– Можешь ли ты сделать для Теммерисы то, что сделал для меня? – спросил Тинтагель у Кеддерли.

Юный священник, поднимавший свой посох, беспомощно пожал плечами, еще не уверенный в том, что же он сделал с Тинтагелем.

– Ты должен попробовать, – повелел ему Эльберет. Кеддерли увидел искреннее горе на лице своего друга, и ему захотелось сказать, что он сможет исцелить раны коня.

Ему никогда не представилось возможности совершить попытку, поскольку Теммериса всхрапнул в последний раз, и затих. Хаммадейн, со слезами в темных глазах, затянула тихую песню на языке, который ни один из спутников не понимал.

Зрение Кеддерли заволокло туманом, и лес вокруг него принял неестественный облик, сюрреалистичный, невероятно резкий контраст. Он часто заморгал, и еще чаще, когда взглянул на Теммерису, когда он увидел, как дух коня неожиданно встал и вышел из его материального тела.

Хаммадейн сказала несколько тихих слов в ухо лошади, и они с призраком медленно ушли прочь, скрывшись в деревьях.

Кеддерли едва не упал наземь, когда его зрение резко вернулось в материальный мир. Юноша не знал, как ему извиниться перед Эльберетом, не знал, какие слова сказать эльфу, теперь ставшему королем, отец которого и любимый скакун лежали мертвыми у его ног.

Тинтагель начал изьявлять соболезнования, но Эльберет не слушал ничего. Гордый эльф посмотрел на своего отца и на Теммерису, затем бросился прочь, окровавленный меч был в его руке. Кеддерли поднял на ноги измученного мага, чтобы они могли последовать за ним.

Пара орков были первыми чудовищами, имевшими несчастье попасться Эльберету на пути. Меч эльфа разил с невиданной яростью, пробивая насквозь жалкую защиту чудовищ и зарезав их прежде, чем Тинтагель и Кеддерли имели возможность присоединиться.

И так они шли через весь лес, Эльберет впереди, с мечом, как продолжением его гнева, прорубая просеку сквозь ряды чудовищ в деревьях.

– Деревья бьются у Отпорного Холма, – сказал один эльф Шейли. – Большие силы наших врагов заняли высоту.

– Значит, мы должны отбить ее, – твердо ответила Шейли. Она и другой эльф огляделись, пересчитывая головы. Считая гномов и Данику, их было двадцать три, но хотя у второго эльфа были замечания, Шейли, полностью уверенная в своих неэльфийских спутниках, лишь улыбнулась и отправилась на юг.

Они увидели холм через двадцать минут пути без происшествий. Еще дюжина эльфов, в том числе один маг, влились в их ряды по пути, воодушевленные тем, что видят некое подобие организации посреди хаоса.

Отпорный Холм не зря был так назван, заметила Даника, глядя на него из рощи деревьев на небольшой, травянистой прогалине. С этой стороны, земля плавно вздымалась вверх на сотню футов, затем шли еще тридцать футов крутого каменистого склона, и наконец, еще порядка ста футов поросшего травой откоса до вершины холма. Если верить Шейли, то другая сторона, где гоблиноиды сражались с оставшимися ходячими деревьями, была еще более неприступна, от верху до низу там была совершенно отвесная скала.

Отряд слышал звуки боя, и по звукам мог догадываться, что деревьям в это время приходится несладко. Гоблиноиды заняли вершину утеса, используя зажженные факелы как свое главное оружие. Среди них было несколько лучников, которые коварно привязали тряпки к своим стрелам, запалили их от факелов, и выпускали их вниз в нападающие деревья.

– Мы должны подняться наверх, и побыстрее, – сказала Шейли, указывая налево, где еще одна шайка чудовищ пролагала путь, чтобы присоединиться к своим товарищам на вершине. – Если позволить нашим врагам захватить эту высоту, к ним присоединятся еще множество, и у них будет неприступный оплот, откуда развивать свое завоевание.

– Две-три сотни гадов там, наверху, – ответил Иван. – Шоб забраться наверх, придется крепко поработать. И все же… – пробормотал гном, и подошел к своему брату.

– У тебя есть идеи? – Шейли спросила Данику и второго эльфа сбоку. Даника поглядела на близнецов-гномов, сейчас занятых каким-то тайным обсуждением, тыкая пальцами туда и сюда. Говорил в основном Иван, а Пикел с готовностью кивал или неистово качал головой, добавляя «Оо,» или «Не-а», – каждый раз.

– Они найдут способ, если он есть, – обьяснила Даника смущенным эльфам.

Иван притопал через несколько минут и обьявил, что они с Пикелом надумали делать. – Сейчас мы пойдем направо, – сказал он. – И нам понадобится куча веревок. – Иван послюнявил палец и поднял его вверх. Пикел указал за спину, и Иван кивнул, соглашаясь, что ветер им благоприятствует.

Шейли и Даника ничего не понимали, но им ничего не оставалось, как следовать за ними. По команде девушки, вся эльфийская дружина бесшумно двинулась сквозь лес направо, как сказал Иван. Им удалось достать пять мотков отличного шнура, и Иван заявил, что этого будет вполне достаточно для его цели.

– Отправь парочку своих друзей, пусть приглядывают за деревьями, – приказал Иван. – Если нас по дороге застанут еще какие-нибудь гоблины прежде, чем мы достигнем вершины, то игра окончена. Но пусть ты и твои друзья-лучники, и вон тот колдун тоже, выстроятся, чтобы стрелять по вершине холма. Мы с братаном легко заберемся на скалу. Когда мы будем наверху, нам понадобится ваша помощь.

– А что мы должны делать? – спросила Шейли, несколько колеблясь, поскольку остальные в эльфийской дружине были не в восторге, что ими командуют гномы.

– Ты поймешь, – Иван сказал лукаво. Он поглядел на Пикела. – Ты готов?

Пикел повесил моток шнура себе на плечо, зажал маленький молоток в зубах, и с энтузиазмом ответил: – Хруу хой!

Из одного из бесчисленных отделений своего пояса Иван достал такой же молоток и несколько железных клиньев. По его кивку братья бросились бежать, по травянистому склону к нависающей скале. Шейли, Даника, эльфийский маг, и полдюжины лучников заняли позицию в деревьях, их фланги и тыл прикрывали остальные члены эльфийского отряда. По рядам бежали шепотки, в основном одобряющие отвагу, хоть и глупую, гномов.

Иван и Пикел осторожно продолжали свой подьем по каменистому склону, все еще не замеченные чудовищами наверху. Прямо под краем утеса зазвенели гномьи молотки, забивая колья, чтобы спустить вниз пять мотков шнура.

– Нам пора выступать и подниматься? – Шейли спросила Данику, надеясь, что время действовать пришло. Она не считала, что план так уж хорош, ведь если даже эльфы заберутся на скалу, они окажутся на открытом склоне в сотню футов между ними и их противниками.

Даника взяла Шейли за руку, чтобы успокоить ее. – Иван и Пикел еще не закончили, – ответила она вполне уверенно, хотя она тоже еще толком не понимала, что у братьев было на уме.

Предположение Даники вскоре оказалось верным, поскольку Иван и Пикел были далеки от завершения. Пикел первым перелез через скалы, встав на травянистый откос. Немедленно гоблины заметили его и издали слитный вой. Пикел укрылся за камнями, но оказался недостаточно быстр, чтобы увернуться от первой стрелы.

– Оу! – Гном поморщился и вытянул древко из своего бедра – не такой уж и серьезной раны. Пикел оглянулся на деревья, затем вновь вылез на склон. Он улыбнулся, несмотря на боль, когда первая эльфийская стрела сняла лучника, который ранил его, отправив гоблина в полет с обрыва.

Иван вылез с каменистого склона следом, вопя, – Гномьи бригады, в атаку! – во всю мощь своих легких, по-гоблински. Пикел забыл про свою рану и вслед бросился за братом.

– Что они делают? – спросила Шейли. – И почему он кричит про атаку на гоблинском языке?

Даника так же остолбенела на мгновение, пока не поняла реакцию гоблинов. Твари на этой части холма, казалось, стали берсерками, многие из них бросились на Ивана и Пикела, и швыряли свои зажженные факелы вниз по холму.

– Гномы, – пробормотала Даника сквозь звон тетивы, когда выпустили стрелы по неожиданно открывшимся целям. – Во всем огромном мире, никого гоблины не боятся и ненавидят больше, чем гномов.

– О, отличная уловка! – крикнул эльфийский волшебник, выскочил из-за деревьев, чтобы лучше видеть, и выпустил залп магических разрядов из своих пальцев, свалив двоих ближайших гоблинов.

Иван и Пикел больше не задерживались поблизости от свалки. Когда мимо них густо полетели зажженные факелы, гномы вернулись к скалам, схватили две веревки, и скользнули за грань обрыва.

Радость гоблинов при виде бегства – насколько им было видно, лишь двое из гадких гномов хотя бы решились показать свои мерзкие рожи! – продлилась ровно столько времени, сколько потребовалось тугодумным тварям, чтобы понять, что огонь, зажженный их же факелами, быстро продвигается вверх по склону!

– Вслед за пламенем! – проревел Иван, слыша сверху тревожные крики. Затем он тихо добавил Пикелу, пока они лезли на утес, – Гоблины существуют сотни лет, а до них все не доходит, когда надо, что огонь горит вверх!

– Хе-хе, – был ответ Пикела.

С невиданной ловкостью и быстротой, Даника и основные эльфийские силы схватили веревки и взобрались на скалу, пока Шейли, ее лучники, и волшебник оставались сзади, чтобы продолжать свой дальний обстрел.

Огонь поднимался к вершине холма, расчищая дорогу в рядах гоблинов. Чудовища падали друг на друга; многих в толчее уронили с другой стороны холма, в попытке избежать быстро поднимающегося пламени.

Горючее быстро поглощалось, огонь умирал так же быстро, как и родился, оставляя эльфийским силам широкий простор на вершине холма. Разьяренные гоблины набросились на них со всех сторон, превосходя числом десять к одному, им не терпелось вернуть потерянную землю.

– Вперед! – приказала Шейли, поняв, что она и ее стрелки должны подойти ближе, чтобы оказать хоть какую-то реальную помощь в отчаянной драке. Горстка эльфов поднялась бегом на первый склон и схватилась за веревки.

Иван, Пикел, и Даника оказались в рядах обороняющихся справа, на узкой части холма. Троица работала с присущей ей гармонией, похваливая друг друга за каждое движение и так яростно вгрызаясь в гоблинские ряды, что многие эльфы смогли присоединиться к своим сородичам на другом фланге, где оставалась большая часть вражеских сил. Позиция защитников действительно была шаткой, и каждый павший эльф оставлял огромную прореху для вражеского прорыва.

Даника подумала, что битва проиграна, тем более, когда отряд Шейли поднялся на скалы, только чтобы оказаться в ближнем бою, спиной к обрыву, под напором еще одной шайки гоблинов.

– Может, нам подумать об отступлении? – спросила Даника Ивана.

– Я никогда не говорил, шо это будет легко, – все, что ответил гном, разрубая очередного гоблина, который подошел слишком близко.

И тут странное облако, зеленоватое и густое, появилось в рядах гоблинов, в нескольких саженях от Даники и гномов. Спутники не могли видеть сквозь мутные клубы облака, но слышали, что гоблины внутри хрипят и задыхаются. Один жалкий зверь вывалился наружу, хватая воздух животом так усердно, что даже не заметил своей гибели, когда Иван и Пикел одновременно ударили его.

Большинство гоблинов, которым удалось избежать отравляющих паров, отошли назад от облака, выстроившись ниже по склону, в стороне от драки. Им, однако, оказалось некуда бежать, поскольку здесь ждал Эльберет, суровый и могучий, и его меч работал без устали среди перепуганных и ослабших созданий.

Затем магическое облако неожиданно испарилось, оставив более дюжины гоблинов беспомощными на виду у края утеса. Иван и Пикел направились к ним, но разьяренный Эльберет был быстрее, прорубая и прорезая себе путь. Не сказав ни слова приветствия, мрачный эльф прошел мимо гномов, Даники, и первого ряда эльфов. Он растолкал нерешительный эльфийский строй, защищавший левый фланг, и бросился с головой в напирающую толпу гоблинов.

Ни один гоблинский меч или копье, казалось, не могли ранить его; он не отклонился ни на дюйм от своего пути. Через несколько мгновений схватки, гоблины бросились бежать от его ужасного клинка, и эльфов, следовавших за ним.

Поскольку правая сторона утеса быстро очищалась, Иван и Пикел повели нескольких эльфов вниз по склону на помощь Шейли и лучникам. Даника не пошла за ними, поскольку она увидела кое-кого еще, друга, которого она не могла оставить.

Кеддерли и Тинтагель оказались зажаты в опасности, когда гоблины, избежавшие облака и гнева Эльберета, бросились вниз на них. Тинтагель пробормотал быстрое заклинание, а Кеддерли стоял, изумленно глядя, как перед ним и магом появились в воздухе некие видения, превращая их отряд из двоих как будто во множество. Гоблины, и без того бывшие в панике и потерявшие вершину, даже не приблизились к невесть откуда взявшейся толпе, свернув вместо этого к деревьям, и с криком убежали.

Итак, гоблины исчезли, и Даника подошла к Кеддерли, и обоим им в это короткое мгновение показалось, что мир снова встал на свое место.

По всему Отпорному Холму битва превращалась в избиение. Во главе с Эльберетом, с Шейли и ее снова освободившимися стрелками, эльфы и братья-гномы выбили гоблинов прочь, сокрушили их и рассеяли. Иван и Пикел прогнали одну шайку вдоль подножия холма, отправив глупых тварей прямо в цепкие ветви четырех разьяренных дубов.

Все закончилось за десять коротких минут, и Отпорный Холм вновь принадлежал Эльберету.

– Ты даешь мне шесть часов, дюжину эльфов – и твоего раненого колдуна в том числе – и отводишь деревья, куда я те скажу, и я удержу это место хочь сто лет, а потом еще сто лет, ежли те надо! – похвалился Иван, и после успехов гнома в захвате холма, ни один эльф в лагере не сомневался в его словах.

Эльберет посмотрел на Кеддерли.

– Деревья пойдут, когда мы прикажем, – уверенно ответил юный клерик, хотя он не был уверен, откуда он знает, что это правда.

– Холм твой, защищай, – сказал Эльберет Ивану. – Превосходный оплот, откуда могли бы выходить на охоту наши отряды.

– И ваши удары не будут наноситься вслепую, – обьявил Кеддерли, глядя на ближайший дуб. – Не правда ли, Хаммадейн?

Дриада вышла мгновение спустя, удивленная, как юноша мог заметить ее. Ни человеческие глаза, ни даже эльфийские, не могли естественным образом раскрыть ее маскировку.

– Ты будешь проводником эльфов, – сказал ей Кеддерли, – будешь наводить их на наших врагов и наших потерявшихся друзей.

Дриада начала было отворачиваться к дереву, но Кеддерли выкрикнул: – Стой! – с такой силой, что Хаммадейн замерла на ходу.

– Ты сделаешь это, Хаммадейн, – приказал Кеддерли, показавшись всем свидетелям вдруг таким грозным. К их удивлению, дриада обернулась и кивнула в знак согласия.

Кеддерли тоже кивнул, и отошел в сторону, ему нужно было побыть одному, чтобы осмыслить все сюрпризы, что сыпались на него на каждом шагу. Как он увидел дух лошади? Он не спрашивал, но инстинктивно понимал, что Эльберет и Тинтагель его не видели. И как он узнал, что Хаммадейн была в тех деревьях? И наконец, как, во имя всего мира, Кеддерли смог приказывать дикой дриаде?

Он просто не знал.

Всю эту ночь и следующий день, пока Иван и Пикел организовывали оборону Отпорного Холма, маленькие партии эльфов – «стаи волков», как называл их Иван – скользили по Шильмисте и, следуя указаниям Хаммадейн, разбили дезорганизованного врага. Еще немало эльфов нашлось в лесу, или они сами нашли дорогу в новый лагерь, и вскоре силы Эльберета стали систематически пробивать прорехи в рядах окружающих чудовищ.

Кеддерли оставался на холме с Тинтагелем и остальными раненными, хотя Даника быстро присоединилась к Шейли и отправилась на охоту. Кеддерли больше не пришлось прибегать к целительной энергии, которая спасла Тинтагеля, и Кеддерли считал, что это хорошо, поскольку он не верил, что исцеляющая сила вновь придет к нему в таком обьеме.

Он понимал, что что-то происходило вокруг него, или с ним, но он не хотел полагаться на эту неизвестную сущность, поскольку совершенно не понимал ее.

Первая настоящая проверка обороны Ивана состоялась на следующий день, когда орда из более чем двух сотен чудовищ, от мелких гоблинов до горных великанов, положила глаз на потерянную высоту. Только два десятка эльфов оказалось в тот момент с Кеддерли и гномами, но среди них были оба мага. После двух часов упорной борьбы, более чем половина чудовищ пала мертвыми, а остальные разбежались по лесу, становясь легкой добычей для «стай волков», рыскавших по лесу. Ни один эльф не погиб в схватке, лишь двое были ранены брошенными великанами камнями, потому что битва так и не дошла до рукопашной. Коварные гномьи ловушки, град стрел, магические удары, и четыре башни дуба уничтожали врага прежде, чем он успевал преодолеть скалистый обрыв хотя бы наполовину.

По мнению Ивана, самой сложной частью боя была уборка тел гоблиноидов, когда все кончилось.

– А я-то о нем забыл, – Иван заявил Кеддерли, указывая на ряды деревьев, когда мгла начала опускаться на лес. Из леса выходили трое эльфов и спутник, о котором Кеддерли тоже подзабыл в суматохе войны.

Киеркан Руфо тяжело опирался на посох, но даже с костылем, ему требовалась помощь эльфов. Нога верзилы не была сломана, как он боялся, но она была тяжело ушиблена и подвернута, и не могла поддерживать его вес. Он сказал своим сопровождающим отвести его к Кеддерли, и через несколько минут ползания по естественным препятствиям холма, Руфо шлепнулся на землю рядом с Иваном и юным клериком.

– Так мило с твоей стороны было приглядеть за мной, – заметил долговязый, который был не в духе.

– Ба, да ты ж залез на дерево повыше, чтобы сбежать от схватки, – огрызнулся Иван, больше удивленный чем злой.

– На превосходящую позицию! – возразил Руфо.

– «Превосходное укрытие» лучше скажи, – ответил Иван.

– Хе-хе-хе. – Руфо не нужно было оборачиваться за плечо, чтобы понять, что смех принадлежал Пикелу, подошедшему сзади.

– Может ты, наконец, дашь мне хоть что-нибудь поесть? – закричал Руфо на Кеддерли. – Я провел целый день под упавшим дубом, раненный и голодный!

– Хе-хе-хе, – раздалось в ответ издалека.

Даника и Шейли вскоре вернулись. Обе они были не в восторге обнаружить Киеркана Руфо в лагере. Верзила упрямо поднял себя на ноги рядом с Даникой.

– Еще один так называемый друг, – процедил он. – Где была Даника Мопассан, когда была нужна бедному Руфо? Что это за союз, я спрашиваю, если спутники не заботятся о благополучии друг друга?

Даника поглядела на Кеддерли на Ивана с Пикелом, а долговязый продолжил свою тираду.

– Это вас всех касается! – закипел Руфо, его гнев набирал обороты. Даника занесла свой кулак и скрипнула зубами.

– Это вас всех… – На этом, Руфо упал наземь и неожиданно отключился.

Даника пожала плечами, вовсе не извиняясь за ее удар, просто признавая, что ее манеры в отношении Руфо были несколько импульсивны. Она ожидала, что Кеддерли выругает ее, но юноша не смог, только не против волны одобрения, хлынувшей на нее со всех сторон.

Когда друзья пришли к Эльберету той же ночью, он улыбался шире, чем они видели за много дней.

– Хорошие новости, – обьявил эльф. – Более чем семьдесят моих сородичей живы, и это число еще может увеличиться, поскольку еще порядка двух десятков эльфов еще не учтены, как говорит Хаммадейн, и сражаются на востоке. А дальше к востоку, перевалы Снежных Гор снова открыты, поскольку отряд жрецов прибыл из Библиотеки Наставников. С помощью дриады, одна из наших охотничьих партий вышла на них, и прямо сейчас они продвигаются к Отпорному Холму.

– Мы все еще сильно уступаем в числе, – вставила Шейли, – но наш враг рассеян и смущен. Теперь, когда и Рагнор и Дориген мертвы…

Неожиданный стон Кеддерли перебил ее, и все глаза устремились на юного священника.

– Дориген не умерла, – признался он. Взгляды вокруг него немедленно помрачнели, но самым болезненным ответом для Кеддерли, пожалуй, был резкий тон Даники.

– Ты не прикончил ее? – закричала девушка. – Она была у тебя, без сознания и беспомощная!

– Я не смог.

– Я погиб! – взвыл Руфо. – Дориген нас прикончит, меня прикончит! Ты дурак! – заорал он на Кеддерли.

– Ты хочешь еще отдохнуть? – спросил его Иван, и Руфо понял по сдвинувшимся бровям Даники, что мудрее будет сохранять молчание.

Но в этом отношении у Киеркана Руфо оказался союзник. – В самом деле дурак! – прорычал Эльберет. – Как? – вопросил он Кеддерли. – Как ты мог дать колдунье уйти?

Кеддерли не мог начать обьяснять, поняв, что признание в жалости не будет принято новым эльфийским королем. Он был потрясен, как быстро Эльберет словно бы забыл его участие в бою, в Сильдрих Трей и против Рагнора, и спасение Тинтагеля.

– Дориген не может использовать ее магическую силу, – слабо ответил юноша. – Она тяжело ранена и осталась без своих волшебных предметов. – Кеддерли неосознанно опустил руку в карман, чтобы нащупать кольца, забранные им у Дориген. Он подумал было отдать их и мантию Дориген Тинтагелю, чтобы он посмотрел, не пригодятся ли они в бою, но отбросил эту мысль и решил сам проверить опасные артефакты, когда будет время.

Заявления Кеддерли нисколько не смягчили гнев Эльберета. – Ее присутствие обьединит наших врагов! – прокричал эльф. – Одно это уже погубит Шильмисту! – Эльберет покачал головой и ушел прочь, за ним Шейли. Остальные тоже разошлись, даже печальный Пикел, оставив Кеддерли и Данику одних у огня.

– Милосердие, – пробормотал Кеддерли. он посмотрел на свою любимую, поймав неотрывный взгляд ее карих глаз. – Милосердие, – прошептал он снова. – Оно делает меня слабым?

Даника несколько долгих мгновений обдумывала вопрос. – Я не знаю, – честно ответила она.

Они стояли молча, долго глядя на огонь и на звезды. Кеддерли взял руку Даники в свою, и она ответила на пожатие, хотя и с некоторым колебанием.

– Я остаюсь в лесу, – сказала она наконец, отбросив руку Кеддерли. Кеддерли посмотрел на нее, но она не подняла глаза. – Драться с Эльберетом и Шейли. Священники прибудут завтра, как говорят. Скорее всего, они пробудут здесь несколько дней, чтобы заключить договоры с эльфами, а затем некоторые останутся сражаться. Но большинство, я полагаю, вернется в Библиотеку. Тебе стоит пойти с ними.

Кеддерли не нашел слов, чтобы сразу ответить. Даника тоже отсылает его прочь? Она что, тоже считает его жалость слабостью?

– Здесь тебе не место, – прошептала Даника.

Кеддерли отступил на шаг от нее. – А в Сильдрих Трей мне было место, а? – холодно проворчал он, разозлившись на Данику как никогда раньше. – А знаешь ли ты, как погиб могучий Рагнор? Или ты забыла Барджина?

– Я не сомневаюсь, что ты полезен, – честно ответила Даника, выражая уважение Кеддерли, – в драке, и во всем остальном. Ты не найдешь покоя в продолжающейся битве за Шильмисту, только еще больше жестокости, еще больше убийств. Мне не нравится то, что это может сделать с тобой. Мне не нравится, что это сделало со мной.

– О чем ты говоришь?

– Оно стало холодным, – ответила Даника, указывая пальцем на свое сердце. Она скрестила руки на груди, как будто пытаясь согреться от ледяного ветра. – Черствым, – продолжила она. – Там не осталось жалости. Как легко я сказала тебе убить Дориген! – Она остановилась, задыхаясь от признания, и отвела взгляд.

Лицо Кеддерли смягчилось в выражении искренней жалости.

– Уходи, – попросила Даника. – Возвращайся в Библиотеку, домой.

– Нет, – ответил Кеддерли. – Там никогда не был мой дом.

Даника обернулась и оглядела его с удивлением, ожидая обьяснений.

– Здесь мне не место, это правда, – продолжил Кеддерли, – и я боюсь, я не смогу много драться. Я отправлюсь с клериками, когда они уйдут, но пробуду в Библиотеке ровно столько, чтобы собрать вещи.

– А потом? – в голосе Даники был небольшой оттенок отчаяния.

Кеддерли пожал плечами. Он хотел отчаянно позвать Данику с собой, но он знал, что не может, и что она в любом случае откажется. Они оба неожиданно поняли, что это было прощание, возможно – навеки.

Даника неожиданно крепко обняла Кеддерли и поцеловала его, затем отодвинулась и оттолкнула его – Мне следовало быть с тобой, когда битва только началась, – сказала она, – когда деревья пробудились к жизни. Но я знала, что не могу, что ситуация не позволяет следовать моим желаниям.

– Как и теперь, – сказал Кеддерли, – для нас обоих. – Он провел рукой в светлых волосах Даники, грязных и спутанных после долгих дней войны.

Даника потянулась было поцеловать его вновь, но передумала и вместо этого ушла прочь.

Кеддерли оставался на Отпорном Холме еще пять дней, но больше ее не видел.