ДМБ - Грудью на амбразуру

      – Ищут, ищут, по периметру. Идите. Смотрите линии электропередач. Дороги, брошенные дома. Вперед.
      Разведчики уходили все дальше. Наконец голоса пропали из эфира. Топали молча, отойдя друг от друга метров на десять. Сейчас каждый чувствовал необходимость найти какой-нибудь родничок, который снабжал бы их питьевой водой.
      За первые три километра никаких источников воды обнаружено не было.
      Действительно, их ждала поляна. Совсем маленькая. Скорее пролысина в густом лесу, чем поляна. Посередине старый, заросший мхом деревянный дом. Крыша разломана. Простаков подошел к строению и со всего размаху пнул пятистенок ногой. Трухлявое сооруженьице закачалось, и все тут же отбежали от дома на несколько шагов.
      – Здоровый, хватит бушевать! – гаркнул Казарян. – Может быть, избушка отмечена на карте. Пошли, пошли дальше.
      – Если все время будем идти с севера на юг, то и речки не найдем. Вся вода течет в том же направлении, а значит, мы двигаемся параллельно. – Простакову понравилось собственное соображение.
      – Молчи, умник, – Казарян разошелся. – Ты вообще глядел на карту? Ты видел, что там нарисовано? Большие, только большие реки текут с севера на юг или наоборот, а маленькие как им вздумается. Эй, – оглянулся он на Багора и Замора. – Растянулись в шеренгу. Искать родники!
      – Да родники на пустом месте не бывают. Они где-нибудь под холмами. Надо какую-нибудь горку найти, а под ней родничок обнаружится.
      Но сейчас перед ними никаких холмов. Приходилось топать дальше вперед и вперед. Куда ни двинься, везде один лес. Знал комбат, куда нас засовывал.
      Деревья становились более чахлыми, комарья прибавилось, потянуло сыростью и гнилью. Группа вышла к болоту. Большое пространство было затянуто мягким зеленым ковром, наступая на который сапог уходил под воду по щиколотку, а то и глубже.
      – Стоим, дальше не идем. Еще засосет.
      Впереди, метрах в ста, на середине этой открытой заболоченной местности лежало окруженное невысоким камышом озеро, по которому плавали утки.
      Это болото обязательно должно быть на карте.
      Вернулись в лагерь, где, на зависть разведчикам, основная масса ничего ни хрена не делала.
      Лейтенант сидел убитый. Он понимал: если они не найдут здесь воду, то не имеет смысла оставаться на этой поляне. Ставить шалаши. Единственное, что приказал, так это мочиться в одном месте. На северном краю поляны, а не удобрять все кустики и деревца в округе. Мало ли, вот сейчас разведка скажет, что нашли ключ где-нибудь поблизости.
      Но разведка вернулась только с данными о болоте.
      Юра развернул карту и, склонившись над ней вместе с Казаряном и Простаковым, стал искать место, которое могло подойти к тому, что они уже знали. Просека, разрушенный дом и дальше болото. По словам Простакова, километра два открытой заболоченной местности. Искали долго, до тех пор, пока Казарян не догадался, что болото может быть на карте обозначено как озеро. И как-то быстро нашелся нужный участочек. Вот небольшое голубое пятнышко. Вот полянка, та самая, на которой они сейчас находятся.
      Мудрецкий с оптимизмом начал вертеть карту, на которой он все находил. И разрушенный дом, и полянку, и просеку, и озеро. Все вроде как сходилось.
      Лесной массив оказался поистине огромным. По карте выходило, что до населенного пункта, до какой-то маленькой деревеньки под названием Сизое, сорок пять километров.
      Так, сколько отсюда до реки. Вот какая-то речка. У нее даже названия нет, мелкая какая-то. Простаков пялился на тоненькую голубенькую ниточку.
      – А чегой-то она рвется.
      – Значит, летом пересыхает. – Казарян снова занервничал. – Ты чего, я не понимаю, охотник, карту в первый раз увидел?
      – Я понимаю речка, а здесь какие-то обрывы.
      Но в том районе, где они находились, никакого пунктира не было. Достаточно жирненькая ленточка, может, целый миллиметр толщиной. И до нее километров десять на восток. Идти надо сегодня.
      Снимать всех с места лейтенант не хотел. Но личный состав обшарил каждый куст в радиусе полутора километров. Воды не обнаружено.
      – В общем, так, сейчас все подымаемся и рвем к этой реке. Там и заночуем.
      В этот момент ни у кого не возникло сомнения в том, что они привязались к карте правильно. Простаков что-то пробубнил о выгодной ночевке на полянке. В лесу комары будут жрать. Но его никто не слушал. Всем хотелось быстрее оказаться на берегу реки и почувствовать, что хоть одна проблема, связанная с водой, решена на все оставшиеся дни.
      Измордованный на вчерашней дискотеке взвод топал по лесу в поисках счастья. Многим мерещилась жареная рыба.
      Большинство ожидало увидеть реку и уснуть около костров под успокаивающий шум плещущихся волн.
      Первый час солдаты энергично двигались вперед, не ропща. Передвигали ноги и тащили поклажу с надеждой на скорое вот-вот. На втором часу все ждали появления того самого вот-вот. Лес закончится. Они выйдут к реке и смогут наконец умыться, а может быть, и искупаться, смыть зуд. Все были искусаны комарами, и время от времени то тут, то там слышались хлопки ладоней по лицу и шее. Но и через два часа взвод никуда не притопал. Не было никакой реки.
      Мудрецкий объявил перекур. Губы потянулись к фляжкам, но лейтенант вовремя предупредил водопой:
      – Много не хлыстать!
      Все понимали: вода последняя. Но так хотелось пить. Хоть они и в лесу, но все равно жарко и шли скоро. Не найдут сегодня источник, завтра их начнет мучить жажда.
      Но это ж на крайний случай.
      Солнце начало клониться к закату, рассиживаться сейчас – не слишком благое дело. Потому как через час будет темно. Лейтенант изредка поглядывал на Холодца, но тот сохранял олимпийское спокойствие и вел себя так, будто он может сейчас сказать всем: «до свидания, и до завтра», пойти домой ужинать, к теплой сиське и бай-бай. На самом же деле он был вынужден по прихоти своего командира делить со взводом все тяготы.
      Подошел Простаков.
      – Мы уже больше десяти прошли, километров двенадцать. Быстро идем.
      Лейтенант перестал глядеть на обмахивающегося веточкой начштаба.
      За все время они не наткнулись ни на одну дорогу. Только звериные тропки. Никаких следов человеческой деятельности. Мудрецкий вытер пот со лба рукавом. Десять минут пролетели незаметно. Он снова построил людей. Сменил носильщиков, тащивших рацию и майорские мешки, и снова взвод потопал вперед.
      Река сейчас все больше становилась каким-то мифом. Еще час они пройдут. Может быть, четыре, три километра – и все, надо вставать лагерем. Лейтенант корил себя за ошибку. Привязались они неправильно. Но ведь так много оказалось совпадений. Комвзвода чувствовал усталость, что же остальные? Многие еще не успели отойти от вчерашнего побоища. Удивительно, как это никто пока не пожаловался на бо-бо, хотя многие шли охая и стиснув зубы. Натертые ножки и ушибленные пальчики были забыты. Час пути прошел. Лейтенант вынужден был приказать разбивать лагерь на небольшом пространстве, где лес был не так густ и бойцы могли расположиться на ночлег возле костров. Огонь развели от одной спички. Оказалось, что запас огнива был ограничен. Всем курящим лейтенант запретил чиркать без толку. Он провел ревизию. Оказалось, во взводе четыре зажигалки и полных шесть коробков. Один коробок и одну зажигалку он немедленно конфисковал в НЗ. Мало ли. В лесу – не на кухне.
      Шести костров оказалось достаточно. Опустошив банки с перловкой и свининой, солдаты, сытые и довольные, повалились спать в надежде на скорейшее окончание армейского дурдома. Солдат спит, а служба тихо тарахтит. Глядишь, и до конца доедешь.
      Фрол открыл глаза во второй раз за утро. Светало, можно различить стволы деревьев и листву вверху. Он повернул голову, поглядел на спящих соседей и понял, что на сегодня уже выспался. Сел. Валетов поглядел на потухшие костры и пожалел, что от них не идет тепло и дым. Под утро комары озверели. Неожиданно он увидел, что прямо к нему идет здоровый мужик, ловко огибая деревья. Фрол вначале все попутал и онемел от страха, пытаясь что-то выкрикнуть, похожее на «Подъем!», ссохшимся от неожиданности ртом. Он так и не пикнул. И хорошо, и молодец. Узнав в подходившем мужике Простакова, Валетов успокоился, покосился на оставленного в ночном карауле Балчу, который, прислонившись к дереву, бессовестно спал. Простаков приближался быстро и бесшумно. Валетов не мог понять, чему это с утра так радуется Алексей. Выглядел он свежо, и, когда склонился к Фролу, тот увидел на щеке сибиряка капли воды.
      – Ты что, умывался?
      – Тихо. Напиться хочешь? Вода чистая, – он протянул Валету тяжелую фляжку. Мелкий отвинтил крышку, понюхал.
      Действительно чистая вода. Болотом не пахнет. Сделав глоток, он завернул крышку.
      – Я сейчас не хочу. И все равно спасибо. Ты нашел реку?
      – Нет, реки нет. Я просто походил кругами вокруг стоянки и наткнулся на родник. Он отсюда метрах в ста.
      – Погоди, есть идея.
      Фрол видел, как мучается майор, делая глоток из оставленной заботливым Евздрихиным фляжки. Лицо его бледнело. Глаза расширялись, он старался не проронить ни капли. Жратвы ему оставили на месяц, а бидона с водой никто не дал. С жидкостью у майора было, как у всех, – остатки в мочевом пузыре. Хреново то есть. Известно, что если человека начать в чем-то ограничивать, он будет стремиться восполнить недостающее впрок. Вода для человека – второе после воздуха вещество, необходимое для поддержания жизни. Поэтому когда воды не хватает, происходят психологические подвижки. Пока жажда никого не мучила, но тот час был недалек.
      Фрол оказался бы плохим торговцем, если бы не воспользовался этой ситуацией. Он чувствовал: за фляжку воды майор может дать много.
      – Товарищ майор, – шептал Валетов, согнувшись над начальником штаба.
      Холодец проснулся и вздрогнул.
      – А, это ты. Чего тебе?
      – Товарищ майор, водички хотите?
      Холодец тут же протянул руку за фляжкой, но Фрол не дал ему коснуться вожделенного сосуда, убирая воду в сторону.
      – Извините, товарищ майор, но вы ведь как наблюдатель. Вы сейчас не в нашей команде.
      – Чего надо? – разозлился Холодец, поняв очевидное: воду ему просто так не дадут. А приказывать сейчас он по условиям игры не имел права.
      – Товарищ майор, вот у вас консервов много. Давайте я вам фляжку воды, а вы мне две банки тушенки.
      Тушенки на самом деле наложили с лихвой, и сейчас за фляжку воды Холодец легко расстался с двумя банками консервов. Он с наслаждением сделал несколько глотков.
      – Только фляжку потом отдайте.
      – Отдам, – майор облизал губы. – Погоди, солдат. Вода свежая?
      Фрол припух, но только на миг.
      – Конечно, товарищ майор. Неужели вы думаете, что я вам предложу за консервы протухшую.
      Довольный Валетов вернулся и повертел банками с хавкой перед носом Простакова, сидящего у вновь разведенного костра.
      – Ты чего, у своих украл?
      – Дурак, у Холодца выменял. У него полно. Нашим-то всем нальем, а у Холодца будем на хавку выменивать.
      – Нехорошо, – сказал Простаков.
      – Кого ты учить будешь? Бестолковый! Когда мы в ближайшее время жрачку-то найдем?
      Тут Простаков осознал дальновидность предпринятых Валетовым действий, тем более что ему жрачки надо было очень много для того, чтобы поддерживать жизнь в огромном теле.
      Простакова отметили за нахождение источника воды по-армейски. За то, что он ночью покинул расположение взвода и никого об этом не предупредил, его прикрепили к тяжелой рации, а за обнаружение родника пожали руку перед строем. Не успел Леха встать на место, появился майор. Естественно, он узнал, где берут воду, и был зол на Валетова, купившего его.
      – Рядовой Валетов, ну-ка шагом из строя! – зарычал он.
      Валетов остался на месте. Для многих такой поступок оказался полным откровением.
      Фрол не был бы Фролом, если бы еще до построения не переговорил с лейтенантом, которому хавка из мешков также не полагалась.
      – Товарищ начальник штаба, я хочу вам напомнить, что вы здесь просто как наблюдатель. Сейчас построение, и по условиям игры вы не имеете права вмешиваться.
      Холодец пожевал нижнюю губу и неожиданно выкрикнул на весь лес:
      – Никто, ни один не получит консервов из мешков. Вас сюда заслали, засланцы, за нарушение образа жизни на дискотеке. Вы все преступники!
      Народ повеселел, пополнив фляги. Решено было переместиться поближе к роднику и уже там развести костры и позавтракать. После того как проблема с водой была решена, настала пора заняться следующей насущной задачей – добычей съестного, а кроме того, они до сих пор не знали, где находятся.
      После завтрака Мудрецкий снова развернул карту.
      – Предлагаю снова провести разведку. По всем направлениям, кроме западного, так как мы двигались на восток, поэтому все, что находится от нас на западе, мы уже прошли. Давайте, Казарян и Простаков. А где Забейко?
      – Что такое, товарищ лейтенант?
      – Будем снова вести разведку.
      – Опять я должен по лесам ходить?
      – Ты у нас опытный боец, будешь заниматься разведкой.
      – Может, еще кого-нибудь найдете, товарищ лейтенант, а я буду в лагере за порядком смотреть.
      Казарян надушился с утра вонючим одеколоном. Комары не садились ни только на него, но и на тех, кто оказывался поблизости.
      У Простакова был зуб на Петра за те самые грабли, на которые наступил Резинкин. Скула у Витька так распухла, что он жевать не мог нормально. Леха очень хотел отыграться за своего товарища, а лучше всего, если Резина сам отомстит деду. Получается, что тот, кто был против Забейко, тот был за Леху. Поэтому Простаков поддержал Казаряна.
      – Хватит орать, ты в лесу, а не в казарме.
      Забейко заткнулся.
      Хоть он и был крепким парнем, но с этим чудовищем лучше не связываться. Возьмет, придавит под деревцем. И тишина. Тут и волки есть, они падаль кушают.
      Каков Леха в драке, все видели совсем недавно. Довольный наступившей тишиной, Простаков сосватался к Мудрецкому.
      – Товарищ лейтенант, разрешите, мы пойдем на север.
      – Расшифруйте «мы». – Блокнот снова оказался в интеллигентных ладонях. Мудрецкий вел себя так, будто он сейчас не в лесу, а на кафедре микробиологии занимается с препаратами. Все записывает, все по полочкам раскладывает, чтобы не забыть.
      – Я, рядовой Резинкин, рядовой Валетов.
      – Чего, с Казаряном не хочешь ходить?
      – Почему не хочу? – здоровый не знал, как отвечать, и замолк.
      – Ладно, топайте, ваше направление – север. Помните главное: дороги, линии электропередач.
      – Да помним, помним.
      Леха не скрывал радости. Теперь он будет бродить не с этим высокомерным дедом, а с теми, с кем уже послужил. С пацанами хоть по дороге побазарить можно. Времени дали до обеда.
      – Мы не заблудимся? – переживал Валетов, топая рядом с двумя «иванами».
      – Не заблудимся, смотри по сторонам лучше.
      Троица топала по лесу с полчаса. Простакову надоело слушать, как болтают между собой его спутники. Никакой живности он приметить не мог, как ни старался.
      В вещмешках оставалось всего по полторы банки тушенки. За сегодняшний день надо что-то найти. А Холодец, сволочь, будет крепко лопать и смотреть, как они худеют, мучаются голодом и, наконец, протягивают ноги. Вот когда все пластом лягут, включая и Мудрецкого, он вызовет вертолет, и всем поставят диагноз дистрофия.
      – Идите тихо, чтобы под ногами ничего не трещало. Ступайте за мной след в след. Лес глухой, может, чего и высмотрим.
      – Все равно у тебя ружья нет, – Резинкин упирался. Он хотел кушать, но красться по лесу ему представлялось излишним. – Из чего будешь стрелять?
      – Он из твоих трусов вытащит резинку, сделает рогатку и будет пулять в кабанов.
      Леха шел впереди. Чахлую поросль клена и рябин, стоявших под массивными тополями, сменили стройные сосны, возносящиеся к небу. Когда вошли в бор, стало потемнее. Зато идти легче. Под ногами все усыпано ржавыми иголками и почти нет растительности. И видно дальше. Простаков стал идти медленнее и вскоре жестом показал, чтобы оба остановились.
      – Чего увидел? – подошел на цыпочках Валетов и тут же обнаружил перед носом кулак размером с его голову. Он заткнулся. Вперед Алексей пошел один. Под развесистым боярышником сразу за соснами стоял и обгладывал поднимающийся подрост старый лось. Он собирал толстыми губами листочки и тоненькие веточки, вертел ушами и время от времени прекращал жевать, поднимая голову, увенчанную огромными развесистыми рогами, и замирал.
      Старый, крепкий самец. Забить такого – и взвод две недели гарантированно не будет голодать. Плюс сыроежки, крапива с заячьей капусткой, листочки одуванчика.
      От лагеря они ушли недалеко. Сейчас можно вернуться и предпринять облаву. Хватило бы только решительности у солдат. Простаков родился и вырос посреди тайги. Он знал: напасть на след зверя сразу – большая удача. Обычно приходится провести не одни сутки в поиске. А тут они прошли всего ничего и бац – увидели лося. Им фартит. Нашли родник, а теперь вот и еды на две недели. Сейчас стоит еда и жует ветки. Леха посмотрел вокруг. Он видел: подроста полно. Значит, будет пастись здесь еще несколько часов.
      Простаков оставил ничего не соображающих в охоте Фрола и Витька следить за животным, а сам ломанулся обратно.
      При отсутствии огнестрельного оружия забить такое огромное животное весьма проблематично, но возможно. Несколько ножей нашлось, и Леха предложил один из возможных способов. Нужно было только осторожно стронуть животное с места и направить его в нужную сторону.
      Никто не сомневался в необходимости обложить животину со всех сторон, так чтобы лось боялся двигаться в каком-либо направлении и оставался в кольце. А дальше варианты...
      Забейко предложил настрогать кольев и броситься на него со всех сторон. Простаков предостерег его от возможных жертв. Они легко могли лишиться двух-трех человек, учитывая отсутствие опыта древних облав, а также массу зверя. Будучи раненным, он может натворить бед. Если заденет, считай, покалечит. И ребрышки попереломаются, и головочка отлетит. Самый маленький солдат взвода Бабочкин предлагал рыть огромные ямы-ловушки и маскировать их ветками. Желающих присоединиться к отряду землекопов не нашлось. Лучше уж с кольями.
      Приняли план Простакова. Примерно в двух километрах от того места, где кормился сохатый, Алексей устроил ловушку. Он взял несколько острых кольев и закрепил их под углом на трех тонких и несколько подгнивших бревнах. Получилось что-то вроде щита, утыканного острыми пиками. На этот щит, который необходимо было еще вкопать в землю так, чтобы остались торчать только остро отточенные жерди, и должен был налететь лось. Но для того, чтобы мероприятие прошло успешно, надо, чтобы весь взвод понимал, что от кого требуется. Инструктаж проходил в полной тишине. Все понимали, что от их действий зависит, будут они хорошо кушать или нет в ближайшие несколько дней.
      Лося необходимо обложить со всех сторон. После чего с юга загонщики шугают зверя. Одновременно с боков кольцо также начинает сжиматься. Ближе к ловушке загонщики переходят с быстрого шага на бег, чтобы животное впало в панику. Давление с флангов также должно было нарастать. И в конце концов сохатый несется в четко определенное место, где после полученных ран его добивают кольями.
      Несмотря на то что щит, а скорее плот, утыканный огромными шипами, удался, был искусно установлен и закрывал большой прогал между деревьями, этого было недостаточно. Соседние промежутки пришлось надежно перекрыть собранными по окрестностям поваленными деревьями. Они не должны были позволить любителю нежных веточек уйти мимо ловушки.
      Начали медленно. Лейтенант сам шел в цепи. И действительно, здоровый лось, услышав шорох, стал отваливать дальше сквозь заросли, тем самым приближаясь к ловушке.
      Солдат охватил азарт. Поторопившись, они намного раньше намеченного перешли на бег. Какие-то придурки начали свистеть и кричать. Лось понесся в проем, заготовленный Алексеем. Животное двигалось стремительно...
      Бегущий с фланга полудурок – солдат Жевалов – вошел в раж. Он несся на животное с пикой наперевес. Отступающий лось резко рванул от него, уходя от ловушки и направляя копыта с рогами в сторону другой стены загонщиков, почти подошедшей к ловушке.
      Рыбкин из деревни Малые Просеки добросовестно бежал вместе со всеми в цепи, ритмично двигая мослами. Он на мгновение упустил из виду животное, чтобы обогнуть неожиданно возникший пень, и вдруг увидел несущегося на него зверя весом в три центнера. Солдат замер. Сердце его остановилось, глаза наполнились ужасом. Острое древко выпало из рук. Животное забрало в сторону и, едва не задев его рогами, ушло из оцепления. Несколько часов работы пошли насмарку.
      Забейко злился. Он хотел, как и многие, отведать лосятины. Он подбежал к Жевалову и схватил его за грудки.
      – Я тебе эти пики в жопу назабиваю! – орал он в досаде. – Ты в армию ссать пришел?! Кол где твой! Давай его сюда, я тебя на него посажу!
      Лейтенант тяжело переживал облом. Он построил людей. Пересчитал по головам, и взвод вяло двинулся обратно в лагерь, охраняемый Багором и Замором. Холодец ни в счет. Он даже не пожелал наблюдать, как они пытаются добыть лося.
      Вернулись в лагерь раздраженные. Поужинав, завалились спать в надежде на следующий день набить гору дичи.
      Мудрецкий лично проверил, чтобы в вещмешке у каждого осталось по неоткрытой банке тушенки.
      Простаков, измотанный беготней по лесу, проголодался настолько, что всю ночь проворочался около костра, задремав лишь к утру.
      Снова светит солнышко, разгоняя лесной полумрак, и вновь троица долбит «север». Вчерашние походы на юг и запад результатов не принесли, кругом лес. Мудрецкий хотел сегодня дать разведчикам передых. Предложил им остаться в лагере и заняться сбором грибов и трав по окрестностям, думая послать других, но Валетов решил, что они идут, и они пошли. Леха ничего против не имел. Собирать грибы он не любил, считая это бабьим делом.
      С утра попили только водички. Мудрецкий не дал открывать последнее. Определив разведчикам новый радиус в десять километров, он надеялся получить результат. Хотя риск. Компас только у одной группы из трех. Могут блудануть. А что делать? Для Валетова и Резинкина компасом являлся Леха. И ему доверяли.
      Лейтенант понимал, что если результатов сегодня они не получат, то в следующий раз он вынужден будет заслать группы на неопределенное расстояние с возможностью ночевать отдельно от основной массы.
      К обеду Резина начал все чаще жаловаться на голод.
      – Может, тебе люлю соорудить, – издевался худенький Валетов, ощущая, как от разговоров о еде у него самого обостряется желание сожрать чего-нибудь. – Покачать тебя, чтоб ты не ныл.
      – Дать дубиной по башке, – басил грозно Простаков, – тогда заткнется.
      – Вообще, эта армия меня задолбала, – ныл Резина.
      – Да, к маме хочешь, хочешь к маме, – мычал Леха. – Ты вроде все домашние пирожки выкакал. Настоящим солдатом стал. Или не все?
      Топали дальше. Возвращаться в лагерь ни с чем не имело никакого смысла.
      – Мы с направления не сбились? – беспокоился Валетов, справляясь по компасу.
      Шли они шли, шли и к часам трем дня – о боже! – вышли к РЕКЕ! Все произошло внезапно. Несколько дубов, а за ней бац – река. Вышли на крутой берег, с которого были видны большие открытые пространства. Луга, а за ними засеянные поля с поднимающейся пшеницей и, похоже, гречкой.
      Сил радоваться не было. Сошли к кромке, молча умылись и попадали на песочек. Посидели, покурили и хотели было топать обратно, но Резина заметил, как из-за поворота показалась лодка. Небольшая, крашенная в голубой цвет посудина вяло шуршала вниз по течению. Два мужика. Один лениво скребет воду веслами, другой на корме. Валетов тут же начал кричать:
      – Эй!
      Увидев солдат, дядьки повернули лодку к берегу.
      – Чего хотели? – справился тот, что постарше. Пожилой мужик был в белой панамке и смолил беломорину.
      – Село далеко?
      – Вам зачем. Беглые? – сидящий на веслах обернулся. Лет тридцать. Морда узкая.
      – Не, мужики, у нас учения, все по закону! – уверял Фрол.
      – Чего-то не слышали тут ни о каких учениях, – старший выкинул окурок в воду.
      Как только лодка ткнулась носом в берег, Простаков подошел и втащил ее, насколько позволяла узкая полоска суши.
      На дне лодки лежали сети и... рыба. Валетов не мог наглядеться на свежую, только что выловленную и еще трепыхающуюся на воздухе жратву, а Простаков не отводил взгляда от сетей. Обирать мужиков не хотелось. Они добровольно к ним подъехали. А тут ситуация заставляет изымать и продукты, и сами сети. Как бы осуществить экспроприацию по закону? Никак. Прав у них на то никаких нету. Для начала надо выяснить, где они находятся. Что за местность. Валетов повелся на лещей и карасей. Он чувствовал, как рот наполняется слюной в предвкушении жареной рыбки.
      – Мужики, а чего это, что за район?
      Старый неожиданно соскочил на берег, оттолкнул лодку на воду и запрыгнул в нее, едва замочив босые ноги. Лодка стала быстро отдаляться. Никто не ожидал от пожилого мужика такой прыти. Троица осталась стоять с опущенными хоботами на шесть часов.
      Простаков и не думал их пугать. Ну могли бы сказать, что за местность.
      – Говорю тебе, беглые.
      – Да, похоже, – согласился молодой.
      – Может, на тот бережок перевезете! – начал подманивать Валетов.
      – Подождите еще кого-нибудь, нам ехать надо, – раскланивался старый в белой панамке.
      – Деревня там, наверное, внизу по течению?
      – Это не вашего ума дело! Но мы никому не скажем, что вас видели! Бегите себе спокойно!
      – Какие добрые и отзывчивые у нас люди, ети иху мать. – Резина снова присел к воде и стал умываться.
      Лодочка с рыбой и снастями уплыла от них.
      – Пошли, чего сидеть. – Простаков не хотел оставаться здесь. Он думал о людях. О том, что к ночи надо успеть перебраться поближе к воде.
      – Я чуть их не замочил из-за этой рыбы, – хорохорился крохотный Валетов. – Так жрать охота.
      Обратно шли быстро.
      В лагере Мудрецкий был ни жив ни мертв.
      – Вы где ходите? Почему так долго? Я... я... – но гнев его испарился после доклада.
      Забыв обо всем, Мудрецкий снова обратился к карте.
      – Людей видели?
      – Да. Двух рыбаков.
      – А название реки спросили?
      – Нет. Они нам ничего не сказали. Мимо проплыли.
      Казарян подошел и высказался от своего имени:
      – Идиоты.
      – Да если б не я, – не выдержал Леха, – мы бы никогда не дошли до реки.
      – Отдыхать! – лейтенант прервал дебаты. – Разрешаю ополовинить оставшуюся банку.
      Раз нашли реку, значит, должны как-то прокормиться. Валетов, зная, что его здоровый друг за сегодня измотался, вытащил из запасов вымененную у Холодца банку.

Глава 7
ГОВЯДИНА ИЛИ МОЛОКО

      Кушать очень хочется,
      Разыгрался аппетит.
      Бить или не бить корову -
      Выбор трудный предстоит.

      Утро. Мудрецкий разрешил солдатам доесть оставшийся хлеб, превратившийся в сухари. И не трогать начатые с вечера банки. Построив личный состав, он приказал Простакову вести людей и выводить их к реке. С этим сибиряк легко справился, и еще до обеда весь взвод был на высоком берегу. Быстрое течение и холодная вода не испугали солдат. После леса не осталось никого, кто не полез и не окунулся.
      Но еще большая удача ждала взвод впереди. На противоположном берегу паслось большое стадо коров, с которым управлялся один пастух с собакой. Для того чтобы разрулиться и узнать, где же они, наконец, находятся, лейтенант направил Казаряна и Простакова на противоположный берег с посольством к пастуху.
      Коровы, как выяснилось, принадлежат жителям деревеньки Сизое. А река называлась Ершистая.
      Мудрецкий, успевший за прошедшие дни выучить карту наизусть, удивился. Он предполагал, что они находятся севернее этой деревни, а оказалось, южнее. Русло реки изгибалось в точке выхода из леса. Теперь ошибиться невозможно. Наконец-то.
      До деревни три километра. Федеральная трасса, проходившая по краешку карты, находилась от них на расстоянии шестидесяти километров. Лихо. Вот село Красненькое. Обозначены церковь и кладбище. До него двадцать два км. Дорога, соединяющая деревню и село, проселочная.
      Рыба в реке водилась. Актуально. Так как еда заканчивалась. Осталось только научиться рыбку оттуда доставать. Рыбка плавает по дну, хрен поймаешь хоть одну. У них ни удочек, ни сетей. Существовало только два способа поправить положение. Первый – украсть орудия лова у деревенских, второй – пойти в «населенный пункт», как говорят военные, и честно выменять на имущество. Или купить. У Мудрецкого в карманах осталось, кажется, рублей тридцать. Может, у солдат деньги есть?
      Мудрецкий приказал Казаряну взять кого-нибудь с собой, пойти в деревню и добыть снасти. Поспрашивать у одиноких бабулек. Может, у кого и осталось какое-никакое рыбацкое имущество. Казарян, не раздумывая, взял с собой Тимура Балчу. Лучше его разговаривать с народом никто не умел. Он был просто рожден для переговоров. А если не получалось брать хитростью, Тимур обычно воровал то, что ему требовалось или просто нравилось.
      В батальоне он мог достать все. Жареную картошку, марихуану, дорогую выпивку. Его огромные честные горящие глаза лошадиных размеров никогда не внушали тем, кто сталкивался с ними впервые, чувства недоверия. Они светились порядочностью и даже непорочностью.
      Пока Казарян с Балчу топали в деревню, нашлись оптимисты по части рыболовства. Пионеры стали ломать ивняк, скручивать имеющиеся в запасе нитки, привязывать к ним согнутые иголки. Затем они устремлялись к воде и забрасывали камышинки с навязанными камушками-грузилами в воду. На гнутые иголки насаживали все, что шевелилось под ногами, – жучков, кузнечиков и даже бабочек. Говорят, у кого-то даже клевало. Продвинутый Резинкин стал нырять под корни деревьев и с третьего раза вытащил на свет здорового живого рака, вызвав бурю восторга.
      – Омаров похаваем! Деликатес! – орали со всех сторон желающие заняться ловлей.