14

Мысли, не дающие покоя

Госпиталь Бетесда

Мэриленд

По его просьбе принесли документы – три большие коробки, заполненные папками.

Ронейн, тихо лежа на кровати, наблюдал, как в его обитую звукопоглощающим материалом палату, осторожно ступая ногами в носках, вошли двое мужчин с коробками в руках. На их лица были надеты марлевые маски.

Первым вошел Питер Смит, а следом за ним Грег Дейли из разведывательного отдела Эль-Пасо. Неплохие ребята, которых Ронейн уважал и которым доверял. Однако прежде всего они несли ответственность перед УБН, и Ронейн не забывал этого.

– Куда лучше поставить? – спросил Смит.

– Сюда, напротив, чтобы мне не поворачивать голову, – последовал ответ.

Они медленно пересекли комнату и осторожно опустили коробки у кровати. Затем с такой же осторожностью поднесли два пластмассовых стула с резиновыми колпачками на ножках. Убедившись, что все готово, они сели.

Ронейна это забавляло. С некоторых пор он стал находить развлечение в поведении своих немногочисленных посетителей. Конечно, неожиданные и громкие звуки отдавались резкой болью в его обнаженных нервных окончаниях, однако ему доставляло удовольствие утрировать ситуацию, наблюдать, как сильные, здоровые мужики осторожно ходят вокруг него на цыпочках, будто мыши вокруг спящего кота.

– Сожалею, что доставил вам беспокойство.

– Ничего, все нормально, – произнес Смит приглушенным голосом, каким они все говорили в этой палате. – Я слышал, ты идешь на поправку.

– Уже немного лучше. – Ронейн не стал объяснять, что пройдет восемь месяцев, прежде чем открытые нервные окончания покроются кожей.

– Жарковато здесь.

– Ничего не могу поделать. Меня это вполне устраивает. – Тепло и влажность помогают легче переносить боль.

– Ты готов? – Смит всегда был нетерпелив.

– Да.

– Откуда начнем?

– Пожалуй, с Эль-Пасо. С самого начала.

Смит кивнул и стал просматривать папки из первой коробки. Найдя то, что искал, положил документы на колени и открыл первую папку. В ней лежала стопка фотографий, он начал одну за другой показывать их Ронейну.

– Все это было снято на пограничном посту до и после попытки провезти наркотики. Крупным планом – трупы убитых во время перестрелки курьеров, в том числе водителя грузовика. А здесь снимки прохожих в толпе, может быть, ты кого-нибудь узнаешь.

В третьей пачке фотографий Ронейн увидел того, кого искал. Бородатый, лохматый мужчина среди пешеходов, переходящих границу. Одетый как мексиканец, он выглядел скорее латиноамериканцем, чем техасцем.

– Отложите вот это, – сказал он, стараясь при виде своего палача и убийцы Бетти не впасть в состояние шока. Ронейн закрыл глаза и представил, будто он ест ванильное мороженое, сидя в снегу на Северном полюсе. Эта картина помогала ему снизить температуру тела. Несколько раз его пронзила острая боль, но он сумел с ней справиться. Почувствовав некоторое облегчение, открыл глаза. – У меня это часто случается, – произнес он извиняющимся тоном.

– У нас есть время. Не торопись.

– Все прошло. – Он сказал неправду, но нужно было занять мысли чем-нибудь, вызывающим меньшие страдания.

– Кто это на фотографии?

– Пока просто отложи ее. Давай будем делать по-моему. Я не хочу отвлекаться, ладно?

Смит кивнул и отложил фотографию в сторону. Он продолжал медленно показывать остальные снимки, изредка останавливаясь по знаку Ронейна, чтобы прибавить еще один к небольшой стопке, которую тот потом собирался просмотреть еще раз. Снимки убитой жены Техасца тоже вошли туда. Странно, что он нашел в этой уродине? Но, вспомнив, что ее гибель стала причиной его собственной трагедии, Ронейн перестал о ней думать. Когда покончили с фотографиями, Смит велел Дейли зачитать полный отчет об операции разведывательного отдела Эль-Пасо, отчет таможни США и протокол допроса мексиканца из Пьедрас-Неграса Рамона Кортеса, благодаря которому все это и закрутилось. Дейли читал медленно и монотонно, Ронейн изредка останавливал его, прося сделать заметку или повторить какое-то место. Дело продвигалось очень медленно, но, если они хотели определить планы Маршалла и чем-то ему помочь, иного пути не было.

Через четыре часа сделали перерыв на обед. Оба сотрудника УБН пошли в столовую, а в палату вошла сестра, покормила Ронейна с ложки и сменила ему катетер. Обычно он бывал разговорчив с сестрами, ему нравилось их общество, но сейчас он молчал, размышляя над полученной информацией.

Один из лечащих врачей Ронейна подсел за столик к Смиту и Дейли.

– Ваш коллега – замечательный человек, – сказал он, прихлебывая овощной суп. – Он ведь должен был умереть.

– Похоже, что он поправляется, – выразил надежду Смит.

– Да. Но это не наша заслуга. То есть мы, конечно, играем какую-то роль, но главное здесь – сила воли. Стремление выжить – вот что держит его. Крутых ребят вы воспитываете.

– Он у нас один из лучших.

– Вы должны им гордиться. Донорской кожи с его собственного тела оказалось недостаточно, поэтому мы использовали кожу свиньи и человеческую кожу из других источников.

– Сколько времени нужно, чтобы она прижилась?

– Около восьми месяцев.

– Так долго?

– Это самое меньшее. В курс лечения входят очень мягкие гимнастические упражнения. Иначе мышцы просто-напросто атрофируются. С ним занимается физиотерапевт, правда, предварительно приходится делать болеутоляющие уколы. Процедура, конечно, болезненная, но другого выхода нет. Кроме того, его мозг должен быть чем-то занят. А в остальном мы можем только обеспечить ему необходимый уход и вводить солевой раствор и гемецел.

– Гемецел?

– Для обогащения крови. Иначе не поможет и сила воли.

Через час оба сотрудника УБН вернулись в палату. Номер дела с фотографией нечесаного пешехода-мексиканца из Эль-Пасо, отобранной Ронейном, по телефону был сообщен в Вашингтон. Смит попросил послать по факсу копию снимка в разведывательный отдел, чтобы там сравнили фотографию со своими архивами.

– Ты не очень устал? – спросил Смит, усаживаясь у кровати Ронейна.

– Давайте продолжим. – Томясь от долгого лежания и одиночества, Ронейн был рад возможности поработать.

– Перейдем к Сан-Антонио?

– Нет, – поспешно ответил Ронейн. Он не был готов снова пережить весь ужас случившегося, увидеть фотографии, которые ему могли показать. – Расскажи мне все, что ты знаешь об ирландской связи, о Европе, о сообщениях Джона Пентанзи.

– У нас не слишком много материала.

– Ладно, Пит. Не дури. Если ты хочешь, чтобы я тебе помог, расскажи мне обо всем.

– Я не имею права.

– У нас на все есть право, и ты сам это знаешь. Черт, мы нередко откалываем номера, о которых Вашингтон даже и не подозревает.

– Это делается неофициально.

– Но ведь делается.

– Почему ты считаешь, что мы от тебя что-то скрываем?

– Интуиция. – Ронейн усмехнулся. Это Маршалл всегда так отвечал. – Не доводи меня, Пит. Иначе появится надпись: «Входа нет».

Перед тем как ответить, Смит на мгновение задумался.

– Пойми, здесь нет никакой конспирации. То есть Маршалл уехал самовольно. Без нашей поддержки. Мы хотим быть уверены, что управление не будет скомпрометировано.

– Ну так вытащите его оттуда.

– Он не приедет.

– Почему?

– Пентанзи встречался с ним в Манчестере. Маршалл настаивает на том, что он в отпуске.

– Пусть ему прикажут вернуться.

– Ты же знаешь Маршалла.

– Скажите, что его отпуск отменяется.

– Он не придаст этому значения.

– Но еще может быть работа, какое-нибудь важное задание.

– Теперь он скорее бросит управление, чем вернется. Нет, мы должны оставить его в покое и поддержать насколько возможно.

– Как поддержать?

– Не знаю. Просто... это довольно сложно. Дело в том, что мы должны защитить Управление, а заодно и Маршалла.

– Ах, сволочи! – выругался Ронейн. Они знали, что Маршалл собирается отомстить, и решили бросить его в волчье логово, надеясь, что он сумеет выйти победителем. И при этом им на все плевать, лишь бы не быть скомпрометированными.

– Что за... – начал было встревоженный Смит.

Но приступ боли уже пронзил тело Ронейна, затем еще раз. Он вскрикнул, закрыл глаза и попытался совладать с агонией, но в этот раз мороженого оказалось недостаточно. Приступ длился десять минут, десять минут, в течение которых Смит и Дейли могли только сидеть и ждать.

– Расскажи мне о том, как обстоят дела с наркотиками в Манчестере. Ничего не скрывай. Иначе я вызову сестру и наша встреча закончится. – Ему требовалось время, чтобы помочь Маршаллу.

Вторую половину дня они просматривали сообщения из Европы. Ронейн говорил мало, слушая сменяющих друг друга Смита и Дейли, он пытался поставить себя на место своего партнера. Его совершенно не волновало управление. Маршалл нуждался в помощи. И может быть, отсюда, находясь за тысячи миль, он сможет найти способ помочь Маршаллу отомстить и уйти от опасности, которую навлекли на него трусость и предательство Ронейна.

Разведывательный отдел УБН

Форт-Блисс

Эль-Пасо

Получив факс из Вашингтона, сотрудники разведывательного отдела увеличили фотографию пешехода-мексиканца. Убедившись, что полученное изображение не слишком зернистое, при помощи растровой студийной камеры «Литлджон» сделали копию 6 на 6 дюймов и увеличили ее для использования на компьютере с 22-дюймовым экраном. Затем изображение просканировали и разделили на электронные полосы, чтобы им можно было манипулировать на экране. Через три минуты после ввода изображения на мониторе появилось лицо крестьянина-мексиканца.

– Слишком голубые глаза, – сказал руководитель группы.

– Да. Тем более для мексиканца, – последовала недоверчивая реплика. – Он или носит контактные линзы, или перекрасил волосы. Наверное, все-таки волосы.

– Рост?

– Примерно пять футов восемь или девять дюймов. Судя по остальным вокруг него.

– Телосложение?

– Крепкое, атлетическое. Больше ничего не могу сказать, это у нас единственная фотография. Кажется, он наклонен немного вправо. Видимо, походка вперевалку. Похоже на имитацию. Вес около ста восьмидесяти фунтов.

– Волосы?

– С такими глазами, скорее всего, светлые или русые. Лицо смуглое, но при увеличении видно, что это не грим, а загар. Я склонен думать, что у него светло-русые волосы.

– Что еще?

– Судя по строению костей, он не индеец, а белый. Лет сорока – сорока пяти. – Оператор положил руку на мышь, подвел курсор к строке меню, выбрал команду «Сохранить» и записал изображение, назвав его «Мекс/Пасо 1». Подвел курсор к заголовку «Обработка» и выбрал пиктограмму кисти. Щелчком кнопки мыши курсор был превращен в изображение кисти. Затем, переведя его к другой пиктограмме, оператор выбрал ширину кисти – примерно одну восьмую дюйма. Подвел курсор к шее пешехода и стал водить кисточкой вдоль шеи, щек, ушей и волос. На экране появилась широкая белая линия, выделяющая лицо мужчины на фоне остальных пешеходов.

– Вроде нормально, – сказал главный. – Вырежьте его.

Оператор изменил ширину электронной кисти примерно до одного дюйма. Ею он удалил с экрана весь окружающий фон, осталось только лицо. Он сохранил его в памяти компьютера и назвал «Мекс/Пасо 2».

– Давайте сперва избавимся от бороды, – сказал главный.

– Верно, – поддержали его из группы. – Хорошо бы его еще и постричь.

– Хорошо. Начинаем.

Оператор сменил изображение кисти на ластик и принялся аккуратно обрабатывать голову мужчины, стирая словно на листе бумаги его длинные нечесаные волосы. Дойдя до черепа, он превратил ластик в тонкую, как заточенный карандаш, кисточку и стал осторожно, как бы делая стрижку, укорачивать волосы или добавлять их туда, где это необходимо. Остальные наблюдали за его манипуляциями, не делая никаких замечаний, полагаясь на его опыт и здравый смысл.

На эту работу ушло почти полчаса, внешность мужчины приобрела более цивилизованный вид. Оператор сохранил это изображение, назвав его «Мекс/Пасо 3», затем он нажал кнопку «Принт» и стал ждать, пока из стоящего рядом с компьютером лазерного принтера появится изображение на бумаге. Прошло пять минут, прежде чем все увидели результат. После обсуждения руководитель группы передал изображение одному из подчиненных и велел начать проверку досье всех голубоглазых, ростом пять футов восемь дюймов, весом 180 фунтов, светловолосых, в том числе бородатых, членов картеля Кали. Имея такое описание, придется просмотреть почти треть всех досье, но по крайней мере появилась точка опоры. Компьютеру не понадобится много времени, чтобы выдать список номеров досье с фотографиями или же со словесными портретами, если фотографии отсутствуют.

Оператор занялся бородой, используя ту же технику, что и при обработке волос. Работа заняла более двух часов. Надо было подобрать цвет кожи к тем местам, где сбрили бороду, кроме того, пришлось примерить шесть подбородков из описаний в разных досье. Он поочередно приставлял Мекс/Пасо квадратный, круглый, короткий, длинный, искривленный и двойной подбородки. Каждый вариант был сохранен и отпечатан.

Когда был готов последний портрет, сохраненный в памяти под именем «Мекс/Пасо 9», группа сделала перерыв на обед и общее обсуждение. Из Вашингтона больше не поступало никаких новостей, никаких фотографий для проверки, поэтому разговор шел о только что полученных изображениях. На стене конференц-зала были развешаны увеличенные копии отпечатанных снимков.

Через час принесли первую гору фотографий из досье, их разложили на стопки поменьше, и каждый из восьми человек группы, заняв участок большого стола для заседаний, начал просматривать снимки. Дело шло медленно, каждую фотографию сличали с развешанными на стене изображениями. Сравнивали глаза, общие черты лица, волосы, особые приметы, размер ноздрей, толщину губ, форму рта и другие отличительные особенности, делающие лица людей так непохожими друг на друга.

Семь часов спустя нашли Техасца. Светло-русые волосы, вес сто семьдесят фунтов, рост пять футов восемь дюймов. Фотографии в досье не было, только описание его внешности, скрупулезно собранное за несколько лет на основании разрозненной информации.

– Тай Кунз, – сообщил руководитель группы на следующее утро, разговаривая по телефону с Питером Смитом из Вашингтона.

– Мы полагали, что он мертв, – последовал удивленный ответ.

– Мы тоже.

– Вы уверены?

– Как только мы сравнили глаза и губы, все остальное совпало само собой. Это наиболее полное совпадение изо всех снимков, которыми мы располагаем.

– Я не знал, что у нас есть фотография Кунза.

– Фотографии нет. Просто ряд фактов и сообщений, собранных за несколько лет, которые мы использовали для создания портрета-робота. Черт, пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы собрать информацию об этом парне.

– Это его настоящее имя?

– Не думаю. Но оно единственное, которое нам известно.

– Напомните-ка мне. Это было так давно.

– Я пошлю вам факс со всеми сведениями о нем.

– А пока расскажите вкратце.

– Впервые мы услышали о нем в семьдесят четвертом. В то время, когда колумбийцы создавали свою сеть, он работал в Бостоне. Крутой восемнадцатилетний парень, выходец с Юга, он не отказывался кое-кого убрать, если ему платили. Он понравился колумбийцам и вскоре стал их главным экзекутором на Северо-Востоке. Ребята из местной полиции вышли на него, но уличить его было невозможно. У них не было ни фотографий, ни отпечатков пальцев – ничего. Будто призрак. Если кто-то переходил дорогу Медельину – это было еще до того, как Кали превратился в могущественную силу, – он ехал на место и устранял препятствие. Никогда не участвовал в сделках, не имел ничего общего с наркотиками. Просто убивал людей и исчезал из виду. Он причастен к убийствам троих боссов в Нью-Йорке, двоих в Бостоне и одного в Буффало. Говорят, он был завербован Жирным – самим Эль Гордо.