Клинки охотника (№3) - Два меча

И снова нежная рука провела по щеке Дзирта.

— Ты должен сделать это, — сказала эльфийка. — Для меня и для себя. И для Тарафиэля.

Дзирт кивнул. Она была права.

И они повернули и начали взбираться по тропе, рассчитывая вернуться к потайному лагерю и предпринять новую вылазку следующей ночью.

А эта ночь была полна стуком молотов и рокотом катящихся камней, шум раздавался как из Долины Хранителя, так и из-под горы — из Мифрил Халла.

Для двоих, лежащих бок о бок под звездами на холодном осеннем ветру, ночь оказалась небогатой событиями. К собственному удивлению, Дзирт не испытывал тревоги.

По крайней мере, он не беспокоился за своих друзей, поскольку мысленно был уже с ними. Он беспокоился за Инновиндиль и не раз за эту ночь поднимал голову, поглядывая на нее, давая безмолвные обеты, что вернется так скоро, как только сможет, и присоединится к ней и ее поискам.

Но их планам не суждено было осуществиться. Под ярким солнцем наступившего утра суматоха в Долине Хранителя заставила эльфов вернуться на их наблюдательный пункт. С любопытством смотрели они на длинный караван великанов, тянущийся на запад, к выходу из долины. С ними уходила и группа орков — они тянули повозки с припасами.

Помимо великанов и орков в процессии можно было разглядеть еще одно существо. Даже с такого расстояния зоркие глаза Инновиндиль различили мягко сияющую белую шкуру бедняги Зари.

— Что такое? — изумилась она. — Отступление?

Дзирт рассматривал происходящее и наблюдал за перемещениями орков, оставшихся в Долине Хранителя. Армия не собиралась уходить. Напротив, защитные барьеры и стены продолжали расти.

— Обальд не откажется от завоеванного, — сказал дроу. — Но, кажется, великанам надоела война или у них появились срочные дела где-то еще.

— В любом случае у них есть кое-что, им не принадлежащее, — заметила Инновиндиль.

— И мы вернем его, — поклялся Дзирт.

Он перевел взгляд на тропу, которая наверняка привела бы его к западным дверям Мифрил Халла, на тропу, которую он решил преодолеть, чтобы покончить с прошлым и заняться будущим.

И снова взглянул на уходящий караван, уже зная, что не ступит на свою дорожку этой ночью.

Сейчас он дворфам не нужен.

Дроу посмотрел на свою спутницу и одарил ее уверенной улыбкой — мол, все в порядке, я готов.

Он был готов вернуть Зарю.

Глава 11

ЗАМИНКА С ОКОРОКОМ

Голова кружилась, он ослаб от голода, руки и ноги окоченели, пальцы не слушались, все тело было в ссадинах и синяках от дюжины падений во время трудного спуска с горы, но Никвиллих упрямо делал шаг за шагом и, пошатываясь, продвигался вперед. Он не был уверен, что правильно выбрал путь, — просто шагал вперед. Какая-то часть его хотела просто лечь и умереть и избавиться от боли и пустоты в желудке и мыслях.

Последние несколько дней не были милосердны к несчастному дворфу из Цитадели Фелбарр. Еда закончилось, но хотя бы воды было вдоволь. Одежда превратилась в лохмотья от частых падений — причем один раз Никвиллих прокатился кувырком футов на тридцать вниз по скалистому склону. После он почти час пролежал без чувств и к тому же остался без оружия. При падении Никвиллих потерял свой короткий меч, и, словно в насмешку, тот провалился в узкую глубокую трещину между двумя каменными плитами. Придя в сознание, дворф вернулся по своим следам и отыскал оружие, но, увы, достать клинок не сумел.

Он отыскал суковатую палку и попробовал снова пытаясь подцепить меч. Но это закончилось тем, что меч, клацнув о камень, исчез совсем в бездонном провале.

Никвиллих беспомощно пожал плечами — все равно он никогда не был искусным бойцом. Что будет, то будет. Его не слишком грела перспектива остаться безоружным на вражеской территории, когда вокруг так и кишат безобразные орки, но ничего не поделаешь.

Никвиллих из Фелбарра продолжил свой путь, стараясь двигаться на восток, хотя тропинки уводили его севернее, чем он рассчитывал.

Прошло несколько дней, и дворф шел, уже не разбирая дороги. Он снова и снова повторял «Сарбрин», но уже стал забывать, что означает это слово. Просто он был дворфом, и врожденное упрямство не позволяло ему остановиться и не трепыхаться, дожидаясь смерти. Один шаг. Потом другой. Земля стала плоской, но он не осознавал этого, он шагал ровно, хотя и не быстро. В начале своего путешествия он шел в основном по ночам, днем прячась в пещерах, но теперь ему было все равно.

Все равно. Ничто не имело значения, кроме следующего шага и слова «Сарбрин».

Но внезапно появилось что-то еще. Это принес ветер. Запах. Где-то что-то стряпали. Желудок дворфа зарычал в ответ, и Никвиллих остановился — на него вдруг снизошло осознание самого себя. Через мгновение ноги уже несли его в том направлении, откуда доносились божественные запахи.

Чувства дворфа обострились до предела, когда он увидел костер и повара с болезненно синюшной кожей, копной спутанных черных волос и сильно выступающей вперед нижней челюстью.

Ничто так не отрезвляет дворфа, как вид гоблина.

Тот, похоже, не заметил Никвиллиха. Он вращал вертел, поливая его каким-то соусом из каменной плошки.

Никвиллих облизнул потрескавшиеся губы — так аппетитно растекалась густая жидкость по сочному куску темного мяса.

Нога ягненка, определил Никвиллих и собрал в кулак все свое самообладание, чтобы не попасть впросак.

Его силы воли хватило даже на то, чтобы осмотреться по сторонам. Других гоблинов поблизости вроде как не наблюдалось, и дворф, пригнув голову, атаковал повара.

Гоблин повернулся, чтобы отставить плошку. И тут в него врезалось нечто, что сначала показалось ему взбесившимся диким кабаном. Они оба свалились в костер, опрокинув вертел и разбросав горящие поленья. Гоблин взвыл и попытался выбраться из огня, но Никвиллих обеими руками вцепился гоблину в глотку. Он бы его непременно придушил, если бы не более важное дело: окорок тоже упал в костер и уже начал подгорать. Дворф, не вставая с четверенек, рванулся к нему, оставив гоблина хныкать и извиваться в рассыпанных угольях.

Окорок не блистал чистотой, но дворфа такая мелочь не остановила. Он схватил жареную ногу и жадно вонзил в нее зубы, отрывая огромные куски мяса и проглатывая их, почти не жуя.

Через какое-то время Никвиллих сделал паузу, чтобы перевести дыхание и почувствовать вкус.

Вокруг стоял какой-то непонятный шум.

Дворф, шатаясь, встал с четверенек и побежал. Копье ударило его в плечо, но по касательной, не вонзившись. Здравый смысл подсказал бы Никвиллиху, что надо бросить мясо и бежать изо всех сил, но голод увел его далеко от здравого смысла. Прижимая окорок к груди так бережно, словно это было его единственное дитя, он бежал, виляя между валунами и деревьями.

Внезапно он выскочил из небольшой рощицы и резко затормозил. Дворф обнаружил себя на краю невысокого, но крутого песчаного обрыва. Пятьюдесятью футами ниже катила свои вечные воды широкая, сияющая река Сарбрин.

— Сарбрин, — пробормотал Никвиллих и вспомнил, какова была его цель, когда он покидал горные отроги в окрестностях Мифрил Халла. Если бы он только мог перебраться через реку!

Крик позади заставил его кинуться вниз по склону обрыва, увязая в песке и оступаясь на каждом шагу. Раз, два — и он закувыркался. Но, как бы его ни швыряло, свой драгоценный груз он не выпустил — так и катился всю дорогу, пока с шумом не шлепнулся в холодную воду.

Он с трудом выбрался обратно на берег и похромал вдоль него, уже не пытаясь бежать.

Что-то больно толкнуло его в спину, но он только взвизгнул и попробовал ускорить шаги.

Если бы только найти бревно! Он подтащил бы его к реке — будь проклята ее ледяная вода! — и поплыл бы на нем подальше от чертова берега.

Деревья впереди выглядели многообещающе, но крики за спиной становились все ближе, и Никвиллих понял, что не успеет.

Прошло еще какое-то время, пока он сообразил, что ноги перестают его слушаться и как будто онемели.

Дворф остановился и взглянул на свои ноги.

И увидел кровь, свою кровь, капающую на мокрый песок и слизываемую волнами реки. Он протянул руку за спину и только теперь понял, что значил недавний толчок в спину. Его пальцы нащупали древко гоблинского копья.

— О Морадин, ты смеешься надо мной, — прошептал он, падая на колени.

Гоблины позади разразились торжествующими криками.

Он посмотрел на окорок, нежно прижимаемый к груди, и, пожав плечами, оторвал еще ломоть мяса.

Быстро проглотить кусок не удалось, но он жевал его и перекатывал во рту, наслаждаясь его вкусом и теплом. Он решил, что будь у него в другой руке кружка медовухи, то любой дворф позавидовал бы такому концу.

Он знал, что гоблины совсем близко, но удивился, когда дубина обрушилась на его затылок. Никвиллих из Фелбарра рухнул ничком.

Пока сознание не угасло, он старался сосредоточиться на вкусе ягнятины, чтобы не слышать боль. Он надеялся, что смерть быстро заберет его.

А потом стало тихо и темно.

Глава 12

АХ, КАК СТЫДНО ДУРАКУ…

— Даже не думай продолжать путь к Несму! — ругался Раннек, отведя Галена Ферта в сторону, когда беженцы наконец решились устроить привал. — Или тебе недостаточно пятидесяти принесенных в жертву твоей гордости дворфов? — напирал Раннек.

— Не тебе рассуждать о гордости! — огрызнулся Гален Ферт, и его соперник смутился.

Но только на миг. Затем Раннек расправил плечи и вскинул подбородок..

— Я никогда не забуду своей ошибки, Гален Ферт, — признал он. — Но не стану усугублять ее, бросая всех наших людей в когти троллей и болотников.

— Их нет! — взвизгнул Гален, но заметил несколько любопытных взглядов, устремленных в сторону спорщиков, и повторил чуть тише: — Их нет. Храбрость дворфов и огненный град Аластриэль разметали силы врагов. Разве нас кто-нибудь преследует? Нет. Почему не предположить, что чудовища забились обратно в свои грязные торфяники? Ты настолько труслив, что боишься проверить это?

— А ты настолько глуп, чтобы это проверять? Тебя что, совершенно не заботят те, кто не может драться? Ты будешь доказывать свою храбрость, а наши дети должны за это погибать, так, Гален Ферт?

— Мы даже не знаем, где эти туннели, о которых говорил Дагна, — после недолгого молчания произнес Гален. — Не можем же мы шарить по окрестностям вслепую, надеясь отыскать нужную дыру в земле.

— Тогда пойдем в Серебристую Луну, — предложил Раннек.

— Серебристая Луна сама придет нам, — вскипел Гален. — Разве ты не видел Аластриэль?

Раннек закусил губу, чтобы просто не плюнуть в собеседника.

— Неужели ты такой идиот? — наконец спросил он. — Неблагодарный дурак?

— Не я тот дурак, который загнал нас сюда, так далеко от дома, — холодно и надменно произнес Гален. — Тот дурак стоит сейчас передо мной, ошибочно полагая, что имеет право задавать мне вопросы.

Раннек понял, что продолжать разговор бесполезно. Он не был командиром. Народ Несма не послушался бы его наперекор уверениям и приказам Галена Ферта.

Юный воин еще раз посмотрел на соперника, покачал головой и, досадливо поморщившись, повернулся и зашагал прочь, приказав себе не реагировать на насмешливое фырканье Галена Ферта.

* * *

Следующий рассвет лишил Галена Ферта и Раннека возможности спорить. Вернулись разведчики и принесли новости о том, что орава троллей наступает с юга и они уже близко.

Гален выслушал этот доклад с непроницаемым лицом. Раннек решил, что сейчас этот Человек прикажет воинам сомкнуть ряды и броситься в атаку, но непреклонный Гален не был настолько рисковым.

— Собирайтесь и готовьтесь к маршу, быстро, бросил он приближенным, затем повернулся к разведчикам: — Разделитесь на два отряда, первый пусть отслеживает передвижения врага. Другой обшарит северо-восток. Ищите туннели к Мифрил Халлу и прикрывайте наш отход.

Закончив, Гален взглянул на Раннека, на лице которого отразилось молчаливое одобрение. Но это согласие Гален Ферт счел за скрытое оскорбление,

— Мы втянем наших противников в долгое преследование, вымотаем, заведем на ложный след, а сами сможем вернуться домой, — озвучил Гален заключительную часть своего плана, и у Раннека отвисла челюсть.

Ставшие к этому моменту большими специалистами по бегству, жители Несма собрались в считанные минуты, построившись так, чтобы наиболее слабые оказались в центре колонны, где им всегда можно было оказать поддержку. Никто не разговаривал. Люди знали, что тролли близко и этот день может стать последним днем их жизни.

После полудня они поднялись на небольшую возвышенность, и с этой обзорной точки Гален, Раннек и другие впервые увидели преследователей. Кажется, их преследовали только тролли — нигде в надвигающейся толпе не мелькали узловатые конечности болотников. Но троллей было больше чем достаточно — и среди них несколько огромных особей, которые таскали на плечах не одну голову.

Раннек знал, что сейчас жители Несма поступают правильно, именно так, как он и предлагал несколько часов назад. Но удовлетворения юноша не испытывал: глядя на быстро приближающуюся толпу троллей, он серьезно опасался, что беженцы не смогут добраться до спасительных пещер раньше, чем их настигнет орава чудищ.

— Нам надо двигаться как можно быстрее, — приказал Гален Ферт. Он был полон тех же страхов, что и Раннек. Но признаваться в них не хотел даже самому себе. — Разведчики нашли туннели?

— Какие-то нашли, — сообщил один из помощников. — Но неизвестно, куда они ведут.

Гален Ферт подергал себя за нижнюю губу.

— И если мы сунемся туда, не зная наверняка, то можем угодить в тупик, — продолжил разведчик.

— Тогда поторопитесь, — велел Гален. — Пошлите еще людей в туннели. Мы найдем тот, что огибает эту долину, и окажемся в тылу врага. Потом сможем бежать куда угодно — время тратить впустую некогда!

Помощник кивнул и бросился исполнять.

Гален метнул взгляд на Раннека.

— Ну вот, ты убедился, что был прав, — буркнул он.

— Это уже не имеет значения, — ответил юноша, оглянулся на преследователей, а потом скрестил взгляды с Галеном. — Могли ли мы предвидеть такую настойчивость в столь несобранном и неорганизованном враге, как тролли! За все мои годы…

— Твоих годов не так уж и много, — напомнил ему Гален. — Потому-то тебя и одурачили той ночью, когда ты возглавлял дозор.

— Как и ты был одурачен сейчас, полагая, что погони не будет, — парировал Раннек, но по самодовольному лицу Галена никто бы не сказал, что он задет этими словами.

— И прекрасно, что они нас преследуют, — заявил он. — Мы увели их подальше от Несма. И когда мы снова окажемся за нашими стенами, у нас будет время, чтобы усилить защиту.

— Если только там нас не поджидает ещё больше троллей.

— Ты постоянно переоцениваешь сметливость нашего врага, Раннек. Они тролли. Глупые и жестокие, не больше. Они проявили неожиданную настойчивость, но долго это не продлится.

Гален фыркнул и отвернулся, но Раннек схватил его за рукав.

— И на этом основании ты собираешься рисковать жизнями всех этих людей? — спросил Раннек.

— Вся наша жизнь в Несме была риском — многие века, — ответил Гален. — Так мы живем.

— Или умираем?

— Случается.

Гален резко выдернул руку и смерил юношу надменным взглядом. Потом отвернулся и принялся отдавать приказы окружающим. Но очень скоро его отрывистые команды перекрыл радостный крик:

— Делзун! Делзун из Мирабара идет!

— Слава Мирабару! — подхватили в толпе измученных многодневным бегством людей.

Раннек и Гален Ферт бросились в толпу, пересекли ее и увидели виновников этого торжества.

Дворфы, десятки и десятки дворфов, приближались к ним с севера, и на щитах воинов красовался черный топор Мирабара. Они шли ровным плотным строем и издалека смотрелись как единый живой организм.

— Это не мирабарские дворфы, — сообщил задыхающийся разведчик, прибежавший в лагерь сказать, что близко подкрепление. — Они из клана Боевого Топора.

— Но у них на щитах топор дворфов Мирабара, — удивился Гален.

— Они когда-то были мирабарцами… — Разведчик замолчал и отступил в сторону, уступая дорогу и слово самим дворфам.

Впереди шагали два военачальника в боевых доспехах, один с густой черной бородой, другой — самый старый и страшный дворф из всех, кого приходилось видеть людям. Он был ниже и толще своего спутника, от бороды остались лишь редкие клочья, и один глаз отсутствовал. Оставшееся же око видело рождение и смерть веков. Пара приблизилась к Галену. Они встали перед человеком, и тот, что помоложе, водрузил свой топор на камень и тяжело облокотился на рукоять.

— Торгар Делзун Молотобоец из клана Боевых Топоров прибыл служить тебе, — сообщил он. — А это мой друг Язвий Мак-Сом.

— Ты несешь герб Мирабара, добрый Торгар, — ответил Гален. — Мы счастливы принять твои услуги.

— Мы больше не мирабарцы, — проскрипел Язвий. — Мы решили служить королю с более благородным сердцем. И вот по его велению мы здесь, чтобы поддержать воеводу Дагну, отправившегося сюда с тобой.

Несколько человек беспокойно переглянулись, что не ускользнуло от внимания дворфов.

— Когда позволит время, я расскажу тебе, как пал Дагна, дабы вы смогли воздать ему положенные почести, — сказал Гален, расправляя плечи. — А сейчас нам на пятки наступают враги. Тролли, много троллей.

Дворфы в строю принялись перешептываться о «падении Дагны», но Торгар и Язвий остались невозмутимы.

— Тогда немедля отправляемся к туннелям, — решил Торгар. — Я и мои ребята хороши против долговязых скотов, когда тем приходится сгибаться пониже, чтобы не размозжить черепа о потолок.

— Мы встретимся с ними там и уничтожим их, — согласился Гален. — Возможно, даже прорвемся сквозь их ряды и проложим себе путь напрямик.

— Напрямик? — переспросил Торгар. — На другом конце туннеля Мифрил Халл, туда мы и направляемся.

— Нам известно, что вскоре к битве присоединиться Серебристая Луна, — не моргнув глазом, заявил Гален, и никто из его приближенных не осмелился указать на то, что подобное утверждение можно лишь с очень большой натяжкой принять за истину. — День нашей победы придет тогда, когда Несм возродится и край будет защищен!

Оба дворфа несколько мгновений смотрели на него с любопытством, затем переглянулись и лишь пожали плечами.

— Не важно, — сказал Язвий Торгару. — Какой бы выбор мы ни сделали, мы сделаем его в туннелях.

— Так поспешим же в туннели, — подтвердил Торгар.

* * *

— Боковой проход открыт! — пробежало по рядам дворфов.

— Факелами их! — прокричал Язвий.

Двадцать дворфов с пылающими факелами в руках рванулись вперед и метнули пылающие головни над головами передней цепи бойцов, сдерживающей напор авангарда троллей.

Дворфы и жители Несма спустились в длинный туннель, превратившийся вскоре в просторные покои, и сделали остановку в похожей на воронку пещере, позволяющей двум десяткам дворфов встать плечом к плечу, в то время как через вход могли протиснуться лишь несколько троллей. Лучники с горящими стрелами держали на прицеле сужающийся вход в туннель, заранее обложенный сухими дровами, пропитанными ламповым маслом.

Стена пламени взметнулась до потолка.

Тролли боялись немногого, но огонь, сводящий на нет их способность к регенерации, стоял первым в этом коротком списке.

Когда пламя стало слабеть, Язвий расставил своих бойцов так, чтобы оттеснить троллей, чей пыл значительно поутих при виде огня. Сдерживая тех немногих троллей, кто все-таки решался сунуться за границу, очерченную пламенем, дворфы давали беженцам из Несма возможность уйти в глубь туннелей как можно дальше.

Затем дворфы рассредоточились и организованно отступили. Боковой проход, как и сказано, был открыт, и отступающие двигались прямиком к нему.

И снова, уже третий раз за день, ребята Торгара отразили преследование упрямых троллей.

Но все знали, что чудовища придут снова, и дворфы обследовали каждую развилку, каждую щелку, разыскивая подходящее для следующей боевой позиции место.

Раннек наблюдал за всем этим с восхищением и признательностью. Он знал, как сейчас горячится Гален Ферт, — похоже, дворфы не собирались осуществлять его план по выходу из туннелей в тылу врага, на открытое пространство перед Несмом. Во всяком случае, маршрут продвижения никоим образом не способствовал такому маневру.

Но сейчас власть была в руках Торгара, а не Галена. Раннек и все беженцы из Несма прекрасно понимали это. Потому что, узнав обстоятельства гибели Дагны и его парней, Торгар в недвусмысленных выражениях дал понять, что люди вправе идти туда, куда считают нужным, отказавшись от дворфского эскорта, но расхлебывать последствия их глупости дворфы больше не будут.

— Слава Дагне и Мифрил Халлу, — произнес Торгар, выслушав печальный рассказ. — Славный был воевода. Он ушел вслед за своим сыном в Залы Морадина, их ждет там добрый пир.

— Он пытался помочь нам вернуть наш дом, — вставил Гален, и Торгар удостоил его такого взгляда, какой дворфы приберегают лишь для орков.

— Он спас ваши задницы, — бросил Торгар. — И если вы снова попытаетесь вернуться в Несм, значит, он зря старался. Но знаешь, Гален Ферт, всадник Несма, я и мои ребята не собираемся совершать ту же ошибку.

Вот и все. И тут даже гордый Гален Ферт не стал спорить и ни слова не сказал воинам Несма. Итак, Торгар обрел всю полноту командования и теперь уводил своих подопечных от погони. И они бежали, периодически вынуждая преследователей вступать в быстрые, запланированные дворфами и внезапные для троллей стычки, которые никак нельзя было назвать битвой.

Раннек был счастлив.

Глава 13

ДОРОГИ РАСХОДЯТЬСЯ

— Мы что, продолжим выполнять приказы орков? — спросил Герти широкоплечий снежный великан по имени Урулх, когда караван из сотни чудовищ направился вокруг северных склонов Четвертого Пика к востоку, к Сарбрину.

— Приказы? — переспросила Герти. — Я не слышала никаких приказов. Только просьбы.

— А это не одно и то же, если ты повинуешься им?

Герти рассмеялась, неожиданно мягко для великанши, и опустила изящную руку на широкое плечо Урулха. Она знала, что с ним надо обходиться деликатно. Урулх был одним из ближайших советников ее отца и самым верным ее телохранителем. А отец Герти, прославленный Орель Серая Рука, все еще отбрасывал длинную тень, хотя его самого уже много месяцев не видели среди снежных великанов и мало кто верил, что он когда-нибудь покидает свои личные покои. По слухам, Орель пребывал на смертном одре, и его единственная наследница, Герти, готовилась принять Снежную Белизну и все ее сокровища, а вместе с ними и преданность грозных войск отца.

Это следствие смерти Ореля с недавних пор Герти считала наиболее важным. Если удача отвернется от неё, если восстанет кто-то из великанов-авантюристов, пожелавших взобраться на трон Ореля, в лучшем случае последствием будет раскол ныне единой силы. А этого Герти стремилась всеми силами избежать.

Герти невозможно было назвать легкой жертвой для любого, посягнувшего в обход наследницы на трон Снежной Белизны. Она умело владела мечом и тайной магией. Герти могла наслать колдовство на любого осмелившегося выступить против нее, могла испепелить его или заморозить. Но прикосновение к плечу Урулха мгновенно напомнило ей о том, что магии иногда недостаточно.

— Успех Обальда в наших интересах, по крайней мере, пока, — объяснила она, — Если его армия распадется сейчас, кто остановит силы Мифрил Халла, Фелбарра, Адбара, Серебристой Луны, Эверлэнда, Сандабара, Мирабара и кто знает каких еще городов, если они пойдут войной на Снежную Белизну? Нет, мой добрый Урулх, Обальд — это буфер, который нам нужен против надоедливых дворфов и людей. Пусть его тысячи орков гибнут, но пусть делают это медленно.

— Я устал от этой кампании, — вздохнул Урулх. — Я видел, как убили два десятка моих родичей, и мы не знаем, каково положение наших собратьев на реке Сарбрин, Может, дворфы Фелбарра уже перешли реку? Может, еще два десятка тьерлаан гау лежат бездыханными под вонючими ногами бородатых тварей?

— Этого не произошло, — заверила его Герти.

— Ты не можешь знать наверняка.

Герти кивнула и пожала плечами:

— Так пойдем и проверим. Некоторые из нас, крайней мере.

Это предложение явно обрадовало Урулха, и он возвел на Герти взгляд огромных ярко-голубых глаз.

Герти сдержанно и немного застенчиво ответила на его взгляд, отметив, что Урулх все еще вполне привлекателен для такого старого великана. Его стянутые в хвост длинные волосы образовывали красивый острый гребень, протянувшийся от лба к затылку. Черты липа были чуть резковаты — высокие скулы и очень острый нос. Герти открыла для себя, что, если словами убедить Урулха не удастся, она может использовать другие, имеющиеся у нее в изобилии чары, чтобы достичь того же эффекта, и это отнюдь не будет для нее неприятно.

— Некоторые, друг мой, — мягко сказала она, как бы невзначай переместив ладонь с его плеча к шее, к полоске голой кожи над кольчугой. — Мы пошлем к реке половину отряда, чтобы они нашли наших собратьев и вернулись вместе с ними. Затем мы не торопясь направимся к дому. Не торопясь, чтобы Обальд не решил, что мы уходим бесповоротно. Ему надо охранять реку, но не потребуется долго убеждать его в том, что своих орков ему для этого вполне достаточно и несколько великанов делу не помогут. Я хочу сохранить союз, — продолжала она. — Я не знаю, как враги отреагируют на наше сотрудничество, но мне не хочется драться с двадцатью тысячами орков. Двадцать тысяч? — усмехнулась она. — Или втрое больше?

— Орки плодятся, как мухи в навозе, — заметил Урулх.

— Рискну предположить, что уровень интеллекта у них примерно одинаков, — хмыкнула Герти, продолжая поглаживать пальцами шею соратника и радуясь тому, что напряжение мускулов Урулха ослабло, а на его мужественном лице появился намек на улыбку. — Не исключаю и того, что наши нынешние враги придут искать альянса с нами, — добавила Герти.

Урулх нахмурился:

— Дворфы? Ты веришь, что дворфы Мифрил Халла, Фелбарра или Адбара попросят помощи? Веришь, что Бренор Боевой Топор и его дворфы забудут тех, кто вломился в их крепость? Они знают, кто раскачан таран, выбивший их западные ворота. Они знают, что оркам это было бы не под силу.

— И они знают, что скоро у них не будет выбора, — сказала Герти. — Обальд окопается, укрепится за зиму, и сомневаюсь, чтобы наши недруги отыскали способ ударить по нему до того, как растают снега. А к тому времени…

— Ты полагаешь, Серебристая Луна, Эверлэнд и три королевства дворфов не сумеют вытеснить орков?

Герти приняла его недоверчивость без удивления.

— Двадцать тысяч орков? — прошептала она. — Сорок? Шестьдесят? За крепостными стенами, на возвышенностях?

— И что же Герти предложит народам, которых мы издавна считаем врагами? — поинтересовался Урулх.

Герти состроила недовольную гримаску, показывающую, как далека она от того, чтобы выносить какие-то приговоры и давать оценки.

— И просто не исключаю возможной выгоды для моего народа, — объяснила она. — Обальд нам не друг. И никогда им не был. Мы терпим его, потому что он занятный.

— Возможно, то же самое он думает о нас.

И снова Герти пришлось постараться, чтобы не показать, насколько неуютно она почувствовала себя при этих словах. Она знала, что должна ладить со своими будущими подданными. Обальд с помощью великанов добился серьезной победы, но какая от этого польза самим снежным великанам? Король орков получил желаемое: он приобрел опорную позицию на землях людей и дворфов. И, что еще важнее, собрал и сплотил множество орочьих племен, объединив их под своей властью. Но ее армия не приобрела ничего осязаемого, никакой реальной добычи. Мифрил Халл и его сокровищницы остались в руках дворфов.

Снежные великаны не любили орков, считая их тупыми и нечистоплотными тварями. И в отличие от орков, покорно идущих на смерть по велению своего короля, народ Герти требовал от своей правительницы убедительных доказательств, что предпринятый поход на юг и гибель нескольких десятков великанов были не напрасны.

Герти посмотрела на пегаса. Да, этот трофей достоин Снежной Белизны! Ей следует чаще прогуливать этого красавца перед своими подданными. Она напомнит им о выгоде похода на мерзкого Витегроо и жителей Низин. Она объяснит, насколько лучше защищена их родина теперь, когда дворфы и люди оттеснены так далеко на Юг.

И великанша поняла — это начало.

* * *

Он удивился, когда сознание стало возвращаться к нему. Дворф всегда полагал, что хотя в Залах Морадина и жарко от костров, но камни там твердые. Никвиллих заворочался и почувствовал, что лежит под толстым одеялом на подстилке из душистых трав.

Веки дворфа затрепетали, открылись и немедленно снова плотно зажмурились — глазам стало больно от дневного света.

За этот короткий миг Никвиллих определил, что находится в густом лиственном лесу, и, осознав это, бедный дворф смутился еще больше. Там, где он упал не было и в помине никаких лесов, и чего он уж никак не ожидал обнаружить в Залах Морадина, так это деревьев и чистого неба.

— Эн ту иль би, — услышал он мелодичный голос, несомненно, эльфа.

Никвиллих не открывал глаз, но мозг его вполне проснулся и прокручивал услышанные слова снова я снова. Фелбаррский купец, Никвиллих часто имел дело с другими расами, включая и эльфов.

«Энту иль би? — повторил он про себя. — Проснулся. Эн ту иль би — он проснулся».

Никвиллих понял, что эльф говорил о нем, и заставил себя открыть глаза, привыкая к струящемуся свету. Он потянулся и тут же застонал — повернуться на голос дворф не смог.

Никвиллих снова прикрыл глаза, вдохнул поглубже, усилием воли заставив окатившую все тело волну боли войти в приемлемые берега, и опять разлепил веки.