— А если бы знал?

— Все равно бы, наверное, отказался.

— Ладно, Игорь, я подумаю о твоём предложении. Но ты понимаешь, что по краю ходишь?

— Ничего. Как говорится, бог не выдаст, свинья не съест.

Шульман не торопясь пошёл в общий строй, а Натан остался докуривать сигарету. Вот так, вот теперь все становится на свои места. А он-то голову ломал, кто подвёл его под монастырь, на Валентина грешил, компаньона своего… А это оказывается Фазиль! Нарочно, сука, кляузу накатал, нарочно засадил, чтобы, пока Натан здесь парится, поворошить, значит, по его сусекам. Хрен ему там обломиться, а не брильянты с золотом. Все уже давно спрятано — перепрятано, отмыто через оффшорные зоны, по разным банкам распихано… Никто ничего не знает, кроме, разве что, Валентина. Да и тот не до конца, только то, что можно было ему доверить. Вот только странно, что он до сих пор никакой весточки не прислал. Впрочем, все правильно, зачем зря светиться. Скорее всего, Фазиль устроил за ним слежку, поэтому он и осторожничает. Натану даже не могло придти в голову, что Валентин давно уже продал его. И что документы, которые попали к адвокату, и которые тот скрыл от следствия, это всего лишь счастливое стечение обстоятельств. Но сейчас он ещё не знал об этом. Сейчас его занимала мысль, как использовать Шульмана в той игре, которую против него затеял Фазиль. Что будет с Игорем после этого, Натан не думал. С какой стати он должен о нем заботиться?

Вечером вертухай передал ему последние газеты. Первые полосы пестрели фотографиями Натана Гринберга и статьями, которые почти все начинались со слов «За что?». Шум в прессе, раздутый его адвокатами и поддержанный прикормленными политиками и журналистами, сделал своё дело. Даже ивритские охранники стали относиться к нему подобострастно, как будто рассчитывали на то, что когда Натан отсюда выйдет, он не забудет доброго к нему отношения. Начальник тюрьмы теперь заходил по несколько раз в день, то поздороваться, то узнать, не нужно ли чего… Из кнесета приезжали депутаты, посмотреть, в каких условиях он находится. Нельзя сказать, чтоб Натана радовала вся эта шумиха, но он понимал, что она необходима. Тем более, что «кавказская» община уже заочно выдвинула его своим кандидатом в депутаты. И это несмотря на то, что к «кавказским» он не имел никакого отношения. Поддерживал, конечно, материально. То компьютеры детям подкинет, то на газетку деньги переведёт… «Кавказская» община сильна своими семейными кланами, сильна своей численностью, с ними нужно иметь хорошие отношения.

Натан обратил внимание на статью, написанную Евгением Черныхом. В отличие от других авторов, он не задавался вопросом «за что» был арестован всеми уважаемый человек и бизнесмен. Наоборот, он приводил примеры из обвинительного заключения и тут же опровергал их, приводя в качестве доказательств интервью с бухгалтерами и директорами домов престарелых, куда были переведены деньги из натановской фирмы, восторженные отзывы пенсионеров, которые, благодаря ему, здорово поправили своё материальное положение, руководителей различных общественных структур, большинство из которых жило за его счёт… В статье были также высказывания мэров Беэр-Шевы, Хайфы и Тель-Авива, которые хоть и не признавались в явной благосклонности к Натану, но отзывались о нем почтительно, с уважением. Ещё бы, если бы он захотел открыть рот и поделиться своими знаниями об их деятельности, эти мэры быстро залетели бы под следствие. «Молодец, Чёрный, профессионал! Знает куда бить надо, — подумал Натан. — Нужно будет его найти, когда выйду. Он ещё пригодится».

Но Евгения искать не пришлось. Когда Натана выпускали, у ворот тюрьмы собралось множество журналистов, телекамер и просто любопытных. Чёрный стоял немного в стороне, рядом с Дядей Борухом, которого окружали телохранители. Фазиль тоже был здесь, хотя так и не вылез из своего «Сааба». Возле своих машин стояли Рустам, авторитет из Тель-Авива, глава «кавказской» общины, Юрий Шац, депутат Кнессета и «продажная шкура», Моше (Миша) Бакланов, зам.мэра Беэр-Шевы со своими шестёрками и старый Аарон Берг с хайфскими прихлебателями. Натан повертел головой, надеясь увидеть Валентина, но на него налетела журналистская братия, как всегда наглая и бесцеремонная… Особенно нахальной оказалась какая-то толстая тётка с чёрной щёточкой усов. Она, как ледокол, раздвигала коллег, стараясь стать как можно ближе к Натану. Следом за ней двигался худой и пришибленный фотограф, поминутно щёлкавший камерой. Натан поморщился, он знал такого рода женщин. Про них говорят, что такой легче отдаться, чем потом объяснять, почему ты её не хочешь.

— Меня зовут Лида, — представилась женщина, и начала сыпать вопросами, одновременно отдавая приказания фотографу.

Натану не хотелось ссориться с журналистами, он терпеливо отвечал, терпеливо переносил знойное израильское солнце, и мечтал побыстрее приехать домой, погрузиться в прохладу кондиционера, и выпить сто грамм коньяка.

Наконец, репортёры удовлетворились его ответами и начали расходиться. Возле него осталась только Лида.

— Вам что-то ещё? — удивлённо спросил Натан.

— Да, — нисколько не смутившись, сказала журналистка. — Хотите пригласить меня к себе домой?

— Зачем?

— Дадите мне интервью.

— Не горю желанием. Я хочу отдохнуть. Может быть, в следующий раз.

— Ловлю вас на слове, — томно, как, наверное, ей казалось, ответила журналистка и тяжело переваливаясь на толстых ногах, пошла к машине, где уже сидел её фотограф.

Натан обнял Евгения, пожал руку Дяде Боруху, помахал Фазилю, сел в поджидавший его автомобиль, и кавалькада из пяти машин направилась в Беэр-Шеву. Там у Натана был большой двухэтажный дом, с огромным балконом, на котором он любил загорать, и подвалом, где при желании можно было бы пересидеть газовую атаку. Беэр-Шева, в переводе с иврита, означает «Седьмой колодец». По преданию, праотец Авраам, путешествуя по пустыне, остановился именно в этом месте, вырыл колодец и основал поселение. С тех пор Беэр-Шева считается святым городом. Не таким, конечно, как Иерусалим, но все-таки… А вообще-то, в Израиле есть поговорка: Иерусалим молится, Хайфа работает, Тель-Авив веселится, а Беэр-Шева — спит. Шутка, конечно, но в каждой шутке — доля правды. Когда начинается «хамсин», сухой, жаркий ветер, а температура поднимается до 40 и выше, город вымирает. Те, кто по каким-либо причинам оказался на улице, передвигаются, как сонные мухи, обливаясь потом, ругая и жару, и климат, и пустыню, и Израиль…Тень найти проблематично, но даже если и удаётся найти, она все равно не спасает. Просто удивительно, Моисей водил евреев по пустыне сорок лет, за это время можно было весь земной шар исколесить вдоль и поперёк. А он выбрал именно эту пустыню, где ни воды, ни нефти, ни золота, ничего!

Хоть Беэр-Шева и считается южной столицей Израиля, но по российским меркам, это деревня, с населением 200 тысяч жителей, половина из которых «русские». Натан, по приезде в Израиль, намеренно выбрал этот город. Подальше от центра, от Тель-Авива, где он мог ненароком столкнуться с кем-нибудь из старых знакомых, и где периодически проводились воровские сходки, куда съезжались законники со всего мира, что, естественно, увеличивало опасность с кем-то из них встретиться. А Натану это было совершенно ни к чему. Первое время он снимал квартиру, и, практически, не выходил из неё. Разве что поздно вечером, перед закрытием магазинов, за продуктами и сигаретами. Но через несколько месяцев успокоился, и стал жить, как все новые репатрианты. Ходил на курсы иврита, который давался ему с трудом, забивал «козла» с пенсионерами на лавочке, слушал их наивные политические рассуждения, подрабатывал ночным сторожем на стройке…

Через год, несколько адаптировавшись, немного привыкнув к невыносимой жаре, Натан начал присматриваться к богатым бизнесменам, к криминалу, к местным политикам, и пришёл к выводу, что Беэр-Шева — идеальное место для воплощения его планов. По большому счёту, здесь не было ничего, а то, что было, находилось в зачаточном состоянии. Воры, наркоторговцы, сутенёры, мошенники, больше напоминали неразумных детей, которым дали поиграться со спичками под присмотром взрослых, то бишь, полиции. Все серьёзные люди обосновались в Тель-Авиве или Хайфе, где были порты, склады, ангары, где можно было крутить дела, не опасаясь особенно засветиться. В провинциальной же Беэр-Шеве единственной личностью, которой стоило заинтересоваться, был Фазиль. Родом он был из Дербента, большую часть жизни прожил в Москве, где, как поговаривали, купил себе «корону» вора в законе, хотя этого никто и не доказал…В Израиль он приехал с «малявой» от своих кавказских родственников. Благодаря этому получил в своё распоряжение Беэр-Шеву. Он был не очень доволен таким малодоходным городом, здесь хорошо шли только наркотики, но и эта ниша была занята кланом Абуказизов, выходцев из Марокко. Что делать, весь Израиль поделён между разными группировками, поднимать хай, или затевать войну не имело смысла. Как говорится, со своим уставом в чужой монастырь не лезут. У Фазиля была жена, двое сыновей, роскошный дом в пригороде… Бизнес он делал на проститутках из стран СНГ, которых ввозил через Египет, и на рэкете. Пытался подмять под себя ещё и банки, но его быстро поставили на место. Банки — это государственный рэкет, человеку со стороны там делать нечего.

Натана не интересовали дела Фазиля, он хотел понять, кто из местных политиков его поддерживает, кто находится у него на содержании. Имея российский опыт, где все продаётся и покупается, он был уверен, что и в Израиле то же самое. Но Израиль — страна восточная, а восток, как известно, дело тонкое. Здесь очень сильны семейные, клановые, дружеские связи, совсем не обязательно платить какому-нибудь политику или полицейскому, главное, чтоб тот или иной был из твоего клана.

Когда Натан открыл свою первую фирму по продаже недвижимости, Фазиль пришёл к нему сам. Покрутился по помещению, поздоровался за руку со всеми работниками и отозвал Натана в сторону.

— Ты знаешь, что это мой город? — спросил он.

— А ты кто? — Натан постарался, чтобы вопрос прозвучал наивно.

— Я? Фазиль.

— Фазиль? Не слышал. И что ты хочешь, Фазиль? — он продолжал косить под дурачка. Похоже, ему это удалось, тот проглотил наживку. На холёном, красивом лице отразилось удивление.

— Ты откуда такой взялся?

— Фазиль, тебя интересует моя родословная или мои деньги? Говори, что ты хочешь, и мирно разойдёмся. Если ты пришёл со мной ругаться, то ничего не выйдет. Если ты пришёл, стричь с меня купоны, тоже ничего не выйдет. Если ты пришёл поговорить со мной по-хорошему, я не против. Могу даже угостить тебя чашечкой кофе.

Фазиль недобро прищурился. Он не привык, чтобы с ним так разговаривали. Но он чувствовал, что «лезть в бутылку» время не пришло. По-первости, нужно выяснить, кто стоит за этим человеком, которого он поначалу принял за придурка. Уж очень уверенно и нагло он себя ведёт.

На этом и закончилась их первая встреча. Потом были другие, но друзьями они не стали. Фазилю так и не удалось ничего узнать ни о прошлом Натана, ни о том, кто его поддерживает. И это настораживало. Фазиль с ненавистью смотрел, как разрастается его фирма, как он набирает силу, завязывая знакомства и связи в высших сферах…Фазиль не мог понять, откуда у него деньги, не с собой же он их привёз. По документам, которые по его просьбе проверили в министерстве внутренних дел, человек по имени Натан Гринберг приехал из Ленинграда, практически, пустой, с двумя сумками, и двадцатью долларами в кармане. Нигде не был засвечен, никому из местных воротил не известен, тёмная лошадка, короче. Только старый Аарон Берг, следивший по газетам и телевизору за всеми перипетиями, происходящими на его бывшей родине, которую он покинул тридцать лет назад, припомнил, что фамилия Гринберг вроде бы как звучала вместе с именем Бориса Анатольевича Чурилова, отца и вдохновителя российской приватизации. Но это ничего не давало. Гринбергов среди евреев, как Ивановых, среди русских. К тому же, если верить памяти Аарона, того Гринберга то ли убили, то ли посадили.

Фазиль держался теперь на расстоянии, Натана не трогал, но и из виду его не упускал. Ждал какой-нибудь его промашки, за которую можно было бы уцепиться и раскрутить этого гавнюка. И дождался. Полгода назад приехал из Хайфы Менахем Розенблат, маляву привёз от сходки. И на словах передал, что необходимо выяснить, не тот ли это Натан, который много лет назад заныкал общак в Киеве на сумму два с лишним миллиона долларов. Потом он исчез и всплыл то ли в Москве, то ли в Питере… Говорят, что на его счёту несколько заказных убийств. Якобы, капитал убитых в большей степени переходил к нему, к Натану, точнее, в его подставные фирмы. В бывшем Союзе на него, если это, конечно, он, имеют огромный зуб. По некоторым сведениям, общак он переправил в Израиль, и здесь отмыл. Так ли это на самом деле, предстояло разузнать. Правда, Фазилю было непонятно, почему российские авторитеты, имея в своём распоряжении контрразведку не хуже, чем в ФСБ, именно на него взваливают такую непомерную ношу. Если они сами не смогли раскрутить Натана, упустили его, как он сможет найти ту верёвочку, за которую надо потянуть? Но Фазиль знал точно: если это тот самый Натан Гринберг, то при любом исходе игры, он получит такой куш, какой не снился ни одному израильскому авторитету. Ради этого стоило рискнуть.

Фазиль купил компаньона Натана, Валентина, за не очень большую сумму — 200 тысяч долларов, тот пообещал сделать все, что сможет. Однако предупредил, что Натан скрытен, и на это уйдёт не один день. К тому же, пока он рядом, Валентин не имеет доступа ни к банковским счетам, ни к документам. Вот тогда и пришла Фазилю в голову мысль, как ему казалось, оригинальная и беспроигрышная, посадить Натана, чтобы развязать Валентину руки. Это несложно, достаточно намекнуть двум — трём полицейским, чтоб его закрыли на парочку месяцев. А за это время можно разобраться, откуда ноги растут.

И вот сейчас они все вместе едут к Натану домой, отметить его счастливое возвращение. А он, Фазиль, так ничего и не узнал. Теперь придётся держать ответ перед сходкой, что, конечно же, не наполняло его радостью. Он не виноват, что из этой затеи ничего не вышло. В конце концов, этот Натан мог оказаться совсем не тем Натаном, которого все ищут. По большому счёту, он должен был сменить внешность, родословную, и, в первую очередь, имя. Какой же дурак под своим настоящим именем будет скрываться, зная, что его разыскивают?!

Машины въехали в город. Натан, сидевший на заднем сиденье, похлопал Евгения по плечу:

— Слышь, Чёрный, ты журналист, тебе, случайно, не знакома та толстая шалава, что ко мне подкатывалась?

— Немного. Работает в газете «Тупой угол», талантлива, но пишет неинтересно, мелко, прославляет, в первую очередь, себя, что для журналиста — самоубийство. Умеет расположить к себе людей, умна, обходительна, но по характеру похожа на змею: жалит, когда этого не ждёшь.

— Гм, коротко и ясно. Интересно, что ей от меня надо?

— Не знаю. Но могу добавить, что она не профессиональная журналистка. Она — бывший мент. Капитан. Насколько я знаю, служила на «химии» где-то в Белоруссии. Выводы можешь сделать сам. Зовут Лида Маркова. С ней надо быть осторожнее, она умеет залезать в душу, но если ей будет выгодно, продаст не задумываясь. Кстати, знаешь кто её муж?

— Ну?

— Сашка Евреин.

— Сашка? — засмеялся Натан. — Да она его раздавит!

— Уже не раздавит, — не принял шутки Евгений. — Лидка его же сама и засадила.

— То есть как?!

— Сначала за дело: он нажрался, и давай на неё кидаться. А тут ещё и дети… Она и вызвала полицию. Первый раз Евреину дали три месяца. Но за то время, что Сашка сидел, она поняла, что это оказывается довольно выгодно.

— Что выгодно?

— Чтобы муж сидел. И чем дольше сидит, тем для неё лучше.

— Говори яснее, ничего не понял, — разозлился Натан. — Почему лучше, почему выгоднее?

— Дурак ты, Натан. Все очень просто. Пока он сидит, Лидка от государства получает за него алименты, ей прощаются долги за квартиру, телефон, свет, ну и так далее…Короче, выгодный бизнес. За последние три года, Сашка четыре раза сидел. Выйдет, месяц на воле покантуется и обратно. Естественно, судья с каждым разом даёт ему все больше и больше, он же теперь квалифицируется как рецидивист.

— Он же говорил, что его обвиняют в подделке документов? Впрочем, понятно. Подделка — это тебе не «кухонный боец». Это намного круче. Почему же он её не замочит? — удивлённо спросил Натан. Он даже не обратил внимания на «дурака». — Почему не уйдёт от неё?

— А зачем? — Евгений пожал плечами. — Он в тюрьме, как у себя дома. У них с Лидкой что-то вроде соглашения: он сидит, а она обязуется таскать ему передачи. Вспомни, Сашка хоть раз оставался без сигарет? Без телефонной карточки? На воле он кто? Пустое место. А в камере — король. Задрипанный, правда, король, но все-таки…

— Идиотизм! — сплюнул Натан. — Слушай, Женя, я что-то Валентина не вижу. Где он?

— Понятия не имею. Я его не видел.

— То есть, как, не видел?! А документы? Кто документы адвокату передал?

— Я. Ты что, не в курсе?

— Черт знает что! Ничего не понимаю. Рассказывай все с самого начала.

— Я твою записку передал Ирине. Ты её не знаешь, мы когда-то работали вместе. Она пришла в фирму, а Валентина нет. Вместо него какой-то другой парень. Он сказал, что все вопросы теперь решает он. Я подозреваю, что это был человек Фазиля или кого-нибудь ещё, но наверняка не твой. Иначе, ты бы меня предупредил. Короче, она не стала с ним лясы точить. Дождалась, когда я выйду, а потом мы уж вместе стали думать, как тебе помочь. Кстати, в ту же самую ночь, когда ты передал мне записку, Игорь Шульман пытался разузнать, о чем мы с тобой разговаривали. Я ещё тогда подумал, что дело нечисто. А потом, ещё утром, перед судом, Дядя Борух о тебе спрашивал. Это меня тоже насторожило. Слишком многие тобой интересуются. Короче, Ирина записку отдала мне обратно, а там шла речь о каких-то документах, которые надо было уничтожить. Я покумекал своей неразумной головой и решил, что раз существуют документы, которые надо уничтожить, значит, они представляют для тебя опасность. И компаньон твой исчез. По всей видимости, в фирме этих документов нет, и никогда не было, иначе ты бы уже знал об их исчезновении. Возникает вопрос, где они могут быть? Ответ: где угодно. В банке, дома, у друзей, у соседей, у любимой женщины… Банк я проверить не могу, друзей твоих не знаю, любимую женщину тоже. Остаётся — дом. Одна проблема — как туда проникнуть? Наверняка ты его на сигнализацию поставил…

— И как же ты её снял? — Натан с интересом смотрел на Чёрного.

— Этого не понадобилось. Окно было приоткрыто. Кто-то уже до меня там побывал. Но то ли этот «кто-то» чего-то испугался, то ли у него времени было мало, но он ничего не нашёл. А я нашёл. Сейф под репродукцией Пикассо. Я его ломиком раскурочил. Ты уж извини. Бумажки я прочитал, кое-что стало ясно, но не все. Но одно я понял чётко: для тебя эти документы очень важны. Уничтожить их недолго, а вот восстанавливать — куча времени уйдёт. У себя их хранить опасно, и ненадёжно. Я решил их твоему адвокату сплавить. Раз ты его нанял, значит, доверяешь.

— Ну, Чёрный, ты даёшь! — восхищённо покрутил головой Натан. — Я теперь твой должник.

— Сочтёмся, — Евгений пожал протянутую руку и улыбнулся. — А с Лидкой все-таки будь осторожнее. Змея ещё та!

— На что она мне, корова толстая, — легкомысленно отмахнулся Натан. — Мне же с ней детей не крестить…

— Не скажи. Вобщем, я тебя предупредил.

Машины покрутились по городу и въехали на небольшую улочку, всю застроенную виллами. В этом районе жили обеспеченные люди, очень обеспеченные. Натан, как радушный хозяин, открыл ворота, подождал, пока все пройдут в дом. Фазиль немного задержался у входа, осматривая палисадник.

— Фазиль, ты что-то потерял? — с намёком спросил Натан.

— Смотрю. Красиво у тебя здесь. Странно, что полиция не заинтересовалась твоими доходами.

— А чего ей интересоваться… Я налоги вовремя плачу, и все до копеечки, цента и шекеля. В отличие от других. Ладно, проходи, ничего ты тут не высмотришь.