Все складывалось удачно, и казалось, что ей помогает само Провидение. Если бы не отец, она бы ни за что не сумела устроить отъезд в подходящее для себя время. Но у сэра Томаса на борту «Единорога» уже была зарезервирована одна каюта, а с его влиянием было нетрудно выхлопотать еще две — для нее и для Марты.

Кое-что в поведении отца озадачивало Кэти. Он испытывал настоящее волнение, как будто был в чем-то виноват, и долго не мог поверить, что ей и ее ребенку не было причинено никакого вреда. Он даже допросил Марту, скрупулезно выспрашивая у нее каждую мелочь о пребывании его дочери в Вудхэме, и когда старушка без обиняков заявила, что капитан Хейл вел себя как примерный муж, сэр Томас погрузился в мрачную задумчивость. Когда Кэти объявила о своем намерении покинуть Вудхэм, не дожидаясь возвращения Джона, сэр Томас согласился на это с большой неохотой. Он сдался только тогда, когда Кэти, не выдержав, расплакалась у него на плече.

И вот она находилась в роскошной каюте на борту британского судна. Ее сын сладко дремал у нее на руках, заботливая няня была рядом, а любящий отец простирал над ними свое покровительство. Но тогда почему она чувствовала себя такой несчастной?

— Миссис Кэти, может быть, вы все-таки передумаете, пока не поздно? — завела Марта свою волынку.

— Нет, Марта, не передумаю, — Кэти уже устала от бесконечных дискуссий на эту тему. — Нам лучше вернуться в Англию по тысяче разных причин, о которых ты ничего не знаешь.

Вместо того чтобы сдаться, Марта просто переменила направление атаки, перейдя на доверительное «ты».

— Голубка, ты разобьешь бедняге сердце. Он по тебе с ума сходит.

Кэти сделала вид, что ее внимание поглощено Крэем, который беспокойно зашевелился во сне. Старушка не уступала.

— Капитан Хейл — прекрасный муж, миссис Кэти. Другого такого вы не найдете.

Кэти не смогла удержаться, чтобы не ответить на это.

— Капитан Хейл похитил меня, изнасиловал, и я зачала от него ребенка. После этого он бросил меня и вернулся только затем, чтобы отомстить за какую-то выдуманную в белой горячке обиду. Вот уж, прекрасный муж, другого такого действительно не найти!

— И все-таки он ваш муж, миссис Кэти, хотите вы этого или нет. Перед Богом и перед людьми. Покидать его — грех.

— Ах, Марта, пожалуйста, помолчи! — сердито крикнула Кэти. Ее резкий голос напугал Крэя, и он широко распахнул свои голубые глаза. Затем маленькая копия лица Джона зловеще сморщилась, и Крэй издал пронзительный вопль.

— Тихо, мой миленький, мамочка тебя успокоит. Ш-ш-ш, тихо, мой хороший мальчик, — ворковала Кэти, покачивая ребенка в такт словам. На Марту был брошен испепеляющий взгляд, который как бы говорил: «Вот, посмотри, что ты наделала». Однако старушка не выглядела раскаявшейся. С каменным выражением на лице она выкладывала из сундучка купальные принадлежности Кэти.

Наконец рыдания Крэя перешли в тихие всхлипывания, а потом и вовсе утихли. Кэти медленно подошла к кровати, держа его на руках. Ребенка надо было укладывать на постель очень тихо и осторожно, чтобы он снова не разревелся. Он капризничал весь день, и Кэти уже порядком устала его успокаивать. Можно было предположить, что перемена обстановки пришлась ему не по вкусу, на что и указала ей Марта чуть ли не со злорадством.

Кэти положила Крэя на животик рядом со стенкой, чтобы он не упал, и накрыла его вышитым одеяльцем, захваченным ею с собой из Вудхэма. Как бы ни любила она своего ребенка, но иногда ей очень хотелось, чтобы он наконец уснул. Над ванной призывно курились облачка пара, и Кэти не терпелось, забравшись в воду, всласть понежить затекшие мускулы.

Помогая Кэти раздеваться, Марта не проронила ни слова. Кэти знала, что причиной этой странной немоты не являюися те доводы, которые она расточала, стараясь убедить нянюшку в своей правоте. Марта просто боялась разбудить Крэя. Вскоре старушка снова начнет брюзжать и не успокоится до тех пор, пока «Единорог» не будет далеко в море.

Горячая вода подействовала на Кэти самым чудесным образом. Она погрузилась в ванну до самого подбородка, вдыхая нежный аромат жимолости. Она закрыла глаза, чтобы ничто не могло помешать ей наслаждаться первыми мгновениями тишины и покоя, которые она улучила за целый день. Вдруг на угольно-черной изнанке ее сомкнутых ресниц возникло смуглое мужское лицо, очерченное по-орлиному резко. Кэти торопливо открыла глаза. Нельзя позволять себе думать о Джоне.

Вооружившись губкой и куском мыла, Кэти начала энергично тереть руки и ноги. Один непослушный вихор выскользнул из узла волос, собранного на ее макушке, и она нетерпеливо заправила его на место. Под конец она тщательно намылила лицо, а затем смыла с себя всю пену. Марта уже стояла рядом — с полотенцем наготове.

Кэти выбралась из ванной, закуталась в пушистое полотенце, и вдруг в этот момент дверь в каюту распахнулась с такой силой, что едва не слетела с петель. Кэти вскрикнула и прижала полотенце покрепче к груди. Марта остолбенела, а малютка Крэй, чей сон был нарушен, испуганно заморгал глазами и приготовился зареветь.

Ужас, сковавший Кэти, был столь велик, что она даже не подумала о Крэе. Человеком, который мрачно уставился на нее с порога, был Джон. С его шляпы стекала вода, его одежда промокла до нитки; было видно, как за его спиной хлещет дождь, отчего темная ночь казалась еще темнее Его губы были твердо сжаты, а в глазах горело невысказанное возмущение

— Добрый вечер, Кэти, — насмешливо сказал он — Приятно видеть, что и без меня тебе обеспечен превосходный комфорт. — Он обежал взглядом импровизированный наряд, который едва прикрывал ее тело, блестевшее от капелек воды.

В свою очередь Кэти бегло осмотрела Джона. Он был одет подорожному: темные бриджи, плащ с капюшоном, доходивший до самых колен, высокие сапоги и широкополая шляпа. Было похоже, что он только что прискакал из Атланты, обнаружил ее исчезновение и каким-то образом сумел выследить ее на борту «Единорога». У Кэти пересохло во рту. Все ее планы и приготовления могли оказаться напрасными. Впрочем, наверное, она зря волновалась Это было британское судно, а ее отец находился в соседней каюте. Джон не мог увести ее с собой силой.

Тем временем Марта пришла в себя и подошла к кровати, чтобы взять на руки Крэя. Она принялась его убаюкивать, и вскоре ребенок утих. Джон покосился в их сторону

— Марта, будь так добра, пойди погуляй с Крэем. Мне надо поговорить с женой

— Да, сэр, — послушно отозвалась Марта, и Кэти было подумала, что старушка не меньше ее напугана внезапным появлением Джона. Однако Марта быстро опровергла такое предположение на ее счет. Перед тем как выскользнуть из каюты, она обратила на Кэти ликующий взгляд, прямо говоривший о том, что она рада этому неожиданному визиту. Когда они остались вдвоем, Джон осторожно притворил дверь и снял с себя промокшие шляпу и плащ. Пригладив рукой взъерошенные волосы, он прислонился к косяку и скрестил на груди руки.

— Может быть, объяснишь, что ты здесь делаешь. — Он говорил спокойно, но в его глазах тлели искорки гнева. Кэти стоило большого труда выдержать его взгляд с холодным достоинством

— По-моему, это совершенно очевидно. Я от тебя ухожу.

— Уходишь? Вот как? Уходишь, не сказав ни слова, пока я нахожусь в отлучке, чтобы заработать на жизнь для тебя и для твоего сына? Нашего сына.

— Да, — твердо ответила Кэти.

— Нет, черт побери! — Он оторвался от косяка и двумя размашистыми шагами пересек комнату, стиснув руками ее обнаженные плечи. Кэти, заставила себя смотреть ему прямо в лицо со всем самообладанием, на которое она была способна.

— Ты никуда не уйдешь, — процедил он сквозь зубы Мускул, подергивавшийся на его щеке, был грозным предупреждением того гнева, которым он был охвачен. Он выглядел так, словно собирался ее изувечить

— Ты не сможешь меня удержать. Даже если ты возьмешь меня в охапку и унесешь с этого корабля, я рано или поздно найду другой. Ты не сможешь постоянно держать меня взаперти.

Рассудительный ответ Кэти, казалось, разъярил его еще больше. Он встряхнул девушку, дав ей возможность в полной мере ощутить его нечеловеческую силу

— Почему? Разве я тебя бил? Скверно с тобой обращался? Отказывал тебе в чем-нибудь?

Кэти взглянула на него с немой иронией. Джон, надо отдать ему должное, все понял и покраснел.

— Ты сердишься за ту ночь. — Это был не вопрос, а утвердительное высказывание. Кэти не желала ничего отвечать и рассматривала стенку в дальнем конце каюты.

— Я извиняюсь за это. Я, как и ты, чересчур много выпил в тот день Во всяком случае, ты ведь не будешь отрицать, что ты провоцировала меня намеренно. Чего же ты ждала в ответ?

— Того, чтобы меня изнасиловали, конечно, — фыркнула Кэти и тут же вновь превратилась в ледяную статую, со скукой рассматривавшую потолок.

— Ладно, я извиняюсь. Этого больше никогда не повторится, я обещаю. Ну, что мне еще сказать?

— Ах, лучше помолчи. — Кэти отпрянула назад и, придерживая вокруг себя полотенце, подошла к сундуку, чтобы достать оттуда халатик. Одеваясь, она продолжала стоять к Джону спиной, чувствуя на себе его сверлящий взгляд.

— Ты никуда не уйдешь! — прогремел наконец его голос. Кэти моментально повернулась к нему лицом, взвихрив в воздухе свои распущенные волосы.

— Нет, уйду, — прошипела она, затягивая на халатике пояс. — И ты не сможешь мне помешать.

— Не смогу? Черта с два!

— Не сможешь, — злобно возразила Кэти. — Я не твоя раба. И, в конце концов, еще есть такая вещь, как развод. Хотя я не вижу в нем особого смысла. Ты устроил из нашего супружества такой ад, что я вряд ли захочу повторить этот опыт.

Джон со свистом втянул в себя воздух, как будто его изо всей силы ударили в живот. Кэти знала, что сумела причинить ему боль, и получала от этого извращенное удовольствие. Он шагнул к ней. Уголки его губ побелели.

— Ты хочешь, чтобы я умолял тебя, да? — устало спросил он. — Видеть меня у своих ног — вот чего ты всегда хотела. Ладно, ты выиграла. Я умоляю тебя: не уходи.

Обращенный на нее взгляд был пропитан ненавистью. Кэти от изумления разинула рот. Он умолял ее… В ее сердце проклюнулся слабый росток надежды. Возможно ли это?.. Она должна убедиться.

— Почему ты хочешь, чтобы я осталась, Джон? — мягко спросила она, не отрывая от него глаз. На его скулах выступил румянец.

— Ты что, хочешь вытянуть из меня все жилы? Ладно, на, подавись. Я люблю тебя, будь я проклят. Давай же, смейся надо мной.

— Повтори это еще раз. — Кэти чувствовала, что уголки ее губ вздрогнули, расплываясь в улыбке. Джон тоже заметил это, и его лицо стало свирепым. Кэти было все равно. Она начинала чувствовать себя безумно счастливой. Он сказал, что любит ее…

— Ты находишь это смешным, сука? — протянул он, грубо притягивая ее к себе. — Посмотрим, как ты посмеешься после этого.

Он сжал ее в своих объятиях так, что у нее затрещали кости. Однако Кэти не ощущала боли. Она блаженно вздыхала и прижималась к нему еще ближе.

— Я тоже люблю тебя, дурачок, — пробормотала она, когда Джон наконец дал ей перевести дыхание. Джон на мгновение замер, а потом, взяв ее за плечи, отстранил от себя на расстояние вытянутой руки так, чтобы он мог смотреть ей прямо в лицо.

— Что ты сказала? — подозрительно переспросил он.

— Я сказала, что я тебя люблю. Если бы ты не был таким упрямым и подозрительным, ты бы понял это давным-давно.

Джон сверкнул глазами, стараясь проникнуть в ход мыслей Кэти.

— Если это одна из твоих штучек… — он осекся, угрожающе скрипнув зубами.

Кэти покачала головой, с нежностью глядя на его напрягшееся лицо.

— Действительно, в это трудно поверить, — сказала она слегка насмешливо. — Конечно, ты злюка и ужасный ревнивец, и характер у тебя скверный, но, как говорится, сердцу не прикажешь.

Он закрыл глаза и дрожащими руками привлек Кэти к себе, зарывшись губами в ее волосы. Он бормотал любовные слова, обещания, нежные сравнения, которые окутывали Кэти облаком счастья. Захмелев от ласки, она вытащила рубашку из-за пояса его бриджей и начала гладить теплую мускулистую грудь и широкую спину, где чувствительные кончики ее пальцев ощутили глубокие, шероховатые рубцы, с которыми Джону было суждено ходить до самой могилы.

— Дорогой, но теперь наконец ты мне веришь? — прошептала она, немного отстраняясь назад, чтобы он мог ее услышать.

— Ты о чем? — улыбнулся он, когда Кэти пришлось повторить свои слова во второй раз. Кэти подмывало отложить все вопросы на следующий раз, но она хотела быть уверенной, что несчастливая пора в их жизни окончательно миновала.

— О том, что случилось с тобой в тюрьме, — мягко напомнила она.

Мускулы на руках Джона напряглись, а в глазах появилась прежняя настойчивость. Кэти с невыразимой сердечной мукой наблюдала за этими изменениями, но спустя несколько мгновений он, сделав над собой видимое усилие, расслабился и улыбнулся.

— Тебе не нужно извиняться за то, что ты сделала, — сказал он. — Я знаю, что заслужил это. На моей совести слишком много всего: я тебя похитил, изнасиловал, заставил быть моей любовницей. Ты любишь меня теперь, а все остальное не важно. Мы больше не будем говорить о прошлом.

Кэти не знала, плакать ей или смеяться.

— Но, Джон, дорогой, клянусь тебе, что я не имею к этому никакого отношения! Я даже не знала, что ты был в тюрьме! «Леди Честер» отплыла в Англию на следующий день после того, как ты сбежал! Откуда мне было знать, что тебя снова схватили?

— После того как я сбежал? — недоверчиво повторил он, хмуро сводя брови на переносице. — О чем ты говоришь?

— Мы поженились, — терпеливо подсказала ему Кэти, сопровождая слова легким упреком. — Потом ты сбежал.

— Любимая, после того как мы поженились и твой отец изо всей силы огрел меня пистолетом, я был не в состоянии сделать и шага. Весь путь до Англии я проделал в трюме «Леди Честер». Когда корабль пристал в Портсмуте, меня в цепях отправили в Лондон, а там бросили в Ньюгейтскую тюрьму. Спустя пару дней мне сообщили, что я приговорен к смерти, не удостоив меня даже такой формальности, как присутствие на собственном суде. Если бы не Гарри и остальные, я бы теперь гнил в яме с негашеной известью на тюремном дворе. Но я сбежал из тюрьмы и явился к тебе.

— Но я думала… — В голове у Кэти была полная неразбериха. Как же так? Не успела она привести свои мысли в порядок, как раздался громкий стук в дверь. Джон вопросительно на нее посмотрел.

— Ты ждешь каких-нибудь гостей?

— Нет, конечно нет. Это, наверное, Марта — или мой отец.

— Ах да! Твой отец. Я хочу с ним кое-что обсудить.

Это заявление звучало по меньшей мере странно в устах человека, который всего лишь раз встречался с ее отцом и при обстоятельствах, весьма не благоприятствующих близкому знакомству. Наверное, она чего-то не понимала. Озадаченно нахмурив лоб, Кэти пошла отворять дверь.

— Доченька, мне надо с тобой поговорить. Ты должна знать, что… — сэр Томас умолк, его взгляд остановился на высоком широкоплечем мужчине, который холодно смотрел на него с противоположного конца комнаты.

— Хейл. Я хочу, чтобы вы знали, что это я послал за вами. Я пришел сказать об этом Кэти.

— Папа, о чем ты говоришь? Почему ты послал за Джоном? — спросила Кэти, окончательно поставленная в тупик. Однако внимание сэра Томаса было сосредоточено целиком на ее муже.

— Вы лгали мне, не так ли? Она была ни при чем и ничего об этом не знала?

— Да. — Лицо сэра Томаса стало печальным. — Она ничего не знала.

— Я же мог ее убить, — процедил Джон сквозь зубы.

— Я знаю, — ответил сэр Томас очень усталым голосом. — Я чуть не сошел с ума, когда Кэти исчезла. Мне как раз сообщили, что вы сумели бежать из тюрьмы. Я думал… Господи, чего я только не думал! Но вы не причинили ей никакого вреда, и я благодарю Бога за это.

— Еще бы. Я удержался чудом. Я хотел, но не смог. Но…

— Ради Бога, объясните хоть кто-нибудь, что все это значит. Папа? Джон? — Беспомощно озиралась девушка. Их загадочный разговор будто бы происходил на древнееврейском языке, так мало понимала из него Кэти.

— Я был несправедлив к твоим чувствам, Кэти, — тяжело произнес сэр Томас. — Но поверь мне, прошу, в то время я думал, что все делается ради твоего блага.

Он замолчал, подыскивая необходимые слова. Смутное подозрение в голове Кэти выкристаллизовалось в твердую уверенность. Джон пересек комнату и встал рядом с ней, обняв ее за талию. Кэти, не отрывая глаз от отца, доверчиво прижалась к своему мужу.

— Значит, Джон не сбежал с «Леди Честер», папа? Ты солгал мне? — Она заранее знала, что это правда, и сэру Томасу было не обязательно отвечать ей понурым кивком головы.

— Расскажи мне все, папа, — тихо сказала Кэти.

Со слезами на глазах она слушала сбивчивый рассказ сэра Томаса. Он описывал, как он заточил Джона в Ньюгейтской тюрьме и устроил для него в суде смертный приговор. Когда он начал рассказывать о ежедневных избиениях, за которые он платил тюремщикам, в то же время говоря Джону, что его истязают по личному распоряжению Кэти, она едва не упала в обморок.

— А потом, когда я наконец дошел по вашему следу до Чарльстона, я обнаружил свою дочь целой и невредимой, но душевно очень подавленной, — заключил сэр Томас, адресуя свои слова Джону через голову Кэти. — Тех сведений, которые я по крупицам сумел добыть от нее, хватило, чтобы понять, что она чахнет без вашей любви. Однако, увидев, как хорошо вы с ней обращались, несмотря на свою смертельную обиду, я понял, что это не так и что вы, мистер Хейл, все-таки ее любите. Поэтому я и согласился помочь Кэти покинуть Вудхэм, намереваясь тем временем связаться с вами и сказать вам всю правду. К счастью, как я увидел, вы успели прояснить свои отношения и без меня. Я глубоко сожалею о той боли, которую я причинил вам обоим, и надеюсь, что в ваших сердцах найдется достаточно великодушия, чтобы меня простить.

Его усталые голубые глаза печально остановились на Кэти, и она не смогла выстоять против немой мольбы, которая в них светилась. Она подбежала к отцу и, встав на цыпочки, запечатлела на его щеке нежный поцелуй.

— Конечно, мы прощаем тебя, папа. Я знаю, что ты делал это только ради меня. — Она умоляюще обернулась к Джону.

Джон сначала посуровел, но потом вздохнул, очень медленно подошел к сэру Томасу и протянул ему руку, которую тот пожал с величайшей готовностью.

— Полагаю, мы должны научиться относиться друг к другу терпимо, — суховато сказал Джон. — Вы — отец моей жены и дед моего сына. А поскольку я не собираюсь с ними расставаться, а, напротив, планирую прибавление потомства, нам, вероятно, придется видеться довольно часто. И если вы сможете переварить бывшего пирата в качестве зятя, то, наверное, и я смогу привыкнуть к тому, что мой тесть — вероломный граф.

Джон сказал это с улыбкой, и сэр Томас просиял в ответ.

— Я буду гордиться таким зятем, — пообещал он. Он крепко обнял свою дочь, еще раз пожал руку Джону и ушел. Как только за ним закрылась дверь, Кэти рухнула в объятия Джона, уткнувшись лицом в его льняную рубашку.

— Ты, наверное, ненавидел меня, Джон, — пробормотала она.

— Ненавидел… — честно признался Джон, — но только потому, что я тебя любил… так любил, что не мог вынести мысли о том, что ты меня предала. Я уже начинал думать, что небезразличен тебе, когда все это случилось.

— Небезразличен мне? — захохотала Кэти. — Да я была влюблена в тебя по уши. Я хотела тебе признаться, но думала что ты меня не любишь. Я думала, что ты просто хочешь меня потому… — Она осеклась и стала пунцовой.

Джон улыбнулся.

— Ты была права, — сказал он плотоядно. — Я тебя хотел… и до сих пор хочу. Но кроме того, я люблю тебя сильнее, чем кого — либо в моей жизни. И если ты не против, я всю оставшуюся жизнь буду доказывать это снова и снова.

Он говорил очень тихо, и Кэти чуть ли не таяла от нежности его слов. Она приподнялась на цыпочки и чмокнула его в губы. Он любил ее, и она любила его, и ничто больше не могло нарушить этой любви.

— Дорогой, а когда ты сказал моему отцу о прибавлении потомства… ты и в самом деле имел это в виду? Я… я знаю, что, когда я сказала тебе о Крэе, ты выглядел каким-то угнетенным.

— Любимая, как ты можешь так думать? Я люблю тебя. Я буду любить всех детей, которых ты мне подаришь. Я просто боялся потерять тебя… Поэтому я был таким мрачным.

— Ах, Джон, — вздохнула Кэти. — А у нас будет много детей?

— Дюжина, — ответил он, подхватывая ее на руки. — На меньшее я не согласен. И мне кажется, что нам надо начать заниматься этим прямо сейчас, иначе мы не успеем.

— Здесь? — слабым голосом произнесла разомлевшая Кэти — Но, дорогой, разве мы сначала не поедем домой? Я…

— Сейчас я не могу думать ни о чем другом, кроме любви, — сказал Джон, выразительно покосившись на постель. — Мы поедем домой завтра.

И действительно, на следующий день они были в Вудхэме.