- Марийка! - Сандра обняла подругу. - Вот встреча! Ты когда появилась?
      - Неделю уже. В командировку к вам напросилась. Вот все хотела позвонить да забежать...
      - Над Канадой, над Канадой!... - баритоном пропел Мартин, откупоривая принесенное Дайком бутылки. - И не надоело тебе в Канаде, Маша?
      - По вам, чертям, скучаю, а так о'кей! - Мария рассмеялась. Сандрушка, как я рада! Прилетел твой бродяга?
      - Как снег на голову, - с нежностью сказала Сандра. - Представляешь? Просыпаюсь, а он стоит. Напугал даже!
      - Скажешь тоже! - Дайк подошел, ласково обнял Сандру и Марию за плечи. - Ну, что, девочки, тряхнем стариной?
      - Народ, нАлито! - Джо поднял свой бокал. - Геленка! - позвал он жену. - Пойдем выпьем за встречу.
      Прохладное "Галактическое" приятно вязало во рту.
      - М-м-м... Вкуснотища! - Дайк даже зажмурился. - Парни! Полгода сухого закона!
      - Кошмар! - Мартин покачал головой. - И где ты только нашел такую паршивую работу? По грязным дыркам на заду...
      - Глубинщики! - шутливо возопил веснушчатый парень в углу стола. Кто сказал, что пещера грязная? Стража! Отрубить ему язык!
      - Отрубить! - кивнул Дайк. - Бей транспортников.
      - Ха! - хохотнул Джо. - Да он не знает. Слышь, Дайк? Мы ж и его переманили.
      Мартин сокрушенно потянулся за бутылкой:
      - Совратили, мерзавцы... Ведь четыре года держался. И вот - глубинщик Мартин Даалиев. Звучит?
      - Еще как! Поздравляем. А где Мишка? - улыбнулась Сандра.
      - В лаборатории, - Мария многозначительно покрутила пальцами. - Он занятой у них стал...
      - Откопал какую-то культуру, - усмехнулся Джо. - Опаздывает теперь. Звонил, извинялся, работа, говорит. Но быть обещал.
      - Ну, новости! - Дайк рассмеялся. - Мартин в глубинщиках, Мишка - в лаборатории. У вас тут даже мода, я смотрю, изменилась.
      - Какая мода? - паренек со значком акванавта дружелюбно смотрел на Дайка.
      - Да мы в магазин заехали, а там двое в таких комбинезончиках закачаешься!
      - В каких комбинезончиках? - заинтересовалась Гелена. - Такие блестящие с серебром?
      - Да не-ет! Ну натурально наши полевые линялые. Я даже пожалел, что переоделся перед отъездом, вписался бы в пейзаж! - Дайк снова вспомнил статные фигуры незнакомцев в магазине. - Добрые такие комбезы, бывалые. И самое интересное - неплохо смотрятся. Особенно на девочке!
      - Так кто смотрится - девочка или комбинезон? - хитро осведомился Мартин. - Вы не отвлекайтесь, господа, нАлито.
      - Ребята, - сказала Мария. - Я вот что хочу сказать.
      Она встала, и все невольно притихли, глядя на ее посерьезневшее лицо.
      - Я хочу выпить за наши полевые комбинезоны, за тех, кто сейчас далеко, за тех, кто с нами, и за тех, кого нет среди нас.
      Что-то снова кольнуло в сердце. Дайк прислушался к этой непонятной боли. Тот седоватый мужчина в комбинезоне, вот этот его нерешительный жест, когда он выбирал вино - так странно знакомый. Знакомый? Он видел его где-то... И девушка. Кажется она была в черных перчатках. А что... осень, все-таки. Да мало ли - столько лиц перед глазами мелькает.
      Выпили стоя. Помолчали. Веселье как-то разладилось. Пять лет прошло, а их все также не хватает.
      Джо отошел к окну, вытащил сигарету, закурил. Веснушчатый парень снял со стены гитару.
      На звездных дорогах не видно следов,
      И нам, уходящим, не машут с порога,
      Ты снова уходишь под землю, постой!
      Давай посидим перед штурмом немного...
      Кто-то пригасил свет. Было чуть грустно и пронзительно хорошо сидеть так в кругу своих, слушать стройные голоса и мягкий перезвон гитары. Хорошо и отчаянно грустно.
      Оставим следы на дорогах земных,
      На жизненных тропах извечного круга,
      Их смоют дожди и потоки весны,
      Ведь вечны они только в памяти друга.
      Мы новых друзей не находим почти,
      А старых у нас с каждым годом все меньше,
      Но книгу Судьбы ты до корки прочти,
      В надежде, что время тебя не изменит.
      Давай посидим перед штурмом чуть-чуть,
      На звездное небо взглянем, не прощаясь,
      Нам множество штурмов еще по-плечу,
      И песен, и слов, и открытий нечаянных.
      Осторожно, отчаянно волнуясь, они поднялись на знакомый этаж. Вот и дверь. И кнопка звонка.
      Он нерешительно поднял руку, чувствуя, как гулко стучит в груди сердце, и вдруг прислушался.
      Из-за двери еле слышно доносилась знакомая мелодия. Там пели, и он был готов поклясться, что узнает голоса. Глянул в ее огромные взволнованные глаза:
      - Слышишь?
      Они стояли перед дверью не в силах сделать этот последний шаг. Познавшие за эти годы цену страха и отчаянья, бессилия и надежды, умеющие принимать решения и идти к их исполнению до конца, они боролись с безотчетной робостью, все во власти этого момента, к которому стремились долгие годы, и о котором не решались даже говорить вслух. И страшно было прикоснуться к кнопке звонка, потому что откроется дверь, а они даже не знают, кого из друзей увидят за ними, а кого уже нет. Парни с "Орфея" могли сказать только, что после Диксианской трагедии спаслось пятьдесят три человека. Но кто?..
      За дверью снова зазвучали струны, и он не стал нажимать звонок повинуясь неясной уверенности, повернул ручку. Дверь отворилась!
      Бесшумно шагнули они в полумрак передней. Даже и в полной темноте он помнил здесь каждую половицу.
      Еще шажок, и они замерли на пороге, жадно всматриваясь в залитые теплым полусветом спины, профили, лица...
      На старушке-Земле снова вьюги пуржат,
      Ну а мы все в глубинах ночуем,
      На старушке-Земле все снега да снега,
      Так зажги, друг, свечу, ту свечу...
      Очарованный мелодией, Дайк смотрел на задумчивое лицо Сандры в светлом, даже в полумраке, ореоле пушистых волос. Ее чистый голос вливался в басовый аккорд парней. Полгода экспедиции теперь казались ему коротко промелькнувшим днем. Сколько раз, в такой же полутьме усталых вечеров, он думал о том, как вернется. И качались вокруг оранжевые тени, выступали из мрака влажные стены пещеры.
      Дайк прикрыл глаза, отгоняя видения.
      Так зажги, друг, свечу, ту свечу...
      Что согреет тебя, как подземный костер,
      Что подарит тебе свет оранжевых грез,
      На старушке-Земле голубое литье
      Наших встреч, наших дум, наших слез...
      Что-то изменилось в комнате. Дайк сидел лицом к двери, и вот там-то, в сумраке проема прихожей, что-то происходило. Дайк смотрел, как какие-то неясные фигуры выступили из тьмы и, обнявшись, замерли на пороге. Высокий призрак был в комбинезоне.
      - Каску не надел... - инстинктивно отметил Дайк.
      Каску?! В сознании проскочила искра, оторопью ударила в виски какая, к черту, каска? Ведь он не в подземном лагере, он сидит у Джо: вот он - Джо, его хрипловатый голос вплетается в песню...
      Дайк, совсем как в детстве, зажмурился. Открыл глаза.
      Призрак не исчез. Обнимая за плечи неясную в полутьме фигуру девушки с пышным султаном черных волос над точеным лицом карибской богини, он стоял, широко расставив ноги, весь подавшись вперед, будто навалившись грудью на невидимую преграду.
      И дьявольским пламенем сияли глаза на его заросшем короткой бородой темном лице.
      - А... Алешка?!
      Дайк вскочил на ноги, но ножки стула запутались в ковре, и Дайк, не удержавшись, повалился навзничь, увлекая за собой ничего не понимающих товарищей. Жалобно дзенькнула гитара.
      - Отставить похоронную! - весело и хрипло сказал призрак. - Ора, мы, кажется, не вовремя. У них здесь свалка!