Условия договора

      - Странный перепад. Заграница и Батуми.
      - Батоно Георгий, ничего странного. У нас ведь порт загранплавания. Церуссит распространен за границей, но попадает и к нам. Свою копию, кстати, я тоже делал из церуссита. Но это действительно была копия...
      Назначение встреч
      Прилетев на следующий день в Тбилиси утренним самолетом, я первым делом встретился с Манучаром Окруашвили. Он был лет на семь моложе меня, слыл в МВД Грузии специалистом по антиквариату.
      Окруашвили был краток. К тому, что я услышал от Парулавы, его рассказ, в принципе, ничего не добавил. После того как он закончил, я достал два перстня.
      Манучар искренне восхитился:
      - Есть еще у нас умельцы! Где брал?
      - Сначала посмотри.
      Изучив оба, подытожил:
      - Интересные цацки. Похожи на подлинник, одна к одной. Особенно этот. Он тронул перстень из сфалерита.
      - А теперь глянь вот на это. - Я положил на стол ключ. - Ничего не напоминает?
      - Напоминает. Похож на вчерашний, от сейфа Дадиани. Провел пальцем по бородке. - Да, точно такой же. - Посмотрел на меня, пошутил: - Ты выглядишь так, будто выиграл "Волгу".
      - Больше. Как у тебя сегодняшний день?
      - Ты лучше скажи, что надо.
      Я показал на сфалеритовый перстень:
      - Знаешь, как называется камень?
      - Шеелит или сфалерит. Они похожи.
      - Это сфалерит. По сведениям мастера, эта копия изготовлена из сфалерита, ходившего в Тбилиси весной прошлого года. И посмотри вот это. - Я выложил три фотографии. - Знаешь кого-нибудь?
      Окруашвили тронул снимок Джомардидзе:
      - Бугор. Объявлен во всесоюзный розыск. - Перенес пальцы на фотографию Гогунавы, поднял на меня глаза: - Знакомое лицо. Мелькало в Тбилиси. Кажется, видел его с "китами". Кто это?
      - Малхаз Гогунава, тбилисец, научный работник. Недавно убит в Галиси. Я кивнул на снимок Челидзе. - А этого никогда не видел?
      Манучар уверенно качнул головой:
      - Нет. Первый раз вижу.
      - Это Шалва Челидзе, батумский врач, работал в пароходстве. Он и Джомардидзе арестованы. Гогунава, как я уже сказал, убит. Копию перстня из сфалерита мог заказать кто-то из этой тройки. Попробуй узнать кто. А также когда и у кого. Попробуешь?
      - Что с тобой сделаешь... Попробую. Где тебя искать?
      - Свяжемся через дежурку. Если будет что-то важное, оставь записку. У тебя есть рабочий телефон Дадиани?
      Манучар повернул ко мне перекидной календарь, пододвинул телефон:
      - Вот номер его кабинета в больнице. У тебя много звонков?
      - Пока два.
      - Звони, а я пойду. Иначе не управлюсь с твоим заданием. Будешь уходить, запри дверь. Ключ оставь в дежурке.
      - Договорились.
      Забрав сфалеритовый перстень и четыре фотографии - к трем первым я добавил еще снимок Виктора Чкония, - Окруашвили ушел. Я же набрал номер Дадиани. Голос у него оказался приятный, спокойный. На просьбу встретиться он охотно согласился. Мы договорились, что я подъеду в больницу через час. Поблагодарив, я нажал на рычаг и тут же набрал другой номер - номер Ларисы Гогунавы. Признаться, я связывал б этим звонком особые надежды.
      Трубку не снимали долго. Наконец в мембране щелкнуло, уже знакомый мне женский голос сказал:
      - Вас слушают.
      - Доброе утро. Лариса?
      - Лариса. Кто это? - Нотки, с которыми прозвучал вопрос, ничего хорошего не обещали. Выговор явно московский. Впрочем, это я заметил еще в первый раз, когда звонил из Батуми. О том, что Лариса Гогунава, до замужества Князева, - из Москвы, я узнал по телефону от тбилисцев еще в день смерти Гогунавы. Как и остальное: что Лариса моложе мужа на пятнадцать лет, ей двадцать шесть, детей нет, числится домохозяйкой. Но на этом мои сведения о ней кончались.
      На вопрос Ларисы, кто звонит, я ответил:
      - С вами говорит майор милиции Георгий Ираклиевич Квишиладзе. Мы с вами уже разговаривали.
      - Что-то не помню. Когда?
      - Я звонил вам из Батуми. Простите, что напоминаю, но это было в день смерти вашего мужа.
      - В день смерти мужа?
      - Да. Правда, я тогда еще не знал, что он погиб.
      Наступила тишина. Паузу не прерывало даже дыхание. Наконец Лариса спросила:
      - И чем же я обязана вашему звонку? Георгий... Простите?
      - Ираклиевич.
      - Георгий Ираклиевич? Что от меня еще нужно милиции?
      После смерти Гогунавы стало ясно, что он был "китом". Об этом говорила насыщенная антиквариатом обстановка в его квартире, счета на нескольких сберегательных книжках. Теперь все это перешло по наследству к Ларисе. На вопрос о "Перстне Саломеи" Лариса ответила, что никогда о нем не слышала. Могло быть и так. В такие дела жен чаще всего не посвящают. Поэтому я, как можно миролюбивее, сказал:
      - Лариса, мне очень нужно с вами поговорить. Очень.
      - Но о чем нам говорить? Все, что я могла сказать милиции, я уже сказала. Добавить мне совершенно нечего. Совершенно.
      - Верю. Зато мне есть что добавить.
      - Подробности о смерти мужа? Зачем они мне? Он погиб, и остальное теперь уже не имеет значения.
      - Напрасно вы так считаете. Кстати, я работаю заместителем начальника милиции Галиси. В последние дни стали известны факты, которые меняют все в корне.
      - Что же может измениться в корне?
      - Сказать об этом по телефону не могу. Но думаю, вам нужно это знать. Если, конечно, вы дорожите памятью мужа.
      После долгой паузы послышался тихий вздох.
      - Хорошо, давайте поговорим. Только где и когда?
      - Где удобнее вам. Я буду занят еще часа два. В четыре вы будете свободны?
      - Да.
      - Отлично. А место вы назначайте.
      - Вы знаете мой адрес?
      - Знаю.
      - Тогда приезжайте ко мне.
      - Договорились. - Я положил трубку и отправился к заведующему отделением детской больницы Вахтангу Дадиани.
      Амулет
      Как только я вошел в кабинет, его хозяин встал мне навстречу. Пожал руку, пригласил сесть в кресло. Вахтанг Дадиани был высок, статен, красив. Взгляд его был открытым, движения - спокойными и уверенными. Конечно, я мог ошибиться, но мне показалось: врать и хитрить этот человек не умеет. Времени у меня до следующей встречи оставалось не очень много, и я сразу протянул Дадиани три фотографии: Джомардидзе, Гогунавы и Челидзе.
      - Батоно Вахтанг, посмотрите: нет ли среди этих людей ваших знакомых?
      - Давайте...
      Изучив фотографии, Дадиани отложил в сторону фото Джомардидзе и Гогунавы. В руках у него остался снимок Челидзе. Сказал:
      - Тех двоих я не знаю, а это мой хороший знакомый Шалва Челидзе.
      Я предполагал, что Дадиани и Челидзе могут знать друг друга, но на столь близкие отношения не рассчитывал. Спросил:
      - Вы давно знакомы?
      - Лет пятнадцать. Челидзе проходил у меня практику. С тех пор дружим. Шалву очень любила мама. Это очень обязательный, порядочный, предупредительный человек. Мы его считаем почти родственником.
      - Вы часто встречаетесь?
      - Довольно часто. Приезжая в Тбилиси, Шалва останавливается у нас. Когда я, жена или сын бываем в Батуми - мы живем у него.
      - Когда вы видели Челидзе последний раз?
      - Последний раз... - По лицу Дадиани пробежала легкая тень. - Простите, батоно Георгий, с ним что-нибудь случилось?
      - Батоно Вахтанг, мы об этом еще поговорим. Мне хотелось бы знать, когда вы видели Челидзе последний раз?
      - Месяца два назад, - почему-то отвел глаза Дадиани. - Шалва был в Тбилиси по делам.
      - Остановился у вас?
      - На этот раз нет. Кажется, он вообще был один день.
      - Попробуйте вспомнить, когда Челидзе последний раз останавливался у вас.
      Дадиани настороженно посмотрел на меня. И все же взгляд оставался дружеским. Мягко спросил:
      - Батоно Георгий, разрешите мне поинтересоваться: с чем связаны подобные вопросы? Шалва Челидзе - мой друг. И мне интересно, почему вы пришли ко мне.
      - Батоно Вахтанг, мой интерес связан с "Перстнем Саломеи". Который, как я знаю, хранится в вашем домашнем сейфе.
      Дадиани облегченно улыбнулся:
      - С "Перстнем Саломеи" все в порядке. Вчера приезжали ваши люди с экспертом. Мы проверили и сейф, и перстень. Сегодня утром я опять открывал сейф - перстень на месте. С ним все в порядке. Не беспокойтесь.
      - Сейчас я о нем не беспокоюсь, батоно Вахтанг. И все же, прошу вас, вспомните, когда Челидзе останавливался у вас последний раз?
      Дадиани усмехнулся:
      - Прошлым летом, в августе. Тогда Шалва Челидзе переночевал у нас одну ночь. В июле тоже одну ночь.
      - А бывало, что Челидзе останавливался у вас надолго?
      - Надолго? Конечно, бывало.
      - А было такое в прошлом году?
      - Было. Весной.
      Интересно. "Недорогой сфалерит" появился в Тбилиси как раз весной прошлого года.
      - В прошлом году? Весной?
      - Да. Жена уехала к сыну. Ну, а мама... Мама к тому времени была уже плоха. Я решил свозить ее на месяц в Цхалтубо. Шалва как раз помог с путевками. У него же были дела в Тбилиси. Я предложил ему пожить у нас.
      - Он жил у вас целый месяц?
      - Да, почти. Мы и раньше оставляли Шалве квартиру. Так же как и он нам - дом в Батуми.
      - Когда вы вернулись, Челидзе все еще жил в вашей квартире?
      - Да. Он нас встретил, привез домой к накрытому столу.
      - А "Перстень Саломеи"? Он был на месте?
      - Конечно. Мама первым делом попросила показать ей его. Она относилась к нему особо. Считала, что он охраняет нашу семью от несчастий.
      - Вы показали ей перстень?
      - Показал. Она всегда любила смотреть на него. И в тот раз смотрела особенно долго.
      - А потом?
      Дадиани посмотрел на меня с некоторой иронией:
      - Потом я спрятал перстень в сейф. Запер сейф на ключ. Ключ положил в карман.
      - Ключ у вас один?
      - Один. Раньше было два, но, когда мы поставили "Перстень Саломеи" на учет государства, один ключ мама отдала в Музей искусств Грузии.
      - Вы всегда носите ключ от сейфа с собой?
      - Всегда. Раньше же его всегда носила с собой мама. Она была немного суеверна, считала этот ключ чем-то вроде амулета.
      - Когда вы вернулись из Цхалтубо, Челидзе сразу уехал?
      - Не сразу. Побыл с нами еще дня два. - Дадиани нахмурился: - Видите ли... После приезда маму в этот же день пришлось положить в больницу. Через неделю она умерла...
      - Простите, батоно Вахтанг, - извинился я.
      Дадиани грустно улыбнулся:
      - Вы здесь ни при чем. Ваши вопросы, наверно, не случайны. Зря не стали бы задавать.
      - Не стал бы, - подтвердил я и попросил: - Вспомните еще одно, батоно Вахтанг: может быть, вы давали кому-нибудь ключи от сейфа? Совсем ненадолго.
      - Нет. Этот ключ я всегда ношу с собой. - Дадиани вытащил из кармана пиджака связку ключей. Положил на стол, отделив один: - Вот он.
      Ключ от сейфа можно было отличить сразу. Темный, старинной формы, он резко выделялся среди других. Круглая рукоятка, продолговатый стержень, бородка со сложной системой выемок и зубчиков. Такой же ключ, только из современного металла, лежал у меня в кармане. Я вытащил его, положил рядом.
      Дадиани посмотрел удивленно:
      - Откуда это у вас?
      - Этот ключ был найден в доме Шалвы Челидзе, в тайнике. Остается понять, как Челидзе удалось сделать слепок.
      Дадиани хотел что-то спросить, но передумал. Некоторое время молча разглядывал ключ-двойник.
      - Слепок?
      - Да, батоно Вахтанг. Слепок.
      Мой собеседник встал, подошел к окну. Побарабанил пальцами по стеклу. Вернулся, сел:
      - Он сделал слепок... Ну что ж, тогда скажу. Десять дней назад Шалва Челидзе приезжал ко мне. Я что-то почувствовал. Но я не мог даже предположить, что дело в этом.
      - Вы говорите, десять дней назад?
      - Десять дней назад. Переночевал. Уехал на следующий день вечером. О приезде просил никому не говорить.
      - Почему?
      - Сказал, что на днях уходит в загранплавание и, если кто-то узнает об отлучке, будут неприятности. Поэтому я сначала и не сообщил вам об этом. Не хотел подводить...
      Дадиани, занятый своими мыслями, машинально взял канцелярскую скрепку, принялся ее раскручивать, раскрутив, бросил проволоку в пепельницу. Она слегка звякнула.
      - Батоно Георгий, что все-таки с Челидзе?
      - Челидзе арестован.
      - Были серьезные основания?
      - Достаточно серьезные. Он подозревается в нескольких особо опасных преступлениях.
      Я встал:
      - Спасибо, батоно Вахтанг. Ваш рассказ многое прояснил.
      Проводив меня до двери, Дадиани удрученно сказал:
      - Не пойму только, зачем Шалве был нужен этот ключ. Ведь "Перстень Саломеи" в полной сохранности.
      - Мне тоже хотелось бы это понять.
      Откровение
      Лариса Гогунава жила в центре, в старом тбилисском доме. Поднявшись на второй этаж, я позвонил в резную деревянную дверь. Через минуту дверь открылась. На меня изучающе смотрела красивая молодая женщина со светлыми волосами и большими серыми глазами. Она была в простом на вид платье и легких домашних туфлях. Спросила спокойно:
      - Георгий Ираклиевич?
      - Он самый.
      - Пожалуйста, проходите.
      Обстановка в гостиной производила впечатление: все здесь казалось ажурно-воздушным, будто просвечивающим, никакой тяжести, громоздкости.
      Лариса кивнула на одну из дверей:
      - Давайте пройдем в кабинет. Вот сюда.
      В кабинете Лариса предложила мне место за письменным столом, сама села возле в кресло.
      Я осторожно положил на край старинного стола свой дипломат. В нем лежали мои основные козыри - документы и вещественные доказательства, тщательно подобранные в Батуми. Первым делом достал копию "Перстня Саломеи".
      Лариса даже бровью не повела.
      - Лариса, вам знакомо это изделие? - задал я вопрос как можно более миролюбивым тоном. Поскольку она сразу посмотрела на меня неприязненным взглядом, добавил: - Может быть, вы о нем слышали?
      Лариса встала, отошла к окну, тронула стоящие в вазе свежие розы. Резко повернулась:
      - Милиция уже спрашивала меня об этом перстне. Мне показывали его фотографию. Я сказала, что никогда эту вещь не видела, ничего о ней не слышала. Вы спрашиваете о перстне снова. Почему?
      - Мне сказали, этот перстень был у вашего мужа.
      - Кто же такое мог сказать?
      - Давид Сардионович Церетели. Вы его знаете?
      Лицо Ларисы стало скучным. Она отвела глаза куда-то на стену:
      - Слышала о нем. Что дальше? Я должна доложить о всех своих знакомых?
      Я проследил за ее взглядом. Она смотрела на картину. На полотне был изображен парусник в штилевом море. Явно не хочет поддерживать разговор.
      - Лариса, я хочу одного: выяснить истину.
      - А я не хочу выяснять истину. Теперь не хочу.
      - Почему?
      - Неужели это надо объяснять? Разве непонятно?
      - Мне непонятно.
      - О, бог мой, Георгий Ираклиевич... У меня был муж. Я его любила. По-настоящему любила. Теперь его нет. И с этим ничего уже не поделаешь. Вы можете его вернуть? Не можете! Так о чем теперь говорить?
      Лариса снова стала смотреть на картину. Поскольку это был явный намек на конец разговора, мне пришлось сказать:
      - Лариса, это был не несчастный случай. Это было убийство. Умышленное, заранее обдуманное убийство.
      Лариса вернулась в кресло, долго смотрела на меня ничего не выражающим взглядом. Потом спросила:
      - Убийство?
      - Да. Вашего мужа убили. Поэтому я и пришел к вам.
      - Выходит, меня обманули? В вашей милиции?
      - Нет. Сначала считалось, что это несчастный случай. Но потом удалось установить другое.
      Достав из дипломата, я протянул Ларисе одну из бумаг:
      - Посмотрите. Это выписка из заключения судмедэксперта. Всю бумагу можно не читать, значение имеет лишь одна строчка.
      Я показал.
      Лариса стала читать, шевеля губами. Подняла глаза:
      - Следы металлизации серебром... Что это значит?
      - Это значит, одна из ран на голове вашего мужа образовалась от удара серебряным предметом. В машине вашего мужа были какие-нибудь серебряные детали?
      - Нет. По-моему, нет.
      - Верно. Мы тщательно обыскали машину, но никаких серебряных предметов и деталей не нашли. Вашего мужа сначала ударили сзади по голове серебряным предметом. Потом, убитого или оглушенного, посадили в машину, завели мотор и направили машину в пропасть.
      Лариса снова взяла у меня заключение. Посмотрела еще раз. Впрочем, вряд ли она видела, что читает. Сказала почти беззвучно:
      - Серебряным предметом... Каким?..
      Я достал из портфеля найденный у Джомардидзе кинжал, положил на стол:
      - Этот кинжал найден при задержании у особо опасного преступника, некоего Джомардидзе. По кличке Бугор. Никогда о таком не слышали?
      - Нет.
      - Пока все сходится на том, что вашего мужа ударили рукояткой именно этого кинжала.
      Лариса с ужасом посмотрела на кинжал, опустила голову. Я терпеливо ждал. Наконец она заговорила:
      - Простите, это все меняет. Если его убили... Если... - Встала с кресла. - Извините, я выйду. Я ничего не соображаю. Я должна побыть одна.
      Вышла. Я услышал ее нечеткие шаги по коридору. Ясно, она что-то знает о "Перстне Саломеи".
      Изучив все корешки книг на полках, я занялся было осмотром напольных часов, но раздались шаги. Войдя и сев в кресло, Лариса покосилась на все еще лежащие на столе кинжал и копию перстня:
      - Простите, что заставила вас ждать. Но вы должны понять. Все это очень неожиданно.
      - Я понимаю.
      - Люди, которые подозреваются в убийстве Малхаза, они... на свободе?
      - Нет, арестованы.
      - И сколько их?
      - Пока двое.
      - Кто это?
      - Одного я уже называл. Его зовут Омари Джомардидзе, он же Бугор. Второй - Шалва Челидзе. Он же известен как Сергей Петрович. Слышали о нем?
      - Сергей Петрович... Его рекомендовал Малхазу Витя Чкония. Малхаз говорил: Сергей Петрович - интеллигентный человек, с ним можно иметь дело, но я никогда его не видела и не знаю фамилии.
      Я выложил перед Ларисой фотографии Челидзе и Джомардидзе:
      - Посмотрите, может, кого-то из этих людей вы знаете?
      Склонившись над снимками, она покачала головой:
      - Нет. Я их не знаю.
      - Лариса, вы не предполагаете, из-за чего убили вашего мужа?
      - Я не предполагаю, я знаю из-за чего его убили. Из-за этого перстня.
      - Вы в этом уверены?
      - Да. Ведь Малхаз поехал в Галиси продавать его.
      - Кому он собирался его продать?
      - Сергею Петровичу.
      - Что, муж так и сказал, что едет в Галиси продать перстень Сергею Петровичу?
      - Нет, он об этом не говорил. Но договоренность с Сергеем Петровичем была. Мужа с ним познакомил Витя Чкония. Он живет в Галиси. Были и другие признаки, что муж возьмет перстень с собой.
      - Как вообще у вашего мужа появился этот перстень?
      - Как все появляется? Малхаз меня очень любил. Часто делал подарки. Прошлой осенью, в день рождения, подарил мне этот перстень. Сказал, что перстень мужской, но носит имя женщины - грузинской царевны, которой был подарен, чтобы она надела его на палец своему избраннику. Для меня этот подарок много значил.
      - Муж объяснил, где достал перстень?
      - Купил у какой-то старушки. Через Котика.
      - Вы его знаете?
      - Да. Это знакомый мужа. Довольно часто у нас появлялся. Такой... на подхвате.
      - Тбилисец?
      - Тбилисец. Его тут все знают. Он каждый вечер сидит или в "Аджаре", или в "Иверии".
      - Описать его сможете?
      - Конечно. Довольно высокий. Лет тридцати. Темноволосый, глаза карие. Одевается во все фирменное. Есть машина, бежевая восьмерка.
      - Фамилию, имя знаете?
      - Зовут Константин. А фамилия то ли Малагадзе, то ли Манагадзе.
      - Где работает?
      - Кажется, реставратором.
      - Про старушку муж что-нибудь говорил? Ту, у которой купил перстень.
      - Нет.
      - Телефон или адрес этого Котика у вас есть?
      - Телефон.
      Задавая следующий вопрос, я ожидал заминки.
      - Лариса, перстень, который вам подарил муж, был настоящим?
      Никакой заминки.
      - Вот же он. Разве сами не видите? Конечно, настоящий.
      - Если вы говорите об этом перстне, это копия. Я спрашиваю о перстне, который вам подарил муж. Может, тоже была копия?
      - Неужели вы думаете, Малхаз купил бы такой перстень не проверяя?
      - Вы хотите сказать, муж его проверил?
      - Конечно. У очень хорошего ювелира, нашего знакомого. Левана Самсоновича Глонти. Глонти подтвердил, что это старинный перстень.
      - Простите, Лариса, сколько ваш муж заплатил за этот перстень?
      Вздохнула:
      - Сто тысяч. Ну и... что-то там Котику. За услуги.
      - Почему же ваш муж решил продать перстень? Ведь это подарок?
      - Ну... как-то мы собрались в театр. Я надела вечернее платье, к которому очень подошел бы этот перстень. Я попросила Малхаза: надень... Но Малхаз вдруг говорит: надевать его при выходе в публичные места пока не стоит, надо подождать. Я как-то сразу к этому перстню охладела. Зачем он нужен, если его нельзя носить?
      - Значит, муж его так и не надевал?
      - Нет. Ну а весной Малхаз как-то приходит и говорит: "Лариса, у меня появился хороший покупатель на этот перстень. Продавать или нет?" Я сказала: "Конечно, продавай, раз ты не можешь им пользоваться".
      - Что значит хороший покупатель?
      - Ну, предложил хорошие деньги. Двести тысяч. И рекомендовал его Витя Чкония. Малхаз Вите доверял.
      - Этим покупателем был Сергей Петрович?
      - Да.
      - Муж говорил вам что-нибудь о нем?
      - Сказал только, что приличный человек, которому вполне можно доверять.
      - Почему же тогда вы уверены, что мужа убили из-за перстня?
      - Когда Малхаз уехал, я что-то предчувствовала. Интуиция, наверно. А потом... Дело в том, что я нашла у Малхаза пистолет. Перед самым его отъездом.
      Опять пистолет! Уже был "Беретта", сданный Челидзе, был "Байярд", найденный у Джомардидзе при задержании. Теперь еще один!
      - И как же вы его обнаружили?
      - В то утро мы очень рано встали. Малхаз спустился вниз проверить машину. Я перед его отъездом всегда смотрю, не забыл ли он что-нибудь. Платок, сигареты, зажигалку. Открыла гардероб, сунула руку в карман куртки, а там пистолет.
      - Какой марки, не заметили?
      - Я в этом не разбираюсь. Но, по-моему, иностранный. Там было иностранное слово, на пистолете.
      - Какое, не помните?
      - Помню только первую букву: латинское "В".
      - Кроме надписи там ничего не было? Клейма, рисунка, символа?
      - Это было. Всадник на лошади. С копьем. Крохотный совсем.
      Всадник на лошади с копьем выбит на всех пистолетах системы "Байярд". В том числе и на найденном у Джомардидзе и лежащем сейчас у меня в портфеле. Но показывать этот пистолет Ларисе рано.
      - Как выглядел пистолет?
      - Такой... небольшой. Аккуратный.
      - Вы сказали мужу о пистолете?
      - Нет. Получилось бы, что я роюсь у него в карманах.
      Кажется, Лариса рассказала все. Но вид у нее был такой, словно она что-то решает для себя. Выждав немного, я спросил:
      - Это все, Лариса? Может, еще о чем-нибудь хотите рассказать?
      - Знаете, Георгий Ираклиевич...
      - Что?
      - Я хотела бы сказать о джвари.
      - О джвари?
      - Да. Вы знаете, что такое джвари?
      - Отлично знаю. Нагрудный крест.
      - Так вот, года два назад Малхазу подарили старинное джвари, украшенное драгоценными камнями.
      - Точно подарили? Или он его купил?
      - Георгий Ираклиевич, я говорю то, что мне сказал Малхаз. Ему подарили старинное джвари. Довольно скоро это джвари стали у Малхаза вымогать.
      - Что значит "вымогать"?
      - Ну... предлагали за него любую цену. Последняя цена - сто пятьдесят тысяч.
      - Круто. И кто же был этим богачом?
      - Не знаю. Посредник сказал Малхазу, что это крупняк, в смысле "кит". Понимаете?
      - Понимаю. А кто был посредником?
      - Витя Чкония.
      - Чкония? Неужели он даже не намекнул вашему мужу о покупателе? Только сказал, что "кит"?
      - Да. Был момент, когда Малхаз почти уже продал джвари, даже деньги у Вити получил. Но в последний момент помчался на вокзал и вернул деньги, забрал джвари назад.
      - Ну а потом?
      - Потом Витя передал Малхазу, что этот "кит" очень на него рассержен.
      - Чкония его так и не назвал?
      - Витя поклялся, что, если назовет, ему несдобровать. Но дело в том... Собственно, почему я все это рассказываю... Дело в том, что это джвари сейчас у Вити.
      - Опять?
      - Да. Малхаз верил Вите как себе. И передал ему джвари, чтобы тот показал эксперту. Малхаз считал, что это джвари принадлежало какому-то грузинскому царю. Но пока от Вити никаких вестей. По галисскому телефону он не отвечает.
      - И не ответит. Чкония мертв.
      - И он?
      - Да. Его убили, причем, боюсь, не последнюю роль в этом убийстве сыграли обе эти вещи. "Перстень Саломеи" и джвари.
      Некоторое время Лариса сидела, глядя в пол. Вздохнула:
      - Ужас. Просто ужас.
      - Да, - согласился я.
      - Знаете, хочется плюнуть на все и уехать куда-нибудь подальше. Лишь бы все это забыть.
      - Это ваше право. Кстати, джвари, о котором вы говорите, возможно, находится у нас. Похожее джвари Чкония передал своему другу. Случилось это перед самым убийством.
      - Д-да? - выдавила Лариса.
      - Да. Но вернуть это джвари мы вам не сможем - оно является ценной реликвией, достоянием государства.
      - Зачем мне это джвари...
      Вот теперь Лариса, без сомнения, рассказала все.
      Я встал:
      - Лариса, последняя просьба. Вы могли бы поехать со мной в МВД для опознания вещи? По моим предположениям, она принадлежит вашему мужу.
      - Пожалуйста... Раз это нужно.
      - Нужно. И еще одно: дайте мне телефон Котика. И разрешите от вас позвонить.
      - Пожалуйста.
      Взяла со стола записную книжку, полистала:
      - Вот телефон Котика. Звоните.
      Я набрал номер Окруашвили. Он был уже у себя, я услышал спокойное:
      - Батоно?
      - Манучар, это Квишиладзе. Как мое поручение?
      - В порядке. Задание выполнено. Ты где?
      - Сейчас приеду, и не один. Ты знаешь такого Котика? Тбилисец, зовут Константином, фамилия то ли Манагадзе, то ли Малагадзе.
      - Котэ Манагадзе. Приметная фигура. Знаю.
      - Хотелось бы с ним поговорить. И чем скорее, тем лучше. Если нужен его домашний телефон, могу дать.
      - Давай на всякий случай. - Записав продиктованный телефон, осведомился: - Все?
      - Не все. Мне нужны двое понятых для опознания. И свободная комната.
      - Сделаем. Что еще?
      - Пропуск на имя Ларисы Васильевны Гогунава. Мы с ней будем минут через двадцать.
      Опознание
      В МВД я попросил Ларису подождать меня в холле. Зашел в кабинет Окруашвили. Там, кроме Манучара, сидели две девушки. Как он объяснил, обе они стояли в очереди в паспортный отдел. Задав несколько вопросов, я убедился: понятые отвечают всем необходимым требованиям - в здании МВД оказались практически случайно, какая-либо связь с Ларисой Гогунава исключена. Манучар отправился на поиски двух пистолетов, я же в его отсутствие еще раз объяснил девушкам обязанности понятых. Особых сложностей здесь не было: не вступая ни с кем в контакт, присутствовать при опознании. И затем письменно подтвердить то, что увидят и услышат. Выслушав, девушки подтвердили; задача им ясна, они все поняли.
      Появился Манучар. Попросив девушек на минуту выйти, мы положили на стол принесенные Манучаром "Беретту", "Атлас" и найденный у Джомардидзе "Байярд". Все три пистолета были иностранного производства и одного калибра - 6,35. Пригласив девушек, я предложил им самим расположить пистолеты на столе так, как они считают нужным. Девушки занялись перестановкой. После нескольких перемещений пистолеты расположились так: "Байярд" справа, в центре "Беретта", слева "Атлас". Накрыв пистолеты листами чистой бумаги, я вышел и пригласил в комнату Ларису.
      Войдя, Лариса по моей просьбе присела на стул. Терпеливо сообщила заполнявшему протокол Окруашвили свою фамилию, имя, отчество, адрес, паспортные данные. Затем в разговор вступил я:
      - Лариса Васильевна, в разговоре со мной вы сообщили, что во внутреннем кармане куртки вашего мужа был пистолет. Это так?
      - Да, так.
      - Вы сказали также, что этот пистолет обнаружили утром, в день отъезда вашего мужа в город Галиси. Вы подтверждаете это?
      - Подтверждаю.
      - И вам, и нам известно, что по приезде в Галиси ваш муж, Малхаз Теймуразович Гогунава, погиб. Иными словами, увидев пистолет и проводив мужа, вы больше мужа живым не видели. Это вы тоже подтверждаете?
      - Подтверждаю.
      - Чьего производства был пистолет, советского или иностранного?
      - Мне показалось, иностранного.
      - Почему вам так показалось?
      - Я заметила на пистолете слово на иностранном языке.
      - Вы помните это слово?
      - Помню только первую букву, латинское "B". Еще там было клеймо над рукояткой: всадник на коне.
      - Какого размера был пистолет? Большой, средний, небольшой?
      - Небольшой.
      - Можете показать руками, какой примерно?
      Лариса показала.
      - Примерно вот такой.
      - Вы смогли бы узнать этот пистолет?
      - Думаю, смогла бы.
      - Лариса Васильевна, сейчас мы вам покажем три пистолета. Вы должны сказать, есть ли среди них тот, который вы видели в куртке своего мужа. Вы готовы?
      - Готова.
      Я убрал листы. Внимательно осмотрев три пистолета, Лариса без колебания указала на "Байярд".
      - Вот этот. Это он, я точно помню. Я и слово вспомнила: "Байярд".
      Сделка
      Оформив опознание и отпустив Ларису и девушек, мы с Окруашвили перешли в его кабинет. Усевшись, Манучар достал из кармана куртки завернутую в платок копию перстня. Положил на стол:
      - Наконец-то можно поговорить спокойно. Я все выяснил. Кто, чего, кому, как.