Джаг (№3) - Костяное Племя

Нет, это был не сон.

Значит, Энджел действительно вмешался в самый критический момент, когда он растворялся в эфире, рискуя навсегда потеряться во времени и пространстве...

Джаг вспомнил эпизод возле загона для лошадей, когда ребенок обернулся и посмотрел в его сторону.

Какие же способности скрывались под страшной маской его нечеловеческого лица?..

Глава 18

Настороженно оглядываясь по сторонам, – он совсем не хотел, чтобы кто-то был свидетелем встречи, – Джаг шел к Мониде.

Она стояла среди рабов, толпившихся у походной кухни, и терпеливо дожидалась своей очереди получить утренний паек. Она была одна, без Энджела. Ребенок, видимо, еще спал. Другие подростки, занимавшиеся кормлением чудовищных обжор, бегали взад-вперед между походной кухней и своими ненасытными подопечными с полными котелками в руках.

Заметив Мониду, Джаг почувствовал, как бешено застучало его сердце. Каждый раз он словно открывал ее для себя заново, находил в ней все новые и новые достоинства и испытывал непреодолимое влечение к ней, хотя секунду назад чувствовал пресыщение. Как ей удавалось постоянно оставаться привлекательной и желанной в такой обстановке, живя в вагоне для скота, лишенного элементарных удобств, не имея под рукой никакой косметики? Как могла она оставаться такой приветливой и спокойной? Вероятно, ответ на эти вопросы крылся в ее особой философии, в соответствии с которой молодая женщина воспринимала жизнь такой, какова она есть. И все же... Как бы она себя вела, знай об уготованной ей судьбе?

Охваченный легким трепетом, Джаг взял себя в руки и подошел к ней вплотную.

– Держи, это тебе, – сказал он, протягивая Мониде буханку кукурузного хлеба.

Заметив ее удивленный взгляд, он добавил почти шепотом:

– Это хлеб с особой начинкой – внутри находится пистолет. Спрячь его, возможно, он понадобится тебе, когда поезд войдет в Палисаду, – Джаг замолчал, потом выпалил: – Я люблю тебя!

И, не дав ей возможности произнести хоть слово в ответ, он прикоснулся к ее руке, резко повернулся и, не оглядываясь, быстро зашагал к голове поезда, ошеломленный тем, что осмелился произнести эти слова, которые стоили для него больше, чем жизнь.

Спрятанный в хлеб маленький пистолетик – не весть какая военная хитрость, но в данный момент это было лучше, чем ничего. К тому же, чаще всего лучший результат дают старые испытанные трюки.

Не теряя времени, Джаг подошел к локомотиву, где уже завершались сборы остальных членов штурмовой группы перед выходом в поход.

Дождь, зарядивший еще с ночи, прекратился. Сухой свежий ветер разогнал облака, и небо светилось яркой голубизной. День обещал быть ясным, но прохладным.

Еще на рассвете состав миновал перевал, и теперь горная болезнь начала отступать.

Лошадей вывели из вагонов часом раньше. Конюхи выгуляли их, вычистили, накормили и оседлали.

Теперь животные стояли в сторонке и ждали своих хозяев.

Вьючных лошадей решили не брать. Каждый член группы отправлялся со своим грузом, и, кроме того, на всех поровну распределили взрывчатку, количество которой рассчитал Бумер, по информации, полученной от Кавендиша.

Несмотря на ранний час, провожающих было предостаточно. Тесными рядами они выстроились за Галаксиусом и с любопытством наблюдали за последними приготовлениями. В их глазах светился болезненный интерес: они пришли приветствовать тех, кто шел на верную смерть.

Перед тем, как присоединиться к группе коммандос, Джаг задумался о степени своей ответственности за проведение предстоящей операции. Это подразделение создано по его инициативе. Именно его идеи легли в основу плана кампании. Именно ему обязаны участием в этой безумной авантюре все члены группы, будь они рабы или наемники Супроктора. Одних привлекла двойная оплата, других – обещания лучшей доли. И то и другое, в конечном итоге, стояло под большим вопросом, ибо шансы на успех были ничтожными, а к обещаниям Галаксиуса следовало относиться весьма скептически. Несомненно одно: в случае благополучного исхода дела предстояло серьезно побороться за обещанные блага.

Группа еще не успела отправиться в поход, а первый сюрприз уже поджидал Джага: на полпути между отъезжавшими и провожающими стоял Спиди, экс-чемпион по марафону, которого Джаг победил во время последнего забега.

Негр держался подчеркнуто прямо, скрестив на груди руки и высокомерно поглядывая по сторонам.

Заметив его, Джаг остановился.

– А этот что здесь делает? – спросил он у Кавендиша, занятого проверкой заготовленного продовольствия.

Поскольку он задал вопрос так, чтобы его услышали все собравшиеся, то первым ответил Галаксиус.

– Он будет вас сопровождать. Эта замечательная идея пришла в голову Эмори. Действительно, если с вами что-либо случится, было бы неплохо оповестить нас об этом. Для этой цели Спиди пригодится как нельзя лучше: он способен пробежать длинную дистанцию и найдет нас где бы мы ни были.

– Я бегаю так же быстро, как и он, – возразил Джаг.

– Возможно, но ты сражаешься куда лучше, поэтому в ходе боя принесешь больше пользы, чем Спиди. На него возлагаются лишь функции связного.

Аргументы Галаксиуса показались Джагу неубедительными, и он выжидательно бросил взгляд на Кавендиша, рассчитывая на его поддержку. Они оба знали, что Спиди не смирился со своим поражением, и Джагу ни в коем случае не следовало подставлять ему спину. Это были происки Эмори, который также мечтал свести счеты с Джагом. Ну и ну! Славная парочка – союз змеи со скорпионом!

Понимая, что против воли Галаксиуса не попрешь и что прямой и решительный отказ от участия Спиди в операции только взбесит его, Кавендиш склонился к компромиссному решению.

– Гонцу не нужно оружие, – заявил он, – пусть идет так, как стоит.

Спиди согласно кивнул головой, тряхнув густой шевелюрой, заплетенной в множество косичек, украшенных бисером.

– Я согласен, – улыбнулся он, – нет проблем... – А затем, глядя прямо в глаза Джагу, продолжил: – Для убийства мне не нужно оружие. Я так же хорошо могу сделать это руками или ногами, если только мне не нанесут удар в спину...

Стоя за спиной Галаксиуса, улыбался и Эмори, поддерживая загипсованную руку.

Точку в этой пикировке поставил Кавендиш.

– Я считаю, что он слишком разжирел, – сказал разведчик Супроктору, указывая пальцем на Спиди. – Ему нужно немножко сбросить лишний вес. Пусть идет пешком, это позволит ему приобрести хорошую форму!

Хозяин Империи на Колесах тут же согласился с, этим предложением, и улыбки мгновенно исчезли с лиц Эмори и Спиди.

Это была жалкая победа, но в создавшейся ситуации на большее рассчитывать не приходилось. И потом, если хорошенько поразмыслить, мера предосторожности, предложенная разведчиком, вовсе не казалась такой уж безобидной. Она несколько охладит мстительные замашки чернокожего и собьет с него спесь. Если только за долгий путь он не раздует еще сильнее огонь своей ненависти и не возжаждет крови Джага еще больше? Ну что ж, время покажет...

Кавендиш обошел всех членов штурмовой группы, чтобы в последний раз убедиться в их готовности к походу. Затем он подробно повторил план операции и расписал действие каждого бойца. Снова были уточнены дата и место встречи: через три дня на рассвете Империя на Колесах будет находиться в туннеле, выходящем на плато, где раскинулась Палисада. Туннель никогда не охранялся, так как расстояние от него до ворот крепости было достаточно большим, а местность открытой и ровной, как сковорода, что исключало возможность скрытого подхода к городу и лишало нападающих фактора внезапности. К тому же, крепость была построена так удачно, что ее защитники могли отразить любой штурм...

Если все сложится нормально, то штурмовая группа должна будет проникнуть в Палисаду несколькими часами раньше, и, если повезет, овладеет приводными механизмами обоих ворот.

Ровно в семь часов Империя на Колесах покинет свое укрытие и на всех парах помчится к цитадели, отделенной от туннеля одним километром железнодорожных путей.

В это же время Кавендиш со своей группой должен открыть ворота и взорвать электродвигатели, приводящие их в действие.

Весь план строился на полнейшем взаимодействии обеих сторон.

Всем членам группы смертников были выданы часы, сверенные до секунды между собой и с часами, по которым предстояло ориентироваться Галаксиусу и машинисту Потреро.

На первый взгляд удалось предусмотреть все.

Оставалось только соединить теорию с практикой.

Глава 19

Прокладывая путь, Кавендиш двигался во главе отряда. Следом за ним ехал Салтилло.

Разведчик ориентировался по карте, которую ему дала старая библиотечная крыса Торнтон, и время от времени советовался с молодым горцем, когда отдельные ориентиры, указанные на карте, не совсем точно совпадали с реальной обстановкой на местности.

Отряд шел след в след по каменистым оползням, сорвавшимся с отвесных скал. По этим козьим тропам предстояло спуститься вниз, в ровные, местами заболоченные долины, которые вели к невысокому плато, где возвышались стены Палисады.

В колонне Джагу было отведено место замыкающего, и ему вменялось в обязанность следить за тем, чтобы никто из членов группы не отстал, и обеспечивать охрану колонны с тыла. Кроме того, ему приходилось присматривать за Спиди, которого как следует обработал Эмори, будучи не в силах простить Джагу как смерть своего лучшего борца, так и свою сломанную руку. Да и без его науськиваний негр не испытывал особой любви к Джагу. Еще утром он демонстративно выразил ему свою ненависть, напомнив, что способен разделаться с обидчиком даже голыми руками, если ему представится подходящий случай. Этим он, должно быть, намекал на свою стычку с Джагом во время их первой встречи, когда тот отделал негра на глазах его дружков. Нельзя было сбрасывать со счета и события марафона, когда Джаг сначала уступил, а затем, воспользовавшись хитрой тактической уловкой, стремительным рывком вырвал у Спиди победу на самом финише. Короче, у нефа была тысяча причин, чтобы ненавидеть Джага, и можно было не сомневаться, что, как только подвернется подходящий момент, он постарается нанести ответный удар. Вряд ли он рискнет схватиться с Джагом в честном поединке, скорее всего он воспользуется суматохой боя, когда никто не сможет указать на него, как на явного убийцу своего соперника.

А пока негр неутомимо трусил в своих кожаных мокасинах с резиновой подошвой впереди Джага, перепрыгивая через выбоины и оставляя в стороне груды камней, перекрывавших тропу в местах естественных осыпей.

Время от времени Спиди оборачивался и глядел Джагу в глаза с насмешливой ухмылкой на губах. Ему нравилось давить на психику того, кого он считал своим главным врагом.

Сначала Джага раздражали выходки негра, но потом он перестал обращать на них внимание. Как только Спиди начинал провоцировать его, он углублялся в созерцание часов, украшавших его запястье. Таких он еще никогда не видел – с цифровой индикацией и звуковым сигналом, запрограммированным на срабатывание ровно в семь часов утра, через три дня после начала операции.

В который уже раз Джаг убедился в своем вопиющем невежестве. Он и представить себе не мог, что существует такая модель часов. Старый Патч всегда говорил ему, что для определения времени настоящий странник в часах не нуждается. Даже в песочных. К черту все эти механические штучки! Днем время можно узнать по солнцу, а ночью по звездам! А если поднимется туман или небо затянут тучи, можно положиться на собственный желудок. Он стоит всех часов вместе взятых!

Эти размышления натолкнули Джага на воспоминания о событиях прошедшей ночи – об отделении от телесной оболочки, о проникновении в загадочный вагон и возвращение в материальное состояние с помощью Энджела. Что нового он узнал на основании этого опыта? Во-первых, то, что дверь в вагон открывается только тогда, когда Галаксиус прикладывает руку к прямоугольнику матового стекла, во-вторых, что ошейники могут функционировать в двух различных режимах, и, в-третьих, что Энджел, эта ошибка природы, наделен необыкновенными способностями, которыми он, похоже, прекрасно умеет пользоваться. Этого было одновременно и много и мало. Особенно в том, что касалось Шагреневой Кожи. Уж не явится ли, при здравом размышлении, взрыв второго вагона наилучшим способом обрести свободу?

Такие вот мысли занимали Джага, когда Кавендиш решил устроить привал, воспользовавшись тем обстоятельством, что отряд вышел на широкую каменистую площадку.

Всадники спешились. Одни тут же принялись шарить по седельным сумкам в поисках копченого мяса, другие припали к фляжкам с водой и пили длинными жадными глотками, третьи просто ходили между лошадей, разминая затекшие от долгой езды ноги.

Завершая короткий привал, Кавендиш обратился к членам группы:

– Перед выходом я хотел бы снова напомнить вам о некоторых непременных условиях нашего похода. В первую очередь, нам нужно остаться незамеченными. Это вопрос жизни и смерти. Чтобы соблюсти данное условие, нам нужно держаться лесных массивов и, по мере возможности, обходить пустынные участки местности, где нас легко обнаружить. Естественно, наш маршрут от этого короче не станет, но это не имеет никакого значения. У нас в запасе есть целых три дня – срок, обусловленный графиком движения поезда. Ему предстоит преодолеть довольно сложные по рельефу участки местности, и не исключено, что состав подойдет к туннелю перед Палисадой только ночью на исходе третьих суток. Поэтому мы можем позволить себе выбрать наиболее надежный маршрут. Костры нельзя разжигать ни в коем случае, иначе нас сразу же засекут. Стрельба из огнестрельного оружия крайне не желательна. Огонь можно открывать лишь в экстренных случаях и только с моего разрешения. Если придется вступать в бой, противников в живых не оставлять: достаточно, чтобы сбежал хоть один человек, и тогда нас ждут серьезные неприятности. В случае стычки каждый выбирает себе противника и доводит дело до логического конца.

– А если придется пострелять? – спросил Логан.

– Эта возможность не исключена, но, повторяю, открывать огонь можно только в крайнем случае. Ладно, а теперь перейдем к самому главному. Вы знаете, что мы идем в лагерь каннибалов, чтобы открыть путь Империи на Колесах, а это возможно лишь в том случае, если нам удастся взорвать огромные ворота, закрывающие доступ в город, или, по крайней мере, помешать закрыть их, когда они будут распахнуты. Эта задача возложена на одного из вас – на специалиста по взрывному делу Бумера...

Поскольку все взгляды тут же обратились в сторону Бумера, он встал и поклонился. По-прежнему одетый в свою засаленную канадку и драные перчатки, он выглядел не лучшим образом. Что же касается здоровья, то на лицо было существенное улучшение его состояния, так как сопли почти перестали течь у него из носа, а дыхание уже не напоминало звук пилы, режущей полено, нашпигованное гвоздями.

– Бумер – основное звено нашей операции, – продолжал Кавендиш, когда интерес к маленькому человечку поостыл. – Я не хочу сказать, что мы не справимся с задачей с помощью имеющихся средств, но с ним мы обязательно добьемся успеха. Поэтому самым главным для всех нас является прикрытие Бумера от любых неожиданностей. Это задача первостепенной важности. Во время всего похода он должен находиться в середине колонны, где он менее всего уязвим. Если в пути что-то случиться, например, мы попадем в засаду, нужно следить, чтобы даже волос не упал с его головы. Поскольку предвидеть ход событий практически невозможно, я никому не ставлю персональную задачу по его защите, но каждый, кто в случае опасности окажется ближе всего к Бумеру, должен во что бы то ни стало обеспечить его защиту. Вот, кажется, и все. Больше мне нечего сказать. Теперь, прежде чем сесть в седла, задавайте вопросы, если они у кого-либо возникли...

И хотя Кавендиш высказался четко и ясно, Спиди задал вопрос, который, видимо, больше всего его беспокоил.

– Мне непонятно, как я смогу защитить Бумера или перехватить убегающего, если у меня нет оружия!

Кавендиш пожал плечами.

– Никто не заставлял тебя идти вместе с нами, ведь ты совсем недавно заявил, что можешь убить противника голыми руками. Так в чем же трудности?

– Я говорил о поединке и вовсе не имел в виду общее сражение!

– Это твои проблемы. Для меня ты просто связной и ничего более.

На губах негра зазмеилась нехорошая улыбка.

– Как бы вам об этом потом не пожалеть, – процедил он. – Если дело примет дурной оборот, вы недосчитаетесь лишнего воина, способного принести немалую пользу! Спросите об этом у Бумера и остальных парней!

По сути дела, Спиди был прав. Один лишний воин способен решить исход боя, перетянув чашу весов в сторону победы. Однако же Спиди мог воспользоваться обстоятельствами, чтобы свести личные счеты с Джагом и убить его, тогда операция рискует закончиться полным провалом, поскольку Джаг был настоящим бойцом, грозным противником и такая потеря была бы невосполнимой, как в плане стратегическом, так и в личном, поскольку между ним и Кавендишем уже установились тесные дружеские связи.

– Если бы все зависело от меня, то твоего и духу не было бы среди нас. Впрочем, если ты чувствуешь себя не очень уверенно, поворачивай оглобли и возвращайся обратно, от этого мне не будет ни жарко ни холодно. Наоборот, я буду очень рад. Что касается остальных, то они здесь не для того, чтобы размышлять, а чтобы выполнить поставленную задачу и подчиняться моей воле. Поэтому не рекомендую тебе мутить воду! Если ты хоть раз попытаешься внести смуту, я без лишних слов прикажу снести тебе голову мачете! Так что, вот тебе мой совет: сиди тихо и сделай так, чтобы я забыл о твоем существовании. А если хочешь защитить Бумера, ничто не мешает тебе закрыть его своим телом... если ты не сделаешь ноги при первом же выстреле!

С этими словами Кавендиш вскочил в седло, давая тем самым сигнал к отправлению.

Глава 20

Весь день они пробирались узкими горными тропами. Стоило лошади сделать один неверный шаг, и она скрылась бы вместе с всадником в бездне глубокого черного ущелья.

Несколько раз при прохождении особо опасных участков людям приходилось спешиваться и вести коней под уздцы, отворачивая их головы в сторону отвесной стены и не давая смотреть в бездну, – сами животные идти отказывались.

Лошадей ласкали, тихонько дули им в ноздри, шептали на ухо ободряющие слова, и только так, в гробовой тишине, изредка нарушаемой стуком падающих камней, продвигались вперед. Резкие порывы ледяного ветра – могучее дыхание гор – с завыванием врывались в узкое ущелье и заставляли всадников пригибаться к шеям лошадей, чтобы удержаться в седлах. Сами животные, напуганные беспрестанным ревом ветра, пряли ушами и приседали на задние ноги.

К счастью, вскоре ущелье осталось позади. Тропа расширилась, и теперь люди даже могли наслаждаться прекрасными пейзажами, разворачивавшимися у них перед глазами.

Глядя на простиравшиеся внизу долины, настоящие океаны зелени, пересеченные прозрачными реками, воды которых словно золото сверкали на солнце, Джаг подумал, что старому Патчу этот райский уголок пришелся бы по душе. Это был не тот рай, который он надеялся найти за Соляной Пустыней, но и этот край дышал покоем и негой. Хотелось верить, что здешние женщины пахнут травами и медом, а между ног у них – настоящее сокровище, а не гладкая пустота, как у девушек-сервиклонов.

Долины, похожие одна на одну, как две капли воды, тянулись бесконечной чередой и вскоре наскучили Джагу – повторение убивает интерес.

К вечеру отряд достиг подножия Сьерры. Впереди их ожидал еще один подъем, но это будет позже: сейчас им предстояло пересечь обширный равнинный участок, изобиловавший пустынями и болотами. Заметив естественную пещеру, Кавендиш отдал приказ спешиться и устраиваться на ночевку. Они должны были провести ночь в этом, самой природой устроенном, укрытии – оно идеально отвечало всем требованиям безопасности: один человек мог надежно обеспечить спокойный отдых всей группы.

Уставшие и опьяневшие от чистого свежего воздуха, люди без лишних слов занялись устройством лагеря. Лошадей быстро расседлали, стреножили и накормили, лишь после этого члены группы занялись собой. Не разжигая костра, они молча принялись за еду. Танцующее пламя костра всегда магически действует на людей, разогревает кровь и развязывает языки. В темноте же разговор как-то не клеился.

Кавендиш назначил караульных и определил время смены. Первым на пост заступил Клаймер – раб без специальности, которому было поручено заниматься лошадьми: когда штурмовая группа двинется к Палисаде на лодках, ему придется отвести лошадей за крепость в заранее установленное место.

Покончив с едой, каждый завернулся кто в спальный мешок, кто в шерстяное одеяло и почти мгновенно погрузился в глубокий целительный сон.

Джаг нервничал и держался начеку. Привыкнув к темноте, царившей в пещере, он не спускал глаз со Спиди, опасаясь, что тот решится приступить к активным действиям. Но у негра, вероятно, были другие планы, и, судя по его ровному дыханию, он уже крепко спал.

Несколько успокоившись, Джаг решил встать и сменить Клаймера. Раз уж его мучает бессонница, то пусть она принесет пользу другому.

Он расположился у самого выхода из пещеры и напряженно вглядывался в темноту, как вдруг почувствовал рядом чье-то присутствие. Это был Кавендиш. Он присел рядом, вытащил из нагрудного кармана сигару-медианитос и сунул ее в рот, но прикуривать не стал.

– Тоже не спится? – спросил Джаг.

– Я думаю о завтрашнем дне. Нам придется идти по открытой местности, а мне это не нравится.

– С одной стороны, это не так уж и плохо.

– Что ты хочешь этим сказать?

– По крайней мере, мы будем застрахованы от внезапного нападения.

– Слабое утешение, – заметил Кавендиш, сплевывая крупинку табака, попавшую на язык. – Больше всего я боюсь, что нас поджидают в хорошо замаскированной засаде, а на этой равнине мы будем заметны как муха, попавшая в стакан молока!

– Тогда, может быть, нам следовало бы двигаться всю ночь, а привал устроить уже в лесу...

– Я уже думал об этом, но неизвестно, что ждет нас в лесу, поэтому будет лучше, если мы доберемся до леса отдохнувшими и готовыми к любым сюрпризам.

После непродолжительной паузы, Джаг заговорил снова:

– Наверное, мне следует поблагодарить вас за поддержку в конфликте со Спиди.

– Это было единственно правильное решение. Но заранее всего не предусмотришь. Он будет ждать удобного момента. На твоем месте, я бы с ним не церемонился. Я бы спровоцировал его и прикончил. Никто тебя в этом не упрекнет.

Джаг нахмурился.

– Это не в моих правилах.

– Тогда он убьет тебя!

– Едва ли это ему удастся, ведь я решил жить.

Затем, без всякой логической связи с предыдущим разговором, Джаг неожиданно спросил:

– А что вы собираетесь делать потом?

– Когда потом?

– Когда мы доберемся до территории Драгна – владений сумасшедшего монарха.

– Во-первых, трудно сказать, попадем ли мы туда вообще, а во-вторых, ты слишком любопытен.

– Человек вашей закалки никогда не оставит седло. Мне трудно представить вас живущим только на доходы от ренты.

– И что из этого следует?

– Я думаю, что если вы покинете Галаксиуса, то только для того, чтобы заняться чем-то другим. Полагаю, вы скопили достаточно денег, чтобы найти себе занятие по душе.

Кавендиш надул щеки.

– Будем считать, что это твой и только твой взгляд на будущее.

– Вы не тот человек, чтобы закрывать глаза на царящий вокруг беспредел. Не думаю, чтобы вы с безразличием взирали на то, что творится в Империи на Колесах. Человек с такой независимой натурой, как ваша, не может ничего не чувствовать, ежедневно общаясь с рабами. Тем более, что нормальный человек вряд ли согласится с практикой поставки людей, специально откормленных для орды людоедов.

– Говори только за себя.

– Нет! Вы пошли на это неспроста, вами двигала какая-то другая, более важная в ваших глазах идея. Или я ошибаюсь?

– Это мое дело, а твои проблемы меня не касаются.

Джаг прочистил горло.

– А разве нельзя устроить так, чтобы наши интересы совпали?

– К чему ты клонишь?

– Вы помогаете мне порвать с Империей Галаксиуса, а я помогу вам в осуществлении ваших замыслов. По-моему, так будет справедливо, а?

– Вполне, если ты так считаешь.

– Значит, вы согласны?!

Но Кавендиш охладил пыл Джага.

– Я не видел еще никого, кто ушел бы, не простившись с Галаксиусом. По крайней мере, никого, кто носит Шагреневую Кожу. Разве что тех, кого выносят ногами вперед.

– С вашей помощью мне это удастся. Достаточно будет нейтрализовать Донка и заставить Галаксиуса...

– Нет! Я тебе уже говорил, что верен своему слову. Я также сохраняю верность своим работодателям и никогда не выступаю против тех, кто мне доверяет. Таков мой принцип, правило, которое я никогда не нарушаю. Я хочу открыто смотреть людям в глаза и не презирать себя всю оставшуюся жизнь. А ты предлагаешь мне как раз обратное.

– Я считал, что вы относитесь ко мне по-дружески, и мы могли бы составить прекрасную команду.

– Так оно и есть, ты мне нравишься, – признал Кавендиш, смягчаясь, – но пока наши пути не пересекаются. Если ты сумеешь освободиться, я с удовольствием возьму тебя с собой.

– Если бы я мог освободиться сам, я бы обошелся и без вас!

– Вот видишь – наши пути-дорожки никак не сходятся!.. Кстати, ты передал оружие, которое я дал тебе сегодня утром?

Разведчик имел в виду маленький пистолетик "дерринджер хай-стандарт" 22-го калибра, который Джаг спрятал в буханке кукурузного хлеба и передал Мониде.

Джаг молча кивнул, и Кавендиш добавил:

– Его называют "оружием последней надежды". Надеюсь, оно подтвердит свое название, – помолчав, он продолжил: – Даже освободившись из-под ига Галаксиуса, ты не станешь свободным. Этого не произойдет, пока ты будешь трястись за судьбу кого-то другого. Поверь мне, ты сам роешь себе яму.

– Я сумею освободиться сам, – отрезал Джаг. – Только сам. И не убегая от Галаксиуса, как вы мне предлагали сделать на станции Барага. Я добьюсь своего, даже если мне придется взорвать вагон, начиненный электроникой, управляющей шагреневыми кожами!

– Позволю себе дать тебе один совет: выбрось эту идею из головы, – сказал Кавендиш, поднимаясь, чтобы вернуться в пещеру. – Я точно не знаю, как работают эти ошейники, но могу сказать тебе со всей определенностью, что в случае взрыва блоков управления все шагреневые кожи моментально сожмутся до предела! Вот так-то, а теперь я иду спать. Постарайся не заснуть, и до завтра!

Оставшись один, Джаг попытался переварить полученную информацию, но вскоре ему стало ясно, что он окончательно запутался и просветов в вопросе ошейников не видно.

Единственным утешением для него было то, что Монида с Энджелом их не носили.

Глава 21

Рано утром их ждал сюрприз. Над всей долиной бушевал ураганный ветер, неся с собой тучи мелкой черной пыли.

– Это небольшая буря, – пояснил Салтилло. – Она возникает довольно часто из-за большого перепада дневной и ночной температур. Обычно она длится не более одного-двух часов.

– А откуда эта черная мука? – волновался Бумер, которого привела в шоковое состояние сама мысль о том, что ему придется дышать подобной дрянью.

– Это вулканический пепел из действующего в горах вулкана. Пепел скапливается в разных местах, а затем разносится сильными порывами ветра.

Эвфемизмы Салтилло отличались необычайным изяществом. То, что было для него маленькой бурей, порывом ветра, другим казалось чуть ли не ураганом.

– Продолжительность бури никогда не превышает двух часов? – спросил Кавендиш.

– В принципе, да. Иногда она длится дольше, иногда меньше.

– А какова максимальная длительность?

– Ветер может держаться целый день, но не больше.

Разведчик озабоченно покачал головой. Он не мог позволить себе потерять целый день. У них еще был запас времени, но не такой большой. Нужно было также учитывать, что впереди их могут поджидать и другие препятствия.

– Нужно выступать, – решил наконец он. – Прикройте лица шарфами, платками и подумайте также о защите лошадей! Чтобы не отбиться от группы, всем держаться за развернутую веревку!

Исполнив приказание Кавендиша, члены штурмовой группы покинули показавшееся теперь уютным убежище в скале и окунулись в настоящий ад.

Словно недостаточно было хлестких, сбивающих с ног порывов ветра, время от времени то там, то сям возникали бешено крутящиеся вихри, сдерживающие даже медленное продвижение вперед.

Мельчайшая пыль проникала всюду, набиваясь в рот и нос, оседала вокруг глаз густой кашей, которая тут же затвердевала, склеивая ресницы и веки.

Джаг все также замыкал колонну. Он старался не выпускать из поля зрения Спиди, так как боялся, что он воспользуется ситуацией, чтобы выполнить задачу, которую перед собой поставил.

В вихре черной мути трудно было различить даже кончик собственного носа, поэтому Джаг полагался только на натяжение веревки, соединявшей всех членов группы, а поскольку Спиди шел пешком, пеньковый канат опускался почти к самой земле. Только на этом основании Джаг мог сделать вывод, что Спиди находится на своем месте.

Испуганные лошади фыркали, ржали, и требовалось приложить немало усилий, чтобы успокоить их. В самый разгар бури лошадь Бумера дернулась в сторону и встала на дыбы. Подрывник вылетел из седла, как камень из пращи, но, слава Богу, лошадь не понесла, и инцидент был быстро исчерпан.

Буря стихла так же внезапно, как и обрушилась на долину. В считанные секунды небо очистилось, и яркое солнце вновь засверкало в голубой бездне.