Подразделения уже находились в первой траншее в готовности для атаки. В 9.00 в небо взвилась серия красных ракет. Тишина раскололась от грома артиллерийской канонады. На обоих берегах Великой взвилась фонтаном земля, смешанная со снегом, поплыли клубы дыма, которые закрыли от наблюдения передний край врага.
      Вслед за огневым валом двинулись вперед стрелковые подразделения, которые захватили первую траншею врага.
      Когда дым рассеялся, с наблюдательного пункта стало видно, как бойцы уже стремительно бежали от первой траншеи ко второй. Гитлеровцы пока не могли остановить наступающих.
      Поступил доклад от командира 232-го стрелкового полка, действующего на правом фланге дивизии. Его батальоны сбили противника с высоты 93,4 у западной окраины населенного пункта Ожидково, вышли на берег реки Великая.
      140-й полк, используя успех двух полков, наступающих на флангах, отбросил фашистские подразделения с рубежа Позолотино, Должино и также вышел на берег реки.
      Вечером я доложил командиру корпуса и командарму о выполнении поставленной задачи.
      Ночью успешный поиск провела разведывательная группа старшего сержанта Струкова. Разведчики захватили в плен офицера 1-го пехотного полка. В ходе допроса выяснилось, что фашистское командование готовит сильный контрудар с целью вернуть утраченные позиции. Гитлеровцы произвели частичную перегруппировку частей 15-й пехотной дивизии войск СС и подтянули 76-ю пехотную дивизию ближе к фронту. Получив эту информацию, мы предупредили командиров полков о готовящихся контратаках, приказали им всем находиться на своих НП, усилить наблюдение за действиями противника. Полковнику Добылеву было приказано подготовить неподвижный и подвижный заградительный огонь. Кроме того, мы решили с рассветом нанести несколько огневых налетов по вражеской обороне.
      Густой дым закрыл передний край противника от наблюдения с НП, но, по докладам наблюдателей из первой траншеи, расчеты наши оправдались. Огневые налеты были нанесены по частям противника, изготовившегося к атаке. Наши артиллеристы сорвали время наступления врага.
      Прошло около четырех часов, и только тогда вражеская артиллерия открыла сосредоточенный огонь, а в воздухе появилась авиация противника.
      Я и Добылев стояли рядом в одном окопе перед стереотрубами и наблюдали. Оба с тревогой ожидали фашистские танки. И вот в туманной дымке показались боевые машины, за которыми, прижимаясь к броне, бежала пехота. Наши артиллеристы поставили НЗО, а затем ПЗО.
      Стало ясно, что основные усилия противник сосредоточивает на флангах дивизии с целью отрезать наш первый эшелон от второго, а затем восстановить утраченные позиции.
      Полковник Добылев перераспределил артиллерию так, что она смогла вести огонь одновременно по двум направлениям.
      Несмотря на наш сильный заградительный артиллерийско-минометный огонь, упорное сопротивление подразделений, противнику удалось ворваться в первую, вторую, а местами в третью траншею. То здесь, то там завязывались рукопашные схватки.
      Фашистское командование для развития успеха ввело в бой свои ближайшие резервы. Обстановка накалялась. Кругом рвались снаряды и гранаты, трещали пулеметы, строчили автоматы, щелкали винтовочные выстрелы.
      С НП стало трудно разобраться в обстановке. Я приказал перебросить 14-й истребительный противотанковый дивизион на помощь 232-му полку. Командиру дивизиона поставил задачу - остановить танки врага.
      Позвонил командир 171-го полка и доложил, что у него на правом фланге, в селе Середкина Слепня, под натиском превосходящих сил врага первый батальон вынужден был отойти на восточную окраину.
      Я постарался объяснить Воронину сложившуюся ситуацию:
      - Максим Ильич! Противник усилил натиск на флангах дивизии. На вашем направлении он стремится прорвать нашу оборону и выйти навстречу своей группе, прорывающейся с другого фланга. Для этого и построили свои боевые порядки так: при поддержке сильного артогня впереди идут танки и самоходные орудия, за ними пехота. Сил у него, по-видимому, достаточно. Но мы должны во что бы то ни стало продержаться. На подходе танки 37-го танкового полка, пушки 1186 ИПТАП и подразделения второго эшелона. Комбату Заворохину передайте, что его поддержим всей артиллерией дивизии. Готовые атаку с танками. Задача: обрубить вражеский клин и восстановить положение. Вам ясно?
      - Ясно! Приступаю к подготовке контратаки.
      Вскоре предназначенные для контратаки силы сосредоточились в исходном положении.
      Командир 171-го стрелкового полка Воронин ознакомил командиров батальонов резерва непосредственно на местности с обстановкой, поставил задачи и увязал взаимодействие с танками и артиллерией.
      Тем временем противник проводил один артиллерийский налет за другим, бомбежку за бомбежкой по позициям, обороняемым батальоном Заворохина. Однако подразделение не отступило ни на шаг.
      Пороховой дым серым облаком затянул долину между высоткой, на которой был развернут наш передовой НП, и селом Середкина Слепня. Сквозь просветы в дыму в стереотрубу было видно, что батальон, а с ним и приданные подразделения держатся.
      "Молодец капитан Заворохин", - подумал я.
      Я знал, что незадолго до этого комбату попало от командира полка за оставление села Середкина Слепня, а вот сейчас он сдерживает превосходящие силы противника.
      В 16.00 взвилась вверх серия зеленых ракет. Это был сигнал на открытие артиллерийского огня.
      Когда артиллерия перенесла огонь в глубь боевых порядков врага, вперед пошли наши танки, за ними стрелка и пулеметчики.
      Все ближе и ближе наши войска подходили к берегам реки Великая. Впереди батальоны капитанов Заворохина, Лутовинова и танки подполковника Шило. На правом фланге поднялась цепь подразделений батальона майора Микерова.
      Фашисты были зажаты с трех сторон и несли большие потери от нашего флангового и перекрестного огня.
      Враг начал отходить, но на пути он напоролся на роту автоматчиков, которую мы недавно сформировали из партизан. Рота нанесла большие потери противнику.
      Командир 15-й пехотной дивизии войск СС, видя создавшуюся совершенно безвыходную обстановку, быстро, на машинах, перебросил из тыла свой резерв, но не успел развернуть его в боевые порядки. Перед ним появился батальон Микерова, а следом и батальон Заворохина. В итоге гитлеровцы приняли бой па невыгодной для них позиции.
      Рота старшего лейтенанта Стародубцева на лыжах, незаметно для противника, прошла через рощу и нанесла удар во фланг вражеского резерва. Гитлеровцы заметались: им, очевидно, показалось, что они попали в окружение. Соседняя рота лейтенанта Лекомцева атаковала батарею врага, которая еще не успела расставить орудия на огневых позициях. Атака была внезапной и стремительной. Гитлеровцы в панике разбежались, бросив орудия. Несколько солдат сдались в плен.
      Одновременно рота старшего лейтенанта Алешкина завязала рукопашный бой с эсэсовцами, которые не выдержали натиска наших бойцов. Спасая свою шкуру, они побросали оружие и бросились наутек.
      В итоге боя фашистские атаки были отбиты. Все попытки врага, наступая с флангов, соединиться в центре и окружить первый эшелон дивизии, не увенчались успехом, хотя враг использовал авиацию, артиллерию, танки.
      Когда солнце скрылось за верхушками деревьев, огонь стал понемногу затихать. По-видимому, гитлеровское командование исчерпало свои резервы и, по данным разведчиков и опросу пленных, не собиралось больше атаковать.
      Наступила ночь. Стрельба с обеих сторон прекратилась. Люди устали до предела. Каждому хотелось присесть и отдохнуть, поесть. Офицеры оперативной группы также с утра ничего не ели. Весь день повар красноармеец Блинник сидел на НП с термосом, чтобы покормить нас, но не было времени даже перекусить. Только теперь мы могла взять ложки в руки и приняться за завтрак, обед и ужин.
      В это время прибежал лейтенант Самусенков.
      - Товарищ полковник! Немцы перешли в атаку на нашу высоту, - доложил он.
      Я выскочил из блиндажа, за мной Добылев, Пташенко и все другие офицеры оперативной группы. На ходу расстегиваю кобуру, достаю пистолет. Совсем близко в белых маскхалатах цепь противника. Без стрельбы, тихо гитлеровцы идут в направлении нашего НП.
      Лейтенант Самусенков с ходу развернул взвод автоматчиков в цепь, и они, ведя огонь на ходу, двинулись навстречу врагу. Гитлеровцы залегли, открыли ответный огонь. Через некоторое время из-за нашей высоты показалась цепь батальона Ермолова из 140-го полка, которого мы вызвали по рации. Противник, видя, что внезапной атаки не получилось, поспешно отошел на исходные позиции. Утром мы собрали около сотни автоматов и винтовок, шесть пулеметов, восемь двенадцатикратных биноклей. На поле боя остался 31 раненый фашист, в том числе один офицер. Были и у нас потери. Тяжело ранило комбата Степана Дмитриевича Ермолова. Утром разведчикам удалось взять пленного. Он показал, что нашими снайперами убит командир 15-й пехотной дивизии войск СС. На боевом дежурстве в это время находились Зина Наумичева и Нина Гусева. Кто из них поразил гитлеровца, сказать трудно.
      Дивизия выполнила поставленную задачу. Отбросила противника за реку Великая. Теперь передний край проходил по ее берегу.
      Противник активности не проявлял. Мы дали возможность людям отдохнуть, привести себя в порядок, помыться в бане. Вместо валенок личному составу выдали сапоги: хотя ночи еще стояли холодные, днем солнце пригревало, сыро становилось на солнцепеке, на дорогах и в траншеях.
      Получили пополнение, распределили его по ротам, батареям. Люди занимались боевой подготовкой и отдыхали после 20 дней боев и переходов от Ловати до Великой.
      Атаки яростные те...
      Во второй половине марта на нашем фронте развернулась активная подготовка к наступательной операции. Войска выходили на исходные рубежи, создавались ударные группировки. Артиллерия занимала огневые позиции, танки сосредоточивались на главном направлении, строились новые наблюдательные пункты для оперативных групп. Офицеры проводили тщательную рекогносцировку переднего края противника.
      Командующий фронтом генерал армии М. М. Попов объезжал один за другим корпуса и дивизии. Беседовал с офицерами, расспрашивал о противнике, о состоянии наших войск, давал советы и указания. С ним мы делились буквально всем. Очень энергичный, всегда подтянутый, доброжелательный, М. М. Попов любил и уважал подчиненных.
      Главные события происходили в то время на других участках советско-германского фронта, но и на Северо-Западном тоже усердно готовились к наступлению.
      Задачу нашего фронта генерал армии Попов видел в том, чтобы прорвать сильно укрепленный рубеж обороны врага на берегу реки Великая и, не давая противнику передышки, разгромить ближайшие его резервы, наступая в направлении Карсава, Резекне.
      Войск и боевой техники для проведения этой операции было явно недостаточно. Плохо было с боеприпасами. К сожалению, Ставка не имела возможности в сложившейся тогда общей обстановке на фронтах выделить в распоряжение нашего фронта необходимые силы и средства, особенно танковые соединения. Все свои резервы и технику Ставка направляла на главные направления. Генерал армии Попов об этом знал и надеялся имеющимися силами добиться успеха.
      Открывая заседание Военного совета фронта, на которое были приглашены командующие армиями, командиры корпусов и дивизий, командующие артиллерией, генерал армии Попов предупредил, что операция предстоит очень сложная. Левый берег реки Великая сильно укреплен. Враг готовил линию "Пантера" тщательно. Построены дзоты, бункера соединены глубокими траншеями и ходами сообщения. Все оборонительные сооружения тщательно замаскированы. Ни одного дерева не было срублено. Немецкие солдаты настроены драться весьма воинственно...
      Докладывали командиры дивизий по порядку расположения своих соединений слева направо. Мне пришлось докладывать вторым. Начал с изложения характера обороны противника.
      - На первой позиции путем тщательного наблюдения разведки, а также по сообщениям пленных, в полосе наступления обнаружено 18 бункеров, связанных между собой траншеями полного профиля с пулеметными площадками.
      Попов прервал мой доклад и обратился к командующему армией:
      - Почему об этих бункерах неизвестно мне?
      - Требуется уточнение. Там очень много естественных холмов, и их можно принять за замаскированные бункера.
      - А ваше мнение? - обратился ко мне Попов.
      - Я докладываю о проверенных фактах.
      Попов приказал командующему артиллерией фронта генерал-лейтенанту П. Н. Ничкову:
      - Петр Никитич! Завтра уточните и доложите!
      Меня этот разговор не испугал, а наоборот, обрадовал. Появилась надежда получить дополнительные орудия для разрушения бункеров.
      Во время перерыва меня вызвал к себе член Военного совета фронта генерал-лейтенант Н. А. Булганин.
      - Садитесь, - предложил он, указывая на место рядом с собой. На столе лежала его рабочая карта.
      - Нанесите на мою карту все оборонительные сооружения противника, расположенные в вашей полосе наступления.
      Я быстро выполнил его приказ.
      Затем Н. А. Булганин задал еще несколько вопросов, касающихся обороны неприятеля, и отпустил меня.
      На другой день еще до рассвета в дивизию стали съезжаться артиллеристы. Последним прибыл генерал-лейтенант П. Н. Ничков.
      Все поднялись со мной на наблюдательный пункт, откуда хорошо просматривался передний край противника. Были подготовлены технические средства наблюдения. В это же время приехал командующий армией генерал Коротков. Начальство прильнуло к приборам, рассматривая передний край врага и отыскивая бункера. Я комментировал. Однако кто соглашался, что видит бункера, кто считал, что перед нами просто холмики. Петр Никитич Ничков слушал, но выводов не делал. После того как все высказались, он произнес:
      - Начнем, пожалуй!
      Полковник Добылев подал команду командиру батареи: "Огонь!" 85-мм пушка произвела четыре выстрела по одному из холмов, но лишь высоко вверх взметнулись комья земли.
      - Убедились? - спросил меня командующий артиллерией.
      - Никак нет.
      - Продолжаем! - сказал Ничков.
      152-мм пушка-гаубица выпустила пять снарядов. От последнего выстрела холм разбило, и показался бревенчатый угол. В бинокль было отчетливо видно, что это бункер.
      В дивизию было решено дать дополнительно артиллерию.
      После этого случая мы стали задавать себе вопросы: а что, если окажутся такие же бункера на второй и третьей позициях? Надо заранее, до наступления, обнаружить их. А как? Для этого необходимо заслать разведчиков в тыл врага. Да не обычных разведчиков, а знающих немецкий язык, обученных работе на рации, умеющих прыгать с парашютом.
      Майор Зорько рекомендовал двух разведчиков: старшину Козлова, опытного, смелого, физически крепкого. Второй был младший сержант Паршиков.
      Перед тем как забросить разведчиков в тыл врага, я долго беседовал с ними и убедился, что кандидатуры подходящие.
      Накануне вылета Козлов и Паршиков переоделись в немецкую форму. Самолет По,-2 с разведчиками вылетел с аэродрома в одном строю с ночными бомбардировщиками - в целях маскировки.
      В два часа ночи прошли передний край противника с заглушенными моторами. Послышался грохот от разрывов авиабомб. Фашисты не стреляли. Видно, боялись себя обнаружить. По-2 отделился от общего строя и ушел в район озер Стречно. Через несколько минут разведчики радировали:
      - Благополучно приземлились.
      - Все? - спросил Зорько.
      - Все, - последовал ответ.
      Наступили томительные часы ожидания. Фронтовикам известно, как они мучительны.
      - Вот так же мы и тогда переживали, когда забрасывали в тыл врага разведчика Герасима Пяткова, - начал вспоминать Зорько.
      - А как это было? - спросил подполковник Хромов.
      - Передний край обороны, - рассказал Зорько, - проходил севернее деревни Редцы и упирался в Ловать. Перед ним было сплошное минное поле, а впереди проволочное заграждение. Лесные массивы затрудняли проведение разведки наблюдением. Сведения о противнике были, но они нуждались в уточнении. Гитлеровское командование то и дело подбрасывало подкрепления, часто сменяло части и даже соединения.
      В тыл врага направили Герасима Пяткова. Перед ним поставили необычную задачу: пересечь линию фронта под видом перебежчика, войти в доверие к немцам и, пользуясь этим, разведать их оборону.
      Пятков перешел к гитлеровцам и заявил, что добровольно сдается. Его допрашивали, уточняли, выясняли и наконец пригласили за стоя. На столе стояла тарелка с большим куском сала, рядом лежали хлеб, вилка и нож.
      - Посмотрим, кто он? - произнес офицер по-немецки. Пятков понял проверяют. Взял кусок сала, с жадностью начал рвать его своими крепкими зубами. Гитлеровец не выдержал:
      - Швайн! - брезгливо прошипел он.
      Герасим хорошо владел немецким языком, все понял, но сдержался. Немцы оставили его пока у себя.
      Пятков ваял да и сшил на досуге сапоги командиру 56-го егерского полка. Начальству они понравились, и командир полка решил оставить Пяткова в помощь своему ординарцу. Герасим мог свободно передвигаться по всей линии обороны. Рыбачил с фельдфебелем. Ухой они угощали командира полка. Тот был доволен. А когда сведения были собраны и похищены секретные документы полка, Пятков с фельдфебелем пришли к обрыву, где обычно удили рыбу. Забросили удочки. Рыба начала клевать. Фельдфебель, вытягивая леску, наклонился над водой, и в этот момент Герасим, ударил его по затылку. Немец упал в воду.
      Пятков через заросли пробрался к переднему краю вашей обороны, где его регулярно ожидали наши бойцы. За мужество и отвагу, за ценные сведения государство наградило старшину Герасима Петровича Пяткова орденом Ленина.
      Козлов и Паршиков с рассветом приступили к выполнению задания. Вначале обнаружили траншею полного профиля на высоте Чертова Гора, которая тянулась к высоте 77,8 с открытыми пулеметными площадками, с дзотами и бункерами, не занятыми личным составом. Через 400 метров - вторая траншея. Попадались и здесь бункера без гарнизона. В одном из них, в лесу, остались ночевать. Отсюда установили наблюдение за дорогой Ануфриево - Гнилуха. По дороге шло оживленное движение к фронту и с фронта. Эти сведения немедленно передавались по рации к нам в штаб.
      Выполнив задание, оба разведчика благополучно вернулись. Похудевшие, небритые, усталые, они пришли на наш наблюдательный пункт. Поев и выпив по несколько кружек чая, они стали докладывать. В основном говорил старшина Козлов, а Паршиков иногда вставлял в рассказ два-три слова. Надо сказать, что собранные разведчиками сведения о противнике, да еще перед наступлением, были для нас весьма важны.
      22 марта мы получили боевой приказ: 182-я дивизия форсирует реку Великая и наступает в направлении высоты 63,8, Стержнево с ближайшей задачей уничтожить противостоящего противника и выйти на рубеж Глыжно, Чертова Гора.
      На следующее утро были собраны командиры частей дивизии и приданных средств в расположении роты старшего лейтенанта Лекомцева. С его НП хорошо просматривался передний край противника. До первой траншеи было метров 150. По вечерам оттуда была слышна речь на латышском и немецком языках. Я не раз приходил в роту Лекомцева и хорошо изучил местность и расположение неприятельских позиций, во многие командиры были на этом наблюдательном пункте первый раз. Я расположил их в порядке справа налево, как будут расположены части на исходном рубеже для атаки. Сам встал в середине. Рядом со мной старший лейтенант Лекомцев.
      Приступили к рекогносцировке. Прямо перед нами за рекой лежала роща, мы ее называли - Круглая. В центре ее - высота с сосновым лесом, вытянувшаяся в нашу сторону. Было что-то в ней похожее на кинжал. Высоту мы так и назвали Кинжал. Оборона главной полосы строилась по принципу опорных пунктов, расположенных на командных высотах, и в населенных пунктах, подготовленных к круговой обороне. Оборонительные позиции были оборудованы сооружениями полевого типа с отдельными элементами долговременной обороны.
      Первая траншея проходит по берегу реки. На отдельных высотах, примыкающих к берегу, расположилось боевое охранение. Перед первой линией траншей проволочное заграждение и минное поле. Вся полоса обороны неприятеля изрезана траншеями и ходами сообщения. Поверхность земли покрыта холмиками, под которыми скрыты дзоты и бункера. Но нас особенно беспокоила высота Кинжал.
      Вторая позиция проходила перед дорогой Ануфриево - Гнилуха, ее с НП не видно было. Просматривались только отдельные участки. Пленные рассказывали, а наши разведчики подтверждают, что она сильно укреплена. В полосе наступления дивизии находится стык между латышским и немецкими полками. Вторые эшелоны противника расположены за дорогой и в лесу. Гитлеровцы размещены в теплых землянках и могут быть введены в бой сразу же после прорыва первой позиции. Где находится дивизионный резерв - пока неизвестно.
      После тщательного изучения обороны противника я поставил задачи подчиненным:
      - 232-й стрелковый полк майора В. И. Лейпунова наступает в направлении Должино, Овечкино. Задача - овладеть рубежом Уткино, Волково и выйти на рубеж Белякове, Овечкино.
      Лейпунов, новый командир полка, заменил Емельянцева. Этот 32-летний, среднего роста, плотно слитой из мускулов офицер был смел в бою, решителен. В любой самой сложной обстановке мог принять наиболее разумное решение. Командовал ротой, батальоном, был заместителем командира полка. Имел хорошую военную подготовку.
      Не было у меня никаких претензий и к полковнику Емельянцеву. Это тоже был отличный командир полка.
      Связавшись вскоре с кадровиками, я узнал, что Емельянцева назначили командиром 63-го гвардейского полка 33-й стрелковой дивизии. И там он показал себя только с положительной стороны. 63-й стрелковый полк прорывал оборону врага на реке Одер и наступал к Берлину, одним из первых ворвался в столицу фашистской Германии.
      Но вернемся к событиям на реке Великая.
      Я поставил задачу командиру 171-го полка подполковнику Воронину:
      - Ваше направление наступления - высота 96,0. Ближайшая задача - захватить Чертову Гору. В последующем наступать на Малые Погребы...
      После отдачи устного боевого приказа мы приступили к проигрыванию предполагаемых действий противника. Я поставил вопрос перед командирами:
      - Как, товарищи, по-вашему, поведет себя противник на высоте Кинжал, когда мы выйдем на рубеж Глажино, Симушково?
      - Безусловно, контратакует во фланг дивизии, в первую очередь моего полка, - уверенно сказал командир 232-го полка майор В. И. Лейпунов.
      - Нет, - возразил ему подполковник Воронин, - будет удерживать этот узел сопротивления до последнего патрона. Сосредоточит огонь по флангам и тылам наступающих.
      - Может быть и первый, и второй вариант, - подчеркнул я. - В лоб мы взять высоту Кинжал сразу не смогли бы, она прекрасно связана огнем с высотой Чертова Гора. Если брать, то надо брать обе высоты одновременно. Надо исключить лишние потери. Начнем обходить опорные пункты одновременно с двух сторон, а Чертову Гору держать под сосредоточенным артиллерийско-минометным огнем. Тогда противник наверняка перейдет к обороне. А если попытается контратаковать, то нам с ним будет легче справиться.
      Потом мы еще раз детально отработали задачи полков, вопросы взаимодействия пехоты с артиллерией, ввода второго эшелона дивизии. Рассмотрели все, что касалось управления и связи. Установили время разминирования, проделывания проходов в проволочных заграждениях. Наметили сигналы: зеленая ракета - атака, белая - прекратить огонь и обозначить себя, красная - вызов огня.
      Кроме того, присутствовавший здесь же инженер 14-го гвардейского стрелкового корпуса подполковник А. Г. Егоров сообщил о том, что подразделения 2-го армейского инженерного батальона майора Н. А. Стасюка в ночь перед наступлением проделают во льду реки Великая майну (свободное ото льда пространство) для наводки паромной переправы под грузы до 30 т и в ходе наступления будут обеспечивать переправу войск через реки, вести разградительные работы. Корпусной инженер сообщил также, что он и майор Н. А. Стасюк уже произвели рекогносцировку реки, определили места переправ и подъездные пути, что саперы готовы к выполнению задания.
      О мастерстве саперов 2-го армейского инженерного батальона я хорошо знал по предыдущим боям и был доволен, что командарм Г. П. Коротков направил в полосу действия дивизии подразделения майора Стасюка.
      И в этот раз, получив задание без шума убрать на реке лед в тех местах, где намечались паромные переправы, командир 2-го армейского инженерного батальона майор Стасюк предложил ночью, накануне дня наступления, распилить лед поперечной пилой, а затем пропустить отрезанные куски вниз по течению под сплошной лед. Так и было сделано. Задание было выполнено успешно и без демаскирующих взрывы звуков. Этот способ в данной обстановке был единственно правильным.
      В этом мы убедились, когда узнали, что произошло в полосе наступления соседней 22-й армии. Там поступили иначе - подрывали лед. В результате образовалась ледяная смесь, которую было невозможно за короткое время ни пропустить под лед, ни выбрать на поверхность. В установленные сроки оборудовать паромную переправу соседям не удалось, и наступление было сорвано.
      Впоследствии я узнал, что за проявленные находчивость, мужество и отвагу в боях на реке Великая майор Н. А. Стасюк был награжден орденом Отечественной войеы I степени, а за умелую организацию боевых действий инженерных подразделений и личную отвагу в боях за освобождение Прибалтики - орденом Александра Невского.
      После получения необходимых указаний офицеры поспешили каждый в свою часть.
      "Лейпунову будет трудновато, - сказал я командующему артиллерией. - Самое важное направление у него. От успеха 232-го полка будет зависеть выполнение задачи дивизией. Полковник Добылев, надо держать под сосредоточенным огнем высоту Кинжал и одновременно Чертову Гору..."
      Косматое холодное солнце садилось в лес. Я поехал на свой НП. Обзор оттуда был хорошим: до второй и третьей траншей - видно почти все, а чтобы увидеть дальше, надо было взбираться на дерево, оттуда видна полностью первая позиция - три траншеи и вторая - две траншеи противника. На площадке, оборудованной па дереве, круглосуточно дежурят офицеры штаба дивизии и обо всем замеченном докладывают мне или полковнику Тарасову. Да и я, и начальник штаба время от времени поднимались туда.
      Подготовка к наступлению между тем шла полным ходом. 24 марта части стали занимать исходное положение для атаки. Передвигались только ночью, со всеми мерами предосторожности. Первой заняла позицию артиллерия. В следующую ночь пехота. На дорогах подразделения встречали офицеры штаба, направляя на намеченные им позиции.
      В ночь на 26 марта бойцы нашей 182-й и соседа справа 208-й дивизии 14-го гвардейского корпуса незаметно для врага перебрались по подтаивающему льду реки под обрывистый правый берег на участке Глыжина, Кузовиха. Левее готовились к атаке части 26-й дивизии 22-й армии.
      В 7 часов 10 минут 26 марта грянула наша артиллерия, которая вела огонь в течение 80 минут. В 8 часов 30 минут вверх взмывают зеленые ракеты. По заранее подготовленным 8-метровым лестницам бойцы взбираются на обрывистый берег и атакуют врага. Стрелки, несмотря на сопротивление врага, преодолели первую траншею, безостановочно продвигались вперед. Переправившиеся танки быстро догнали цепь наступающих.
      Огневой вал артиллерии по сигналу командиров наступающих полков переместился в глубь противника.
      К 11 часам первая и вторая позиции врага были прорваны.
      Вторые эшелоны полков очищали захваченные траншеи, дзоты от оставшихся там солдат противника. Выбиваясь из сил, артиллеристы тянули орудия, стараясь не отставать от пехоты. Связисты наладили связь.
      Я перешел на левый берег, где уже оборудовали новый НП дивизии. Привели пленного офицера из 39-го пехотного полка 15-й пехотной дивизии войск СС. Я спросил:
      - Какая задача была поставлена вам?
      - Мы должны были удержать узел сопротивления до подхода резервов. Они должны были перейти в контратаку, но опоздали.
      Все данные, приведенные в донесениях разведчиков старшины Козлова и младшего сержанта Паршикова, подтвердились. Бункера, дзоты на высотах Кинжал и Чертова Гора представляли собой маленькие, хорошо оснащенные крепости с взаимоперекрывающей системой огня. И конечно, лобовая атака этих опорных пунктов могла привести к большим потерям. Лейпупов тогда приказал батальонам обходить высоту Кинжал. Гитлеровцы, засевшие на высоте, не проявили при этом особого беспокойства. Никаких попыток выйти из окружения с их стороны не было. Думается, что они надеялись на подход тактических резервов.
      Но время шло, а ожидаемая подмога не приходила. Теперь окруженным подразделениям противника ничего не оставалось делать, кроме как искать разрывы между наступающими подразделениями, через которые можно было бы пробиться на запад. Но найти эти разрывы в наших боевых порядках мало кому из них удалось, большая часть фашистов на высоте Кинжал была уничтожена, а часть взята в плен.
      Батальоны 232-го полка после этого подтянулись на линию подразделений соседних полков.
      Одним словом, на первых порах результаты наступления превзошли наши ожидания. Войска сумели выполнить задачу дня примерно к 14 часам. Вместе с соседями полностью овладели 1, 2 и 3-й позициями главной полосы обороны врага. Тем самым были созданы благоприятные условия для ввода наших оперативных резервов, но они в это время не были введены - находились на слишком большом расстоянии от первого эшелона. Да и сделать это было непросто. Весна буйствовала. Развезло все дороги, проходимость резко снизилась.
      Однако вернусь к событиям 26 марта. Около 14 часов в воздухе появилась авиация противника, которая нанесла бомбовый удар по нашим боевым порядкам. Ударила немецкая артиллерия. При поддержке десяти танков фашисты перешли в контратаку, но мы ее отбили, как и все последующие.
      В ночь на 27 марта противник сумел подтянуть резервы из глубины к захваченному нами плацдарму.