- Мама! - резко оборвал ее Валера. - Не говори так о Маше, ты ее совсем не знаешь.
      - Откуда мне знать? - распалилась мать. - Она не удосужилась даже познакомиться с нами! Зачем мы ей, когда и так весело и беззаботно?
      - Хватит! - крикнул Валера и замолчал, мысленно успокаивая себя. Более сдержанным тоном он продолжил:
      - Маша за все время не взяла ни копейки. Если бы было так, мне бы в чем-то было проще. Но она сама тратится, на продукты, чтобы прокормить меня. На этот счет будь спокойна. И ресторанов нет, и подарков - она отказывается от них. Валера пристально глядел на мать, делая ударение на каждом слове. - А я чувствую себя нахлебником. Понятно?
      - Что ж тут не понять? - с сомнением произнесла Клавдия Петровна. - Умная женщина, городская. Небось замуж стремится. Перезрелка, вроде нашей Лильки.
      - Да не стремится она! - раздражительно сказал Валера. - Никуда она не стремится! В этом вся беда... Ладно, ма, извини.
      Последний раз Валера повышал голос на мать лет в четырнадцать. Сейчас он даже не помнил, из-за чего, но отлично помнил крупный разговор с отцом. С тех пор, в каком бы раздражении он ни был, говорил спокойно.
      Мать задела его. Больно. Беспричинно.
      Валера понимал, что она не виновата. Клавдия Петровна действительно не была меркантильной, однако крестьянская зажимистость сидела у нее в крови, и волей-неволей разговоры принимали практический оборот.
      - Ты изменился, Валерик, - сказала мать, скрывая обиду.
      - Я буду хорошим, мам, - через силу улыбнулся Валера.
      Черт знает, как трудно ему быть таким. И с каждым днем становится все труднее. Маша оказалась похлеще каменного сфинкса. Единственная попытка выяснить отношения неделю назад уничтожила все, чего он добился за это время. И хотя Маша снова отгородилась мнимой доброжелательностью, для него стало делом принципа раскрыть, растопить ее, довести до кипения все ее чувства. Может, тогда он узнает, кто она есть, эта Маша?
      - Расскажи лучше, что у вас, - перевел разговор Валера.
      - Да все так же. Отец пошел на стадион.
      Лилька шастает с такими же охламонами, как ты. Я была на рынке, недавно вернулась. Тут собрала для тебя кое-что, возьмешь? Холодильник небось пустой... - - Я тоже был на рынке.
      - Ты?! - Клавдия Петровна прижала в ужасе руки к объемной груди. - Что тебе там делать? Валера против воли рассмеялся:
      - Маша сказала то же самое, а мне так даже понравилось.
      - Маша... - вздохнула Клавдия Петровна.
      - Мама, расскажи мне о своей молодости, - не без умысла и для успокоения попросил Валера. С детства он слышал немало рассказов, которые начинались словами: "Когда ты был маленьким..."
      Мать смекалисто усмехнулась - сын знал ее слабости и при случае пользовался ими.
      - Что рассказывать? Ты не раз слушал - знаешь наизусть.
      - И все-таки... - Валера подарил матери улыбку, перед которой не могла устоять ни одна женщина, а для нее этот красавец был сыном. - Вот ты любишь подарки?
      - А кто их не любит? - быстро оправдалась Клавдия Петровна.
      - Что отец дарил тебе? Какой был его первый подарок?
      - Да что он мог дарить? - Клавдия Петровна на миг задумалась, мыслями уносясь в далекие годы. - Цветы с полей, - она хитро подмигнула, - или с соседского огорода. Тогда все было по-другому. Мы жили бедно, и запросы были очень скромные. Помню, первый подарок Виталик преподнес матери. - Лицо Клавдии Петровны разгладилось от воспоминаний, она тихо хихикнула. - Перед этим он обещал подарить мне платок, но, видимо, передумал и, когда пришел свататься, отдал его маме.
      - А тебе ничего не досталось?
      - Мне он подарил уже в городе - обручальное кольцо, скромное, с малюсеньким рубинчиком.
      - А потом?
      - Потом было не до подарков. Мы ведь жили в общежитии. - Мать оживилась. Да ты должен помнить. Там я и тебя родила, и Лилю.
      - Смутно. - Валера опустил глаза. Конечно, он не помнил, что было в его трехлетнем возрасте.
      - К твоему рождению отец подарил мне туфли на шпильках. - Клавдия Петровна рассмеялась, скрывая навернувшиеся слезы. - Представляешь, мне таскать на руках и тебя, и коляску, а он - шпильки. Мужчины!
      Валера поддержал мать зычным смехом, а про себя отметил, что легко мог поступить так же.
      - А к Лилиному рождению что? Выходное платье? - Он осекся, опустив глаза. Вот уж действительно - каждый думает, о чем болит.
      - Тогда был настоящий водопад подарков. Виталик завалил меня цветами, вещами, побрякушками. Купил золотое кольцо, вот это. - Клавдия Петровна указала на палец, украшенный кольцом с сапфиром. - Но самым большим подарком была двухкомнатная квартира. Отец был на седьмом небе из-за твоей сестры. Если б я не родила ее "вовремя", нам досталась бы только одна комната. Такие подарки были у нас. А теперь Лилька от своего нижнее белье принимает, перешла на жалобы мать, - в панталонах перед ним красуется...
      - Лосинах, мать, - поправил Валера.
      - Один ляд, - буркнула Клавдия Петровна, - только замуж не идет.
      - Вот и поговори с ней.
      - Как же, оба вы хороши! Один с другого пример берет.
      - Ладно тебе, ма! - отмахнулся Валера.
      - Мне-то ладно. В моем возрасте другие внуков имеют, а я все с вами вожусь.
      - Тебе мало? Ты же работаешь еще. Какие внуки?
      - Нашла б время, - обиженно заявила мать. - Только б были.
      - Будут, - улыбнулся Валера. - Вот выйдешь на пенсию, а там что-нибудь придумаем.
      - Тебе все шутки. - Клавдия Петровна устала препираться и поднялась из-за стола. - Так что, будешь продукты брать?
      Сын немного подумал и ответил:
      - Что-нибудь вкусненькое.
      - Так ты ничего про свою Машу и не рассказал, - упрекнула Клавдия Петровна, перекладывая консервы из холодильника в сумку. - Кто она? Чем занимается?
      - Вениамин пригласил вас на новоселье? - в свою очередь спросил Валера, отщипывая ягоды от виноградной грозди.
      - Звонил. Обещал зайти, принести приглашения.
      - Пойдете?
      - Отец не очень рвется, но пойти надо бы. А ты?
      - Я строил этот дом, - с гордостью сказал Валера и добавил:
      - Там будет Маша, если тебе интересно.
      Клавдия Петровна закрыла холодильник и обернулась к сыну.
      - Мне интересно, - пристально глядя на него, подтвердила она. - Интересно ли ей?
      - Я спрошу у нее, - отшутился Валера и взял сумку. - Все. Пока. Я скоро заеду.
      - Она хоть умеет готовить? - спросила мать, провожая его в коридор и следя, как он одевается. - Или, как Наташа, все в кулинарии покупает?
      Валера улыбнулся:
      - Здесь ее мать постаралась на славу. Маша отлично готовит.
      - Я все же положила тебе утку. Смотри, чтоб не испортилась, - дала последние наставления Клавдия Петровна.
      - Пока, мам.
      Валера поцеловал мать и вышел.
      Клавдия Петровна, закрыв дверь, вернулась на кухню. Она еще многого не сказала сыну, но он действительно изменился. Ишь как глазки разгорелись, когда говорил об этой Маше, но и дерганый стал. Сроду голос на мать не повышал, а тут... Хотелось бы видеть ту, которой ничего не надо от Валеры. Была уже такая, простушка-хохотушка. Как ее звали? Инна?.. Аня?.. Юля? Точно, Юля. Память еще не подводит. Ну и что? Ей нужен был Валерик? Квартира ей нужна была - вот что! Уж Наташка расписала, в каких условиях жила эта Юля. Да и сама она не без греха, быстренько догадалась заделаться бизнесменшей, а за чей счет? За Валерика теперь переживает - чего, спрашивается? Не можешь удержать мужика, вот и получай. Попробовала бы какая-то отбить Виталика, живо бы узнала, откуда ноги растут.
      Бедный Валерик! Хорошему парню всегда не везет на женщин...
      Клавдия Петровна еще долго переживала за сына. То начинала ворчать вполголоса, то смолкала, мысленно заканчивая тираду. Но, оглянувшись и убедившись, что ее никто не подслушивает и никто не возразит, снова в голос перемывала косточки бесчестным женщинам, стремящимся попользоваться трудами ее сына и его добротой.
      Глава 11
      - Ты решил устроить настоящий пир? Маша по привычке направилась в кухню, но Валера потянул ее в комнату, где уже был накрыт стол, в центре которого лежала запеченная утка.
      - О! Чувствуется мамина забота о любимом сыне.
      - А как же?! - подхватил Валера веселый тон Маши. Он усадил ее за стол, откупорил вино. - Кстати, мама интересуется тобой.
      - Ты говорил ей обо мне? - насторожилась Маша.
      - Ничего страшного, - успокоил ее Валера. - Ешь. Маша склонилась над тарелкой, стараясь не вникать в неприятные мысли о родителях Валеры. Знакомство с ними не входило в ее планы. Они и знать не должны о ее существовании, так же как ее мать не знает об истинных отношениях с Валерой и дальнейших планах дочери на жизнь.
      Маша отодвинула тарелку, вытерла салфеткой руки.
      - Спасибо. Утка изумительная. Сделать кофе? Он отрицательно покачал головой:
      - У нас есть вино.
      - Тогда я уберу со стола.
      Валера помог Маше управиться с грязной посудой и остатками еды.
      - Посмотрим телевизор? - предложил он, забирая из ее рук последнюю тарелку.
      Маша улыбнулась и пожала плечами. Она заранее знала, чем начинается и заканчивается просмотр - телевизор стоял в спальне, - и Валера проявлял нетерпение.
      - Возьми фрукты. - Он протянул Маше поднос. - Я принесу вино.
      На пороге Маша задержалась, пока Валера ставил на тумбочку фужеры и бутылку, затем поставила рядом поднос. Оглянувшись, она замерла. Через открытую дверцу шкафа было переброшено женское платье. Сердце ее сжалось, а потом бешено застучало.
      Валера перехватил ее взгляд, постоял в нерешительности с видом обреченности и подошел вплотную к Маше.
      - Маш, - он внимательно вглядывался в ее глаза, - поцелуй меня сначала.
      - Зачем? - Она отступила назад.
      - Потом я объясню.
      - Мне не надо объяснять. Я просила лишь предупредить заранее, будем считать, что ты это сделал.
      Она отступила еще, намереваясь уйти, но Валера схватил ее за плечи и развернул к себе.
      - О чем ты говоришь? Если б я предупредил, ты бы отказалась.
      - Валера, - Маша говорила тихо, чтобы не было заметно ее волнения, - у нас был уговор, что я уйду, когда здесь появится женщина. Я не имею привычки отказываться от своих слов. Отпусти меня, пожалуйста.
      Она замолчала, потому что ком в горле затруднял дыхание. Она не предполагала, что будет так больно и обидно.
      - Что за черт?! Какая женщина, Маша?
      - Я не оставляю здесь свои платья! - зло выкрикнула она, пряча полные слез глаза. - Отпусти меня!
      И резко скинула его руку с плеч, но Валера вновь схватил ее, прижал ее голову к своей груди и вздохнул с некоторым облегчением. Он и не подумал, что Маша может таким образом объяснить появление платья в его квартире.
      - Глупенькая ревнивица! - Он поцеловал ее в макушку. - Сама не знаешь, что говоришь. Я тебя остановить не могу, где уж мне гоняться за другими?
      Маша молчала. Ей во что бы то ни стало надо справиться со слезами. А ведь поистине глупая, думала она, пока Валера что-то нашептывал. Почти каждый день она приходила сюда, и не было намека на то, что кто-то еще бывает здесь. Похоже, что и сестра не особенно часто навещает брата.
      "Дурочка, да и только!" - усмехнулась она про себя.
      - Ладно. - Маша подняла голову. - Давай смотреть телевизор.
      Валера взял пульт управления и сел с Машей на кровать. Раздался щелчок, и на экране вспыхнула заставка.
      - Маш, - он должен был сказать и все не решался, - ты успокоилась?
      - Конечно. Я не очень переживала, - с прохладцей ответила она. - Извини, если я обидела тебя.
      - Ты извиняешься за ревность или за то, что не переживала?
      - Налей мне вина, - попросила она.
      - Сейчас. - Валера продолжал сидеть. - Чего в тебе больше, Маша: ревности или безразличия? Только честно.
      - Не знаю. - Более честного ответа она не нашла и пыталась объясниться. Наверное, я не правильно выразилась Обычно я не отношу к себе оба понятия.
      Она с показным равнодушием еще раз скользнула взглядом по платью, перекинутому через дверцу шкафа, поднялась и подошла к тумбочке.
      - Тебе налить? - предложила она, наполняя свой фужер.
      - У меня есть немного, хватит.
      Маша передала вино Валере и оперлась локтем о подоконник. На экране диктор читал последние новости, и Маша обводила медленным взглядом комнату, ни на чем особенно не задерживаясь.
      - Ты намерена простоять там весь вечер? - Валера упруго поднялся на ноги, подошел к Маше, забирая у нее бокал. - Пьяница.
      Маша нехотя подчинилась его рукам и через минуту уже лежала на кровати. Он лег на бок, подперев одной рукой голову, а свободной рукой он водил по контуру ее лица, гладил волосы.
      - Это платье твоей сестры? - не удержалась от вопроса Маша.
      Он молча покачал головой.
      - Подарок для нее?
      Снова молчаливое отрицание. Маша опустила глаза, смирившись с неудовлетворенным любопытством. Валера наклонился, освободившейся рукой повернул ее к себе и легонько коснулся губами закрытых век, затем сжатых губ, снимая с них напряжение. Маша сильно сжала губы. Тогда Валера слизнул с них помаду, приподнял голову, чтобы проверить реакцию Маши, снова мимолетно коснулся ее поцелуем... Маша вдруг хохотнула.
      - Я очень любопытная? - вспомнила она особенную фразу Валеры.
      - Нет. - Глаза Валеры заискрились от ее находчивости, однако он не спешил, занятый ее горячими сухими губами. Кончиком языка он обводил маленькие припухлости и едва заметную впадинку посередине ее нижней губы, делал слабые попытки открыть ее пересохшие и ждущие губы. Он самозабвенно начал ее целовать.
      - Я умру, - тихо предупредила Маша.
      - Почему? - не прерывая поцелуя, поддержал разговор Валера.
      - От любопытства!
      Мелодичный смех проник в его душу, разливаясь теплом по всему телу, его язык толкнулся в ее горячий рот с легким привкусом вина, вступил в дразнящую игру с ее языком.
      - Вкусно, - чуть слышно прошептал он, оттягивая минуту признания.
      - Здесь все твое. - Он прижался к ее губам, удерживая своим весом от резких движений - пусть осознает в неподвижности.
      Маша помотала головой, снимая давление. Намеренно неторопливые ласки Валеры рассеяли ясность мысли, она уже потеряла нить беседы.
      - Ты о чем?
      Тягуче-ленивая смесь поцелуя и разговора действовала как самая изощренная ласка. Маша чувствовала безграничный поток и бушующую энергию одновременно. Ей не терпелось перейти к более тесному сближению, и в то же время она ностальгически жалела об уходящих мгновениях удивительной нежности.
      - А ты о чем? - Валера проклинал себя за малодушие, но - Бог мой! - как хотелось продлить наслаждение от ее доверчивости и легкой говорливости.
      - Я о.., любопытстве, - вспомнила наконец Маша.
      - И я о платье.
      - Что?
      Скажи наконец, слабак! Но он тянул.
      - Маш, ты померяешь это чертово обмундирование? Она внимательно посмотрела на него, потом безвольно перекатилась на бок, удерживаемая его объятиями.
      - О Господи! Так я и знала! - безнадежно простонала она. - Ну почему ты не хочешь меня слушать? Почему все делаешь наперекор? - Она чуть ли не плакала, глаза страдальчески обводили стены.
      - Я очень внимательно слушал тебя. - Он повернул ее лицо к себе, ему надо было видеть ее глаза. - И сказал, что ты не должна тратиться.
      - Я тоже сказала! - Маша сохраняла недовольный вид, но внутри ее уже возникло желание примерить темно-кофейное полупрозрачное облако, и она боролась с искушением, проклиная традиционную женскую слабость перед нарядами. - Ты решил заняться моим гардеробом? Может, возьмешь меня на содержание?
      - Еще вопрос, кто у кого на содержании, - не отступал Валера. - Однако у меня хватает ума не бунтовать из-за каждого куска хлеба.
      - А у меня, значит, не хватает? - Она попыталась оттолкнуть Валеру, но не тут-то было, он крепко держал ее.
      - Маш, - тихо позвал Валера, - ты наденешь платье? Я так долго выбирал. Первый раз покупал такой подарок, хотелось порадовать тебя, Маш...
      - Чувствуется, что в первый раз. Ты даже не представляешь, что это такое! - ругалась Маша, безуспешно выпутываясь из его ног и рук. - Ну как я надену такое платье? К нему теперь надо подбирать колготы, туфли, украшения, а я уже купила отрез, собиралась шить... С тобой в самом деле одни растраты. Выпусти меня наконец!
      - Ты наденешь это? - Грозно нахмурив брови, Валера приблизил свое лицо к лицу Маши. - Или я никуда не отпущу тебя.
      - Как я его надену, если ты меня держишь?
      - Тоже верно! - хмыкнул Валера, чмокнул ее в губы и перевернулся на бок.
      Маша села, издалека пристально разглядывая пышные складки загадочного фасона. Затем глубоко вздохнула и встала. В мгновение ока Валера вскочил с кровати и загородил дверь. Она насмешливо оглянулась на него, дав понять, что знает о его опасениях, и, повернувшись спиной, начала расстегивать пуговицы.
      - Демонстрация начинается, - проговорила она, будто обращаясь к себе. Включи музыку. Я позову, когда оденусь.
      - Ты стесняешься? - удивился Валера и вальяжно уселся на кровати.
      Маша замешкалась, с сомнением повернулась к нему. Валера не собирался уходить. Расстегнутый бортик платья откинулся, выставляя напоказ кружево белой сорочки.
      - Валера, ты уверен, что я успею одеться? - соблазняюще спросила Маша.
      - Я буду очень хорошим, - как заклинание, произнес он привычную фразу.
      - Ну-ну!
      Маша постояла, посмотрела на наряд, затем решительно сбросила платье. Оставшись в нижней сорочке, она сняла с дверцы обнову.
      - С ума сойти! - то ли испуганно, то ли восторженно воскликнула девушка. Оно же короткое и.., открытое!
      - Придется обнажаться дальше, - философски подсказал Валера. Она метнула в его сторону взгляд-молнию и положила платье на стул. По-деловому сняла сорочку, немного помедлив, лифчик и торопливо просунула голову в груду материи, откидывая запутавшиеся фалды причудливой фантазии портного. Валера встал, поддержал сзади подол и, когда Маша натянула эластичный, туго обтягивающий лиф, застегнул молнию на спине, неуклюже разглаживая складки юбки.
      - Теперь можно музыку, - заключил он, целуя обнаженное плечо девушки.
      - Мне нужно зеркало, - требовательно сказала Маша, поправляя спереди тугой лиф.
      - Ты знаешь, где оно.
      Валера пропустил Машу к двери, недоумевая, почему у нее сердитый вид, выключил телевизор и пошел в комнату включить магнитофон.
      Маша долго не возвращалась. Сдерживая любопытство, он вернулся в спальню, налил вина и залпом осушил бокал. Первый этап пройден, но торжествовать рано неизвестно, что выкинет Маша в следующий момент. Поставив пустой бокал, Валера повернулся к двери.
      Она стояла на пороге комнаты, худенькая, изящная, и тревожно ждала одобрения. Темная ткань подчеркивала хрупкость ее фигуры. Она напоминала тростинку, открытую степным ветрам. Оливковая, сохранившая загар кожа рук и плеч словно впитывала в себя кофейный цвет ткани. Сцепленные пальцы закрывали прозрачный капрон пояса, завязанного на спине огромным бантом с длинными концами, шлейфом спускающимися по открытым выше колен ногам.
      - Нравлюсь? - спросила Маша, глядя на Валеру испуганными, ищущими глазами, и вздрогнула от морозца, пробежавшего по спине.
      Он подошел к Маше, ладонями сжал ее пальцы.
      - Не то слово, - прошептал он, не зная, на чем остановить взгляд.
      В густом тумане материи она была как призрачная фея, как будто все земное отступило от нее и остались только сказочные грезы и волшебство.
      - Не то слово, - повторил Валера, согревая дыханием озябшие тонкие пальчики.
      - Туфли не подходят, - тихо пожаловалась Маша. - Но у Марины есть подходящие. Я одолжу у нее.
      - Мы купим туфли, - прошептал Валера, отступая назад и увлекая Машу в комнату.
      - Нет! - Резкий голос вернул его на землю. Из феи Маша вновь превратилась в своенравную гордячку. - Не вздумай ничего покупать! И вообще я не знаю, пойду ли в этом платье куда-нибудь.
      Маша вырвалась от Валеры и подошла к окну, предоставив его взору обнаженную спину и туманно скрытые стройные ноги.
      - Тебе не нравится платье? - поразился Валера. До чего же она сексуальна в нем, руки чесались обхватить упругие ягодицы, скрытые складками банта.
      - Очень нравится! - Она резко повернулась к Валере, не подозревая, какой взрывной эффект вызвало в нем ее движение. - Но куда я в нем пойду? Одно дело - покрасоваться перед тобой, но показаться в таком виде другим людям... Валера, - ее голос сорвался до мольбы, - я не такая смелая.
      Он был похож на хищного зверя, учуявшего богатую добычу. Глаза горели огнем, руки сжаты в кулаки. Плавными шагами он подошел к Маше. В какой-то миг она испытала страх, она не видела Валеру таким завораживающе опасным. Она сделала шаг назад, но он сильно сжал ее бедра и притянул к себе.
      - Я хочу тебя! - Что-то дикое проснулось в нем. Он совсем не был похож на доброго, сговорчивого, терпеливого Валеру.
      Но страх ушел. Маша опешила на минуту, затем, положив руки ему на плечи, звонко рассмеялась.
      - И я об этом! - проговорила она, не обращая внимания, как заходили желваки на суровом лице мужчины. - Что же будет с другими?
      Стоя перед зеркалом. Маша твердо решила, что не выйдет в этом платье за пределы Балериной квартиры. Наряд изумительный, спору нет, но он так выразительно прикрывает некоторые части тела, что создается прямо противоположный эффект. Уже то, как смотрит на нее Валера, живо напомнило о прошлом, которое Маша с таким трудом забывала. Ну, Валера ладно, а с другими она рисковать не собирается.
      Упоминание о других превратило его в бешеного самца.
      - Я хочу тебя! - угрожающе шептал он.
      Валера злился, что ведет себя, как необузданный жеребец, злился на Машу за то, что она упорно отвергает его предложение остаться с ним до утра. Злился на то, что желание его увеличивается день ото дня. Раньше он не знал за собой такой страсти и был не готов к ней, и он злился, что все-мысли и чувства, связанные с Машей, выходят из-под контроля, уносят его в собственный водоворот и он не может помешать этому.
      Да и нужно ли?
      Пальцы судорожно сжались, где-то на платье жалобно треснул шов.
      - Сейчас я порву его.
      - Нет! - Маша схватила его за руки. - Ты с ума сошел - портить такую красоту!
      Она положила руки на свою талию, поправила платье, одновременно увлекая Валеру в плавный танец.
      - Думаешь перехитрить? - все еще злился Валера. - Я не отпущу тебя за здорово живешь!
      - Знаю, - просто ответила Маша и скромно потупила глаза, - Лера, тебя можно попросить?
      - О чем? - сосредоточился он, раскачивая ее в такт мелодии.
      Маша помолчала.
      - Музыка красивая, - неестественно весело промолвила она. - Как тебе удается подбирать хорошие песни?
      Он не ответил. Его руки пробрались под бант, готовые сдержать непредсказуемые движения Маши, а она плавно переступала с ноги на ногу.
      - Лера, можно я сегодня задержусь у тебя? У него отвисла челюсть. Валера всего мог ожидать, только не этого. Забыв о танце, он мучительно соображал, почему Машины слова прозвучали нерешительно, когда он неустанно каждый день просил ее остаться. Застенчивая просьба звучала так, словно она просила о невозможном.
      Маша подняла глаза и начала быстро объяснять:
      - Понимаешь, мама уехала к подруге на дачу, а Игорь пригласил домой Свету. Я сказала ему, что буду в гостях допоздна, и просила позвонить, если планы переменятся. Он не звонил. Мне не хочется тревожить их, а к подругам идти поздно. И стоять под дождем, выжидая время...
      - До утра, - обрел наконец голос Валера.
      - Что? - не успела переключить внимание Маша.
      - До утра.
      - Нет, конечно, - скромно рассмеялась она. - Мне хватит и часа. В двенадцать я спокойно уйду, никому не мешая.
      - Ты останешься до утра! - выделяя каждое слово, повторил Валера.
      - Но... - Она внимательно посмотрела ему в глаза. Они же говорят на разных языках!
      Маша только теперь поняла, что имел в виду Валера. Он не шел навстречу он крушил ее принципы, которые она отстаивала с таким упорством и теперь сама себе подставила ловушку.
      - Получается, что я напросилась, - тихо подвела она итог своим размышлениям.
      - Получается! - весело согласился Валера, целуя обнаженные плечи девушки. - Маша, до утра?
      - Мне так неловко, - застенчиво призналась она.
      - Тогда в постель, - твердо заявил он. - Твой брат уже давно там.
      Держа Машу за руку, Валера водил ее за собой, выключая магнитофон, свет в кухне и в комнате. Закрыв двери спальни, он подвел Машу к окну; не выпуская ее руки, налил вина - за руль не садиться, и сам Бог велел отметить это событие и протянул Маше фужер.
      - За тебя, моя радость! - Он сделал большой глоток, наполовину опорожнил бокал и поставил его на поднос. - Я помогу тебе снять этот чехол.
      Маша стояла лицом к окну, занавешенному снаружи густой желтизной осеннего клена. Одной рукой она придерживалась за подоконник, в другой держала бокал, отпивая маленькими глотками освежающее вино, и безропотно подчинялась Валериным рукам. И в наряде Евы она не повернулась, в ней не было ни нетерпения, ни скромности, ни замешательства. Так и стояла, глядя в окно печальным взором.
      Валера быстро разделся, беспорядочно побросал одежду на стул, зажег ночник, выключил люстру и только потом подошел к Маше, развернул ее лицом к себе.
      - Нам не нужен яркий свет, правда?
      Неожиданно он понял, что боится прикоснуться к ней. Словно не у них были часы, наполненные страстью, словно не с Машей он провел последние месяцы. Неизвестность сковала его члены робостью и ожиданием. Наверное, так себя чувствовал Адам, вкусив запретный плод и увидев истинную красоту единственной для него женщины. Из глубин памяти всплыли слова: "Плоть от плоти" - и Валера познал, как никогда, эту древнюю истину. Он открывал новую часть самого себя, имя которой было Маша.
      Она осторожно поставила бокал на поднос, большие пытливые глаза обратились к нему.
      - Потом допью, правда? - Тихий голос перешел в еле слышный шепот.
      Валера склонился к ее губам, еще не решаясь коснуться, и Маша, сделав шаг навстречу, робко окунулась в его объятия.
      Слабый свет ночника вдруг ожил особенной ночной жизнью, наполненной лишь ему одному известными чудесами. На окнах в тихой беседе шелестели шторы. Хрустальные бокалы аристократически чинно перезванивались, отворачиваясь от плебейского стекла бутылки с кричаще яркими наклейками. Ягоды винограда важно дулись, грозя лопнуть от переполнявших их соков, а рядом скромные яблочки подставляли чьим-то губам румяные бока. Комната наполнилась звуками оживших предметов, и все они говорили об одном - о человеке, своем хозяине, и о его счастье.
      ***
      Автоматически взглянув на часы - двенадцать без нескольких минут, - Валера легонько встряхнул Машу за плечи.
      - Не спи.
      - Я не сплю. Пить хочется. - Она облизнула сухие губы.
      Валера провел языком по ее губам, потом посмотрел на фужеры с остатками вина, они казались такими далекими, и так не хотелось уходить от Маши. До сих пор он не мог поверить в то, что Маша осталась у него. Сколько он мечтал об этой ночи, представлял, как они беседуют, посмеиваются друг над другом, поверяют свои желания и мечты, строят планы на будущее. И любят друг друга, нежно, отрешась от суеты, не взглядывая на часы и не считая последние минуты до прощания. Валера так привык теряться в своем воображении, что и сейчас Маша казалась нереальной, пришедшей из его мечтаний. Только вместо лишавшего сна возбуждения его овеяла печаль. Ему бы торопить счастье, пользоваться неслыханной удачей, а память цепко удерживала Машины слова, что ее мама уехала на дачу.
      - И часто она уезжает? - поддался внутреннему разговору Валера.
      - Кто? - не поняла Маша. Она с хрустом откусывала кусочки яблока и запивала их вином, блаженствуя без единой мысли в голове, наслаждаясь минутой безвременья.
      - Мама твоя часто уезжает к подругам? - Валера отпил из Машиного бокала.
      - Да. Они с отцом любили проводить время на даче. И потом мама все откладывала ее продажу, надеясь выкрутиться из долгов, и очень тосковала, когда мы остались без нее. Потом как-то сотрудница пригласила маму провести с ней выходной. С тех пор она ездит по гостям. У нее несколько приятельниц, она обожает копаться в огороде.
      - Почему ты раньше не говорила об этом?
      - Ты не спрашивал. - Маша покрутила в пальцах черешок от яблока и бросила его на край подноса, решая, хочет ли она виноград или нет. - Да и зачем тебе это? Так, ничего не значащие сведения.
      - Я бы им нашел применение, - заверил Валера. - Я-то думал, что послушная дочь каждый вечер докладывает о своевременном прибытии, а ты, оказывается, обманывала меня?
      - Ничего подобного. - Внутренняя легкость передалась ее смеху. - Я уже взрослая - это во-первых, и сама распоряжаюсь своим временем - это во-вторых.
      - А в-третьих? - Валера потер большим пальцем Машин ноготок, собираясь загнуть ее палец.
      - В-третьих, мама доверяет мне, и я говорила тебе об этом.
      Он загнул третий палец и взялся за следующий.
      - А в-четвертых?
      - Я не обманщица.
      - А в-пятых?
      Перечислениям, казалось, не будет конца. Маша упрямо разжала ладонь, растопырив пальцы веером.
      - А в-пятых и в остальных, ты ничего не мог бы изменить.
      - Вот и не правда! - азартно воскликнул Валера. Он поднял выше подушку, готовый вступить в спор. - Я бы поселил твою маму в бабкином доме. Видела б она, во что я превратил ее огород, - лишила бы наследства.
      - Моя мама не виновата в этом, - рассмеялась Маша.
      - Но я бы знал, что тебе не обязательно возвращаться домой, - продолжил свои доводы Валера.
      - И мы не смогли бы ездить в деревню, - в тон ему продолжала Маша. - Со мной тебе было плохо там?