Они вместе собрали палки и ветки и сложили их на вершине дюны, потренировались, как быстро поджечь щепки с помощью кремня и огнива, которые он сделал из камня, найденного на берегу, и пряжки от бриджей. Теперь она знала, что делать, если ей случится быть одной и увидеть корабль. Потом они спустились вниз и устроили пир из краба, которого он убил камнем. Все это время она улыбалась ему, дотрагивалась до него, соблазняла его, даже не понимая, свирепо думал он, что делает. Сейчас наступила ночь, высоко в небе светила луна, и они собирались ложиться спать. В его хижине. Вместе. И он обещал не прикасаться к ней. Господи, помоги!
Наблюдая, как Лайла на четвереньках заползает первой в хижину, Джосс мысленно застонал. Он дал ей слово. И как бы она ни соблазняла его своей шелковистой, бледной кожей и истрепанным платьем, которое было почти прозрачным без плотной нижней юбки, он своего слова не нарушит.
– Ад и все дьяволы!
Он не собирался произносить это вслух. Лайла услышала и вопросительно оглянулась на него изнутри хижины. Она все еще стояла на четвереньках, и ее соблазнительно округлая маленькая попка едва прикрывалась тонкой тканью платья, которая при этом туго натянулась. Ее глаза, в точности такого же цвета, как бристольские голуби, недоуменно заморгали, когда он не ответил, и Джосс поспешил мысленно встряхнуться.
– Я… э… мне надо кое-что проверить. Я скоро вернусь. А ты ложись спать.
– Я пойду с тобой. – Она начала выбираться назад из хижины. Тонкая ткань платья еще сильнее натягивалась на ягодицах до тех пор, пока Джосс, завороженно наблюдавший, не испугался – или, может, надеялся? – что она лопнет.
– Нет! – Его протест был слишком громким, слишком бурным, но он ничего не мог с собой поделать. Ему требовалось немного времени, чтобы побыть одному, немного времени, чтобы обуздать свои основные инстинкты. – Нет, я скоро вернусь.
Так будет лучше, спокойнее. Иисусе, он не может позволить ей догадаться о своих чувствах! Он зашагал прочь в освещенную лунным светом темноту, направляясь к бухте. Купание – вот то, что ему нужно. Оно охладит его.
Он плавал, казалось, целую вечность, затем, утомившись, вышел из воды, уверенный, что опасность миновала. Теперь она уже спит. А он устал…
Но она не спала. Она сидела на камне поблизости от того места, где волны прилива плескались о белый песок. Ее волосы были переброшены через одно плечо, их концы лежали на коленях, и она пыталась их распутать. Лунный свет падал на шелковистые пряди, и они, казалось, жили собственной жизнью, мерцая и поблескивая, как расплавленное серебро. Она была похожа на русалку, черт бы ее побрал. При виде ее у Джосса перехватило дыхание.
– Какого дьявола ты здесь делаешь? – В его голосе было больше отчаяния, чем гнева, когда он подходил к ней. Она улыбнулась ему, лицо ее приподнялось так, что он видел каждую милую черточку, освещенную лунным светом. Даже выгоревшая голубизна платья приняла серебристое сияние в этом потустороннем, таинственном свете, который изливался на бухту.
– Расчесываю волосы. Видишь? – Она показала ему примитивный гребень. – Я сделала его, переплетя палочки лианами, пока ждала тебя. Тебя не было так долго, что я уже стала беспокоиться, не случилось ли чего.
– Я плавал.
– Вижу. – Сухие насмешливые нотки в ее голосе предупредили его. Он взглянул на себя, покраснел как рак и свирепо зыркнул на нее, прежде чем зашагал туда, где лежали на песке его бриджи. Весь мокрый, он натянул их, застегнул и повернулся к ней. Бесстыжая девчонка как ни в чем не бывало продолжала спокойно расчесывать волосы, сосредоточив безмятежный взгляд на равномерно набегающих на песок волнах. Но по чуть заметной лукавой улыбке, которая играла в уголках ее губ, он догадался, что она увидела более чем достаточно. Его лицу стало еще жарче, и он, уперев кулаки в бедра, свирепо уставился на нее.
– Проклятие, не мог же я купаться в бриджах!
– Я это понимаю.
– Я же велел тебе идти спать! Откуда я мог знать, что ты будешь сидеть на камне, как какая-то чертова Лорелея, когда я выйду из воды?
– Никто тебя ни в чем не обвиняет. – Голос ее был успокаивающим, взгляд устремлен на бухту. Он бы и успокоился, если бы не эта проклятая лукавая улыбочка, которая подрагивала у нее на губах.
– Значит, ты увидела достаточно! – Это прозвучало агрессивно, он знал, но ничего не мог с собой поделать. Мысль о том, что она увидела его голым в таких обстоятельствах, странным образом смущала его.
– Все в порядке, Джосс, – мягко сказала она, поворачиваясь на камне так, чтобы смотреть прямо на него. В омывающем ее лунном свете, в обрамлении полуночного бархатного неба с усеивающими его мерцающими звездами она была так прекрасна, что он почувствовал, как кровь забурлила в жилах. Так прекрасна, что его тело отреагировало независимо от сознания. – Я не была смущена.
Целую долгую минуту он только и мог, что таращиться на нее, не вполне уверенный, верить или нет своим ушам. Она не была смущена?
– Зато я, черт возьми, был! – прорычат он и, повернувшись спиной, зашагал в сторону хижины.
Если бы она засмеялась, он бы убил ее.
Но она не засмеялась, а если и засмеялась, то по крайней мере он не услышал. Она смиренно последовала за ним к хижине и забралась внутрь после него. Джосс построил укрытие для одного человека – для себя. Оно было невысоким – чтобы только можно было сидеть; в длину таким, чтобы он мог лежать, вытянувшись во весь рост, и примерно фута три в ширину.
Определенно недостаточно широко для двоих. Особенно когда один из них – мужчина в состоянии сильного возбуждения, а другая – женщина, которая его возбуждает. Особенно когда он дал слово не прикасаться к ней. Ад и все дьяволы!
Он сидел со скрещенными ногами в дальнем углу, угрюмо глядя, как она забирается внутрь. Она села, подогнула под себя ноги и улыбнулась ему.
– Ты правда смутился, Джосс?
– Я собираюсь спать, – объявил он, предупреждающе сузив глаза. Подкрепляя слова делами, он вытянулся по всю длину и повернулся к ней спиной. Пальмовые ветки, которые он притащил в качестве подстилки, втыкались в бок, но он не собирался поворачиваться, чтобы не оказаться к ней лицом. Ему требовалось немалых усилий удерживать свои руки при себе.
– Хорошо. Спокойной ночи.
Даже мягкость ее голоса действовала ему на нервы. Он представлял, что ее кожа такая же, как и голос, – мягкая, шелковистая, восхитительно изысканная. Он стиснул зубы, услышав позади себя звуки ее приготовления ко сну. Пожалуйста, Господи, только бы она не сняла ничего из одежды!
Она не сняла. Легла полностью одетой и, свернувшись калачиком, прижалась к его спине.
Он ощущал ее мягкость каждой клеточкой своей кожи. Прикосновение ее тела прожигало спину, как клеймо.
– Так гораздо лучше, чем спать одной. Я все время боялась, что что-нибудь заберется ко мне среди ночи.
Он ощущал ее теплое дыхание у себя на затылке. Иисусе, если она придвинется еще ближе, то будет лежать прямо на нем. Неужели она хочет того, на что напрашивается, свирепо думал он. И понимает ли вообще, на что напрашивается?
– А еще мне было холодно одной. Ночью с моря дует довольно прохладный ветер.
Ее голос напоминал ему сонное мурлыканье котенка. Но ее очертания говорили, что она вовсе не котенок, свернувшийся клубочком у его спины.
– Джосс?
– Что? – Если это прозвучало раздраженно, то потому, что он был раздражен. Она сводила его с ума либо намеренно, либо из преступного невежества. Он отдал бы почти все на свете за то, чтобы повернуться и просветить ее самым простым из возможных способов.
– Я и сейчас немножко замерзла.
Она прижалась теснее. Джосс лежал, жесткий и неподвижный, как доска, стиснув зубы и борясь с желанием, которое грозилось взять над ним верх. В конце концов, больше не в силах сдержаться, он начал дрожать.
– Джосс! Что случилось?
– Ничего, черт побери, – выдавил он сквозь стиснутые зубы.
– Ты уверен?
– Да, уверен! – Ему снова удалось совладать с дрожью, слава Богу, но кто знает насколько.
– Ну, тогда ладно. – В ее голосе слышалось сомнение, но, к его облегчению, она замолчала. Мягкость ее дыхания шевелила волосы у него на затылке, грудь прожигала дырки в коже спины, а голая рука лежала у него на поясе.
Да, он джентльмен. Но не святой.
С этой мыслью он повернулся, приготовившись заключить ее в объятия и преподать ей урок, о котором она так просит. Но обнаружил, что чертовка крепко спит.
– Милостивый Боже! – Он уставился на нее гневным взглядом, готовый разбудить ее, но был остановлен мягкой невинностью лица. Она выглядела очень юной и очень беззащитной, лежа с ним рядом, подложив руку под голову; коричневые полукружья ресниц, словно веера, лежали на щеках. Губы были слегка приоткрыты, а великолепные волосы золотом рассыпались вокруг лица и тела. Он поднес к ней руку, заколебался, потом убрал. Внезапно ему пришло в голову, что она лежит вот так по одной-единственной причине: она ему доверяет. Стиснув зубы, Джосс обнаружил, что мысль о ее доверии сдерживает его гораздо сильнее, чем обещание, данное ей.
Она пошевелилась, поерзала, пытаясь найти более удобное положение. Ругая себя последними словами, он просунул под нее руку и привлек к себе так, что ее голова легла ему на плечо. Она удовлетворенно вздохнула, прижавшись теснее, но не проснулась. Одна рука легла ему поперек живота.
Ее вес, запах и мягкость были невыносимы. Джосс мрачно улыбнулся, стиснул зубы и закрыл глаза. И только один раз, прежде чем уснуть, он позволил себе погладить ее волосы.
Глава 23
Когда Лайла проснулась, она была одна. Она села, потерла глаза и огляделась. Солнечный свет, струящийся сквозь щели хижины, превращал пылинки в искрящиеся драгоценные камни. Лежащие в беспорядке пальмовые ветки, которые служили им и полом и постелью, были вещественным напоминанием о том, что прошедшую ночь она спала с Джоссом.
Джосс.
Легкая улыбка заиграла на ее губах. В какой-то момент в течение вчерашнего дня Лайла пришла к осознанию: она так безумно любит его, что одного лишь вида этих широких плеч достаточно, чтобы ее сердце затрепетало.
Она не может выйти за него. То, кем он является, делает это совершенно невозможным. Она принимала реальность этого. Но она может любить его. Хотя бы недолго. Столько, сколько они пробудут на острове. Волшебный мир только для них двоих. Что-то, что она сможет вспоминать, когда состарится, когда уже много лет будет замужем за Кевином, и ее дети вырастут, и на «Усладе сердца» воцарится благоденствие и процветание на следующие пятьдесят лет.
Когда их спасут, они пойдут каждый своим путем. Так должно быть, и так будет. Но сейчас, только лишь сейчас, единственный раз в своей жизни она позволит себе удовольствие. Она будет любить его. Недолго. Чуть-чуть.
Единственной трудностью представлялось дать ему знать о своих чувствах.
Прошлой ночью она пыталась, подбираясь ближе к нему, когда они готовились ко сну. Он решительно игнорировал ее, отвернувшись спиной и героически сражаясь со своими желаниями. Но он дрожал, словно в лихорадке.
Снова улыбка заиграла в уголках ее губ. Что бы он там ни думал, она не настолько наивна, чтобы не понять, что это значит. Он хотел ее, но был решительно настроен не предпринимать ничего по этому поводу, как бы велико ни было искушение.
Он джентльмен. Но она отбросила все сомнения и обнаружила, к собственному радостному изумлению, что в глубине души она не леди. По крайней мере не в том, что касается его. Осознание того, что им отпущено очень мало времени вместе, сделало ее смелой.
Когда он сказал, что «хорошего отношения» недостаточно, когда двое в постели, она задумалась.
Никогда в жизни она не испытывала ни к одному мужчине того, что испытывала к Джоссу. С самого первого мгновения, едва только увидела его, такого обаятельного и галантного, каким он предстал перед ней тогда, она почувствовала к нему влечение. Даже когда открылась правда о нем, влечение не умерло. Оно росло, питаясь мимолетными взглядами. Оно расцвело, несмотря на все ее усилия не допустить этого. И он тоже это чувствовал. Она видела это в его глазах всякий раз, как он смотрел на нее: в павильоне в Боксхилле; с платформы на невольничьем аукционе; на «Быстром ветре» перед тем, как он поцеловал ее; и здесь, на острове, до того, как он ушел от нее в первое утро, до той их ссоры, и перед тем, как он так шокирующе поцеловал ее; и прошедшей ночью, когда вышел, обнаженный и бесподобно красивый, из моря.
Она впилась в него взглядом, пока он шел к ней, и впервые по-настоящему увидела обнаженного мужчину. Он состоял сплошь из твердых мускулов, заключенных в бронзовый атлас, и сердце ее заколотилось как безумное.
Возможно, ей никогда в жизни больше не придется испытать ничего похожего по отношению к мужчине и она так и сойдет в могилу, скорбя о чудесном, бесценном даре, который жизнь ей предложила, а она отвергла.
У того, что существует между ними, нет будущего. «Услада сердца», ее отец, Кевин – вот ее будущее.
А Джосс – настоящее.
Глава 24
Лайла выбралась из хижины, заморгав от ослепительного солнца, ударившего в глаза. Она встала на ноги и постояла, оглядываясь и убирая волосы с лица. Густая масса шелковистых волос, выгоревших на солнце до еще более светлого оттенка, свободно ниспадала по спине до самых бедер. Несмотря на то что она осмотрительно обвязывала голову нижней юбкой вместо шляпы, Лайла знала, что ее лицо все равно загорело. Мысль о порозовевших щеках не так уж плоха, но розовый нос? Однако Джосс, похоже, не находит никаких недостатков в ее внешности, а Джосс единственный, кто ее волнует.
Где же он?
– Джосс!
– Я здесь!
Его голос раздавался из-за взгорка. Лайла совершила быструю прогулку в деревья, потом подобрала юбку и взобралась на холм, остановившись на вершине, чтобы попить воды из почти высохшего озерца и умыться. Воды уже почти не осталось, и она поняла, что пришел день, когда им придется отправиться на разведку в глубь острова.
Джосс сидел со скрещенными ногами на песке под кокосовыми пальмами и был поглощен чем-то, что держал на коленях.
– Что ты делаешь?
– Мастерю нам обоим по паре сандалий. Видишь? – Он поднял предмет, который лежал на песке с ним рядом. Лайла взяла, посмотрела на него и увидела, что это действительно искусно сделанная подметка, сплетенная из гибких прутьев и соединенная с прутьями, удерживающими ее на ноге.
– Я в полном восхищении, – сказала Лайла, возвращая сандалию.
– Подойди сюда. Я хочу примерить их, чтобы посмотреть, годятся они или нет.
Лайла послушно подошла ближе, он взял ее ногу за лодыжку и всунул в сандалию, осторожно расправив прутья-ремешки. Затем проделал то же самое с другой ногой. Рука на ее лодыжке и стопе была теплой, прикосновение нежным. Приподняв юбку на несколько дюймов, чтобы не мешала ему, глядя сверху на его черную голову, склоненную над ее ступней, Лайла дивилась, насколько естественной кажется подобная интимность с ним. Она знает его всего-то два месяца, но у нее такое чувство, будто они знакомы всю жизнь.
– Ну? Что ты думаешь?
Приладив вторую сандалию, он поднял глаза, гордясь делом рук своих. Лайла улыбнулась ему с теплой радостью. Его глаза сузились, он резко выпустил ее ногу и встал.
– Они чудесные, – сказала Лайла, потоптавшись на месте.
– М-м… – Он уже надевал свою пару и не смотрел на нее. Лайла про себя улыбнулась. Он, видимо, по-прежнему твердо намерен быть джентльменом в соответствии, как он считает, с ее желаниями. Но от одного лишь прикосновения к ее лодыжке он испытал неловкость. – Сегодня мы идем на разведку. По крайней мере я. Ты можешь не ходить, если не хочешь. – Тон его был резким.
Лайла состроила ему рожицу.
– Ты же не бросишь меня одну!
Он улыбнулся, расслабившись, и знакомая вспышка белых зубов ослепила ее.
– И не думал. Ну, тогда пошли.
Пробираться через лес оказалось задачей более трудной, чем ожидала Лайла. Деревья росли так близко друг к другу, что ветви переплетались над головой, окутывая внутреннюю часть острова жутковатым зеленым светом. Под ногами лежал накапливающийся столетиями слой опавших листьев, со временем превратившихся в рыхлую мульчу. Маленькие искривленные деревца, цветущие огромными цветами всевозможных оттенков, от молочно-белого до темно-красного, росли повсюду, и их приторно-резкий аромат наполнял воздух. Лианы обвивали кусты, как толстые змеи. Обезьяны, потревоженные их присутствием, верещали, спасаясь бегством от незваных пришельцев. Пестро раскрашенные попугаи летали с громкими пронзительными криками. Оранжевый паук размером с ладонь Джосса, не обращая на них внимания, был занят плетением огромной замысловатой сети между ветвями двух деревьев. При виде его Лайлу передернуло, и она придвинулась поближе к Джоссу. Он инстинктивно взял ее за руку, и она с благодарностью сжала его теплые пальцы, стараясь не думать о том, какие еще существа могут таиться в этих дебрях. Больше всего она боялась змей, но единственная маленькая зеленая змейка, какую они увидели, безобидно уползла при их приближении. Остров на самом деле являлся верхушкой подводной горы, которая выступала над поверхностью океана, и по этой причине им приходилось подниматься в гору. Чем дальше они шли, тем плотнее и душнее становился воздух. Наконец они набрели на маленький ручеек, бегущий по руслу из черного камня. Джосс торжествующе улыбнулся Лайле.
– Ага! – воскликнул он и отпустил ее руку, направляясь к ручью.
Джосс наклонился, чтобы зачерпнуть воды для пробы. Но как только он коснулся поверхности ручья, лицо его сделалось озадаченным и он отдернул руку, понюхал пальцы, а затем осторожно лизнул.
– В чем дело?
Судя по выражению лица, он не вполне верил тому, что говорили ему его органы чувств.
– Она горячая! Вода горячая!
– Горячая! – Лайла подошла к нему, присела рядом с ручьем и осторожно потрогала воду. Она и вправду была горячей, примерно такой температуры, как ванна, которую Бетси могла приготовить для нее дома. Внезапно она поняла причину странного бурлящего звука, который, как ей показалось, она слышала с тех пор, как они остановились. – Пошли. – Лайла встала и взяла его за руку.
– Но… – Он заколебался с таким видом, словно собирался спорить, но она настойчиво потянула. Тогда он подчинился и позволил ей вести себя вдоль выступа, образованного черным камнем, вверх по течению ручья.
– Куда мы идем?
– Увидишь.
Через несколько минут они нашли то, что она искала. Лайла увидела это первой, увидела пар, поднимающийся из-за зарослей мимозы, усыпанных розовато-лиловыми цветами. Разведя ветки в стороны, она жестом велела ему посмотреть.
Там, в чашевидном углублении черного камня, бурлило маленькое озеро. Вода вскипала и пенилась, очевидно, питаемая мощным подземным ключом. Судя по душному пару, который висел кругом, и по изобилию пышной зелени, растущей вокруг, было ясно, что вода в озере такая же горячая, как и в ручье.
– Что за дьявольщина?.. – спросил Джосс, вытаращив глаза.
Лайла оглянулась через плечо и улыбнулась при виде его явного изумления.
– На Барбадосе мы называем это огненным озером. Этот остров, должно быть, вершина вулкана, и родник нагревается от расплавленной породы глубоко под землей. На большинстве таких островов они есть, я думаю. Вода совершенно чистая и безвредная. Ее можно пить. Просто она горячая.
Она раздвинула ветки и ступила на поросший мхом камень, окружающий озеро. Джосс последовал за ней, с сомнением глядя на воду.
– Если хочешь искупаться, это как раз то, что нужно, – сказала она ему. – Огненное озеро как огромная естественная ванна. Я часто играла у одного такого рядом с «Усладой сердца», когда мы были детьми. Нам было строго запрещено, разумеется, но мы все равно это делали.
– Еще один варварский обычай? – спросил он с кривой улыбкой.
Лайла засмеялась:
– Ну, можно и так сказать. Не мог бы ты отвернуться?
– Что? Зачем?
– Затем, что я собираюсь принять ванну. Это будет первая горячая ванна за целый месяц, и я не пропущу ее ни за что на свете.
– Ты шутишь. – Он смотрел на нее прищурившись. Лайла вскинула брови.
– Нет, не шучу. С какой стати?
– Ты на самом деле собираешься раздеться и принять ванну в этом… котле? Здесь и сейчас?
– Именно так. А сейчас, будь так любезен, отвернись.
Глава 25
– Все, теперь можешь смотреть! – крикнула Лайла Джоссу с середины озера. Оно было не очень глубоким, самое глубокое место ей было не выше головы. В данный момент она была скрыта по плечи. Бурлящая, пенящаяся вода была непрозрачной, хотя ради скромности она осталась в рубашке. Ее волосы плавали на воде вокруг нее, а вытянутыми в стороны руками она помогала себе сохранять равновесие, нарушаемое подводным течением.
– Ты в приличном виде? – спросил он, осторожно поворачиваясь. Его глаза отыскали ее, и ей показалось, она заметила на его лице облегчение.
– Залезай! Тут так чудесно!
Джосс посмотрел на нее долгим взглядом, скрестил руки и покачал головой:
– Не сейчас.
– Почему?
– Потому что мне не хочется купаться, – сказал он с раздражением в голосе и сел на камень на краю озера, словно приготовился сидеть там весь день.
– Как хочешь, брюзга. – Лайла сосредоточила все внимание на том, чтобы впервые за несколько недель как следует вымыться. Она терла лицо и тело песком, потом потерла волосы. Наконец она сполоснулась, просто задержав дыхание и уйдя под воду, затем проплыла под водой к дальнему краю озера. Когда она вынырнула, то обнаружила, что Джосс вскочил и стоит на краю водоема, встревоженно оглядывая поверхность. Когда она убрала волосы с лица, то увидела в сверлящих ее глазах угрожающий блеск.
– Ты до смерти меня напугала! – Его тон был разъяренным, под стать стиснутым в кулаки рукам.
– Извини. Я прополаскивала волосы. – Она улыбнулась ему, тем самым, кажется, разозлив его еще больше. Он продолжал стоять у края озера, сверля ее взглядом.
– Ладно, ты приняла ванну. Теперь выходи и пошли.
– Но я же только вошла! Я еще не готова уходить.
– Как тебе угодно. Но если ты останешься, то будешь здесь одна. Я ухожу.
– Джосс!
– Я не шучу. Ну так ты выходишь или остаешься тут одна?
– Это шантаж, – сказала она и мило надула губки, одним глазом поглядывая, как он отреагирует. Он сделался еще угрюмее, чем прежде. В сущности, его недовольство так не соответствовало ситуации, что она начала находить его забавным, уверенная, что знает, что именно так сильно его раздражает. – Ой, ну хорошо. – Видя, что он не намерен смягчиться, она сдалась с удрученным вздохом и направилась к тому месту, где он ждал ее на краю водоема. Не успела она сделать и пары шагов, как небольшое углубление в дне застигло ее врасплох. Нога поскользнулась, и она камнем ушла под воду.
– Лайла!
Услышав, как он выкрикнул ее имя, когда она скрылась под водой, она кое-что придумала. Усмехнувшись про себя, она спустилась на дно озера и задержалась там, потихоньку выпуская пузырьки, которые всплывали на поверхность. Как она и ожидала, не прошло и минуты, как послышался громкий всплеск. Она всплыла, все еще улыбаясь, и обнаружила, что он быстрыми гребками плывет к тому месту, где она исчезла.
– Джосс!
При звуке ее голоса он остановился и огляделся.
– Лгунья!
Он направился туда, где она ждала его. Лайла дождалась, когда он подойдет совсем близко, затем нырнула под воду и вынырнула с другой стороны от него, игриво брызгаясь.
– Значит, ты обманом затащила меня сюда и теперь хочешь поиграть, а? Что ж, ладно. Я не против! Всегда готов услужить леди!
Он попытался схватить ее. Смеясь, Лайла частично отплыла, частично отбежала от него. Когда он поймал ее и повернул лицом к себе, она все еще смеялась, отряхивая волосы с лица.
– Тебе лучше сделать глубокий вдох, моя девочка, потому что ты идешь под… – начал он, когда она неожиданно пощекотала ему ребра. Застигнутый врасплох, он прижал руки к бокам и выпустил ее. Лайла проплыла вокруг него, проведя дразнящими пальцами по его широкой спине. – Вернись немедленно! – Джосс развернулся, снова попытавшись схватить ее. Улыбка тронула его губы, стерев хмурое выражение, с которым он погнался за ней. Лайла нырнула под воду, скользнув пальцем по всей длине его руки. На этот раз он поймал ее, зажав ее руки своей, и потащил на поверхность. – Попалась! – открыто возликовал он, вытаскивая ее из воды рядом с собой.
– Разве ты не рад, что я затащила тебя сюда?
– Так ты все-таки притворялась!
Она кивнула, глаза ее весело блестели. Его черные волосы были сейчас мокрыми, как и у нее, и облепляли голову, завиваясь вокруг шеи. Превратившаяся уже в бороду щетина покрывала скулы и подбородок. Вода доставала ему до середины груди, поэтому плечи и часть рук были видны над пенящейся поверхностью. Он держал ее руки наполовину в воде, наполовину над водой, и ее пальцы прижимались к шелковистой мокрой поросли, покрывающей грудь.
– Ты играешь с огнем, моя девочка. – Он продолжал держать ее за руки, хотя и покачал головой.
– О?! – Лайла придвинулась чуточку ближе, пленительно улыбаясь. Его челюсть сжалась, и он отпустил ее руки. Не сводя с него глаз, она скользнула ладонями вверх по его груди к теплой и влажной коже плеч. Касаться его вот так было пьяняще. Не имея ни сил, ни желания останавливаться, она легонько пробежала пальцами по его плечам.
Джосс снова схватил ее за руки и убрал их. Глаза его были темными и бездонными, когда сверлили ее.
– Ты хоть представляешь, на что напрашиваешься? – хрипло спросил он.
Она взглянула на него, улыбка сошла с ее губ. Она молча кивнула.
Глаза его расширились, затем сузились.
– Нет, не представляешь. Ты даже не знаешь, что такое настоящий поцелуй. Ты укусила меня.
Она не могла не улыбнуться, несмотря на заколотившееся вдруг в безумном ритме сердце.
– Ты можешь научить меня, так ведь? А укусила я тебя потому… потому, что ты напугал меня, и потому, что я думала, что… на самом деле люди ведь обычно так не целуются, нет? – закончила она с нотками любопытства.
– Боюсь, что да. – Ее наивный вопрос вызвал у него чуть заметную кривую улыбку. – То есть если они любовники.
Ее веки, дрогнув, опустились, затем снова поднялись.
– Любовники. Я всегда думала о том, чтобы иметь мужа, но никогда… любовника.
– У благовоспитанных юных леди обычно не бывает подобных мыслей.
– Но… как только мы покинем этот остров, ты вернешься в Англию, а я к себе домой, на Барбадос, и мы больше никогда друг друга не увидим.
– Это приходило мне в голову.
– Я буду скучать по тебе, Джосс. – Сейчас она не смотрела ему в глаза, сосредоточив напряженный взгляд на его кадыке.
– Я тоже буду скучать по тебе. – Слова прозвучали так, словно у него сдавило горло. Лайла вскинула на него глаза и беспомощно затерялась в изумрудных глубинах его глаз.
– Тогда не могли бы мы просто… побыть любовниками… пока мы на острове? Немножко?
На мгновение показалось, что он перестал дышать. Затем его руки сжались у нее на талии, и он закрыл глаза. Когда открыл их снова, зубы его были крепко сжаты.
– Ты не понимаешь, о чем ты просишь, – сказал он наконец. – Милая, с моей точки зрения, ничего на свете мне не хотелось бы так, как быть твоим любовником. Но ты… для женщины могут быть последствия.
Она нахмурилась:
– Какого рода последствия?
– Дети, – коротко ответил он и сделал глубокий вдох.
– О! – Лайла задумалась над этим. Она знала, разумеется, что результатом того, что люди женятся и вместе спят, бывают дети. Просто она как-то не применяла это знание к тому, что испытывала к Джоссу.
– Но существуют… вещи, которые мы можем делать. От которых не бывает детей. – Слова звучали так, словно их вытягивали из него против его воли.
– А от поцелуев бывают дети? От таких, как тот, которым ты поцеловал меня в ту ночь? Когда я укусила тебя?
И снова его губы изогнулись в вынужденной полуулыбке.
– Нет.
– Тогда ты мог бы поцеловать меня так и научить всему остальному, от чего не бывает детей.
– О Боже! – Он снова закрыл глаза, сглотнул, затем открыл их и уставился на нее напряженным взглядом. – Лайла, ты уверена?
Она кивнула. Он облизал языком внезапно пересохшие губы.
– Хорошо. – Это было не громче хриплого шепота. Медленно, словно давая ей время передумать, он опустил к ней голову, ртом чуть коснувшись губ. – Обними меня за шею, – пробормотал он, и она обняла. Сердце ее колотилось в груди, а колени стали ватными. Когда ее руки обвились вокруг его шеи, она шагнула ближе к нему… и в шоке взглянула вниз.
Большое торчащее нечто упиралось ей в живот. Мутная вода не позволяла ей увидеть, что это, но она уже поняла. Это была та таинственная часть его, которую она видела лишь мельком, когда он вчера ночью вышел из моря.
– Я оставил бриджи на берегу, – сказал он, правильно истолковав ее взгляд.
От сознания, что он обнажен, у Лайлы пересохло в горле. Рука ее соскользнула с его шеи вниз, по груди, нырнула под воду и отыскала этот его интригующий орган. Она дотронулась до него, обнаружила, что он горячий, твердый и вздутый, легко пробежав по нему пальцами.
– Тпру! – Он поймал ее руку и отвел в сторону. Взглянув на него, она увидела безумный блеск в его глазах.
– Я не должна… дотрагиваться до тебя там?
Он коротко кивнул. Потом склонил голову и поцеловал ее медленно и нежно, языком чуть касаясь линии губ. Она прижалась к нему, дрожа.
Джосс резко поднял голову, делая глубокий вдох, а она прильнула к нему, глядя на него огромными томными глазами.
– Думаю, у тебя была правильная мысль, в конце концов, – пробормотал он и снова подвел ее руку к себе.
Глава 26
– Я больше не желаю, чтобы ты был джентльменом, – приглушенно сказала она ему в плечо. – Ни к кому и никогда я не чувствовала того, что чувствую к тебе, и хочу, чтобы ты что-нибудь с этим сделал.
