15

Посреди ночи, когда Харпириас крепко спал и видел счастливые сны, его разбудили глухие удары, сердитые крики, а затем долгий, полный боли вопль, похожий на вой. Потребовалось несколько секунд, может, чуть-чуть больше, чтобы понять, что это не сон. Пока он старался окончательно проснуться, раздался еще один вопль, потом еще один, и Харпириас узнал голос Коринаама. Метаморф звал на помощь.

Харпириас выбрался из-под груды шкур.

Ивла Йевикеник сонно вцепилась в него, пытаясь заставить лечь обратно, но он стряхнул ее руки и, поспешно одеваясь на ходу, выскочил в коридор. Навстречу ему дохнуло ледяным воздухом: главный вход в здание остался открытым. Он заглянул в комнату Коринаама. Пусто.

Следов борьбы не заметно. До Харпириаса вновь донесся исполненный ярости и одновременно страха вой Коринаама. Он выскочил на улицу.

Перед домом разыгралась странная сцена.

Двое крепких отинорских воинов тащили извивающегося, вопящего, лягающегося Коринаама к каменному алтарю, вокруг которого в мрачном ожидании стояли король Тойкелла, верховный жрец и несколько других высокопоставленных мужей племени. Король, с головы до ног завернутый в меха черных хайгусов, обеими руками сжимал рукоятку громадного меча, воткнутого перед ним в ледяную землю.

Еще на площади находилось восемь-десять скандаров. Наверное, они выбежали из дома, услышав крики Коринаама о помощи, и теперь неуверенно шли следом за метаморфом, держа наготове свои энергометы. Однако без прямого приказа Харпириаса действовать явно не собирались.

Харпириас догнал их и спросил Эскенацо Марабауда, что происходит.

— Они собираются его убить, принц.

— Что?! Почему?!!

Скандар в ответ лишь пожал плечами.

А тем временем Коринаама уже подтащили к алтарю, и стражники-отиноры бросили его на камень. Метаморф дрожал от страха, тело его беспорядочно менялось, с молниеносной быстротой принимало одну форму за другой: на мгновение он становился причудливым зверем, потом приобретал человекообразный облик, затем снова возвращался к обличью метаморфа, но пугающе искаженному и почти неузнаваемому. Несколько отиноров, стоя на коленях рядом с каменной плитой, крепко держали его. Они явно были испуганы этим странным вихрем превращений, но мужественно не выпускали метаморфа из рук. Двое из них привязывали веревки к конечностям Коринаама и прикрепляли их к колышкам, вбитым в землю вокруг алтаря.

Выругавшись, Харпириас бросился вперед.

Король, мрачный и огромный в своих толстых черных мехах, поднял руку, чтобы его остановить, когда он был еще в пятнадцати или двадцати шагах от алтаря. Тойкелла торжественно указал на огромный меч, потом на Коринаама и жестом пояснил, как произойдет казнь.

— Нет! — топая ногами и отчаянно жестикулируя, завопил Харпириас. — Я запрещаю! — Тойкелла, возможно, не поймет его слов, но, несомненно, почувствует выраженное в жестком тоне и яростных движениях неудовольствие.

Король нахмурился, покачал головой, вытащил меч из земли и медленно начал заносить его над головой.

Харпириас в ответ на это еще энергичнее замахал руками и разразился потоком слов, в котором, как он надеялся, можно было различить отинорские слова и обрывки фраз, которым он научился у Ивлы Йевикеник, — нескончаемой чередой резких восклицаний, то ли имевших смысл, то ли совершенно бессмысленных, в надежде заставить короля Тойкеллу помедлить хотя бы мгновение.

Его отчаянные выкрики, по-видимому, возымели желаемое действие.

Король с озадаченным ворчанием остановился посреди замаха. Воткнув меч обратно в землю, он качнулся вперед и всем своим весом оперся о рукоятку, ни на секунду не отрывая взгляда от Харпириаса, словно тот был сумасшедшим.

Харпириас подошел к алтарю. Тойкелла не шевелился. Харпириас разыграл перед остолбеневшим королем энергичную пантомиму, показывая, что следует убрать веревки, удерживающие Коринаама. Король метнул в его сторону злобный взгляд и ничего не ответил. Уголком глаза Харпириас заметил еще одну группу вооруженных копьями и мечами отинорских воинов, которые бесшумно пересекали площадь, направляясь к алтарю.

Некоторые из скандаров подошли поближе к Харпириасу. Он поманил их к себе:

— Станьте за мной полукругом. Достаньте и зарядите энергометы. Но проследите, чтобы они не были нацелены в сторону короля. И что бы ни случилось, не стреляйте без моего приказа. — Затем обратился к распростертому на алтаре и по-прежнему дрожащему от страха Коринааму:

— Ну так что же здесь происходит, во имя Божества?

Щелеподобный рот Коринаама раскрылся, но произнес он нечто нечленораздельное. Глаза его остекленели.

— Говори же! Ну?! — настаивал Харпириас.

— Они подумали… шпион… враги… — сделав над собой огромное усилие, слабым голосом произнес метаморф.

— Враги? Высокогорные метаморфы, ты хочешь сказать. Здесь их название означает «враги». Эйлилилалы.

Услышав знакомое слово, Тойкелла издал явно удивленное рычание.

— Отвечай же, — приказал Харпириас Коринааму — Король думал, что ты шпион диких метаморфоз с гор, так? — Коринаам слабо кивнул. — И он собирался принести тебя в жертву на алтаре? — Еще один утвердительный кивок — Мне следовало позволить им это сделать!

— Вы же знаете, что я не шпион. — Коринаам с большим трудом выталкивал из себя слова. — Пожалуйста… Умоляю вас, принц, скажите ему об этом.

— Ты хочешь, чтобы я сказал ему об этом?

— Я… слишком испуган… — прозвучал еле слышный шепот.

— Слишком испуган, чтобы умолять его ради спасения собственной жизни?

— Пожалуйста… пожалуйста… — обезумевший от страха метаморф трясся и дрожал.

Харпириас разочарованно фыркнул. Король начал проявлять признаки беспокойства. Казалось, он снова готов был вытащить огромный меч из земли.

Настало время призвать на помощь высшую власть.

— Корональ! — крикнул Харпириас, с важным видом размахивая руками. — Ко-ро-наль. — Король Тойкелла нахмурился. — Корональ, — со всей возможной резкостью снова повторил Харпириас и указал на небо. — Лорд Амбинол.

Корональ Маджипура.

Он лихорадочно подыскивал слова. Но в этой суматохе все его познания в отинорском языке куда-то улетучились. Болтать с Ивлой Йевикеник в уединении его комнаты было гораздо легче. Внезапно то немногое, что Харпириас знал из грамматики, перестало иметь значение, а половина слов словно испарилась из памяти. Но он должен был говорить. Он вспомнил и произнес отинорское слово, которое, как он считал, означает «величество»: «хелминтак». Кажется, это слово как-то подействовало на короля. Затем Харпириас ткнул пальцем в сторону Тойкеллы, выразительно затряс головой и, запинаясь, произнес по-маджипурски:

— Ты не должен его убивать. Корональ говорит: не должен убивать. Не — должен — убивать.

Слуга короналя!

Тойкелла выглядел сбитым с толку. Но кончик меча оставался воткнутым в землю.

— Ко-ро-наль, — еще раз повторил Харпириас, выговаривая это слово медленно и тщательно, словно оно было могущественным талисманом. — Корональ Маджипура. Хелминтак. — Он жестами показал, что надо развязать путы Коринаама и поднять метаморфа с алтаря.

Тойкелла уставился на него в упор. Его глаза раскрывались все шире.

Низкий рокочущий звук вырвался из горла.

«Он, конечно же, считает, что я сошел с ума», — подумал Харпириас. И вдруг понял, что король смотрит не на него, а на кого-то или на что-то за его спиной. Неужели воины племени тихо окружили их и готовы всем скопом броситься в атаку? Или скандары что-то замышляют?

Харпириас бросил быстрый взгляд через плечо.

Там стояла Ивла Йевикеник. Несмотря на морозный ночной воздух, она была одета лишь в короткую накидку из сшитых крупными стежками шкур, небрежно наброшенную на голое тело. На лице девушки застыло выражение страха и неуверенности. Здесь, у алтаря, она оказалась единственной женщиной из племени. Выражение изумления и едва сдерживаемой ярости на лице ее отца свидетельствовало о том, что она не имела права даже приближаться к священному месту.

Ивла Йевикеник взглянула на Харпириаса, и в ее глазах светилась подлинная любовь — в этом невозможно было ошибиться.

"Она видит, что у меня неприятности, и пришла, чтобы предложить мне свою помощь, — сказал он себе. — Она рискует собой ради меня.

Уверен, сильно рискует".

Одним быстрым движением Харпириас протянул к девушке руку, мягко, но крепко схватил ее за запястье и притянул к себе. Затем обнял и прижал покрепче. Так они и стояли перед королем, словно слившись в единое целое. В жгучем ночном холоде было очень приятно всем телом ощущать ее тепло.

Неуверенно подбирая слова, изо всех сил сражаясь со своим бестолковым и невнятным произношением отинорских слов, призвав на помощь жесты и мимику, Харпириас объяснил ей, что действительно нуждается в содействии, что Коринаама следует защитить от гнева Тойкеллы.

Поняла ли она? Его раздражало, что он не в состоянии объясниться с этими людьми на их языке. Но девушка, по крайней мере, уловила смысл его речи. И довольно долго втолковывала что-то своему отцу, который в ответ хмурился и рычал, но все же выслушал ее до конца, хотя и весьма неохотно. Когда она закончила, он ответил всего несколькими короткими словами.

Девушка снова заговорила, и на этот раз король ответил более пространно. Потом подал знак одному из своих людей. Привязывающие Коринаама к алтарю веревки убрали.

Запинаясь, Ивла Йевикеник объяснила Харпириасу то, что он в основном уже знал: отиноры наблюдали за недавними отлучками Коринаама в горы и решили, что он намерен предать поселение на милость своих родичей с гор.

Следовательно, как подозреваемый в союзе с эйлилилалами, Коринаам должен был заплатить отинорам жизнью. Метаморфа помиловали только из уважения к великому короналю, властителю Маджипура, сказала она. Но если в дальнейшем Коринаам попытается вновь вступить в контакт с эйлилилалами, его уже ничто не спасет.

— Нет, — возразил Харпириас. — Он не союзник эйлилилалов. Он их враг.

Скажи это королю.

Она озадаченно смотрела на него, нахмурив брови. Он еще раз повторил сказанное — медленно, сопровождая слова жестами. Последовал еще один длинный обмен репликами между Ивлой Йевикеник и королем, слишком тихий и быстрый для Харпириаса — он не смог уловить смысла. Слышал только, как много раз повторялось слово «эйлилилалы». В какой-то момент король схватился за рукоятку своего меча и яростно затряс его.

Харпириас обратился к Коринааму:

— Я сам готов перерезать тебе глотку. Посмотри, какую кашу ты заварил! Теперь переводи, что они говорят, слышишь? Собираются они тебя прикончить или нет?

Метаморф, который уже поднялся с алтарного камня и теперь стоял рядом с Харпириасом, успел, кажется, немного оправиться от страха.

— Король оставит мне жизнь, — неуверенным тоном ответил он. — Но меня должны немедленно изгнать из земли отиноров.

— Что? Как это? Клянусь Божеством…

— Вам разрешено остаться, — пояснил Коринаам. — Переговоры о соглашении будут продолжены.

— Без переводчика? А кто поведет нас обратно в Ни-мойю, когда все это закончится? Нет, нет, и нет, Коринаам, мы не позволим тебя изгнать! — У Харпириаса родилась безумная идея.

Он отпустил Ивлу Йевикеник, потянулся к метаморфу и схватил его за болтающуюся на шее ткань ворота. — А взамен ты пойдешь в эти горы и найдешь эйлилилалов. Ты прикажешь им убираться из этих мест. И заставишь их сделать это, используя все колдовские способности, которыми только обладают метаморфы.

Коринаам пришел в ужас.

— Что вы такое говорите? Колдовские? Я не волшебник, принц. Я просто работаю проводником у тех, кто желает посетить северные земли. Если вы нуждаетесь в колдовстве, поищите коротышку-врууна. А что касается приказаний… как я могу им что-либо приказать?

— Ты это сделаешь. Еще как сделаешь. Все, разговор окончен. — Харпириас отпустил одежду Коринаама и оттолкнул его прочь так, что тот отлетел на несколько шагов. Потом обратился к Ивле Йевикеник:

— Скажи своему отцу, что мы предлагаем свои услуги и беремся избавить его владения от эйлилилалов. Понимаешь меня?

Эйлилилалов — вон. Мы сделаем! Коринаам и я, вместе с моими солдатами! Да? Больше никаких эйлилилалов. Торжественно обещаю. Но мне нужна помощь Коринаама. Очень нужна. Скажи ему это!

Девушка улыбнулась, повернулась к отцу и заговорила.

— Принц, что вы им обещаете? — спросил Коринаам. Всем своим видом он являл воплощение тоски и отчаяния.

— Вот что я придумал, — сказал Харпириас. — Сейчас я тебе расскажу, а потом, если разум к тебе уже вернулся, ты от моего имени объяснишь это королю. Я хочу, чтобы ты встал перед ним в горделивую позу и дал ему понять, что ты — могущественный волшебник и что ради него ты употребишь всю свою силу и власть на то, чтобы изгнать диких горных метаморфов, которых ненавидишь и презираешь. Это понятно? Скажи ему, что армия лорда короналя Маджипура под моим личным командованием утром снова пойдет в горы и устроит демонстрацию своей силы перед эйлилилалами, а ты в это время будешь насылать на них свои чары. А в ответ на это, когда эйлилилалы будут должным образом изгнаны, король освободит пленных, и мы покинем его деревню. И все будут жить долго и счастливо. Скажи ему это, Коринаам.

— Принц… насчет этих чар…

— Скажи ему то, что я требую, — угрожающе произнес Харпириас. — Слово в слово, точно так, как это говорил я. Ивла Йевикеник будет слушать, и она мне скажет, насколько точно ты перевел. Если попытаешься меня надуть, Коринаам, я дам знать королю, что не возражаю, если он захочет вернуть тебя на алтарь и перерезать тебе глотку, и я сам помогу тебя привязать. Тебе ясно, Коринаам? Ясно?

— Да, принц. Ясно.

— Хорошо. Тогда начинай.

16

Разумеется, было легче пообещать найти эйлилилалов, чем выполнить столь трудную задачу. Потребовалось три дня. Три ужасных дня они бродили взад и вперед по скалам, а северный ветер дул почти непрерывно, и периодически сыпал легкий снежок, который напоминал Харпириасу о том, что отинорское лето почти закончилось.

Не раз ему казалось, что его план не более чем глупая затея.

Многочисленная экспедиция поднялась в горы. В нее вошли не только Коринаам, Харпириас и все его солдаты — скандары и гэйроги, но также король Тойкелла, верховный жрец Манкхелм и еще тридцать или сорок человек из племени. Для столь малонаселенной части планеты это была огромная армия. Элилилалы, конечно же, глядя, как такая орда поднимается вверх по тропам ущелья, предусмотрительно убежали и скрылись на своей территории далеко на севере, и останутся там до тех пор, пока не сочтут безопасным снова появиться вблизи деревни отиноров.

Однако Харпириас рассчитывал на два фактора, которые, как он надеялся, сработают в его пользу. Одним из них было желание диких метаморфов нанести ущерб стаду королевских хайбараков Он подозревал, что убийство двух первых животных было лишь прелюдией к каким-то более сложным враждебным действиям, которые они замышляли. Поскольку этого еще не произошло, они, скорее всего, по-прежнему находятся где-то поблизости.

Вторым фактором была злобность эйлилилалов: их явное стремление мутить воду, устраивать такие гадости, как убийство священных королевских животных, или пляски с непристойными жестами на высоком гребне, или тот прием, который они устроили Коринааму. Появление такого множества вооруженных отинорских воинов и громадных неуклюжих скандаров может спровоцировать их на еще более издевательское представление, чем прежде.

Так оно и случилось, Когда Харпириас уже почти потерял надежду найти эйлилилалов, а король Тойкелла начал бросать в сторону Коринаама угрожающе оценивающие взгляды, эйлилилалы наконец появились. Первым их заметил Манкхелм. Сухопарый верховный жрец в одиночку сошел с тропы, чтобы выполнить какой-то утренний обряд на выступающем над неглубоким боковым каньоном карнизе, и в страшном возбуждении прибежал обратно.

Небрежно таща за собой ритуальные полоски и мешочки со священными порошками, он энергично размахивал свободной рукой и что есть мочи вопил: «Эйлилилалы! Эйлилилалы!»

Они расположились на верхних утесах противоположной стены этого небольшого бокового каньона — банда тощих, грязных созданий; двадцать, тридцать, может быть, даже пятьдесят существ примостились на скалах и молча смотрели вниз на армию отиноров.

Расстояние было невелико; казалось, стоит лишь протянуть руку через каньон и можно дотронуться до них. В ярком утреннем свете не оставалось никаких сомнений, что это метаморфы: длинные, хрупкие, истощенные тела, лица с сильно сглаженными чертами, бледно-зеленая кожа. По-видимому, они устроили там стоянку, поставив пять-шесть шатров из грубо обработанных звериных шкур. Перед шатрами валялись в беспорядке разбросанные орудия труда и предметы, похожие на примитивное оружие: копья, луки и стрелы и, кажется, трубки для выдувания стрел. Они такие же дикари, как и отиноры, подумал Харпириас. Примитивный народ, ведущий мрачную и тяжелую жизнь на безжалостной земле.

В стойбище эйлилилалов находилось два хайбарака Тойкеллы. Огромные, покрытые густым мехом, они лежали со спутанными ногами и грустно смотрели в пространство. Весьма вероятно, как и подозревал Харпириас, эйлилилалы как раз собирались учинить очередную расправу над неприкосновенными животными, чтобы вызвать еще больший гнев Тойкеллы, но остановились, когда на них наткнулся Манкхелм.

Харпириас бросил взгляд на Коринаама:

— Скажи королю, чтобы он послал половину воинов направо, а половину налево. Неподалеку отсюда должен существовать проход на противоположную сторону каньона. Пускай займут позицию, окружив эйлилилалов с двух сторон, и ждут приказаний.

Пока Коринаам передавал эти распоряжения, Харпириас выдвинул свой отряд вперед, на карниз, обращенный к метаморфам, и выстроил их в длинную шеренгу у самой скалы с энергометами наготове.

— Теперь, — сказал Харпириас метаморфу, — ты выйдешь на край выступа и оттуда обратишься к своим собратьям на вашем языке. От имени всех пиуриварских богов прикажи им немедленно покинуть территорию отиноров.

— Они не поймут ни слова из того, что я говорю.

— Весьма вероятно, что так и будет. И все-таки сделай так, как я велю. Скажи им, что боги своей высшей мудростью отдали эту территорию неизменным — или как там ваши люди нас называют — и что все пиуривары сейчас же должны уйти отсюда.