Под кличками Бугор, Абас, Мимоза не один раз упоминался в показаниях подследственных. Они же указывали на склонность Джомардидзе к употреблению наркотиков. Есть основания подозревать Джомардидзе в нескольких преступлениях, совершенных после побега. Волосы темные с проседью, с залысинами. Лоб средний, надбровные дуги резко выражены, глаза голубые, посажены глубоко. Лицо круглое, левое ухо оттопырено больше правого, нос маленький, губы узкие, на подбородке ямочка. На левой щеке небольшой шрам после удаления родинки. На левом предплечье татуировка - сплетение букв "С" и "В". При задержании опасен. Ориентировки последнего месяца: Ростовская область, Краснодарский край, республики Закавказья".
      ______________
      * Ст. 78 УК ГССР - бандитизм; ст. 252 - хранение наркотиков; ст. 213 изготовление поддельных документов; ст. 104 - умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах; ст. 153 - мошенничество; ст. 106 - убийство в состоянии душевного волнения.
      Увидев, что я изучил справку, Бочаров сказал:
      - Оставьте себе, Георгий Ираклиевич. Особенно фотографию. Пригодится. У уголовников этот Джомардидзе в большом авторитете.
      - Безусловно. Но тут некоторое несоответствие. В справке глаза голубые, у нас - карие.
      - Возможно, это другой человек. Но разве не исключаете контактные линзы?
      - Не исключаю. Хорошо, Константин Никифорович, займемся.
      - Займитесь. Хотя есть данные, что база Джомардидзе все-таки здесь, в Батуми. Только что мне звонили из морского порта. Мы попросили провести работу в связи с найденным у Чкония временным пропуском. Выяснилось: пропуск в порт на имя Чкония Виктора Александровича был выписан заведующим отделом доставки порта Быковым. По словам Быкова, Чкония, которого он не знает и никогда раньше не видел, позавчера позвонил ему и представился работником Галисского объединения сельхозтехники. Объединением якобы до сих пор не получен ожидаемый груз, и он, Чкония, командирован в Батуми для выяснения обстоятельств. Быков, естественно, заказал пропуск, но Чкония так и не увидел. Когда же фотографию Чкония показали в регистратуре портовой поликлиники, там его сразу опознали. Позавчера человек с внешностью Чкония интересовался в регистратуре, работает ли в портовой поликлинике врач по имени Сергей Петрович. Вижу, Георгий Ираклиевич, вы не совсем понимаете, при чем тут Джомардидзе и его пребывание в Батуми.
      - Признаться, да.
      - Вместе с запросом о Чкония мы заодно передали в порт фотографию Джомардидзе. Только что был звонок из транспортной милиции. Сегодня Джомардидзе был в порту.
      - Интересно, а что этому нужно было в порту?
      - Очень интересно. Прошел Джомардидзе в порт по постоянному пропуску, который украл у обедавшего в кафе "Колхида" грузчика Абашели. Абашели о потере заявил, но на КПП спохватились поздно - Джомардидзе уже ушел из порта. По показаниям нескольких свидетелей, Джомардидзе искал того же человека, что и Чкония. Некоего Сергея Петровича. Проверка показала: никаких Сергеев Петровичей в штате портовой поликлиники нет. Есть, правда, несколько в штате пароходства. Но, по всем данным, они не имеют никакого отношения к Джомардидзе. Конечно, мы займемся работой в этом направлении. Ведь теперь ясно: Чкония и Джомардидзе искали медика.
      - В справке говорится о пристрастии Джомардидзе к наркотикам, - заметил я.
      - Правильно. Плюс возможные контактные линзы. Достать такие линзы без помощи медика чрезвычайно сложно. К тому же человеку в бегах. Похоже, что Чкония и Джомардидзе как-то связаны с врачом, возможно, работающим в пароходстве. Но они не знали, где его искать! Установить же его личность им было необходимо, настолько необходимо, что Джомардидзе пошел даже на кражу пропуска. Что скажете, Георгий Ираклиевич, по поводу имени?
      - Думаю, что Сергей Петрович - псевдоним. Для конспирации.
      - Скорее всего. Если так - задача осложняется. Но не настолько, чтобы опускать руки. Со слов Парулавы, я понял: одному из ваших свидетелей Чкония говорил о преступной группе.
      - Говорил. А также о крупном деле, которое эта группа хочет "провернуть" с иностранцами.
      - Крупное дело... Допустим, незаконная продажа ценной вещи с последующим вывозом. - Бочаров тронул лежащее перед ним джвари: - Этой?
      Насчет вывоза ценной вещи я был согласен. Но думал все же о другом. Бочаров заметил это и спросил:
      - Георгий Ираклиевич, вас что-то смущает?
      - Показания Кайшаури. Женщины, в доме которой был убит Чкония.
      - А что такое?
      - По словам Кайшаури, перед тем, как выйти из ее квартиры, Чкония, отвернувшись, спрятал какую-то вещь. Это было ночью, сразу после звонка Тенгиза - предположительно Джомардидзе. Эту вещь Чкония достал из небольшого черного футляра. Кайшаури ясно видела: вещь, которую Чкония достал из футляра, он положил в верхний карман рубашки. При обыске убитого оба верхних кармана рубашки были пусты. Единственное, что нашли, ключи от машины.
      - Говорите, он достал эту вещь из черного футляра? - поинтересовался Телецкий. - Этот футляр новый?
      - Да. Он остался в квартире и был приобщен к делу.
      Бочаров посмотрел на Телецкого:
      - Эдуард Алексеевич, подскажите: что могло быть в этом футляре?
      - Судя по джвари, скорее всего, еще одно ювелирное изделие. Хорошо, что футляр новый. У известных ювелиров есть правило: вместе с ювелирным изделием делать и футляр к нему. Это, так сказать, знак фирмы. Если футляр сделан недавно, не исключено, что нам удастся определить мастера. По почерку. У любого изделия есть специфические отличия, зависящие от манеры отделки, качества материалов и так далее. Особенно, если футляр делал хороший ювелир. Поскольку таких ювелиров у нас немного, искать будет легче.
      - Вы считаете, это было новое ювелирное изделие? - спросил Бочаров.
      - Нет, Константин Никифорович, я так не считаю. Известные ювелиры в наше время почти не работают над новыми изделиями. Почти наверняка это было что-то антикварное, нуждающееся в реставрации. Изделию придавали товарный вид. А вот что хранилось в футляре? Георгий Ираклиевич, сможете набросать на бумаге эскиз футляра в натуральную величину?
      Я взял лист бумаги, нарисовал футляр, объяснил, какой он изнутри.
      Подполковник Телецкий долго не раздумывал, тут же сказал:
      - Думаю, это был перстень. Но довольно объемный - судя по размеру футляра.
      - Похоже на истину, - сказал Бочаров. - Осталась только самая малость найти его.
      Парулава чуть кашлянул, посмотрел на меня. Я понял - напоминает о Церетели. Поймав взгляд Парулавы, Бочаров спросил:
      - Джансуг Гиевич, вы что-то хотите сказать?
      - Вообще-то, да. Я вам вчера докладывал о Церетели.
      - Этот тбилисский "кит"... Что-нибудь новое?
      - Нет. Но у меня назначено с ним свидание.
      - Помню-помню. В ресторане "Грузия". Он ведь обещал привести специалиста по джвари?
      - Обещал.
      Бочаров посмотрел на Телецкого:
      - Вы ведь Церетели знаете?
      - Отлично знаю. В свое время был подающим надежды молодым ученым. Потом, увы, употребил знания во вред.
      - Как вы думаете, зачем он приехал в Батуми? - поинтересовался я. Может быть, по делу?
      - Судя по рассказу Парулавы, вряд ли. Насколько я знаю, Церетели постоянно приезжает сюда. Отдохнуть, развеяться. Тут все рядом - Цихисдзири, Кобулети. Останавливается он только в "Грузии". Насчет же дела... Ну, если что-то подвернется, Гуля может и подцепить. Не упустит.
      - Например, наше джвари, - сказал Бочаров.
      Телецкий повел бровями:
      - Боюсь, Церетели нашим джвари не заинтересуется.
      - Почему? Он же видит, что это за вещь.
      - Поэтому и не заинтересуется. Церетели хитер, как старый лис. Нюх у него отменный. Если же клюнет, никогда не будет покупать джвари сам - только через подставное лицо, да и то не сразу, а постепенно. Так сказать, поэтапно.
      Поразмыслив, Бочаров спросил:
      - Насколько я понял, если мы начнем ловить Церетели на джвари, это будет долгая песня. Так, Эдуард Алексеевич?
      - Боюсь, что так.
      Еще подумав, полковник повернулся:
      - Джансуг Гиевич, во сколько у вас с ним свидание?
      - В девять вечера.
      Бочаров перевел взгляд на меня:
      - Осталось полтора часа. Думаю, на это свидание надо все-таки пойти. И вам тоже, Георгий Ираклиевич! Учитывая рекомендации Эдуарда Алексеевича, ловить Церетели на джвари мы сейчас не будем. Поймаем со временем на чем-нибудь другом. Но выжать из него максимум информации по делу Чкония наш святой долг. В Батуми вас обоих не знают. Джансуг Гиевич местом в ресторане обеспечен. Что касается вас, Георгий Ираклиевич... На случай, если сначала вы будете действовать отдельно...
      - Иначе просто не получится.
      - Тогда так. Если сами не пройдете, обратитесь к метрдотелю. Скажите, что от Константина Никифоровича. А я ему позвоню.
      - Спасибо.
      Поправив очки, Телецкий посмотрел на меня:
      - Может быть, нужны еще какие-то сведения, Георгий Ираклиевич?
      Я прикинул: поможет ли мне какая-то дополнительная информация о Церетели? Вообще-то нам с Парулавой нужно узнать у Гули следующее: какой крупный антикварный перстень большой ценности может сейчас в СССР находиться "в свободном обращении", "плавать", как говорят спекулянты. Добиться такой информации от Церетели реально. На наше джвари Гуля при всей своей осторожности все-таки клюнул. Значит, нам с Джансугом надо лишь покрепче его прихватить. Вряд ли, только что отбыв наказание, Церетели снова захочет иметь дело с ОБХСС.
      Телецкий ободряюще улыбнулся:
      - Не стесняйтесь, Георгий Ираклиевич. Чем можем - поможем.
      - Эдуард Алексеевич, не мешало бы знать о связях Церетели с батумскими "китами".
      Телецкий снял очки, протер платком, снова надел:
      - Увы, Георгий Ираклиевич, таких связей нет.
      - Совсем нет?
      - Совсем. Я ведь говорил: Церетели чрезвычайно осторожен.
      - И он никого из них здесь не знает?
      - Ну что вы! Наоборот. Он знает всех. И его все знают. Больше того боятся, заискивают перед ним. Он же лишь изредка может снизойти поздороваться, пригласить за столик. И все. На этом знакомство заканчивается. Все дела - только через подставных лиц.
      - Тяжелый вариант. Не подкопаешься.
      - Тяжелый. Но одну связь я вам все-таки назову. Правда, ее так называть неверно. Если точнее, то это антисвязь.
      - Почему же? Какие-то счеты?
      - Верно. Этот человек - Мария Несторовна Замтарадзе. Церетели уже давно с нею в смертельной ссоре. Думаю, в свое время они что-то не поделили.
      Мария Несторовна Замтарадзе... Имя показалось мне знакомым. Нет, определенно я где-то его встречал, но где? Пытаясь вспомнить, спросил:
      - Замтарадзе тоже из "китов"?
      - Им был ее муж. Но эта Замтарадзе - особая женщина. Умная, красивая, даже сейчас, когда ей за сорок. Почти уверен: на все дела своего мужа вдохновляла она - он был только исполнителем. Когда Кукури Замтарадзе "сгорел", выяснилось: за три дня до этого были оформлены развод и раздел имущества. Показаний на Марию Несторовну не было, так что она осталась в стороне, ушла от конфискации, сохранив все нажитые с мужем ценности.
      Вдруг я вспомнил, где встречал имя Замтарадзе: в записной книжке Чкония.
      - Мария Несторовна женщина скрытная, - добавил Телецкий. - Вряд ли вы от нее что-то узнаете. И все же запишите ее телефон и адрес. На всякий случай.
      - Кажется, не нужно. - Достав из кармана записную книжку Чкония, я раскрыл ее на букве "З". Память не подвела. На листке под записью "Замтарадзе Мария Несторовна" имелся и адрес, и телефон.
      Глянув, Телецкий кивнул:
      - Выходит, я прав: от дел Мария Несторовна еще не отошла, иногда балуется. Тем лучше, эта запись - наш козырь.
      - В разговоре с Церетели или с Замтарадзе я могу ссылаться на вас?
      - Пожалуйста.
      Аргумент для откровенности
      Первым к двери бара-варьете в ресторане "Грузия" подошел Джансуг. Чуть ее приоткрыв, оглядел зал, незаметно мне кивнул, мол, Гуля на месте, и исчез за дверью.
      Выждав минуты три, вошел в бар и я. Зал был переполнен. Ко мне тут же приблизился метрдотель:
      - Извините, мест нет. Если, конечно, вы без заказа...
      - Я от Константина Никифоровича...
      - Тогда другое дело.
      - Пожалуйста, не смотрите в правый угол, - попросил я метрдотеля. - Мне нужно ненадолго сесть там около столика на двоих. Желательно, не привлекая внимания.
      Метрдотель помедлил лишь самую малость. По виду, он был человеком опытным, не теряющимся ни в какой обстановке.
      - Хорошо. Там рядом есть столик на четверых. Две дамы и два мужчины. Я подсажу вас к ним. Устраивает?
      За столиком сидели две женщины в вечерних туалетах и два солидных мужчины. По цветам в вазе можно было понять: четверка отмечает какое-то событие. Что ж, вариант меня устраивал, особенно, если повезет и Церетели примет меня за человека из этой компании, не насторожится раньше времени. Впрочем, такое везение можно и организовать. На этот случай есть несколько приемов.
      - Вполне устраивает, - ответил я метрдотелю. - Если они не против...
      - Я их очень попрошу. Предупрежу, что вы ненадолго.
      - Скажите еще, что у меня сегодня день рождения. Хорошо? И поставьте всем две бутылки шампанского и фруктов. А мне "Боржоми".
      - Сделаем.
      Через четверть минуты метрдотель был у намеченного столика. Пригнувшись, что-то шепнул одному из мужчин. Тот посмотрел в мою сторону, и я тут же поднял руку, помахал. Метрдотель снова что-то зашептал. Мужчина, улыбнувшись, помахал в ответ. Я подошел к столику, сел на подставленный стул. Кажется, Церетели не обратил на мое появление особого внимания. Пока я шел в их сторону, заметил: он что-то не спеша говорит Парулаве. В момент, когда я садился, Церетели замолчал. Официант поставил на стол шампанское и фрукты, передо мной - бокал и бутылку "Боржоми". Я услышал: Церетели два раза повторил слово "расчет". "Хорошо, договорились", - ответил Парулава.
      Одна из женщин за моим столиком приветливо улыбнулась:
      - Мы слышали, у вас сегодня день рождения?
      - Да... Так уж получилось. Не обращайте на меня внимания. Извините, что отвлек вас от варьете.
      Женщина и ее соседи повернулись к выступающему на сцене ансамблю. Краем глаза я увидел: Парулава осторожно тронул салфетку. Это сигнал. Тут же, шепнув сидящему рядом мужчине: "Извините", я переместился вместе со стулом к столику на двоих. Как ни коротко было это перемещение, Церетели успел что-то быстро спрятать в карман пиджака. На меня он посмотрел спокойно. Как мне показалось, все просчитал в уме.
      Я улыбнулся:
      - Давид Сардионович, извините, можно ненадолго к вам?
      Гуля перевел испытующий взгляд на Парулаву, опять на меня:
      - Простите, мы вас не приглашали.
      - Разрешите представиться: майор милиции Квишиладзе Георгий Ираклиевич. А вы, насколько я знаю, - Церетели Давид Сардионович?
      - Может, и так. Только не понимаю, зачем вам портить мне вечер. Какие у вас на это основания. Может быть, я кого-то обокрал, убил, расчленил? Объясните, Георгий Ираклиевич. Я правильно вас называю?
      - Правильно, Давид Сардионович. Только давайте не будем сгущать краски. Вы никого не убили, не расчленили. Но попытку к совершению преступления вы все-таки предприняли.
      - Попытку? Что за ерунда.
      - Что у вас в правом кармане пиджака?
      Испытующе посмотрев на меня, Церетели не спеша полез в карман, достал джвари, положил на стол. Невозмутимо спросил:
      - Вы это имеете в виду?
      - Да.
      Гуля иронично посмотрел на Джансуга:
      - А я хотел было представить вам своего друга Джансуга. Но оказывается, он еще и ваш друг.
      - Давид Сардионович, давайте не будем пикироваться. С вашей стороны действительно была предпринята попытка нарушить статью восемьдесят девятую уголовного кодекса республики. Вы специалист и не могли не знать, что представляет из себя джвари.
      Церетели протестующе поднял руку:
      - Вы правы, пикироваться не стоит. Но, Георгий Ираклиевич, вы же юрист, если майор милиции. Джансуг, разве я собирался покупать у тебя эту штуку? Если ты честный человек, должен сказать.
      Парулава усмехнулся:
      - Давид Сардионович, не нужно давить на мою психику. Вы еще вчера заинтересовались джвари, предложили устроить специалиста. Сегодня уговорили меня отдать джвари для консультации. Хотели дать под него залог, пять тысяч рублей.
      - Я дал залог?
      - Предложили. Этого достаточно.
      - Где доказательства?
      - Стоп! - Я поднял руку. - Давид Сардионович, забудем юридические тонкости. Хорошо? Давайте просто поговорим. Нам нужна ваша помощь.
      - Помощь... - Церетели взял бокал, пригубил. - Моя помощь, Георгий Ираклиевич, стоит дорого.
      - Согласен. Но наша помощь тоже стоит дорого.
      Церетели сдержанно улыбнулся:
      - Аргумент железный. Хорошо, слушаю.
      Телефона Церетели в записной книжке Чкония не было. Но поскольку Гуля, конечно же, знает всех и вся, я решил задать вопрос "с миной":
      - Давид Сардионович, с кем вы встречались, когда в последний раз были в Галиси?
      Достав из кармана пачку английских сигарет, он задумчиво повертел ее в руках:
      - Последний раз в Галиси... Сначала объясните, что такое Галиси?
      - Город. Районный центр.
      - Районный центр. Из таких городов я после "отдыха"* был только в Поти. Если Поти - районный центр. О Галиси первый раз слышу.
      ______________
      * После отдыха (жарг.) - после отбытия наказания в исправительно-трудовой колонии.
      Похоже, Церетели не хитрил. Я достал из кармана и положил перед ним фотографию Чкония:
      - Джансугу показалось, вы знали Виктора Чкония, по кличке Кэп. Вот этого. Это так?
      Церетели изучил фотографию. Протянул пачку сигарет поочередно мне и Парулаве. Мы отказались. Щелкнув зажигалкой, он прикурил, затянулся:
      - Так. Я его знал. Шустрый юноша, довольно часто мелькал перед глазами.
      - Где?
      - И в Тбилиси, и в Батуми.
      - Может быть, где-то еще?
      - Да нет, больше нигде. В Тбилиси пару раз предлагал свои услуги.
      - Где это происходило?
      - Обычно я сижу в "Калахури", там и происходило. Я, естественно, от его услуг отказался. После "отдыха" хочу только одного - тихой жизни. Но этот юноша мелькал. Он что-нибудь натворил?
      Я спрятал снимок:
      - Больше ничего не натворит. Его убили.
      Церетели огорченно качнул головой:
      - Старая истина: деньги до добра не доводят. Жаль юношу.
      - Давид Сардионович, вы слышали об этом убийстве до нашего разговора?
      - Георгий Ираклиевич, - сказал Церетели с упреком, - разве я похож на человека, который может об этом знать? Услышал от вас. Здесь я ничем не могу помочь. Небольшое недоразумение с валютой у меня было, не спорю. Но я ведь и заплатил за него. Теперь я не занимаюсь никакими делами. Ваше джвари, не скрою, меня заинтересовало, но только как специалиста. Думаю, никаких претензий со стороны милиции по этому поводу не может быть. Что до Чкония я никогда и ничем не был с ним связан.
      - Давид Сардионович, еще одна просьба. Вспомните, вы не слышали о некоей "плавающей" солидной вещи, хранящейся в черном замшевом футляре примерно такого размера... - Я показал. - Скорее всего, это перстень, причем довольно крупный.
      Гуля затянулся, но размышлял недолго.
      - Вообще-то, Георгий Ираклиевич, мне туда не сообщали, что здесь "плавает". Связи не было. А потом, что значит в вашем понятии солидная вещь? Тысяч на десять?
      - Побольше. Предполагаю, тысяч на сто.
      - Нет. О вещи на такую сумму я не мог слышать. Я еще нужен?
      - Еще один-два вопроса. Среди ваших знакомых или знакомых ваших знакомых нет ли вот этого человека? - Я положил на стол фотографию Джомардидзе. - Его могут звать по-разному. К примеру, Тенгиз. Подойдет также Омари Бухутиевич, Мурман Давидович, Сулико Зазаевич, Анвар Георгиевич. Клички - Бугор и Абас. Никогда не видели такого? Может быть, слышали?
      Глянув на довольно некачественное изображение Джомардидзе, Церетели осторожно отодвинул снимок в мою сторону:
      - Нет. Не видел, не слышал. Это типично не мой человек. - Тяжело вздохнул. - Георгий Ираклиевич, может быть, хватит? Отпустите меня? Честно говоря, я устал.
      - Все. Последний вопрос: вы никогда не слышали о некоем Малхазе?
      - Малхаз? Нет, не слышал. Простите, Георгии Ираклиевич, я опаздываю. Сказав это, Церетели встал и исчез. Кажется, вопрос застал его врасплох.
      Мы с Джансугом почти одновременно посмотрели на часы. Половина десятого...
      Покинув бар, позвонили Телецкому. Выслушав меня, Эдуард Алексеевич довольно долго молчал. Наконец сказал:
      - Знаете что, Георгий Ираклиевич, позвоните-ка Замтарадзе. Прямо сейчас. Поедете - купите цветы. И не скупитесь. Приедете с цветами - будете приняты по высшему разряду.
      Визит
      В гости, как и посоветовал Телецкий, мы поехали с цветами. С помощью метрдотеля удалось достать прекрасный букет.
      Жила Замтарадзе в центре, в солидном особняке. Насколько я понял, этот особняк достался ей от мужа при разделе имущества. Выйдя из машины, мы с Джансугом остановились у глухих ворот. От них в обе стороны тянулась металлическая ограда. Джансуг позвонил. Послышались шаги. Поднялась закрывающая глазок заслонка, девичий голос спросил:
      - Батоно?
      - Меня зовут Квишиладзе, - сказал я. - К Марии Несторовне, по договоренности.
      - Минутку, батоно. - Глазок закрылся. Было слышно, как тот же девичий голос что-то спросил. Чуть погодя дверь в воротах приоткрылась. Девушка в черном платье и черной косынке кивнула в сторону дома:
      - Прошу, батоно. На второй этаж.
      Мы с Джансугом поднялись по лестнице. У высокой резной двери стояла, насколько я понял, сама Замтарадзе. Выглядела хозяйка дома так, как ее описал Телецкий: красивая, еще молодая. Одета была не по-домашнему и, видимо, не потому, что ждала нас, - просто привыкла всегда быть ослепительной.
      Несколько секунд хозяйка дома внимательно изучала меня и Джансуга.
      - Георгий Ираклиевич?
      - Я, Мария Несторовна. А это мой друг - Джансуг Гиевич.
      Протянул букет. Она взяла, искренне восхитилась:
      - Какие красивые цветы! Спасибо. Проходите, прошу. Вот сюда.
      Мы вошли в большую комнату, каждая вещь в которой была тщательно подобрана. На лице Замтарадзе витала легкая улыбка, губы вздрагивали, она как будто видела какой-то сон, от которого пыталась избавиться. Усадив нас на старинный диван, ненадолго занялась цветами. Принесла вазу с водой, поставила букет на стол, с видимым удовольствием поправила цветы. Потом посмотрела на нас:
      - Вы не голодны? Не стесняйтесь. Мы с племянницей быстро накроем стол. Это не сложно.
      - Спасибо, Мария Несторовна, мы только от стола, - поблагодарил я. - А потом, мы не хотим отнимать у вас много времени, уже поздно. Лучше сразу начать разговор.
      - Очень жаль, что отказываетесь, - огорчилась Замтарадзе. - Ну, а к разговору я готова. - Легко опустившись в глубокое кресло напротив, спросила: - Что вас интересует?
      - Вы знали Виктора Чкония? - сразу же задал я вопрос.
      - Чкония... Может быть. Сколько ему лет?
      - Двадцать четыре года. Вот, посмотрите. - Я положил на стол фотографию.
      Замтарадзе кивнула:
      - Знаю. Но, простите, на уровне прихожей. Он приносил книги, какие-то безделушки, вещи. Не более того.
      - А что вы о нем можете сказать?
      - Мальчик ловкий, цепкий. Своего не упустит, но таких сейчас много. Понимаете?
      - Понимаю. А как вы думаете, могла быть связана с Чкония какая-нибудь крупная вещь? Такая вещь, которая стоит от пятидесяти тысяч рублей и выше. По нашим данным, это перстень, хранился он в черном замшевом новом футляре. Примерно вот такого размера. - Я показал.
      Замтарадзе улыбнулась:
      - Эдуард Алексеевич разве вас не предупредил? Я никогда не занималась никакими вещами. Если что-то покупаю, то только для себя. Но это мелочи. Я понятия не имею, с чем крупным мог быть связан Чкония. Почему вы приехали ко мне?
      - Ваш телефон записан в телефонной книжке Чкония.
      - Вот в чем дело! Ну, я уже объяснила, насколько мы с ним были знакомы.
      - Видите ли, два дня назад Чкония был убит. Нам, естественно, приходится о нем спрашивать. У тех, кто его знал.
      Замтарадзе нахмурилась:
      - Жаль... Жаль мальчика. Я его почти не знала и все-таки грустно... Но добавить ничего не могу...
      - Как вы считаете, мог Чкония быть связан с "китами"?
      - Не могу сказать. Раньше такие работали только на подхвате. Но сейчас все перепуталось. Кто его знает.
      - Мы думаем, его убили из-за антикварного перстня. Если бы удалось узнать, что это за перстень, было бы легче найти убийцу.
      - Понимаю. Рада бы помочь, но крупных антикварных вещей в последние годы не вижу и даже о них не слышу. - Внимательно посмотрел на меня: Георгий Ираклиевич, вы упоминали по телефону Давида Сардионовича Церетели? Вы его знаете?
      - Да. Я только что с ним разговаривал.
      - Ну, так нужно было спросить у него.
      - Церетели сказал, что он этими делами больше не занимается и не интересуется.
      Замтарадзе встала, отошла к окну, слегка отодвинула рукой кружевную занавеску. Посмотрев недолго в темноту, взялась за шнур и сдвинула тяжелые ночные шторы. Вернувшись, опять села напротив. Подняла чуть сощуренные глаза, сказала тихо:
      - Врет. Он по-прежнему "кит". Один из крупнейших в Союзе. Он темнил.
      - Темнил? Но тогда очень уверенно. Все было вполне правдоподобно.
      Глаза Марии Несторовны еще чуть-чуть сузились. Она сказала:
      - Вспомните, не запнулся ли он на каком-нибудь вопросе?
      Я быстренько восстановил в памяти разговор с Церетели:
      - Запнулся. Когда мы спросили, знает ли он Малхаза.
      Несколько секунд лицо Замтарадзе оставалось бесстрастным. Потом на губах появилась все та же блуждающая улыбка.
      - Вы имеете в виду Малхаза Гогунаву?
      Гогунава... И эта фамилия, кажется, встречалась в записной книжке Чкония.
      - Он из Тбилиси? - спросил я.
      - Да.
      - Тогда его. Что вы о нем знаете?
      - О Малхазе Гогунаве?.. Малхаз Теймуразович Гогунава считается солидным коллекционером. Очень серьезный товарищ. Очень.
      - Это все?
      - Это очень много.
      - Он как-то связан с Церетели?
      - Примерно полгода назад, когда Гуля только что вышел, они не сошлись на какой-то вещи. Гуля хотел купить, а Малхаз не отдал - кто-то предложил больше. Слышала, что Гуля крепко обозлился, даже отомстить хотел, но вовремя одумался.
      - Что за вещь, Мария Несторовна?
      - Вот этого я не знаю. - Лицо Замтарадзе вдруг стало бесстрастным, улыбка холодной. - Разве я мало сказала?
      - У вас есть тбилисский телефон Гогунавы?
      - Я с ним не знакома настолько коротко.
      - Мог Гогунава быть как-то связан с Чкония?
      - Я не могла этого знать.
      - А мог ли Гогунава быть как-то связан с городком под названием Галиси?
      Замтарадзе вздохнула, тронула пальцами висок:
      - Георгий Ираклиевич, я никогда не слышала о Галиси! Простите, но я очень устала. И голова заболела. Честное слово. Я вас провожу.
      Замтарадзе сама проводила нас до ворот. Сдержанно попрощалась, осторожно закрыла за нами дверцу. Я тут же достал записную книжку Чкония. Все точно. В ней есть телефон Гогунавы.
      Признание
      Джансуг посмотрел на меня, заметил:
      - Батоно Георгий, кажется, у этой дамы действительно был серьезный конфликт с Гулей. Куда едем? В "Батуми"?
      - Да нет. В "Грузию".
      К гостинице мы подъехали около двенадцати. Поднялись в бар. Там Церетели не было. Спустились вниз, подошли к администратору. Парулава спросил:
      - В каком номере остановился Давид Сардионович Церетели?
      Девушка даже не стала смотреть журнал:
      - Церетели? Вообще-то он был в четыреста двадцать первом, но съехал. Я ему заказывала такси в аэропорт.
      - Спасибо.
      Джансуг понял меня без слов, и мы заспешили к машине.
      До аэропорта по пустому шоссе мы домчались минут за двадцать. Парулаву я тут же отправил к билетной кассе выяснить, выписан ли билет на имя Церетели, сам остановился в зале регистрации. Народу было немного, лишь у одной из стоек вился хвост. Чисто случайно я уловил в нем какое-то движение. Повернулся, когда из средней части очереди уже незаметно отделилась фигура. Это был Церетели. Теперь он с плащом через руку, с небольшой дорожной сумкой медленным шагом шел по залу. Исчез за дверью.
      Вернувшись, Джансуг сообщил:
      - Билет взят на ночной рейс.
      - Ты так эффектно шел к кассе, что Гуля вышел из очереди и скрылся. Его нужно, скорее всего, искать в туалете.
      - Давно он там?
      - Только что вошел. Зайди туда, но разговор не заводи. Только поздоровайся.
      Джансуг ушел. Ждать долго не пришлось. Минуты через три вернулся вместе с Церетели.
      Не выдержав, я сказал:
      - Давид Сардионович, вы так быстро вышли из очереди. Ведь идет регистрация. Неприятности с желудком?
      - Никаких неприятностей, просто приспичило.
      - Понятно, природа сильнее нас. Не хочу вас задерживать с отлетом. Ответьте сразу: какую вещь вы не поделили полгода назад с Гогунавой?
      Церетели нахмурился:
      - Не знаю, о чем вы говорите.
      - Если не сможете вспомнить сейчас, придется задержать вас на несколько часов. Закон это разрешает. И говорить в другом месте.
      Церетели достал платок. Вытер лицо. Я не сомневался - ему действительно стало жарко. Медленно убрал платок и сказал:
      - Вещь была, но я о ней только слышал, в руках не держал.
      - Что за вещь?
      - Перстень. С бриллиантом.
      - Перстень?
      - Да. Сведения о нем есть в каталоге Музея Грузии издания тысяча девятьсот двенадцатого года. "Перстень Саломеи". Подарок императора Александра Второго.
      - Этот перстень у Гогунавы?
      - Был у него тогда. С тех пор я ничего не слышал ни о перстне, ни о самом Малхазе.
      - Точно?
      - Точно.
      Прежде чем отъехать от аэропорта, мы некоторое время сидели молча. Наконец Парулава спросил: