Воровская Любовь - Без Веры

      - Ну и отлично. Жду с нетерпением. Удачи. - Валентин по-мужски протянул ей через стол руку, о которой можно было с уверенностью сказать, что она принадлежит далеко не работяге, а уже через четверть минуты, звякнув валдайским колокольчиком, за ним захлопнулась дверь.
      "Дерьмо! И как же достал этот постоянный звон! - Ольга поднялась из-за стола и направилась к Лене. - Так кто же ты все-таки, пациент Оскомин? Константин или не Константин?"
      - Лен, напиши мне на бумажке все данные этого типа. Он предъявлял документы?
      - Паспорт, конечно. - От такого тупого вопроса Лена даже растерянно вылупила глаза. - А как же без него договор? - Она протянула прозрачную тонкую папочку с двумя листами бумаги. - Вот, посмотри. Только недолго, он мне еще нужен.
      - Спасибо. - Ольга с жадностью выхватила договор из рук донельзя заинтригованной происходящим напарницы, проверила, не выложила ли из кармана халатика телефон, и поспешила, как всегда, в туалет, проигнорировав заданный Леной уже в спину вопрос:
      - Так назначил он свидание или нет? А, Оль? Это все-таки тот, кого ищешь?
      "А черт его знает, тот это или не тот? Кажется, он. Но это предстоит проверять и проверять. А для начала надо срочно отзвониться диспетчеру. Пусть прокачает Оскомина по ментовским каналам".
      Оля заперлась в туалете, опустила рундук и, на этот раз уже уверенно, не забывая цифр, набрала номер.
      - Вас слушают.
      - Это Стрелкова.
      - Я узнал тебя, девочка. Еще раз здравствуй. Что у тебя?
      - Думаю, это он.
      - Разин?
      - А кто же еще?
      - Ты уверена?
      - Почти на все сто, - сказала она. И подумала:
      "А все-таки черт его знает, этого загадочного Оскомина. Константин? Не Константин?"

***

      - Вас слушают.
      - Это Стрелкова.
      - Добрый вечер, красавица. У меня есть кое-что для тебя.
      - По Оскомину?
      - Да. Странный тип, этот Валентин Валентинович, - заинтриговал Ольгу диспетчер. - Игрок. Катала. Тем и живет. Вот уже лет восемь-десять как находится в зоне нашего повышенного внимания. Сколько раз извлекали его из блатхат и с катранов,[2] но ни разу ничего серьезного предъявить не смогли. Так, мелочевка, которая тянет на административные нарушения. Но никогда никакой уголовщины. Итак, Ольга, этого скользкого типа мы так до сих пор и не достали. Зато немудрено, что однажды Оскомина достали свои же. Замочили и закопали в лесу. А его документы пошли в дело. Разину Константину. В какой-нибудь полубандитской больничке ему переделали харю под Валентина Оскомина, благо все остальное вроде как сходится. И рост. И комплекция. И даже голос, как ты уверяешь. А в результате стал Костя Разин Валей Оскоминым, живет себе и не тужит. Вот такая вот версия.
      - Выходит, - не задумываясь, сделала вывод Ольга, - мне все-таки предстоит идти на свидание с этим Валентин Валентинычем, лезть с ним в постель…
      - Выходит, что так, - сочувственно вздохнули на другом конце линии. - Я понимаю, не хочется, но так надо. Считай, что таков мой приказ, и ты обязана его выполнять. Сама понимаешь, в твоем положении… - Диспетчер оборвал фразу на середине, чуть-чуть помолчал, и в это время Оля отчетливо слышала, как он, прикуривая, щелкает зажигалкой. - Одним словом, Стрелкова, план действий таков: звонишь завтра с работы этому Валентину, забиваешь с ним стрелку и смело едешь туда, куда он повезет. Ничего не бойся, у тебя будет прикрытие…
      - Я не боюсь, - перебила диспетчера Ольга. - Не надо прикрытия.
      - … А дальше уж крутишь клиента по полной, - не обратил никакого внимания на ее геройский порыв диспетчер. - И знай: вычислишь Разина, все бумаги, что лежат в сейфе у твоего начальника, будут уничтожены, все твои грехи забыты; не вычислишь, у тебя могут быть бо-о-ольшущие неприятности. Понятно?
      - Понятно, - обреченно вздохнула Ольга.
      - Есть вопросы?
      - Нету.
      - Так действуй. Удачи. Если чего, звони. - И диспетчер, как всегда, не прощаясь, отключился. И, наверное, отправился спать.
      А Ольга еще до четырех ночи сидела в кресле. Тупо пялилась в экран телевизора. Надеялась отвлечься от тяжелых мыслей:
      Первой: "И во что я влипла?"
      И второй: "Кто же это все-таки был накануне? Константин? Или катала Оскомин? С кем мне завтра… нет, уже сегодня предстоит идти на свидание? И, возможно, ложиться в постель?"
      Но, как она ни старалась, мысли не оставляли в покое…
      Наутро она проспала и впервые в жизни опоздала на службу.

***

      На черном "порше" Валентин Валентинович лихо домчал Ольгу от самой клиники до итальянского ресторана на Московском проспекте, где у нее никак не получалось наворачивать на вилку длинные, наверное с метр, спагетти. Ольга смущалась, к тому же во рту все горело от острого соуса.
      - Скажи спасибо, что я не отвел тебя в "Пекин" или еще куда-нибудь к китаезам, - смеялся Оскомин, разливая по бокалам терпкое красное вино. - Там бы тебе предложили есть палочками. Каких-нибудь жареных гусениц. Пей вино, Оленька. И еще раз прошу, обращайся ко мне на "ты".
      Валентин был наряжен в шикарный, с иголочки, костюм, стоивший, наверное, не менее тысячи долларов. Немногочисленные посетители, вернее сказать, посетительницы - именно на них Ольга обращала основное внимание - были увешаны тоннами золотых побрякушек, богато поблескивающих то ли хорошими стразами, то ли реальными брюликами. Оля же явилась сюда в простом повседневном костюме, купленном на вещевом рынке у белорусов, и, одетая столь непритязательно, чувствовала себя здесь как рыба на берегу. В конце концов она призналась в этом Оскомину.
      - Так что же ты, Оля! - бурно прореагировал он. - Только сказала бы, и я перед тем, как ехать в этот кабак, завез бы тебя домой переодеться в вечернее. Сам, дурак, не допер. Так ты бы напомнила.
      "Он что, издевается?" - обиженно поджав губы, подумала Ольга. Никаких вечерних нарядов, типа тех, что ее окружали здесь, в их небогатой квартирке отродясь не бывало. Зато была бабушка в инвалидной коляске, измученная двумя работами мать и безработный всегда полупьяный папаша.
      - Пошли отсюда, - наконец не выдержала она. - Куда-нибудь, где попроще. А, Валентин?
      - А куда? - пробурчал набитым ртом ее кавалер. - Ничего проще даже не знаю. И угодим в результате мы, Оля, с тобой в какую-нибудь бомжовскую разливуху. Впрочем - он отпил из бокала вина и сделал ей предложение, которого она давно ждала. - Давай рванем ко мне на квартиру. Свечи, шампанское и приличный стол я тебе гарантирую. И не надо будет комплексовать перед всеми этими цацами.
      Для порядка стоило поломаться. Но Ольга устала. Она сегодня не выспалась. Ее измучила полнейшая неопределенность. Ей хотелось скорее узнать, Константин это рядом с ней или не Константин - за три с половиной часа общения со своим спутником она ни на шаг не приблизилась к разгадке этого ребуса. Оскомин вел себя, словно сапер на минном поле, и в разговоре придерживался только нейтральных тем, ловко уходил от всех скользких вопросов, которые Ольга пыталась ему задавать. А может быть, не Оскомин, а все-таки Разин? Что тот, что другой в подобной ситуации, могли вести себя одинаково.
      Ольга ощутила, что у нее начинает болеть голова. И обреченно ответила:
      - Нормальная мысль. Поехали лучше к тебе. Мне все равно где, но только не в этом царстве спагетти и расфуфыренных дам. - Подумав при этом: "Что ж, раньше сядешь - раньше выйдешь. Всяко, этого избежать не суждено. Так лучше уж поскорее определиться, с кем же сегодня имею дело". - Только, Валя, условие: без интима. Ты обещаешь? - Не сказать этого было нельзя. Зачем лишний раз настораживать объект такой ненормальной покладистостью?
      - Конечно! Без интима! Я обещаю! - сразу настолько бурно возликовал Валентин, что ему не поверила бы и пятиклассница.
      Но Ольга сделала постную рожицу - дура, она дура и есть - и принялась подкрашивать губки. А ее ухажер, пока спутница не передумала, спешил расплатиться кредиткой с напомаженным официантом…
      Оказалось, что Валентин живет совсем близко от ресторана, в котором они только что побывали. Десять минут на "порше", и вот пожалуйста тебе ухоженная сталинка с видом на парк Победы.
      "Потому-то ты и повез меня в тот итальянский кабак, - подумала Ольга, снимая в просторной прихожей пальто. - Поближе к квартирке. Ха! Все, кобель, ведь спланировал загодя. Не знаешь вот только, кто я такая и зачем здесь нахожусь".
      - Проходи, Оленька, располагайся, как дома. - Суетился вокруг нее в это время "кобель". - Включай телевизор. Посиди, отдохни. А я пока что накрою на стол.
      - Тебе помочь? - задала Оля дежурный вопрос, размышляя в этот момент совсем о другом: "И когда же ты начнешь ко мне приставать?"
      Но Валентин об этом пока не думал.
      И не думал об этом он еще часа три, пока они сидели в мягких креслах возле журнального столика, заставленного нехитрой, но дорогой закуской. Пили шампанское. Потом мешали мартини с яблочным соком. Валентин мусолил сигару и нес какую-то несусветную чушь. А Ольга тем временем с огромным трудом боролась со сном и героически вслушивалась в его болтовню, тщетно пытаясь вычленить из нее хоть малейший намек на то, кто такой ее сегодняшний ухажер. Никаких намеков, ничего вообще! Только глупый рассказ о том, как в детстве Оскомина забодала коза. Или о том, как он чуть было не потонул в совсем неглубокой речушке.
      В три часа ночи Ольга сдалась.
      - Я засыпаю, - призналась она и обратила внимание, что Валентин сразу же посмотрел на нее с надеждой во взоре. Более того, со стандартным мужским вожделением. - Хочу домой. Отвези меня, Валя? Или вызови хотя бы такси.
      - Послушай, какое такси? - разыграл удивление Оскомин. - Куда оно тебя завезет? Я же сказал, что чувствуй себя здесь, как дома. Оставайся, Оль? А? - прямо-таки молящим тоном попросил он.
      - Нет! - Коротко и ясно. Соглашаться сразу было нельзя. Но на изображение хоть какого-то сопротивления сил уже не было. А ведь предстояло еще заниматься любовью с этим боданным козой Валентином. И пытаться определить, кто он такой на самом-то деле. Оскомин или все-таки Разин?
      И тут Валентин поднялся со своего места, быстренько обогнул журнальный столик и ловко втиснулся в широкое кресло рядышком с Ольгой.
      - Не надо, - пробормотала она тем самым тоном, который содержит в себе известный почти любому мужчине подтекст: мол, хоть и не надо, но можно.
      Валентин все понял правильно. Обнял Олю за худенькое плечо и привлек ее к себе с такой страстью, что она испугалась:
      - Аккуратно! Разомнешь сейчас в лепешку! - Но тут же поспешила поощрить своего ухажера: - Понежнее ты можешь? - И, просунув руку ему за спину, прильнула головкой к его плечу. - Вот так вот и буду спать.
      Валентин поцеловал Олю в макушку, пробормотал:
      - У тебя ароматные волосы, - и тут же, не откладывая дел в долгий ящик, предложил: - Пошли в кроватку, малышка. - Он нашел Олины губы, и она ответила на его поцелуй, отметив, что от Валентина приятно пахнет смесью спиртного, сигар и хорошей туалетной воды. А еще подумав о том, что "малышкой" ее, кажется, когда-то называл Костя Разин.
      "Может быть, это все-таки он?"
      А Валентин продолжал целовать ее. Страстно, но в то же самое время и нежно. Он здорово умел это делать, и Оле было приятно. У нее начало сбиваться дыхание. Сонное состояние постепенно покидало ее.
      - Валя. - Она оторвалась от его губ. - Я ведь очень устала. Я почти сплю. И уже ни на что не способна. Хочешь, чтобы лежала под тобой как бревно?
      - Я тебя разбужу. И все сделаю сам.
      - Я грязная.
      - Наплевать. Я тоже не принимал душа с самого утра.
      - Да мне даже не добраться до спальни.
      - Я тебя туда отнесу.
      - Ладно, неси. Только поцелуй еще раз.
      - Хорошо.
      И их губы опять слились воедино. И у Ольги опять стало сбиваться дыхание, она ощутила, как от возбуждения у нее влажнеют трусики между ног. И удивилась: как это может быть, когда так хочется спать, когда от усталости и переживаний просто хочется лечь и умереть! А еще ей в голову пришла такая крамольная мысль:
      "Порой не так плохо быть ментовским агентом. Впрочем, в каждой работе есть свои прелести".
      …Спальня у Валентина оказалась хоть и небольшой, но очень уютной. Большая кровать-сексодром, трюмо, предназначенное явно не для хозяина, а для его подруг, огромный, отделанный под старину платяной шкаф. А еще какие-то пуфики, тумбочки, бра…
      "Явно любовное гнездышко", - решила Ольга, провалившись в один из пуфиков и с нетерпением дожидаясь, когда же хозяин постелит постель.
      - Раздевайся, малышка. Ложись. - Бросил на нее нежный взгляд Валентин, откидывая широкое одеяло.
      - Ты что, серьезно считаешь, что я сама смогу выбраться из этой твоей подушки? - в ответ капризно надула губки Оля. А дождавшись, когда Валентин вытащит ее из уютных глубин мягкого пуфика, тут же выдвинула еще одно условие: - И вообще, раз уж затащил меня к себе в будуар, раздевай теперь сам.
      Вот уж это Оскомин проделал с огромнейшим удовольствием.
      "Ну прямо гурман! - подумала Ольга, когда Валентин, уже избавив ее от пиджака и блузочки, медленно-медленно, явно смакуя это занятие, расстегивал пуговицы на юбке. - Как бы не кончил прямо сейчас". - Впрочем, ее тоже здорово возбуждал этот процесс. Она закрыла глаза и дрожащим голоском подсказала:
      - А теперь колготки. Не порви только.
      - Я подарю тебе сотню таких.
      - Не надо мне сотни. Мне их не сносить за всю жизнь… Так, теперь лифчик… Ну чего ты возишься. Там же просто крючки.
      - У тебя дорогое белье.
      - Что ты понимаешь. Обычное шмотье.
      - Все равно, мне нравится черное.
      - О-о-о! - не сдержалась Ольга, почувствовав, как поехали вниз ее трусики. И крепко прижалась лобком ко все еще одетому в свой тысячедолларовый костюм Валентину. Ее возбуждало то, что она уже совершенно голая, а мужчина еще одет. И его руки жадно ласкают ее обнаженное стройное тело.
      Сначала спину… Все ниже и ниже… Теперь ягодицы…
      - Погладь мне грудь, милый… О-о-о!!!
      Ладонь скользнула по небольшой упругой груди… По животу, ощущая, насколько напряжен пресс… Мягкие теплые пальцы несколько раз обвели вокруг пупка…
      - М-м-м!!! - уже не в состоянии произнести ни единого слова, Ольга молча взяла его руку и направила ее себе между ног. Туда, где сейчас было сыро-сыро. И жарко, как в печке. - О-о-о!!! - И лишь только пальцы коснулись набухшего клитора, как она кончила. И, не сдержавшись, закричала уже в полный голос. - А-а-а-а-а!!! Все!!! Все, милый, больше не надо! Мне так хорошо! - Не в силах больше стоять на ногах, она опрокинулась на спину на кровать - лишь ноги остались на покрытом пушистым паласом полу - и замерла, медленно отходя от только что пережитого кайфа.
      Сколько времени прошло, неизвестно, прежде чем Ольга открыла глаза. Валентин, уже сняв пиджак, стоял и с аппетитом пялился на нее.
      - Я тебе нравлюсь? - улыбнулась она.
      - Очень.
      - И я красивая?
      - Да.
      - Хочешь на меня посмотреть? - И не дожидаясь ответа, Ольга теперь уже полностью перебралась на кровать, сдвинула в сторону одеяло настолько, что оно даже частично съехало на пол, облокотилась спиной о подушку и замерла, раздвинув в стороны ноги. Как можно шире. Так чтобы Валентин сейчас мог видеть ее всю, полностью: симпатичное личико, упругие девчоночьи груди, плоский животик, влажное лоно с набухшим клитором, стройные ноги. Ольга, полуприкрыв глаза, наблюдала за тем, как Оскомин с вожделением разглядывает ее, и испытывала от этого несказанное наслаждение, такое, что опять, уже во второй раз подряд была готова кончить. Если бы он сейчас только дотронулся до нее - один только разочек, - тут бы и все.
      "Когда еще какой-то месяц назад меня так же жадно разглядывал Главный, мне было только противно. Очень противно!" - вдруг вспомнила Ольга, и это воспоминание сразу испортило все. Ей стало стыдно. Она поспешно сдвинула ноги, натянула на себя одеяло и растерянно замерла.
      - Оленька, ты чего? - удивленно спросил Валентин. - Что-то случилось?
      - Да нет, все нормально. - Начатую игру надо было доводить до конца, хоть кровь из носу определить, кто сейчас стоит перед ней - Оскомин или все-таки Разин. - Просто сеанс окончен. Теперь ты, любимый. Ваша очередь, блистательный сэр.
      - Есть, моя красавица. - И Валентин неуклюже попробовал исполнить стриптиз.
      Ольга сначала следила за этим кривляньем со снисходительной улыбкой.
      Потом с разочарованием.
      Потом с облегчением: на этот раз она выполнила задание и теперь совершенно точно знала, кто стоит перед ней; она была уверена в этом на все сто процентов.
      Оскомин Валентин Валентинович, катала и завсегдатай блатхат и катранов.
      У которого был фимоз!
      Чтобы поставить этот немудреный диагноз, стоило лишь мельком глянуть на небольшой, вздернутый кверху член, головка которого не выходила из крайней плоти.
      У Кости - Ольга это помнила точно - с этим все было нормально. К тому же и член явно не тех размеров.
      - Что замерла, Оленька? Я тебе нравлюсь? - оборвал ход ее мыслей Валентин.
      - Да.
      - Можно к тебе? Я тебя очень хочу.
      Все выяснилось, и теперь Оскомина можно было смело послать подальше.
      "Но не обламывать же несчастного мужичка с такой мощной эрекцией, - подумала Ольга. - Бедняга весь аж трясется. Нельзя же быть такой стервой!" - И она, улыбнувшись, похлопала ладошкой по простыне рядом с собой.
      - Можно со мной. Вот сюда, пожалуйста, с этого краю. Кстати, я тебя тоже очень хочу. Вот только, сэр… а у вас дома есть презервативы?

***

      На следующий день Ольга опоздала на работу во второй раз подряд. Но казалось, что в клинике никто даже и не заметил, что она отсутствовала все утро, никто не сказал ей об этом ни единого слова. Лишь вездесущая напарница Лена, иногда оторвавшись от монитора компьютера, кидала на нее многозначительные хитрые взгляды. Вот и все.
      Первым делом, как только объявилась в приемном покое, Ольга отправилась на свой переговорный пункт - в туалет - и сделала подробный доклад диспетчеру, - естественно, опуская определенные подробности, - обо всем, что произошло накануне, выдав в конце короткое резюме:
      - Можно не сомневаться, что Оскомин и Константин совершенно разные люди.
      - Ты уверена, девочка? - В тоне диспетчера отчетливо слышались нотки жестокого разочарования.
      - Уверена на все сто.
      - А не могло произойти так, что Разин попутно с лицом сделал пластическую операцию и там, - диспетчер явно пытался уцепиться хоть за какую-нибудь соломинку. И это казалось комичным. - Скажем, подтянуть кожу, ну-у-у… - Диспетчер явно никак не мог четко сформулировать свою мысль, но Оля его уже поняла и была готова просто расхохотаться. - Ну-у-у… Нечто обратное обрезанию.
      - А заодно чуть ли ни на одну треть уменьшить размеры своего члена, - с иронией произнесла она - Не-е-ет, только не это. Бросьте и думать.
      - Да-да, конечно, - покорно согласился диспетчер с такой горечью в голосе, что Оле стало его жаль. - Ладно, девочка, будем считать, что с Оскоминым все. Молодец, хорошо поработала, - расщедрился он на похвалу. - Продолжай в том же духе. Все остается, как прежде. Работай и, чуть что, звони. Успехов. - И отключился.
      А Оля вернулась на свое рабочее место, и снова в клинике для нее наступила беспечная пустая пора с компьютерными играми, которые уже, по правде сказать, порядком осточертели, с дешевыми детективами и с настойчивыми ухаживаниями Василия Даниловича. Разнообразили эту нуднятину лишь два события.
      Первое - то, что дня через три после их встречи на пороге клиники вновь объявился Оскомин - пришел ложиться в стационар, - вручил Оле букетик цветов и флакончик хороших духов, пообещал заходить регулярно и навсегда исчез с горизонта. Оля его понимала: получил свое и достаточно. Вокруг столько баб… Впрочем, это ее совершенно устраивало, Оскомин ее не вставлял ни на грош. Ей и так доставало головняков, и добавлять к ним еще один - как отделаться от Валентина - ой, как не хотелось!
      Вторым событием явился конверт без обратного адреса и почтового штемпеля. На конверте было написано лишь Олино имя, и в один прекрасный день мама достала его вместе с ворохом рекламных газет из почтового ящика. Внутри обнаружились две стодолларовые купюры, и не надо было быть семи пядей во лбу, чтоб додуматься, кто их прислал. "Гонорар от ментов", - сообразила Оля и без угрызений совести потратила деньги на зимние сапоги для себя и для матери.
      Вот так, в скуке и безделии протекли две недели, пока не появился Сергей: возраст примерно тридцать два года, рост и комплекция Константина, волосы темные, глаза карие, жалобы на нервный тик левой щеки и века левого глаза - последствия пластической операции, перенесенной примерно полгода назад.

Глава 2

А ТЫ ОПЯТЬ СЕГОДНЯ НЕ ПРИШЕЛ

      Месяц назад бассейн был полон розовой пены, и в нем плескались две юные наяды, одна из которых впоследствии была сдана мне в аренду.
      Месяц назад длинный стол возле полукруглого эркера был заставлен всевозможными яствами, и за ним развалились несколько человек в белых простынках, всем своим видом - да, наверное, и поведением - напоминавших праздных римских патрициев.
      Месяц назад меня принимали в этой просторной зале за этим длинным столом не в пример гостеприимнее, чем сегодня.
      На этот раз на высоком крыльце с облупленными гранитными ступеньками меня встречал не радушный хозяин, а один из охранников - высокий, под два метра ростом, тип с совершенно лысой башкой и недоброй щербатой улыбкой.
      - Заждались тебя, - недружелюбно проскрипел он, наблюдая за тем, как я в прихожей стягиваю с себя пальто. - Где задержался?
      Вообще-то я задержался в Лисьем Носу - не смог устоять перед соблазном свернуть с Приморского шоссе и еще раз взглянуть на заброшенную стройку на том месте, где когда-то стоял мой дом. Потерял там минут пятнадцать, не больше. И лысого это совсем не касалось. А поэтому я пропустил его вопрос мимо ушей, пригладил волосы перед зеркалом с облупившейся амальгамой и молча пошел известным мне с прошлого раза путем по направлению к залу с бассейном, в котором должны водиться русалки. Долговязый охранник, шумно сопя, потащился следом за мной и отстал лишь тогда, когда я без стука вломился в одну из этих дверей и решительно направился к эркеру, возле которого коротали время за бутылочкой виски трое - смотрящий, старый матерый волк Митрич и Саша Малина, знакомый мне еще с Сыктывкара. Все в строгих костюмах. Все трое при галстуках. Все с настолько официальными рожами, словно сидят в конференц-зале какой-нибудь крупной фирмы в ожидании начала совета директоров. Я в своих вытертых джинсах и простеньком свитерке смотрелся рядом с ними, словно нудист в Диснейленде. Похоже, что с первых секунд мне давали понять, что сегодня я здесь не более чем обычная пешка напротив трех тяжелых фигур. Мне не предложили даже стакан газировки.
      - Итак, на танке ты покатался. Хипеж на всю страну поднял, - вместо этого без каких-либо предисловий хмыкнул Стилет, дождавшись, когда я поздороваюсь со всеми за руку и без приглашения плюхнусь в одно из кресел. При этом смотрящий глянул на меня так, как должен смотреть классный наставник на какого-нибудь из своих сорванцов, на переменке нахально залезшего под юбку одной из отличниц: мол, я тебя понимаю, сам бы не прочь, но отругать все же обязан. - Докладывай, что еще начудил за эти две недельки.
      - После танка пока ничего, - ответил я. - Отдыхал. Отсыпался. Потом пытался достать прокуроришку. Но он, падла, где-то зашхерился. Искали всей группой, но пока безрезультатно.
      - "Прокуроришку… Не было времени", - протянул следом за мной смотрящий и, изобразив на лице озабоченность, лизнул ободок бокала, наполненного разбавленным виски. - А знаешь, у нас ведь тоже нет времени. Ты же в курсах, что каждый день из-за Хопина мы теряем круглую сумму. Для нас этот гад на данный момент - одна из самых больших головных болей. И излечить ее было поручено тебе, Знахарь. Создали для этого все условия, заслали фишек, дали людей. А что получили?
      - Труп Хопина, который две недели назад должны были извлечь из-под обломков его гнезда в Александровской и кремировать, - самоуверенно парировал я. - Странно, что ты об этом не навел справок. - И напоролся на обжигающий взгляд Стилета.
      - Уже навел, - процедил он. - Еще десять дней назад этот "труп" звонил мне на сотовый. Целый и невредимый. В прекраснейшем настроении. Парил, что он неуязвим. Гнул пальцы, грозил, что теперь так влезет в наши дела, что мы будем терять в десятки раз больше, чем теряли из-за него до этого. И злорадствовал, что мы слабаки… Он так и сказал: "сла-ба-ки", - недовольно отчеканил смотрящий. - И против него нам не тягаться. Так что, Знахарь, твой голливудский боевик с пальбой из танка хоть и был красиво обставлен, на самом деле оказался не эффективнее детской хлопушки. Одним словом, облажался ты, парень, по полной программе. Что скажешь на это?
      Сказать на это я мог только одно: если бы из-под стола сейчас выбрался крокодил и вцепился мне в ногу, я бы был поражен куда меньше, чем узнав, что живучая тварь Хопин после моей акции с танком остался жив, да еще и по телефону братве названивает. А ведь я так старался! И уже на следующий день после обстрела особняка в Александровской поспешил доложить братве, что все нормалек. Задание выполнено. И спокойно занялся прокурором.
      - Хреново, - растерянно промямлил я. Теперь мне стала понятна истинная причина той отчужденности, с которой сегодня меня встречали. До сего момента я был уверен, что все дело в том, что, разбираясь в личных проблемах, я потерял двух людей и затянул с выполнением основного задания - ликвидацией Хопина. "Но ведь ненадолго, - успокаивал я себя еще минуту назад. - И ведь, в конце концов, его ликвидировал. Задание выполнено". Оказалось, что все не так. Все в миллионы раз хуже, чем можно было предполагать. И вообще, очень странно, что о том, что Хопин живехонек, мне сообщили только сегодня, а не сразу, как только он отзвонился братве. Значит ли это, что я уже вне игры? - Придется начинать все сначала, - неуверенно пробормотал я.
      - Начинать надо было еще месяц назад, - отрезал Стилет. - Не шариться по Тверской за своими брательником и женой. Не подставлять из-за своих заморочек хороших людей под пули хопинских боевиков. Не устраивать игрища с танками и пустые попытки напоить этого козла ядом. Чего ты этим добился, Денис?
      - М-м-м… - промычал я, натужно соображая, чего толкового я добился. Получалось, что ничего. И даже хуже: согнал Хопина с его насеста в Александровской, и теперь неизвестно, где искать этого гада. - И где же он теперь обитает? - задумчиво произнес я.
      - Где?!! - не сдержавшись, повысил голос смотрящий. - Я сейчас скажу тебе, где. И уж прости, брат, ткну тебя носом в то, что кое-кто из моих пацанов вычислил, где нынче шхерится этот урод, всего за несколько дней. И при этом представил мне подробный проект его ликвидации. Простенький и совершенно реальный - не чета твоим гребаным танкам. Кстати, привести его в исполнение я поручаю тебе. Только тебе, Денис. Лично. И не расценивай это как наказание. Скорее, это акт доброй воли с моей стороны. Я даю тебе возможность исправиться.
      "Черт, какие мы торжественные! - не смог удержаться я от ироничной усмешки. Конечно, не вслух. - Ну прям поешь! Интересно, и что же мне будет предложено на этот раз?"
      Оказалось, что ничего серьезного. Всего лишь поработать несколько дней заправщиком на одной из многочисленных АЗС, расположенных на Киевской трассе.
      - Кое-чего своей танковой атакой ты все же добился, - впервые за весь сегодняшний вечер похвалил меня Стилет. - Выкурил Хопина из Александровской крепости, где его было почти недостать, нарушил привычный образ его жизни. Теперь он живет в особняке возле Гатчины, кстати, тоже хорошо охраняемом, но вынужден каждый день выбираться оттуда в Питер, в офис какой-нибудь из своих фирм. Одним словом, он стал куда более уязвим, чем раньше. Хотя перемещается на бронированной "тойоте лэндкрузер". Сзади "тойоты" всегда "мицубиси паджеро" с четырьмя телохранителями, еще один лоб и водила в самом "лэндкрузере". Все охранники - профи. Не чета тем лохам, с которыми работал Хопин до этого. Но профи-то профи, а и они кое-где облажались: каждый раз пользуются одной и той же дорогой, возят шефа из Гатчины в Питер только по Киевскому шоссе. Но хрен с этой Киевской трассой, - махнул он рукой. - Там их не так уж и просто достать. Дело в другом. Хопинский водила завел дурную привычку заправлять "тойоту" хозяина всегда на одной и той же заправке. То ли там у них открыт счет, то ли там какой-то особый бензин… Впрочем, нам это до фонаря, - хмыкнул Стилет, и я тут же его перебил:
      - Ты предлагаешь мне под видом заправщика приблизиться к этой хопинской тачке и установить под днищем радиоуправляемый фугас? А когда в салоне будет хозяин, привести мину в действие. Так?
      - Не совсем, - покачал головой Стилет, - но мыслишь в том направлении. Мина, действительно, будет. Но не под днищем. Там ее вычислят вмиг. Ты опустишь ее в бензобак. - Смотрящий нажат на кнопку на пульте, и в предбанник тут же ввалился тот самый верзила, который встречал меня на крыльце. - Принеси ее, - коротко распорядился Стилет, бык сразу же испарился и вскоре аккуратно принес небольшой пластиковый контейнер с лаконичной, но многозначительной надписью "WARNING!".[3] После чего поторопился убраться за пределы предбанника.
      "Осторожный парниша, - сделал я вывод. - За свою шкуру трясется. А ну как взорвемся! Сейчас он, небось, уже спустился на первый этаж и успел спрятаться в самой дальней и надежной комнате. От греха подальше, как говорится".
      Смотрящий переместился на край своего глубокого кресла, склонился над контейнером, щелкнул двумя немудреными, как у обычного кейса, замками, откинул крышку, и перед моими глазами предстали два уложенных в уютные гнезда из мягкой резины предмета. Первый, размером чуть меньше пачки сигарет, был явно пультом дистанционного управления. Второй, невзрачного бурого цвета, до боли напомнил мне обычную говяжью сардельку. Тем более, что сегодня я еще не сл.