Над горящей землей

      По ее приближенным расчетам, кнопку электросброса надо нажать в тот момент, когда крен станет максимальным, а перегрузка, следовательно, наивысшей. От перегрузки возникнет огромная центробежная сила, она и бросит бомбы в сторону цели, заставит их какое-то время лететь по горизонту. Потом под силой собственного веса они пойдут со снижением и упадут где-то в середине стоянки. Но к этому времени, то есть к моменту их взрыва, самолет уйдет далеко, и взрывная волна его не настигнет.
      Значит, главное здесь - своевременно начать разворот, Начнешь его раньше - бомбы не дойдут до стоянки, начнешь позже - уйдут за нее. И еще надо плавно увеличивать крен самолета, плавно доводить перегрузку до максимальной.
      Но поймет ли ее ведомый? О бомбоударе он, конечно, не думает. Он думает, что Тамара идет к аэродрому затем, чтобы уточнить расположение самолетов, запомнить характерные ориентиры, по которым можно будет найти обнаруженную полевую площадку, и, если нанести удар, то, конечно, не бомбовый, а пулеметно-пушечный.
      - Женя, будем бомбить, - говорит Тамара Короткову.
      Евгений удивлен, но не обескуражен. Спрашивает:
      - А как? Из-за облаков?
      Из-за облаков бомбить, конечно, можно, но при условии, если облачность не сплошная, а с "окнами", сквозь которые видна земля. Но сейчас облачность плотная, без единого разрыва, и неизвестно, какова высота ее верхней кромки.
      - Нет, - отвечает Тамара, - бомбить с виража.
      Коротков молчит, осмысливает.
      - Дистанция сто метров. По команде пойдешь в разворот, по команде сбросишь бомбы. Стоянку видишь? Приготовиться к развороту.
      Коротков молчит. Проходит секунда, вторая, третья...
      И вдруг радостное:
      - Понял! Командир, понял!
      Стоянка приближается. Зенитки молчат. Немцы не предполагают, что пара разведчиков, благополучно уйдя от огня, может возвратиться. Но они возвратились. До стоянки осталось метров семьсот - восемьсот.
      - Разворот! - командует Тамара.
      Увеличивая крен, добавляет обороты мотору, выводит его на полную мощность, с силой тянет ручку управления. Мотор гудит, перегрузка давит на плечи, вжимает в сиденье, припаяла ноги к педалям. Трудно дышать. Нос самолета несется по горизонту. Стоянку уже не видно - она закрыта крылом, но Тамара видит дорогу, которая проходит севернее аэродрома. Она параллельна стоянке. Самолет находится между стоянкой и этой дорогой. Сейчас он подходит к той точке разворота, из которой прямая полета бомб пойдет перпендикулярно стоянке.
      - Приготовиться! - Проходит секунда, вторая, третья. Пора! Тамара нажимает на кнопку электросброса, дает команду ведомому: - Бросай!..
      Еще несколько секунд, и вывод из разворота. Аэродром позади. Ведомый на месте, сзади справа, Докладывает; все у него нормально, бомбы сбросил, как и было приказано - по команде.
      А что со стрелком? Почему молчит Мукосеева? Жива ли? Шура оказалась живой и здоровой, но страху натерпелась изрядно. Тамара не предупредила ее о своем замысле, и Шура, когда они приближались к аэродрому, следила лишь за воздушным пространством, была в готовности к отражению атак истребителей. Резкий маневр и невиданной силы перегрузка сбросили ее с подвесного сиденья на пол кабины. Ни жива, ни мертва, не в силах пошевелиться, она ожидала удара о землю. Она думала, что их сбили зенитки, что самолет несется к земле.
      - Шура, ты чего-нибудь видишь! Что там на аэродроме? - спрашивает Тамара.
      - Вижу. Три очага пожара. А что горит, сказать не могу. Можно только предполагать, самолеты или бензозаправщики. Дым у них одинаковый, черный...
      - Спасибо, Шура, спасибо! - кричит Тамара и, развернув самолет в сторону своей территории, нажимает на кнопку радиосвязи, условным кодом передает данные об аэродроме противника.
      Завершающие удары
      Нелегок путь к победе. 18 февраля 1945 года погиб командующий 3-м Белорусским фронтом генерал армии Черняховский. Иван Данилович погиб на посту, погиб, не успев завершить задачу, поставленную перед войсками фронта: ликвидировать крупную группировку противника - хейльсбергскую, сосредоточенную южнее Кенигсберга. Враг чувствовал уже свою обреченность. Но тут весна помешала: испортились дороги, вышли из строя аэродромы.
      13 марта после тщательной подготовки войска фронта возобновили боевые действия по ликвидации группировки. Противник сопротивляется яростно, но наши войска упорно жмут его к берегу Балтики. Прижать, рассечь группировку на части и уничтожить - такова задача.
      Огромная роль в этом принадлежит авиаторам. Совершая систематические полеты на объекты тыла противника, советская авиация нарушает его коммуникации, энергосистему, сжигает склады боепитания, уничтожает военную технику, нарушает железнодорожные перевозки.
      Одновременно с налетами небольших групп самолетов
      советское командование начинает планировать и массированные налеты. По масштабу это уже не тактические, совершаемые в интересах одной наземной дивизии, а оперативно-тактические, совершаемые в интересах целого фронта, 3-го Белорусского, который возглавляет теперь Маршал Советского Союза Александр Михайлович Василевский, заменивший генерала армии Черняховского. Задачу участвовать в массированном налете получила и 277-я дивизия, получили ее полки, в том числе 999-й. О характере боевых действий летчикам накануне не сообщили, чтобы сохранить тайну замысла и не будоражить понапрасну людей.
      - Уложите людей пораньше спать, - распорядился Хатминский, поставив боевую задачу командирам полков.- Хороший отдых - лучшая подготовка к работе, полетам.
      В самом деле, какая разница летчикам, как они полетят, полком или дивизией, все равно они будут идти в составе своих эскадрилий. И если в воздухе будет дымка, увидят только свой полк. Конечно, зная о том, что идут в составе армады, они будут чувствовать силу, уверенность, моральную приподнятость, гордость... Но о том, что они летят не одни, можно сказать и утром, непосредственно перед полетом. Важность сказанного от этого не уменьшится, скорее, наоборот, увеличится. Такая новость перед полетом послужит дополнительным зарядом энергии, вызовет прилив сил.
      Спать легли рано, сразу же после ужина, и рано поднялись. После завтрака собрались в штабе полка. Развернули полетные карты.
      - Полетим на Инстенбург, - говорит командир полка, - предстоит штурмовка живой силы и техники. Цель расположена близ южной окраины города. Очень много зениток, это подтвердила вчерашняя воздушная разведка. Но мы пойдем напрямую, никаких обманных маневров...
      Летчики глядят удивленно. Тамара пожимает плечами.
      Это же главное, обмануть зенитчиков. Обмануть, нагрянуть внезапно, ошеломить врага первым ударом - основа успеха. Потом расправляйся с ним беспрепятственно.
      - Да, никаких обманных маневров, - повторяет подполковник Голодняк.Мы идем напрямую. Особенность сегодняшнего боевого задания - удар большими силами. Налет будет массированным! На врага пойдет чуть ли не вся воздушная армия. Впереди - две дивизии бомбардировщиков, затем штурмовые: 1-я гвардейская генерала Пруткова, наша, 277-я, дивизия полковника Шевченко... Полки взлетят с аэродромов Сабьяны, Керелян, Цургайтшен, Вормдит, Витенберг. Сбор в общую колонну над автострадой, проходящей через Сабьяны. Высота полета дивизий различна: от тысячи до двух тысяч метров. Мы пойдем на высоте полторы тысячи. Боевой порядок дивизии - колонна полков. Боевой порядок полков - колонна эскадрилий. Эскадрильи идут в клину звеньев. Дивизию поведет полковник Хатминский, наш полк идет замыкающим. Порядок штурмовки: удар с ходу сначала эрэсами, затем, при подходе к цели вплотную, - бомбами. И все, задача выполнена, отход от цели влево со снижением, чтобы освободить место для группы, идущей сзади. Взлет по сигналу с командного пункта. При подходе к линии фронта всем слушать указания по радио с земли. Нас могут перенацелить, предупредить о появлении вражеских истребителей...
      Боевая задача поставлена.
      - Какие будут вопросы? - спрашивает командир полка.- Кому что непонятно? Кажется, вам, Константинова? Такое впечатление, что вы все время что-то хотели спросить. Может, это мне показалось?
      Немного смутившись - ведь только к ней командир обратился с вопросом, - Тамара встает, отвечает:
      - Нет, вы не ошиблись. Только я хотела не спросить, а сказать...
      - Что именно?
      - Почетна задача - идти во главе всего боевого порядка, но идти напрямую, в огонь... Честно скажу: не завидую тем, кто пойдет в качестве флагмана.
      Тамара имеет в виду первую, ведущую, эскадрилью дивизии, которая пойдет во главе всего боевого порядка. Конечно, весь огонь падет на нее. От вражеских истребителей ее защитят свои истребители, но кто защитит от зениток? Путь от линии фронта до цели около сорока километров, это десять минут полета, и в течение этих десяти минут по самолетам будут стрелять непрерывно, а в районе цели надо ждать ураганного огня.
      - Вот что значит привычка летать малыми группами, когда надо таиться, хитрить и обманывать, - говорит командир полка.- И верно, при действиях малыми группами это и нужно. Зачем же лезть на рожон? Но армаду в несколько сотен самолетов не спрячешь, от вражеских глаз не укроешь. Да и надо ли это?
      И Тамаре становится ясно: не надо. Напротив, надо ее демонстрировать. Надо подавить врага огромной своей численностью, подавить морально, психологически, лишить его способности к сопротивлению и добить силой оружия, эрэсами, бомбами, огнем бортовой артиллерии. В этом и суть массированных налетов.
      И вот они в воздухе. Взлетели быстро, организованно, пара за парой. Собрались на кругу. Встав на курс к месту общего сбора, Тамара видит самолеты 566-го полка. Они идут впереди, несколько выше и на фоне мглистой дымки просматриваются тремя плотными группами. С поднятием на высоту дымка становится реже, небо светлее, строй впереди идущих машин виднеется лучше, четче.
      Проходит какое-то время, и впереди показались другие полки. Одни несколько выше, другие пониже. Сзади, настигая штурмовиков, появились самолеты Пе-2. Соблюдая грозный, монолитный порядок, они быстро проплыли над строем. Эскадрилья за эскадрильей, полк за полком. Их место - впереди боевого порядка.
      Сзади, на востоке, поднимается солнце. Его золотые лучи бьют по самолетам. Они сверкают, горят, и Тамара видит их вестниками света, идущими в сторону темного, мрачного запада. Самолетов так много, что сверкает все небо, и дымный вьющийся след эскадрилий, горящий темно-багровым огнем, закрывает весь небосвод. И Тамаре вспоминается митинг, проведенный сегодня прямо у самолетов, перед развернутым Знаменем части. Выступал заместитель командира полка по политической части.
      - Дорогие друзья! Крылатые богатыри! - говорил подполковник Андросов.Сегодня знаменательный день, мы совершаем массированный налет на врага. Подобные по характеру полеты мы совершали и раньше, но такое огромное количество самолетов поднимаем впервые. Такое количество, о котором немцы мечтали в течение всей войны. Мечтали и пытались поднять под Москвой, Сталинградом, Ленинградом, на Кубани, Курской дуге. Пытались, но так и не подняли. Потому что их самолетный парк постепенно, но неуклонно таял, уменьшался. А у нас, напротив, рос, увеличивался, улучшался качественно. И это благодаря тому, что у конвейеров, создающих крылатые машины, стояли советские люди, а у руководства страной - коммунисты, ленинский Центральный Комитет...
      Миновали линию фронта, и в небе заклубились разрывы зенитных снарядов. Тамара подумала о Хатминском, ведущем дивизионной колонны, представила себя на его месте и поняла, как ему сейчас трудно, какую ему надо иметь силу воли и выдержку.
      Снаряды рвались впереди, невдалеке от его самолета, но он не мог маневрировать, ибо каждый маневр его самолета, связанный с изменением высоты, скорости, курса с быстротой цепной реакции передастся на всю колонну, разбросает ее по сторонам и высотам, превратит боевой порядок в хаотичную, легко уязвимую массу машин. Это самое страшное, что может случиться в воздухе, если инстинкт самосохранения хотя бы на мгновение одержит верх над силой воли ведущего.
      Рядом с Тамарой идет летчик Руденко. Он недавно прибыл из авиашколы, недавно начал ходить на задания. Даже сквозь стекло фонаря Тамара видит его юношеский румянец, его задорную улыбку. Вместе с Руденко в полк прибыл его однокашник летчик Коротченков. Программу в авиашколе они прошли за несколько месяцев. "Мальчишки, совсем мальчишки", - тепло и обеспокоенно думает Тамара.- Как-то сложится их судьба? Осталось немного, война подходит к концу, но погибнуть можно и в самый последний момент. Им бы еще учиться, а не воевать. Но они думают лишь об одном - успеть полетать, повоевать, и ей понятны их бесшабашная лихость, задор, презрение к опасности.
      Будто воочию Тамара вновь видит Хатминского, думает: "Какая же на нем лежит ответственность за каждое принятое решение на земле, за каждый маневр в воздухе, если цена ошибки - жизнь вот этих ребят!"
      Когда молодые пилоты прибыли в полк, Тамара "провела с ними беседу" так говорят, когда дают поручение. Такое поручение как комсомолке дал ей комсорг полка Михаил Разиньков. Командир эскадрильи Захаров сказал проще: "Поговори с ними, поучи уму-разуму". Тамара говорила о многом, что касается полетов на боевое задание, в том числе о противозенитном маневре.
      - Вы не бойтесь разрывов снарядов, - наставляла она ребят, подражая невольно Мачневу.- Уж коли ты видишь дымное облачко, значит, ты жив, значит, снаряд свое отработал. Что надо делать дальше? Подвернуть самолет к разрыву. Потому что по теории вероятности, которую вы изучали в авиашколе, второй снаряд в это же самое место не попадает.
      - А надо ли маневрировать до того, как начнут бить зенитки, начнут рваться снаряды? - спрашивал летчик Коротченков.
      Тамара поняла смысл вопроса: не окажется ли роковым первый снаряд зенитки? И нельзя ли его упредить? И пояснила:
      - Беспокойство знакомое, и если вы хотите начать маневрировать сразу же после линии фронта, то изменение курса, скорости и высоты при маневре должны быть незначительными. Иначе вы собьетесь с линии заданного пути. А вообще, я не знаю случая, чтобы цель поражалась первым же выстрелом. Первые снаряды - это пристрелочные. Только потом огонь ведется на поражение.
      Рассказывая, Тамара наблюдала за летчиками, стараясь увидеть, понять, как они воспринимают ее рассказ. И видела, чувствовала, как, перенимая ее опыт, каждый из них наполняется бодростью, силой, готовностью встретить любую опасность, как довольны они, как горды, сознавая свою причастность к боевым делам своих эскадрилий, своих боевых коллективов, ко всему, что их окружает и составляет теперь главную цель и смысл их жизни.
      Тамара внимательно наблюдает за воздухом - здесь, за линией фронта, в любую минуту могут появиться вражеские истребители.
      - Командир, почему-то не бьют зенитки, - беспокоится воздушный стрелок.
      Верный признак: если зенитки молчат, значит, где-то рядом истребители. Зенитчики им не мешают, освобождают им поле деятельности как более активному средству борьбы с авиацией. Это закон. И у нас, и у немцев.
      Не зря Тамара насторожилась, не зря стрелок забеспокоился. Слева внизу, маскируясь на фоне пестрой задымленной земли, идет пара Ме-109. Следует курсом, параллельным курсу полка. Вот они обошли замыкающую эскадрилью, поравнялись со второй. Понятен их замысел: атаковать ведущего и, скорее всего, командира.
      - Обнаружь их, - говорит Тамара стрелку. "Обнаружь" - это значит покажи их своим товарищам.
      - Понятно, - отвечает стрелок Мукосеева и посылает в направлении пары гулкую трассирующую очередь. Дымные трассы потянулись и от стрелков ведущей эскадрильи. Фашисты уходят. Раз их обнаружили, делать им больше нечего. Тем более, что от боевого порядка "яков", идущих правее штурмовиков, отделяется пара и переходит на левую сторону строя полка.
      * * *
      Вот и цель. Первая эскадрилья переходит на снижение, пускает реактивные снаряды. Впечатляющая картина, если смотреть сзади. Тамара наблюдает одну из машин, ту, что замыкает строй эскадрильи. Она не видит, как летчик нажимает на кнопку, но видит вспышку огня - кажется, что в огне весь самолет. Но это лишь мгновение. А потом из-под крыльев вылетают эрэсы и несутся к земле будто молнии. Несутся пара за парой. Если смотреть сзади сверху, то трассы четырех пар эрэсов кажутся двойной огненной цепью. И таких цепей - восемь. По числу самолетов, идущих в каждой эскадрилье. Шестьдесят четыре эрэса, восемь огненных дорожек-цепей, идущих на цель. Огненный плот, только не плывущий, а летящий, низвергающийся с фантастической скоростью.
      Плот удаляется, меркнет его яркость, и вдруг там, внизу, огромная яркая вспышка. Гигантская огневая волна захлестывает огромную площадь и, не уместившись на земле, вздымается к небу. А восьмерка Ил-2 несется теперь в горизонтальном полете, и Тамара знает, что в эту секунду каждый из летчиков, нажав на кнопку электросброса, освобождает машину от бомб. Тамара не видит, как они падают, она ждет новую вспышку огня на земле. И видит серию взрывов, серию огненно-дымных фонтанов... Задача выполнена, восьмерка Ил-2 уходит от цели влево, разворачивается на обратный курс.
      К цели подходит восьмерка, в составе которой идет экипаж Константиновой...
      И вот полет закончен. Выключив мотор, Тамара откинулась на бронеспинку и, прикрыв глаза, отдыхала, молча, бездумно. Потом неторопливо сняла с головы шлемофон, надела его на ручку управления, все так же не спеша пригладила волосы, достала из нагрудного кармана комбинезона небольшой носовой платок, вытерла мокрое, разгоряченное лицо, шею. Достала из наколенного кармана пилотку, тщательно расправила ее, надела и, застегнув воротник гимнастерки, приподнялась в кабине, легко шагнула на плоскость.
      - Ну как, командир? Что видели, кого штурмовали? - спросил механик самолета и сразу вернул ее к бытию деловому, реальному, к жесткой военной повседневности. Но прежде чем что-то ответить, она мысленно вернулась назад, за линию ^зронта, к Инстенбургу, к городу с красивым звучным названием. Полк точно ударил по скоплению вражеской техники и, несмотря на ураганный огонь зениток, благополучно вышел из боя. И вообще, все сложилось как нельзя лучше: четко, организованно; грамотно.
      Так она и рассказывает механику. Подходит моторист, девушка-оружейница. Слушают жадно, внимательно, В этом полете есть и их доля труда, их ум, честь и совесть. В этом и в каждом другом полете. Они выпускали Тамару в воздух, встречали, готовили ее самолет к повторному вылету, оставаясь на земле, сердцем и думами были с нею в бога. Нередко она приходила домой на разбитом, израненном "иле", думалось, как он поднимется в небо, и поднимется ли вообще, но техник, механик и оружейник уводили его под навес и начинали ремонт. Когда сил и рук не хватало, им помогали товарищи, так же, как и они им помогали. Люди работали днем и ночью, работали на открытых стоянках, в мороз, слякоть. И ни одного вздоха, ни единой жалобы. И высшей наградой для них всегда было командирское спасибо и рассказ о том, "что видели, кого штурмовали".
      Полк построен у самолетов. Плечом к плечу стоят летчики, воздушные стрелки, техники, механики, младшие авиационные специалисты: мотористы и оружейники. Стоят, ждут, что скажет им командир авиачасти, какую боевую задачу поставит.
      - Товарищи!-говорит подполковник Голодняк.- Завтра летим на Кенигсберг, город-крепость. Налет будет массированным. Это уже не ново, но честь участвовать в завершающих ударах высока. А то, что они завершающие, что наша победа уже близка, в этом никто не сомневается, ни мы, ни немецко-фашистская армия...
      "Да, осталось немного, - думает Тамара.- Мы упорно и трудно шли к этой победе. Мы отступали, мы теряли товарищей, близких, но кровь их лилась не напрасно, мы шли от победы к победе, мечтая о самой большой, завершающей, и вот она уже перед нами. Она окрыляет, она позволяет мечтать, она вселяет в сердца большие надежды".
      Отцы и дети (Вместо эпилога)
      Воронеж, 1978 год. В семье Тамары Федоровны торжество: у Верочки день рождения. Точнее, у Веры Васильевны - ведь ей уже сорок. Но в это не просто поверить: такая она молодая, живая, подвижная. И не сразу поверишь, что взрослая девушка, студентка - дочь Веры Васильевны. Вот вместе они и встречают гостей.
      С женой, сыном и дочкой приехал Борис Евгеньевич, сын Тамары Федоровны. Приехала дочь Жанна Евгеньевна, вместе с ней - ее муж, офицер, и две девочки. С женой и сыном приехал Александр Евгеньевич, младший сын Тамары Федоровны. В общем, семья собралась большая, шумная и дружная.
      Накрывая столы, женщины делятся новостями, впечатлениями, ожидают мать и отца. Вот и они, Тамара Федоровна и Евгений Семенович. Вера подходит к матери, обнимает ее, целует. "Наконец-то. Что ж вы так долго?" Минута, и Таллара в окружении женщин - дочерей и невесток. Она хочет помочь им, но ей не разрешают, вежливо усаживают в кресло:
      - Отдыхай, мамочка...
      Да не привыкла она отдыхать. Занялась детворой. Глаза ее светятся лаской, нежностью. Бабушка... Годы есть годы. Но она очень довольна, жизнь сложилась хорошо. Два сына, две дочери, шестеро внуков. Все дороги, все близки ее сердцу. Живут дружно, обеспеченно. Верочка окончила Воронежский университет, факультет эстетики, там же преподает. Этот же университет окончил Борис, он инженер. У Жанны тоже высшее образование, она окончила институт. Младший сын, Александр, инженер-физик, лейтенант, офицер Советской Армии.
      Задумалась Тамара, вспоминает. Десятилетия позади, а все было будто недавно, будто вчера. В самом конце войны повстречалась с Евгением. В своем родном 999-м полку, в который он был назначен. До этого служил в другом, но тоже в штурмовом. Летал на Ил-2, воевал. Однажды был сбит, выпрыгнул из горящей машины. Когда спускался на парашюте, фашисты вели по нему огонь, прострелили бедро.
      Вместе летали до сорок шестого года, вместе ушли в запас, вместе прибыли в Воронеж, родной город Евгения. Прибыли на пепелище - дом был разрушен немецкими бомбами. Все пришлось строить заново.
      Летчик без неба не может, и Тамара пошла работать в ГВФ, летала, возила пассажиров по области. До тех пор, пока не случилась авария. Перегоняли в ремонт два самолета По-2, попали в низкую, до самой земли, облачность. Ведущий зацепился за столб, Тамара за землю. Перелом бедра, ушибы" Напомнили о себе и фронтовые ранения. И дорога в небо была для Тамары навсегда закрыта,
      - Жаль, - сказал Евгений, а потом добавил раздумчиво: - А может, это к лучшему, у нас же дети, пора тебе спуститься на землю.
      - Пожалуй, - согласилась Тамара, - и учиться нам надо, обоим.
      Но учебу пришлось отложить, надо было работать. И Тамара поступила на завод. Была бригадиром. Потом ее избрали председателем заводского комитета профсоюза. В 1954 году она поступила в вечернюю школу, в десятый класс, потом в Воронежскую высшую областную партийную школу.
      Как же ей было трудно! Общественная работа, учеба, семья требовали времени, заботы, внимания. Спасибо мужу, Евгению. "С такой семьей, как у нас, вдвоем в люди не выйти, - пошутил он однажды, а добавил уже серьезно: -Ты учись, а я буду тебе помогать". Помогал от души, добросовестно, взвалив на себя все заботы по дому.
      После учебы Тамару назначили заместителем заведующего Воронежским отделом социального обеспечения. Такого назначения она не ожидала. "Для этого надо было кончать не партийную школу, а экономический институт", сказала она секретарю обкома партии.
      - Верно, - сказал он Тамаре, - но кому же, если не вам, фронтовику, коммунисту, взять на себя заботу о людях, инвалидах войны и труда, осиротевших и больных детях...
      Окунувшись в работу, она убедилась: чтобы лучше разбираться в законодательстве, кодексах, экономике и планировании, ей надо продолжить учебу. Евгений одобрил ее решение, лишь пошутил: "А я среднюю школу закончу под старость..."
      Она оказалась на редкость упорной, неутомимой, эта высекая светловолосая женщина. Она поступила на заочное отделение Московского планово-экономического института. Окончила его в 1965 году. Сейчас трудно сказать, как это ей удалось. Ведь кроме семьи, работы и учебы, на ее плечах был еще один долг - общественная и военно-патриотическая работа. Единственную в Воронеже и Воронежской области женщину-Героя повсюду хотят слышать и видеть. Она бывает везде: в пионерских и комсомольских организациях, в учебных заведениях и учреждениях, на заводах и предприятиях. Выступает, беседует, вручает награды, участвует в работе различных комиссий...
      - Мама! Мамочка! Ну где же ты? - В дверях стоит нарядная улыбающаяся Вера.- Все готово! Просим тебя к столу...
      Дом культуры подмосковного города Люберцы. Просторный светлый вестибюль. Стенды, отражающие боевой путь 8-й воздушной армии, вехи ее героической борьбы, славные дела ее воинов. Ветераны Великой Отечественной, Герои Советского Союза прибыли сюда по зову сердца, по приказу своего совета.
      И вот они здесь, бывшие летчики и штурманы 25-го гвардейского полка легких ночных бомбардировщиков, друзья-однополчане, летчики Иван Балиашвили, Степан Дудник, Василий Воробьев, Александр Мелешков, Владимир Константинов... Штурманы Иван Лукиянов, Иван Артамонов, Сергей Сорокин. Техник Иван Сысенко. Инженер полка Александр Александрович Федоров. Все они, прибывая в полк в разное время, служили в нем до конца, до победы. Сражались с врагом отважно, самоотверженно, не жалея ни крови, ни самой жизни. Служили Отчизне и в послевоенное время, одни в армии, другие в народном хозяйстве, третьи в оборонном Обществе.
      Всего два года назад снял военную форму полковник Константинов. В послевоенное время Владимир Федорович продолжал летать на штурмовиках, затем переучился на реактивные истребители, окончил Военно-воздушную академию имени Ю. А. Гагарина. Долгое время летал на вертолетах. Летную биографию Константиновых,, их стезю военных летчиков продолжает Владимир Константинов, сын Владимира Федоровича. Он уже капитан, военный летчик первого класса, служит в транспортной авиации.
      Интересна судьба и других крылатых ветеранов. Иван Балиашвили, демобилизовавшись в 1946 году, в течение многих лет возглавлял городскую организацию ДОСААФ города Гори. В настоящее время-председатель добровольного общества автомотолюбителей. Вырастил четырех детей, все они получили высшее образование. Имеет восемь внуков, один из них, Сосо, хочет стать летчиком, пойти по пути деда.
      Иван Сысенко работал в аэропорту Быково, сначала техником, потом бортмехаником. Летал на Ан-2, а затем и на Ту-104. В настоящее время трудится в министерстве гражданской авиации, в отделе выставок, рекламирует технические достижения Аэрофлота.
      Степан Дудник, как и многие в полку, после самолета По-2 летал на штурмовиках, позже на транспортных самолетах, потом работал на командном пункте части. В настоящее время - начальник отдела кадров проектного института.
      Александр Халипский после войны долгое время летал в одном из полков. Уйдя в запас, вот уже пятнадцать лет трудится в Киеве, по-прежнему имеет дело с техникой - двигателями, приборами. Пятнадцать лет - ударник коммунистического труда, награжден значком победителя социалистического соревнования. Его портрет на одном из стендов галереи Почета.
      Инженер полка Александр Федоров отдал авиации более тридцати лет. После полка лёгких ночных бомбардировщиков служил в корректировочно-разведывательном, потом был инженером дивизии. И теперь, несмотря на возраст, бодр и работоспособен, об отдыхе даже не помышляет. "Какой, - говорит, - отдых, когда столько дал кругом!..
      Уволившись в запас, Сергей Сорокин работал в гражданской авиации, был штурманом отряда, летал до 1970 года на Ли-2, Ил-12, Ил-14...
      Василий Ряховский после демобилизации долгое время работал в Центральном аэроклубе имени В. П. Чкалова, летал на вертолетах, удостоен звания мастера спорта СССР.
      Георгий Ашаров, бывший штурман звена, стал заслуженным военным штурманом СССР. Теперь полковник запаса, работает в гражданской авиации.
      Герой Советского Союза Виктор Шибанов, несмотря на ранения, многие годы летал и после войны, продолжая службу в авиации Московского военного округа. Ныне подполковник запаса, работает в Московском управлении торгового транспорта.
      Герой Советского Союза Иван Оглоблин после войны окончил Военно-воздушную академию имени Ю, А. Гагарина, летал на транспортных самолетах. Ныне полковник запаса, преподает военное дело.
      Не смог приехать на встречу замполит полка Николай Остромогильский. Прислал поздравительную телеграмму из Киева. К сожалению однополчан, не приехал и Сергей Чижов, бывший полковой врач, ныне доктор медицинских наук, руководитель большого отдела научно-исследовательского института.
      Время неумолимо. Уже никогда не приедут на встречу подполковник Михаил Захарович Хороших и генерал-майор авиации Анатолий Захарович Калашников...
      К Константинову подошел Александр Мелешков, кавалер ордена Ленина. Уроженец Сталинграда, он защищал свой город в годы войны, возвратился в него и после ухода в запас, участвовал в его восстановлении, а ныне работает экскурсоводом, рассказывает советским людям о ратном и трудовом подвиге города.
      - Володя, - говорит Мелешков Константинову, - если бы ты посмотрел на наш Сталинград! Приезжай. Я тебе и покажу его, и расскажу о нем.
      - Приеду, Саша. Обещаю.
      - Английский премьер Черчилль предлагал оставить наш город в развалинах как мрачный памятник второй мировой войны. Но советским людям не нужен руинный мрак, им нужен свет, красота и торжественность. Таким и стал Волгоград - светлым, красивым, прекрасным городом.
      - Приеду. Обязательно, Саша, приеду...
      Выйдя из трамвая в Мигалово, окраине родного Калинина, Владимир и Тамара направились к Волге. "Ты не спеши, - сказала она, заметно прихрамывая, - мне за тобой не угнаться". Они остановились у обелиска павшим в боях за Родину и долго стояли, читая фамилии, ища знакомых. Потом пошли дальше. Разговаривая, вспоминая давние годы, оказались у расположенного в лесу пионерского лагеря.
      - Даже не верится, так быстро дошли, - сказала Тамара, - до него ведь было не менее десяти километров. Как разросся наш город!