Манчестер Блю

– А ты что там делаешь?

Бурн почесал переносицу.

– До чего же вы, бобби, все одинаковы. Только и знаете, что задавать вопросы.

– А чего же ты хочешь? Никто – ни общественность, ни министерство внутренних дел, не позволит нам оставаться в стороне. Боже, стрелять в прохожих! Уму непостижимо!

– Как-то вышло из-под контроля.

– Это не Ольстер.

– Ольстер – это совершенно особое место. Шесть графств.

– Оставь риторику. В Белфасте вы не допускаете ничего подобного.

– Ну ладно тебе.

– Как это ладно? После того, что произошло. Это что, ваша официальная политика?

– Нет.

– Потому что если «да», то я не смогу остановить...

– Я же сказал «нет». Это не официальная политика, можешь мне поверить.

– Итак, что же все-таки произошло?

– Китаезы явились в Мосс-Сайд, чтобы проучить черномазых. А те, взбешенные неожиданным нападением, решили отомстить и стали стрелять по машинам. Со своим комплексом неполноценности они считают, что весь мир ополчился против них.

– Ты уверен, что так и было?

– Так и было.

– А что ты делаешь в Мосс-Сайде?

Немного помолчав, Бурн вздохнул. Придется сказать правду, если он хочет, чтобы Манчестер Блю ему помог.

– Наркотики.

– А я считал, что католики против наркотиков.

– Старая гвардия была против. Но это легче, чем грабить банки. Да и прибыль больше. Причем, намного.

– По нашим сведениям, никаких наркотиков из Белфаста не поступает, – холодно произнес Манчестер Блю.

– Можете доверять им, если хотите.

– Потому что груз проще переправлять через Ла-Манш на паромах. Какой смысл ввозить наркотики через один из самых строго охраняемых городов мира? Если бы я этим занимался, я бы выбрал пути полегче.

Бурн рассмеялся:

– Вы верите в то, во что хотите верить.

– Как, черт возьми, получилось, что вы связались с этим?

– В Белфасте всегда было мало наркотиков. Не то что в Дублине. Там этим заправляло одно семейство. Как-то его представители явились в Белфаст и попытались навязать нам сделку. Мы отказались, тогда они обратились к АОО[14]. Узнав об этом, мы пригрозили семейству. Они оказались рассудительными и вернулись обратно в Дублин. Тогда мы подумали и решили, что у нас нет выбора. Если мы не займемся этим делом, то займутся протестанты. Вот так и началось.

– Тогда тем более вам совершенно ни к чему привлекать к себе внимание взрывами бомб и стрельбой по прохожим, – отрезал Манчестер Блю.

– Я не знал о взрыве на Портленд-стрит. Это какая-то другая ячейка. В соответствии с правилами, между ячейками нет никакой связи.

– Если так пойдет дальше, будет объявлено чрезвычайное положение и введут войска.

– Ты не должен этого допустить.

– Но что я сделаю один?

– Этого допустить нельзя. Иначе взрывов будет больше. Мы выиграем в любом случае.

– Хорошо, – вынужден был согласиться Манчестер Блю. – Пока будет задействована лишь полиция. Но только не дай Бог, если произойдет еще что-нибудь.

– Я могу остановить Мосс-Сайд. Но что касается других ячеек, здесь я бессилен.

– Так дело не пойдет.

– Я не знаю, кто там у них в АБП. – Бурн имел в виду Активные боевые подразделения ИРА, которые занимаются подготовкой и осуществлением террористических акций в стране. – Они получают приказы непосредственно из Белфаста или Дублина. У них есть список номеров таксофонов, по которым раз в неделю они должны ждать звонка. Часто бывает так, что вообще никто не звонит. Поэтому их практически невозможно выследить. Такие вот дела. Но это не должно тебе мешать.

– Я сказал, все останется под контролем полиции. Если только вы не...

– Не мы, а китайцы. Вот кого надо остановить.

– А нечего их трогать.

– Ладно, не будем. Если они сами не полезут.

– Этого я гарантировать не могу.

– Поговорите с ними. Надавите, – настаивал Бурн.

– Уже говорили. И предупредили, что, если Триады будут продолжать в том же духе, мы будем вынуждены предпринять против них более жесткие меры.

– С кем вы разговаривали? – Бурн явно надеялся услышать имя, чтобы потом расправиться с этим человеком.

– Мы встречались со старейшинами китайской общины. – Манчестер Блю решил не называть имен. – Мы не знаем, кто руководит Триадами, и надеялись, что наши слова будут им переданы. Кстати, почему ты думаешь, что это дело рук китайцев?

– А кого же еще?

– Но ты не уверен.

– Никто ничего не видел, кроме их идиотских масок.

Манчестер Блю решил не говорить Бурну, где были найдены автомобили.

– Почему вдруг китайцы заявились в Мосс-Сайд? Ведь какое-то время все было спокойно.

– Вот ты бы мне и сказал. Ты же у нас полицейский. Или ты что-то скрываешь?

– Ничего такого, чего бы ты не знал, – солгал Манчестер Блю. По крайней мере, им ничего не известно о Маршалле. – Я подумаю, что можно сделать с китайцами.

– Чего там долго думать! Надо действовать.

– Не торопись! Нам обоим есть что терять.

– Ну нет. Если дело сорвется, я уеду домой. А тебе деваться некуда: твой дом здесь.

* * *

Вилмслоу

Брокерский район

Чешир

– Где ты был? – спросила Тесса Соулсона, когда он вошел в кухню.

– Так, прошелся, – ответил он, снимая пальто. Затем подошел к ней и поцеловал.

– В такой туман?

– Мне нравится туман. В нем как-то растворяются все твои неурядицы. Да нет, я отпустил Пола на ночь и доехал до дома сам.

– Ужинать будешь?

– Нет, спасибо. Но с удовольствием выпил бы глинтвейна.

Она налила два стакана красного вина, добавила туда лимон и корицу, затем поставила стаканы в микроволновую печь, захлопнула дверцу и включила режим времени. Она была уверена, что отец внимательно наблюдает за ней.

– О чем ты думаешь?

– О том, что иногда забываю о тебе. О том, что жизнь проходит. Я тебя редко вижу, Тесса, и скучаю.

– Ну что ж, сегодня я дома. Устроим вечеринку а-ля папа с дочкой.

– А это еще что такое?

Она пожала плечами:

– Не знаю. Но звучит неплохо.

– Ты что, смеешься надо мной?

– Конечно нет.

– Я рад, что ты сегодня дома.

– Был трудный день, судя по тому, что я прочитала.

– Кошмарный день.

– Что происходит, папа?

– Я и сам хотел бы знать. А что говорят у вас в конторе?

– Тоже ничего не знают. Но нервничают.

– Почему?

– Похоже, скоро начнут стрелять в нас, бобби.

– Хотелось бы сказать, что до этого не дойдет. – Соулсон пожал плечами и уселся за кухонный столик. – Но не могу.

– Эти взрывы, стрельба. Они как-то связаны?

– Скорее всего, да. – На стене зазвонил телефон. – Черт!

– Не снимай трубку. – Послышался отрывистый сигнал микроволновой печи, она открыла дверцу и достала два стакана.

– Ты же знаешь, это невозможно. – Он встал и снял трубку. – Соулсон.

– Это я, шеф, – сказал Армитедж. – Я организовал встречу на завтра. На ферме.

– Хорошо.

– Ты хочешь, чтобы Пол тебя отвез?

– Нет. Еще есть что-нибудь?

– Девушка. Наш агент. – Армитедж имел в виду Джилл Каплз.

– Так. И что?

– Ее видели выходящей из отеля «Мидленд». Она провела там ночь. – Армитедж не сказал, что это он сам видел ее.

– Почему?

– Понятия не имею. Но решил пока не торопиться с выводами.

– Что-нибудь еще?

– Нет. Пока все спокойно. Вооруженный отряд охраняет район и останется там на всю ночь.

Соулсон фыркнул:

– Мы даем пищу репортерам. В таком тумане снайперы ничего не разглядят.

– Это самое лучшее, шеф. Так, на всякий случай.

Соулсон наблюдал, как Тесса принесла два стакана, поставила их на стол и села.

– Я тут выходил прогуляться. И кое о чем подумал.

– Так?

– Нужно, чтобы разведывательный отдел снова занялся наркотиками.

– Я организую это завтра утром.

– Спокойной ночи, Рой.

– Спокойной ночи, шеф.

– Как-то ты с ним резковато, – сказала Тесса.

– С Роем все в порядке. Просто иногда его нужно подталкивать. – Соулсон снова сел за стол, взял стакан и отпил из него. – Вкусно. Ужасно вкусно.

– Даже приготовленный в микроволновке?

– Пробирает похлеще, чем кочерга из огня.

Она взяла его руку и сжала ее.

– Иногда мне бывает интересно, ты что, специально ищешь неприятностей или они сами тебя находят.

– Что ты имеешь в виду?

– Насколько я помню, ты всегда со всеми споришь.

Он усмехнулся:

– Приходится. Для карьеры.

– Но другие начальники полиции не сделали и половины того, что сделал ты.

– Если меня все время подталкивать, то, возможно, я преуспел бы еще больше.

– Тебе не одиноко?

– Что? С тобой?

– Но этого явно недостаточно.

– Это все, что мне нужно.

– Наверное, иногда тебе хочется, чтобы здесь была мама или чтобы семья была побольше, а не только я да дедушка.

– Это невозможно. Поэтому что об этом думать?

– И даже когда ложишься спать?

– Она всегда со мной.

– Всегда?

– Всегда.

– Но прошло столько лет.

– Мэри никогда меня не покидала.

– Я иногда думаю, почему ты снова не женился?

– Не хочу.

– Говорят, поэтому ты такой суровый, – сказала Тесса осторожно.

– Это у вас в конторе так говорят?

– Люди, которые верят в тебя.

– Они действительно верят?

– Большинство. Мало кто из бобби сомневается в том, что ты всегда готов встать на их защиту.

– И все равно говорят, что я слишком суровый.

– Потому что у тебя, кроме полиции, никого нет.

– У меня есть ты.

– Этого недостаточно. Полиция заменила маму.

– Это они так говорят?

– Да.

– Ну а ты?

– А я согласна.

Какое-то время он сидел молча. Ей было невдомек, что сейчас он думал о своем брате, ее дяде, о котором она ничего не знала, о Верховном Экзекуторе из их рода. Необузданном Джимми Соулсоне. Если и было между ними что-то общее, то это любовь к Мэри. Он вспомнил, как она защищала его в те далекие годы, почти как сына.

– Неужели у тебя никогда не было потребности в женщине? – прервала Тесса его мысли.

– Нет. – И это была правда. Несколько лет назад, когда был еще сержантом, он чуть не связался с молоденькой проституткой – ей не было и двадцати. Он увидел ее возле Манчестер-роуд, где она ловила клиентов. После работы быстро переоделся в штатское и поспешил к тому месту. Покрутившись возле нее какое-то время, он все-таки осмелился и предложил ей пойти с ним. Она согласилась за пять фунтов. Они приехали на глухую улицу и припарковали машину в ряду автомобилей с запотевшими окнами. В последнюю минуту он запаниковал и не смог заставить себя вступить с ней в половую связь. Он грубо вытолкнул ее, уже со спущенными трусами, из машины и поехал домой. В первый раз он был так близок к измене Мэри. Он примирился с тем, что никто уже не доставит ему такого удовлетворения, как она. В этом было что-то хорошее, что согревало его в минуты одиночества. И она всегда была для него живой, единственной партнершей на всю жизнь.

– Никогда? – настаивала Тесса.

– Я замечаю красивых женщин, стройные бедра, – пошутил он. – Я не каменный. Но у меня есть все, что мне нужно. И ты не права. Ты возмещаешь мне Мэри.

– В один прекрасный день я выйду замуж. Я хочу иметь детей, папа.

– Я не буду тебе препятствовать.

– Но я все равно буду о тебе беспокоиться.

– Из меня получится хороший дедушка. Лучше, чем отец.

– Ты отличный отец. – Она наклонилась через стол и поцеловала его. – Самый лучший, какой только может быть. – Она снова села. – Почему ты отстранил разведывательный отдел от наркотиков?

Он усмехнулся: она всегда меняла тему в момент, когда, казалось, между ними устанавливались близкие, доверительные отношения. Она унаследовала это от него, не от Мэри.

– Тогда меня больше беспокоили взрывы. Мне хотелось побыстрее провести расследование. – Неожиданно он вспомнил слова Армитеджа. – Твоя подруга Джилл Каплз, которая работает в разведывательном отделе, что она из себя представляет?

– Много работает. По-настоящему предана своему делу.

– Она замужем?

– Нет. А что? Она тебе нравится?

– Слишком молода для меня. Она совсем не похожа на полицейского. Скорее на женщину, которая любит наслаждаться жизнью.

– Не верь этому. Работа для нее на первом месте.

– У нее в полиции ни с кем нет романа? – осторожно спросил он.

– Нет. Она любит развлекаться в свободное от работы время. У нее был кто-то. Кажется, американец. Когда она туда ездила. Обычно она излишне не откровенничает. Но я чувствую, что у нее с ним что-то серьезное.

– Хорошая интуиция для полицейского. Почему ты с ней дружишь?

– Мне она просто нравится. Я никогда не считала ее своей подругой, потому что я твоя дочь.

– Иногда я забываю об этом. О том, что это связывает тебя.

– Да ничего. Я привыкла, но не больше.

– В общем-то, все мы чем-то связаны. Ладно, пора спать, дорогая. Мне нужно выспаться, чтобы быть готовым к тем трудностям, которые ожидают меня завтра.

– Счастливый! Ты умеешь спать спокойно.

В девяти милях от них Маршалл, договорившись по телефону о дальнейших действиях, тоже лег в постель.

Он спал как убитый.

Не надо торопить наступление рассвета, утром он проснется и будет готов встретить новый день.

14

Мысли, не дающие покоя

Госпиталь Бетесда

Мэриленд

По его просьбе принесли документы – три большие коробки, заполненные папками.

Ронейн, тихо лежа на кровати, наблюдал, как в его обитую звукопоглощающим материалом палату, осторожно ступая ногами в носках, вошли двое мужчин с коробками в руках. На их лица были надеты марлевые маски.

Первым вошел Питер Смит, а следом за ним Грег Дейли из разведывательного отдела Эль-Пасо. Неплохие ребята, которых Ронейн уважал и которым доверял. Однако прежде всего они несли ответственность перед УБН, и Ронейн не забывал этого.

– Куда лучше поставить? – спросил Смит.

– Сюда, напротив, чтобы мне не поворачивать голову, – последовал ответ.

Они медленно пересекли комнату и осторожно опустили коробки у кровати. Затем с такой же осторожностью поднесли два пластмассовых стула с резиновыми колпачками на ножках. Убедившись, что все готово, они сели.

Ронейна это забавляло. С некоторых пор он стал находить развлечение в поведении своих немногочисленных посетителей. Конечно, неожиданные и громкие звуки отдавались резкой болью в его обнаженных нервных окончаниях, однако ему доставляло удовольствие утрировать ситуацию, наблюдать, как сильные, здоровые мужики осторожно ходят вокруг него на цыпочках, будто мыши вокруг спящего кота.

– Сожалею, что доставил вам беспокойство.

– Ничего, все нормально, – произнес Смит приглушенным голосом, каким они все говорили в этой палате. – Я слышал, ты идешь на поправку.

– Уже немного лучше. – Ронейн не стал объяснять, что пройдет восемь месяцев, прежде чем открытые нервные окончания покроются кожей.

– Жарковато здесь.

– Ничего не могу поделать. Меня это вполне устраивает. – Тепло и влажность помогают легче переносить боль.

– Ты готов? – Смит всегда был нетерпелив.

– Да.

– Откуда начнем?

– Пожалуй, с Эль-Пасо. С самого начала.

Смит кивнул и стал просматривать папки из первой коробки. Найдя то, что искал, положил документы на колени и открыл первую папку. В ней лежала стопка фотографий, он начал одну за другой показывать их Ронейну.

– Все это было снято на пограничном посту до и после попытки провезти наркотики. Крупным планом – трупы убитых во время перестрелки курьеров, в том числе водителя грузовика. А здесь снимки прохожих в толпе, может быть, ты кого-нибудь узнаешь.

В третьей пачке фотографий Ронейн увидел того, кого искал. Бородатый, лохматый мужчина среди пешеходов, переходящих границу. Одетый как мексиканец, он выглядел скорее латиноамериканцем, чем техасцем.

– Отложите вот это, – сказал он, стараясь при виде своего палача и убийцы Бетти не впасть в состояние шока. Ронейн закрыл глаза и представил, будто он ест ванильное мороженое, сидя в снегу на Северном полюсе. Эта картина помогала ему снизить температуру тела. Несколько раз его пронзила острая боль, но он сумел с ней справиться. Почувствовав некоторое облегчение, открыл глаза. – У меня это часто случается, – произнес он извиняющимся тоном.

– У нас есть время. Не торопись.

– Все прошло. – Он сказал неправду, но нужно было занять мысли чем-нибудь, вызывающим меньшие страдания.

– Кто это на фотографии?

– Пока просто отложи ее. Давай будем делать по-моему. Я не хочу отвлекаться, ладно?

Смит кивнул и отложил фотографию в сторону. Он продолжал медленно показывать остальные снимки, изредка останавливаясь по знаку Ронейна, чтобы прибавить еще один к небольшой стопке, которую тот потом собирался просмотреть еще раз. Снимки убитой жены Техасца тоже вошли туда. Странно, что он нашел в этой уродине? Но, вспомнив, что ее гибель стала причиной его собственной трагедии, Ронейн перестал о ней думать. Когда покончили с фотографиями, Смит велел Дейли зачитать полный отчет об операции разведывательного отдела Эль-Пасо, отчет таможни США и протокол допроса мексиканца из Пьедрас-Неграса Рамона Кортеса, благодаря которому все это и закрутилось. Дейли читал медленно и монотонно, Ронейн изредка останавливал его, прося сделать заметку или повторить какое-то место. Дело продвигалось очень медленно, но, если они хотели определить планы Маршалла и чем-то ему помочь, иного пути не было.

Через четыре часа сделали перерыв на обед. Оба сотрудника УБН пошли в столовую, а в палату вошла сестра, покормила Ронейна с ложки и сменила ему катетер. Обычно он бывал разговорчив с сестрами, ему нравилось их общество, но сейчас он молчал, размышляя над полученной информацией.

Один из лечащих врачей Ронейна подсел за столик к Смиту и Дейли.

– Ваш коллега – замечательный человек, – сказал он, прихлебывая овощной суп. – Он ведь должен был умереть.

– Похоже, что он поправляется, – выразил надежду Смит.

– Да. Но это не наша заслуга. То есть мы, конечно, играем какую-то роль, но главное здесь – сила воли. Стремление выжить – вот что держит его. Крутых ребят вы воспитываете.

– Он у нас один из лучших.

– Вы должны им гордиться. Донорской кожи с его собственного тела оказалось недостаточно, поэтому мы использовали кожу свиньи и человеческую кожу из других источников.

– Сколько времени нужно, чтобы она прижилась?

– Около восьми месяцев.

– Так долго?

– Это самое меньшее. В курс лечения входят очень мягкие гимнастические упражнения. Иначе мышцы просто-напросто атрофируются. С ним занимается физиотерапевт, правда, предварительно приходится делать болеутоляющие уколы. Процедура, конечно, болезненная, но другого выхода нет. Кроме того, его мозг должен быть чем-то занят. А в остальном мы можем только обеспечить ему необходимый уход и вводить солевой раствор и гемецел.

– Гемецел?

– Для обогащения крови. Иначе не поможет и сила воли.

Через час оба сотрудника УБН вернулись в палату. Номер дела с фотографией нечесаного пешехода-мексиканца из Эль-Пасо, отобранной Ронейном, по телефону был сообщен в Вашингтон. Смит попросил послать по факсу копию снимка в разведывательный отдел, чтобы там сравнили фотографию со своими архивами.

– Ты не очень устал? – спросил Смит, усаживаясь у кровати Ронейна.

– Давайте продолжим. – Томясь от долгого лежания и одиночества, Ронейн был рад возможности поработать.

– Перейдем к Сан-Антонио?

– Нет, – поспешно ответил Ронейн. Он не был готов снова пережить весь ужас случившегося, увидеть фотографии, которые ему могли показать. – Расскажи мне все, что ты знаешь об ирландской связи, о Европе, о сообщениях Джона Пентанзи.

– У нас не слишком много материала.

– Ладно, Пит. Не дури. Если ты хочешь, чтобы я тебе помог, расскажи мне обо всем.

– Я не имею права.

– У нас на все есть право, и ты сам это знаешь. Черт, мы нередко откалываем номера, о которых Вашингтон даже и не подозревает.

– Это делается неофициально.

– Но ведь делается.

– Почему ты считаешь, что мы от тебя что-то скрываем?

– Интуиция. – Ронейн усмехнулся. Это Маршалл всегда так отвечал. – Не доводи меня, Пит. Иначе появится надпись: «Входа нет».

Перед тем как ответить, Смит на мгновение задумался.

– Пойми, здесь нет никакой конспирации. То есть Маршалл уехал самовольно. Без нашей поддержки. Мы хотим быть уверены, что управление не будет скомпрометировано.

– Ну так вытащите его оттуда.

– Он не приедет.

– Почему?

– Пентанзи встречался с ним в Манчестере. Маршалл настаивает на том, что он в отпуске.

– Пусть ему прикажут вернуться.

– Ты же знаешь Маршалла.

– Скажите, что его отпуск отменяется.

– Он не придаст этому значения.

– Но еще может быть работа, какое-нибудь важное задание.

– Теперь он скорее бросит управление, чем вернется. Нет, мы должны оставить его в покое и поддержать насколько возможно.

– Как поддержать?

– Не знаю. Просто... это довольно сложно. Дело в том, что мы должны защитить Управление, а заодно и Маршалла.

– Ах, сволочи! – выругался Ронейн. Они знали, что Маршалл собирается отомстить, и решили бросить его в волчье логово, надеясь, что он сумеет выйти победителем. И при этом им на все плевать, лишь бы не быть скомпрометированными.

– Что за... – начал было встревоженный Смит.

Но приступ боли уже пронзил тело Ронейна, затем еще раз. Он вскрикнул, закрыл глаза и попытался совладать с агонией, но в этот раз мороженого оказалось недостаточно. Приступ длился десять минут, десять минут, в течение которых Смит и Дейли могли только сидеть и ждать.

– Расскажи мне о том, как обстоят дела с наркотиками в Манчестере. Ничего не скрывай. Иначе я вызову сестру и наша встреча закончится. – Ему требовалось время, чтобы помочь Маршаллу.

Вторую половину дня они просматривали сообщения из Европы. Ронейн говорил мало, слушая сменяющих друг друга Смита и Дейли, он пытался поставить себя на место своего партнера. Его совершенно не волновало управление. Маршалл нуждался в помощи. И может быть, отсюда, находясь за тысячи миль, он сможет найти способ помочь Маршаллу отомстить и уйти от опасности, которую навлекли на него трусость и предательство Ронейна.

* * *

Разведывательный отдел УБН

Форт-Блисс

Эль-Пасо

Получив факс из Вашингтона, сотрудники разведывательного отдела увеличили фотографию пешехода-мексиканца. Убедившись, что полученное изображение не слишком зернистое, при помощи растровой студийной камеры «Литлджон» сделали копию 6 на 6 дюймов и увеличили ее для использования на компьютере с 22-дюймовым экраном. Затем изображение просканировали и разделили на электронные полосы, чтобы им можно было манипулировать на экране. Через три минуты после ввода изображения на мониторе появилось лицо крестьянина-мексиканца.

– Слишком голубые глаза, – сказал руководитель группы.

– Да. Тем более для мексиканца, – последовала недоверчивая реплика. – Он или носит контактные линзы, или перекрасил волосы. Наверное, все-таки волосы.

– Рост?

– Примерно пять футов восемь или девять дюймов. Судя по остальным вокруг него.

– Телосложение?

– Крепкое, атлетическое. Больше ничего не могу сказать, это у нас единственная фотография. Кажется, он наклонен немного вправо. Видимо, походка вперевалку. Похоже на имитацию. Вес около ста восьмидесяти фунтов.

– Волосы?

– С такими глазами, скорее всего, светлые или русые. Лицо смуглое, но при увеличении видно, что это не грим, а загар. Я склонен думать, что у него светло-русые волосы.

– Что еще?

– Судя по строению костей, он не индеец, а белый. Лет сорока – сорока пяти. – Оператор положил руку на мышь, подвел курсор к строке меню, выбрал команду «Сохранить» и записал изображение, назвав его «Мекс/Пасо 1». Подвел курсор к заголовку «Обработка» и выбрал пиктограмму кисти. Щелчком кнопки мыши курсор был превращен в изображение кисти. Затем, переведя его к другой пиктограмме, оператор выбрал ширину кисти – примерно одну восьмую дюйма. Подвел курсор к шее пешехода и стал водить кисточкой вдоль шеи, щек, ушей и волос. На экране появилась широкая белая линия, выделяющая лицо мужчины на фоне остальных пешеходов.

– Вроде нормально, – сказал главный. – Вырежьте его.

Оператор изменил ширину электронной кисти примерно до одного дюйма. Ею он удалил с экрана весь окружающий фон, осталось только лицо. Он сохранил его в памяти компьютера и назвал «Мекс/Пасо 2».

– Давайте сперва избавимся от бороды, – сказал главный.

– Верно, – поддержали его из группы. – Хорошо бы его еще и постричь.

– Хорошо. Начинаем.

Оператор сменил изображение кисти на ластик и принялся аккуратно обрабатывать голову мужчины, стирая словно на листе бумаги его длинные нечесаные волосы. Дойдя до черепа, он превратил ластик в тонкую, как заточенный карандаш, кисточку и стал осторожно, как бы делая стрижку, укорачивать волосы или добавлять их туда, где это необходимо. Остальные наблюдали за его манипуляциями, не делая никаких замечаний, полагаясь на его опыт и здравый смысл.

На эту работу ушло почти полчаса, внешность мужчины приобрела более цивилизованный вид. Оператор сохранил это изображение, назвав его «Мекс/Пасо 3», затем он нажал кнопку «Принт» и стал ждать, пока из стоящего рядом с компьютером лазерного принтера появится изображение на бумаге. Прошло пять минут, прежде чем все увидели результат. После обсуждения руководитель группы передал изображение одному из подчиненных и велел начать проверку досье всех голубоглазых, ростом пять футов восемь дюймов, весом 180 фунтов, светловолосых, в том числе бородатых, членов картеля Кали. Имея такое описание, придется просмотреть почти треть всех досье, но по крайней мере появилась точка опоры. Компьютеру не понадобится много времени, чтобы выдать список номеров досье с фотографиями или же со словесными портретами, если фотографии отсутствуют.

Оператор занялся бородой, используя ту же технику, что и при обработке волос. Работа заняла более двух часов. Надо было подобрать цвет кожи к тем местам, где сбрили бороду, кроме того, пришлось примерить шесть подбородков из описаний в разных досье. Он поочередно приставлял Мекс/Пасо квадратный, круглый, короткий, длинный, искривленный и двойной подбородки. Каждый вариант был сохранен и отпечатан.

Когда был готов последний портрет, сохраненный в памяти под именем «Мекс/Пасо 9», группа сделала перерыв на обед и общее обсуждение. Из Вашингтона больше не поступало никаких новостей, никаких фотографий для проверки, поэтому разговор шел о только что полученных изображениях. На стене конференц-зала были развешаны увеличенные копии отпечатанных снимков.

Через час принесли первую гору фотографий из досье, их разложили на стопки поменьше, и каждый из восьми человек группы, заняв участок большого стола для заседаний, начал просматривать снимки. Дело шло медленно, каждую фотографию сличали с развешанными на стене изображениями. Сравнивали глаза, общие черты лица, волосы, особые приметы, размер ноздрей, толщину губ, форму рта и другие отличительные особенности, делающие лица людей так непохожими друг на друга.

Семь часов спустя нашли Техасца. Светло-русые волосы, вес сто семьдесят фунтов, рост пять футов восемь дюймов. Фотографии в досье не было, только описание его внешности, скрупулезно собранное за несколько лет на основании разрозненной информации.

– Тай Кунз, – сообщил руководитель группы на следующее утро, разговаривая по телефону с Питером Смитом из Вашингтона.

– Мы полагали, что он мертв, – последовал удивленный ответ.

– Мы тоже.

– Вы уверены?

– Как только мы сравнили глаза и губы, все остальное совпало само собой. Это наиболее полное совпадение изо всех снимков, которыми мы располагаем.

– Я не знал, что у нас есть фотография Кунза.

– Фотографии нет. Просто ряд фактов и сообщений, собранных за несколько лет, которые мы использовали для создания портрета-робота. Черт, пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы собрать информацию об этом парне.

– Это его настоящее имя?

– Не думаю. Но оно единственное, которое нам известно.

– Напомните-ка мне. Это было так давно.

– Я пошлю вам факс со всеми сведениями о нем.

– А пока расскажите вкратце.

– Впервые мы услышали о нем в семьдесят четвертом. В то время, когда колумбийцы создавали свою сеть, он работал в Бостоне. Крутой восемнадцатилетний парень, выходец с Юга, он не отказывался кое-кого убрать, если ему платили. Он понравился колумбийцам и вскоре стал их главным экзекутором на Северо-Востоке. Ребята из местной полиции вышли на него, но уличить его было невозможно. У них не было ни фотографий, ни отпечатков пальцев – ничего. Будто призрак. Если кто-то переходил дорогу Медельину – это было еще до того, как Кали превратился в могущественную силу, – он ехал на место и устранял препятствие. Никогда не участвовал в сделках, не имел ничего общего с наркотиками. Просто убивал людей и исчезал из виду. Он причастен к убийствам троих боссов в Нью-Йорке, двоих в Бостоне и одного в Буффало. Говорят, он был завербован Жирным – самим Эль Гордо.