Реставрация (№3) - Похищенный рай

Прежде чем Данту удалось ответить на этот гневный выпад старика маркиза, какая-то неведомая сила рванула его назад, а еще через несколько мгновений кто-то сильно приложился к нему кулаком по челюсти.

Данта застали врасплох, и у него не было возможности защитить себя. Руки его были заведены за спину, и кто-то крепко обхватил его сзади. Немного опомнившись, Дант увидел перед собой Арчибальда Форрестера, который отчаянно пытался оттащить от него своего старшего брата, Реджинальда, готовящегося нанести Данту второй удар.

— Я думал, что Ньюпорт спятил, когда сказал, что у нас в доме Морган, — тяжело дыша, проговорил Реджинальд. — Но ничего, по крайней мере, я успел его погладить разок, отец. А теперь вышвырните его отсюда!

— Успокойся, Реджинальд, — сказал старый маркиз. — Ты недавно оправился от болезни. Тебе нельзя так напрягаться…

Дант подвигал челюстью, опасаясь, что она сломана. Ему повезло. Впрочем, когда он в следующее мгновение пригляделся к Реджинальду Форрестеру, он понял, что у того просто не хватило бы сил сломать ему челюсть. Они не виделись пять лет, и за это время Реджи сильно сдал. Он выглядел старше своих лет. Когда-то черные волосы были теперь посеребрены сединой, он сильно исхудал. Реджи и раньше не отличался богатырским телосложением, но теперь одежда висела на нем просто мешком. Глаза запали, и под ними пролегли темные тени. Наконец, одышка.

— Насколько я понимаю, сзади меня держит Марселлас, — проговорил Дант. — Ведь это ты? Два твоих братца передо мной, а у Ньюпорта никогда не хватило бы силенок противостоять мне. Отпусти меня, обещаю, что не буду делать резких движений. Тем более в таком приятном окружении. Не беспокойся, я не стану отвечать ему ударом на удар.

Марселлас, высокий молодой человек, который был гораздо сильнее, чем казался на вид, медленно отпустил Данта. Но не отошел от него и был настороже.

Дант потрогал рукой челюсть и взглянул на Реджинальда.

— Наверное, я заслужил это, хоть ты и застал меня врасплох. Тем не менее, считай, что мы с тобой в расчете.

— Иди к дьяволу, Морган! — крикнул Реджинальд. — Нет, мы с тобой еще далеко не в расчете! Ты заслуживаешь гораздо большего. Повезло тебе, что Арчи удержал меня, не то я вышиб бы из тебя весь…

— Хватит, Реджинальд, — вновь подал голос маркиз, успокаивая своего старшего сына. — Ты не можешь убить Моргана здесь, в моем кабинете. Пока, во всяком случае. Сначала он скажет нам, где Джиллиан.

Марселлас подошел к Данту ближе:

— Тебе известно, где Джиллиан? С ней все в порядке? Она жива?

Дант утвердительно кивнул. Ему всегда нравился Марселлас, самый спокойный и рассудительный из трех братьев Форрестеров. Он избрал своей профессией юриспруденцию и пользовался уважением при дворе. Марселлас никогда не терял головы, и сейчас Данту даже вспомнилось, что тогда, пять лет назад, он пытался отговорить своего старшего брата от дуэли.

— С твоей сестрой все в порядке, Марселлас, — проговорил Дант и добавил: — По крайней мере, физически она здорова.

— Что ты хочешь этим сказать, Морган? — вновь крикнул Реджинальд. — Если я узнаю, что ты хоть пальцем коснулся ее, я…

— Замолчи же, Реджи, — резко сказал Марселлас. — Ты мелешь языком, словно дешевая уличная девка. — Он вновь обернулся к Данту: — Где она?

— В безопасности.

— Не исключено, что в постельке в Морган-Хаусе, — вставил Реджинальд. — И…

— Не забывай, что речь идет о твоей сестре, а не о жене, Реджинальд! — резко оборвал его старик маркиз. — Если ты не придержишь свой язык, я попрошу Арчи вывести тебя из кабинета!

Реджинальд бросил на отца такой хмурый взгляд, что Дант понял: непонимание между ними имеет весьма далекие корни. И дело, судя по всему, не только в том, что старый маркиз не одобрил выбора своего старшего сына, когда тот женился. И не в том скандале, который разразился пять лет назад.

— Ладно, отпусти меня, Арчи, — буркнул Реджинальд. — Я его не трону.

— Отец? — неуверенно спросил средний брат. Арчибальд был превосходным солдатом. К сожалению, ему не удалось в полной мере реализовать на этом поприще свои таланты, так как он был комиссован по ранению во время войны с Кромвелем. К отцу он обратился потому, что не привык полагаться на слово старшего брата.

— Отпусти его, но стой рядом. На всякий случай. Реджинальд и Арчи опустились на скамью у окна, Дант сел на один из стульев у письменного стола маркиза, Марселлас рядом с ним. Маркиз вернулся за стол, но не сел, а оперся об него руками, подавшись всем телом вперед.

Первым заговорил Марселлас:

— Дант, расскажи нам, что случилось с Джиллиан.

— Я нашел ее поздно ночью около двух недель назад, когда ехал в Уайлдвуд. После смерти матери имение осталось без хозяина…

— Прими мои соболезнования по поводу смерти леди Хелены, — искренне проговорил Марселлас. — Это была замечательная женщина.

— Спасибо, — сказал Дант. Он продолжил: — Мы почти доехали до места, как вдруг кучеру пришлось резко свернуть, чтобы не наехать на то, что лежало на дороге. Мы пошли посмотреть и увидели, что на дороге лежит молодая девушка. Как выяснилось сегодня утром, это была твоя сестра Джиллиан.

— Что ты хочешь этим сказать? Как это «сегодня утром»? Разве Джиллиан не назвала тебе свое имя сразу же?

— У Джиллиан на голове была серьезная рана. Видимо, вследствие этого она лишилась памяти. Доктор Гринтри из Каслтона осмотрел ее, обработал рану и сказал, что на восстановление памяти, возможно, уйдет какое-то время. Могу сказать, что до сегодняшнего дня она еще не восстановилась.

Марселлас проговорил:

— Значит, Джиллиан даже не знает, как ее зовут?

— Не знает.

— А тебя она знает?

— Нет. Но она потеряла память не полностью. Кое-что она помнит.

— Например? — спросил Арчи, весь подавшись вперед.

Дант обернулся к нему. Он только сейчас заметил гладкую деревянную трость, на которую тот опирался, — видимо, следствие ранения.

— В ней сразу чувствуется благородное происхождение и хорошее воспитание. Она не забыла ни о правилах хорошего тона, ни о правилах официального этикета. Ее познания в математике превосходят то, чем может похвастаться мой управляющий Ренни. Наконец, она играет на бас-виоле так, словно родилась со смычком в руках.

— Это Джилли… — Глаза Марселласа увлажнились. Упоминание о бас-виоле стало реальным подтверждением того, что его сестра действительно жива. — Но ты говоришь, что она все забыла. И нас тоже?

— Именно поэтому я не привез ее сегодня с собой. Прежде у меня имелись и другие опасения, но теперь, когда твой отец объяснил обстоятельства ее исчезновения, я обрадовался. Он говорит, что ее похитили.

— Клер болтала, что Джиллиан сбежала сама, но я никогда в это не поверю, — сказал Марселлас. — Джиллиан не такая. Я убежден, что ее выкрали прямо из спальни поздно ночью, когда мы все уже спали. Никто ничего не слышал.

— Откуда нам знать, что это не ты ее похитил? — вновь вмешался в разговор Реджинальд.

— Данта и в Англии-то, наверное, еще не было, когда это произошло, — проговорил Марселлас. — Я слышал, его величество разрешил тебе вернуться?

— Да.

— Когда ты приехал, Морган? — спросил Арчи.

— Сошел на берег в Дувре тринадцатого.

— А Джиллиан исчезла пятнадцатого. Двое суток! — воскликнул Реджи. — За это время ты спокойно мог пробраться в Лондон и похитить ее. Тем более нам ничего не было известно о твоем возвращении.

Марселлас нетерпеливо вздохнул:

— Реджи, у Данта недавно от чумы скончалась мать. Он вернулся в Англию, чтобы отдать ей последние сыновние почести. Когда человек находится в таком положении, вряд ли ему может прийти на ум похищать кого-то.

— И все же на твоем месте я не стал бы исключать этот вариант, Марселлас, — упрямо проговорил Реджи. — Я знаю Моргана лучше, чем ты, и говорю тебе: его нельзя сбрасывать со счетов, каковы бы ни были внешние обстоятельства.

Марселлас покачал головой, как бы извиняясь перед Дантом за брата, и спросил:

— Когда мы сможем ее увидеть?

— Прежде я хотел бы прояснить кое-что.

— Ты не имеешь никакого права спрашивать нас ни о чем, — буркнул Реджи.

— Нет, имеет, — ответил за Данта Марселлас. — У него наша Джиллиан, и, я полагаю, нам придется ответить на его вопросы. Мы уже выразили свое недоверие к нему, и он имеет право выразить его по отношению к нам.

Дант кивнул Марселласу.

— Прежде всего, я хотел бы знать: почему вы не разыскивали Джиллиан?

Марселлас оглянулся на отца:

— Ты же говорил, что нанял несколько частных сыщиков? Маркиз чуть смутился:

— Я нанял одного человека, а тот уже привлек к поискам еще каких-то людей. Но они ничего не нашли.

— Ты нанял одного человека?! — изумленно воскликнул Марселлас. — Но я согласился не сообщать властям об исчезновении Джиллиан только после того, как ты заверил меня, что на ее поиски отправишь целую команду сыщиков! Почему же ты этого не сделал, отец?!

— Потому что я не знал главного: сама ли сбежала Джиллиан или ее похитили. Подумай о ее добром имени. Если бы выяснилось, что ее выкрали, а потом нам удалось бы ее вернуть, то первое же ее появление при дворе стало бы последним! Из-за этого похищения у нее была бы сломана вся жизнь! Но мы никому ничего не сообщали, и, следовательно, теперь, когда она вернется, ей ничто не будет угрожать. И потом, я допускал, что она сбежала. Теперь, когда стало ясно, что она у Моргана, этот вариант, разумеется, исключается. Но тогда же я ничего не знал! А побег — это уже совсем другое дело. Я просто ждал хоть каких-нибудь сведений о том, что же с ней все-таки произошло.

Марселлас поморщился и вновь повернулся к Данту.

— Если бы я знал, что отец не сдержит слова, я тут же заявил бы при дворе об исчезновении Джиллиан! И плевать мне на скандалы! Люди его величества прочесали бы всю Англию!

Дант внимательно посмотрел на него. Он верил Марселласу.

— Ты уверен, что Джиллиан не могла уйти из дома по своей воле?

— Мне очень трудно было бы в это поверить, Дант. Джиллиан была здесь счастлива. У нее были в жизни свои интересы, и она радовалась своему появлению в свете. Впрочем, с уверенностью никто из нас ничего утверждать не может. Нам надо увидеться с ней, и тогда она сама все расскажет. Когда она увидит нас, это, возможно, поможет ей восстановить память. Ты можешь привезти ее в Адамли-Хаус?

— И ты еще просишь у него согласия на то, чтобы он вернул нам Джиллиан? — вскипел маркиз. — Он обязан это сделать!

— Лорд Адамли, я настоятельно рекомендую вам обращаться с ней очень осторожно, — проговорил Дант. — Любой резкий жест с вашей стороны может тяжело отразиться на ней, и тогда она никогда уже не оправится от травмы.

— Проклятие, Морган! Место моей дочери — в моем доме, запомни это! Ей нечего делать в окружении чужих людей, в особенности рядом с тобой! Я еще далеко не убежден в том, что это не ты ее выкрал. Кто знает, может, тебя теперь заела совесть и поэтому ты здесь появился. А что касается этой глупости насчет потери памяти, то я могу заверить тебя: Джиллиан вспомнит все, едва только увидит нас. Она умная девочка. И тогда она расскажет нам, кто на самом деле ее похитил!

— Я очень надеюсь на это, — сказал Дант — Если, конечно, память вообще когда-нибудь вернется к ней.

— Мы это узнаем, как только ты привезешь ее сюда. В любом случае у тебя нет на нее никаких прав. Словом, я даю тебе двадцать четыре часа на то, чтобы вернуть ее. Иначе, будь покоен, я натравлю на тебя самого лорда мэра!

Лета, река забвения… И кто попробует от вод ее, тотчас преображается и уж не помнит былых ни радости, ни горя, ни наслаждения, ни боли…

— Здравствуйте, Беатрис.

Джиллиан подняла глаза от книги, которую читала, и улыбнулась, увидев Данта, стоявшего перед ней.

— Я не слышала, как вы подошли.

Дант приблизился и сел на каменную скамью рядом с девушкой. Теперь оба они оказались в небольшой естественной нише под балдахином из ярких цветов. Светило солнце, воздух был напоен нектаром множества растений, а неподалеку бил маленький фонтан.

Дант поднял с коленей Беатрис книгу и взглянул на обложку.

— Мильтон? Она кивнула.

— Мне нравятся мифы и легенды. Я прочитала сейчас стихи о реке, которая называется Лета.

Дант вернул книгу, заложив открытую страницу ленточкой.

— Ага, река забвения, если мне не изменяет память.

Джиллиан рассмеялась от этого невольного каламбура:

— Похоже, Лета время от времени и на вас оказывает свое влияние, милорд.

— А вам не приходило в голову, что, возможно, ваше нынешнее состояние объясняется тем, что вы украдкой глотнули из ее вод?

Джиллиан улыбнулась.

— Я скучала по вам за ужином.

— Приношу свои извинения, что не смог составить вам компанию. Надо было уладить одно дело.

— Мне Кассия сказала.

— А где Феба?

— Она с Кассией, которая, насколько я поняла, хочет дать ребенку урок рисования. Кассия — одаренный художник.

— Это мне известно. — Дант устремил неподвижный взгляд на садовую аллею. У него был такой вид, словно ему предстояло сейчас сказать нечто неприятное.

— Вас что-то беспокоит? — Джиллиан взяла его за руку. — Ваше дело… оно было не из приятных?

— В сущности, дело касается вас. — Он поднял на нее глаза. — У меня для вас есть новости.

— Новости?

— Да. Мне удалось выяснить, кто вы такая.

Джиллиан тут же, сама не зная почему, отпустила его руку, словно ей показалось, что это заставит его не продолжать. Она испуганно взглянула на него.

— Понимаю….

— Ваше настоящее имя, разумеется, не Беатрис. Вас зовут Джиллиан Форрестер. Леди Джиллиан Форрестер. Ваш отец — Александр Форрестер, маркиз Адамли.

— Джиллиан Форрестер… — медленно повторила Джиллиан, как будто надеясь, что это напомнит ей что-то. Но тщетно. — Вы упомянули о моем отце. А мать? Она жива?

— Да, ее зовут Джоанна. Они с отцом живут здесь, в Лондоне. Вместе с тремя вашими братьями и их семьями.

— У меня есть три брата?

Джиллиан вспомнился сейчас тот голос, который она услышала во время одной из прогулок с Дантом в Уайлдвуде, перед входом в пещеру. Голос дразнил ее и назвал «молокососом». Наверное, это был один из братьев.

— Реджинальд — старший, — продолжал тем временем Дант. — Затем идут Арчибальд и Марселлас.

Джиллиан молчала, повторяя про себя эти имена:

«Реджинальд, Арчибальд, Марселлас…»

Вдруг перед глазами возникла какая-то смутная картинка. Сломанные очки, детские лица, девочки и мальчики — и все разного возраста.

— Значит, вы говорите, моя семья здесь? В Лондоне?

— Да, и они с нетерпением ждут вас.

— Тогда почему же они не пришли сюда?

— Я не сказал им, где вы находитесь. Мне сначала нужно было все выяснить самому. Так сказать, подготовить почву, перед тем как… — Он не договорил.

— Перед чем?

— Перед тем, как вернуть вас им.

— Вернуть меня? Такое впечатление, будто речь идет о потерянной пуговице или книге, которую вы взяли почитать у этого маркиза Адамли. Значит, вот как вы обо мне думаете? Вы говорите, что они с нетерпением ждут меня? Что же они не искали меня, когда я пропала? Или им было все равно? Их не интересовала моя участь?

Джиллиан сильно расстроилась. Расстроилась настолько сильно, что ее даже охватила дрожь. Она не понимала, почему ей не хочется возвращаться к семье и к той жизни, которой она до сих пор жила. Словно какой-то внутренний голос удерживал ее. Вдруг она поняла: ей не хочется возвращаться туда, потому что это означало бы расстаться с Дантом и Фебой. Расстаться с единственными знакомыми ей людьми.

— Джиллиан, я…

— Я не помню их, Дант. Они как будто чужие для меня. Да не как будто, а так и есть! Чужие! Значит, вы подведете меня к их крыльцу, а сами уйдете? А если я так никогда и не вспомню их? Тогда я буду вынуждена всю жизнь прожить среди чужих мне людей! А как же Феба? Я что, никогда ее больше не увижу?

Она вся дрожала, и Дант обнял ее, чтобы успокоить. Он крепко прижал ее к себе, тихо нашептывая слова утешения. Джиллиан зажмурилась. Она отчаянно пыталась не расплакаться, но мысль о том, чтобы расстаться с Дантом и Фебой, вызывала в ней ужас.

«Не сопротивляйтесь, Джиллиан. Вам же лучше будет».

Девушка отшатнулась от Данта:

— Что вы сказали?

Дант удивленно посмотрел на нее:

— Ничего не говорил.

— Но я только что слышала чей-то голос, который сказал мне, чтобы я не сопротивлялась, и тогда, мол, мне же будет лучше…

Лицо Данта окаменело.

— Вы узнали голос?

— Нет. — Джиллиан помолчала и прибавила: — Но это был неприятный голос. Он угрожал мне.

— Послушайте, Джиллиан. Ваш отец считает, что вас похитили из вашей спальни, среди ночи. Со своей стороны скажу, что это объясняет и то, что вы оказались на дороге: вас бросили. Говоря откровенно, ваш отец даже думает, что я и есть тот похититель.

— Вы? Почему он так думает? Ведь вы спасли мне жизнь.

— Это не важно, Джиллиан. По крайней мере, сейчас. Равно как не важно и то, что думает обо мне ваш отец. Я хочу, чтобы вы знали: я не похищал вас, но думаю, что вы знаете, кто это сделал. Просто забыли. Видите, стоило мне рассказать про вашу семью, как вас тотчас же посетило воспоминание: вы услышали чей-то голос. Возможно, когда вы увидитесь с родными, то вспомните и еще что-то.

— И тогда я расскажу отцу, кто меня похитил, — договорила за него Джиллиан. Дант улыбнулся:

— Верно. Завтра утром я отвезу вас в Адамли-Хаус для встречи с вашей семьей. И задержусь до тех пор, пока вам это будет нужно. Если вы не захотите там остаться, я заберу вас. Я не брошу вас одну.

Джиллиан внимательно взглянула на него. Она вдруг вспомнила одно его давнишнее признание. Как-то Дант сказал ей, что никогда не лжет. И она поверила ему.

Она медленно поднялась со скамьи.

— Вы не бросите меня там? Не уйдете?

— Нет, если вы сами не попросите меня об этом. Можете мне верить, Джиллиан. Я даю вам свое слово. Все будет хорошо.

Они направились в дом. Дант был мрачен. «Теперь я знаю, кто ты. Но, вернувшись к своим, ты узнаешь — кто я».

Глава 17

Несмотря на солнечную погоду уходящего лета, в карете, которая ехала по узким лондонским улочкам, направляясь в Адамли-Хаус, было прохладно.

Джиллиан было не по себе. Она не понимала, отчего у нее это состояние, и вместе с тем никак не могла успокоиться. Они едут к ее родным, к ее семье. Но она не знает, не помнит их. Они представлялись ей такими же чужими, как и прохожие за окном кареты. Джиллиан решительно откинулась на спинку сиденья и попыталась отделаться от наваждения, но мрачное расположение духа не покидало ее. Внутренний голос о чем-то предупреждал, предостерегал. Даже не голос, а какая-то неосознанная смутная тревога, беспокойство. Страх! Откуда он в ней? Откуда мрачные предчувствия? Ведь, казалось бы, она должна радоваться тому, что возвращается к прежней жизни, к своему настоящему имени. И все же…

Впервые это смутное беспокойство посетило ее вчера, когда она увидела приближающегося к ней Данта. Он еще не успел ничего сказать, а ей уже стало не по себе. Он был чернее тучи. Она была рада его видеть, но в то же время не могла не обратить внимания на странное выражение его глаз.

Карета остановилась перед внушительного вида особняком. Аккуратно подстриженные кусты руты душистой обрамляли широкие ступеньки крыльца, которые вели к массивным двустворчатым дверям. Дверные ручки отливали на солнце золотом. Над дверью был вырезан каменный герб: лев, увенчанный лавровым венком, и буква «А». Улицу от дома отделяли высокие черные железные ворота с устрашающего вида зубцами наверху.

И это ее дом? Своим суровым и строгим внешним видом здание больше походило на казенное учреждение. Джиллиан трудно было представить, что здесь могут жить люди. И уж во всяком случае, вид этого дома ничем не отозвался в ее сердце. Она его не вспомнила. Герб, фасад, даже два ливрейных лакея, стоящих по обе стороны от парадной двери… все это выглядело каким-то чужим и негостеприимным.

Джиллиан вдруг отчаянно затосковала по Уайлдвуду. Ей захотелось вдохнуть аромат липового цвета, попробовать горячих сладких имбирных пряников миссис Лидс и зарыться лицом в пахнущую розой подушку.

Дант, должно быть, почувствовал ее состояние. Он ничего не сказал. Молча вышел из кареты и помог ей сойти. Она крепко взялась за его руку и сжала ее, словно напоминая ему об обещании не бросать ее. Джиллиан твердо решила войти в дом вместе с Дантом. И если люди, живущие в нем, произведут на нее такое же гнетущее впечатление, как и сам дом, она попросит Данта увезти ее обратно.

Пока они поднимались на крыльцо, Джиллиан подняла голову и заметила в окнах второго этажа детские лица. На нее уставилось несколько пар любопытных глазенок.

Не успели постучаться, как им уже открыл дверь сутулый старик.

— Миледи Джиллиан… — проговорил он, обнажив в улыбке пожелтевшие зубы. — Какое счастье вновь видеть вас! Джиллиан внимательно посмотрела на него, потом перевела недоуменный взгляд на Данта.

— Это Ньюпорт, ваш дворецкий.

Джиллиан дружелюбно улыбнулась старику и проговорила:

— Здравствуйте, Ньюпорт, мне очень приятно с вами познакомиться.

Принимая у них в холле верхнюю одежду, Ньюпорт бросил на Данта ошалелый взгляд.

— Семья извещена о вашем приезде и собралась в гостиной, — проговорил дворецкий и повел их по длинному коридору. Дойдя до высокой двери, он распахнул ее и сам отошел в сторону, давая пройти Данту и Джиллиан.

Едва переступив порог, Джиллиан остановилась.

Смущение ее усилилось, когда она стала растерянно переводить взгляд с одного незнакомого лица на другое. Она даже отошла на шаг назад и встала поближе к Данту, не зная, что ей делать.

К ней быстро подошел пожилой темноволосый джентльмен важного вида.

— Джиллиан, девочка моя! Как нам тебя недоставало! — Он крепко обнял ее. Потом отпустил и выжидательно посмотрел на нее.

Джиллиан молчала. Дант проговорил негромко:

— Джиллиан, это ваш отец. Маркиз Александр Форрестер.

Джиллиан робко улыбнулась:

— Здравствуйте, сэр.

Она понимала, что нехорошо так официально обращаться к собственному отцу, но как же иначе, если он казался ей совсем чужим?.. Впрочем, в следующую минуту она обратила внимание на то, что у него такие же серые глаза, как и у нее.

Вслед за стариком вперед вышла женщина. В глазах ее блестели слезы. Она смотрела на Джиллиан, но старательно избегала встречаться с ней глазами. Вместо этого взгляд ее был устремлен куда-то вниз. Джиллиан обеспокоилась: может быть, она пролила за завтраком какао на бирюзовое шелковое платье Хелены, из-под которого выглядывала кружевная кайма нижних юбок? Нет, вроде пятен не видно. В чем же дело? Почему у этой красивой, изящной женщины такой вид, будто она сейчас расплачется?

— Бедное дитя мое… — прошептала та, тяжело вздохнув, порывисто обняла Джиллиан и поцеловала ее в щеку… — Ты стала совсем другая. Повзрослела… Я уж думала, что никогда больше тебя не увижу!

Когда эта женщина наконец отпустила Джиллиан, девушка внимательно посмотрела на нее и спросила:

— Вы моя мать?

Женщина не ответила. Вместо этого она зарыдала в отделанный кружевом носовой платок. Отец Джиллиан обнял ее за плечи и стал утешать:

— Ничего, Джоанна. Просто ей нужно дать немного времени, чтобы привыкнуть. Все-таки серьезная травма…

— Но она такая…

Джиллиан подошла к женщине и взяла ее за руку:

— Простите, мадам, я не хотела огорчить вас. Перед глазами ее на мгновение возникла смутная картинка. Она увидела эту женщину, только та выглядела гораздо моложе и с улыбкой протягивала Джиллиан маленькую куклу. Видение исчезло так же внезапно, как и появилось.

Высокий и красивый молодой человек, стоящий слева от нее, приблизился и улыбнулся:

— Не бойся, ты ее вовсе не огорчила, Джиллиан. Она у нас плакса, ревет по любому поводу. Однажды она расплакалась, когда мы с тобой — это было еще в детстве — принесли ей лягушку, которую нашли в саду.

— Простите, я не помню… — робко проговорила Джиллиан, думая про себя: «Неужели я когда-то могла брать в руки эту гадость?»

Молодой человек крепко взял ее за руку:

— Я Марселлас, самый младший из твоих братьев. По-моему, ты прекрасно выглядишь.

— А я Арчи, второй брат, — подал голос еще один мужчина. На вид он был на несколько лет старше Марселласа. Песочного цвета вьющиеся волосы, широкие плечи… Когда Арчи стал приближаться к Джиллиан, она заметила, что он хромает и опирается на гладкую деревянную трость. «Интересно, что это с ним?»

— Я вижу, ты смотришь на мою клюшку. Ничего особенного. Просто получил пулю при Вустере. Итак, я средний брат, а вон в углу, видишь, сидит такой хмурый дурачок? — продолжал Арчи. — Это Реджинальд. Он самый старший, но и самый тупоголовый. Ты обычно называла его Реджи.

Реджи взглянул на нее, и тень улыбки тронула его губы.

— Рад видеть тебя, Джиллиан.

Джиллиан кивнула ему и вежливо улыбнулась:

— Мне приятно с вами познакомиться. Со всеми, Я понимаю, что говорю несколько странные вещи, учитывая то, что вы моя семья. Простите.

Все они посмотрели на нее точно так же, как и дворецкий в первую минуту. Почему они на нее так смотрят? Как будто знают, но вместе с тем не узнают ее… Что же за превращение с ней случилось?

В комнате повисла пауза, и все же, несмотря на это, Джиллиан почувствовала, что первоначальная неловкость начинает постепенно ослабевать.

Марселлас взял ее за руку и вывел на середину комнаты.

— Все нормально, Джилли… — Он осекся, посмотрел на нее и спросил: — Это ничего, что я тебя так называю? В сущности, я иначе никогда к тебе и не обращался, если не считать, что в детстве я называл тебя еще «молокососом», но сейчас это прозвище к тебе уже явно не подходит.

«Ну что, молокосос, теперь не страшно?» Тот голос, который послышался ей тогда у входа в пещеру, принадлежал Марселласу.

Джиллиан улыбнулась ему. Наконец-то ей удалось нащупать первую ниточку между прошлой жизнью и настоящим моментом.

— Конечно, ты можешь называть меня Джилли. А как я тебя называла? Марселлас?

— Нет, разве что только в официальной обстановке. Ты называла меня по-разному, и по большей части это были прозвища, за которые мать выговаривала тебе. Впрочем, чаще всего ты обращалась ко мне просто — Марс. В честь бога войны. Ты говорила, что это имя больше всего подходит мне, потому что в детстве мы с тобой постоянно дрались.

Джиллиан почувствовала к этому молодому человеку теплое чувство.

— Сколько тебе лет, Марс?

— Двадцать четыре.

— А мне?

— Двадцать. Двадцать третьего марта будет уже двадцать один.

Джиллиан кивнула и огляделась вокруг.

— Марс, Арчи, Реджи, папа, мама… — проговорила она вслух, как бы привыкая ко всем этим именам. Тут она заметила в углу комнаты у окна двух женщин. Они сидели чуть в сторонке от остальных членов семьи. — Дант не говорил мне, что у меня есть сестры.

— У тебя нет сестер. Позволь представить тебе твоих невесток, — сказал Марселлас.

Он пересек комнату и взял за руку миниатюрную блондинку, которая находилась на последней стадии беременности. Та тепло улыбнулась Джиллиан.

— Это Доротея, моя жена.

Марселлас помог Доротее подняться и бережно взял ее под локоть.

— Как хорошо, что ты снова дома, Джиллиан, — сказала Доротея, опираясь на руку мужа. — Только не надо называть меня Доротеей. Для тебя я просто Дорри.

Эта красивая женщина выглядела очень счастливой, и было видно, что она обожает своего мужа. Впрочем, достаточно было бросить взгляд на Марселласа, чтобы понять, что он испытывает к ней то же самое.

— А это, — продолжал Марселлас, — жена Реджи, Клер.

Вторая женщина была отнюдь не такой приветливой, как Дорри. Когда их представляли друг другу, Джиллиан вновь испытала чувство неловкости. Несмотря на то, что внимание всех присутствующих было обращено на эту женщину, она выглядела какой-то отстраненной. В глазах ее ничего нельзя было прочитать, они были словно закрыты темной вуалью. И вообще создавалось впечатление

— А это, — продолжал Марселлас, — жена Реджи, Клер.

Вторая женщина была отнюдь не такой приветливой, как Дорри. Когда их представляли друг другу, Джиллиан вновь испытала чувство неловкости. Несмотря на то, что внимание всех присутствующих было обращено на эту женщину, она выглядела какой-то отстраненной. В глазах ее ничего нельзя было прочитать, они были словно закрыты темной вуалью. И вообще создавалось впечатление, что ей в эту минуту хотелось оказаться в каком-нибудь другом месте. Не укрылось от внимания Джиллиан и то, что Реджи остался сидеть в стороне и не подошел к своей жене.

— Здравствуй, Клер, — сказала Джиллиан, пытаясь справиться с охватившим ее напряжением. Может быть, они не очень хорошо были знакомы в той, прошлой, жизни? Клер чем-то походила на суровый и негостеприимный фасад Адамли-Хауса.

Она вышла вперед и как-то скованно обняла Джиллиан. Наклонившись к ней для поцелуя, Клер вдруг тихо шепнула на ухо, чтобы никто не слышал:

— Добро пожаловать в райский сад, Джиллиан. Только опасайся змей и не срывай здешних яблок.

Этого смутного намека было достаточно, чтобы вновь лишить Джиллиан уверенности. Ощущение неловкости вернулось с новой силой. Почему Клер сказала ей это? Она недолюбливает ее?

Вдруг дверь в комнату распахнулась, и вбежали дети. Вслед за ними вошла нянька, держа на руках крохотную девочку со светлыми локонами, обрамлявшими маленькое личико. Девочка сосала два пальца.

— Тетя Джилли вернулась! — хором закричали старшие дети и, обступив ее со всех сторон, стали теребить за юбку.

Джиллиан молча смотрела на них.

— Джонни говорил, что тебя украли пираты и забрали к себе на остров, — воскликнула изящная светловолосая девочка, которая внешне удивительно походила на жену Марселласа Дорри.