Настороженным молчанием встретили меня улицы. Город приготовился к схватке с врагом. На улицах и перекрестках щетинились надолбы, ежи. Нигде ни огонька, ни полоски света - все затемнено. Не успел я с адъютантом Вашкевичем пройти и ста метров от ворот Спасской башни, как завыли сирены, возвестившие о воздушной тревоге. Где-то в западной и северной частях Москвы начали дружно бить зенитные батареи. В воздухе рокотали авиамоторы. Но разобраться, где наши истребители, а где вражеские бомбардировщики, было невозможно. В разных районах столицы враг навесил много осветительных бомб, которые медленно опускались на парашютах, освещая все вокруг мертвенно-бледным светом. По этим "фонарям" вела огонь малокалиберная зенитная артиллерия. И довольно успешно: один за другим они падали на землю. Когда мы подходили к площади Дзержинского, одна из таких бомб упала недалеко от станции метро. В отблесках пламени я различил несколько женских фигур, суетившихся возле пылавшего факела.
      - Поможем, - сказал я Вашкевичу, и мы бросились к женщинам. Через несколько секунд, засыпав огонь песком, мы разговорились с москвичками. Нам любезно предложили зайти в бомбоубежище, чтобы не получить ранения от осколков разрывающихся в воздухе зенитных снарядов. Но путь наш был еще далек, и я, поблагодарив за приглашение, решил не задерживаться.
      Уже за полночь добрались до гостиницы ЦДКА. Закусив из своих запасов и попив чайку, я лег в надежде тотчас после тревог и волнений прошедшего дня уснуть. Но встреча с И. В. Сталиным произвела на меня очень глубокое впечатление, я долго ворочался с боку на бок, мысленно перебирая в памяти наш разговор.
      На другой день утром я сразу поехал в Генеральный штаб. В управлении кадров встретился с генералом Л. Ф. Анисовым, назначенным в 57-ю армию начальником штаба, и с членом Военного совета 57-й дивизионным комиссаром Ф. Н. Ворониным.
      Генерал-майор Анисов долго работал в оперативном управлении Генерального штаба помощником у генерала Н. Ф. Ватутина. Обладая большими познаниями оперативного искусства, он с первых дней Великой Отечественной войны стремился на фронт. Вскоре это желание осуществилось: он был назначен начальником штаба Резервного фронта. Но потом этот фронт был расформирован, и Анисов получил назначение начальником штаба 57-й отдельной армии.
      Дивизионный комиссар Воронин до назначения в 57-ю армию работал начальником политического управления Московского военного округа. Это был культурный человек с широким кругозором, опытом политической работы в войсках и отличной подготовкой. Очень спокойный, всегда уравновешенный, он казался поначалу несколько медлительным. Но впечатление это было обманчивым. Просто Воронин не любил опрометчивых решений. Работать с ним было легко.
      Я обошел все довольствующие и снабженческие учреждения Наркомата обороны и не услышал ничего утешительного. Все только обещали... И это понятно: все запасы шли на фронт. Не получил я ничего и в Главном артиллерийском управлении - стрелкового вооружения и артиллерии на складах не было.
      Предложив начальнику штаба задержаться в управлении кадров и решить вопрос о командирах для штаба армии и соединений, мы с членом Военного совета, не теряя времени, оформили документы и отправились в Сталинград, к месту дислокации управлений 57-й.
      В то время пассажирские поезда из-за частых бомбардировок вражеской авиации ходили с большими остановками на станциях и перегонах. Поэтому мы решили лететь самолетом. Но все равно не обошлось без приключений: самолет атаковали "мессершмитты", и только благодаря большому опыту летчика нам удалось избежать гибели. Искусно уклоняясь от светящихся трасс пушечных и пулеметных очередей, наш летчик переходил на бреющий полет, почти касаясь верхушек деревьев... Эти маневры потребовали много горючего, и мы, не дотянув до Сталинграда 70 километров, приземлились ночью в открытом поле. Был сильный мороз, дул резкий ветер, а кругом ни жилья, ни кустика. Не из чего было развести костер, чтобы хоть обогреться. В легких шинелях, фуражках и хромовых сапогах мы с Ворониным, чтобы не замерзнуть, до утра выбивали чечетку вокруг самолета.
      Когда рассвело, оказалось, что находимся в трех километрах от поселка Опытное Поле. Тотчас поспешили туда. Связались со Сталинградом и вскоре на автомашине поехали в город. Там сразу включились в работу по формированию частей и соединений.
      В Генеральном штабе мне была поставлена задача: в кратчайший срок, не более чем через два месяца, закончить формирование и обучение полков и дивизий{35}. В этом большом и ответственном деле активно участвовали партийные, советские и общественные организации Астрахани, Сталинграда, Камышина, Каменска и других городов. Особенно большую помощь оказали секретари Сталинградского и Астраханского обкомов ВКП(б) в удовлетворении заявок соединений и частей различными видами довольствия.
      Кроме формирования 57-й армии Генеральный штаб возложил на меня наблюдение за строительством внутреннего, среднего и внешнего обводов оборонительных укреплений вокруг Сталинграда. Строили эти укрепления жители Сталинграда, колхозники и колхозницы Сталинградской области. Отработав свою смену на предприятиях или в учреждениях, они шли сооружать оборонительные объекты. Это был самоотверженный, героический труд. Проверка строительства укреплений отнимала много времени у Военного совета армии. Организаторами на этих грандиозных сооружениях были секретари горкома, райкомов ВКП(б) и ВЛКСМ, председатели городского и районных Советов депутатов трудящихся и профсоюзные организации.
      Вспоминая о том легендарном времени, нельзя не сказать доброго слова о первом секретаре обкома ВКП(б), председателе Сталинградского городского комитета обороны А. С. Чуянове. Это был человек неуемной энергии, исключительной предприимчивости и выносливости, большой широты взглядов и делового размаха. Он держал под контролем все работы и буквально всюду успевал побывать в течение дня. Несмотря на невероятное напряжение, он всегда был вежлив, приветлив, спокоен, никогда не перебивал докладывавшего. Выслушает, бывало, до конца, а затем внесет, если нужно, дополнение и сразу принимает решение. С таким человеком легко было работать. Под стать ему были и члены городского комитета обороны И. Ф. Зименков, А. И. Воронин, Г. М. Кобызев (комендант города). Эти товарищи оказали большую помощь в расквартировании, снабжении, скорейшем формировании частей, соединений и их боевой выучке.
      Объезжая части и соединения, я знакомился с командирами и политработниками, с которыми предстояло в недалеком будущем снова защищать Родину. Меня интересовало все: их подготовка, умение командовать, насколько они требовательны, умение держать в руках управление, можно ли положиться на них в трудной и сложной боевой обстановке, особенно в условиях недостаточного оснащения наших частей и соединении артиллерийским вооружением и другой боевой техникой.
      В состав 57-й армии входили восемь дивизий, которые дислоцировались в разных городах. Это, естественно, тоже создавало определенные трудности в работе Военного совета армий. Так, 341-я стрелковая дивизия формировалась в Сталинграде, преимущественно из рабочих и служащих города и донских казаков. Командовал ею полковник Александр Иванович Щагин. Стройный, высокий, с открытым и смелым лицом, приятной улыбкой, он с первой встречи производил впечатление человека, отлично знающего службу. Он имел хорошую военную подготовку, большой опыт командования, был требовательным, исполнительным, энергичным и инициативным командиром.
      351-я стрелковая дивизия формировалась в городе Фролов и прилегающих к нему станицах Сталинградской области. Личный состав ее был в основном из донских казаков, служивших ранее в Красной Армии. Многие из них участвовали в гражданской войне. Командовал соединением полковник Николай Устинович Гурский. Всегда спокойный, выдержанный, он был немногословен, предельно точен и аккуратен в выражениях, инициативен в делах.
      Формирование 349-й стрелковой дивизии происходило в Астрахани. В ее ряды шли преимущественно астраханские рыбаки, проходившие обучение в территориальных частях. Командиром соединения был полковник, затем генерал-майор Филипп Васильевич Брайлян, энергичный, немного вспыльчивый и суетливый, но знающий свое дело и требовательный человек. Он имел хорошую тактико-оперативную подготовку и достаточный опыт командования частями.
      В районном центре Дубовка и прилегающих селах и станицах формировалась 335-я стрелковая дивизия, ее командиром назначили полковника Ивана Григорьевича Фофанова. В соединении преобладали рабочие Сталинграда, колхозники Сталинградской и Ростовской областей.
      333-я стрелковая дивизия, командир полковник Иван Михайлович Афонин, сколачивалась в городе Камышине и комплектовалась колхозниками Сталинградской области.
      337-я стрелковая дивизия, командир полковник Сергей Михайлович Бучнев, рождалась в Красноармейской, пополнялась людьми из Ростовской области.
      Наконец, 60-я кавалерийская дивизия формировалась в станице Иловлинская, в нее направляли в основном донских казаков, ранее служивших в Красной Армии. Многие из них имели опыт гражданской войны. Командиром дивизии стал генерал-майор Феофан Агапович Пархоменко, в гражданскую войну командовавший полком в 1-й Конной армии. Уже на фронте дивизию принял полковник Григорий Никифорович Перекрестов.
      Дальше всех, в Средней Азии, находилась 79-я кавалерийская дивизия. Ею командовал полковник Василий Сергеевич Головский. Это соединение было наиболее многонациональным, оно состояло из русских, таджиков, казахов, украинцев, узбеков, туркменов, проживавших там, ранее служивших в Красной Армии.
      По мере поступления личного состава и оружия в частях и соединениях начиналась напряженная боевая и политическая подготовка. Особое внимание обращалось на строевую, огневую, тактическую подготовку, обучение борьбе с танками противника. Огневую подготовку проводили на временных стрельбищах. Поскольку винтовочных патронов и боевых выстрелов к минометам и орудиям давалось очень мало, стрельбы проводились с максимальной экономией.
      Рядовой и младший командный состав соединений состоял преимущественно из людей старших возрастов, проходивших службу в Красной Армии либо в кадровых, либо в территориальных частях. Поэтому военное дело им было знакомо. Кроме того, часть бойцов участвовала в гражданской войне, прошла суровую школу боев с белогвардейцами и интервентами.
      Лучшие из лучших - коммунисты, вчерашние рабочие, служащие фабрик и заводов, колхозники, рабочие совхозов - назначались политруками рот, батарей, эскадронов, секретарями партийных и комсомольских организаций, командирами подразделений.
      Средний командный состав в полках и дивизиях армии был в большинстве молодой, не имел боевого опыта. Только старший и высший комсостав обладал некоторыми навыками руководства боевыми действиями войск. Были и такие командиры, которые участвовали в боях с немецко-фашистскими захватчиками в начальный период Великой Отечественной войны, многие из них сражались на фронтах гражданской войны. Они принесли с собой славные боевые традиции, идущие от штурма Зимнего дворца, боев на Урале, Волге, Северном Кавказе, под Каховкой, на Перекопе. Став командирами и комиссарами частей и соединений, они вместе с бывалыми воинами, закаленными в боях, опирались на коммунистов и комсомольцев, воспитывали в бойцах мужество, упорство, волю к победе, верность нашей социалистической Родине, готовность в любую минуту идти на бой с врагом.
      Должен сказать, что штабы полков, дивизий и армии были далеко не полностью укомплектованы командным составом, а в политотделах недоставало политработников. Нередко приходилось перехватывать командиров, возвращавшихся из госпиталей через Сталинград и другие города, где формировались соединения и части. Большую работу мы проводили также с эвакуированными с Украины и Донбасса, среди которых было немало работников райкомов, горкомов и обкомов партии. Мы предлагали им работу в политотделах. Многие соглашались. Но были и такие, которые отказывались. Неволить их мы не имели права, но автомашины, на которых они следовали в тыл, отбирали.
      Из всех соединений 57-й армии по своей организованности, дисциплине и тактической выучке в лучшую сторону выделялись 341-я стрелковая и 60-я кавалерийская дивизии.
      Трудности обучения возникали в основном из-за недостатка вооружения, боеприпасов, автотранспорта и горюче-смазочных материалов. Винтовками подразделения были обеспечены лишь на 20 процентов. Артиллерийские полки в соединениях имели по 3-4 орудия противотанковой артиллерии, полковых и батальонных орудий в частях не было вовсе. Все это объясняется тем, что к октябрю 1941 года гитлеровцы захватили территорию, на которой до Великой Отечественной войны добывалось 64 процента угля, выплавлялось 71 процент чугуна и 50 процентов стали, 60 процентов алюминия, собиралось 38 процентов валовой продукции зерна и вырабатывалось 84 процента сахара{36}.
      Основная часть промышленных предприятий с этой территории была эвакуирована на восток, и, конечно, они не могли еще развернуться на полную мощность. Промышленность, находившаяся в глубоком тылу, хоть и работала с полной отдачей сил, но пока еще не могла восполнить большие потери, которые понесли наши Вооруженные Силы в приграничных сражениях и за время последующего отступления. Боеприпасов не хватало даже на фронте в частях, которые вели бои с противником, так как значительная часть складов, созданных до войны в приграничных округах, была захвачена врагом или уничтожена нашими войсками при отступлении. Поэтому восполнить эти потери в короткий срок наша промышленность не могла. Отсутствие противотанковой артиллерии приходилось восполнять мужеством воинов, вооруженных бутылками с горючей смесью или связками гранат.
      В то время вследствие превосходства противника в количестве танков в наших войсках среди бойцов возникла так называемая танкобоязнь. Сломать этот психологический барьер в короткие сроки учебы в тылу должны были командиры и политработники. Применяя все формы политической работы, воспитывая у бойца волю, бесстрашие, презрение к опасности, они имели самую доходчивую до красноармейского сердца форму работы: встречи с воинами, побывавшими в боях с немецко-фашистскими захватчиками. Включился в эту работу и я. Не проходило дня, чтобы, бывая в частях, я не выступал перед бойцами. Слушали с большим вниманием, так как мне было чем поделиться, о чем рассказать.
      Слушая рассказы о борьбе с танками врага, бойцы жадно ловили каждое слово о примерах стойкости, мужества, находчивости, взаимной выручки на тюле боя. И в их воображении фашистские танки уже не казались столь грозными, несокрушимыми. Бойцы начинали понимать, что в единоборстве с танками побеждает тот, кто хладнокровен и находчив, кто точно бросает связки гранат или бутылки с горючей смесью, кто метко стреляет из противотанкового ружья, кто умело пользуется лопатой. Да, лопатой? Потому что с помощью лопаты выроешь узкую неглубокую щель, а из щели можешь бросить гранаты, оставаясь неуязвимым для танка противника.
      Надо сказать, что до войны не все командиры проявляли необходимую требовательность в вопросах практического обучения бойцов умению окапываться, строить наблюдательные пункты, позиции для стрелкового оружия и ходы сообщения. Некоторые, например, считали, что если красноармейцы усвоили теорию самоокапывания, то этого уже достаточно для будущих военных действий. Такое отношение к инженерной подготовке войск вело к неумению пользоваться лопатой. Кое-кто забывал старую мудрость: от знания до умения - дистанция большого размера. В этом мы особенно убедились в первые дни войны под Бродами, когда авиация противника наносила бомбовые удары по скопившимся войскам 8-го механизированного корпуса. Учиться самоокапыванию под огнем было поздно, и наши части несли большие потери в людях и боевой технике, кровью расплачивались за то, чему не научились в мирное время.
      Не лучшее отношение к инженерной подготовке бойцов наблюдалось в войсках Южного фронта. Вот почему я неизменно обращал на это внимание командиров всех степеней и требовал практически обучать воинов умению пользоваться лопатой независимо от времени года, местности в грунта.
      ...Боевая и политическая подготовка армии не проходила мимо внимания Ставки Верховного Главнокомандования, она внимательно следила за ходом обучения войск. В конце второго месяца обучения Ставка прислала своего представителя - Маршала Советского Союза С. М. Буденного. Под его руководством было проведено двустороннее учение, на котором проверялись действия частей как в обороне, так и в наступлении.
      Хотя учение проводилось при 20-процентной обеспеченности войск винтовками, не говоря о прочем, многое в них лишь обозначалось, нам удалось "обкатать" часть пехоты танками и провести их на вполне удовлетворительном уровне. Не последнюю роль на учениях сыграло то обстоятельство, что личный состав соединений, как уже говорил, в основном состоял из запасных старших возрастов, прошел суровую школу гражданской войны или отслужил действительную в кадровых полках...
      * * *
      Обстановка на фронтах Отечественной войны в ноябре, в начале декабря 1941 года была едва ли не самой сложной и тяжелой за весь период войны.
      Германское командование, пытаясь добиться своей цели - разгрома Красной Армии и поражения Советского Союза, сосредоточило главные силы для захвата Москвы и московского промышленного центра. Одновременно оно надеялось окружить Ленинград, заставить его защитников капитулировать, овладеть восточными районами Донбасса и Ростовской области, Крымом, блокировать Кавказское побережье. Действия на этих участках фронта отвлекли бы по плану гитлеровце" силы Красвой Армии от Москвы и облегчили бы ее захват. От исхода невиданных по своему размаху грандиозных сражений на московском стратегическом направлении зависело решение вопроса: получит ли враг столь необходимые ему источники питания войны, такие, как кавказская нефть, продовольственные ресурсы Кубани я другие богатства нашей страны, а также политические и стратегические преимущества, необходимые ему для последующей борьбы за мировое господство.
      Верховное Главнокомандование Красной Армии, руководя ходом борьбы, развернувшейся на фронте в 3000 километров, учитывало последовательное изменение сил врага, истощение его резервов и боевой техники в результате упорной, активной обороны Красной Армии. Противник постепенно терял преимущества, полученные им в результате внезапного нападения на нашу страну. Все больше приобретали силу и значение постоянно действующие закономерные факторы, в конечном счете определяющие последующий ход войны и ее результаты.
      В своих стратегических планах советское Верховное Главнокомандование заранее наметило мероприятия, которые должны были создать перелом в ходе войны, радикально изменить стратегическую обстановку в нашу пользу.
      Заблаговременно начатое формирование и подготовка многочисленных резервных армий подходили к концу, и это дало Верховному Главнокомандованию мощное средство для стратегического контрманевра на решающем - московском стратегическом направлении против главной группировки сил противника. Контрударами этих резервных армий главная группировка немецко-фашистских войск под Москвой была взята в клещи и разгромлена.
      Составной частью московского стратегического Контрманевра является контрудар юго-восточнее Ленинграда и в районе Ростова. Гитлеровцы уже не могли перебрасывать свои войска отсюда под Москву. Эти операции по времени начались несколько раньше, чем контрнаступление под Москвой. Таким образом, замысел противника не осуществился, несмотря на то что ему удалось временно захватить 8 ноября Тихвин, а 21 ноября Ростов. Враг недолго торжествовал победу - через 7 дней войска Южного фронта вновь освободили Ростов. 1-я танковая армия Клейста, понеся тяжелые потери, отошла на запад. 9 декабря был освобожден Тихвин, а враг отброшен за реку Волхов. Эти победы были достигнуты в результате того, что Красная Армия в течение пяти месяцев, ведя активную оборону, сумела значительно истощить германские резервы. Они возможны стали потому, что за эти пять месяцев тяжелой оборонительной борьбы с превосходящими силами врага части Красной Армии не утратили боевого духа, а к моменту наступательных боев наши фронты и армии, руководствуясь указаниями Верховного Главнокомандования, сумели произвести необходимую перегруппировку войск и организованно перешли в контрнаступление.
      Поражения основных группировок противника под Москвой, Ростовом и Тихвином показали всему миру возросшую мощь Красной Армии и положили начало перелому на фронтах войны. Миф о непобедимости немецкой армии был развеян. Фашистское командование временно отказалось от овладения Москвой и территорией Северного Кавказа с его богатыми ресурсами нефти и хлеба.
      Поражение немцев под Москвой, Ростовом и Тихвином имело огромное значение не только для подготовки и проведения последующих операций, но и для всего, дальнейшего хода войны.
      Московская и другие наступательные операции Красной Армии положили начало новому стратегическому этапу Великой Отечественной войны - захвату инициативы Красной Армией. Они позволили ей перейти от оборонительных действий к наступательным.
      В результате всех этих операций противник с крупными потерями постепенно откатывался на запад. К январю 1942 года с большими трудностями ему удалось стабилизировать фронт обороны. В это время рубеж противоборства в полосе Юго-Западного направления проходил по линии Крюков (30 километров северо-восточнее Щигры), Изюм, Райгородок, Дебальцево, Красный Луч, Куйбышево, Матвеев Курган.
      Основная часть территории Донбасса оставалась в руках противника, освобождение ее должна была решить новая наступательная операция.
      Учитывая благоприятное развитие событий на Западном и Северо-Западном направлениях, Ставка Верховного Главнокомандования планировала развернуть наступление с целью разгрома южной группировки противника и выхода советских войск на рубеж Днепра в его нижнем течении.
      Главнокомандующий Юго-Западным направлением Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко представил в Ставку план Барвенково-Лозовской наступательной операции, которая явилась продолжением стратегического плана Верховного Главнокомандования{37}. Ставка утвердила этот план.
      Замысел операции заключался в том, чтобы ударом смежных флангов Юго-Западного и Южного фронтов прорвать вражескую оборону между Балаклеей и Артемовском. В дальнейшем, развивая наступление в общем направлении на Запорожье, нашим войскам надлежало выйти в тыл донбасско-таганрогской группировке противника, отрезать ей пути отхода на запад, затем прижать ее основные силы к побережью Азовского моря и уничтожить их.
      С этой целью фронты Юго-Западного направления были усилены резервными войсками. На 1 января 1942 года они насчитывали 868,4 тысячи человек, 3430 орудий и минометов, 187 танков (в том числе 53 тяжелых и средних). Им противостояла группа армий "Юг", которой с середины января командовал фельдмаршал Ф. Бок. Как стало известно позднее, в группе было 1169 тысяч человек, свыше 9 тысяч орудий и минометов, 240 танков. Враг превосходил советские войска и в живой силе, и в танках, и в артиллерии.
      На участке фронта между Артемовском и Таганрогом превосходство немецко-фашистских войск было еще большим. Здесь 16 стрелковым дивизиям Южного фронта противостояли 26 немецких, что впоследствии позволило противнику перебросить часть этих соединений на опасные направления{38}.
      В наступлении
      В ноябре 1941 года 57-я отдельная армия по приказу Ставки была подчинена главкому Юго-Западным направленном Маршалу Советского Союза С. К. Тимошенко и 18 декабря начала перебрасываться к фронту по двум железным дорогам: Сталинград - Лихая - Старобельск и Сталинград - Поворино - Лиски Валуйки - Старобельск. С 1 января 1942 года ее включили в состав Южного фронта.
      Несмотря на частые бомбежки, железнодорожники работали исключительно четко и слаженно. Все части и соединения армии, составлявшие 153 эшелона, были сосредоточены в указанных местах 28 декабря без потерь. Оружие и седла мы получали или перед отправкой на фронт, или в пунктах выгрузки. Затем каждая дивизия совершила походный марш в район сосредоточения. Стояли крепкие морозы с ветрами и метелями, температура воздуха понижалась до 25-30 градусов. Войска шли в пешем строю по бездорожью, утопая в снегу, выбиваясь из сил. Автотранспорта мы имели очень мало, не хватало походных кухонь, хлебопекарен. Все это весьма осложнило подвоз продовольствия и организацию питания частей. 5 января соединения полностью сосредоточились в указанных им районах. Штаб армии расположился в Старобельске.
      Распоряжением главнокомандующего Юго-Западным направлением 337-я стрелковая дивизия передавалась нашему правому соседу - 6-й армии (командующий генерал-майор А. М. Городнянский). Вместо нее в армию включалась 255-я стрелковая дивизия, занимавшая оборону на участке устье реки Оскол, Яровая. Это было испытанное в боях и походах соединение. Его личный состав геройски сражался с гитлеровцами, в августе прошлого года на ломовском плацдарме за Днепропетровск. Осенью дивизия, ведя ожесточенные сдерживающие бои, организованно отошла за Северский Донец и заняла жесткую оборону по левому берегу реки. Командовал ею генерал-майор Иван Терентьевич Замерцев, хорошо подготовленный, опытный командир. Армия получила части усиления: 6, 12, 130-ю танковые бригады, три артиллерийских полка и три минометных дивизиона. Кавалерийские дивизии из армии были выведены и вошли в 5-й кавалерийский корпус генерал-майора Андрея Антоновича Гречко, который подчинялся непосредственно фронту.
      Перед началом операции в составе Южного фронта оборонялись пять армий: 57, 37, 12, 18 и 56-я. Первым трем предстояло начать наступление, а двум левофланговым прикрывать каменское и ростовское направления. В резерве находились 9-я армия, 1-й, 5-й кавалерийские корпуса. Из состава Юго-Западного фронта наступать предстояло 6-й армии - правому соседу 57-й.
      В первом эшелоне фронта располагались 25 стрелковых дивизий и 6 танковых бригад; в ближайшем резерве находились б стрелковых дивизий, 4 стрелковые бригады, 8 кавалерийских дивизий, 2 танковые бригады. По количеству соединений фронт имел превосходство над противником{39}, фактическое же соотношение сил и средств, как уже отметил, было в пользу врага.
      Однако на участках 57, 37, 12-й армий к началу наступления удалось создать полуторное превосходство: против 15 пехотных дивизий неприятеля оборонялись 19 стрелковых дивизий, 2 стрелковые бригады, 3 кавалерийские дивизии. Такое соотношение сил давало возможность фронту прорвать вражескую оборону, нанести поражение частям первого эшелона неприятеля и выполнить ближайшую задачу. Но для развития успеха и полного разгрома немецких войск в районе Донбасса у Южного фронта сил имелось явно недостаточно.
      6-я армия Юго-Западного фронта должна была наступать в общем направлении на Алексеевку. Ее разграничительная линия - Мостки, Радкевичи, Донецкий, Червона Шахтерка, Переволочная (все для Юго-Западного фронта).
      57-я армия в составе 341, 351, 255, 335, 333 и 349-й стрелковых дивизий, 6, 12, 130-й танковых бригад, 229-го, 476-го тяжелых, 116-го гаубичного, 196-го противотанкового артиллерийских полков и трех минометных дивизионов ударом в полосе Каменка, Студенок в общем направлении на Барвенково должна во взаимодействии с 37-й армией уничтожить части 17-й армии противника. Наступать ей предстояло в двухэшелонном построении, во втором эшелоне - две стрелковые дивизии. Ближайшей задачей определялось выйти на рубеж Малая Камышеваха, Долгенькое, Краснополье 2-е, Карповка. Штаб армии размещался в Макеевке.
      Разграничительная линия слева устанавливалась: Волоконовка, Кременная, Брусовка, Хорошее{40}.
      37-я армия в составе шести стрелковых, одной кавалерийской дивизий, двух танковых бригад, пяти тяжелых артиллерийских полков, двух минометных дивизионов ударом на участке Дарьевка, Иванодарьевка в общем направлении на Дружковку должна была во взаимодействии с 57-й и 12-й армиями нанести поражение группе Шведлера. Ее боевой порядок строился в два эшелона, во втором предполагалось иметь две стрелковые и кавалерийскую дивизии. Ближайшей задачей предусматривалось выйти на рубеж Беленькое (4 километра северо-восточнее Краматорска), Марково, Артемовск. В первый день ей предстояло овладеть Новоалександровкой, Федоровкой, Трипольем. Штаб армии располагался в Лисичанске. Разграничительная линия слева определялась: Петропавловка, река Северский Донец, Крымская, Артемовск, Гришино.
      12-й армии предстояло нанести удар в общем направлении на Дзержинск, содействуя 37-й армии в разгроме группы Шведлера и обеспечивая левый фланг группировки фронта{41}.
      Против 57-й армии оборонялись 257-я и части 298-й немецких пехотных дивизий. 257-я дивизия была полностью укомплектована и вооружена, считалась у врага одной из лучших. Она занимала оборону на широком фронте. Но передний край, имевший большое количество огневых средств, занимали небольшие силы. Подавляющая часть солдат находилась в населенных пунктах, которые были превращены в узлы сопротивления, имевшие между собой постоянные линии связи. Ближайшие резервы предположительно располагались в Лозовой, Барвенково и Славянске. На участке прорыва армия в первом эшелоне имела превосходство: в людях - в 7 раз, в полевых орудиях - в 2,5 раза, в минометах - в 8 раз, в ручных пулеметах - в 2 раза. Но у немцев было гораздо больше, чем у нас, станковых пулеметов.
      Ширина полосы наступления армии составляла 40-50 километров, причем местность была сильнопересеченная, что затрудняло передвижение войск, особенно артиллерии на конной тяге. На глубину до 20 километров стоял густой лес, который позволял нам хорошо маскироваться, но вблизи фронта почти не было населенных пунктов, где могли бы обогреваться войска.
      В полосе наступления оборона противника проходила по правому берегу Северского Донца, который возвышался над левым берегом и почти на всем протяжении был труднодоступен для наших войск. Особенно в тяжелом положении оказалась артиллерия. Она имела отличные огневые позиции, но совершенно не располагала наблюдательными пунктами, с которых просматривалась бы глубина вражеской обороны. Все мосты и переправы через Северский Донец немцы уничтожили. Правда, пехота и обозы могли двигаться по льду, но для артиллерии и танков требовалось строить мосты и усиленные настилы.