Прощай, Жаннет

– Помогает, – сказала она, возвращая ему ложку. – Знаешь, Лорен не просидела в машине и двух минут, как спросила меня, не балуюсь ли я кокаином.

Он засмеялся.

– Уж эта мне Америка! По всем статьям нас опередили.

– Но ей же всего семнадцать! Он снова рассмеялся.

– Ты уж чересчур француженка. Вспомни, чем ты занималась, когда тебе было семнадцать?

– Только не наркотиками, – сказала она, закуривая сигарету. – Но мы так и не решили, что делать.

Жак решил рискнуть.

– Всегда есть Кэрролл, – заметил он осторожно. – Он так и рвется в бой. Даст любые деньги.

– Он слишком много за это потребует, – ответила Жаннет. – Я хочу сохранить независимость.

– Ну, позволишь ему трахнуть тебя, – сказал он, как бы между прочим. – Большое дело!

– Это самое легкое, – отмахнулась она. – Больше всего я не хочу снова оказаться в лапах �оганна. В конце концов, именно он сейчас владелец той компании. Так что я вернусь к тому же, с чего начала.

Жак немного помолчал.

– Может, и неплохо, если нас купят. Сейчас конгломераты все. Морис зарабатывает столько, сколько никогда не имел, пока не договорился с �оганном о продаже минеральной воды в Америке.

Она молчала.

– � Карден получает хорошие деньги от Байдермана. Я разговаривал с Байдерманом, но мы его не интересуем, ему подавай Сен-Лорана или Диора.

– Кардену это не понравится, – заметила Жаннет.

– Кардену глубоко плевать. Он уже прочно завоевал рынок в Штатах. Я слышал, что его контракт с Байдерманом закончился, и теперь он сам по себе.

– Но наших проблем это не решает, – возразила Жаннет. Открыла лежащие перед ней альбомы и снова принялась изучать рисунки и образцы. – Черт!

Он закурил, наблюдая за ней.

Немного погодя она подняла глаза на Жака.

– Я поговорю с Кэрроллом. Пригласи его сегодня на ужин. Но не говори, какие у нас планы.

– Сделаю, – кивнул он, стараясь, чтобы радость, которую он по этому поводу испытывал, не отразилась на его лице.

Жаннет снова посмотрела на альбом.

– У меня появилась другая идея. Позови Филиппа. Жак встал.

– Подожди, – поспешно остановила она его. – Я бы хотела еще дозу, прежде чем он придет. Мне предстоит трудное дело.

– Красный только шлюхи носят, – завопил Филипп. – Не буду я этого делать, и все.

– Нравится тебе это или нет, а делать придется, – спокойно сказала Жаннет.

– Нет и нет, – заорал Филипп. – Я лучше уйду.

– Это как угодно, – холодно заметила Жаннет. – А мы все равно сделаем так, как я говорю. – Она повернулась к Жаку. – Дай ему альбом с эскизами, который я тебе передала.

Жак положил альбом на стол. Жаннет не стала открывать его.

– Здесь коллекция, которую я сделаю, если ты уйдешь. Неожиданно Филипп замолчал. Он уставился на альбом, но не прикоснулся к нему.

– Чьи это эскизы? – спросил он.

– Какая разница? – ответила Жаннет. – Но если хочешь знать, в основном это мои модели по линии prêt-à-porter,[46] от которой ты всегда отказывался, считая, что это ниже твоего достоинства.

– Нельзя брать линию prêt-à-porter для коллекции Haute couture[47] – заявил Филипп.

– А кто заметит разницу? – спросила Жаннет. – Через две недели после показа Седьмая авеню закупит все лучшее по любым линиям. Так что мы всех опередим и пробьемся на рынок первыми.

Филипп покачал головой.

– Даже если я соглашусь, у нас все равно не хватит времени. Нужно найти ткани, утвердить цвета и фасоны. А показ через три недели.

– Мы перенесем наш показ с самого начала на самый конец. Это даст нам время.

– Все равно мало, – сказал Филипп. – Да и к тому времени все главные покупатели уже разъедутся, и журналисты тоже.

– Я их задержу, – уверенно заявила Жаннет. – Риччи устраивает коктейли в качестве Ouverture,[48] я же дам Bal de clôture.[49] Такого никогда не было, и они все останутся, чтобы узнать, что происходит.

– Красный! С ума можно сойти, – сказал Филипп значительно спокойнее.

– Не сходи с ума, – заметила Жаннет. – Лучше подумай. Они уже все объявили фасоны. Линия в форме „А», трапеция, прямая линия, кромка вверх, кромка вниз, широкие плечи, подложенные, узкие. Много разного, а мы все время старались угнаться за ними. Они заставляли нас играть по их правилам и каждый раз обходили. А теперь пусть все застрелятся. Мы скажем свое слово. Цветом. Филипп молчал.

– Все оттенки красного, наглого и эротичного, прозрачный шифон, чтобы видно было насквозь. Черное белье, бюстгальтеры, трусики-бикини, нижние юбки и пояса, все с красными лентами, как будто в крови. Бабы умом тронутся, потому что каждая из них втайне мечтала носить именно такое, но боялась. А мужики полезут на стену.

– Ты правда думаешь, что они это купят? – спросил Филипп.

– Купят, – уверенно ответила Жаннет. – Это станет сенсацией сезона. Все только об этом и будут говорить. Твое имя будет во всех газетах и журналах. А я сделаю то, что поклялась никогда больше не делать, когда уходила от Диора. Я выйду на подиум и в конце показа продемонстрирую свадебное платье.

– � свадебное платье будет красное? – поинтересовался Филипп.

– Пойдем до конца, – засмеялась Жаннет. – Чистый символизм. Кровь порушенной девственности.

Филипп молчал.

– Может получиться, – наконец сказал он.

– Мы дадим тебе столько людей, сколько потребуется, – сказала она. Обошла стол и поцеловала его в щеку. – Ты же можешь, Филипп. Я знаю, что можешь. � на этот раз мы им действительно покажем.

Он посмотрел на нее.

– Хорошо. Попробую.

– Вот и славно.

– Я, пожалуй, пойду к себе. Надо обзвонить все текстильные фабрики мира. Пусть пошлют нам самолетом все, что у них есть.

– Правильно, – сказала Жаннет. – Если тебе потребуется помощь, позвони мне.

Она смотрела, как он вышел из кабинета, потом повернулась к Жаку.

– Ну, что скажешь?

– Он попытается, – ответил Жак, прикуривая сигарету. – Ты настоящая сучка, и знаешь это. Он чуть не обделался со страху, когда ты сказала, что он может уходить.

– У меня не было выбора, – заметила она, возвращаясь за стол. – Ты звонил Кэрроллу?

– Он придет вечером, – ответил Жак. – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Нам потребуется куча денег.

– Меня беспокоит не столько он, сколько �оганн, – сказала Жаннет. – Вероятно, ему придется обратиться к �оганну за одобрением, а ты знаешь его мнение насчет домов моды.

– Скорее всего, Кэрролл добивается твоего согласия с одобрения �оганна, – сказал Жак.

– Все может быть, – заметила она. – Но Швебель все еще опекун Лорен. Ведь ей принадлежат двадцать пять процентов капиталов компании.

– Тогда он наверняка не будет возражать, – сказал Жак. – Если бы его это не интересовало, он никогда не разрешил бы ей приехать сюда.

Жаннет внезапно рассмеялась.

– Я могу держать ее как заложницу. Жак ужаснулся.

– Только не это! Ты уже один раз пробовала. Жаннет опять засмеялась.

– Ты еще больше француз, чем я. Слишком буржуазен.

Кэрролл открыл дверь и впустил Жака в свой номер.

– Я тебя заждался, – упрекнул он.

– Не мог раньше освободиться, – объяснил Жак. – Там пух и перья летают. До последней минуты боялся, что все сорвется. – Он подошел к бару и налил себе виски со льдом. – Мне надо выпить.

Он сделал большой глоток. Кэрролл не отрывал от него взгляда.

– Ну и на чем вы остановились?

– Она выбросила коллекцию Филиппа в помойку, и они начинают все с начала, – ответил Жак, все еще держа стакан в руке.

– Ей ни за что не успеть до показа, – сказал Кэрролл.

– Ты не знаешь Жаннет, – заметил Жак. – Она успеет.

Кэрролл внимательно посмотрел на него.

– Потребуются деньги. Где она их возьмет? Жак не отвел взгляда.

– У тебя.

Голос Кэрролла был ровным.

– А если я не дам?

– Байдерман уже стучится в дверь, – соврал Жак. – Стоит ей улыбнуться – и он у ее ног. – Потом подошел к дивану и сел с задумчивым видом.

Кэрролл помолчал.

– Haute couture для меня пустой звук, – сказал он.

– Она это знает, – ответил Жак. – � работает над своей собственной коллекцией prêt-à-porter.

Кэрролл заинтересовался.

– Ты ее видел? Жак утвердительно кивнул.

– Она показала мне эскизы. Недурны. Даже очень. Кстати, я думаю, она и Филиппа подтолкнет в этом направлении, потому что, как она сказала, зачем ждать, пока Седьмая авеню проявит инициативу, когда мы можем сделать все лучше и быстрее.

– Как ты думаешь, она захочет сегодня об этом поговорить? – спросил Кэрролл.

– Мне кажется, она тебя за этим и пригласила на ужин, – сказал Жак. – Твоя главная проблема – �оганн. Она категорически против его участия. Боится, что он захватит все в свои руки.

– �оганн в мои дела не вмешивается, – заявил Кэрролл обиженно. – Его интересует только последняя строчка финансового отчета.

– Это на него похоже, – сказал Жак. – Всегда таким был.

– У меня с ним не будет проблем, – заявил Кэрролл. – Он знает, что я давно за ней гоняюсь.

Жак промолчал и долил себе еще виски. Кэрролл повернулся к нему.

– А по какому поводу сегодня ужин? Жак отпил из стакана.

– По поводу возвращения домой ее сестры.

– Ты говоришь о Лорен? – В голосе Кэрролла было удивление.

Жак кивнул.

– Прошло десять лет с тех пор…

– Я знаю ее, – перебил Кэрролл. – Видел несколько раз, когда заходил домой к �оганну. Мне всегда казалось, что �оганн не хочет, чтобы они виделись. Лорен совсем не похожа на Жаннет.

– А какая она? – с любопытством спросил Жак.

– Типичная американка в калифорнийском варианте. Блондинка, загорелая, ну, ты знаешь, джинсы, травка, очень независимая, как все ребятишки сегодня. Посмотреть на них, так они первое поколение, которое понимает, что такое быть молодым.

Жак рассмеялся.

– Почему ты смеешься? – спросил Кэрролл.

– Не терпится ее увидеть, – ответил Жак. – Когда я видел ее последний раз, ей было семь лет.

– Ты ее не узнаешь, – заметил Кэрролл.

– Не нравится мне этот Харви, – сказала Хайди �оганну во время завтрака.

Он с удивлением посмотрел на нее поверх чашки с кофе.

– С чего это вдруг?

– Не прошло и суток, как она улетела, а он уже звонит и просит ее парижский телефон.

�оганн улыбнулся. Взял тост и начал намазывать его маслом.

– Что тут плохого?

– �оганн, ты же знаешь, он увлекается наркотиками, – осуждающе сказала Хайди.

– � что из того? Какое это имеет значение? Насколько мне известно, все дети балуются.

– Я нашла наркотики в комнате Лорен, когда убиралась там после ее отъезда, – сообщила Хайди.

– Какие именно? – спросил �оганн.

– Марихуану. Таблетки. Не знаю, какие именно. Думаю, ей дает их Харви.

– Мамочка, тебе что, кажется, что твоя дочка наркоманка? – шутливо спросил �оганн.

– Нет, но…

– Тогда перестань беспокоиться. Лорен умница. Она сумеет о себе позаботиться.

– Наверное, – сказала Хайди. – Я еще вот что нашла. – Она протянула ему маленькую коробочку.

– Что это? – спросил он.

– Противозачаточные таблетки, – ответила она. Он рассмеялся.

– Значит, я прав. Она умеет о себе позаботиться.

– Ей только семнадцать. �оганн поставил на стол чашку.

– Перестань суетиться. Все будет в порядке.

– Мне не нравится, что она с Жаннет.

– Тебе просто не нравится, что она уехала одна. Похоже, что птенец покидает гнездо. В ее возрасте это нормально. Разве ты не рассказывала мне, что сама поступала так же?

– Это не одно и то же. Я уехала учиться.

– Хайди, – мягко попросил �оганн, – расслабься. Ничего с ней не случится.

– Она обещала позвонить, когда приедет, – сказала Хайди.

– Между Парижем и Калифорнией девять часов разницы во времени. – Он взглянул на часы. – У нас сейчас восемь утра, значит, там пять часов вечера. Готов поспорить, она отсыпается после самолета и позвонит, как только проснется.

– Если она не позвонит мне до десяти часов, я позвоню сама, – заявила Хайди.

– Нет, – твердо сказал �оганн. – Она молодая девушка. Не делай из нее грудного ребенка.

Зазвонил телефон, стоящий рядом, и он снял трубку.

– Да? – сказал он. – Соедините меня с ним. – Он прикрыл трубку рукой. – Кэрролл, из Парижа. – Он убрал руку. – Привет, Чарльз. Да нет, все в порядке. Я завтракаю. Конечно, мы можем поговорить.

Хайди наблюдала, как муж слушает своего собеседника. Вошла горничная и поставила перед ним яичницу с ветчиной. Хайди взяла крышку и накрыла тарелку, чтобы еда не остыла, пока �оганн разговаривает.

Наконец он положил трубку и улыбнулся ей.

– Беспокоиться не о чем, – сказал он, снимая крышку с тарелки. – Она долетела, жива и здорова, и Жаннет устраивает сегодня небольшой званый ужин в ее честь.

– Господи! – воскликнула Хайди. – А у нее даже платья с собой нет. Я просила ее взять хоть одно, но она сказала, что ей оно не понадобится.

�оганн рассмеялся.

– � об этом я не стал бы беспокоиться. Уверяю тебя, Жаннет не разрешит ей выйти к ужину голой.

Лорен открыла глаза. Комната была темной и чужой, и прошло какое-то время, пока она сообразила, что это Париж. Подняв голову, Лорен увидела Жаннет, сидящую в кресле и наблюдающую за ней. Она села и потянулась, даже не пытаясь прикрыться.

– Уснула, – сказала она, извиняющимся тоном. Жаннет улыбнулась.

– Ничего странного. Разница во времени. Ты так хорошо спала, что не хотелось тебя тревожить.

– Уже поздно?

– Да нет. У нас полно времени. Гости начнут собираться только часа через два.

Лорен слезла с постели и направилась в ванную.

– Сейчас вернусь. – Вернулась она уже в халате, который нашла в ванной. Села на край постели лицом к Жаннет и закурила сигарету. – У тебя сегодня все удачно? – спросила она.

Жаннет пожала плечами.

– Comme ci, comme ça. Всегда есть проблемы. Лорен хихикнула.

– Точно как папа… �оганн говорит…

– Он много работает? – перебила ее Жаннет.

– Все время, – ответила Лорен. – Даже вечерами, и в субботу, и в воскресенье… Приносит с собой бумаги и корпит над ними. �ногда я думаю, что он и спать с ними ложится.

– А Хайди? Чем она занимается?

– Она тоже все время занята. Знаешь, общественные дела, благотворительность, ну и по дому. � она много ездит с �оганном.

– Любопытно, почему они не завели собственных детей? – сказала Жаннет.

– У нее было два выкидыша, – объяснила Лорен. – Я не очень в курсе. Я тогда маленькая была.

– Жаль, – сказала Жаннет задумчиво. – Мне всегда казалось, что из �оганна получится прекрасный отец.

– Он и есть отец, – сказала Лорен. – Мой.

– Я заметила, что ты зовешь его папой. А Хайди ты называешь мамой?

– Да.

Жаннет кивнула.

– Вот и хорошо.

– Они для меня отец и мать, – сказала Лорен.

– Я понимаю, – быстро ответила Жаннет. – Они этого заслуживают. Они тебя очень любят.

– � я их люблю, – сказала Лорен. Потом хихикнула. – Несмотря на то, что они ужасно старомодные.

– Не поняла, – удивилась Жаннет.

– Они до сих пор считают меня ребенком, – объяснила Лорен. – Чересчур беспокоятся.

– А им есть о чем беспокоиться?

– Не думаю, – ответила Лорен. – Я справляюсь. – Она снова зевнула и потянулась. – Никак не проснусь.

– Прими сначала горячий, а потом холодный душ, и все будет о'кей, – посоветовала Жаннет.

– Можно и быстрее взбодриться, – сказала Лорен.

– Как это?

– Нюхнуть кокаинчику. Пару раз нюхнешь, потом красная таблетка, и весь мир у твоих ног. – Она встала и направилась к комоду. Открыла ящик, достала маленькую косметичку. Расстегивая молнию, повернулась к Жаннет. Полы халата разошлись. – Присоединишься?

– Пожалуй, мне тоже не помешает, – согласилась Жаннет.

Лорен достала из косметички маленькую бутылочку и опустилась на колени перед креслом Жаннет. Захватив тонкой пластиковой соломинкой немного кокаина, она протянула ее Жаннет.

– Вдыхай.

Жаннет почувствовала действие кокаина мгновенно.

– Теперь другой ноздрей, – скомандовала Лорен, прежде чем Жаннет успела что-нибудь сказать.

Жаннет послушалась. Почувствовала, как прояснились мозги.

– Бог ты мой! – воскликнула она. – Что это такое, черт побери?

Лорен засмеялась.

– Классная пещь. Фармацевтический кокаин. Это тебе не с улицы.

Жаннет смотрела, как младшая сестра быстро сделала две затяжки. Она чувствовала, что тело ее постепенно просыпается. Всю дневную усталость как рукой сняло.

Глаза Лорен заблестели. Она встала и сбросила халат на пол. Подняла руки вверх и начала кружиться в танце.

– Не могу поверить! Не могу поверить!

– Чему? – спросила Жаннет.

– Я в Париже! Я на самом деле в Париже. – Лорен рассмеялась. – � я с тобой. Ты и представить себе не можешь, как часто я мечтала оказаться здесь!