Глава 10

Она стояла чуть в стороне от вагона, стройная и неподвижная, одетая в легкую белую накидку, которая не скрывала ее восхитительных женственных форм. Волосы ее были заплетены в длинную косу, переброшенную вперед через левое плечо, что делало ее значительно моложе и придавало вид девочки.

Когда прошло первое ошеломление, Джаг быстро огляделся вокруг, схватил Мониду за руку и увлек за собой между двумя вагонами.

Она с испугом смотрела на него, поэтому Джаг объяснил:

– Я не хочу, чтобы кто-либо увидел нас вместе, кое у кого это может вызвать ненужные подозрения. Но что вы здесь делаете в такой поздний час? Я думал, что ваш вагон заперт.

– Дверь просто прикрыта. Я пришла сюда потому, что вы сами не решаетесь подойти, значит, первый шаг навстречу должна сделать я.

– У меня были на то причины, – пробурчал Джаг. – Все не так просто, как кажется!

Тут он заметил, что до сих пор держит ее за руку, а она не делает попыток высвободить ее. Она шагнула к Джагу и прижалась к нему, и юноша почувствовал, как ее твердые груди обожгли его.

– Ты знаешь, возможно нам больше никогда не представится другой такой случай, – шепнула она.

Потрясенный справедливостью ее слов и тем, что она обратилась к нему на ты, он так крепко прижал ее к себе, что она чуть не задохнулась.

Они долго стояли, слившись в объятиях, отвечая лаской на ласку.

Ими овладело неистовое влечение друг к другу, губы их слились в крепком, неумелом и лихорадочном поцелуе.

– Не стоит оставаться здесь, – решил Джаг, бросив вокруг себя осторожный взгляд.

Подхватив Мониду на руки, он перебрался с нею через систему сцепки вагонов на другую, более темную сторону состава.

Шагая вперед в поисках надежного укрытия, Джаг чувствовал, как в нем борются противоречивые чувства. До сего момента его любовь к девушке выражалась в желании защитить и сберечь ее. Теперь же его чувства быстро меняли окраску, становились более конкретными и плотскими.

Не в силах сдерживать себя, он положил ее на мягкий серый песок и опустился рядом, сгорая от желания и сожалея, что до сих пор знал лишь платную любовь, которая низводила его до уровня временного сексуального партнера.

Сбросив с себя накидку, Монида притянула Джага к себе, положив конец его последним колебаниям. Она сама направила его и только попросила быть нежным и ласковым.

Как бы отвечая на ее просьбу, он осторожно вошел в ее горячую плоть, следя за выражением ее бездонных зеленых глаз. В тот момент, когда она прикусила губу, Джаг остановился, но, яростно качнув головой из стороны в сторону, Монида заставила его продолжать и, обхватив руками за шею, всем телом подалась вперед, чтобы теснее слиться с ним и почувствовать наполнявшую ее живую силу.

Спаянные в одно целое, они некоторое время лежали неподвижно, а потом устремились в яростную обоюдную схватку.

Уткнувшись лицом между ее упругих грушевидных грудей, Джаг бессознательно ускорял ритм. Он обрушился на девушку, словно хотел пронзить ее, раствориться в ней и исчезнуть из этого дьявольского мира.

Наконец он почувствовал, как Монида напряглась, ее дыхание участилось и с губ сорвался легкий стон, прозвучавший, как сигнал. Знакомые мурашки пробежали по телу Джага, превратились в приятное легкое тепло, которое вскоре переросло во всепожирающее пламя. И тогда он ускорил темп. Обвив его ногами, молодая женщина со стонами забилась под ним. Джаг ощутил, как мышцы ее лона начали сокращаться, не выпуская его из сладкого плена, и, будучи не в состоянии и дальше контролировать себя, он взорвался в ней сладостным, животворящим фейерверком. Монида отпрянула назад, но он грубо схватил ее за косу и притянул к себе, не желая, чтобы молодая женщина ускользнула от него в кульминационный момент. Их губы встретились, и тела снова забились во встречных движениях. Не насытившись, они вскоре опять потянулись друг к другу, только на этот раз их ласки были более глубокими и интимными... Теперь мелодия их любви звучала не печальной, а торжественной фугой.

– Что будем делать? – озабоченно спросил Джаг, когда они вынырнули их нирваны.

– Зачем думать о завтрашнем дне?

– Если мы сами не подумаем о будущем, за нас подумают другие, – сказал Джаг. – Мне надоело, когда за меня думают другие! А тебе нет?

Монида уклончиво пожала плечами.

– Лично я считаю, что лишнее волнение не приведет ни к чему хорошему. Наша судьба предначертана заранее, как и линии на наших руках.

Джаг почувствовал, что начинает покрываться гусиной кожей.

– Это не так! – возмутился он. – Неужели ты веришь в эту чушь?

– Конечно. Когда я была ребенком, старики вечерами на посиделках рассказывали разные истории. В одной из них речь шла о человеке, который хотел избежать смерти. Однажды ему показалось, что он видел ее в городе и потому уехал подальше, в другое место. Однако напрасны были его старания: смерть ожидала его в другом городе. Рассчитывая убежать от нее, он, наоборот, пошел ей навстречу.

– Все это вздор и ерунда! Человек сам творит свою жизнь! Нигде ничто не предписано! Судьба – это не что иное, как выдумка рабских душонок!

– Я не пытаюсь убедить тебя в этом, Джаг, это всего лишь мое видение мира.

Выбитый из седла, Джаг хотел было на фактах доказать ей обратное, рассказать об уготованной ей доле и как он изменил ее будущее, отпустив людоеда. Но ему показалось, что такое лекарство хуже самой болезни, и отказался от своей затеи. В конце концов, она имеет право думать так, как ей хочется, и лучше будет, если он заставит ее изменить свои взгляды на жизнь несколько позже. Кроме того, он не хотел продолжать разговор, который мог привести к конфликту. Он любил ее, а все остальное не имело никакого значения. Он еще не признался ей в своем чувстве, а она во время их любовных утех уже несколько раз повторяла о том, что любит его. Джаг инстинктивно боялся некоторых слов, ведь слово не воробей, выпустишь – не поймаешь! Он сгорал от желания признаться ей в любви, но ждал более благоприятного момента. Неожиданно он спросил:

– А где Энджел? Он не будет беспокоиться?

– Он в вагоне и крепко спит, – успокоила его Монида.

– Он знает, что ты здесь, со мной?

– Энджел всегда все знает.

По крови, отметившей их первые любовные объятия, Джаг понял, что ребенок не мог быть сыном Мониды. Следовательно, оставалась другая версия.

– Он твой брат?

Она отрицательно покачала головой.

– Энджел – сын моей соседки, ставшей жертвой Осадков. Она умерла перед самыми родами, и потребовалось кесарево сечение, чтобы извлечь ребенка из живота матери. Он родился раньше срока, но это нисколько не повлияло на его внешний вид. Он был таким уже в зародыше. Его отец отказался от него, и тогда я взяла малыша к себе. Вообще-то, это он выбрал меня. О нем хотели заботиться и другие женщины, но своим поведением он отбивал у них всякую охоту иметь с ним дело. Со мной же он всегда тих и послушен, просто очарователен.

Джаг воздержался от комментариев, но про себя подумал, что Энджела можно назвать как угодно и кем угодно, но только не очаровательным...

Не желая обижать Мониду, он не стал больше расспрашивать ее о ребенке, а углубился в изучение ее восхитительного тела. Именно этого, казалось, им и не хватало, чтобы снова погрузиться в омут всепоглощающей страсти.

Позже, уже рано утром, Джаг со всеми предосторожностями проводил Мониду до ее вагона.

Едва они расстались, как Джагу показалось, будто чья-то ледяная рука сжала его сердце.

Глава 11

Джаг отвел в сторону фляжку, протянутую ему Кавендишем.

– Это же вода, – усмехнулся разведчик. – От нее хуже не станет! Если не хочешь пить, можешь вылить ее себе на голову: это тебя взбодрит, ты не перестаешь зевать с самого утра.

– Я плохо спал, – уклончиво ответил Джаг. – И потом, на улице стоит собачий холод. Удивляюсь, как это вас может мучить жажда.

И в самом деле, на жару трудно было пожаловаться. Небо сияло голубизной до самого горизонта, но солнцу никак не удавалось компенсировать ледяное дыхание северного ветра, гулявшего по отрогам горного хребта.

– Хорошо, что с нами нет Бумера, которому холодно даже в парилке! – добавил Джаг.

– С самого утра я поинтересовался его состоянием у врача Галаксиуса Оруэлла, – сказал разведчик, цепляя на пояс фляжку. – По его мнению, Бумер страдает аспергиллезом.

Видя, что Джаг сморщил лоб, он пояснил:

– Это такой грибок в легких, мерзость страшная, но хуже всего то, что от этой дряни трудно избавиться. К тому же эта болезнь заразная, поэтому следует остерегаться мокрот Бумера.

– Врач сможет поставить его на ноги?

– На какое-то время – да, а как дальше пойдет дело – одному Богу известно. Пока Оруэлл лечит его порошком прополиса и, кажется, успешно.

– Никогда не слышал о таком лекарстве, – удивленно заметил Джаг.

– Это нечто вроде воска, которым пчелы запечатывают свои улья. Док сказал, что этот прополис помогает от многих болезней. Он называет его панацеей от разных бед!

– А как ваше плечо?

– Ничего, пройдет со временем. Смотри-ка, вот и они. Ты не займешься стрелкой?

Молча кивнув, Джаг спешился, подошел к рычагу перевода стрелки, разблокировал его и поставил на нулевую отметку, обеспечив таким образом движение состава по прямой.

С раннего утра они шли впереди поезда от стрелки к стрелке, проверяя состояние путей и обеспечивая безопасность Империи на Колесах от ловушек и засад.

Рельсы были проложены по склону большой горы, крутизна которой не позволяла преодолеть гору в лоб. Но инженеры справились с этой, казалось бы, неразрешимой проблемой, использовав прием возвратного движения поезда.

Речь шла о движении зигзагом. В каждой точке поворота прокладывалась тупиковая ветка, куда загоняли весь состав, прежде чем он менял направление движения и преодолевал следующий отрезок пути, на который переводила поезд уже пройденная им стрелка. Таким образом, локомотив то тянет, то толкает состав от одной точки поворота до другой. Это было гениальное инженерное решение, но для преодоления горного участка пути требовалось слишком много времени. Только теперь Джаг понял, почему Кавендиш заявил Галаксиусу о невозможности догнать всадника, которому удалось бежать.

На этом участке пути состав шел задом наперед. Джаг видел приближение хвостового вагона с будкой тормозного кондуктора, переоборудованной в наблюдательный пост, где постоянно дежурил охранник, вооруженный пулеметом.

Рядом с ним у привода индивидуальной тормозной системы находился также сервиклон-мужчина, готовый остановить поезд в случае неисправности локомотива.

Ту же картину можно было видеть на всех вагонах подобного типа, но Джаг не был уверен, что этого окажется достаточно, чтобы остановить состав в случае какой-либо аварии на локомотиве 141 Р. К сожалению, более надежного средства пока не было.

Весь состав миновал Джага и втянулся на тупиковую ветку, с которой отправится на штурм нового подъема, когда Джаг переключит стрелку.

Мимоходом он перебросился парой слов с Потреро, который места себе не находил от возмущения.

– Это бешеный ритм, – повторял он каждый раз, поравнявшись со своим бывшим кочегаром. – Они угробят мою машину! Послушай, как она надрывается! До этого она работала как часы, а теперь стучит везде! Из-за перегрева паровой котел взорвется! Они этого хотят, что ли? А вы, банда обезьян, вы будете пошевеливаться или нет?! – рычал он на сервиклонов, обслуживающих паровоз. Действуйте! Не жалейте смазки, иначе все заклинит и мы застрянем тут навсегда! Вы что, хотите, чтобы мы навечно остались на этом дьявольском склоне?

Всегда в хорошем настроении, сервиклоны хлопотали вокруг механизмов и только посмеивались в ответ на ругань машиниста. Их смех действовал на Потреро как красная тряпка на быка.

– Нет! Ты только послушай их! – распалялся он все больше и больше. – Стрекочут как сороки! Прекратите щебетать, вы, недоделки! Я не слышу как работает мой котел!

Затем Потреро принялся по очереди проклинать всех ответственных за эту безумную гонку по горам, и в списке его оказалось так много народу, что, когда поезд преодолел очередной подъем, он еще не закончил поминать их всех поименно крепким словцом. Но теперь его воркотню мог слышать только ветер.

Джаг перевел стрелку, открыв таким образом путь на подъем, а затем ловко вскочил в седло Зака, оказавшегося на редкость послушным и умным животным.

Легким нажатием колена Джаг направил коня в гору, к следующему повороту зигзага. Ширина пути не позволяла ехать бок о бок. Предпочтительней было пустить коня по колее, чем по узкой тропе, тянувшейся вдоль насыпи: вода и ветер постепенно сделали свое дело, и просто чудо, что до сих пор не просела щебеночная постель, на которой были уложены рельсы.

Пригнувшись к шее коня, чтобы компенсировать крутизну горы, Джаг подгонял Зака, поощрительно щелкая языком. Копыта коня ступали по шпалам, время от времени выбивая из щебеночной подушки между рельсов камни, которые, подпрыгивая, долго катились вниз по крутому склону.

Вдоль железнодорожного полотна там и сям стояли грубые покосившиеся кресты из дерева или ржавого железа. Заметив недоуменный взгляд Джага при виде этих неожиданных надгробий, Кавендиш пояснил:

– Кресты установлены в память о тех, кто погиб при строительстве этой дороги. Здесь, должно быть, приходилось не сладко...

– Неужели они похоронены здесь?

– Не под крестами, а под щебеночной подушкой. Это был наилучший способ отдать им должное!

Понукаемый Джагом, Зак быстро нагнал жеребца разведчика и теперь ступал за ним следом. Сам Кавендиш держался в седле подчеркнуто прямо и, уперев в бедро приклад карабина "аншутц-сэвидж", зорко поглядывал по сторонам.

Джагу снова достался превосходный "винчестер 30/30", который пришелся как нельзя кстати во время атаки Пиявок, но пока его оружие покоилось в седельной кобуре.

Они добрались до стрелки, открывающей въезд на новую тупиковую ветку, куда должен будет войти состав, прежде чем начать штурм очередного подъема.

По мнению Кавендиша этот участок пути идеально подходил для засады.

– Лучше места не придумать, – сказал разведчик. – Как только поезд войдет в тупик, может произойти все, что угодно. Стоит лишь взорвать рельсы перед стрелкой, и поезд окажется запертым, как птица в клетке. Если бы мне нужно было подготовить ловушку, я бы выбрал бы один из этих уголков, – заключил Кавендиш. – Рельеф для этого здесь прекрасный, а главное – повторяющийся, что самое страшное. Человеку свойственно бояться один раз, два, ну, три, а потом страх притупляется, исчезает, об осторожности понемногу забывают... и – хоп! – попадают в ловушку! Никогда не следует расслабляться, малыш, если хочешь остаться живым!

Они въехали в узкий тупиковый коридор, прорубленный в скалах взрывчаткой, потом и кровью.

Наступил самый ответственный момент.

Кавендиш возглавлял их маленький отряд. Он сменил карабин на автоматическое охотничье ружье "Косми" калибра 20 миллиметров с вентилируемой патронной коробкой – грозное оружие для ближнего боя, ствол которого был укорочен на треть от его первоначальной длины. Самодельные патроны для него начинялись нарубленными кусочками стальных пластин и толстой проволоки.

Ружье живо напомнило Джагу шикарный трехствольный "дриллинг", купленный ему Патчем, и исчезнувший после трагедии, разыгравшейся в "Последнем Эротическом Саду" – паршивом борделе на краю Великой Соляной Пустыни, где погиб Патч, едва успев посвятить Джага в тайны женского тела и плотских утех.

И на этот раз тупик не преподнес им неприятных сюрпризов.

– Опять пронесло, – засмеялся Кавендиш, успокаивая нервно бьющего копытом жеребца.

Выехав к началу тупиковой ветки, они стали ждать подхода поезда. Здесь хватало места, чтобы держаться рядом и вести разговор, глядя в лицо собеседника, а не в его затылок.

– Долго еще мы будем так ползти? – спросил Джаг, окидывая взором вершины гор.

Кавендиш не торопясь закурил "медианитос", пыхнул дымом и только тогда ответил:

– Мы прошли половину пути. А в чем дело?

– Не знаю, что со мной, но я испытываю очень неприятные ощущения.

– Звон в ушах, стук в висках, верно? Это симптомы горной болезни, а точнее, ее начала. Болезненное состояние будет обостряться по мере подъема к вершине.

Джаг озабоченно прикинул на глаз расстояние, которое им еще предстояло пройти. Кавендиш не сдержал легкой улыбки.

– Пока это восхождение больше похоже на прогулку, – предупредил он своего напарника. – Попытайся акклиматизироваться, потому что скоро начнутся по-настоящему высокие горы, и тогда тебе действительно придется не сладко! Ну-ка, зажми нос и попытайся сделать через него выдох. Это поможет тебе уравнять давление. Давай, действуй! Ну что, стало лучше?

– По крайней мере, не хуже. Эта болезнь гор – опасная штука?

– Случается, что от нее умирают, но такие случаи крайне редки. Она особенно опасна для стариков и людей с ослабленным болезнями организмом. Нужно следить за Бумером, как бы нам не потерять его!

– А на вас эта болезнь совсем не действует?

– Она не обходит никого, даже самых крепких.

– Но это же невыносимо!

– Ко всему можно привыкнуть. К тому же имеются разные травы и наркотики, которые заглушают боль. Люди из Империи на Колесах используют в основном Дакару.

– Вы тоже ее принимаете?

Кавендиш отрицательно качнул головой.

– Нет, просто я пытаюсь думать о другом. Все зависит от умения сосредоточиться.

– Не уверен, что у меня это получится.

– В крайних случаях используют кислород. Это, как бы поточнее выразиться, чистый равнинный воздух, сохраненный в железных баллонах. Поговаривают, что у Галаксиуса имеется его запасец для личного пользования. Попроси, может он даст тебе подышать, кто знает?

Не уловив сарказма, Джаг еще раз убедился, как много он еще не знает. Он никогда бы не подумал, что можно консервировать воздух. Затем его мысли перенеслись к Мониде, и его сердце лихорадочно затрепыхалось в груди. Как она вынесет это испытание? Что будет с Энджелом? Почти одновременно в голове Джага мелькнула мысль, уж не влияет ли на его поведение то, что произошло накануне между ним и Монодий? Неужели он теперь испытывает большее беспокойство? И да и нет.

Образ девушки вновь вернул его к земным заботам.

– Вы когда-нибудь любили женщину? – неожиданно спросил он Кавендиша.

Разведчик с удивлением воззрился на Джага.

– Случалось, – признался он. – С момента стягивания сапог до их надевания. Да и то, это зависело от обстоятельств!

Увидев разочарованный взгляд Джага, он продолжил:

– Ты знаешь, малыш, женщин никогда нельзя принимать всерьез. Я прекрасно понимаю: ты молод, а в твоем возрасте очень хочется любви, но не забывай, что я тебе скажу: ты должен научиться пользоваться женщинами, только тогда, когда у тебя закипают яйца, иначе это они будут пользоваться тобой!

– Вы говорите как Патч, мой приемный отец и учитель!

– Он был разумным и здравомыслящим человеком.

Джаг пожал плечами:

– Хорошенькое дельце! Он умер в борделе, пользуясь женщиной именно по вашему рецепту!

– Прекрасный конец!

– Но все же конец!

– Если бы он не придерживался этого золотого правила, он бы умер значительно раньше. Но ты сам должен знать, чего ждешь от жизни: одно дело заботиться только о своей собственной персоне, что не так уж мало в наше суровое время, другое – крутиться как белка в колесе и изматывать себя ради жены и детей. Жениться – значит принести себя в жертву дьяволу!

Беседа грозила перерасти в затяжной спор, как вдруг конец ей положила длинная пулеметная очередь.

Глава 12

Кавендиш мгновенно схватился за "аншутц-сэвидж", оснащенный телескопическим прицелом, отрегулированным на большую дальность стрельбы.

Джаг последовал его примеру и вскинул к плечу свой винчестер, но на этом все кончилось – стрельба оборвалась так же внезапно, как и началась.

Состав, влекомый пыхтящим локомотивом продолжал карабкаться в гору, окутываясь время от времени клубами пара. Он, казалось, жил своей жизнью, независимо от суетящихся вокруг шумных людишек.

Перекрывая лязг буферов и сипение задыхающегося паровоза, по составу, передаваемая из уст в уста, пролетела тревожная весть.

В окнах замелькали головы, в дверных проемах, открытых из соображений безопасности, возникли силуэты людей, готовых по малейшему сигналу тревоги покинуть вагоны.

– Что случилось? – обеспокоено спросил Джаг, встревоженный необычной суматохой.

– Побег, – коротко сообщил Кавендиш, пряча карабин в седельную кобуру. – Займись стрелкой, я скоро вернусь!

Оставив Джага в одиночестве, разведчик направил своего коня вниз, навстречу поезду. Сначала он добрался до последнего вагона и переговорил с часовым и сервиклоном, дежурившим на тормозной площадке. Оба они указали ему, в какую сторону убежал беглец. Затем Кавендиш пришпорил коня и поскакал в голову поезда, где перебросился несколькими словами с встревоженным Галаксиусом, после чего вернулся к Джагу. И вовремя: Потреро вновь разразился проклятиями и уже порядком надоевшей обвинительной речью. К счастью, паровоз в клубах пара быстро проехал мимо, что избавило обоих всадников от причитаний и жалоб машиниста.

– Ничего особенного, – сказал Кавендиш, отвечая на любопытный взгляд Джага. – Бежал один из рабов. Ну и пусть бежит!

– Это безумие! С Шагреневой Кожей на шее далеко не убежишь.

Разведчик устало надул щеки.

– Он, видимо, думал иначе. Охранник непроизвольно открыл огонь, и сейчас трудно сказать, попал он в беглеца или нет. Как бы там ни было, тратить на него время мы не будем! После этого подъема нам предстоит пройти еще один участок. Он будет более скоростной, чем этот, и мы должны любой ценой пройти его до наступления ночи!

– Потреро еще не кончил ругаться!

– Плюнь на это, его паровоз переживет нас всех, – посоветовал Джагу Кавендиш.

Мимо них проплыла открытая платформа, защищенная мешками с песком, за которыми находились вооруженные до зубов охранники. Джага вдруг осенило:

– Вы уже решили, кто будет нас сопровождать?

– Не совсем. Я прикидывал и так и этак, говорил с людьми и считаю, что нам нужны специалисты, владеющие холодным оружием, ведь мы должны добраться до цели незамеченными. Я уже нашел лучника. Это пока все. А что, у тебя есть какие-либо идеи?

– Я думал о другой стороне проблемы, о той ударной силе, которая нам потребуется, если вдруг дела пойдут не так, как нам хотелось бы...

– Ну и что?

– Не знаю, возможно ли это, но неплохо было бы иметь в своем арсенале огнемет. Что вы скажете об этом?

Кавендиш бросил на него удивленный взгляд.

– Я сказал бы, что это великолепная мысль, и ее нужно как следует проработать. Огнемет! Хотел бы я знать, где ты думаешь раздобыть его? Огнемет, хм! Он мог бы здорово выручить нас в случае каких-нибудь неприятностей. Я думал о ручном пулемете, но у тебя в десять раз больше воображения, чем у меня!

– Может, стоит взять с собой и то и другое, а?

– Хорошая мысль. Сегодня вечером поезд остановится для заправки водой, тогда-то мы, не торопясь, все и обсудим.

Когда хвостовой вагон прошел мимо, Джаг спрыгнул с коня и перевел стрелку, открыв поезду новый участок горной трассы, после чего вскочил в седло и поскакал вслед за Кавендишем, который уже гарцевал на своем жеребце метрах в десяти выше по склону.

Глава 13

– Ну, и как он работает? – спросил Кавендиш у охранника, приставленного к огнемету, который представлял собой баллон из хромированной стали с наплечными ремнями для переноски и коротким гибким шлангом с толстым наконечником и спусковым механизмом.

– Очень просто: находящаяся внутри баллона жидкость мгновенно воспламеняется при контакте с воздухом. Остается только выбрать цель и нажать на спусковой крючок. Вот и все.

– Какова дальность поражения? – спросил Джаг.

– От пяти до пятнадцати метров он бьет точно в цель. При большем расстоянии огненный факел отклоняется.

– Его тяжело носить? – поинтересовался Кавендиш.

– Это дело привычки, – улыбнулся охранник, – много значит и дальность транспортировки.

– А ты смог бы нести его в течение трех суток?

Самодовольная мина мгновенно исчезла с лица охранника. После некоторого раздумья выражение его лица изменилось.

– А что я от этого буду иметь? – спросил он. – Ведь меня нанимали только для охраны поезда...

Разведчик отмахнулся от его возражения, как от назойливой мухи.

– Это не имеет никакого значения, – сказал он, – ты получишь все, что захочешь... если сделаешь свое дело.

На лошадиной физиономии охранника расцвела широкая улыбка, которую совсем не портили его горбатый нос и выступающая вперед верхняя челюсть с длинными, как клавиши пианино, зубами.

Его взлохмаченную рыжую копну волос можно было сравнить разве что с лесным пожаром.

– Огнеметом никто не владеет лучше меня, – заверил он.

– Позволь уж мне самому делать выводы, – хмыкнул Кавендиш. – Ты умеешь ездить верхом?

– Конечно!

– Тогда, может быть, что-нибудь у нас и получится. Ты знаешь, куда мы собираемся?

– Кое-что слышал. В Палисаду, верно? В любом случае мы должны ее проезжать, ведь так?

– Ты не боишься каннибалов?

– Я бы солгал, сказав обратное, но если все хорошенько взвесить, то лучше, пожалуй, встретиться с ними, на их территории, чем ждать за этими мешками с песком!

– Ладно. Как тебя зовут?

– Кертис.

– Хорошо, Кертис, мы тебя берем!

Охранник кашлянул в кулак.

– Но мы еще не договорились о доплате...

– Твоя ставка удвоена. Тебя это устраивает?

– Согласен, но я хотел бы получить ее до выхода.

Удивленный такой странной просьбой, Кавендиш на какое-то время замолчал.

– Не подумайте, что я не доверяю вам, – объяснил Кертис, – но у меня есть кое-какие должки, и я хотел бы вернуть их до отправления в поход. Кто знает, что уготовила нам судьба, и мне бы не хотелось оставить о себе плохие воспоминания.

– Такой подход заслуживает уважения, – согласился Кавендиш. – Пойди к Отису и сошлись на меня: он немедленно заплатит тебе все до последнего гроша. А теперь, если у тебя есть с кем попрощаться, не теряй времени: мы выходим завтра утром на рассвете.

Огнеметчик занялся своими делами, а Джаг взялся за Кавендиша.

– Мы выступаем завтра утром, а я ничего не знаю! – вспыхнул он.

– Не беда. От того, что ты чего-то не знаешь, хуже не станет.