поговорить с племянницей. Закон это разрешает, да? Вы адвокат, так что разговор будет вестись в вашем присутствии.

– Доктор Морган тоже должен присутствовать.

– Пошлите за ним, – сказал Арпад. – И за ней.

Девушка пришла первой, воинственная и встрепанная, в рубашке в коричневую, красную и черную клетку и потертых джинсах для беременных. Рукав рубашки был запачкан красным, и от нее сильно пахло ванилью. Девушка смахнула прядь черных, как вороново крыло, волос со лба, смерила всех по очереди взглядом и сказала вместо приветствия, обращаясь к Софи:

– Они там все еще спорят; только те, кто сначала говорил, что это невозможно, теперь уверены в успехе, а те, кто был “за”, теперь говорят: “да, но…” – Она пожала плечами и заключила: – Люди все-таки странные.

– У нас возникла проблема, – сказала Виктория, – и мы надеемся, что ты поможешь нам. – Хэтэуэй бросила на нее безучастный взгляд, и Виктория протянула ей снимок. – Узнаешь?

Девушка внимательно рассмотрела фотографию и подняла глаза:

– Да, это Стивен. Только снимок совсем старый. Он здесь еще ребенок.

“Ему там, – подумала Софи, – примерно столько же лет, сколько этой девочке сейчас”.

– Надо найти его. Ты не знаешь, где он может быть?

– Не-а, – не раздумывая выпалила девушка.

– Хэтэуэй! – терпеливо проговорила Виктория. – Не исключено, что против Стивена выдвинуто на Земле уголовное обвинение. Эту фотографию дала мне женщина с корабля, которая утверждает, что на ней – человек, избивший ее сестру во время ограбления.

– Тогда откуда у нее фотография? – спросила Хэт. – Из полиции? Они такие вещи на руки не дают, вы уж мне поверьте. И зачем она взяла ее с собой? На случай, если наткнется на этого парня? Не смешите меня! Откуда вы знаете, что он напал на ее сестру? А может, он просто обманул ее ожидания в восьмом классе?

– Откуда фотография, мы выясним в другой раз, – немного раздраженно ответила Виктория. – Сейчас мы должны решить, как нам проверить, выдвинуто против него обвинение или нет. Если Стивен совершил преступление, он должен за это ответить. Как – мы пока не знаем. Однако нужно приложить все усилия, чтобы наказание было гуманным, но строгим, и сделать так, чтобы этот человек перестал быть угрозой для себя и для общества.

Хэтэуэй сложила на груди руки, широко расставив ноги.

– С чего вы решили, что я должна знать? Он просто принес меня к тем женщинам и бросил. Я с ним не жила. Вы думаете, я с ним жила? Как будто я не могу прожить без мужика! – Она ухмыльнулась. – Эта женщина просто трусиха и тряпка. Мою сестру изнасиловала целая банда, когда ей было тринадцать; если бы она струсила и убежала, этим подонкам все сошло бы с рук.

– Думаю, дело в другом, Хэтэуэй, – сказала Виктория и, помолчав немного, задумчиво добавила: – Ты только не обижайся, но я чувствую, что ты не доверяешь людям, которые облечены законным правом судить других. Поскольку ты слишком молода, у тебя не было возможности участвовать в процессе законотворчества, ты должна была лишь подчиняться закону – или же его истолкованию с точки зрения других людей. А эти истолкования иногда основаны на собственных представлениях людей о том, что правильно, а что неправильно, и поэтому ненадежны. Но закон есть – и в нем есть нужда.

Она замолчала, не требуя ответа на свои утверждения – просто давая собеседникам возможность подумать.

– Если эта история приобретет огласку, а так оно скорее всего и будет, – сказал Доминик, – Купер может в любой момент пострадать от любителей вершить самосуд.

Хэтэуэй посмотрела ему в глаза.

– Извините, но я не знаю, где он, – произнесла девушка, на сей раз явно искренне. – Я правда не знаю.

В этот момент прибежал Стэн Морган.

– Что тут происходит?

– Все хорошо, дядя Стэн, – беззаботно ответила Хэт. – Нет проблем.

– Говорят, против Стивена Купера выдвинули обвинение в покушении на убийство. Значит, тебя допрашивают?

– Они просто хотели выяснить, знаю ли я, где он, – сказала Хэт. – Но я не знаю. Он мне не кум, не сват и не брат!

– Тогда почему тебя допрашивают?

– Потому что, когда она заболела, ее принес к нам Стивен Купер, – ответила Виктория. – Пожалуйста, успокойтесь, доктор Морган. Мы просто пытаемся найти этого человека, если он представляет опасность для окружающих.

– Я ничего не знаю, – сказала Хэт. – И точка.. Можно идти? На лице у Моргана появилось выражение, которого Софи никогда раньше не видела – вернее, никак не ожидала увидеть. До сих пор сходство между ним и девушкой казалось Софи весьма отдаленным, несмотря на их общие черты: жесткие черные волосы, почти черные глаза, смугло-оливковая кожа. Глаза Моргана всегда лучились умом и переполнявшей его энергией, в то время как поведение Хэт, по крайней мере насколько Софи приходилось с ней сталкиваться, можно было охарактеризовать одной короткой фразой: “Чё пристали?” В этот момент у Моргана было точно такое же выражение.

– Если вы хотите задать Хэт еще какие-нибудь вопросы, – сказал он, – я думаю, вы должны обеспечить присутствие адвоката.

Хэт подошла к нему, и они встали плечом к плечу: вдвоем против всего мира. Софи впервые увидела в блестящем молодом ученом мальчишку из бедного квартала, для которого закон был одним из множества врагов.

– Последний вопрос, доктор Морган. Кто вам сказал про обвинение в покушении на убийство? Я в своей записке об этом не упоминал, и я хотел бы по возможности сохранить тайну.

– Вы опоздали. С той стороны массива об этом говорили шесть или семь человек.

Они с Хэтэуэй развернулись и ушли.

35. Морган

Когда они вернулись в лабораторию, там была только Мариан, с трудом выводившая кисточкой синие буквы на выровненном участке стены, который она использовала как доску для письма. Аккуратно нарисованные графики и имена выглядели менее корявыми и были чуть миниатюрнее вчерашних, а кроме того, здесь было меньше расплывшихся линий, которые получались, когда на кисточке было слишком много чернил. Мариан помахала им трехпалой рукой и вернулась к своим синим буквам.

Морган подождал, пока Хэтэуэй вошла в лабораторию, и очень тихо сказал:

– Я знаю тебя всю жизнь, Хэт. Я знаю, что ты честный человек…

– Спасибочко! – Хэтэуэй похлопала себя по животу. – Он не может сделать меня честной женщиной, но я по крайней мере честный человек.

– Я думаю, – продолжил Морган так же тихо, – ты знаешь, где Купер.

– Бога ради! – всплеснула руками Хэт. – И ты туда же? Какой-то едва знакомый мне парень отволок меня в женскую пещеру, и теперь все считают, что он мой сожитель!

Морган смотрел на нее и думал, что она более подозрительна и более уязвима, чем он был в ее возрасте. И не только в ее возрасте – вообще. Мысль о том, что Хэт была наедине с убийцей, приводила его в ужас.

– Я увел тебя оттуда потому, что хотел защитить тебя, а не Стивена Купера. Не думаю, что они имели право тебя допрашивать, а кроме того, я не хочу, чтобы тебя считали каким-то образом связанной с Купером. Но я не позволю тебе покрывать человека, обвиняемого в нападении на женщину.

Хэт с равнодушным видом пожала плечами.

– Я писать хочу. Все эти страсти-мордасти плохо влияют на мой мочевой пузырь.

– Почему, Хэт? – спросил он. – После Петы… Почему? Взгляд ее стал задумчивым. Очевидно, она сейчас тоже видела перед собой Пету, воинственную, спортивную Пету, стоявшую перед дверью в квартиру и пытавшуюся собрать все свое мужество, чтобы просто открыть ее и выйти в мир.

– У него ужасный шрам на плече, – тихо проговорила Хэт. – Он говорит, какой-то пьяный охотник подстрелил его в лесу, приняв за оленя.

– Значит, ты неплохо его знаешь, если видела его голые плечи. А, Хэт? – спросил Морган, стараясь отвлечь ее от воспоминаний.

– Да, – сказала она неохотно. – Да. Когда он заболел, он пришел ко мне в пещеру. Одежда на нем была вся грязная, так что трава сожрала ее. Дядя Стэн! – сказала Хэт, став вдруг похожей на маленькую девочку. – Он как Дэйв. Или же Дэйв мог бы стать таким, как он.

Морган взял ее за плечи.

– Он тебя не бил? Она опустила глаза.

– Он ударил меня. Один раз. И не слишком сильно. Морган легонько встряхнул ее.

– Хэт! Ты же знаешь: сильно или не сильно – не важно! Она с мольбой посмотрела на него.

– Я первой начала. Я не хотела, чтобы он… – Девушка осеклась. – Тебе легко говорить: выдай! Ты его не знаешь. Ты знаешь только то, что сказала эта женщина. Я уверена: она всех сейчас пытается разжалобить рассказами про свою сестру, чтобы люди поймали того, кто это сделал. И ни Арпад, ни Доминик, ни Виктория не в силах это предотвратить. Ты знаешь это, дядя Стэн, иначе ты не боялся бы так, что я окажусь замешана в эту историю. С ним расправятся – и меня не спросят. А на самом деле ты должен сначала увидеть его. Ты должен поговорить с ним. Ты должен узнать его хоть немного, прежде чем хладнокровно выдать.

– Я видел его, Хэт, – сказал Морган. – Я был там, когда его подруга умерла. Мариан внезапно встала.

– Этот человек вооружен?

Морган оглянулся, испугавшись, что говорил недостаточно тихо.

– У него нет оружия, – сказала Хэт.

– Ты уверена?

– Он ненавидит ружья. – В голосе Хэт появились со-. мнения. – Но у него есть ножи.

– Мне кажется, ваша племянница правильно поступает, – сказала Моргану Мариан. – Несмотря на внешний порядок, ситуация на корабле по-прежнему близка к анархии, а анархия приводит к самосуду. Но твой дядя тоже прав, – обратилась она к Хэтэуэй. – Если Стивен Купер опасен для окружающих, он должен быть задержан. Так что нужно принять решение: выдавать его или нет, и если ты не хочешь принимать это решение, мы с твоим дядей примем его сами. За тобой наверняка будут следить, если ты попытаешься уйти из лагеря одна, и на их месте я установила бы слежку за твоим дядей тоже. Однако вряд ли кому-то придет в голову, что вы пошлете старуху на поиски беглеца. – Она порылась в кладовке, где хранились запасы пластиковых бутылок, и вышла оттуда, держа в руках несколько штук. – Вымой их хорошенько. Сделай вид, что собираешь образцы для воспроизводства. Постарайся заметить, кто наблюдает за тобой, и запомнить их лица. Мы должны знать, будут ли за нами следить. Только не ввязывайся ни в какие разговоры о Стивене – и не вздумай его защищать.

Хэт выхватила бутылки у нее из рук и выскочила за дверь так быстро, что Морган ничего не успел сказать.

Мариан повернула к нему лицо и немного прищурилась. Глаза у нее, казалось, разбегались в стороны из-за того, что слепой глаз подергивался в глазнице, стараясь догнать зрячий.

– Знаю, я ужасно злая старуха, – проговорила она спокойно.

– Почему? – выдавил наконец Морган.

– Я очень старая и, как многие старики, лучше всего помню свою юность. До сих пор не забуду, как творили самосуд над коллаборационистами, предателями и доносчиками в последние дни войны. Очень часто достаточно было пустить слушок, особенно если ты давно затаил на соседа злобу, пытаясь оттяпать у него кусок земли, например. Иногда хватало простого подозрения. Это давние воспоминания, и я не хотела бы, чтобы они ожили вновь.

– Нет, – отрезал Морган. – Я не позволю тебе лезть туда первой.

Хэтэуэй сложила на груди руки и сдунула с глаза черный завиток. Прядь, пришлепнутая шляпой, чуть сдвинулась и снова опустилась на место.

– Мне начинает казаться, что это действительно глупая идея.

– Я сразу сказал, что это глупая идея.

– Прекрасно! В таком случае возвращайся.

– Ты же знаешь, что я не дам тебе идти одной, – терпеливо проговорил Морган.

Она уперла руки в боки, распахнув кожаный пиджак с карманами, набитыми бутылками.

– И что ты сделаешь? Перекинешь меня через плечо и понесешь, не обращая внимания на мои визги, вопли и удары моих маленьких кулачков по спине? Ты согласился идти его искать вместе со мной.

– Я согласился, – сказал он, напоминая ей условия этого соглашения, – исключительно для того, чтобы ты снова не натворила глупостей. Ты хоть представляешь, что со мной было, когда я узнал, что ты на корабле, но, наверное, уже умерла, а потом узнал, что ты не умерла, но снова исчезла?

Она надулась. Морган понял, что хватил лишку, и вежливое покашливание Мариан убедило его в том, что он не прав.

– Ладно, Хэт! Давай лучше делать то, за чем мы сюда пришли.

– Без меня ты даже не знал бы, куда идти.

Что толку возражать? Человечек, который едва вышел из подросткового возраста и остался один, еще не готов к ответственности за свою жизнь. Морган смотрел на ее прямую спину, маячившую перед ним сквозь деревца, на ее широкополую шляпу с пробками, на кожаный пиджак с бахромой, из-под которого торчала рубаха в клетку, и потертые джинсы. Шла она немножечко вразвалку, как ходила ее мать на седьмом или восьмом месяце.

– Хорошо бы она не нашла его, – шепнул он Мариан, шедшей с ним под руку. – Я молю Бога, чтобы Купер понял, что Хэт знает, где он, и смылся оттуда. Я сочувствую ему… Потерять близкого человека – это большое горе. Но если он действительно напал на ту женщину, я буду рад, если Хэт… – Он осекся. – Вы только послушайте меня! Я начинаю рассуждать, словно я ее отец.

Мариан похлопала его по руке трехпалой ладонью.

– Ей нужен отец, хотя она ни за что в этом не признается. Она еще ребенок. Я была чуть старше, когда поехала во Францию, и только значительно позже я узнала, как долго спорило мое начальство, прежде чем решило меня послать. Я была слишком бесшабашной, – сказала она чуть громче, чтобы услышала Хэт. – Хотя на самом деле нас чуть не погубила не моя бесшабашность, а предательство.

Мариан не стала углубляться в подробности, однако Морган знал ее уже достаточно хорошо и понимал, что она не испытывала особого презрения к человеческой слабости и корысти, но и снисходительности к человеческой глупости в ней тоже не было.

– Я четыре месяца провела в лапах у немцев, а в январе сорок четвертого была отправлена в Амьенскую тюрьму. Нас, сто двадцать заключенных, приговорили к смерти. Историки утверждают, что это было в субботу, девятнадцатого февраля, но тогда за датами и днями недели мы не следили. Британцы послали легкие бомбардировщики “москито” и разбомбили стены Амьена – операция “Иерихон”.

– И вы сбежали, – обернувшись, сказала Хэт.

– Я сбежала, – кивнула Мариан. – Но остальные – нет. Их тела нашли в братской могиле после войны. – Ее голос звучал очень спокойно; зачем она им это сказала и было ли спокойствие следствием того, что боль стала привычной и давней, Морган не понял. Мариан посмотрела на него, словно читая его мысли, и проговорила: – Чтобы мы не забывали, даже здесь.

В наступившей тишине Хэтэуэй неожиданно хлопнула ладонью по стене, там, где аргиллит нависал изогнутым козырьком над низкой дырой. Хлопок был резким и решительным.

– Здесь! – сказала она с вызовом. – Можно забраться по стене, – она показала на ряд опор для рук и ног, – или по туннелю.

Хэтэуэй присела на корточки и влезла в дыру. Морган еле сдержал желание схватить ее за ноги и вытащить назад. Но она начала бы сопротивляться. Он смотрел, как потертые края ее джинсов и мягкие дешевые кроссовки исчезают во тьме, и думал о том, что такое дерзкое неповиновение вполне в ее духе. Наглое неповиновение, как сказали бы многие… нет, просто присущая Хэтэуэй привычка быть честной до конца.

– Я должен ее догнать. Я полезу по стене.

Когда он высунул голову за край стены, Хэтэуэй стояла в центре маленькой пещерки. Она повернулась, быстро подошла к нему, опустилась на колени и протянула руку.

– Не хватайся за траву, она тут не очень прочная. Морган взял ее за руку; девушка решительно потянула его, и он вылез наверх со словами:

– Не перенапрягайся, Хэт!

– Не хочу, чтобы твоя задница висела над краем, – огрызнулась она. – Это моя потайная пещера.

Морган выпрямился и обвел взглядом пещеру, поросшую деревцами.

– Кислородный обмен здесь должен быть хороший, – пробормотал он. – Но почему трава…

– Выглядит нормально, и ладно, – сказала Хэтэуэй, устремившись вперед. – Проходи! Стивен исчез вместе со всеми своими шмотками. Она тоже почти уже исчезла.

Морган понял, о ком говорит племянница: Адриен ла Флер, эта темноволосая симпатичная женщина, похороненная в глубине пещеры Хэтэуэй, была разобрана, если его гипотеза правильна, на составные молекулы.

– Может, я малость того, но я думала, что он лежит на ее могиле, – сказала Хэт и прикусила губу.

Морган пристально глянул на нее и решил не углубляться в детали.

– Значит, здесь ты живешь?

– Да. Осматривайся. – Хэтэуэй небрежно махнула рукой, как ребенок, демонстрирующий свои сокровища.

Внимание Моргана привлекли цвета на противоположной стене – оранжевый, желтый, зеленый и голубой. Краем глаза он заметил, как Хэт ухмыльнулась.

– Вот это мои, – сказала она, показав на изображения Армстронга, Магеллана и звездолета, летающего на солнечной энергии. – А это – Стивена.

Его картина была куда грубее и страшнее: месиво из конечностей, тел и голов на переднем плане, фигуры в масках и халатах с капюшонами – на заднем, а за ними – порт, корабли и крысы. На голубом небе сверху было несколько разноцветных мазков, словно художник не мог простить небесам их безмятежную голубизну.

– Потрясающе, Хэт! – изумленно воскликнул Морган. – Но как,..

Она шагнула вперед и, растопырив пальцы, нарисовала ладонью радугу на стене.

– Разные цвета получаются в зависимости от силы нажима.

Зачарованный, Морган тоже шагнул вперед и остановился, поднеся ладонь к неокрашенной стене.

– Можно?

– Конечно, – радостно согласилась она. Под пальцами Моргана появилась линия, переливающаяся всеми оттенками синего цвета. – У тебя получается лучше, чем у Стивена.

Звук, раздавшийся сзади, заставил их обоих оглянуться. Пергаментная, скрюченная рука возникла из туннеля, словно щупальца осьминога из озера. Они как по команде бросились к Мариан Уэст и вытащили ее наверх. Старушка еле дышала, но вид у нее был довольный.

– Я решила попытаться… Бог ты мой! – Маленький водянисто-голубой глаз уставился на яркие цвета в глубине пещеры. – Что это?

Хэт подвела ее к стене. Мариан, не спрашивая разрешения, положила обе ладони на стену, почти прильнув лицом к стене, так что кожа ее приобрела какое-то молочное сияние.

– Бог ты мой! – снова сказала Мариан. – Как прекрасно! И тебе даже краски не нужны…

Хэт покачала головой:

– Никаких красок!

Она взахлеб рассказала им о своем открытии: о том, как первые разноцветные линии рисовала мелками, а потом поняла, что цвета можно вызывать простым прикосновением.

– Все, кроме красного, – заключила она. – Красный у меня так и не получается.

– Ничего удивительного, – сказала Мариан Уэст. – Я вообще поражаюсь, как ты сумела изобразить цвета более длинных световых волн; в природе цвета такого типа сведены практически только к синему.

Хэт застыла с открытым ртом. Такое выражение, подумал Морган, вряд ли сподобился видеть кто-нибудь из ее учителей, несмотря на все ее невежество.

– Основные цвета, моя дорогая, – а я думаю, это как раз такой цвет, – возникают при отражении света от пространственной решетки кристалла, так что световые волны смешиваются друг с другом и дают в результате синий. Вы заметили, какой направленный свет в этой части пещеры по сравнению с другими? – спросила Мариан, обращаясь к Моргану. Он не заметил – но она была права, свет просто заливал стену. – Этот поток влияет на отражательную способность кристаллических решеток и на появляющиеся на стене цвета. В природе изначально основными цветами являются почти все оттенки синего и некоторые оттенки зеленого, состоящие из частичек меланина, вкрапленного в кератин или хитин. Похоже, здесь что-то вроде жидкой матрицы, которая сжимается под давлением… – Мариан любовно провела руками по стене, нарисовав зеленую дугу. Морган заметил, что Хэт пытается поймать его взгляд. Мариан почувствовала это. – Похоже, – слегка язвительно сказала она, – ты сопротивлялась влиянию общеобразовательной системы с такой же энергией, с какой отвергала помощь социальных служб.

– Мне не нужны социальные службы, – проворчала Хэтэуэй. – Я помогла вырастить четверых детей. Я знаю, что им нужно. А физика в школе всегда была скучнее, чем веб-сайт НАСА. – Она немного помолчала. – Вы не могли бы снова мне это рассказать, а то я не совсем врубилась…

Морган улыбнулся про себя и шагнул вперед. Обвинения Мариан были совершенно справедливы; он знал свою племянницу. Но он также знал, как быстро она всё схватывала, когда ее что-то интересовало, и что у нее образное мышление. Он схематично изобразил на стене кристалл и рассеянный пучок света, чтобы Хэтэуэй было понятнее.

– Ух ты! – сказала она, глядя на яркие разноцветные линии. – Классно.

– Любопытно, – задумчиво проговорил Морган, – почему корабль просто не воспроизвел твои краски, как химикаты, например. Может, потому, что краски – не чистая жидкость? В них содержатся микрочастицы. Интересно, что цвета появились только на твоих картинах, а на стене с именами и на моей “доске” – нет. Как будто разные зоны имеют разные функции, и это… Что ты хотела сказать?

– Дядя Стэн, – прошептала Хэт полузадушенным голосом. Она вся напряглась, словно, затаив дыхание, чего-то ждала. Морган перепугался – что-то с ребенком? И тут же облегченно вздохнул, когда она показала на стену; – Этот рисунок не мой.

Морган давно заметил рисунок, но не нашел в нем ничего достаточно примечательного, чтобы прерывать разговор.

– Судя по твоему тону, – сказала Мариан, – он и не Стивена тоже.

Она опустилась на колени – с трудом, тем не менее с былой грацией, как старая цапля, – и стала разглядывать картинку.

– Вы вообще что-нибудь видите? – спросила Хэт с присущей ей прямотой.

– Мой левый глаз пострадал при взрыве, и его так и не удалось вылечить, – довольно резко отозвалась Мариан. – Я ослепла на этот глаз двадцать пять лет назад. А на роговице правого появились пятна, так что я не видела то, что находится прямо перед ним; но сейчас стало немного лучше.

Опустившись на колени рядом с ней, Морган увидел, что эта картинка – не совсем копия полученных с помощью телескопа изображений инопланетного корабля на Земле. Качество изображения было куда лучше всех снимков, которые он видел, а он видел их все. Степень разрешения была выше, и на картинке ясно была видна фактура поверхности корабля, походившая скорее на крапчатую шкуру, чем на корпус.

– Она меняется, – сказала Хэт. – Перед болезнью я видела рядом с кораблем Юпитер. – Девушка нагнулась над ними обоими, обняв руками коленки. – Когда она появилась, она выглядела довольно искусственной, как в кино. Сейчас она мне нравится больше.

Потом, увидев выражение лица Моргана, Хэт сердито спросила:

– Ты не веришь, что “Теваке” сделал это сам?

– Я верю, но… Подумай о точке зрения, Хэт. Если это снимок, то чей? Скорее, это искусственно созданный образ…

– Это другой корабль, – сказала Хэт. – Инопланетяне сказали, что у них много кораблей. А если даже один, корабль наверняка знает, как он выглядит. Я же могу нарисовать автопортрет, не глядя в зеркало!

– Подумай также о расстоянии. Долететь до Юпитера за одиннадцать-двенадцать дней? Почти восемьсот миллионов километров! Представь, какое ускорение для этого нужно. По моим подсчетам, больше ста километров в секунду. Ускорение при нормальной силе тяжести – это десять метров в секунду. Даже если было бы возможно достичь такого ускорения, мы бы ни за что не перенесли его. Нас бы размазало по полу в долю…

Хэт сложила на груди руки.

– Ты стоишь здесь — и рассуждаешь о том, что возможно, а что нет?

Морган растерянно посмотрел на племянницу, не в силах понять, почему этот очевидный факт так сильно вывел его из равновесия. Наверное, потому, что он понял ее мысль. Результаты уравнения были налицо – и не подлежали сомнению.

Мариан легонько поглаживала стену за картинкой, превращая желтый цвет в цвет зеленого яблока.

– Как странно! В других местах, когда трогаешь стенку, она меняет форму. А здесь она меняет цвет. Может, на моей доске так не получается, потому что я слишком слабо нажимаю? – Она подняла голову. – А ты не пыталась рисовать в других местах?

– Можно подумать, у меня было время! – ответила Хэтэуэй. – Кроме того, я не знала, получится ли у меня что-нибудь внизу.

– Полагаю, ты понимала всю важность своего открытия, – заметил Морган.

– Может, и понимала. Но я также понимала, что вы сразу же стали бы меня поучать. В то время как мы, настоящие ученые, просто делаем открытия – и все.

– Я когда-нибудь недооценивал твои идеи, Хэт? – спросил Морган. – По-моему, я всегда относился к тебе с уважением. Мы с Мариан слушаем тебя с огромным вниманием. И не забывай, что это по твоей просьбе мы отправились искать Стивена Купера.

Она потупилась, ковыряя зеленое покрытие носком кроссовки.

– Да. Ладно. Извините. Вы бы не стали.

Девушка резко развернулась, пошла к противоположной стене пещеры и начала рыться в кучке вещей, сложенных у стены.

– У этой юной дамы не голова, а компьютер, – сказала Мариан. – А ее родители не будут беспокоиться?

Морган вздохнул. “Беспокоиться” – это мягко сказано. Сходить с ума и винить во всем себя – это ближе к истине. Хэтэуэй, естественно, истолковала бы это как еще один выпад против ее самостоятельности.

– Вот! – сказала она, вернувшись с пачкой потрепанных листков бумаги в руке. В другой руке ее блеснуло что-то голубое. Морган вопросительно посмотрел на племянницу, но она спрятала руку за спину. – Можете прочесть. Вообще-то я писала их маме с ребятами, но они бы не стали возражать. —

Девушка бросила на Мариан мрачный взгляд. – Я оставила им письмо.

– Ну, тогда все в порядке, – вздохнула Мариан.

– Вы, небось, тоже не говорили домашним, что собираетесь делать в сарае бомбы, когда кругом кишели немецкие солдаты?

– Я была взрослая, – сказала Мариан. – И, естественно, принимала решения сама.

Хэт пожала плечами.

– Дети испокон веков разделяли судьбу своих матерей. Здесь по крайней мере чистый воздух, хорошая, хоть и однообразная, еда, и нет ни пуль, ни бомб…

Морган не вмешивался в их беседу. Одним из достоинств Хэт, не очень, правда, бросавшимся в глаза, было то, что она все-таки прислушивалась к мнению тех, кого уважала – после тщательных проверок и после того, как все ее аргументы были исчерпаны. Но Морган чувствовал, что Мариан Уэст способна завоевать ее доверие. Он бросил взгляд на морщинистое лицо старушки и мысленно пожелал ей долгих лет на борту… хотя бы до тех пор, когда Хэтэ-уэй исполнится тридцать.

Они смотрели на него, пока он не поднял на Хэт глаза, прочитав первые слова, написанные на испачканной и смятой странице.

– Эй, дядя Стэн! – сказала она, увидев выражение его лица. – Все не так страшно. – И неуклюже упала на колени, обняв его. – Я не полетела бы еще раз даже за миллион долларов, но, как видишь, я все еще жива. – Морган легонько обнял ее за плечи. – Читай дальше.

Он прочел листок – ее воспоминания, или галлюцинации, или сон, или описание встречи с инопланетянами. Прочел второй раз и посмотрел на Хэт. Она выдохнула горячий воздух ему в самое ухо.

– Для такого блестящего ученого ты ужасно медленно читаешь. Ты что, дар речи потерял?

– Если это так интересно, может, вы и мне прочтете? —сухо осведомилась Мариан.

Морган, чувствуя щекой взволнованное дыхание Хэт, прочитал вслух все то, что там было написано, перевернул страницу, глянул на оборот и хотел было уже углубиться в чтение снова, как перед его носом мелькнуло что-то голубое.

– Они оставили эту штуковину! – торжествующе заявила Хэтэуэй. – Это Стивен ее нашел. – И добавила, обращаясь к Мариан: – Похоже, тоже ваши основные цвета!

Морган отложил листки и взял ручной микроскоп с низким разрешением. Голубой цвет под микроскопом выглядел удивительно ровным, с некоторыми наплывами переходя от яркого тона к более светлому, как на панцире насекомых. Поверхность пронизывали тончайшие, еле заметные линии; судя по их узору, это были то ли прожилки, как у растений, то ли жилы, как у животных.

Морган обнаружил, что у него трясутся руки и что он, словно его заклинило, рассматривает все время один и тот же кусочек чешуи. Что-то внутри него, как он с удивлением понял, сопротивлялось мысли о том, что эта вещь принадлежала инопланетному, не земному существу. Он видел послания инопланетян. Он видел высококачественные снимки инопланетного звездолета. Он очнулся здесь, в окружении, не похожем ни на что виденное им раньше. Он слышал рассказ Стивена об исчезновении Сент-Джона Эмриса и других в кромешной тьме, слышал описание какой-то бесформенной фигуры, которая могла, могла быть покрыта такой вот переливающейся чешуей. И тем не менее только увидев эту чешую, только взяв ее в руки, Морган поверил в реальность инопланетян.

– Дядя Стэн! – нерешительно проговорила Хэт. Он смотрел на скуластое лицо своей племянницы, разглядывая ее с таким же пристальным вниманием, как до того чешую. Черные как смоль волосы не грех было помыть. Тень от волос ложилась на переносицу. Кожа у нее была лоснящаяся, неровная и покрытая пятнами. Рубашка провисла, когда она нагнулась вперед, открыв взгляду верх черного лифчика с полукружиями грудей над ним. Жизнь била из нее ключом, как назойливый запах.

Хэт помахала перед его глазами ладошкой, как это делали ее братья, и Морган раздраженно отпрянул назад.

– Извини, – сказала она, – у тебя был такой странный вид! Как будто ты принимал мысленные волны или что-то типа того.

– Нужно хоть немного расширить твой словарь. Морган передал перо, или чешую, или бог его знает что такое, Мариан. Та была явно поражена, но не так растеряна, как он.

– Ты читай, читай! – пробурчала Хэт.