Рорк расхохотался в голос, и Кевин, глядя на него, тоже осторожно улыбнулся. Ему ужасно хо­телось взять Рорка за руку, но он решил, что это было бы не по-мужски. Поэтому он только подо­двинулся к нему поближе и, почувствовав запах дорогого одеколона, решил, что пахнет от него просто замечательно.

– Вот чего мне не хватало! – Рорк пригладил мальчишке вихры. – Хорошо посмеяться от ду­ши – особенно если день начался отвратительно. Знаешь, я ведь тоже уличный бродяжка, только немного подрос. На, запей, а то поперхнешься.

– Ага. – Кевин приник ртом к банке. – Этот мужик… он так же разговаривал.

– Как?

– Ну, будто пел. Голос – то вверх, то вниз.

– Да, ирландский мальчишка останется таким всегда, – пробормотал Рорк. – А как он выгля­дел?

– Не знаю. Вроде высокий.

– Молодой, старый?

Кевин хмыкнул и пожал плечами.

– Ему, наверное, жарко было.

– Почему ты так решил?

– На нем было пальто, длинное такое, шляпа, ну и это, шарф с перчатками. И потом от него во­няло. – Кевин наморщил нос, фыркнул и снова принялся за еду.

– Закрой глаза, – велел Рорк и, увидев, как мгновенно мальчик повиновался, улыбнулся. – Какие на мне ботинки? Только не подглядывай.

– Черные. Они блестят и почти не скрипят, когда вы идете.

– Хорошо. А на нем какие были?

– Тоже черные, на красной подошве. Высо­кие. О таких все мальчишки мечтают. Они были немного потрепанные, но это даже лучше, когда потрепанные.

– Так. А какого цвета у меня глаза?

– Синие-синие, как на картинке.

– А у того какие?

– Кажется, зеленые. Но не такие зеленые, как у Сони. Вроде зеленые, только злые и… Вот у вас тоже были злые, когда вы со Стукачкой говорили. А у него злые и трусливые. Это хуже. Люди с та­кими глазами бьют больнее.

– Это да, – пробормотал Рорк и обнял Кеви­на за плечи. – Отлично у тебя получилось. Лейте­нант Даллас сказала бы, что из тебя выйдет хоро­ший полицейский.

– Дерьмовая работенка, – покачал головой Кевин.

– Иногда, – согласился Рорк. – А кто тебе синяк составил, Кевин?

Он почувствовал, как мальчишка напрягся.

– Наткнулся на что-то.

– Со мной тоже такое часто случалось в детст­ве. Мама тебя искать не будет?

– Не-а. Она допоздна работает, поэтому днем спит. И злится, когда я ей спать мешаю.

Рорк осторожно взял мальчика за подбородок, заглянул ему в глаза. Дженни он спасти не смог, и с этим придется смириться. Но сколько вокруг за­брошенных детей…

– Ты хочешь остаться с матерью?

Кевину этот человек казался похожим на анге­ла – он видел таких в кино.

– Другого места у меня нет.

– Я тебя не об этом спрашиваю, – тихо ска­зал Рорк. – Ты хочешь остаться с ней или уедешь с людьми из детской комиссии?

Кевин судорожно сглотнул.

– Там тебя сажают в клетку, а потом продают?

– Вовсе нет, – пробормотал Рорк и подумал, что вообще-то похоже. Много лет назад он сам предпочел отцовские кулаки. – А ты хотел бы от­правиться куда-нибудь в совсем другое место?

– А с вами можно? Я бы на вас работал…

– Не сейчас. – Рорк легонько погладил маль­чишку по, голове. – Я знаю людей, которые тебе наверняка понравятся. Если захочешь, я устрою так, чтобы ты пожил с ними: вам понадобится время, чтобы присмотреться друг к другу.

– А Соня поедет со мной?

Рорк с грустью отметил, что от матери Кевину было отказаться легче, чем от котенка.

– Конечно.

Кевин, прикусив губу, взглянул на отель.

– И мне не надо будет туда возвращаться?

– Нет, – твердо сказал Рорк. «До тех пор, пока за деньги можно будет купить свободу и право выбора», – добавил он про себя.

Выйдя на улицу, Ева с удивлением и даже с не­которым раздражением обнаружила, что Рорк с мальчиком все еще там. Они стояли и разговари­вали с какой-то женщиной. По темно-синему кос­тюму, рации в кармане и кислому выражению ли­ца Ева догадалась, что это работник социальной службы.

«Какого черта она не увозит ребенка?» – подумала Ева. Она надеялась, что и мальчик и Рорк уйдут до того, как тело отправят в морг.

– Все вещественные доказательства собра­ны, – доложила Еве подошедшая Пибоди. – Сейчас вынесут тело.

– Пойдите скажите им, чтобы пять минут по­дождали.

Она направилась к Рорку и вздохнула с облег­чением, когда увидела, что женщина куда-то по­шла с мальчиком. Ребенок обернулся, улыбнулся Рорку и помахал ему рукой.

– Эти люди из комиссии, как всегда, не торо­пятся, – заметила Ева.

– Слишком много заброшенных детей. – Он обернулся к ней и неожиданно поцеловал. – Не­которым приходится находить дорогу самим.

– Я на службе, – пробормотала она, смущен­ная таким неуместным проявлением чувств. – А ты бери такси и поезжай домой. Я тоже скоро приеду, только сначала…

– Я подожду.

– Поезжай домой, Popк!

– Она уже мертва, Ева. Я прекрасно знаю: сейчас вынесут не Дженни, а то, что когда-то бы­ло ею.

– Ну хорошо, делай что хочешь. – Она при­казала по рации выносить тело и все же постара­лась его отвлечь. – А о чем ты беседовал с дамой из комиссии?

– Я высказал пожелания относительно его дальнейшей жизни.

– Какие же?

– Я подумал, что Ричард Дебласс и Элизабет Барристер ему подойдут. – Он заметил, как на­хмурилась Ева, и добавил: – Ты ведь помнишь, их дочь была убита почти год назад. Элизабет дав­но говорила мне, что они с Ричардом хотят усы­новить ребенка.

Ева познакомилась с Рорком как раз во время расследования дела Дебласс.

– Как в жизни все переплетается, – вздохнув, сказала она. – Для кого-то потеря, для кого-то – обретение… Кажется, это называется «жизненны­ми циклами».

Рорк увидел санитаров, выносивших пласти­ковый мешок с телом, и все-таки отвернулся.

– Мальчишке нужен дом, а мать его постоян­но выгоняет на улицу. Ему сейчас семь лет – во всяком случае, он так считает. Он даже не знает дня своего рождения.

– А много ли ты решил пожертвовать в дет­скую комиссию? – сухо поинтересовалась Ева.

Рорк улыбнулся.

– Достаточно, чтобы быть уверенным, что мальчишка получит свой шанс. – Он вдруг про­тянул руку и дотронулся до ее волос. – Слишком уж много детей плутает по темным переулкам. Мы с тобой это по себе знаем.

– Когда об этом задумываешься, такая тоска подступает, – вздохнула Ева. – А мальчишка мне понравился. У него замечательная улыбка.

– Да.

– Мне придется с ним поговорить – и поско­рее, раз уж ты решил отправить его в Вирджинию.

– Думаю, он тебе не понадобится. Он расска­зал мне все, что мог.

– Рассказал? – Ева мгновенно напряглась, и Рорк подумал, как быстро она превращается в полицейского. – Ты его расспрашивал?! Черт поде­ри, ты допрашивал его по делу, которое расследу­ют? Расспрашивал ребенка одного, без родствен­ников и без представителя детской комиссии? О чем, черт подери, ты думал?

– Я думал о юноше и девушке, которые когда-то любили друг друга.

Ева принялась расхаживать взад-вперед по тротуару, стараясь унять злость. Двух минут ей не хватило.

– Ты же прекрасно понимаешь, что я не могу использовать полученную тобой информацию! А если мальчик хотя бы заикнется о том, что го­ворил с тобой, мы окажемся по уши в дерьме. Твоя жена – офицер, ведущий расследование; главный подозреваемый – твой служащий, а кро­ме того – твой друг. И ты думаешь, кто-нибудь тебе поверит?

– Я отлично понимал, что ты все воспримешь именно так, поэтому записал весь разговор. – Рорк вытащил из кармана мини-диктофон. – Можешь приобщить это к делу. Ты прекрасно знаешь, что монтировать запись у меня времени не было.

– Ты записал разговор с несовершеннолетним по делу об убийстве! – Ева в отчаянии всплеснула руками. – Да, вот уж подарочек!

– Можешь не благодарить, – любезно отве­тил он. – Даже если ты не захочешь приобщать это к делу – хотя я уверен, что ты можешь найти способ обойти закон, – я не верю, что ты ре­шишь этого не слушать. Твое упрямство все-таки имеет границы.

Ева выхватила у него из рук диктофон и сунула его в карман.

– Учти: при первой же возможности я примчусь к тебе в офис и запишу какое-нибудь твое совещание.

– Для тебя, дорогая, двери открыты всегда!

– Посмотрим, будет ли тебе так же весело, если я сорву какую-нибудь многомиллионную сделку.

– Знаешь, за удовольствие полюбоваться этим я готов и заплатить. – Рорк, все еще улыбаясь, достал из кармана пакетик. – Вот, смотри, я сбе­рег для тебя немного шоколада – а это, учитывая обстоятельства, было совсем нелегко.

– Хочешь меня подкупить?

– Я просто слишком хорошо знаю твои сла­бости.

Ева разорвала обертку и впилась в шоколадку зубами.

– Только не надейся, что я перестану на тебя злиться.

– Я в отчаянии.

– Да заткнись ты наконец! Я сейчас отвезу те­бя домой, – сообщила она, откусив еще кусок, – Но пообещай, что не будешь мешать мне. Я соби­раюсь побеседовать с Соммерсетом.

– Если ты прослушаешь запись, то убедишь­ся, что человек, описанный Кевином, – не Соммерсет.

– Благодарю за подсказку, но, думаю, я сама во всем разберусь. Боюсь только, что шансов за­ставить майора поверить словам семилетнего маль­чишки так же мало, как заставить меня танцевать обнаженной в ночном клубе.

И Ева ринулась к машине.

– Если тебя пугает атмосфера ночного клу­ба, – заметил Рорк, догоняя ее, – можешь потре­нироваться дома.

– Поцелуй меня в задницу!

– Дорогая, я бы с удовольствием, но ты на службе.

– Садись, черт подери, в машину! – Она не­заметно кивнула на Пибоди, которая ждала в ма­шине и последние несколько минут тактично притворялась слепоглухонемой.

– Ева, умоляю, перестань демонстрировать свою страсть на людях. Подумай о моей репутации.

– Если ты не прекратишь, я тебе устрою та­кую демонстрацию страсти, что ты неделю хро­мать будешь!

– О, я, кажется, уже возбудился. – Рорк с улыбкой открыл дверцу и дружески кивнул Пи­боди.

– Может быть, я пересяду назад? – осторож­но спросила Пибоди.

– Нет-нет, что вы! Будем надеяться, что вас она не пришибет, – шепнул ей Рорк.

– Вот спасибо! Большое спасибо.

– Пибоди, у вас что, насморк? – спросила Ева, выезжая на дорогу.

– Нет, мэм, аллергия. У меня аллергия на се­мейные скандалы.

– Это не семейный скандал. Когда он начнет­ся, я вас предупрежу. Держите. – Она протянула Пибоди последнюю шоколадку. – Ешьте и мол­чите.

– Постараюсь.

Ева взглянула в зеркальце на Рорка.

– А ты моли бога, чтобы у Соммерсета было алиби на сегодняшнее утро!

Алиби не оказалось, и Ева готова была рвать на себе волосы,

– Что значит «вышел по делам»?!

– Я встал, как обычно, в пять утра и отпра­вился на утреннюю пробежку, А потом сел в ма­шину и поехал на рынок за продуктами.

Ева сидела на подлокотнике кресла в гости­ной.

– Я разве вам не говорила, чтобы вы никуда не ходили один?

– Лейтенант, я не привык к приказам относи­тельно распорядка своего дня.

– Если вы не будете меня слушаться, в вашем распорядке дня появится мытье в общей душевой и прогулки по тюремному дворику!

– Ваша грубость мне кажется неуместной, – холодно ответил Соммерсет.

– А мне кажется неуместной ваша обидчи­вость. Сегодня около девяти утра мы обнаружили на Восемьдесят седьмой улице тело Дженни О'Лири. Ее повесили.

Соммерсет побледнел, ноги у него подкоси­лись. Словно сквозь сон, он услышал, как кто-то ругается, а затем его усадили в кресло и поднесли к губам стакан.

– Выпейте! – велела Ева. – Выпейте и возь­мите себя в руки. У меня мало времени. Если вы сейчас упадете в обморок, я с вами возиться не буду.

Ее слова возымели тот эффект, на который она и рассчитывала.

– Со мной все в порядке. Просто это известие меня поразило.

– Вы ее знали?

– Естественно, знал. Они с Рорком были не­которое время близки.

– А теперь она мертва. – Ева говорила ровно, без всякого выражения, но, увидев, что Соммерсет пришел в себя, она почувствовала облегче­ние. – Советую вам вспомнить все шаг за шагом: куда вы поехали, что делали, кого видели, кто с вами говорил, сколько этих проклятых яблок вы купили. Сейчас я – единственный человек, кото­рый может вам помочь.

– Если дело зашло так далеко, лейтенант, думаю, мне лучше дождаться адвоката.

– О, отлично, так и поступите! Давайте, встав­ляйте мне палки в колеса! – Она развернулась и начала расхаживать по комнате. – Думаете, поче­му я здесь перед вами пресмыкаюсь? Да потому, что вы ему дороги! Улики, которые указывают на вас, косвенные, но они накапливаются. Скоро нас начнут дергать СМИ, а следовательно, и на­чальство. Прокурору нужно будет хоть кого-то задержать, и найдется достаточно оснований, чтобы выбрать именно вас. Пока что – для допроса.

Ева остановилась и уставилась в пустоту.

– Если дойдет до прокурора, очень велика ве­роятность того, что меня отстранят от дела. Так или иначе, думаю, у нас есть неделя, не больше. А потом, скорее всего, вам придется иметь дело с другим следователем.

Соммерсет задумался, потом кивнул.

– Воистину, черт знакомый лучше черта не­знакомого.

Ева кивнула в ответ, достала диктофон, поста­вила его на стол, села.

– Тогда – за работу.

– Кстати, я купил десять килограммов яб­лок. – Он почти улыбнулся, чем поверг Еву в не­сказанное изумление. – Будет яблочный пирог.

– Ого! – только и смогла произнести она.

Через полтора часа Ева с дискетами и голов­ной болью поднялась к себе в кабинет и чуть не завыла в голос, увидев Макнаба, который сидел, взгромоздив ноги в пестрых носках на ее рабочий стол.

– Чувствуйте себя как дома, детектив.

– Прошу прощения, лейтенант. Решил устро­ить небольшую передышку.

– Меня загнали в угол, Макнаб, а следова­тельно, вас тоже. Так что времени на передышки у нас нет. Где Пибоди?

– Она в одном из помещений вашего замка собирает информацию, касающуюся сегодняш­ней жертвы. Скажите, она действительно пред­ставляет собой ходячий кодекс полицейского или, сняв форму, превращается в человека?

Ева открыла термос и налила себе кофе.

– Вы подумываете о возможности снять фор­му с сержанта Пибоди, Макнаб?

– Нет-нет! – Он с такой поспешностью вско­чил на ноги, что серьги в его ухе зазвенели, как рождественские колокольчики. – Нет, – повто­рил он еще раз. – Я просто полюбопытствовал. Она не в моем вкусе.

– Тогда, может быть, оставим пустую болтов­ню и начнем работать?

Ева наклонилась к экрану, а Макнаб за ее спи­ной закатил глаза. Да, кажется, обе дамы – поли­цейские до мозга костей.

– Оборудование, которое прислал Рорк, выше всяких похвал, – сообщил он. – Конечно, ушло время на установку и программирование, но я на­строил его на автоматическое отслеживание всех поступающих звонков. Да, чуть не забыл: вам поступило два сообщения. Надин Ферст просила связаться с ней при первой же возможности. И еще звонила некая Мэвис, фамилии не назвала. Она сказала, что сегодня вечером заглянет.

– О, благодарю вас за интерес, проявленный к моим личным звонкам.

Макнаб не стал реагировать на издевку.

– Да мне нетрудно. Эта Мэвис – ваша подруга, да?

– Да, и живет с парнем, который вас положит одной рукой на обе лопатки.

– Это – лишняя информация. Так, может, я пока перекушу? Детектор пытается установить, откуда этот сукин сын звонил вам в последний раз. Он чертовски умен. Посылает сигналы во все стороны. Цюрих, Москва, почему-то Де-Мойн, Бирмингем… Мне это начинает нравиться.

Ева вспомнила, что и у Фини порой появляет­ся тот же восхищенный взгляд. «Видно, в ком­пьютерном отделе все чокнутые», – подумала она.

– Мне плевать, куда его посылают, Макнаб, мне надо знать, откуда.

– Запаситесь терпением. Пока ясно только, что с вами говорили из Нью-Йорка.

– Точнее! Мне нужен адрес.

– Пытаюсь установить. Детектор как раз ищет зону, из которой отправлен сигнал. А я бы, пожа­луй, не отказался от гамбургера. Найдется?

– Какой вас устроит? – Ева решила быть тер­пеливой.

– С сыром, на булочке с маком, и побольше горчицы. Да, еще – чашку вашего фантастичес­кого кофе.

Ева сделала глубокий вдох и спросила, сладко улыбаясь:

– Как? Без десерта?

– Ну, если вы настаиваете…

– Лейтенант! – В комнату вбежала Пибо­ди. – Я получила сведения о сегодняшней жер­тве.

– Пойдемте в кухню, Пибоди. Я должна по­дать детективу ленч.

Пибоди пронзила Макнаба убийственным взгля­дом, на который он ответил широченной улыб­кой.

– Скоро должен вернуться Фини? – поинте­ресовалась Пибоди.

– Через сто два часа двадцать три минуты. Но разве дело во времени? – Ева принялась готовить гамбургеры. – Так что у вас?

– Погибшая вылетела из аэропорта Шеннон вчера в четыре часа дня. Прибыла в аэропорт Кеннеди в час дня по местному. Оттуда сразу от­правилась в «Палас» – кстати, номер был забро­нирован и оплачен «Рорк Индастриз».

– Тьфу ты!

– В четыре она покинула отель. Я не смогла найти транспортное агентство, которое ее обслу­живало, но имя швейцара узнала. Его смена начи­нается через час. Ключ от номера погибшая оста­вила у портье.

– Распорядитесь, чтобы в номер никто не вхо­дил. Поставьте там дежурить полицейского.

– Уже сделано.

Ева положила гамбургеры на поднос.

– Вы тоже поешьте. Нам предстоит долгий день.

Пибоди взглянула на поднос:

– Пожалуй, хоть в чем-то у Макнаба есть вкус. Ладно, один съем. А вы?

– Потом. – Ева вернулась в кабинет и швыр­нула поднос на стол. – Приступайте.

– Зона найдена, ищу сектор. Кажется, мы у цели. – Макнаб схватил гамбургер. – Боже ми­лостивый! – промычал он с набитым ртом. – Ка­кой у вас прекрасный сыр! Хотите откусить?

– Обойдусь. Кстати, Макнаб, эти серьги моч­ку не оттягивают? Еще парочка – и вам придется под шею подпорку ставить.

– Увы, мода требует жертв. Вот оно! Пятая зона, сектора А и Б. – Макнаб отодвинул поднос с карты, разостланной на столе. – То есть где-то здесь. Прямо здесь! – Он растерянно взглянул на Еву. – Непосредственно в том месте, где мы в настоящий момент находимся.

– Это ошибка.

– Я еще раз проверю, но детектор показал, что разговор велся либо из этого дома, либо из парка. Ваш парк занимает на карте целый сектор.

– Проверяйте! – приказала Ева и отверну­лась.

– Слушаюсь, мэм.

– Макнаб, какова вероятность ошибки?

– Менее одного процента.

Ева стиснула зубы и снова повернулась к нему:

– Скажите, вы могли бы на некоторое время придержать эти сведения? Я не хочу, чтобы они поступили в участок до тех пор, пока я не прове­рю еще одну версию. Вы согласны пойти на это?

Макнаб взглянул ей в глаза:

– Расследование ведете вы, Даллас. Звонок поступил к вам. Эти сведения вообще довольно легко потерять…

– Ценю вашу отзывчивость.

– А я оценил ваш гамбургер. Я проверю все в обратном порядке, посмотрю, может, еще что-ни­будь выскочит. Фини считает, что вы – один из лучших следователей, а его мнению можно дове­рять. Возможно, вы правы и тут действитель­но что-то не так. Но в таком случае я обнаружу ошибку.

– Очень на это рассчитываю. Пибоди!

– Иду, мэм. – Пибоди вошла с тарелкой.

– Если вы голодны, возьмите еду с собой. Мы едем в участок.

– Да я быстро… – Поняв, что говорит это Еве вдогонку, Пибоди поставила тарелку перед Макнабом. – Наслаждайтесь.

– С удовольствием. До встречи, красавица!

Она окинула его убийственным взглядом и вы­шла.

– Ничего себе девица, – вздохнул Макнаб и, засучив рукава, принялся за работу.