Книга жизни

      - Отец, и там говорят на азербайджанском языке?
      - Отец, а почему они не хотят присоединиться к нам?
      Мы видим, как взбирается на перевал автобус и движется к селу по песчаной дороге, поднимая за собою пыль. Откуда едет этот автобус? Может быть, из Тебриза? Или из Ардебиля? Из Астары? Или из Ахара? Кого везет? Какие черные вести об ирано-иракской войне несет он в это село, к нашим братьям по крови?..
      Офицер, который находится вместе с нами, знает наш язык. Он слушает вопросы Гюндуза и порой как-то странно поглядывает на меня... Мне кажется, что в этих взглядах есть что-то печальное: будто и он ощущает свою вину перед детскими вопросами...
      * * *
      Был месяц май. Цвели сады, у которых не было хозяев, в селении Кехнакышлак - Старый кишлак, от которого осталось одно название. Выше развалин села, в горах белеют здания одной из пограничных застав. Секретарь райкома поздравляет пограничников с праздником. Потом мы, поэт Нусрет Кесеменли и я, в сопровождении офицера, поднимаемся к вышке, которая находится на самой вершине горы. Друг против друга - два столба. Между ними сделанная мелом метка. Это граница. На другом склоне горы - закордонное село. Мы смотрим в бинокль. В одном из дворов свадьба. Собрались люди. Как нарядный, многоцветный букет. Медленно поднимаюсь на вышку. С наблюдательного пункта выпархивает кеклик. Я в недоумении останавливаюсь. На самом конце стремянки кеклик свил гнездо, и в нем два яйца...
      - Лейтенант, - говорю я, - хорошо бы на всех постах ваших свили гнезда кеклики.
      * * *
      Родной язык. Подул прохладный утренний ветер. Чудится, это дыхание моей матери... Или это шепот на родном языке!..
      Родной язык! Ты зеркало моего мира. Ты создан волшебным "молоком матери, горным цветком, снегами Савалана, прозрачными водами стремительных рек, орлиным клекотом над головой моей, шелестом листьев наших лесов и садов, плотными туманами над долиной, вспышками молний, запахом земли, весенним ливнем, светом луны над моими просторами и мерцанием дальних звезд!
      Мы вместе пришли в мир этот, мы двойники. Наша похожесть возек неповторима... Ты двойник нашего яркого, жаркого солнца, голубого неба с плывущими на нем облаками, нашей земли, гор и наших очагов в горах!..
      Возраст твой равен возрасту человека и возрасту первой любви!
      Ты походишь на эту чинару, которая растет в моем селе - корни ее много протяженнее видимого роста. Если я захочу исследовать твои корни, то я должен буду опоясать мир от востока до запада.
      Ты походишь и на этот родник у дороги: ты прорываешься на поверхность из самых глубоких, самых дальних пластов нашей земли и нашего духа.
      Ты походишь и на эту петляющую среди склонов гор, покрытую росой, тропинку: вот она исчезла, оборвалась, кажется, нет ее, но вот вновь появилась и все растет, удаляясь, и удаляется, вырастая, и оказывается самым надежным проводником в странствиях по свету...
      Родной язык!... Негасимый очаг мой, пламя которого дошло до меня из глубин тысячелетий! Твой огонь ярок, блестит, как алмаз на солнце. И сегодня, как во все времена, воды твои прозрачны и чисты!
      "Родной язык! Сколь сокровенные, сколь высокие чувства рождают в душе эти слова! Сколь внушительная, святая, величественная сила! Родной язык!
      Язык, на котором ласковое существо поведало тебе любовь свою, материнское милосердие своё! Язык, сообщивший тебе все благозвучие и нежность свою, когда ты был еще в колыбели, запечатлевшийся в самых глубоких тайниках твоей души! Язык, на котором ты выработал первые мысли о жизни и о вселенной, на этом языке дух твой и суть твоя выражали свои чаянья..." (Нариман Нариманов).
      Можно ли прекраснее выразить твою суть? Но не только из уст сонародников ты слышал о себе. Сколько раз исстари говорилось о красоте тюркских языков, огузских языков и языка, который сегодня мы называем азербайджанским! Тебя называли языком богов, мужей, спустившихся с небес, священным языком людей, родившихся от света, языком богатырей, воителей, сбиравших под сень своих знамен города и веси, наконец, языком оторванных от родной земли скитальцев! Тебя считали языком, созданным для ратного и властительного волеизъявления, для ристалищ и походов... Ты - глас природы, глас земли и неба, и языческих заклинаний. Ты - обет народа, крепкого, как скала, стоящего на крепкой как скала, земле! В песнях Деде Коркута ты расцвечен тысячью красок, как лоно цветущих наших гор. Ты - клич и бунт неукротимого Насими. Ты - стон Физули, несшего в сердце бремя скорбей земных!
      Ты неделимая земля моя, непобедимый стяг мой, мое чистое незапятнанное имя!
      Ты бессмертен. Слова твои, как и твои камни, как и твоя земля, мало изменчивы. За тысячу лет изменились только десять из ста слов твоей словарной кладовой, i других языках происходит в два-три раза больше изменений. Поэтому можно понять твои слова, возраст которых и сто, и тысячу лет. Слово твое, как гранит, долговечно. Ты бережно хранишь каждое слово. Как мать, бережно опекающая свое дитя...
      Ты сохранился на нашей земле, на камне, на скалах, в памяти земли и неба, ты живешь на скрижалях нашей природы, ставшей Материнской книгой, ты оживаешь в ее теплом дыхании, в ее ласковом лоне.
      Отрывки твоих фраз, твои выражения, как похищенное и разбросанное по всему миру богатство, я нахожу в недрах пяти шести тысяч лет - в каменных письменах, распространенных от Тихого океана до Европы, в сокровищницах чужих наречий, в памяти самых древних языков. Куда бы я ни обратил свой взор, везде слышу твой отголосок. По мере того как слой за слоем открывается духовая память родной культуры, нас обдает родным и близким дуновением.
      Из глубин тысячелетий твоя мудрость доходит до нас:
      "Душа человека, как мясо - разложится, запахнет, могучий человек, храни ее исправно!".
      "Конь на земле подобен луне на небе".
      "Тюркское слово похоже на перл в пучине, пока она в море, не узнаешь ей цену, но как только извлечешь ее из моря, она становится украшением корон хагнов и принцесс".
      Считается, что эти изречения дошли до нас со слов Апл Эр Тунга Афрасияба - нашего пращура, погибшего в Южном Азербайджане.
      Истина дастана. Это тот Алп Эр Тунга, который упоминается в "Истории" Геродота. Властитель огромной державы, простиравшейся от Китая до Дуная, которую Фирдоуси называет Тураном. Название это происходит от племени Тура, Туруска, упоминаемом в "Авесте". Алп Эр Тунга 27 лет властвовал в Азербайджане, в Аране, был союзником Мидии, заставил склонить колени мощные державы Ближнего Востока, войска его достигли Египта.
      Согласно сведениям Закария Казвини, город Шабран был столицей Афрасияба, и из подземного дворца Афрасияба было проложено четыре подземных арыка с водой, вином, молоком и кумысом.
      Он построил мост вблизи Мараги. В Карабахе и сейчас живет фамилия, которая ведет свою родословную от его сына. Предполагается, что город Казвин получил свое название в честь дочери Афрасияба.
      Вероломство. Шах Персии Кейс-Хосров вынужден был заключить с Алп Эр Тунгой союз, "подружиться" с ним. В 625 году до нашей эры он пригласил его, вместе с его полководцами и наиболее влиятельными людьми. на пир в окрестностях озера Урмия, и там, воспользовавшись опьянением, предательски убил его.
      В "Шахнаме" описывается, как Афрасияб после своего последнего боя скрылся в своем подземном дворце в окрестностях озера Сака. Здесь его обнаружили и поймали. Некоторые считают, что озеро это, названное так в честь саков-ишкузов - Гейча.
      Плач по Алп Эр Тунгу приведен на огузском языке в "Дивани-лугат-ат-тюрк" Махмуда Кашкарлы в первозданной древней форме, и это позволяет нам судить о том, каким был тюркский язык до нашей эры.
      При всей своей архаичности, язык памятника доступен всякому, кто мало-мальски знаком с историей языка.
      Алп Эр Тунга - пал ли ты?
      Мир наш - сирым стал ли ты?
      Жертвой мщенья стал ли ты?
      Сердце рвется, разорвется.
      Рок оружие сокрыл.
      Крадучись, он подступил,
      Бека беков усыпил,
      Как сбежит он, как спасется?
      Волком взвоют веб мужи,
      Исторгая крик души.
      Разнесется стон в глуши,
      Взор слезою заволочется.
      Много лиха видел свет.
      От него спасенья нет,
      Пустит рок стрелу - в ответ
      И вершина разнесется.
      Душу боль сожгла дотла,
      Семьюдесятью легла,
      Все искала, не нашла
      Дня былого - не найдется...
      Из письмен на каменном надгробии, начертанных тысяча пятьсот - тысяча шестьсот лет тому назад, пробивается свет одной судьбы:
      "В пять лет я остался без отца, в девятнадцать - без матери, в терпении, в муках, в труде к тридцати годам стал сановитым человеком... В шестьдесят лет умер".
      Я слушаю голос, доходящий до меня из глубин 1260 лет:
      "С тех пор, как тюркская нация стала нацией, тюркские хаганы стали хаганами и взошли на трон, никто не достигал города Шандуна и Великого океана. Упросив хагана, я собрал воинов. Достиг города Шандуна и Великого океана".
      А в книгах, написанных через три года, ты ведешь разговор о новых бедах, родной мой язык.
      "Я - нация, которая имеет страну. Где теперь мой край? Кого ради я завоевывал земли! Я - нация, которая имела хагана. Где теперь мой хаган? Кому служу я теперь?"
      Этими- камнями, письменами говорят сама судьба, дух, подвиг, трагедия и слезы улусов, которые стояли у истоков современных наших сонародников.
      Ты прокладываешь мосты между нами, родной язык. Что отличает эти письмена от современного нашего языка? Отдельные слова...
      "О, тюркская нация! Пока ты голодна, ты не знаешь, что такое сытость, но, однажды познав сытость, ты уже не думаешь о голоде. Именно поэтому ты не поддержала слова возвысившего тебя хагана, кочуя с места на место. И на этих путях ты обессилела и оскудела.
      О тюркские, огузские беки! О народ! Услышь! Если не рухнет голубое небо, если не разверзнется земля, кто может порушить твой край и почву твою!
      О тюркский народ! Встряхнись и возвратись к себе!..."
      Родной язык! Испокон веков ты возвышаешься не прозрачной, жизнестойкой незыблемой основе.
      Бело облако, гремя и грохоча.
      Снегом и грозой исходит.
      То не мать ли седовласая моя
      Горестной слезой исходит?
      Туча черная, гремя и грохоча.
      Снегом иль дождем исходит;
      Или старенькая мать
      От тоски огнем исходит?
      Туча вешняя, гремя и грохоча.
      Ливнем ли, шумя, исходит,
      Или отрок молодой
      Слезы льет ливмя, исходит?
      Туча осенью, гремя.
      Ливнями опять исходит,
      Иль горючею слезой
      Души двух ребят исходят?
      И доносится до меня заклинание шамана:
      Сядь на коня - скачи до меня.
      В узком проходе не медли.
      Двери открой - колени склоня.
      Ты опустись немедля.
      К плетке моей приложись.
      Зубом моим заострись.
      Гласом моим огласись.
      Хочу воротиться назад,
      О, шаман-ата*,
      ______________ * Ата - отец.
      Кости мои болят,
      О, шаман-ата.
      Ребра мои трещат,
      О, шаман-ата.
      ... Мне бы сюда не свернуть,
      О, шаман-ата,
      Мне бы не выйти в путь,
      О, шаман-ата.
      Назад воротиться хочу
      О, шаман-ата.
      В шатер воротиться хочу,
      О, шаман-ата.
      А этот лад напоминает первозданную красоту поэзии сказов Деде-Коркута, древних образцов, процитированных выше:
      Подойди ко мне, долюшка моя, венец очага!
      Выйдешь за порог - статью стройная, тополиная.
      Вьется - обовьет щиколотки коса черная
      Вровушки дугой - тетиве тугой уподобились,
      Ротик маленький, не вмещающий две миндалины.
      Щеки алые рдеют яблоком в пору осени.
      Женщина моя, помощь и совет, и опора мне.
      Как близки и понятны слова, выражения, образы, поэзия, которая дошла до нас из глубины веков!
      В некоторых источниках Огуз отождествляется с Мете, и мне хочется привести легенду, которую должны знать и школьники.
      В те времена, когда Мете только вступил на престол, император соседней державы послал гонца с посланием: уступить лучшего коня, не без умысла пытаясь подбить новоиспеченного правителя на бой. Свита дрогнула, но правитель остался спокойным: разве из-за одного коня можно нарушить добрососедские отношения?
      Спесивый венценосец не унялся: теперь он стал требовать у Мете самую прекрасную женщину во дворце. Вновь приближенные всполошились, но Мете столь же невозмутимо отправляет красавицу.
      В третий раз приезжают гонцы от императора. И просят именем императора сопредельную бесплодную и неухоженную землю. Придворные советники считают, что надо согласиться: "Стоит ли идти на распрю из-за клочка чахлой земли"?
      Однако молодой хаган говорит: "Можно ли отдавать землю, на которой зиждется страна? Конь и женщина принадлежали мне, и я отдал их. Но какое у меня право уступить землю, в которой покоится прах пращуров?"
      И Мете взялся за оружие, выступил в поход и одержал победу.
      ДВЕРИ, ОТКРЫВАЮЩИЕСЯ СЛОВОМ
      Как и у народов, своя история есть и у слов. Меня притягивает магический мир слова. Перелистываю свои старые тетрадки и наталкиваюсь на отдельные фразы, слова, заметки. Не хочется прокладывать между ними мосты. Ведь каждая дверь ведет в свою комнату. И, возможно, между этими комнатами нет связи. Но несомненно все эти комнаты единого дома и расположены под единой крышей.
      * * *.
      Нас не прельщает жизнь отшельников и затворников. Не привлекает возможность замкнувшись в келье, конструировать особую "историю", выдавать хронологию религиозных деятелей за "историю страны", сохранять для будущего, как имеющие серьезное вселенское значение религиозные междоусобицы, любую проповедь, прочитанную с амвона, выдавать за шедевры мировой литературы.
      Преходящие события не запечатлевались в памяти его народа: мелкие распри, мелкие страстишки не смогли сбить его с правого пути. Во все времена был человек, его жизнь была для него превыше всего! Поэтому относился к тем, кто называл его то "мусульманин", то "иранец", то "татарин". Он ведь хорошо знал, кто он на самом деле: человек!
      Через 150 лет после Мете, в 41 году до нашей эры, сохранились в анналах истории слова еще одного хагана:
      "Вы не склоните головы! Потому что это самое большое из возможных предательств по отношению к нашему предку, который жил славно и достойно. Отцы наши завещали нам наряду с большими странами, свободу и независимость. Мы жили жизнью бойцов и всадников и стали нацией, от которой дрожали чужеземцы. Все эти завоевания мы обязаны беречь и не можем ими пожертвовать во имя обычной жизни! Как знает каждый из нас, доля бойца в бою - смерть. Если даже мы умрем, будут жить наша слава и доблесть, наши дети и наши внуки станут во главе других наций".
      Какое счастье, что ты живешь, родной мой язык, в тебе запечатлены самые сложные мгновения человеческого духа, в тебе сохранилась память о жизни отцов и дедов, ты мой самый серьезный, самый глубокий собеседник! Сколько бы не пытались перерубить каши корни, иссушить наше древо жизни, отнять у нас наше прошлое, нашу историю, но народ жив, пока жив его язык и, если жив язык, значит жив народ, значит не исчезло его прошлое, не исчезла его история, значит живет и плодоносит его древо жизни.
      Каждое слово родного языка, дверь, открывающаяся в прошлое.
      Мы верим в непобедимость, бессмертие своего национального языка, своей национальной культуры, но мы далеки от национализма, от самовосхваления, кичливо-, сти, противопоставления себя другим нациям!
      Мы оберегаем себя от этой раковой болезни глубокой верой в себя и столь же глубоким уважением к другим!...
      * * *
      Некоторым кажется, что такие понятия как нравственность, традиция, любовь к отчему дому, стареют, исчезают. Об этом должны говорить только пожилые люди.
      Нравственность, красота неотделимы от любви к родине, от любви к жизни.
      Человек, не уважающий свое прошлое, традиции своего народа, безнравственен.
      * * *
      Почему столь равнодушным оказалось это поколение с дипломами?!
      * * *
      Путь некоторых людей измеряется длиной от спальни к наружным дверям.
      * * *
      В одной арабской пословице говорится: Люди похожи на свое время больше, чем на своих отцов.
      * * *
      Нашу историю кажется упорядочила сама природа. Если даже в огне времени мы опалимся, обгорим и смешаемся с землей, в тот миг, когда враги наши посчитают, что нас больше нет, с обильным осенним дождем, с весенним ливнем, мы вновь возродимся, вновь оживем, вновь зазеленеем. Когда природа улыбается нам, когда солнце пригревает нас, мы расправляем крылья, нас становится все больше и больше, когда природа отворачивается от нас, когда непогода гонит нас, мы, сжавшись, прячемся в наши норы.
      * * *
      Слова как горящие уголья падают из языка нашего. Но кажется и они постепенно засыпаются пеплом.
      * * *
      Слова похожи на людей и на нации. И у слов есть своя героическая история, своя география, духовно-эстетические критерии, границы влияния и, наконец, есть своя борьба за независимость, за право жить.
      Если между азербайджанским языком и самыми древними языками, в том числе, шумерским, существует лексическая и грамматическая близость, если в этих языках обнаруживаются общие слова, то это несомненно говорит о том, что в языке и в истории народа есть пока не открытые, не осмысленные, не получившие признания факты и явления. Язык наш должен быть признан по крайней мере современником этих языков. Такова история, которая стоит за этими словами!
      А как мы должны рассматривать то обстоятельство, что в языках ряда стран Азии, Европы, Африки и Америки используется множество слов тюркско-азербайджанского происхождения, как должны относиться к тому, что тюркизмы распространены на такой огромной территории? Наверно это и есть география слова!
      Вспомним названия Курильских островов, расположенных за тысячи километров от Азербайджана: Кунашир (кунашыр - гюн-ашыр день переваливает, перевал дня), Итуруп (лает собака), У р у п...
      * * *
      Я перелистываю свои старые тетради...
      "Тюркская раса - нация - армия на землях Азии. Миллионам тюрков, содержащих лошадей, проводящих жизнь в седле, умирающих в седле, некогда долго разговаривать".
      В этих словах, описывающих психологию народа, жившего много-много лет тому назад, ощущается что-то родное, близкое, понятное. За этими фразами оживает целая жизнь, ее ритм, ее звуки, я слышу приказы, зов людей, крики, передвижения: Приди! Уйди! Возьми! Бей! Поднимайся! Возвысся! Держи! Строй! Говори! Открой! В этих словах, которые впервые произносит ребенок, чувствуешь силу и мощь народа!
      * * *
      До какого бы слова я не дотронулся, открываются двери в прошлое, в дороги, которые мы прошли, в духовный и нравственный наш мир. Открывается дверь и трудно удержаться, чтобы не заглянуть в нее и разглядеть, что стоит за обычным словом.
      * * *
      Слово турок-тюрок встречается в китайских, иранских, еврейских источниках, начиная с тринадцатого века до нашей эры и несмотря на многие наслоения, несмотря на множество этнических изменений, происшедших с тех пор, собственно говорит о той же нации.
      Китайцы называли их "тик" (в их языке нет звука "р").
      Из племени Тик происходили гуннский хаган Мете и его дед Теоман (Думан). В одном письме, которое Мете написал китайскому императору, он пишет о том, что покорил двадцать шесть стран, в которых живут тюркские племена. (Это напоминает двадцать четыре колена племен огузов).
      * * *
      Анар высказывает свое отношение к тем, кто видит близость между Деде Коркутом и визирем Огуз хана Улуг Туруг-Тонугом, справедливо пишет, что слово улуг-туруг впоследствии стало использоваться не как собственное имя, а в значении аксакала, белобородого мудреца, и приводит в пример пословицу, записанную Дицем.
      Когда я читал эту часть "Мира Деде Коркута" Анара, я вспомнил, что в наших местах и сегодня живут выражения типа "тому, кто не знает свой улуг-туруг, нельзя давать девушку в жены", "пусть придет его улуг-туруг", т.е. речь идет о близких значениях. Связь с Деде Коркутом можно увидеть и в названии мест нашего районе (например, село Арус).
      * * *
      Каждый раз, когда я смотрю на карту, я не перестаю удивляться. Сколько близкого и понятного в названиях мест от Тихого океана до Балкан. Да и вообще в Азербайджане мало можно найти названий местностей, рек, озер, двойников названий которых не встретишь на Северном Кавказе, в бассейне рек Волги и Урала, в Казахстане и Средней Азии, Алтайских горах, в Сибири, Монголии и Северном Китае, наконец, в Турции, Болгарии, Югославии, странах Ближнего Востока. Эта параллельность или идентичность названий проливает свет на многие темные страницы истории.
      * * *
      Множество споров вокруг Кавказской Албании и ее основного населения. Но когда узнаешь, что существовели тюркоязычные племена, носящие название албан, многое становится ясным. Понимаешь, что среди тюрко-язычных племен, с древности проживающих на территории от Тифлиса до Каспия, в Кура-Араксинской низменности именно албанцы составляли большинство и именно они создали свое государство.
      ... Г о ш к а р. Название одного из древних кыпчакских племен. В Казахстане, в Узбекистане есть название гор, которые называются Гошкар, Кочкар, происходят они от названия горного козла.
      ... Г я н д ж а. В окрестностях Нальчика, где издревле живут балкары и карачаевцы, а также в Казахстане, есть озера и реки под названием Гянджа. Одна из рек Дагестана до прошлого века называлась Гянджачай. Махмуд Гашкарли считал гянджевиков принадлежащими народу кыпчаков.
      В Азербайджане есть несколько сел, под названием Гянджа, Гянджали (например в Хачмасе) и трудно представить себе, что это переселенцы из Гянджи. Скорее всего они происходят от гянджаков.
      ... Многое говорят уму и сердцу странные названия многих наших сел: Деде Гюнеш, Дунай, Джагатай, Хазарли, Текле, Атабек, Байандур, Балакангарли, Чалдыран, Бейдилли, Байат, Каракоюнлу, Карадаглы, Гарачы, Курган, Гаджар, Ходжа, Чуваш, Джалайыр, Тангыт Устаджалы (устаджпы), Шыхлар, Ширванлы, Халадж, Софи и т. д. В этих названиях живет историческая память сотен, тысяч лет. Но самое интересное, что эти названия рассеяны по всей территории Азербайджана. Например, услышав название Кенгерли, мы ищем его в Нахичевани, но оказывается одно такое село находится в Мирбашире, другое в Кюрдамире (Бала Кенгерли). И слово Казах встречается не только в Казахском районе, но и в Нефтечале, Дашкесане, Барде, Касум-Исмайлове и других местах.
      ... Селения Карадаглы - распространены в Агдамском, Хачмасском, Бардинском, Касум-Исмайловском, Бейлаганском, Мирбаширском, Мартунинском (Аг дере), Шекинском, Уджарском, Физулинском и других районах.
      Селения, в названиях которых есть слово Мугань, распространены на территории от Тифлиса до Нахичевани, от Закатал до Каспия.
      Есть сведения о том, что племена Кошка, Кашкай, участвовавшие в этногенезе нашего народа, жили в Малой Азии в середине второго тысячелетия до нашей эры.
      ... Согласно мифическим родословным отцом ханов Татар и Монгол был Алынджа. Если мы вспомним, что эта родословная говорит о Ное, а Ной в свою очередь связан с Нахичеванью и горой Агры, возникает странная глубинная связь, позволяющая по-новому трактовать название крепости Алинджа.
      ... Мы недостаточно знаем историю тюркских языков. Поэтому возникают приблизительные, предположительные этимологии, искусственные, ошибочные интерпретации.
      Например, сколько различных транскрипций названий имени Деде Коркута; то связывают его со словами о д (огонь) и г ё р (могила), то со словом г о р х у т (напугай). Но ведь если исходить из самых древних, самых глубоких пластов тюркских языков, то мы увидим, что восходит оно к слову гергут, гергит, которые означают "указывающего", "направляющего" и весь дух памятника, сам смысл фигуры мудрого старца Деде Коркута, подтверждает такое понимание. Ведь в самом деле Коркут был наставником народа-племени.
      ... Есть много объяснений и слова Аран. На древне-тюркском одно из его значений - стадо, табун, стойло, стойбище. И это значение очень близко к реальному значению этого названия.
      ... В этом смысле любопытна топонимика моей малой Родины, Ярдымлов. Многие названия этого района - древнетюркские и восходят к периоду до нашей эры.
      Г. Гейбуллаев слово Ярдымлы связывает с названием эртим, одним из колен племен печенегов. Прежде всего хочется сказать, что слово Яртым по-древнетюркски означает часть народа, колено племен. Слово эртим в свою очередь заставляет вспомнить такие слова как Эртем, эрдем, эрдемли (богатырь). В Ярдымлах есть села, с чисто азербайджанским названием: Чай узу, Даг узу, Дашкенд, Гарагайа, Велиханлы, Астанлы, Чанахбулаг, Шыхлар, Йолоджаг, Гёльйери и другие. Название же других сел трудно поддаются объяснению и по-видимому, восходят к доогузской эпохе. Любопытно, что и эти названия находят объяснение на древнетюркском. Скажем, названия сел Авун, Аваш, Авараг, Арвана происходят от слов с корнем ав, ар. В очень древних пластах нашего языка ав, авале - означает собрание, объединение, множество.
      В письменном тексте, относящемся к эпохе много раньше XII века можно прочесть следующие строки:
      Гюляр уз, ишыг сёз иле хам тавар
      Бош, азад кишилер бу учке авар
      Что означает:
      Улыбающееся лицо, светлое слово и подарок
      Свободные мужи собираются на эти три предмета
      Авун (овун) - и сегодня употребляется в значении успокойся, отдохни.
      А в а - название одного из племен огузов.
      Арвана - один из видов верблюда.
      Арва - создавать, говорить, проклинать, гневаться.
      Например: "гам арваш арвады" (шаман проклял).
      Как видим, эти слова нашего древнего языка, сохранившиеся до сих пор.
      КАРАВАН ПЕЧАЛИ
      Медленно бреду я, примкнув к каравану печали... Оказывается жажда жизни, воинственная природа, оптимистический настрой, ничто не в состоянии преградить дорогу печали...
      Уже тысячи лет у народа моего есть неизменный спутник в дороге - горе и скорбь. Они не исчезают, когда как молния, сверкая от горизонта к горизонту, мчит он на своих быстрокрылых конях, не исчезают в блеске стремительных сабель, низвергающихся на спины врагов, не исчезают в его горделивой осанке, когда он походит на одинокий чинар, вонзившийся в клочок своей земли и возвышающийся надо всем, они вечно сопровождают его, всякий раз в глубине его глаз прячется печаль. Глаза эти впитали в себя скорбь от потери миллионов и миллионов близких... (смеясь, играючи преодолевает он спуски и подъемы тяжелейшей дороги, те прерывает свою песню, но в каждом звуке этой песни, в каждом ее переливе, слышатся невидимые миру слезы).
      Боже мой, можно ли с такой щедростью даваться печали?!
      "Рады мы, что печаль стала нашей возлюбленной".
      "Как прекрасна, как притягательна твоя вечная печаль,
      любимая!"
      (Низами Гянджеви).
      Народ мой, который радуется вечности печали и говорит ей "добро пожаловать!" Я преклоняюсь перед твоим духом!
      Этот дух сделал Мухаммеда Физули самым великим певцом печали на Востоке:
      "В душе моей сотни скрытых горестей осталось.
      любимая, прощай!
      Гора печали переехала от ворот твоих, уехал я,
      эй джан, прощай!"
      "Эй, Физули, судьба на тебе остановила свой взор.
      Горечь разлуки всю, что имеет, отдала тебе",
      В чем причина того, что миру он являлся как "горе печали", почему его слова выводило на бумаге "перо печали", почему на его плечи взвалила судьба всю горесть разлуки, почему "благоустраивал он страну печали", почему "от вздохов его содрогался сам рок", в чем причина его сотрясающих мир воплей.
      Из глубины в сотни лет слышатся ответы наших великих художников слова.
      "В чем причина?"
      "В жизни моей много узлов, жизнь коротка, узлов же множество
      Не поймешь - развяжутся эти узлы, или нет..."
      В короткой жизни не суметь распутать сложные узлы, и даже не знать, сможешь ли распутать их!
      "Рок криво раскидывает свои четки
      Нарушает правила игры жизни".
      А эта жалоба на порядок, сложившийся в мире, на непреодолимую поступь рока! Эти взгляды великого Низами, стали одними из главных направлений нашей поэзии.
      У несокрушимого Насими, готового на все, даже на смерть во имя своих идей, непоколебимого в своей убежденности, в том, что он частица бога, что человек равен самому богу, и в его душе, в его стихах как легкий утренний ветер, как легкая пелена тумана, ощущается дымка печали и они не исчезают в самых страстных его проповедях.
      Корни своей печали, ее общественный смысл Насими видел в том, что личный интерес стал превосходит общественное чувство, стал довлеть над "мы". Красоту жизни он видел в единстве.
      "Куда "мы" выше, чем "я", знай
      Ровно течет родник жизни".
      Физули также тоскует о бедах человечества, его огорчает духовный крах человека:
      "Разрушилось сокровище мира, не остался человек
      Благоустроено место зла, но обитает там честь людская".
      Внешне кажущийся одним из самых счастливых людей на земле, объединивший земли Азербайджана, возвысивший родной язык до ранга государственного языка, одерживавший победу за победой, сохранивший во всех своих поступках юношескую дерзость, ставший в глазах народа властителем духа своего времени, явившемуся миру в качестве имама (апостола Магомета), которого почитали как святого - Хатаи, один из самых выдающихся, самых известных полководцев своего времени, - в своих стихах не мог скрыть глубокой печали.
      Меч и перо. Когда говоришь о Хатаи, невольно думаешь о том, что меч и перо всегда были у нас неразлучны, всегда были соратниками по борьбе.
      Носители короны, владеющие престолом, всегда с завистью относились к мастерам пера.
      Правители приходили к ногам поэтов.
      Полководцы, чтобы освободиться от переполнявших их чувств, сразу после боя искали листок бумаги, их руки, привыкшие к тяжелым мечам, тянулись к обломку карандаша - надо было выразить свои чувства, запечатлеть их на бумаге, освободиться от них.