Манчестер Блю

– Иди вниз и не спускай с нее глаз, – приказал Маршалл.

– Прямо сейчас? – спросил парень.

– Нет, завтра. Давай поторопись.

Парень положил бинокль и, недовольно ворча, вышел из комнаты. Маршалл продолжал наблюдать за фургоном.

– Да здесь целая куча наркотиков! – протрещал по второй рации голос таможенника.

Маршалл поймал в бинокль «шевроле». Опыт подсказывал ему, что там было около пятидесяти килограммов. Хороший улов, но если верить Району Кортесу, то не хватало еще 900.

Трейлер приблизился к пропускному пункту, и водителю знаком велели проехать в секцию досмотра. Маршалл наблюдал за водителем, тот выглядел абсолютно спокойным. Таможенник попросил его выйти из кабины. Шофер, крупный, атлетического сложения мужчина, пожал плечами и вышел. Маршалл переключил канал на второй рации, чтобы поймать их разговор.

– Большая партия мяса, – сказал шофер.

– Из Мексики? – поинтересовался таможенник.

– О нет. Из Техаса. Я должен доставить его в Корпус-Кристи, а оттуда морем оно уйдет в Европу.

– Куда именно в Европу?

– Понятия не имею. Мое дело доставить груз в Корпус-Кристи.

– Что вы делали в Мексике?

– Погулял немного. Не хотел оставлять груз без присмотра, а то еще уведут.

– Его могли увести и в Хуаресе.

– Ну уж нет. Я все время выглядывал в окно, глаз с него не спускал. Я крутой мужик, если кто осмелится приблизиться к грузовику, зашибу.

– Как вы пересекли границу без декларации?

– Как и всегда. Меня знают. Я люблю трахнуть мексиканочку перед долгим рейсом. Ну и что? Я езжу туда три-четыре раза в месяц. Вы, ребята, должны знать меня.

– Я не знаю.

– Я всегда так делаю, – обиделся водитель.

– Давайте взглянем на ваш груз.

– Пожалуйста. – Шофер повернулся и повел таможенника к задней части фургона. Достав из кармана связку ключей, он открыл дверь. – Желаете подняться внутрь?

Таможенник влез внутрь фургона. Оглядевшись и удостоверившись, что на них никто не смотрит, водитель последовал за ним и закрыл за собой дверь.

– Что за... – послышался голос Ронейна по первой рации.

– Это рефрижератор, – донесся ответ. – Видимо, дверь должна быть закрыта.

– Держаться ближе и продолжать наблюдение, – приказал Ронейн.

Вторая рация молчала, кроме помех, ничего не было слышно. Закрытый фургон блокировал сигнал. Через пару минут дверь открылась, и водитель спрыгнул на землю. Оглядевшись, он закрыл дверь. Затем торопливо прошел к кабине, влез внутрь и завел двигатель.

– Давай, давай за ним! – раздался крик Ронейна по радио.

Сунув рацию во внутренний карман, Маршалл пулей вылетел из комнаты. Перепрыгивая через несколько ступенек, выскочил на улицу и побежал, расстегивая кобуру.

Грузовик уже вырулил из таможенной секции и, набирая скорость, приближался к шлагбауму. Один из таможенников встал у него на пути и потянулся за пистолетом.

Водитель и не думал тормозить, наоборот, вдавил в пол педаль акселератора. Блестящий радиатор ударил и бросил на раскаленный асфальт несчастного таможенника, превратив его в кровавое месиво.

Кто-то открыл огонь, но он не дал никакого эффекта. Огромный трейлер пронесся через шлагбаум, легко, словно носорог прутик, сломав его.

Маршалл устремился к Санта-Фе, в обратную от границы сторону. Он пожалел, что под рукой не оказалось более мощного оружия, чем револьвер. Пробегая по тротуару, он видел, как грузовик сломал шлагбаум, как бросились врассыпную прохожие, когда таможенники открыли огонь, среди выстрелов различимо донесся звук автомата «узи».

Маршалл резко обернулся и на другой стороне улицы увидел женщину. Держа «узи» у бедра, она выпускала очереди в тех, кто пытался остановить трейлер.

– Стой, не надо! – закричал он, увидев, как его молодой партнер бежит по направлению к женщине, вынимая на ходу оружие. Сквозь грохот автомата Маршалла никто не услышал, но все видели, как пули вырывали куски мяса из тела парня и как он упал на асфальт.

– Ах, черт, что же ты наделал! – в отчаянии закричал Маршалл. Держа в руке «Смит-15», он укрылся за одной из стоящих на улице машин. Бедный мальчик! Такой талант! Такой талант, и загублен напрасно. Не успел он об этом подумать, как огонь «узи» был перенесен на него. Трейлер спешил уйти в Санта-Фе. Запертый в ловушке, Маршалл оглянулся на пост таможенного контроля, там люди все еще разбегались, ища укрытия. Только тогда он сообразил, что в задней части фургона сидел стрелок.

– Маршалл, с тобой все в порядке? – прохрипел голос Ронейна по рации.

Отвечать не было времени. Поравнявшись с женщиной, трейлер замедлил скорость, и она на ходу вскочила на подножку. Итак, скорее всего, они направляются в Эль-Пасо, там укроются в каком-нибудь пакгаузе, где кокаин, видимо спрятанный в замороженных тушах, будет перегружен на другие, меньшие автомобили и доставлен по назначению.

Маршалл выскочил из укрытия и побежал к медленно идущему фургону. В это время со стороны границы раздался взрыв. Кто-то бросил гранату, это были не его люди. Видно, что Кали подготовились основательно. Пограничный пост превратился в зону боевых действий, а сотрудники УБН и таможня вооружены чуть ли не пугачами.

Теперь все зависит от тебя, Маршалл.

– Достань их, Маршалл! – кричал Ронейн по радио. Он видел, как тот бросился к трейлеру.

«Черт побери, Ронейн! Почему всегда я?» Кляня Ронейна, он вскочил на подножку, ухватился за большое зеркало заднего вида и приставил дуло револьвера к голове водителя.

– Останови машину, мразь! – закричал он.

Тот дернулся назад, чтобы дать возможность сидящей справа от него женщине выстрелить в Маршалла.

Бах!

Это было громче, чем просто произнесенное слово.

Пуля из револьвера вошла в левый висок шофера, и на его мертвом лице застыло выражение удивления.

Маршалл отпрянул назад, укрываясь от загрохотавшего «узи». К счастью, пули прожужжали мимо, не причинив ему вреда. Рванувшись вперед, он ухватился за руль и резко дернул влево. На полном ходу трейлер врезался в ряд припаркованных вдоль дороги машин и вылетел на тротуар. Маршалл спрыгнул с подножки и, перекатившись через поврежденный автомобиль, упал на асфальт. Лежа, он, словно в замедленной съемке, увидел, как двенадцатиколесный трейлер, потеряв опору, перевернулся и заскользил по тротуару, круша стоящие вдоль дороги машины. Это сопровождалось оглушительным скрежетом, казалось, будто какой-то металлический динозавр бился в предсмертной агонии, Затем наступила тишина.

Только пыль и безмолвие.

Маршалл попытался подняться, но ему зажало ногу. Перевернувшись на спину, он увидел бегущую к нему женщину с автоматом «узи» в руке. Он потянулся за револьвером, однако его не оказалось рядом – видно, уронил при падении.

– Надо было пристрелить тебя еще в Мехико, – с ненавистью прошипела она и направила оружие ему в голову. – Зато теперь я...

Ее лицо вдруг перекосилось, и, не успев договорить, она упала на Маршалла. Только когда женщина перевернулась на бок, Маршалл увидел зияющую рану в ее затылке. После агонии она наконец застыла на спине. Из ее левого глаза торчала головка пули, выпущенной со значительного расстояния и застрявшей в мозгу.

– Ты в самый раз, – сказал он подошедшему с дымящимся пистолетом в руке Ронейну. – Отличный выстрел.

– Да уж. Повезло тебе. Черт бы тебя побрал, Маршалл! Она мне была нужна живая.

– Зачем? Мертвая она такая же страшная, как и живая. – Маршалл протянул руку, и Ронейн помог ему подняться. Он увидел свой «Смит-15», поднял его и вложил в кобуру.

– Она была бы хорошей добычей для управления. Во семейка хренова, прости Господи.

– Она убила мальчишку.

– Видел. Какого черта он тут делал?

– Я послал. Следить за бабой.

– Ну ты даешь, Маршалл. Он должен был только наблюдать. Это его первая операция.

– Да, но... Он участвовал в серьезном деле. И вообще заткнись, Ронейн. Он был хорошим парнем.

Маршалл повернулся и пошел в Эль-Пасо, к себе в гостиницу.

Порядок могут навести и без него.

Ронейн может писать отчет.

Ему же хотелось просто побыть одному и думать о ней.

Какой бы она ни была.

Так он отвлекался от мыслей о своей проклятой работе и обо всех тех играх, в которых ему приходилось, участвовать.

Так ему не надо было думать о бедном погибшем мальчишке, которого уже никогда не будет рядом.

* * *

Управление по борьбе с наркотиками

700, Арми-Нейви-Драйв

Арлингтон

Виргиния

В Вашингтоне второй помощник администратора выругался и бросил телефонную трубку.

– Маршалл мудак! Все мудаки! – Он достал из ящика стола пачку «Кэмела» и взял сигарету.

– Сигнализация, – напомнил его заместитель Питер Смит, руководитель отдела разведки.

– А черт! – Администратор зажег сигарету, глубоко вдохнул и, немного подумав, выпустил дым в ящик стола и закрыл его. Он сделал еще три затяжки, повторив ту же процедуру, положил сигарету в пепельницу и, прикрыв ее ладонью, помахал рукой, разгоняя остатки дыма. – Надо же, чем заставляют заниматься взрослых людей! – проговорил он, призывая заместителя к сочувствию.

– Я бы тоже принял одну, – сказал Смит. – Может, пройдем в курилку?

– Хорошая мысль.

Администратор взял пачку «Кэмела», и они покинули кабинет. Спустившись на лифте на первый этаж, прошли мимо поста охраны и вышли под дневное солнце. Несколько сотрудников УБН курили, сидя на лавках напротив главного входа. Составляющие меньшинство курильщики относились к своей привычке очень серьезно и несли ее гордо, как Знак почета. Они регулярно устраивали перекуры и с удовольствием собирались вместе, тем самым напоминая своим оппонентам, что понятие «свобода» включает также право на курение.

Оба начальника сели на лавочку в некотором отдалении от остальных социально прокаженных и зажгли сигареты.

– Я получаю намного больший стресс от того, что мне приходится спускаться покурить сюда, чем от всего того дерьма, которым я занимаюсь наверху. – Администратор сделал большую затяжку и медленно выпустил дым, наблюдая, как он тает в теплом воздухе. – Маршалл мудак, – повторил он снова.

– Он был прав.

– Не совсем. Он не знал о том, что там был еще один груз.

– Почему?

– Потому, что операция проводилась по принципу «каждый знает минимум».

– А по-моему, агенты должны были получить полную информацию.

– Где-то не сработала система оповещения. Надеюсь, он об этом не узнает.

– Тем не менее он у нас – один из лучших.

– Как долго это может продолжаться? Недавно ему стукнуло сорок три.

– Ты хочешь отстранить его от оперативной работы?

– Мне некуда его приткнуть. Он своенравный, неуправляемый, как молодой теленок.

– Черта с два! Он матерый зверь. С его точки зрения, обед из семи блюд – это хот-дог и упаковка из шести банок пива. – Смит произнес это серьезным тоном, но администратор улыбнулся. – Возьми его обратно в разведку.

– Нет, там Ронейн – лучшая голова. Это и делает их хорошей командой. Ронейн – мозг, а Маршалл – чутье. А почему бы тебе самому его не взять?

– Нет.

– Почему? Если он такой, бля, хороший.

– Потому что он лучший на своем месте. Он профессионал. Умеет делать только свое дело и знает его отлично.

– Скоро он постареет.

– Ну вот тогда и будем беспокоиться.

– В том-то и дело. Если Маршалл ошибется, это повлечет серьезные последствия. Мы обосремся как никогда.

– Из-за этого ты меня и вызвал?

– Нет. – Администратор раздавил ботинком окурок и зажег новую сигарету. – Просто хотелось поговорить откровенно. Я хочу знать, что же все-таки там произошло. Почему этот трейлер рванул через таможенный пост? Какая, черт возьми, в этом была необходимость?

– Он вез очень важный груз. Они подготовились к неприятностям. Специально укрепленный грузовик мог пробить бетонную стену. Если бы не Маршалл, они бы ускользнули в Эль-Пасо и забились в какую-нибудь нору, прежде чем полиция успела бы их накрыть. Кокаин был спрятан в говяжьих тушах. Дьявол, ведь они столько раз проделывали то же самое и прежде. Рыба, говядина, баранина. Им понравилось использовать такое прикрытие.

– И никаких денег, – задумчиво произнес администратор.

– Ни доллара, не говоря уже о десяти миллионах.

– Что насчет Ирландско-техасской импортной компании?

– Ничего. Крепкая компания. По словам сотрудников таможни, этот фургон многократно пересекал границу. Они даже обыскивали его. Только туши.

– Вероятно, все время перевозятся одни и те же туши. А эти трое из Пьедрас-Неграса?

– Их втянули в контрабанду наркотиков, сказали, что это безопасное дело.

– Ну и где же все теперь? – спросил администратор.

– Мы думаем, деньги и второй груз ушли в Европу. Возможно, в Ирландию, как говорит Ронейн. Это откроет новый путь в Англию, а оттуда – на континент.

– И нет никаких зацепок.

– Нет. Кроме футбольной команды.

Администратор помолчал. Непонятно. Зачем рисковать, вывозя сразу такую огромную партию? Кому так необходим кокаин?

– Есть что-нибудь об этой команде?

– Лондонское отделение пока проверяет. – Смит участвовал в операции УБН в Италии во время чемпионата на Кубок мира 1990 года, в результате чего были выявлены несколько членов семейства Кали и их телохранители. – Я думаю, нить, ведущая к футбольной команде, очень важна.

– Насколько велик был второй груз?

– Тысяча килограммов.

– Это действительно важная сделка для Кали, если они пошли на такой риск. Черт, значит, им очень нужно было переправить товар.

– Но почему они допустили гибель члена своего семейства?

– Женщины? А может, они хотели, чтобы мы поверили, будто она из Кали.

– Возможно. Если, конечно, она не составляла им конкуренции. Может, она была их Грисельдой. – Смит имел в виду Грисельду Бланко де Трухильо, крестную мать Медельинского картеля, начинавшую свою карьеру карманной воровкой. Она достигла успеха, выйдя поочередно замуж за четырех мужчин, каждый из которых по сравнению с предыдущим обладал в Медельине большей властью, и имела несчастье или счастье четыре раза подряд оставаться вдовой. Между прочим, именно жестокие методы Бланко стали причиной войны между колумбийскими властями и Медельинским картелем в 80-х годах, когда жертвами дельцов наркобизнеса становились министры, судьи и генералы. – И если это верно, теперь им придется кем-то заменить ее. А что касается остального груза, я думаю, он проследовал по назначению. – Смит предположил, что после суматохи в Эль-Пасо другая машина беспрепятственно миновала пограничный пост. Оперативная группа была удовлетворена задержанием крупной партии наркотиков, особенно тем, что при этом был ликвидирован член семейства. – Возможно, – повторил он. – Так в чем моя задача?

– Продолжайте разрабатывать ирландский вариант. Может быть, Лондону понадобится наша помощь в этом деле.

– Нет проблем.

– И отправь Маршалла в Куантико.

– Зачем?

– Он уже давно там не был.

– На какой срок в Куантико?

– Пока не подыщем для него чего-нибудь подходящего. Они с Ронейном допустили грубую ошибку. И в Мехико тоже промахнулись. Им надо было действовать по плану, тогда бы мы, возможно, достигли большего. – Администратор не спрашивал совета у своего заместителя, он знал, что тот не согласен с утверждением, будто люди Кали раскрыли агентов УБН по вине Маршалла. – Я думаю, Ронейн тоже устал. Ему следовало бы на время отойти от оперативной работы, заняться своей карьерой.

Смит выбросил сигарету. Ему было жаль Ронейна и Маршалла.

Они заслуживали лучшей участи.

* * *

Восточное направление

Межштатное шоссе номер 10

Дорога из Эль-Пасо в Техас

Красный «Форд ЛТД» шел с постоянной скоростью – 65 миль в час.

В четырехстах ярдах за ним следовал зеленый «понтиак-файерберд».

В каждой машине сидело по семье – муж, жена и двое детей. Только в «форде» были две девочки, а в «понтиаке» – мальчик и девочка.

Когда произошел инцидент с фургоном, оба водителя терпеливо дожидались своей очереди пересечь границу из Хуареса в Эль-Пасо. Ждать пришлось целый час, пока не освободили дорогу для движения.

Благополучные семейства, не привлекающие особого внимания.

Патрульный полицейский на обочине видел, как две машины, соблюдая лимит скорости, прошли в восточном направлении по Межштатному шоссе номер 10, и пожалел о том, что сейчас он не сидит дома вместе с женой и детьми. Но полицейский и представить себе не мог, что в специальных отделениях дверей каждой из этих не нарушающих дорожных правил машин было спрятано по 500 фунтов кокаина.

Не знал он и того, что проследовавший за ними, также без превышения скорости, «форд-мустанг» вез на 10 миллионов долларов нешлифованных алмазов, которые лежали в чемодане на заднем сиденье.

Провожаемые взглядом патрульного, три машины проследовали к Восточному побережью, увозя груз к пункту назначения, где его с нетерпением ожидали.

9

Назад пути нет

Уайт-Тауэр

Чарлот-стрит

Лондон

Чарли Соулсон ожидал Джона Пентанзи в фешенебельном греческом ресторане. Прежде они никогда не встречались, и метрдотель указал вошедшему Пентанзи на столик в углу.

– Популярное место, – сказал Пентанзи после того, как они пожали друг другу руки.

– Здесь прекрасно готовят, – садясь, ответил Соулсон. – Моя любимая забегаловка в Лондоне – Увидев что Пентанзи чернокожий, он удивился, но не подал виду.

– Интересно, почему мы не могли бы встретиться в Американском посольстве или в Новом Скотленд-Ярде, если это, как вы сказали по телефону, официальное дело.

Соулсон пожал плечами.

– У меня редко бывает возможность вкусно поесть, когда я приезжаю в Лондон. Обычно приходится разрываться между деловыми встречами, а потом торопиться обратно в Манчестер. И мне просто захотелось... – он улыбнулся, – совместить приятное с полезным. Надеюсь, это вас не смутит.

– Что? Встретиться с Иисусом Легавым? О нет.

Соулсон вдруг почувствовал симпатию к американцу. Не многие осмелились бы в беседе с ним произнести прозвище, которым его наградили жители города.

– Не желаете вина?

Пентанзи усмехнулся и протянул фужер.

– Только если оно освященное, – сказал он, глядя, как Соулсон наливает из бутылки.

– Я отказываюсь обижаться, – улыбнулся Соулсон.

– Извините. Моя жена ударилась в религию и оставила меня. Наверное, я так и не смог ей этого простить.

Подошел официант, Соулсон помог сотруднику УБН выбрать блюда.

– Ну и какое же у вас официальное дело? – спросил Пентанзи, когда официант ушел.

– Я хочу, чтобы это осталось между нами.

– Не так-то просто. То есть как глава Лондонского отделения УБН я не имею права вмешиваться в ваши внутренние проблемы. И обед в публичном месте не снимает с меня моих обязательств.

– Я думал, это поможет снять подозрения. Просто я хотел как частное лицо встретиться с вами и в доверительной обстановке узнать, что вы думаете о проблеме наркотиков в Англии.

– Мы здесь для того, чтобы наблюдать или давать советы, если нас об этом попросят. А также для того, чтобы передавать информацию, которая, по нашему мнению, может быть вам полезна.

Но вас ведь могут попросить вмешаться.

– Конечно. Ваше министерство внутренних дел.

– А не такой одиночка-полицейский, как я.

– Вы же сами понимаете. Кроме того, вы привлекаете к себе большое внимание средств массовой информации. Мы не можем себе позволить быть скомпрометированными.

– Я отнюдь не желаю этого, – сказал Соулсон, глядя на американца. Тот промолчал. Он решил продолжить нажим. – Вы говорили с одним из моих подчиненных, с детективом из разведывательного отдела.

– Джилл Каплз. Замечательная девушка. Проходила стажировку в Штатах.

– Она многому научилась.

– У нас очень много звонков от младшего полицейского состава со всей Англии. Вы бы удивились, узнав, кто звонит и просит совета.

– Это останется между нами.

Пентанзи замкнулся.

– Как я уже сказал, мы здесь для того, чтобы давать советы и наблюдать.

– Если попросят.

– Надеюсь, девушка не попала в беду.

– Нет. Это мне нужна помощь. – Перед тем как продолжить, он сделал глубокий вдох. – Вы знаете мои проблемы в Манчестере.

– Да. Их трудно не заметить. – Пентанзи криво усмехнулся. – Город за пределами США грозит превратиться в столицу наркобизнеса всего мира.

– Почему Манчестер?

– Вам это известно так же хорошо, как и мне. Конъюнктура рынка – 24 000 долларов за килограмм кокаина в Америке и 26 000 фунтов стерлингов за килограмм здесь.

– Но почему Манчестер? Почему не Лондон или Бирмингем?

– Потому что, как утверждают ваши деловые круги, в вашем городе лучшая в стране сеть автомобильных и железных дорог и лучшее воздушное сообщение.

– Но должны быть и более веские причины.

– Я не хочу быть скомпрометированным.

– Как я уже сказал, мне нужна помощь.

Американец помолчал, слегка покусывая губы.

– У вас скверная полицейская система, – промолвил он наконец.

– В Манчестере?

– Везде. Вы недостаточно сильно бьете.

– Вы имеете в виду оружие?

– Оружие еще не все. Конечно, с пугачами против гаубиц не пойдешь. Но вы именно так и поступаете.

– Это изменится.

Пентанзи удивился замечанию Соулсона. Он не ожидал подобного от высокого полицейского чина: большинство начальников полиции, наоборот, гордились бы тем, что их офицеры не носят оружия при исполнении служебных обязанностей.

– Это что, новая официальная линия? – спросил он.

Соулсон покачал головой.

– Нет. Линия здравого смысла.

– Из-за наркотиков?

– Нет. Из-за ИРА. В конце концов терроризм заставит полицию носить оружие. На какой-то стадии они начнут стрелять в бобби. И когда это случится, выбора не будет.

– Может быть, поэтому они и не стреляют в полицейских.

– Возможно. Так, значит, вы считаете, что мы недостаточно сильно бьем, когда дело касается наркотиков?

– Так вы никогда не победите. Ваши люди играют в игру «купил-накрыл».

– То есть?

– Тайные агенты покупают на улице наркотики, а потом арестовывают торговцев. Все так могут. Даже мы. Когда в отчетности количество арестов недостаточно, мы посылаем агентов прочесать кварталы и отловить уличных торговцев. Выглядит впечатляюще, но это все херня.

– Вы нас поддержите, если мы изменим тактику?

– Что мы можем сделать?

– Важно, чтобы мы победили. Это поможет нам всем.

– Некоторые из наших, например колумбийцы, вкладывают сюда свои средства. Это значит, что они действуют менее активно у нас в тылу.

– Звучит довольно цинично.

– Мир циничен.

Пришел официант, и, пока он сервировал стол, они молчали. Когда блюда были расставлены, Пентанзи улыбнулся и с видимым удовольствием занялся едой. Соулсон некоторое время наблюдал за ним, потом тоже приступил к обеду. Ел он, по своему обыкновению, очень умеренно. Никто из них не промолвил ни слова, пока тарелки не опустели.

– Если я буду так продолжать, то, наверное, помру от сердечного приступа, прежде чем вернусь в Штаты.

– Вы любите поесть, – сказал Соулсон.

– Еще бы! Этим-то и хороша моя командировка. Я побывал почти во всех подобных заведениях в Европе.

– Надеюсь, это подразумевает нечто большее, чем просто хорошие блюда. – Соулсон тут же пожалел о своих словах-, нетерпение его подвело.

Пентанзи ответил не сразу. Он сделал вид, что не обиделся. Откинувшись на спинку стула, спросил:

– Почему вы стали полицейским?

– Я хотел сделать что-нибудь значительное, что-то изменить в мире.

– Должна быть причина.

– У меня есть свои причины. – Соулсон вспомнил мелкие могилы и маленькие тела на Сэдлуордском болоте и тут же отогнал эти в течение многих лет преследовавшие его воспоминания.

– Позвольте мне рассказать вам кое-что по поводу попыток изменить мир. Вы слышали о Хэйт-Эшбери?

– В Сан-Франциско?

– Да. Центр мира хиппи. В шестидесятых годах, до того как было создано УБН, я работал тайным агентом таможни США. – Пентанзи усмехнулся. – Черт, тогда я, двадцатитрехлетний черный американец, впервые столкнулся с жизнью. В то время мы были дилетантами. Ни подготовки, ничего. Нам просто приказывали внедряться и копать, как сумеем. Я жил без всяких удобств, мой матрас почти касался пола. Вокруг сплошные наркоманы и непутевые. В общем, одни придурки. Великая наркокультура! Цвет и мощь! – Пентанзи насмешливо пошевелил двумя пальцами, изображая символ пацифизма.

– У нас они тоже были.

– Но не так, как в Хэйт-Эшбери. Это уникальное место. Наверху жила женщина лет тридцати. Длинные светлые волосы и длинные бусы хиппи. Как-то пригласила меня зайти. Я зашел. Ее жилище было грязным и жутко воняло дерьмом, как из ночного горшка. Плюс застарелый запах марихуаны. Мозги хозяйки уже были здорово затуманены. В углу комнаты стол и несколько стульев образовывали замкнутое пространство, закрытое сверху старым ковром. Оттуда доносилось беспрерывное повизгивание. Щенки. Неудивительно, что в комнате стоял такой запах. Пока она возилась на кухне, я решил взглянуть на щенков. Подошел и откинул край ковра. Оказалось, это не щенки. Дети. Ее дети. Близнецы, мальчик и девочка, месяцев по шесть. Они ворочались в своем собственном дерьме. Ни пеленок, ничего. Она кормила их печеньем, а молоко наливала в миску, как животным. Это, мистер Иисус Легавый, и есть наркокультура, которой она так гордилась. Великий наркоэксперимент. Поэтому не говорите мне о желании изменить мир. Я воюю с наркотиками потому, что я их ненавижу. И любой из сотрудников УБН может, вам рассказать нечто подобное. А если я люблю поесть, то это еще не значит, что я дешевка.

– Извините.

– Вы прощены. Итак, что я могу для вас сделать? Давайте не будем ходить вокруг да около.

– Я думаю изменить правила ведения борьбы. Сделать как у вас.

– Сложно. Это не соответствует вашим традициям честной игры.

– Наша империя была создана не в честной игре. Поэтому мы ее и потеряли.

Пентанзи усмехнулся:

– Расскажите мне о ваших планах.

– Насколько вы понимаете, это пока только мысли, а не план активных действий. Но все же. Скажем, я ищу консультанта. Такого, который знает правила вашей игры.

Подошел официант, чтобы сменить блюда, и Пентанзи завел речь о еде. Когда они остались одни, он снова вернулся к теме.

– Это опасная авантюра.

– У меня нет выбора.

– Выбор всегда есть.

– Но не тогда, когда ситуация выходит из-под контроля.

– Вы понимаете, что, беседуя со мной, вы как бы говорите со всей администрацией Соединенных Штатов?

Соулсон заметил, что американец сказал «как бы».

– Именно поэтому я хотел, чтобы все осталось между нами.

– У вас есть кто-нибудь на примете, кто мог бы помочь вам в этой маленькой шалости?

– Пока нет, – солгал Соулсон.

– Вы хотите, чтобы я вам предложил кого-нибудь?

– Нет. Я просто хотел знать ваше мнение и получить информацию, которая могла бы мне помочь.

– Мы делали такие вещи. Секретная операция. Но она может рикошетом ударить по вас.

– Значит, по-вашему, мне не следует делать этого?

– Я так не говорил. Только предупредил, что секретная операция может рикошетом ударить по вас же.

– А она может сработать?

– Да, может. Вы уже решились?

– Пока нет.

– Чем я могу помочь?

– У ваших людей должна быть информация о положении в Манчестере.

– Я уже сказал. Мы здесь для того, чтобы поддерживать связь и давать советы... если попросят.

– Что вам известно о Манчестере?

– Только слухи. Манчестер – это ворота для колумбийцев. Уже давно и особенно сейчас, когда мы постепенно вытесняем их из Северной Америки, они пытаются обосноваться в Европе. Здесь они имеют большую прибыль от продажи наркотиков. У вас не только автомобили и видеомагнитофоны дорогие. Кокаин здесь тоже стоит дорого. Кроме того, не будем забывать о героине и о том, откуда он приходит. Ваш город является распределительным центром как для колумбийцев, так и для азиатов. У вас ведь живет много китайцев.

– К 1997 году, когда Гонконг будет передан Китаю, положение еще более осложнится.

– Знаете ли вы, что в Гонконге проживает около полумиллиона членов Триад?

– Так много?

– Да, черт возьми. Все пытаются сбежать оттуда к девяносто седьмому году. Банды Триад так же опасны, как и колумбийцы. И это совсем не новость. В Штатах Триад используют вьетнамские банды. К счастью, их у вас пока нет. Или ямайские.

– У нас есть свои, – вставил Соулсон, имея в виду ямайские группировки, контролирующие в Лондоне торговлю героином. – Только мафии не хватает.

– Э, иногда мне хочется, чтобы у нас еще существовала мафия. С тех пор как Джон Готти ушел со сцены, «Коза Ностра» мечется, как курица без головы. – Готти, известный как Дон Тефлон, а после тюремного заключения как Дон Велкро, был последним выдающимся «крестным отцом» в Нью-Йорке. – Мафия сейчас – второразрядная организация. Многолетняя легкая жизнь размягчила ее. С ней намного проще иметь дело. У мафиози была своя этика, у этих же выскочек нет ничего подобного. Но вернемся к вашим проблемам. По сообщениям наших источников, Манчестер превращается в новый центр наркобизнеса. Здесь разворачивается борьба.