1

— Пошли, — полицейский потащил Горчева.

— Насчет акушерки я ни при чем. Пожарных вызывал, сознаюсь и…

Шум мотора. Горчев обернулся. Приближался «альфа-ромео».

На следующий день полицейский доложил о происшествии так: поскользнулся, мол, упал в лужу, и задержанный удрал. А на самом деле задержанный подставил ему ногу и, когда полицейский бухнулся в лужу, вспрыгнул на багажник проезжающего «альфа-ромео».

Они благополучно выбрались из Тулона. Портниф вел хорошо. Прибыли в Канны.

«Где-то здесь должен быть парк», — подумал Горчев. Через несколько минут автомобиль затормозил и остановился вблизи деревьев. Они действительно находились возле парка, но Лингстрема пока еще не было. Портниф, одетый как профессиональный шофер, вылез из машины, захлопнул дверцу и огляделся. В темноте его настиг удар в подбородок, и он невольно принял горизонтальное положение.

Горчев уселся за руль. Он, разумеется, и знать не знал, что автомобиль уже с полчаса ищут по всей стране, и направился к Ницце в обычной своей манере. Ерунда вроде отчаянных сигналов и предупредительных выстрелов его не слишком-то отвлекала, и когда полицейский, растопырив руки, выскочил на шоссе, Горчев насмешливо пробормотал: «Ах, друг мой, если б я сумел затормозить на таком близком расстоянии, я стал бы чемпионом по гонкам». Следуя принципу «мудрый уступает», полицейский отпрыгнул в самый критический момент. Он растерянно смотрел, как разыскиваемый по всей стране похититель высунул голову из окна, погрозил кулаком и выдал бранную сентенцию. Виданное ли дело! Разыскиваемое лицо еще и грозит полицейскому!

Близ Ниццы Горчев ловко срезал крюк, проехав через женский пляж у отеля «Европа»; он с треском проломил деревянное заграждение и, не обращая внимания на истошный дамский визг, подцепил радиатором шезлонг. Чуть позднее на шезлонг упало шелковое дамское кимоно из вывешенного белья прачечной Перрье. Дальше, дальше, наплевать на мелкие катастрофы, ведь сегодня секретарь заменил его в легионе, подобно предупредительному господину из баллады Шиллера, который на три дня занял место приговоренного к смерти друга, «чтоб замуж сестру свою выдать он мог». (Имеется в виду баллада Шиллера «Порука» — Перевод В. Левика.)

Во что бы то ни стало попасть на рассвете в Марсель! Скорее в Ниццу! Пешком куда быстрее, но, увы, Горчев предпочел автомобиль.

Удивительный факт: автомобиль, за которым полиция охотилась по всей стране, достиг цели.

Пока контролировали Тулон, «альфа-ромео» находился на шоссе: сообщение о его координатах на шоссе пришло в момент, когда он уже стоял перед виллой Лабу.

Здесь его, понятно, никто не искал: кому могло прийти в голову, что злоумышленник остановится у дома законного владельца?

Горчев для начала поспешил в универмаг «Лафайет»:

— Пришлите кое-что на мое имя в отель «Средиземный», княжеские апартаменты.

Прежде всего две-три тонкие трикотажные майки и всякое такое, что нужно солдату колониальных войск. И матросский костюм, как этот, только новый. критический момент. Он растерянно смотрел, как разыскиваемый по всей стране похититель высунул голову из окна, погрозил кулаком и выдал бранную сентенцию. Виданное ли дело! Разыскиваемое лицо еще и грозит полицейскому!

Близ Ниццы Горчев ловко срезал крюк, проехав через женский пляж у отеля «Европа»; он с треском проломил деревянное заграждение и, не обращая внимания на истошный дамский визг, подцепил радиатором шезлонг. Чуть позднее на шезлонг упало шелковое дамское кимоно из вывешенного белья прачечной Перрье. Дальше, дальше, наплевать на мелкие катастрофы, ведь сегодня секретарь заменил его в легионе, подобно предупредительному господину из баллады Шиллера, который на три дня занял место приговоренного к смерти друга, «чтоб замуж сестру свою выдать он мог». (Имеется в виду баллада Шиллера «Порука» — Перевод В. Левика.)

Во что бы то ни стало попасть на рассвете в Марсель! Скорее в Ниццу! Пешком куда быстрее, но, увы, Горчев предпочел автомобиль.

Удивительный факт: автомобиль, за которым полиция охотилась по всей стране, достиг цели.

Пока контролировали Тулон, «альфа-ромео» находился на шоссе: сообщение о его координатах на шоссе пришло в момент, когда он уже стоял перед виллой Лабу.

Здесь его, понятно, никто не искал: кому могло прийти в голову, что злоумышленник остановится у дома законного владельца?

Горчев для начала поспешил в универмаг «Лафайет»:

— Пришлите кое-что на мое имя в отель «Средиземный», княжеские апартаменты.

Прежде всего две-три тонкие трикотажные майки и всякое такое, что нужно солдату колониальных войск. И матросский костюм, как этот, только новый.

— Прошу прощения, — вежливо заметил продавец, — но мне трудно судить, как выглядел ваш костюм. Несколько лет — срок немалый.

— Я его только вчера купил. Кстати, костюм белого цвета.

— Да? Догадаться непросто.

— Внимание, внимание, — вдруг затрещал громкоговоритель.

— Что такое? — заинтересовался Горчев. Настала тишина — посетители внимательно слушали.

— Преследуемый полицией «альфа-ромео» с номером А 126-513 ДК появился в Ницце. Злоумышленник предпринял безуспешную попытку скрыться в городе. Его несомненно схватят. Кто задержит или поможет задержать преступника, получит 50 000 франков вознаграждения.

2

— В чем дело? — спросил Горчев продавца. — Я проспал допоздна и ничего не знаю.

— Исчезла машина с важными военными документами. Все побережье взбудоражено.

Злоумышленник, вероятно, идентичен с убийцей-рецидивистом из Лиона.

— Да ну!

— Одна из наших клиенток видела, как он поворачивал к берегу. Прямо гигант с огромной рыжей бородой.

— Дама своими глазами видела?

— А что особенного! Большинство преступников попадаются благодаря наблюдательности очевидцев.

— Похоже, вы правы, — Горчев расплатился и вышел на пустынную улицу. Движение перекрыто. С ума они посходили? Ведь автомобиль на месте? Или они из принципа ищут где угодно, только не там?

На углу собралась громадная толпа.

— Что случилось? — спросил Горчев пробегающего рассыльного.

— Схватили преступника и собираются линчевать. Оказывается, он же похитил ребенка у летчика Линдберга. Переодетый ковбой, сообщник Аль Капоне.

Горчев пришел к выводу, что большинство людей — прирожденные

киносценаристы.

Толпа задержала «бугатти» за номером 709-864 ЧУ: в машине сидел

ветеринарный врач с женой и сыном, они прикатили из Беромюнстера.

— Тот самый!

— Перекрасил машину в черный цвет, краска совсем свежая.

— У кого он похитил ребенка?

Ребенок вопил, жена рыдала, ветеринарный врач кричал — с него сбили шляпу. Взвод полицейских разрешил угрожающую ситуацию: толпу оттеснили, разъяснив, что «альфа-ромео» найден. Для вящей доходчивости пустили в ход резиновые дубинки.

У ветеринарного врача вследствие потрясения снова началась невралгия тройничного нерва, от которой его исцелили в Лурде; теперь он, вместо Монте-Карло, ехал обратно в знаменитый чудесами Лурд, чтобы законным порядком востребовать зря истраченные деньги.

Горчев побрел в «Средиземный». Измятый и грязный, небрежно посвистывая, он дефилировал по ярко освещенному холлу.

— Куда желаете пройти? — окликнул его портье.

— В бельэтаж. Когда уехал господин Ванек? Портье пожал плечами:

— А когда он приехал?

— Он занимал княжеские апартаменты. Портье заглянул в регистрационную книгу и снова пожал плечами.

— Ванек вообще не числится. Номер снимает полоумный португалец по фамилии Горчев.

— Правильно. Меня послал этот португалец, чтобы уплатить по счету, и, кстати, разрешил переодеться у него в номере.

— Скажите, молодой человек, — доверительно наклонился портье, — этот Горчев — фабрикант?

— Конечно. Владелец патента на крем для кожи «Ми-микри». Но в основном изготавливает украшения из альпаки. Господин фабрикант переселяется на виллу Арагон.

— Вы там работаете истопником?

— Нет, огородником. Вилла принадлежит супруге господина Горчева, с которой он в разводе. Сейчас они помирились и уезжают в Португалию, где собираются посвятить оставшиеся годы украшениям из альпаки.

Горчев прошел в свои апартаменты и надел новый матросский костюм — его вместе с другими покупками доставили в красивом желтом кофре. Матросский костюм и кепи очень украшали нашего и без того симпатичного героя — своим приятным лицом и легкой, ритмичной походкой он даже напоминал известного рода юношей-танцоров, откликающихся на словечко «бой», а в беседе способных говорить только впятером одновременно.

Надо бы еще побриться. Стыдно небритым явиться в легион. Горчев повязал на шею полотенце и открыл огромный гардероб, снабженный всевозможными предметами туалета.

Из нижнего ящика, к немалому удивлению Горчева, кубарем выкатился господин Ванек.

1

— Месье! Почему вы не стучите, прежде чем войти?

— Апартаменты занимаю я.

— Но шкаф — мое обиталище. Мой дом — моя крепость!

— Господин Ванек! Считайте, что я с луны свалился.

— Однако ушибся при этом я.

— Вы должны быть в Марселе, в легионе. Вы получили за это тысячу франков, а сами торчите здесь? Вы меня обманули.

— Лжете! — Господин Ванек изо всех сил старался удержать позицию честного гражданина, убежденного в своей правоте. Хотя факт сам по себе заслуживал порицания, Горчев с трудом сохранял серьезность и даже попытался напустить на себя грозный вид.

— Господин Ванек, вам, надеюсь, понятно, что я вас сейчас поколочу?

— В этом я ни секунды не сомневаюсь. Но я предстаю перед вами как Галилей. Бейте меня! Кромсайте… жгите… И все-таки она вертится!

— Вы обманщик и не имеете права сравнивать себя с почтенным астрономом.

— Это злостная клевета!

— Если вы сейчас же не объяснитесь, я засуну вас меж обувными колодками и придвину дубовый стол к дверце, чтобы вы не смогли выбраться.

— Галилей выдержал бы такие пытки с гордо поднятой головой.

— Я требую объяснений.

— Вы просили меня заменить вас на один день в легионе и вручили тысячу франков. Так?

— Верно.

— Я исполнил вашу просьбу более выгодным способом, чтобы вы не остались без секретаря, — Ванек ударил себя в грудь. — Могу не хвастаясь сказать — я в этом качестве незаменим. Слушайте. Я предстал перед казармой и уговорил первого же хмурого господина, который явно хотел податься в рекруты. За пятьсот франков он согласился вас заменить. У него будет возможность без риска осмотреться, а если он передумает, то сможет завтра выйти из рядов легиона, а вы его подмените. Вот так, месье Голицер!

Горчев не стал его поправлять.

— Вы имеете заместителя в легионе. Равным образом сохранили секретаря и мои пятьсот франков остались при мне. Впрочем, вы потеряли секретаря: я оскорблен и незамедлительно отказываюсь от места. Но, — господин Ванек гордо вскинул голову, — все-таки она вертится, заметьте, месье!

Ванек вытянул ящик, чтобы забрать старый пиджак, купальные трусы и зонт, а также телятину в желе и огуречный салат.

— Я вас обидел и хочу помириться, — вздохнул Горчев с виноватым видом.

«Возможно, еще не поздно», — сообразил господин Ванек и быстро поставил обратно переполненную тарелку, причем салат выплеснулся ему на башмаки. — Искренне прошу прощения.

— Хорошо. Остаюсь в последний раз. Но заметьте, я никогда в жизни не лгал.

— Нет, она не вертится, — грустно пробормотал Горчев. — Если б она двигалась, то сейчас бы разверзлась под вами.

2

На следующее утро:

— Месье Петрович!

Горчев проснулся. Около кровати стоял секретарь, закутанный в покрывало, и когда господин Ванек перебросил один край с правого бедра на левое, он живо напомнил Юлия Цезаря из американского бурлеска.

— Вставайте, — терпеливо повторил секретарь. — Вы должны заменить в легионе человека по фамилии Корто.

— Отстаньте, вы, пиявка…

— Моя фамилия Ванек.

— Послушайте, господин кровосос Ванек, что вы ко мне прицепились?

— Мне будет жаль, если наша давняя, закадычная дружба кончится для меня разочарованием, месье Цвиллингер.

Горчев подпрыгнул, словно ужаленный:

— Послушайте, я все понимаю, но объясните, бога ради, откуда вы взяли этого Цвиллингера. Я с ума с вами сойду!

— Только не теперь. Я лично поручился за вас перед господином Корто.

— Ладно. Но откуда взялся Цвиллингер?

— Я пошутил. Мне хорошо известно, что вы, в сущности, Петрович.

— И кто такой Корто? Почему он вступает в легион?

— Из патриотических соображений. Его обязали на вечные времена покинуть страну как неисправимого преступника. Он тайно вернулся и хочет служить в легионе.

— Отлично!

Горчев быстро оделся. Они успели на поезд и около полудня прибыли в Марсель.

По дороге в форт Сен-Жан Горчев протянул руку секретарю:

— Спасибо за все, что вы для меня сделали.

— Не стоит, я только выполнял свои обязанности, месье Петрович. Сообщите о ваших поручениях.

— Сомневаюсь, что по регламенту легиона рядовой может держать секретаря.

— Меня как цивильной персоны служебный регламент не касается.

— Ваша преданность трогательна. Кстати, я действительно хочу вас попросить…

— Слушаю.

— Закажите по телефону разговор с Ниццей.

— Могу, — кивнул Ванек и пошел.

— Эй, господин Ванек, постойте! Вы даже не знаете, в чем поручение.

— Вы ведь желаете заказать междугородний разговор.

— Но для чего вы будете звонить в Ниццу?

— Хороший секретарь не интересуется частными делами шефа.

— Вы должны вызвать особняк Лабу… Не бегите так. Вы спросите, дома ли мадемуазель Аннет. Если да… как-нибудь дадите мне знать.

— Что у вас с этой дамой?

— Личное дело, господин Ванек.

— Ага, — секретарь прищурился. — Значит, актриса. Опасайтесь актрис.

Любовь…

— До свидания, господин Ванек.

Горчев пошел к форту. Часовые охотно его пропустили — выпускали здесь менее охотно. Надо разыскать полковую канцелярию. Повсюду сновали солдаты. Где этот Корто, который не мог прожить без Франции? Поискав с часок, он его нашел субъект с низким лбом и прыщавой физиономией производил несколько мрачноватое впечатление. Он уже ходил в униформе.

— Вы, значит, Горчев? — протянул он флегматично и тупо.

— Я, братец. Спасибо за любезность, теперь ты свободен.

— Нет. После обеда я отправляюсь в Африку.

— Хоть к черту отправляйтесь. Я — Иван Горчев, и верните мое удостоверение.

— Терпение. Я нашел здесь одного сержанта, мы с ним в Париже в хорошие времена работали у Пежо. Его зовут Гектор Потиу. Если отдать вам удостоверение, придется зачисляться заново, и неизвестно, к какому сержанту попадешь. Этот ведь свой парень. Великое дело, поймите.

— Но я тоже хочу служить.

— Запишитесь снова. Кого заботит, сколько Горчевых могут служить сразу, — сказал Корто, торговец живым товаром, который, впрочем, был настолько пьян, что едва стоял на ногах.

— Так… И вы возьмете фамилию Горчев?

— Не бойтесь за честь семьи.

— Ладно. Тогда я вступлю заново, а вы отправляйтесь с вашим сержантом.

Примерно час Горчев спокойно сидел на скамейке запрокинув голову и принимал солнечную ванну столь непринужденно, сколь сие возможно в форту. Однако дальнейшие события не дали ему нежиться слишком долго.

Позднее он снова заметил Корто, порядком пьяного, в обществе рыжеусого сержанта — Гектора Потиу, вероятно. Началась перекличка. Зачитали именной лист. Каждый новобранец из подразделения Гектора Потиу с вещами становился в строй. Корто хранил свое имущество в перевязанной шпагатом сигарной коробке среднего размера, на которой по-детски крупными буквами было выведено «Иван Горчев». Корто, надо полагать, решил, что не повредит для памяти записать собственное имя. Он деликатно положил коробку перед собой.

Протрубили сигнал, и взвод двинулся через ворота в направлении гавани. Во дворе появился другой унтер-офицер, некий сержант Вердье, и закричал:

— Всем, кто записался сегодня утром, выстроиться у ворот справа.

Это касалось и Горчева. Сержанта Вердье рядовые между собой прозвали Львом: складки возле рта, нос и удивительная расстановка глаз напоминали популярного хищника. Ревом он, пожалуй, превосходил грозную бестию. Правый глаз у него был всегда полузакрыт, что рождало гримасу постоянного недоверия. Зубы измерялись сантиметра в два. С легким преувеличением можно сказать, что такими большими прямоугольными зубами человеческая челюсть еще никогда не блистала.